Я должна взять конверт, который лежит в прадедовском чемодане. Чемодан находится в прачечной, прачечная — на чердаке одного старого дома на площади Святой Анны. а площадь эта, между прочим, в Копенгагене. В Копенгагене!!!
— Время, конечно, позднее, — сказал майор извиняющимся тоном, — но я бы хотел, чтобы вы съездили со мной для дачи показаний именно сегодня. Пока воспоминания еще свежи.
Не поймите меня неправильно: я очень хорошо отношусь к майору. И убийцу я хотела найти и разоблачить, пожалуй, больше всего. Но вот чего я точно хотела сейчас меньше всего — так это ехать с майором в его кабинет или куда там для дачи показаний! Меня буквально лихорадило, я не могла удержать себя в руках, все мои эмоции крупным шрифтом тут же проступали у меня на лице. А мне ведь надо было держать это лицо каменной маской, не выдать себя ни словом, ни жестом, ни о чем случайно не проговориться! А проговориться я могла много о чем. Особенно если колоть меня будет не какой-нибудь новичок неопытный, а сам майор, у которого и бревно заговорит!
Но что мне было делать?!
— Может, поедем на моей машине? — только и спросила я обреченно. — А то я ума не приложу, куда ее девать.
Майор согласился сразу же и к моему вольвику отнесся весьма одобрительно, сказав:
— Хорошая машина. За границей купили?
Я кивнула, с трудом удержав на кончике языка фразу о том, что де «заработала потом и кровью». Странной той истории лучше вообще не упоминать, да и крови там не было, если уж на то пошло. А мне и так предстоит сегодня много врать, лучше не делать этого там, где без этого можно и обойтись. Предки были умными людьми, посчитав молчание золотом, вот и будем молчать!
В управлении меня угостили кофе. Я закурила. оттягивая начало допроса и пытаясь сгрести в кучку разбегающиеся мысли. Взгляд у майора наметанный, боюсь, мое шитое белыми нитками вранье он вычислит сразу. Но что делать, если правду ему говорить нельзя ну никак?!
— Вы были очень близки со своей подругой?
Вопрос прозвучал скорее утверждением, но все равно поверг меня в состояние шока. Это как понимать? Что он такое вообще спрашивает?!
— Сказать «близка» — значит ничего не сказать! — возмутилась я. — Да ближе просто не бывает! Я доверяла ей больше, чем самой себе! И сделала бы для нее больше, чем для себя! Она не просто была моей подругой, она… Подождите, я помолчу немного, я все-таки не железная…
Осознание того, что Алиции больше нет, вдруг навалилось на меня со всей своей безысходной тяжестью, невероятной и кошмарной. Я была на грани того, чтобы забиться в истерике прямо в управлении нашей родной милиции. Удерживало меня лишь понимание возложенной миссии: я должна выполнить завещание Алиции. И я это сделаю! Я не могу ее подвести. Обязательно отыщу ее убийцу — и придушу на месте. Голыми руками.
Майор наблюдал за мной с сочувственным интересом.
— Вы ведь хотите, чтобы мы поймали убийцу? — спросил он со всей возможной проникновенностью в голосе.
— Жажду этого всем сердцем! — ответила я не менее проникновенно.
— Тогда давайте приступим. Когда вы последний раз виделись с вашей подругой? Желательно указать точное время начала и конца визита.
Я честно прикинула наши с Алицией разговоры и так же честно ответила майору, что распрощались мы около девяти. Эта не та информация, которую стоило бы скрывать. А вот майору она может и пригодиться.
По поводу же нашего с Алицией разговора я сообщила, что обсуждали мы в основном проблемы ремонта, дизайна и станковой живописи, поскольку Алиция как раз искала картину для украшения интерьера. Собственно, это даже враньем не было. так, легкое умолчание и смещенные акценты.
— Алиция приготовила нам кофе, — сказала я, — принесла его из кухни в таком особом термосе, она всегда так делала. Но разлить не успела, отвлеклась. Я вспомнила, что она обещала мне показать фотографии, она кинулась их искать, нашла в каком-то ящике. А вместе с ними нашла и какой-то заказ, там эскиз был, она про него совсем забыла, а сдавать надо было утром. И мне пришлось уйти. Помню, она еще извинялась и говорила, что у нее с утра очень много дел.
Я почти не задумывалась над тем, что говорю, придерживаясь версии того диалога, что мы разыграли на радость сучку-микрофону. Ну мало ли! А сама в это время думала. И чем больше я думала, тем больше впадала в уныние.
Задача, поставленная передо мной Алицией, начинала казаться неподъемной.
Как мне отыскать ее убийцу? Да что там! Как отыскать хотя бы того типа, который ей ремонт делал?! А ведь он может оказаться важным ключевым звеном, путеводной ниточкой… Да что там ниточкой — тросом! Корабельным канатом! Но как его найти? Как вообще найти хоть кого-нибудь из ее окружения последних месяцев? Как выбраться из Варшавы?
— После вашего ухода к ней пришел кто-то еще, — сказал майор. — Согласен, одинокая чашка кофе в этом случае очень подозрительно выглядит. Но этот гость не обязательно должен быть убийцей. Как вы полагаете, кто мог к ней прийти в такое время?
— Да кто угодно мог! Но пришел кто-то очень ей дорогой, если она для него даже свечи зажгла… Или наоборот, кто-то нудный и душный, которого не знаешь как и чем занять и ставишь свечу — ну чтобы хоть какое-то развлечение.
— Ну да, ну да, — покивал майор понимающе. — Или начинаешь ее кромсать, чтобы чем-то занять руки. Кто из ваших общих знакомых подпадает под такое определение?
Я немного подумала.
— Да с полгорода, пожалуй. Она была очень общительна и дружелюбна, к ней все тянулись. Я, конечно, могла бы попытаться составить список всех тех, кто был ей наиболее дорог, но вам-то это сделать намного проще, я ведь у большинства из них не то что адресов не знаю, но и даже фамилий никогда не спрашивала!
— С наиболее близкими друзьями понятно. А как насчет тех, кто был ей неприятен?
— Тут, увы, я вообще ничем помочь не смогу.
— Хотите сказать, что у пани Алиции не было врагов?
— Может, и были, только я с ними незнакома. Она была редкой души человеком, всем помогала, все ее любили…
— И убили тоже от большой любви? Или посторонний прохожий с улицы? Она не говорила вам, что кого-то опасается? Не делилась неприятностями или проблемами? Вспомните, пожалуйста.
До сих пор я майора не обманывала, частичное утаивание кое-какой информации не в счет. Но теперь под ногами у меня захрустел тонкий лед, а в мозгу зазвучал сигнал тревоги.
— Ну вообще-то да. Она говорила, что вся на нервах, даже попросила у меня успокоительную настойку. Но в чем причина — так и не сказала.
А что делать? Пришлось признаться. Майор все равно бы это узнал, бутылка с моей микстурой наверняка уже обнаружена, по этикетке вычислить врача и узнать, кому он ее прописал — не такое уж трудное дело, майор наверняка справится. А соври я в такой мелочи — возникли бы ненужные подозрения.
— И вы так и не попытались расспросить? — не поверил майор.
Я пожала плечами.
— Да как-то не до того было, все время находились другие темы для обсуждений. к тому же я была уверена, что это она из-за свадьбы переживает.
Может, и не стоило ему говорить про свадьбу… Но иногда молчание слишком драгоценно, чтобы им разбрасываться!
— Какой свадьбы? — сразу же сделал стойку майор на подброшенную ему косточку.
— Да ее собственной. Она уже почти год как замуж собиралась за одного пана… ну то есть не пана как раз, а иностранца. Из Дании.Но все время что-то мешало, да и она сама не так чтобы активно собиралась. Там каких-то бумаг не хватало или они вечно оказывались просроченными, а она не торопилась делать новые. Мне вообще казалось, что она не была толком уверена насчет этого замужества. То есть не этого конкретно, а вообще своего желания выйти замуж.
Все это я постаралась выложить майору самым беспечным тоном, словно не стоящие ни малейшего внимания сплетни. Однако судя по его цепкому и задумчивому взгляду не особо в этом преуспела. Все же страшный он человек, этот майор! Слишком умный. Это угнетает.
— А зачем вы ей сегодня звонили? — спросил он вдруг. — У вас было к ней какое-то дело?
Я поежилась.
— Да просто мы договорились встретиться в холле «Европейского», а она не пришла. Хотелось поболтать, мы же целую вечность не виделись, я только три недели как из-за границы вернулась, а вчера мне еще и уйти пришлось слишком быстро. Вот и договорились, что сегодня встретимся, когда она раскидает все свои дела.
Не успев договорить, я уже поняла, что проболталась. Не то чтобы они не смогли бы все это узнать и сами, но лучше бы попозже, когда я приду в себя и как следует продумаю стратегию и тактику. Однако слово не воробей.
— «Целую вечность» — это сколько?
— Да полгода, считай.
— Вы были за границей полгода?
Все же майор бульдог, вон как вцепился! И ведь не соврешь…
— Да нет, больше. Около года.
— Значит, во время первой половины этого срока вы там с нею встречались? Или вообще были вместе?
— Ну не то чтобы совсем вместе… Алиция туда уехала раньше и очень меня звала. Ну я и приехала.
— Куда именно звала вас пани Алиция?
— В Копенгаген.
— А что пани Алиция делала в Копенгагене?
— Работала, разумеется, что же еще! Ну и жениха вот нашла… но это скорее случайно вышло.
— А вы случайно не знаете, пани Иоанна, среди ее тамошних знакомых не было каких-нибудь… ну если не врагов, то хотя бы недоброжелателей?
Ну и как вот тут прикажете выкручиваться бедной мне?!
— Сразу как-то никто на ум не приходит, — протянула я уклончиво. — Но если вдруг кого вспомню такого, то обязательно вам сообщу.
Я женщина, к тому же на стрессе, имею полное право быть забывчивой! А ниточка действительно скорее всего тянется именно оттуда. Из Копенгагена. Был там, помнится, один тип, Алиция все время старалась держаться от него подальше… Стоп, а ведь именно там я и видела…
Точно!!!
0
0