1 июля 427 года от н.э.с.(Продолжение)
Йера, не ожидавший ничего подобного, отшатнулся в испуге – он не вспомнил о том, что Горен считает Врага спасителем Обитаемого мира, – и фальшиво забормотал:
– Ну что вы такое выдумали… Ну как мой сын может быть Врагом…
Горен поспешно поднялся, подошел к мольберту и резким, решительным движением повернул его к Йере.
– Посмотрите, судья.
На акварельном рисунке Горен изобразил два профиля – мальчика и девочки, полупрозрачную мембрану между ними и огненный шар в протянутых друг к другу руках. Не было сомнений, нарисованный мальчик был чем-то очень похож на Йоку…
– Не бойтесь, я не скажу Изветену, хотя мне и хочется доказать ему, что мои видения – не белая горячка.
Горен сорвал рисунок с мольберта, сложил его вчетверо и убрал в ящик стола.
– Скажите, судья, вы знали о том, кто такой ваш сын?
Он не стал дожидаться ответа, который Йера никак не мог придумать, и еле заметно усмехнулся:
– Знали. Извините, я бы не стал говорить о том, что его убьёт Внерубежье. Это неизвестно ещё, это я для метафоры сказал. И… Я вас ещё больше уважаю, судья. После этого.
Когда Йера вернулся домой, Ясна уже знала о случившемся и, к его удивлению, приняла новость с радостью. И Сура, и его жена, и кухарка суетились на кухне вместе с Ясной, и Йера решил было, что они готовятся к приезду Йоки, но ошибся.
– Я считаю, мы должны передать в колонию гостинцев для других детей, – объяснила Ясна обилие напечённых сырных палочек и купленный ящик конфет. – Наш Йока завтра будет дома, а несчастные мальчики останутся там, взаперти…
– В колонии есть и девочки тоже… – пробормотал Йера.
– Тем более! Сура, я же говорила, что профитроли надо заполнять кремом, а не паштетом! Девочкам сласти особенно необходимы! Йера, ты не знаешь, сколько всего детей в этой колонии?
– Около двухсот…
– Я думаю, мы достаточно богаты, чтобы угостить две сотни детей.
– Ясна, я не уверен, что у меня все получится… И… там есть определённые запреты на передачи детям. Это не приют, где благотворительную помощь примут с радостью.
– Ты скажешь, что эта передача от депутатов Государственной думы. И если её не примут, я сама доведу это до сведения журналистов. Дети мрачунов – тоже дети.
Бурная деятельность и твёрдая решимость спасала её от чувства вины перед Йокой и перед самой собой. Теперь она намеревалась всеми силами доказать Йоке, что любила его не меньше родной матери. Йера грустно улыбнулся: дети всегда чувствуют фальшь. И Йока заметит её сразу.
Мила сидела в столовой и под руководством няни рисовала для Йоки большую картину, для которой и деревянная рамка была уже приготовлена.
– Мы повесим её у Йоки над кроватью, – пояснила Мила. – Вот, тут все мы: ты, мама, я и Йока. Похоже?
– Очень, моя дорогая.
1–2 июля 427 года от н.э.с.
Через пять дней чёрно-багровые рубцы расцветились всеми цветами радуги, ссадины затянулись тонкой розовой кожицей, и Йока понял, что ничего страшного с ним не произошло. От этого не умирают.
Страх притупился – осталась осторожность. На болоте, кидая торф на ленту транспортёра, Йока перестал втягивать голову в плечи, когда за спиной проходил чудотвор. Впрочем, он успел привыкнуть к работе и уже не так уставал, а вот Мален, которого перевели-таки с резки кирпичей на работу лопатой, был для этого хиловат. И, пожалуй, Йока побаивался, что кто-то из чудотворов захочет ударить Малена, потому что тогда придется его защищать, а это прямое неповиновение, сопротивление, за это его точно изобьют ещё раз… И Йока старался за двоих, чтобы к Малену никто не цеплялся.
Он ещё не решил, что будет делать, если его снова повезут за свод. Конечно, ему хотелось доказать чудотворам, что они его не напугали, и Йока храбрился перед самим собой, представляя, как снова выбросит энергию в границу миров. Его не купишь конфетами и не разжалобишь письмами из дома. Не верил он и в то, что отцу удастся вытащить его из колонии.
Если кто и вытащит его из колонии, так это Змай. И чтобы он понял, что Йоке нужна помощь, нельзя сбрасывать энергию танцующей девочке, иначе она не заподозрит неладного. Но стоило подумать об этом всерьёз, и Йока понимал тщетность своего сопротивления.
Его попросту будут бить до тех пор, пока он не сломается, только и всего. Он думал об этом без страха, взвешивал, стоит ли стоять на своём, если рано или поздно всё равно придётся уступить. Он даже хотел посоветоваться с Вагой, но как назло тот не объявлялся в их спальне.
Легче всего уступить сразу, без боя, – это было самым очевидным и самым взвешенным решением. Наверное, Вага бы это подтвердил. Но тогда Змай будет думать, что всё в порядке… А ведь он может освободить не только Йоку, но и всех.
Когда среди ночи его снова подняли и повели к вездеходам, решимость его сошла на нет. Зато здравый смысл громко кричал о бесполезности сопротивления.
В дороге никто с ним не разговаривал. Как будто он был пустым местом. Как будто он был врагом. На секунду, ещё не осмыслив до конца этого факта – то, что он теперь враг чудотворам, – Йока почувствовал укол совести.
Это были совсем другие чудотворы, не те, которые охраняли колонию. Это были те чудотворы, которые защищали людей, давали им свет солнечных камней… Те, кто ещё три месяца назад вызывал у него восторг и желание помогать всеми силами.
Да, стоило немного поразмыслить, и он вспомнил, что защищают они людей от призраков – например, от танцующей девочки. А ещё – от того, что происходит за сводом. И происходит это по вине самих же чудотворов. И свет солнечных камней даёт людям умирающий Исподний мир…
Но не так-то легко выбросить из сердца веру в чудотворов и любовь к ним. Не так-то легко назвать их своими врагами, и не стыдиться того, что он – их враг, а гордиться этим.
То, что вездеход уже выехал за свод, Йока почувствовал по тому, как вздрагивала под колесами земля. Ночь была светлой, над горизонтом с запада до востока разливался мрачный малиновый закат, в длинных разрезах чёрных туч на севере просвечивало бирюзовое небо. Воздух не двигался.
Йока уже видел безветрие за сводом и знал, что это недобрая тишина. Земля под ногами ворочалась и ворчала – в тишине её утробный рык казался предупреждением. Неживая природа Внерубежья замерла, словно зверь перед прыжком. На горизонте вспыхивали молнии: к границе свода катила гроза.
Йоку встретили те же чудотворы, что и в прошлый раз, только теперь с ними было два мрачуна. «Главный» чудотвор, в застёгнутой наглухо куртке, подозрительно осматривался вокруг и качал головой.
– Как думаешь, сколько времени ему нужно? – спросил он у одного из мрачунов.
– Не меньше трёх часов, – ответил тот.
– Но ураган начнётся раньше.
– Подождем. В случае чего укроемся за вездеходами.
И тут вдалеке Йока увидел искорки, которые молния выбила из земли. Шаровые молнии? Наверное, от них будет трудно спрятаться за вездеходами…
Он вспомнил, как Важан заставил его снять часы и ремень с металлической пряжкой, – на этот раз на нём ничего металлического не было. А вот куртки чудотворов застегивались на металлические пуговицы. И вездеходы! Вездеходы были сделаны из железа! Наверное, стоило предупредить чудотворов об опасности…
«Главный» чудотвор остановился напротив Йоки и посмотрел на него сверху вниз, а потом взял двумя пальцами за щеки и поднял его лицо вверх, заглядывая в глаза.
– Если и в этот раз ты вздумаешь выбросить энергию в границу миров, ты будешь наказан. Я обещаю: тебе больше никогда не захочется поступать по-своему. Ты меня понял?
Сначала Йока опешил от столь бесцеремонного и грубого обращения. Он не испугался и не возмутился, он не мог взять в толк: разве такое возможно? Разве один человек имеет право так обращаться с другим? Разве не лежит это за гранью допустимого?
Это было еще отвратительней, чем то, как его под руку тащили с плаца, – так обращаются с животными, а не с людьми… А мрачуны и есть опасные животные… Наверное, чудотвор хотел его как следует напугать, но добился обратного: Йока раздумал предупреждать его об опасности. И даже больше.
– Я задал вопрос! – Чудотвор сильнее сжал пальцы – это было больно и, наверное, смешно со стороны.
А главное, Йока, если бы и захотел, не смог бы ничего сказать. Он дёрнул головой, освобождаясь, и ответил:
– Вы высказались достаточно ясно. Трудно не понять.
Чудотвор ударил его по щеке. Не сильно, не очень-то и больно, но… так бьют огрызнувшуюся собаку… Чтобы помнила свое место.
Именно с этим местом Йока и не желал мириться. Он не привык к такому обращению. Побои, голод, работа – всё это согласовалось с неписаными правилами игры. А это – выходило за рамки правил. Это не пугало, а возмущало, коробило.
А осознание того, что никто не запретит чудотворам обращаться с ним, как с животным, приводило в отчаянье. А может, злость копилась в нём давно? Может, эта бесцеремонность стала лишь последней каплей?
Йока вздохнул – словно смирился – и уставился на горизонт, не глядя чудотвору в глаза. Внутри всё дрожало от негодования, хотелось стиснуть кулаки – чтобы ногти впились в ладони. Вообще-то Йока не умел быть хитрым, раньше он считал такое умение унизительным. Хитрость – удел слабых. Но в какой-то книжке он однажды прочитал, что на войне надо уметь прикинуться слабым…
Гордость не позволила ему опустить глаза, а страха он не чувствовал. Наверное, сам воздух за сводом делал его сильней. Или дрожь земли, которую он впитывал в себя всем телом? Гроза приближалась, и шаровые молнии уже не казались искорками.
Чудотворы скучали, переходя с места на место, и поглядывали на горизонт. Неужели они никогда не видели шаровых молний? Неужели они не знают, что это опасно?
– Сухая гроза… – нарушил молчание мрачун. – Опять шаровые молнии…
– Дождь пойдёт раньше, чем они до нас доберутся, – ответил ему второй. – Я чувствую.
– А если нет?
– Успеем спрятаться в вездеходах.
Йока скосил глаза в их сторону: между ним и мрачунами всегда стояли чудотворы. Надо же, как чётко они привыкли соблюдать правила… И, конечно, они не забудут об этих правилах, когда он наберёт побольше энергии Внерубежья. Стали слышны хлопки, с которыми лопались электрические сгустки.
Йока прикрыл глаза и одними губами шепнул: «Ну идите же сюда…» Вряд ли шаровые молнии могли его услышать, а тем более – послушаться. Но в прошлый раз к нему устремилась целая вереница.
Важан сказал, что энергия мрачунов имеет одну природу с электрической…
– Ну, и где же обещанный дождь? – с усмешкой спросил мрачун.
– Дождь вот-вот начнётся. Не дрейфь.
Чудотворы тоже напряженно всматривались в приближавшуюся грозу и оглядывались на люки вездеходов. «Ну же! Идите скорей!» – Йока в отчаянье сжал кулаки. И почувствовал: им не нужны его слова. Им нужно его желание взять их силу, впитать их в себя… Злость мешала ему отдаться этому желанию, и он постарался забыть о злости.
Внерубежье хотело, чтобы Йока забрал хотя бы малую толику разрывавшей его энергии. Хотело – и пошло ему навстречу. Словно почуяло лазейку, щёлку: так воздух сочится сквозь маленькую дырочку в шине велосипеда.
Одна из молний вдалеке качнулась, резко изменив направление, и устремилась к Йоке, обгоняя грозу. И вторая, и третья! Он тянул их к себе, словно магнит. Нет, они не спешили. И чудотворы не сразу заметили неладное, не сразу в хаотичном движении раскалённых шаров разглядели целенаправленность.
А когда разглядели, кинулись к вездеходам, но люков было только два, а чудотворов – не меньше сорока человек. Укрыться не успела и половина, когда первая молния приблизилась к Йоке на расстояние вытянутой руки. Йока помнил, что она горячая, он был готов к этому.
«Главный» чудотвор собирался было толкнуть его к вездеходу, но отпрыгнул в сторону, спасая себя, а Йока протянул руку: раскалённый шар лег на ладонь и начал гаснуть – из ярко-оранжевого превращаясь в сине-зелёный.
Не нужно было расфокусировать взгляд, звать танцующую девочку – Йока выбросил энергию в двух стоявших у вездехода мрачунов, прикрытых чудотворами. Но, видно, не так хорошо они были прикрыты – один с воплем повалился на землю, обхватив руками голову. Однако тут же поднялся, прячась за корпусом вездехода.
Молния не лопалась, и Йока «допил» её. Важан хотел, чтобы он одновременно и брал энергию, и отдавал, а в этот раз получилось плохо.
Йока положил на ладонь вторую молнию и попытался отдать энергию сразу, а не через долю секунды после насыщения. Весь мир вокруг словно онемел и оглох: Йока видел его, но как будто со стороны. Мир двигался медленно и плавно – как летевшие ему в руки шаровые молнии.
Чудотворы толкались возле люка, бежали к своду, прятались за вездеходами, ложились на землю. Один из них кричал и катался по земле: одна из молний разорвалась у него на груди, обожгла лицо и опалила одежду.