В дверь позвонили, когда Ригальдо сливал воду со спагетти, остро чувствуя свою неуместность на этой потертой кухне. У Фортисью все было не так, как надо. Хорошо, что продукты он сам купил.
Кошки ходили у него по ногам, пели песни и всячески демонстрировали любовь к его брюкам. Может быть, чуяли Симбу, а может, мясную вырезку на столе. Миата ушла в комнату и включила канал мультфильмов. Нарезая свинину на тонкие ломти, Ригальдо слушал писклявые голоса из телевизора и вдруг поймал себя на мысли: «Когда Ребекка будет жить с нами, я не позволю ей смотреть эту тупистику». Мысль была такой естественной, что он почти растерялся. Вот это все, откуда оно само берется в голове?
Звонок заставил его нахмуриться. Он выглянул в гостиную, вопросительно посмотрел на Миату. Та ответила равнодушным взглядом. Она лежала на диване, покачивала ногой.
Кажется, ей вбили в голову, что она не должна открывать дверь.
Ригальдо пожал плечами и ушел в кухню. Он тоже не собирался никому открывать. Это не его дом, не его соседи и гости.
В дверь коротко позвонили еще раз. Еще раз — несколько дольше. И пошли наяривать в смутно знакомом ритме. Ригальдо, нарезающий сладкий перец, дернулся и порезал палец.
Незваный гость, сука, выстукивал по звонку «Последний отчет».
Ригальдо пососал палец, сжал второй рукой нож, решительно прошагал к двери и распахнул ее.
Кнопку дрочил О’Гвардиен. Весь такой хмурый, собранный, в кожаной куртке, мужественный, как молодой пират.
— По голове себе постучи, — ласково сказал Ригальдо, закрывая собой проход, — так же громко.
Сид поднял на него глаза — и уронил челюсть на пол. Ригальдо мгновенно увидел себя его глазами. Взмыленного, уставшего, с ножом в руке, в синеньком фартуке Фортисью, в несвежей рубашке и сбившемся галстуке.
Черт знает, что там пронеслось у О’Гвардиена в его красивой глупой голове, но он захлопнул рот, сглотнул и выдал:
— Но вы же гей.
Ригальдо аккуратно закрыл дверь перед его носом. Спокойно отошел к плите, помешал мясо. Украдкой почесал одну из кошек под подбородком.
У него за спиной беззвучно появилась Миата. Немного постояла, а потом опустилась на стул и снова принялась раскачиваться.
Ригальдо плюхнул перед ней тарелку спагетти.
Глядя ему в глаза из-под волос, Миата сложила над тарелкой пальцы щепоткой и бросила на пол то, что удалось подцепить.
Солнце садилось, в кухоньке стало сумрачно. Ригальдо ногой отпихнул бросившуюся вперед кошку, поднял спагеттину и опустил в мусорное ведро.
— Если ты не будешь есть, то умрешь, — задушевно сказал он Миате и снова вернулся к двери, в которую отмерший Сид уже ритмично стучал ногой.
Когда он отпер замок, О’Гвардиен расплылся в кривой ухмылке:
— А я уж решил, что у меня галлюцинации на почве работы.
Глаза у него были злые и ревнивые.
Ригальдо снова начал закрывать дверь, но Сид успел просунуть ботинок в щель:
— Полегче. Я никуда не уйду без своих вещей.
Ригальдо задумчиво окинул взглядом прихожую. Под стулом действительно стояла синяя спортивная сумка.
— Бери что надо, и до свиданья, — он посторонился, пропустил Сида в коридор. Тот проворно вытащил сумку из-под стула, забросил за плечо, но уходить не спешил. Он вытянул шею, стараясь заглянуть поверх плеча Ригальдо в гостиную:
— А где Кларисса?
Ригальдо невежливо повернулся к нему спиной и ушел на кухню.
Тарелка перед Миатой была пустой, правда, Ригальдо не был уверен, что спагетти не лежат в мусорном ведре. Он помыл и почистил сладкий перец:
— Это съешь сейчас, а остатки на завтра, — он накрыл кастрюлю подушкой. — Они будут теплыми, тебе не придется ничего разогревать, если ты боишься плиты.
Скрипнул линолеум. Сид остановился на пороге кухни. Он был без сумки, а к груди прижимал кошку. Настороженно осмотрелся, одурело моргнул, глядя, как Ригальдо ополаскивает посуду, и спросил совсем другим тоном:
— Ну и что это все означает?..
По мнению Ригальдо, для того, кто, по словам Клариссы, «уже навсегда ушел», О’Гвардиен не слишком торопился. Он продолжал сверлить Ригальдо взглядом, и сумка его, насколько Ригальдо мог видеть, валялась на прежнем месте. Сид даже задвинул ее обратно под стул. Они еще немного поиграли в «гляделки». О’Гвардиен сломался первым:
— Да что случилось-то?!
В другой ситуации Ригальдо с удовольствием бы поиздевался над ним — он не был обязан отчитываться перед каждым сопляком, но у него не было времени, и он перебил закипающего Сида:
— Черт с вами, слушайте.
Через минуту Сид немного сбледнул с лица, а через две трахнул кулаком о дверцу кухонного шкафа. Ригальдо переменил свое мнение о качестве местной мебели. Фанера была очень прочной. О’Гвардиен был дебил.
Юная Миата была очень странной.
Сид, шипя, ополаскивал руку под холодной водой.
— Пиздец какой! — агрессивно и в то же время жалобно выдал он. — Ебаный пиздец! Но почему она мне-то не позвонила?..
— Да потому что вы не разговариваете, — внезапно поразительно внятно произнесла Миата. — Уже две недели.
Повисло напряженное молчание.
Ригальдо снял фартук и аккуратно повесил на гвоздь.
— Меня ваши дела не касаются, — сухо сказал он. — У нее при себе есть телефон.
Сид вымелся за дверь так стремительно, что с полки над мойкой свалилась губка для посуды. Из другой комнаты донесся его возбужденный голос, который говорил все более медленно и с все большими паузами.
Ригальдо посмотрел на Миату.
— А ты не такая уж глупенькая, — вынес он вердикт. — Иначе бы сестра не оставляла тебя днем в доме одну. Так, детка?
Миата посмотрела на него грустными голубыми глазами.
— Излишняя забота — такое же проклятье стариков, как беззаботность — горе молодежи, — процитировала она печально. — Такая интересная книга. Вэ Шекспир.
Ригальдо уронил вилку, несколько охренев.
О’Гвардиен вскоре вернулся, решительный, как бойцовый петух.
— Короче, — он выпятил грудь. — Мистер Сегундо, большое спасибо за помощь. Я заберу Клариссу из Челана, как только ее отпустят. И за девчонкой присмотрю. Мы это… благодарны и не задерживаем.
Как бы Ригальдо ни хотелось уже завершить этот долгий день, он решил, что кто-то совсем обнаглел.
— Да ну, — сказал он бархатным голосом. — Думаешь, я оставлю постороннего человека с недееспособным подростком? Считаешь, это не доставит беспокойства ее сестре?
У Сида потемнели глаза.
— Я не посторонний. А она не подросток. Ей двадцать лет, между прочим. Ты вообще не выкупаешь, как мы тут живем.
Ригальдо прищурился:
— Мне, вроде, говорили, что они живут здесь только вдвоем.
Сид дернул углом рта и неожиданно мирно сказал:
— Все-таки надо было бы пересчитать тебе зубы. Мы не на работе. Не уволишь. Повода нет.
— Не уволю, — согласился Ригальдо, глядя на него сверху вниз. — Но выебу. Если напортачишь, обязательно выебу. Это я тебе как шеф Фортисью говорю.
Сид посмотрел на него ошарашенно. У него даже рот приоткрылся. А потом он неожиданно хлопнул себя по бедру и засмеялся:
— А я ей сто раз говорил: не бери работу домой. А то твоя работа затрахает кого хочешь.
Ригальдо моргнул, прокрутил это в голове так и сяк. Господи, и за что Исли ценит этого фантастического дурака?..
— Как она сейчас себя чувствует? — спросил он уже из прихожей.
— Лучше, — Сид моргнул. — Но врачи за ней наблюдают. Говорят, у нее почему-то плохо сворачивается кровь.
Ригальдо подумал, что надо будет рассказать об этом Клэр.
— Еще она сказала, — медленно произнес Сид, когда Ригальдо уже выходил на площадку, — что очень благодарна, что вы ей так помогли. Что ей чертовски повезло, что вы оказались рядом. И что она вообще ужасно везучая.
Ригальдо обернулся: Сид стоял, опустив руки. Позади него, прижавшись щекой к шкафу с вещами, застыла Миата, а под ногами, задрав хвосты, крутились полосатые твари.
— А я думаю, ей нужен небольшой отпуск, — негромко продолжил Сид. — Когда человек сильно устает, у него все валится из рук. Месяц назад ее едва не сбила машина, а пару недель назад рядом с ней на асфальте разбился горшок с землей. Упал с чердачного окна, срань такая. Мы с ней потому и поругались — она едва ползает на работу…
— Две недели отпуска, — перебил Ригальдо. — Через две недели она нужна мне здоровой и бодрой.
Когда он спускался к парковке, перед глазами все еще стояло бледное окровавленное лицо Фортисью.
Медичка Шани. Kings Emerald Dreams
Глава 3. Часть 5
— Вот скажи мне, о чем бы ты подумал, — заговорил Ригальдо поздним вечером в спальне. Он лежал головой на груди Исли и чувствовал, как та тихо вздымается от дыхания, — если бы услышал о человеке, который за месяц три раза чудесным образом избежал смерти?
— Что кто-то обчитался детективов, — со смешком сказал Исли, и Ригальдо вздохнул: вот уж правда. — Ну, или что скоро будет еще один раз, четвертый.
— Что? — Ригальдо напрягся, но тут Исли перехватил в темноте его руку и прижался губами к запястью.
— Детка, притормози уже, это шутка. Просто я впечатлен твоими рассказами.
Ригальдо подумал, что Исли прав. Когда он явился в рубашке с окровавленными рукавами и с головой, переполненной Фортисью, Шекспиром и заводом по комплектующим, Исли внимательно его выслушал, а потом завалил на диван и велел с него не вставать. Чего-то там сам приготовил, открыл вино и погрузил Ригальдо в кокон спокойствия.
На улице снова шел ночной майский дождь, негромко шелестел за распахнутым окном. Спальню до краев заполняла прохлада, густой свежий воздух, пахнущий этим дождем, лесом, хвоей и молодой травой.
Голая грудь Исли была такой же прохладной, но под одеялом он был очень горячим. Он с закрытыми глазами целовал Ригальдо в запястье, будто ловил пульс, и от этого все внятные мысли утекали, как ручьи в лесное озеро.
Исли прошелся губами по коже предплечья, так, что все волоски на теле встали дыбом. Толкнул на спину и лег сверху, поглаживая по лицу, жарко поцеловал в губы. Ригальдо вздохнул, и Исли все понял правильно.
— Устал?..
— Ужасно, — честно сказал Ригальдо. У него не было сил даже обниматься. — Чувствую себя бесполезной улиточкой.
Исли фыркнул.
— Будет тебе улиточка. Лежи, я все сам сделаю.
Он наклонился, оставляя на груди Ригальдо сухие поцелуи, и аккуратно прихватил ртом его левый сосок.
Ригальдо закрыл глаза и выгнулся, завел руки за голову. Исли трудолюбиво вылизывал его, играл с соском, то осторожно всасывая, то задевая зубами, от чего Ригальдо будто прошибало слабыми разрядами тока. Исли лежал на нем, тяжелый и голый, Ригальдо чувствовал, как шевелится у его бедра налившийся член. У него самого стоял умеренно вяло, но он все равно ехал крышей — от тяжести тела Исли, от его рук и языка, от ощущения колена, уверенно раздвигающего ему ноги.
Исли вдруг положил ему на губы кончики пальцев. Ригальдо приоткрыл рот, и пальцы скользнули внутрь. Ригальдо бездумно пососал их, провел языком по подушечкам.
Исли сполз ниже, погладил, заставляя развести ноги шире.
— О боже, — Ригальдо скомкал одеяло. Исли не торопился, трахал его скользким от слюны пальцем. Палец ходил взад-вперед, описывая окружность, терся о стенки заднего прохода, вызывая сладкие потягивающие спазмы. Ригальдо ерзал от вибраций, которые это трение посылало ему в позвоночник. Поясница быстро покрылась мурашками, член распрямился, пачкая клейкой смазкой живот, и Исли тут же с готовностью насадился до глотки. Он облизывал его от мошонки до самой головки, мягко втягивал в рот яйца, засасывал напряженный ствол, и его губы сильно смыкались на головке, а горло издавало вибрации, когда Ригальдо поддавал бедрами, заставляя брать особенно глубоко. Ригальдо стонал, вертелся, поджимал пальцы ног, но Исли не прекращал его мучить, дергая и раскачивая пальцами из стороны в сторону, добавляя слюны языком.
— Улиточка сейчас просто взорвется, — прохрипел Ригальдо. — Если ты хочешь что-то еще, то давай!
Исли не стал ломаться, вытащил из зада мокрые пальцы и перевернул его на живот. Было слышно, как щелкнула крышка смазки, зашелестела фольга. Ригальдо укусил себя за кулак и поерзал, потираясь членом о простыни, и надеясь, что Исли не станет тянуть.
Он заметил — после того, как он согласился заниматься удочерением, Исли стал с ним осторожнее и ласковее, даже в постели. Как будто все время доказывал: смотри, я весь твой, я буду с тобой так же много и часто, как раньше. Будто назло ему, Ригальдо весь последний месяц хотелось пожестче, чтобы выплеснуть накопившееся раздражение — на социальную службу, на кризис еще не начавшегося отцовства, на свои непонятные боли в животе. Но вот конкретно сегодня он так заебался, что был не против полностью передать Исли инициативу. «О нет, совсем не против», — подумал он, когда Исли подул прямо на наколку на ягодице. После того безумного трипа Ригальдо хотел свести ее, но Исли ему не позволил: «Мне нравится, это так загадочно, как метка супергероя. К тому же она там, где о ней знаю только я!».
А теперь Исли наклонился и несильно укусил это место.
— А-а-а, блядь! — ужом закрутился Ригальдо, чувствуя, что сейчас позорно кончит, и рефлекторно раздвинул ноги.
— Ты слишком откровенно думаешь о посторонних вещах, — пояснил Исли. Он сел на постели на корточках, подтянул Ригальдо к себе. «Давай уже», — успел подумать Ригальдо, а после уже не думал ничего. Он лежал на животе с широко разведенными ногами, беспомощный и заведенный, кусал подушку и сжимал ягодицы, а Исли плавно двигался в нем взад-вперед. Соприкосновение их тел было очень тесным, яйца терлись, член Исли давил на простату, и Ригальдо пытался считать секунды, но все равно чувствовал, что вот-вот кончит. Исли оперся напряженной рукой о кровать, Ригальдо повернул голову, увидел красивый рельеф мышц и вен — и испытал мгновенное острое чувство обожания и яростной любви.
Оргазм был коротким и сильным, удивительно ярким для этого трудного дня.
— Ох, детка, — прошептал Исли, падая ему на спину мокрой грудью. Кончая, он едва заметно дрожал. Ригальдо отцепился от пропитавшейся потом подушки, нашарил на простыне прядь волос Исли и сжал в кулаке. Они долго лежали так, потом Ригальдо неохотно сел — надо было перестелить белье, не хотелось лежать на пятне спермы. Исли уже доставал сухую простыню. Когда они принялись в четыре руки заправлять углы, он повернул голову и фыркнул Ригальдо в ухо:
— Хочешь, расскажу, чем сейчас занимается Сид О’Гвардиен?
Ригальдо с трудом сообразил, про кого тот вообще говорит. Какой О’Гвардиен, при чем он здесь вообще?
— Дрочит на что-нибудь очень гетеросексуальное, — со смешком сказал Исли. — Чтобы развидеть сцену, в которой ты мог бы его выебать. Он мальчик креативный, с воображением.
Ригальдо беззвучно рассмеялся. А, в самом деле. Надо же, как Исли зацепило то, что он брякнул.
— Тебя, что ли, так бешено завело, что я пригрозил его выебать?
— А то, — шепот Исли согрел ему шею. — У меня, знаешь ли, тоже с воображением полный порядок.
Они еще долго лежали в обнимку, прежде чем уснуть.