Дьявол и майор смотрели на меня с видом котов, сожравших тазик сметаны на двоих и закусивших хозяйской канарейкой. Вид у обоих был до того счастливый, что казалось, от полноты чувств они вот-вот кинутся друг другу в объятия и запоют в один голос что-нибудь очень душевное и пафосное. Зато меня обуревали совсем иные чувства.
— Требую объяснений, — сурово поставила я вопрос на ребро. — Я кое-что знаю, но еще подумаю, стоит ли с вами делиться ценной информацией. Не нравитесь вы мне, вот что. А знаю я немало, поэтому прошу отнестись ко мне с должным вниманием и не доводить до греха, поберечь мои нервы.
— Ну разумеется, пани Иоанна! — засуетился майор. — Мы как раз хотели ввести вас в курс дела. В принципе не следовало бы, вы лицо частное, но без вашей помощи нам не обойтись. Мы бы и раньше вас подключили, если бы… гм… не ваше странное поведение.
— Этой фаршированной колбасой для Михала ты себя окончательно скомпрометировала, — добавил Дьявол. — Я выяснил адрес получателя, но перехватить не успел. Даже любопытно, что ты там такого написала?
— Вы с самого начала знали, что Алицию убили из-за наркотиков?
— Подозревали. Полной уверенности не было. Ты могла бы многое объяснить, но вместо этого предпочла смешать нам все карты нелепыми выходками.
— Ничего не понимаю. Кто это «мы»? Вы что, с майором опять напарники?
— Теперь да. Я над этим делом бьюсь уже несколько месяцев, майору же досталось убийство, которое неплохо вписывается в эту аферу, и пара преступлений помельче, возможно, из той же оперы. Надеюсь, теперь все наконец сдвинется с мертвой точки.
Ну вот теперь наконец-то мне стали понятны глубинные причины их задумчивости, в которую они дружно впадали при одном только взгляде на меня! Никакой мистики, просто с самого начала их терзала одна и та же назойливая мысль, делая похожими на близнецов. Нет, все-таки Дьяволу не откажешь в ясновидении.
— Давайте выпьем кофе и вернемся к вопросу о нашем сотрудничестве, — миролюбиво сказал майор. — Так что же вы знаете?
Тема была скользкая и опасная, требовалось соблюдать крайнюю осторожность. Однако многое я могла рассказать без утайки.
— Есть у меня кое-какие подозрения. Кое-какие смутные догадки. Я знаю в Копенгагене на Хмельной один магазин, называется «Specialites des Pays». Как раз импортная жратва. Точнее, это не один магазин, а целая сеть с множеством филиалов в разных местах. Торгует исключительно всякой экзотической пакостью со всех концов света. Лягушачьими бедрышками в собственном соку, саранчой в сахаре, спагетти на любой вкус, маринованными гадюками и тому подобными деликатесами. Нашими тоже.
— А нашими — это какими?
— Водкой, например, ее там хоть залейся. Правда, самой низкопробной. Непременный свекольный салат, то есть свекла с настоящим польским хреном — там у них хрен почему-то не такой ядреный. Ну и, конечно, сало, селедка, соленые огурцы — вообще всякие маринады.
— У них там что, своих нету? — удивился майор.
— Есть, но все сладкие. Селедку они готовят в чем-то вроде виноградного компота, вы не поверите, плакать хочется. И, разумеется, бигос. О бигосе в Дании никакого понятия не имеют, они там все очень берегут свое здоровье, так что такого бальзама для печени у себя предпочитают не готовить, у нас берут. Мне кажется, под жратвой Алиция имела в виду именно этот магазинчик. Скажем, закупают они добропорядочный бигос, а в нем переправляют совсем не порядочный героин. Вы вполне могли бы проверить по своим каналам все это дело.
Странно, но перспектива копаться в свекольно-хреновом салате, бигосе и квашеной капусте почему-то не привела их в неописуемый восторг. Но это их проблемы, меня не касающиеся. Приятно оказалось выяснить, что моя версия убийства совпадает с милицейской, причем на мысль о повторном визите убийцы майора навели злосчастные свечи.
— Алиция говорила, что знает, за чем они охотятся, — задумчиво сказала я. — Вернее, что она знает, где оно лежит. А если убийца эту таинственную штуку как раз в свечах и искал? Что это может быть? И нашел ли?
— Сказать ей? — вопросительно взглянул на майора Дьявол.
— По-моему, стоит, вдруг у пани Иоанны возникнут какие-то соображения и на этот счет.
— Хотя я сомневаюсь, что такую «штуку» можно спрятать в свечах, — саркастически заметил Дьявол. — Если, конечно, убийца именно это искал. Ходят слухи, что у контрабандистов каким-то загадочным образом пропал груз с героином. Крупный жирный кусище — около полутонны, стоимостью свыше пяти миллионов долларов. Как он у них пропал, остается только гадать, это же с кубометр, не меньше. И имеется очень большое подозрение, что твоя разлюбезная Алиция что-то об этой пропаже знала.
Ну ничего себе, полтонны наркотиков! Как тут не обалдеть! Да, такое в свечку не засунешь. Даже в две! А ведь до чего это похоже на Алицию — оказаться причастной к потере столь габаритного и ценного груза! Такое могло случиться только с ней, она запросто могла бы потерять и варшавский Дворец культуры!
Или не потерять. Ведь Алиция про ту вещь знала, где она лежит. Такое нельзя считать потерянным.
— Свечи нам пока не разгрызть, — самокритично признал майор. — Зато мы, кажется, нашли орудие убийства.
— И что это?!
— Довольно странный предмет. Что-то вроде короткого лезвия, без рукоятки, зато с украшением.
Он вытащил из ящика стола железку — миниатюрную, узкую, очень острую, заканчивающуюся красивым орнаментом, — за этот конец ее худо-бедно можно было держать. Я так и впилась в нее глазами. Где-то нечто подобное я уже видела. Вспомнить бы только, у кого и когда?
— Где вы его нашли?
— В почтовом ящике пани Хансен. Тщательно вытертый, ни единого отпечатка.
Подлая шутка подлого убийцы! Сколько ни пыталась, так и не сумела припомнить, где могла его видеть. Скорее всего, просто натыкалась на что-то подобное, с похожим орнаментом.
Майора эта находка тоже пока еще не навела ни на какие догадки или версии. Продолжая обсуждать со мной детали убийства, он вдруг забеспокоился:
— А вы уверены, что никто до сих пор так и не добрался до чемодана вашей подруги? Сдается мне, там могут найтись важные улики — имена, адреса. Если они будут уничтожены, мы ничего не сможем предъявить преступникам, кроме голословных обвинений.
Как удачно, что меня тоже подобные мысли беспокоили и я долго думала на эту тему и сама! Поэтому теперь со знанием дела объяснила, что доступ к прачечной может иметь только человек, близкий к хозяевам дома, да и то ему потребуется подходящий повод. Никакому гостю, включая и друзей семьи, не позволят ни с того ни с сего шастать по чердаку. К тому же чемодан тоже заперт. Даже если злоумышленник раздобудет входной ключ и сможет проникать в дом в любое время суток, чемодан окажется для него твердым орешком. Ни украсть, ни разбить его не удастся, хозяева знают, что в прачечной хранятся вещи Алиции, и присматривают за ними. А уж незаметно вынести из дома предмет величиной с небольшой шкаф — и вообще задача из разряда невыполнимых миссий. Нет, конверт наверняка спокойно себе лежит в заветном месте.
— Отпустите меня в Копенгаген, пожалуйста! — взмолилась я. — Наверняка там хранится что-то очень важное, мне обязательно нужно это важное заполучить, пока до него не добрались преступники!
— Я всецело с вами согласен, — вздохнул майор, — но считаю, что лучше уладить дело по официальным каналам.
— Что вы имеете в виду?
— Датскую полицию. Сообщим им, передадим информацию, пусть сами разбираются. Это их территория.
Меня от его слов чуть на стуле не подбросило. Я пришла в ужас, инстинктивно вскинула руки, пытаясь схватиться за голову, но помешала висевшая на плече сумка. Сначала она заехала мне по уху, потом смела со стола пепельницу, а заодно и чашку с остатками кофе.
— Ни за что! — заорала я дурным голосом. — Пан майор, вы смерти моей хотите?!!
— Это почему же? — удивился майор, слегка озадаченный как моей экспрессией, так и спонтанными гимнастическими упражнениями.
Я не особо сильна в риторике, но в драматические моменты жизни откуда что и берется. В крайнем возбуждении вышагивая по кабинету, я чуть ли не впервые в жизни произнесла неотразимую по своей убедительности речь. Ни в коем случае, ни за что на свете нельзя компрометировать Алицию перед нашими благодетелями! Нельзя допустить, чтобы датская полиция явилась к ним обыскивать чердак, ведь тогда Алиция в их глазах предстанет какой-то международной аферисткой! А как это скажется на репутации нашего благодетеля, пригревшего на груди змею?? Ведь он не какая-нибудь там пешка, а высокопоставленное лицо, служит в аппарате самого короля! Да если на то пошло, мы скомпрометируем не только Алицию, а вообще всех поляков! На нас и так на Западе косятся, а тут выходит, что все поляки — уголовники и бандиты! За ними полиция приходит! Обыскивает их вещи! Нельзя такого допустить!! Честь нации!..
Только не подумайте, что я такая уж ура-патриотка. На самом деле больше всего меня страшило, что Алиция проклянет меня с того света, если я позволю посторонним копаться в ее интимных делах. Не говоря уж о том, что при тщательных раскопках может обнаружиться и моя причастность. Вот и пришлось ухватиться за национальную честь как за спасительную соломинку.
— Она права, — неохотно признал Дьявол.
— Резонно, — согласился с ним майор. — Ну что ж, подумаем.
Их уклончивые слова не особо меня успокоили — дамоклов меч над моей головой никуда не делся. Но с паршивой ситуации — как и с паршивой овцы… Я снова уселась на стул, а они принялись обсуждать все сначала.
И тут выяснилось, что неподражаемый мой ребенок ухитрился во время наших пируэтов на шоссе запомнить номер «опеля» (ну Дьявол, я тебе это припомню! В жизни не поверю, что ты об этом первый раз слышишь!). Не рассмотрел только последнюю цифру, но майор и без нее разыскал автомобиль и выяснил, что он приписан к «Гранд-отелю». Машину иногда предоставляли полуофициальным валютным гостям, в том числе и некоему Петеру Ольсену, датскому гражданину с весьма примечательным профилем. И именно такой профиль был замечен у дома Алиции в тот роковой вечер, между девятью и одиннадцатью часами.
— Но убивал не он, — огорченно вздохнул майор. — Начиная с одиннадцати Ольсен неотлучно пьянствовал с большой компанией в баре «Гранд-отеля». Ушел в свой номер в четвертом часу, а наутро улетел в Копенгаген.
Петер Ольсен, значит. Запомним. Майор может думать себе что угодно, я же была уверена, что к убийству Алиции приложил руку именно этот человек. Однако спорить с уверенными в своих умозаключениях мужчинами не стала. Меня теперь терзали совершенно новые проблемы, а вместе с ними и страстное желание срочно повидаться с Михалом.
— Я хочу в Копенгаген… — простонала я дрожащим голосом.
Дьявол предусмотрительно держал нейтралитет, майор же надолго задумался. И неожиданно согласился.
— Хорошо, — сказал он. — Поезжайте. С паспортном бюро я помогу. Может, так действительно будет лучше, по-тихому, без нашего официального вмешательства. И хоть что-то наконец прояснится.