Дежурство всё равно подходит к концу.
Хотел написать, что изрядно надоел пейзаж, который вижу постоянно. Но, пожалуй, нет. То, что перед глазами, раздражает не потому, что прискучило и разложено по полочкам. Наоборот – я пробыл здесь почти сто дней, и за это время ни на шаг не приблизился к пониманию. Да что там… ни на полшага, даже на ладонь.
Да, нам многое неведомо, несмотря на сотни изученных звёздных систем. Но обычно в неизвестное можно вгрызться, как лазерный бур – в недра планеты. Начать делать понятным… Взять образцы, вложить их в гнездо комплексного анализатора, и через некоторое время узнать все, вплоть до приблизительного количества атомов. Сложить очередную мозаику знаний, которая кажется большой, но одним крохотным стёклышком ляжет в огромный витраж Вселенной. Я верю, что мы можем познавать этот узор, ибо мир живет по своим правилам.
Звёзды яркие и горячие, время неумолимо идёт вперёд. Мы не поднимаемся в воздух без летательных аппаратов. Хотя по законам хаотического движения молекул все они, сколько есть в теле, могут устремиться в одну сторону – но этого никогда не происходит. Камень, выпущенный из ладони, падает вниз.
Падает вниз…
Там, слева – вечно длящийся смертный час утра, когда дневной свет рассеивает последние тени, но ещё не в силах пронизать загустевший в каменных складках туман. Там, слева, плавают в воздухе скалы, опутанные хищной зеленью лиан. Там, слева, падают зонды с десятью степенями защиты, и выходят из строя наиточнейшие приборы. Там…
Слева – если сидеть на камне у ручья так, как я сейчас. И смотреть на зелёный ковёр травы, на вцепившиеся живой хваткой корней в камень деревья. На высокий, стройный силуэт станции, что будто всегда была здесь, что повторяет черты найденных неподалёку давно рухнувших зданий. Я не архитектор, не строитель-молекулярщик, и не знаю, как металл становится снаружи белым камнем, как врастают опоры в скалу… Я могу лишь восхищаться базой, которая создана моим народом с помощью тех фрагментов витража Вселенной, какие мы разгадали.
Торжество законов физики и нашего познания. Одно из достижений, хотя межзвёздные корабли ещё сложнее и красивее.
А там, слева…
Нет, я не в силах даже начать понимать. Хотя бы то, каким должен быть первый шаг изучения. Потому меня и мутит от этого пейзажа, и в то же время – тянет к нему… к неразгаданному, к чуду. Влечёт дорога, что идет от руин древней столицы – неподвластная времени, будто вчера выстроенная. Приподнимаясь над пейзажем, она не признаёт себя его частью, пока не вольётся в странные врата, поставленные именно здесь непонятно по какому принципу. За ними она припадает к земле и убегает дальше ровной серой полосой в туман. И – вся или разделившись, нашей оптике даже этого не удалось увидеть – взовьётся ввысь, к странной… Башне? Не знаю, как это сооружение назвать иначе.
Я решил, что пойду к ней, ступив на дорогу в опасную зону, в непознанное. Я нарушу инструкцию. Так делать нельзя, но как иначе? Ничего, скоро прибудет сменщик, а пока станция способна функционировать и сама.
На дороге то и дело появляются жители этой планеты – то по двое-трое, то в одиночку. Проходят через ворота и скоро скрываются в тумане. Видимо, не так уж и опасно… Они идут – значит, что-то знают?! Я пробовал установить контакт… Маскировочная голограмма не подводит, лингвоблоки безупречны, но странники, похоже, не могут сказать, не понимают, куда и зачем идут. Чудо – говорят они. Что это?
Я активирую киберпочтальона – небольшую белую птицу. Она сама перенесёт моё послание в отчёт, присоединившись к информационно-справочной системе базы.
Провожаю взглядом, пока серебристое пятнышко не сливается с мраморной колонной.
***
Зачем ты здесь, чужак? Зачем стоишь передо мной?!
Ах, ты хочешь понять, что здесь такое? Я смеюсь, я, Моргана, смеюсь, и чёрные стены возвращают осколки моего голоса хриплыми раскатами непослушного эха.
Понять!
Когда-то и я жаждала понять. Ещё девчонкой. По мне не скажешь, что это было так давно, что я сама забыла, насколько. Костяшки счётов рассыпаются в прах, стёртые шуршащей спиралью змеи-времени.
Впрочем, женщине простительно не помнить возраст.
Понять!.. Это так по-человечески, а ты человек. Да-да, то, что ты зовёшь голограммой, прозрачно для меня, и я вижу четыре руки, матово-красную чешую и шары-глаза. Я знаю, что ты прилетел издалека – настолько, что назвать расстояние просто не достаёт слов, даже если созвать их из пропыленных веками фолиантов.
И все же ты человек! Потому, что здесь. Потому что ищешь ответы, чтоб убить свои вопросы и на их крови вырастить новые. Ты человек там, внутри, в пропасти самого себя. Люди – крохотные песчинки перед миром, но бездна в нас сравнима глубиной с вечной ночью твоего космоса.
Нашего космоса.
Я бросаю вдогонку смеху слова – здесь происходит сказка. Чудо!
Что? Спрашиваешь, что есть чудо?
Сейчас ты будешь смеяться, чужак. Я, чародейка, творящая волшебство – не знаю, что такое чудо.
Ты не смеешься, ты смотришь на меня удивлённо, а я не ведаю, что сказать тебе, дитя рассудка. Как пронести нетронутым хрупкий цветок смысла, со-мыслия через грубые жернова слов и передать тому, кто всё пытается разобрать на детали? Как?
Я снова смеюсь.
Думаешь, я безумна? Наверное, да – так говорят.
Я могу изрубить твоё тело, рассмотреть куски и снова сложить… Я ведь действительно могу! Но это будет уже мёртвая плоть, не ты… – если не сотворить чудо.
Я могу и это, и многое другое, но бессильна объяснить, расчленить на части, каждую подсчитать, измерить и взвесить. Окровавленный клок выпотрошенной сказки – есть ли что-то бессмысленнее?!
Скалы летают в облаках, солнце вечно хлещет плетьми света сизую мглу, принц всегда находит свою принцессу, герой встречается со своим чудовищем, третий сын оказывается удачливее остальных. У сказки есть законы, есть как, но нет – почему. Это нельзя понять, лишь принять и почувствовать, впитать с глотком воды из священного источника Урд; увидеть в туманах Авалона; услышать в голосах лесных духов; вдохнуть…
Иди, человек издалека.
Возвращайся к себе.
Что? Ты не хочешь? Неодолимая река любопытства несёт тебя, и ты готов остаться в сказке?! Ты, чужой для нее, как и прочие пришедшие, и даже более чужой?
Зал уже в который раз искажает мой смех.
Что ж, будь по-твоему! Стань в этот круг и повтори ещё раз.
Прекрасно. По правде говоря, я была уверена, что ты не уйдешь.
Встаю с кресла, шлейф моего платья шуршит по полу. Осторожно протянув руку, забираю бутылку зелёного стекла, в которой изумлённо мечется четырёхрукая фигурка. Аккуратно ставлю на полочку.
Теперь я не смеюсь в полный голос, а тихо-тихо рассыпаю крошками хихиканье – тех, кто слышал и ушёл живым, это пугает больше. Может, я безумна, но заполнен уже семьдесят второй сосуд. Превосходная коллекция. Из пришедших извне после пары веков выдержки получаются отличные джинны. Чем длиннее путь человек проделал, тем лучше, так что за этого царь Соломон раскошелится…
Сказки бывают разные, чужак.