7 июля 427 года от н.э.с. Исподний мир. Продолжение
* * *
Инда устал от Исподнего мира, от непрерывного дождя, от узких улиц и широких площадей Хстова, от занудства Явлена и сантиментов Красена. Ему хотелось в Славлену – в этом он как никто понимал Айду Очена.
После обеда – действительно роскошного даже по меркам Афрана – он подремал часа два, но сон его был тревожным и неприятным: то ли утреннее кровавое зрелище оставило свой след в душе, то ли затхлый воздух этого хмурого города не давал покоя. И, по большому счету, нечего было делать в Исподнем мире – понятно, что оборотня не найдут в этом муравейнике.
Во всяком случае, Инда здесь не помощник «лучшим людям Особого легиона». Пировать с Явленом? У Инды хватало дел и без этого, а для отдыха он бы нашёл место получше.
Но когда он поднялся с постели, Явлен объявил, что они приглашены на ужин в резиденцию Стоящего Свыше. И это будет не светский приём, а деловая встреча. Конечно, Инда может от неё отказаться, но, возможно, ему покажется интересным новое заявление храмовников.
– А они способны придумать что-то новое? – спросил Инда.
– Вполне. На этот раз Стоящий Свыше хочет отказаться от изготовления бездымного пороха. Вчера при просушке первой партии ружейного хлопка случился взрыв, погибли люди. Стоящий Свыше сначала потребовал от нас объяснений, а когда Красен ответил ему, что это дело личной глупости мнихов, тот вдруг заявил, что овладеть этой технологией люди Исподнего мира не смогут никогда, что такова воля Предвечного, что первый взрыв лишь предупреждение, а произошедшее утром на площади – подтверждение этого предупреждения… В общем, он мелет полную чушь. Третий легат в ярости, верхушка Надзирающих вторит Стоящему Свыше, а первый легат гвардии кудахчет над ним, как наседка, и убеждает в том, что опасаться нечего.
– Здесь что-то не так… – пробормотал Инда. – А воля Стоящего Свыше – закон для храмовников?
– Формально – да, но я не думаю, что первый легат прекратит производство оружия на том лишь основании, что Стоящему Свыше вожжа попала под хвост. Гвардейцы раньше сменят Стоящего Свыше, чем откажутся от бездымного пороха. А вернее всего, просто припугнут: он стар, он хочет покоя, воевать против всех он не сможет и не захочет…
На ужин поехали все втроём – верней, вчетвером, потому что Красен везде таскал за собой своего секретаря. Инда подозревал, что парень, скорей, исполняет обязанности личного телохранителя Красена.
Глядя на этого рослого по местным меркам гвардейца, трудно было предположить, что он умеет писать, – эдакий деревенский простак, годный к тяжёлой работе и непрошибаемый в кулачном бою. Впрочем, Инду парень не раздражал: знал своё место, говорил только тогда, когда спрашивают, и вообще – был почти незаметен. Очень ценное качество для секретаря.
И писать он, как ни странно, умел, причем редким каллиграфическим почерком и с удивительной скоростью.
Только за ужином Инда догадался, зачем им секретарь: тот, вместе с писарями храмовников, записывал каждое слово, сказанное за столом. Это было правильное начинание – записанный протокол не позволял отказаться от своих слов в случае надобности.
Здесь не знали стенографии, и каждый писарь пользовался своей системой скорописи, а разработка такой системы, с точки зрения Инды, требовала хоть небольшого, но ума. Наверное, он представлял себе людей Исподнего мира слишком примитивными, и они, один за другим, доказывали ему обратное.
Утром Инда был поражен харизмой Государя, магнетизмом его внешности и голоса, двумя днями ранее – чувством собственного достоинства и профессионализмом гвардейца с соколом на краге, теперь – мастерством писарей, которое и не снилось славленским секретарям.
Общего впечатления от Исподнего мира это не меняло: грязное, убогое место, населённое нездоровыми вульгарными людьми, откуда хочется поскорей сбежать.
Судя по тому, что́ говорил Стоящий Свыше и как отводили взгляды остальные храмовники, его мнения относительно производства нового оружия никто не разделял. Инда сомневался, что Стоящего Свыше можно подкупить, а вот запугать… Да, старик говорил слишком торопливо, с оглядкой по сторонам, для убедительности не к месту повышая голос – словно сам себе не верил. Его напугали.
Или заставили сделать сегодняшнее заявление с помощью шантажа. Насчет шантажа Инда ничего толкового сказать не мог, зато хорошо знал, кто́ мог как следует напугать Стоящего Свыше. Мечен тоже напугался, когда увидел королевскую кобру на столике в библиотеке. А кто бы не напугался?
Впрочем, сам Инда давно не испытывал чувства страха, словно утратил способность бояться даже в случае реальной опасности. За столом не прозвучало ни одного конкретного слова об изготовлении нового оружия, Инда оценил степень секретности вокруг технологии изготовления бездымного пороха: не упоминались ни используемые ингредиенты, ни места их покупки и хранения – ничего.
– Если глава Храма так опасается за жизни мнихов и трудников в лаврах, которым доверено производить ружейный хлопок, мы подготовили новый порядок его перевозки и хранения. С учётом новых сроков, конечно, – мрачно вещал третий легат, исподлобья глядя на Стоящего Свыше. – Здесь я его оглашать не буду.
– Теперь, после случившегося, мне бы очень хотелось ознакомиться с этим новым порядком, дабы впредь чудотворы не получали от Храма нелепых обвинений, – заметил Явлен.
– Вы получите его после одобрения Стоящим Свыше.
– Я его ещё не смотрел. – Стоящий Свыше недовольно поморщился. – У меня не было времени. Обещаю, что к завтрашнему утру я с ним ознакомлюсь. Но не уверен, что одобрю.
Лицо третьего легата стало ещё мрачней, но открыто выразить недовольство главой Храма он не посмел.
Инда молча слушал, что говорят Стоящему Свыше Красен и Явлен – в соответствии с дипломатическим этикетом и в принятой здесь манере вести переговоры. Но потом не выдержал чопорности происходящего за столом и напрямик спросил старика:
– Скажите, любезный, вы так сильно боитесь ядовитых змей?
Это простолюдины Исподнего мира не знают северского языка – люди образованные читают книги Верхнего мира и понимают чудотворов без переводчика. Судя по тому, как побелело лицо Стоящего Свыше, Инда попал в точку.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… – пробормотал тот и опустил глаза.
Инда не стал устраивать допрос – ему было вполне достаточно. Может быть, кто-то из Надзирающих и не понял Инду, но лицо третьего легата перекосилось словно судорогой, он посмотрел на Стоящего Свыше исподлобья и громко скрипнул зубами.
Стало ясно, что со стариком разберутся и без чудотворов. В чём Инда и имел возможность убедиться тут же, не выходя из-за стола.
Подали десерт – сливочное мороженое с экзотическими фруктами. И надо же было случиться такому несчастью: в вазочку Стоящего Свыше угодил шип какого-то южного растения, бедняга уколол им язык!
Никто не придал этому значения, оставили прислуге разбираться с досадным недоразумением, но не прошло и десяти минут, как лицо бедного старика побелело на глазах, он потерял равновесие и схватился за край стола, волоча на себя скатерть. И можно было бы предположить, что у него просто закружилась голова (чего не бывает в этом возрасте при сильном волнении?), если бы не зрачки, заполнившие чуть ли не всю радужку.
Инда отметил, что первым к Стоящему Свыше подскочил третий легат – его проворство выдавало внутреннюю готовность к такому повороту событий, да и незаметно было перед этим, чтобы он любил старика, как родного отца.
Впрочем, первый легат тоже не долго удивлялся, как и Сверхнадзирающий.
Через минуту Стоящего Свыше уже несли из обеденного зала в его покои, и, как ни странно, Красен и Явлен направились следом. Инда тоже решил взглянуть, что будет дальше.
А дальше, на пороге своей спальни, старик начал кричать и сопротивляться, требуя, чтобы лакеи сначала перетряхнули его постель. У него до судорог подергивались конечности, закатывались глаза, но он всё равно отказывался лечь до тех пор, пока постель не обыщут.
– Явлен, по-моему, нам понадобится доктор… – тихо сказал Красен.
– Да, похоже, – ответит тот.
– Я постараюсь вернуться быстро.
Инда вопросительно посмотрел на Красена, когда Явлен скорым шагом покинул покои Стоящего Свыше.
– Это волкобой, – ответил на его взгляд Красен и пояснил: – Отравление аконитом. Причём через кровь, а не через желудок. У аконита нет антидота, старик может умереть без медицинской помощи.
– А Явлен у нас – мальчик для вызова лекарей? – удивился Инда.
– Лекари прибегут через минуту, Явлен поехал к порталу – у Стоящего Свыше есть личный врач-чудотвор. Старик бы давно скончался волею Предвечного, если бы не доктор Верхнего мира и не современные достижения медицины.
– Неплохо… – пробормотал Инда. – Не ожидал.
– Доктор Назван пользует не только его, но всю верхушку Храма и гвардии. В сложных случаях, конечно. Но, к сожалению, вызвать его может только другой чудотвор.
– А не кажется ли вам, что это бессмысленно? Старик всё равно умрет.
– Вряд ли. Если бы хотели его убить, вместо волкобоя использовали бы «семь шагов» – тот бы убил его наверняка.
– Красен, вы так хорошо знаете местные яды? – улыбнулся Инда.
– «Семь шагов» – это антиарис. Вообще-то любой из сильнейших ядов здесь можно купить в зелейной лавке. Дорого. Моя экономка покупает стрихнин, чтобы травить крыс. Здесь он называется арутской солью.
Доктор Назван явился минут через двадцать – в форменной куртке чудотвора… Впрочем, никто не удивился его странному для этого мира одеянию, наверняка видели врача-чудотвора не в первый раз.
– Где наш дедуля? – начал он на пороге спальни Стоящего Свыше – от его фамильярности покоробило даже Инду. Лекари же, собравшиеся у постели старика, почтительно расступились.
Наверное, лицо у Инды было слишком удивленным, потому что Красен поспешил пояснить:
– Назван сказал им, что «наш дедуля» на языке чудотворов – это вежливое обращение к уважаемому старцу. Он им перевел ещё множество слов и медицинских терминов, преимущественно о работе кишечника и мочеполовой системы. Я не возьмусь их повторить, а вот местные лекари щеголяют этими словечками друг перед другом с умным видом.
– Как дитя… – проворчал Инда.
– Назван – хороший врач. Он может себе позволить маленькие слабости, – пожал плечами Красен. – К тому же местные лекари перенимают у него не только непристойные выражения, но и кое-какие медицинские знания.
* * *
В поднятой суматохе никто не заметил, что Волчок остался один в обеденном зале. Гвардейцы из охраны переместились к спальне Стоящего Свыше, не зная, кого и как теперь охранять, писари отправились туда же – думая, видно, что деловая беседа может продолжиться у одра умирающего.
Волчок вышел из зала: на мраморной лестнице стояли двое гвардейцев, туда-сюда сновали лакеи – с кувшинами, тазами, склянками, полотенцами. Мимо, снизу наверх, протопала толпа лекарей, двое лакеев бежали впереди, указывая дорогу, – будто бы лекари пришли сюда в первый раз. На Волчка никто не обращал внимания.
Больше возможности не будет. Он последние дни служит у Красена, а пятый легат не станет брать его на такие приёмы – его и самого не всегда на них зовут. Если новый порядок передан Стоящему Свыше, где он может с ним ознакомиться? Уж не в спальне, наверное… Знать бы ещё, в какой стороне искать рабочий кабинет, – Волчок бывал в больших домах знати, например у пятого легата, но в такой огромной резиденции всё могло быть по-другому.
Обычно внизу располагалась прислуга и подсобные помещения, на самом верху – личные покои. Конечно, кабинет Стоящего Свыше мог быть и рядом со спальней, и тогда пробиться туда будет непросто. Но обычно деловая и гостевая часть дома были во втором ярусе…
Только в обеденный зал вели двустворчатые двери, направо и налево от них шли анфилады комнат, а не привычных коридоров. Как жить в таких? Впрочем, Волчок быстро разглядел, что окна в анфиладе выходят только на одну сторону, в другую ведут двери. По сути, анфилада и была коридором, только слишком роскошным.
До заката было ещё далеко, и Волчок поразился, как светло бывает в помещениях с прозрачными стеклами даже пасмурным вечером.
Он прошел по анфиладе до самого конца, насчитав не меньше двадцати дверей, но ничего похожего на кабинет не увидел – сплошные гобелены, мебель с обивкой, расшитой золотом, диванчики, на которых невозможно сидеть, стулья с гнутыми ножками, столики, зеркала…
Волчок повернул назад, стараясь двигаться чуть в стороне от дверных проемов, в которых его было видно до самой лестницы.
Возле обеденного зала он едва не столкнулся с Явленом – тот шёл по лестнице наверх, и с ним был человек, одетый так странно, что Волчок не сумел выдумать его одежде названия. Они говорили о чём-то на языке чудотворов, и Волчок решил, что это тоже человек Верхнего мира. И, наверное, одет так, как одеваются в Верхнем мире. Смешно… Волчок представил себе Йоку Йелена в таком же куцем бесформенном пыльнике с капюшоном и усмехнулся.
По другую сторону лестницы обстановка анфилады изменилась – это в самом деле была деловая часть резиденции. Через огромный зал книгохранилища Волчок попал в подобие канцелярии с десятком рабочих мест для клерков, а оттуда в просторную приёмную.