Из дневника Петра Кремнёва
4 июня 2050 года
Эксперимент группы Вихрева по локальному изменению пространства неожиданно начал приносить результаты. Готовили его долго – проект считался не очень перспективным. Конечно, доказано, что в начале существования Вселенная имела более трех пространственных измерений, спорят лишь о количестве. Потом они свернулись, как сложная конструкция из бумаги, сплющенная нажатием ладони. Но воссоздать хоть что-то близкое к Большому Взрыву – это выглядит бредом!
И все же внутри ограниченного защитными полями полигона происходит что-то странное.
Из дневника Александра Вихрева
5 июня 2050 года
Я не ждал, что все пойдет так интересно. Верил, но не ждал… Странно – так, оказывается, бывает. Первые же опыты и измерения дают результаты настолько удивительные, что они кажутся просто невозможными, а Нобелевская премия – само собой разумеющейся деталью. Да что там премия…
Не все, конечно, способны понять значение происходящего. Сегодня со мной говорил Кремнёв. Он считает, что нужно минимизировать исследования и подготовить доклады правительству. Выразил сомнение в безопасности проекта.
Глупо – электромагнитные поля вокруг подземного зала способны удержать даже сверхмощный поток плазмы. По-моему, просто завидует: ему не видеть и сотой доли успеха, на пороге которого я сейчас стою.
Из дневника Петра Кремнёва
6 июня 2050 года
Ходил к Вихреву. То, что видно на экране, похоже на… Нет – я, как ученый, не должен описывать. Даже самая честная фиксация окажется искажением фактов просто потому, что я человек и вырос в нормальном трехмерном мире. Разум сформировался в нем и старательно пытается преобразовать наблюдаемое в привычные категории, поскольку не имел, не имеет, да и уже не будет иметь других.
За барьерами силовых полей – Вселенная, какой она была, когда не могли существовать планеты и звезды… Нет, лишь бледное отражение. Но и тень чуждого не осознать.
Константы за непроницаемым электромагнитным барьером абсолютно иные. Числа, которые определяют силу тока, гравитацию, взаимодействие атомов и химические реакции. Соотношения, на которых стоит мир.
А еще… нет, надо проверить.
Сегодня вечером поговорю с Ликой. Может быть, она все же переведется оттуда.
Из дневника Александра Вихрева
7 июня 2050 года
Глупость не знает границ – ни государственных, ни рамок приличия. Пётр был у шефа, процитировал чуть ли не все требования по технике безопасности. Директор его, конечно, спровадил, пообещав разобраться, а потом вызвал меня.
– Нарушаешь?
Я решил, что лучше будет, если он сразу выскажется ясно и определенно.
– О чем вы, Сергей Данилович?
– О чем, о чем… Сам знаешь: в экстренных случаях, когда есть подозрения, что принятых силами института мер предосторожности недостаточно, нужно приостановить исследования, вызвать правительственную комиссию…
– У меня нет оснований считать, что существует какая-то особая угроза, – улыбнулся я.
– А Кремнёв иначе считает, иначе… – он затянулся сигаретой. – Чтобы обеспечивать условия эксперимента и его защиту, основные генераторы работают на пределе. Конечно, резервные наготове, если что… И все же на такие случаи есть особые инструкции. А неизученное влияние? Это же, как я понимаю, почти мини-мир. Пётр измерил в одной из ваших лабораторий, расположенных недалеко от полигона, некоторые электромагнитные константы и силу тяжести. Они разнились от нормальных – совсем чуть-чуть, но за пределами погрешности. Один раз отличались, а в другой – нет.
– Пусть носит исправные приборы! – резко ответил я.
Данилыч глядел пристально. Он колебался – был директор и честолюбив, и осмотрителен. Я пошел ва-банк.
– Да, возможно, я пренебрегаю некоторыми бумажками, написанными людьми, которые давно забыли, что такое открытия. Да – это надо продолжить делать. Еще никто не перевернул науку пунктом одиннадцатым правил по технике безопасности; и двенадцатым – тоже. Пастер делал опыты на себе. Супруги Кюри носили в кармане радиоактивные элементы – но их имена помнят все, а результатами открытий мы пользуемся и теперь.
– Они рисковали в основном именно собой, – осторожно заметил шеф, постукиванием пальцев по столу выдавая напряжение.
– Любой ученый на линии фронта с неизвестным. И если Кремнёв этого не понимает… Хорошо. Просигналим наверх, отключим генератор. Приедут из Академии Наук – и в лучшем случае мы для научного мира станем соавторами публикаций. А то и помощниками в работе… Вы думаете, там упустят такой шанс? Впрочем, кто знает.
Ведь может быть еще хуже, Сергей Данилович. Если кому-то в правительстве придет в голову, что это может послужить военным. Представляете? Все станет тайной. Не будет ни прорыва и новых знаний для всех, ни статей и монографий, а нам придется довольствоваться правительственными премиями, о которых даже нельзя рассказывать – за что выданы.
Он молчал, закусив губу.
– Совсем немного времени, – попросил я. – Пока не будут получены и оглашены настоящие результаты – такие, чтобы нельзя было приписать кому-то или скрыть.
Шеф наконец кивнул:
– Иди, работай.
Я же знал, что он оценит.
Из дневника Петра Кремнёва
8 июня 2050 года
Может быть, я и впрямь кривлю душой? У меня нет, и никогда не будет элегантной непререкаемой самоуверенности Вихрева. И, скорее всего, исследования, равносильного по масштабу его нынешнему – тоже.
Может быть? Даже наверное…
Так что – отойти в сторону? Кому станет легче?
Из дневника Александра Вихрева
9 июня 2050 года
Я проверил результат Петра. Константы в близлежащих помещениях действительно слегка меняются. Возможно, проникновение идет вне обычных трех измерений, все пути по которым перекрыты полями. Интересно, наша это Вселенная – или иная? Холодок бежит по коже. Я до сих пор не знаю, как именно получилось создать небывалое. Не уверен, что смогу повторить все условия в случае прекращения эксперимента. А даже если смогу – повторится ли результат?..
Если можно говорить о повторяемости сейчас: одинаковые измерения дают разные итоги. Возможно, наши познания и методы окажутся бесполезными перед тем, для чего не написаны законы.
Возможно, это самое великое событие в истории человечества.
Из дневника Петра Кремнёва
10 июня 2050 года
Лика!..
Не хочется писать, но это помогает разобраться в себе. Наверное, натворил глупостей. Надо хоть чуть-чуть успокоиться, вспомнить все по порядку, а то события путаются, как и мысли, в голове даже не каша, а жидкий бульон.
Зашел поговорить с Ликой всерьез. Она была занята, и я спросил – придет ли вечером ко мне.
– Зачем? – спросила она.
Я не знаю, как описать то, что почувствовал и осознал. Конечно, она не забыла. Просто будто бы сама себе удивлялась – как, еще вчера было интересно ходить ко мне по вечерам? Странно, ведь сегодня уже нет, хотя ничего не случилось. Удивительная перемена… она ждала, что сейчас я поясню, и все станет понятно.
Потом чуть отстранила меня и пошла дальше – кажется, ожидание ответа тоже потеряло смысл, а важным стало другое, о чем я не только не имел ни малейшего понятия, но и не мог иметь.
Когда Лика была совсем рядом, мне показалось, что ее глаза блеснули. Не так, как обычно у людей, не отраженным светом, не особым выражением – просто серые глаза засветились на долю секунды изнутри чем-то холодно-синеватым и…
Я застыл… не помню, насколько. Не помню. Потом побежал за ней, в лабораторию. Дверь оказалась заперта – так иногда делают, чтобы не отвлекали. Я забарабанил, и тут рядом возник Вихрев.
– Пётр, ты решил во что бы то ни стало срывать мою работу? – холод в голосе показался издевательством. Я сорвался. Черт, как стыдно вспоминать… хорошо, что никого больше не было в коридоре. Хотелось быть хладнокровным, а я орал:
– Работа?! Там у тебя ад, дыра, черти что! Рискуешь жизнью – бес с тобой, но все на воздух взлетят!
– Люди трудятся добровольно, – насмешливо сказал Александр.
– И что для этого ты делаешь с ними?! Она… Они…
– О… – Вихрев приподнял бровь. – Ну да, ну да, она. Хороший работник, квалифицированный… и смелый.
– Что ты с ней сделал?
– Ничего. Пётр, ты пьян? Пойди проспись.
– Понимаешь, с чем имеешь дело? Ты воссоздаешь зародыш Вселенной! Знаешь, что будет завтра? Знаешь его законы?
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз.
– Не знаю. Это чудо. Тебе, боюсь, не понять, да я сам не уверен, что ученый может употреблять такое слово, тем не менее – чудо. Знаешь, что значит это слово? Когда все происходит не так, как должно само по себе. Когда дважды два – не четыре. Человек должен разбиваться, сорвавшись со скалы… но волшебник взмахнет палочкой, и падение превратится в полет. Чудо – это когда возможно все… А ты боишься.
Помню, я вдруг почти успокоился, поглядел в его глаза – снизу вверх.
– Боюсь. Потому что чудеса должны случаться, только когда волшебник махнет палочкой, иначе перестанут быть чудесами! А мы живем каждый день – просыпаемся, готовим еду, ходим, берем друг друга за руку, зная, что чужие пальцы не раздавишь случайным касанием, огонь греет, а падать со скалы нельзя. Жизнь построена не на исключениях, Александр. Понимаешь?!
Я вдруг понадеялся, что совершится маленькое, редкое волшебство – когда удается донести до другого человека свои мысли.
Из дневника Александра Вихрева
10 июня 2050 года
Кремнёв ждал, что я соглашусь? Нет уж.
– Понимаю – что с тобой бесполезно говорить.
И я ушел.
Если он думает, что раньше всех заметил происходящее, то ошибается. Да, пространство меняется вокруг, люди тоже меняются. Пока не знаю, как. Иначе – не значит хуже, Пётр. Надо уметь подниматься над законами, на которых стоит мир, и смотреть оттуда. К чему бы это ни привело. Мне безразлично, поймешь ли ты это.
Из дневника Петра Кремнёва
15 июня 2050 года
Регулярно провожу измерения. С виду все необычное остается в коконе магнитных полей, но на самом деле аномальная зона расширяется. Говорят, энергопотребление на содержание полигона снижается, экономисты очень довольны. Они довольны, понимаешь, Лика! Я не знаю, почему вдруг обратился к тебе – кажется, тебе уже безразличны мои мысли…
Они не понимают, что это может значить – вдруг скоро росток иных измерений уже не надо будет поливать? Возможно, он продолжит развиваться сам.
Может ли статься, что военные, когда наконец узнают, решат для страховки сбросить атомную бомбу? Не уверен, к чему это приведет.
Чудеса бывают разными – жуткими тоже.
Возможно, если оставить все, как есть, мы погибнем. Или станем сверхлюдьми и откроем иные горизонты. Или не сверх – просто другими… Не знаю, хорошо будет или плохо, Лика. Не имею понятия, насколько эксперимент опасен. И никто не будет иметь понятия, пока не станет поздно, так или иначе. Придется решать, не зная. Отказ от действия тоже будет решением.
Пойду отключу ток. Если надо – устрою замыкание. Сейчас аномалию еще нужно поддерживать, иначе она исчезнет. Надеюсь, не поздно.
Из дневника Александра Вихрева
15 июня 2050 года
Почему-то не спится, хотя уже темно. Словно что-то усиленно толкает в бок. Не знаю, зачем, но чувствую, что надо навестить генератор. Возможно, стоит усилить мощность.
***
Ночь – тревожная, нервная – тихо шелестела листвой, боясь заглушить исходивший из невысокого здания во дворе ровный гул. В последнее время она вообще стала опасливой здесь – она, древняя, как Земля. Вот и сейчас была начеку, осторожно вглядывалась в окна. В одном мелькнул невысокий человеческий силуэт, и тут же навстречу отделился от стены второй, будто бы нарисованный второпях на крашеной поверхности и тут же оживший. Снаружи они казались плоскими.
Тьма застыла, сделалась еще тише, пытаясь услышать хоть слово, но стекла не пропускали наружу звуки, лишь открывались рты. Казалось, пантомима будет продолжаться долго, но внезапно две тени слились в одну и покатились по полу.
Ночь вглядывалась, пока комок не распался, ударившись о металлический угол распределительного пульта. Одна из фигурок осталась лежать неподвижно, вторая встала перед ней на колени и на время замерла, обхватив пальцами запястье. Затем медленно поднялась на ноги, приблизилась к усеянной лампочками, рычажками и кнопками панели.
Внезапно прямоугольник погас, и ночь облегченно вздохнула. Наступила неожиданная тишина.