В последние выходные августа Исли внезапно предложил куда-нибудь съездить. Ригальдо, замотавшийся по делам ресторана, в котором внезапно накрылся большой холодильник, ткнул наугад в карту, попав в полуостров Олимпик.
Уже через час пути стало ясно, что они выбрали для поездки на океан не самый подходящий день.
Небо было низким и серым, с моря порывами дул ветер, принося дождливую морось. Шоссе мокрой серой лентой убегало в густой белый туман, и кроме встречных фар ничего не было видно. Когда по ветровому стеклу потекли ручьи, Ригальдо, невыспавшийся и хмурый, предложил повернуть назад. Но Бекки, дремавшая в своем кресле, взмолилась: «Пожалуйста! Я хочу посмотреть на китов!» Под ее взглядом в зеркале дальнего вида Ригальдо пожал плечами, буркнув, что китов они в таком тумане вряд ли найдут.
— Зато я покажу городок, где живут вампиры, — сказал молчащий до того Исли.
Бекки хихикнула:
— Я знаю, Форкс! Когда я жила у Тома и Лиз, я немножко смотрела «Сумерки»!
— И эти люди запрещали ей смотреть «Гравити Фоллз»! — Исли покачал головой. Ригальдо посмотрел на его руку, спокойно лежащую на рычаге сцепления, и отвел глаза.
Его нервировало близкое присутствие Исли. Тепло плеча и колена, которых Ригальдо не мог касаться в огромном «Брабусе», но постоянно фантомно ощущал, запах парфюма и легкая щетина на щеках, связанные в небрежный хвост волосы. То, как тот щурится, вглядываясь в туман за ветровым стеклом. Ригальдо старался вообще не глядеть в его сторону, но иногда приходилось оборачиваться, чтобы поговорить с Бекки.
Он заподозрил бы в этом какое-то изощренное коварство, вот только Исли тоже в его сторону не смотрел.
По счастью, погода выровнялась: дождь прекратился, оставив только теплую сырость. Бекки, которую выпустили из машины в дождевике, сплясала по этому поводу дикий танец. Глядя на нее, Ригальдо немного воспрял духом. Ну хоть кому-то поездка понравилась. А иначе зачем это все вообще.
Форкс оказался довольно скучным, каким Ригальдо его и представлял: горы, сосны, микроавтобусы с надписями «Сумерки», лавка «Сумерки», кафе «Сумерки», сувениры из «Сумерек». Супермаркет предлагал ветчину «Любимый сэндвич Эдварда». Бекки залезла на огромное бревно-указатель, чтобы сфотографироваться, и сверзилась прямо в руки Исли. Ригальдо пришлось отряхивать ошметки мокрой, грязной коры с ее новых штанов. А дальше все замелькало, как в «Инстаграме»: дождевой лес, корявые палки самшитов, с которых космами свисала ярко-зеленая махра; высокие папоротники, где Бекки потерялась уже через пять минут, и если бы не ее писк, неизвестно, когда бы они ее обнаружили. Поляны мха, в котором утопали кроссовки. Исли снимал Бекки в каждом дупле с энтузиазмом юного блогера, заставлял Ригальдо залезать на коряги и валуны и поднимать ребенка на плечи. Они перемазались и вымокли, но Ригальдо внезапно почувствовал себя веселее. Хотя сломавшийся оптовый холодильник для мяса пробил в его бюджете преизрядную дыру.
— Там волк! — вдруг взвизгнула Бекки, нацелив палец за спину Ригальдо. — Вон, вот, коричневый! Пап, это оборотень? Да? Да?..
Он обернулся, машинально схватив с земли первую попавшуюся палку, и с облегчением рассмеялся:
— Детка, это же олененок. Совсем молодой олень.
Оленя от них отделяла глубокая каменная расщелина, по дну которой с ревом неслась вода. Ригальдо понадежнее ухватил Бекки за шкирку, не давая ей форсировать канаву по скользкому бревну. Олень вертел красивой узкой головой и осторожно переступал тонкими ногами. Совсем дурной или просто привычный к туристам.
— Ты читал, — внезапно спросил Исли, — «Девочку, которая любила Тома Гордона»?
Он стоял, поставив одну ногу на влажный, покрытый зеленой порослью камень, и наблюдал, как Бекки, воркуя, наводит на оленя ригальдовский телефон.
— Я всего Кинга читал, — буркнул Ригальдо и переставил Бекки на безопасное расстояние от ручья. — Сто раз обсуждали.
Исли дернул плечом и отвернулся. Ригальдо сжал губы. Черт знает, что его укусило за задницу так ответить. Он любил этот рассказ не за мистическую составляющую, а за мучительную борьбу за выживание слабого человеческого детеныша против недоброй природы. Все это было охуенно, но завязка — девочка, потерявшаяся посреди белого дня в лесу? Девочка, чьи родители разводились?
Какого черта Исли вообще пришел в голову этот рассказ?..
— Я думаю, хватит мочить задницы, — он угрюмо стряхнул белесую паутину с рукава. — Давайте выбираться из леса. Бекки, оборотням пора от тебя отдохнуть.
Он обернулся — и обнаружил, что Исли уже уходит, старательно лавируя между папоротниками.
Потом у них был перекус в придорожном кафе, у вывески которого с одной стороны стоял деревянный медведь, а с другой — бородатый мужик с топором, до удивления похожий на Лаки.
— Мы, Фёрсты, повсюду, — с удовлетворением сказал Исли, нарезая мясной пирог, и кивнул через улицу. Там красовалась стройбаза с зеленой вывеской «Нордвуд». Ригальдо косо глянул в ответ:
— А можно хотя бы один день обойтись без упоминаний о работе?
— Можно, — с готовностью откликнулся Исли. — И хорошо бы еще перестать слышать мат в адрес техника твоего ресторана.
Они синхронно уставились каждый в свою тарелку. В тишине прозвучал задумчивый голос Бекки:
— Папа, ты говоришь, что Фёрсты повсюду. А я — Фёрст?.. Если у меня другая фамилия, папина?
Ригальдо настороженно поднял голову.
Исли перестал жевать.
— Конечно, детка, — сказал он после недолгого молчания. — Ты всегда будешь моим маленьким Фёрстом. Запомни это.
И Ригальдо мгновенно прострелило каким-то странным тоскливым чувством, пронзительно-острым, так, что он отложил вилку и поднялся, собираясь с мыслями, чтобы уже наконец сказать… В горле возник спазматический ком, и он согнулся и закашлялся.
— Пирог попал! — Бекки со знанием дела постучала его по спине. — Я видела, как один мальчик в приюте запихал себе в горлышко ложку. Когда миз Вайзли схватила его вот так, под грудку, ложка выскочила и подбила глаз Колину!
— Свалите от меня, — прохрипел Ригальдо, пытаясь одновременно вдохнуть и переварить историю про ложку. — Я сам справлюсь!
«Свалите» — потому что Исли в самом деле обошел его со спины и обхватил руками, будто собирался делать прием Геймлиха. От ощущения твердой груди, прижатой к лопаткам, Ригальдо чуть не умер. Это было так… знакомо и внезапно горячо, что разом выдуло из его головы мысли о «Нордвуде», разморозившихся стейках и о том, не последнее ли это их общее путешествие…
— Я закажу кофе, — странным голосом сказал Исли. Он тоже отодвинулся от Ригальдо, как будто обжегся. — Надеюсь, он будет чертовски хорошим.
Через полтора часа после того, как в кофейных чашках показалось дно, они добрались до побережья.
Бекки бежала через песок, раскинув руки и крича в голос, так отчаянно-радостно, что у Ригальдо что-то сжималось внутри.
Он сто раз видел на календарях огромный океанский пляж Риальто, разбросанные в полосе прибоя одинокие скалы, редкие сосны и широкий аэродром мокрого песка, но календари совершенно не передавали убийственную печаль этого места. За спиной у Ригальдо остался обрывистый берег, густо поросший соснами и переходящий в отдалении в мыс, а впереди был только разглаженный волнами песок и сверкающая полоса моря. После отлива песок был полон морских ежей, копошащихся раков-отшельников, огромных морских звезд и медуз.
Ветер, холодный и свежий, упруго бил в грудь и рвал куртку с плеч.
Резиновые сапоги Бекки оставляли в ровном песке ямки, которые медленно заполнялись водой. Ригальдо шел по цепочке следов, опустив голову и бездумно загребая ногами, пока не услышал унесенный ветром в сторону окрик Исли. Он посмотрел вперед и остолбенел.
Бекки, домчавшись до воды, проворно сорвала с себя резиновый плащ, джинсы и сапожки, и, рухнув на мокрый песок, каталась по нему, как морское дитя, а потом рыбкой прыгнула в волну.
Ригальдо взревел и полетел вперед бешеными прыжками. Сзади, рвано дыша, его догонял Исли.
Они в четыре руки вытащили Бекки из воды.
Она была в относительном порядке — мокрая, холодная, облепленная песком, трясущаяся на ветру, ошалевшая и совершенно счастливая.
— Папа, — всхлипывала она, дрожа на ветру в одних промокших трусах, пока Ригальдо рвал с себя сухую футболку. — Это такое, такое… Я никогда не знала, что океан — он такой!
— Я тебя сейчас проучу с применением недопустимой физической силы! — рявкнул Ригальдо, обтирая ее футболкой. — Глупая девочка, ты же могла утонуть!
— Я просто подумала, что если не прыгну в воду, лопну от счастья, — запальчиво сказала Бекки. Нос у нее был красный, а губы синие. — Вот я тогда нужна буду тебе, лопнутая! Придется тете Клэр меня зашивать!
Тут Исли, помогающий ее кутать, захохотал. Он сел на мокрый песок, и вода заливала ему ноги и задницу, и Ригальдо хотел ему сказать — идиот, у тебя наверняка в заднем кармане джинсов лежит телефон — но плюнул, подумав, что хуй с ним, не маленький. А Исли смотрел на них сквозь летящие с моря брызги, щурился и совершенно непотребно ржал, а когда Ригальдо толкнул его в бок ногой, завалился, содрогаясь от смеха. Как двадцатилетний беззаботный придурок.
— Фёрсты, блядь! — Ригальдо сунул ему в руки замотанную в куртку Бекки. — На, неси к машине!
Исли прижал ее к себе — из куртки торчали только пятки и голова — и, глядя Ригальдо за спину, серьезно сказал:
— Киты.
Замерев, они втроем наблюдали за черными круглыми спинами в сверкающей воде и слушали тонкие крики, пока Бекки не пискнула: «А говорили, что мы ничего не увидим!». Только тогда Ригальдо очнулся и погнал свою семью к машине.