Наверное, его кто-то проклял, решил Ригальдо, когда сроки окончания ремонта были перенесены в третий раз.
Он изнемогал, злился, ругался с менеджером. К его удивлению, Исли отнесся ко всему этому без интереса. На слова Ригальдо: «Давай сменим подрядчика?», он пожал плечами и сказал: «Да ладно, не до того. Просто так получилось. Скажи им, мы подождем».
На шестой день ремонта вместо трех обещанных Ригальдо начал подозревать, что Исли не так уж рвется возвращаться к нему в спальню. По статистике Национального Института сна, около двадцати процентов пар старше сорока лет спят в разных комнатах. Исли было сорок четыре. Может, он попал в эти проценты? Или просто Ригальдо его доконал? Или у него появились другие интересы?
Во всей безумной круговерти последних дней — аргентинский контракт, грант на строительство «экологичных домов», новая рекламная компания вокруг ресторана, сраная родительская ассоциация, — Ригальдо снова отчетливо подумал об этом, когда Исли один уехал на благотворительный банкет, с которого вернулся поздно ночью и на рогах. Какая-то машина доставила его до ворот, а пересечь двор помог охранник. Ригальдо, не поехавший с ним из-за рабочих сложностей, бегом скатился с лестницы навстречу. И в полной растерянности наблюдал, как Исли и Джек поднимаются на веранду в обнимку.
Исли был сияющ и пьян. Его растрепавшиеся волосы серебрились в свете вечернего фонаря, смокинг был расстегнут, за обшлагом почему-то воткнута веточка можжевельника; он неловко потрепал охранника по макушке и нацепил ему на ухо галстук-бабочку. Тот терпеливо и неловко улыбался, прислоняя Исли к косяку.
— А, Ригальдо, — произнес Исли, слегка покачиваясь, глядя в лицо Ригальдо совершенно стеклянными глазами. — Зря не поехал.
— Я вижу, — зашипел Ригальдо, подныривая ему под руку. — Давай, двигай наверх…
— Может, положим его на диване? — вмешался охранник. Ригальдо замотал головой:
— Нет, нельзя, чтобы он тут валялся. Завтра придет социальный работник.
Исли, тяжело опирающийся ему на плечо, внезапно повернул голову и поцелуем клюнул его в скулу. Ригальдо замер, чувствуя себя в ловушке. И что теперь делать?.. Куда, скажите пожалуйста, его вести?..
У Исли зазвонил телефон, но ответить он не спешил. Ригальдо потянулся взглянуть, кто звонит, но Исли поймал его руку и покачал головой: не надо.
А следом Ригальдо втянул носом воздух и задохнулся от возмущения. От смокинга Исли возмутительно несло — крепким алкоголем, травкой и табаком, пронзительной смесью мужских и женских парфюмов. И теплым запахом самого Исли. И эта конская смесь и раздражала, и притягивала. Не успел Ригальдо об этом подумать, как Исли на него навалился, придавливая грудью к стене.
— Я много с кем танцевал, — отчетливо сказал Исли ему в ухо и отстранился посмотреть, прищурив глаза. Охранник стоял рядом и делал вид, что разглядывает интерьер.
Ригальдо дернулся — и тогда Исли, взяв его лицо в ладони, издал короткий смешок.
Секунду он был уверен, что сейчас Исли его поцелует.
Тот пошатнулся и выпрямился. И отчетливо сказал:
— Иди спать, моя радость.
В полной тишине он поднялся по лестнице, двигаясь медленно и ровно, как по навигатору. И уже там, наверху, на площадке, вытащил телефон и безошибочно повернул в сторону гостевой спальни.
Было слышно, как хлопнула дверь.
— Да, думаю, такого его лучше не показывать социальной службе, — со вздохом согласился охранник и добавил: — Извините.
Утром Исли просочился в ванную, когда Ригальдо чистил зубы, встал у него за спиной, помолчал — умеренно похмельный, небритый и помятый — и вдруг быстро обнял его, прижал к груди. Ригальдо замер.
— Ты помнишь, что сегодня я лечу на конгресс лесных контракторов в Вашингтоне? — спросил Исли, дыша перегаром ему в ухо.
— А! М-м-а! — только и смог промычать Ригальдо сквозь полный рот пены, тараща глаза. Конечно же, он не помнил, иначе постарался бы провести вчерашний день вместе.
Он яростно сплюнул пену в раковину и спросил:
— На сколько?
— На два дня, — руки Исли сошлись у него на животе. Он стоял очень близко, и сквозь пижамные штаны Ригальдо чувствовал рельеф его тела. В отличие от него самого, Исли не был возбужден.
— Я тебе позвоню, как приземлимся, — Исли разомкнул свои блядские руки и ушел. Ригальдо взглянул на закрывшуюся дверь в зеркале, потом — на свое растерянное отражение с торчащей изо рта зубной щеткой и оттопыривающим штаны стояком. Прибавил напор воды и, запершись, молча и зло подрочил в раковину.
Когда, приведя себя в порядок, он спустился, собираясь высказать Исли все, что думает, оказалось, что тот только что отбыл в аэропорт. Бекки, вместо того, чтобы собираться в школу, ходила за котом, пытаясь нацепить на него кардиганчик, а Симба терпеливо раз за разом выскальзывал из ее рук. Но Бекки была упорна и постепенно побеждала.
Ригальдо двинулся к ней, споткнулся о лист гипрока и от души пнул.
— Пап, почему у тебя такое лицо? — удивилась она. — Как на тотемном столбе!
Ригальдо вспомнил вырезанные из дерева оскаленные морды и клювы, которые они видели у индейцев на полуострове, но не нашел в себе сил ответить. Он опустился на корточки и молча стал распутывать кота.
Две маленькие руки обхватили его за шею.
— Ты сердишься?..
— Нет. Я скучаю по папе, — честно сказал Ригальдо. Бекки запустила ему в шевелюру пальцы и с наслаждением их растопырила.
— Давай скучать вместе!
— Да поскучаешь тут, — вздохнул Ригальдо и, подхватив ее поперек туловища, потащил на кухню. — Быстро ешь, мы опаздываем!
***
Вечером они вешали на улице бамбуковый гамак. Вернее, Ригальдо вешал, а Бекки путалась под ногами, старательно собирая в ведро шишки для растопки.
Он выбрал хорошее место над озером, высокое и сухое, с видом на кувшинки, качающиеся на плаву. Берег здесь был не топкий, а «сосновый»: сплошное переплетение крепких корней в земле. Там, где они вытесняли почву, образовывались мелкие ячейки-колодцы, под которыми плескалась прозрачная вода. Бекки ложилась на живот и засовывала своих кукол в эти колодцы, а потом «спасала», под ворчание Ригальдо: «А если тебя оттуда что-нибудь цапнет за руку?!»
У него дела шли не так весело, потому что паршивый гамак крепиться никак не желал. Ригальдо все делал по инструкции, но веревки развязывались, конструкция перекашивалась, и кукла, положенная в нее для эксперимента, вываливалась. В конце концов он зафиксировал все каким-то диким способом, так, что развязать веревки, не разрезая, было бы невозможно; осторожно сел и покачался, испытывая гамак на прочность.
Бекки тут же отважно к нему залезла.
— Сними грязные сапоги, — скомандовал Ригальдо. — Ах, нет. Черт, холодно! Верни сапоги. И пледом укройся, как следует.
Он смутно подозревал, что в этом и кроется его главный проеб: кто вешает гамак осенью, чтобы тот гнил под дождем? А следом вообще придет зима со снегами. Но утром он сказал Бекки правду: без Исли ему было чертовски скучно. Хотелось заняться хоть чем-то, причем занять именно руки, потому что голова и так распухала от разных проблем.
— Это правда, что ты сегодня подралась с мальчишкой? — хмуро спросил он, скосив глаза в сторону Бекки. — Опять задираешься первая, как в приюте?
Они лежали рядом, оба в свитерах и куртках, набросив на ноги плед. Бекки немедленно засопела у него под рукой, как виноватый еж.
— Я не дралась, папа. Я чпонькнула его по носу.
— Чпонькнула?..
— Ну, линейкой. Знаешь так: «Чпоньк, чпоньк!»
— Это что, по-твоему, называется «не дралась»?
— Нет, конечно. Дерутся — это когда ногами по яйцам.
— Бекки!..
— Что? У мальчиков есть яйца. По ним бить нельзя, потому что у них может треснуть скорлупа.
— Это кто тебе такое сказал, моя прелесть?
— Это я сама такое придумала.
— Так, я не готов сейчас обсуждать яйца. А скажи мне, зачем ты чпонькнула парня линейкой?
— Потому что он сказал, что хочет на мне жениться. И поэтому должен меня укусить.
— Что?!
— Да, в шею. Он смотрел такое кино.
— Он укусил тебя?! Где?! Дай, я гляну!
— Осторожно, папа, мы так перевернемся! Нет, он не успел, потому что я его чпонькнула. Знаешь, мне чего-то совсем не хотелось на нем жениться. Он какой-то глупый и ест на уроке козявки.
— Куда только смотрит твой гребаный учитель! Я поговорю с отцом этого киномана прямо завтра. Я же, мать его, председатель родительской ассоциации. Бекки, обещай, что никому не дашь себя кусать. Еще чего не хватало! Можешь бить по яйцам любого, кто тянет к тебе руки!
— Даже если он хочет на мне жениться?..
— Такого — особенно!
— Ладно, — Бекки хихикнула и завозилась у него под боком, потом попросила телефон и стала играть в тетрис. Она приятно грела бок; гамак покачивался. Ригальдо заложил руки за голову и смотрел в закатное небо, низкое и красно-золотое, исчерченное поперечными рваными фестонами северных облаков. На фоне облаков медленно шевелящиеся лапы сосен казались чернильно-черными. С озера доносился плеск — там резвились выдры, где-то далеко куковала кукушка.
Он не заметил, как его глаза закрылись, и он поплыл, растворившись в плеске воды, в ритмичном попискивании телефона и колыхании лохматых сосен. А «выплыл» уже гораздо позже — замерзший, отлежавший руку и шею. Одеяло сбилось между колен, телефон обнаружился под поясницей. Последний солнечный отсвет гаснул за гребнем черного леса на противоположном берегу озера. Все затопила бархатная темнота.
Он лежал в гамаке один.
— Бекки! — позвал он, мгновенно охрипнув, и с надеждой прислушался. Ничего не услышал, кроме обычного шума ночного леса.
Все его самообладание стремительно пошло дырами, как будто его пожрали лангольеры.
— Бекки! — снова взревел он, выпутываясь из гамака.
Куда, куда первым делом — в лес, или шарить в озере, или вызывать службу спасения?
«Камеры, — осенило его, когда он уже ломился через папоротники, сжимая телефон в мокрой руке. — Охрана бы засекла, если бы она бродила в неположенных местах. Пройти за ворота мимо дежурного тоже никак. А может, она просто в доме, а там… Аптечка Исли, ружье, ножи на кухне, газовый баллон, спички…»
Двор был освещен перед крыльцом и гаражом, а дом недобро темнел — шторы на первом этаже были плотно задернуты. Уже поставив ногу на ступеньку, Ригальдо разглядел на половицах веранды грязный мокрый след. Рядом с этим следом их с Исли ботинки казались изящными бальными туфлями. Человек, должно быть, наступил в «прореху» в корнях, а потом на подошву налипла лесная земля вперемешку с сухими иголками…
Этот след ослепил Ригальдо.
«Убью, — билось у него в висках, когда он рванул на себя дверь дома. — Если только она… Если только ее…»
Стоило переступить порог, как он ощутил в доме горький, нежный запах сосновой растопки. А потом, сделав два шага, увидел, как пляшет в камине огонь, и как пламя золотит в темноте силуэт сидящего на полу мужчины.
— Папа! — радостно вскричала с ковра Бекки, которую он не сразу увидел — ее загораживала спинка кресла. — Ты проснулся!
— Ну ты и спать, — с уважением сказал Лаки, подняв на Ригальдо глаза. — Чертовски тебя понимаю. Мне бы сейчас тоже в гамак. Э-э… ты чего?!
***
Ригальдо не помнил, когда он последний раз так на кого-то орал. И, разумеется, ничего хорошего это не принесло. Бекки упала лицом на диван и расплакалась, а с Лаки все равно все сбежало, как с гуся вода.
— Ладно, я понял: надо было разбудить, — сказал он лишь самую малость сконфуженно. — Но ты так дрых, с пристаныванием и храпом, что мы с Бекс решили тебя пожалеть…
— Как ты вообще здесь оказался? — рявкнул Ригальдо, милосердно пропустив это «Бекс» мимо ушей. Страх покидал его, ему на смену пришла злость — не на ребенка и не на Лаки, что взять с дурачка. Он злился на себя. Ведь он все на свете проспал! С Бекки на самом деле могло что-то случиться!
Темнота в доме раздражала, и он не успокоился, пока не включил свет везде, где смог. Обнаружил, что, пока он спал, Лаки с Бекки успели поужинать. То, что они ели не тосты и не чипсы, а разогретое мясо и салат, в других обстоятельствах приятно удивило бы его.
— Да как всегда, — Лаки пожал плечами. — Охрана не дозвонилась до тебя, но пропустила. Я заглянул в дом — никого, и пошел искать вас в лесу и на стрельбище. Нашел возле озера эту милую мисс и твое сонное тело. Мы с Бекки подумали — и не стали тебя будить. Накрыли пледом и пошли разведывать местность.
Он посмотрел на рыдающую Бекки и сдвинул брови:
— Может, и зря. Слушай, извини, но ты бы уже это самое…
— Без тебя знаю, — огрызнулся Ригальдо и сел на полу рядом с диваном. Молча стащил с него девочку и уложил ее голову себе на плечо.
— Я не буду… — всхлипывала она. — Папа, я не хотела тебя сердить. Я никогда больше не буду…
Ему было очень жаль ее, но хотелось, чтобы они с Лаки хоть что-то поняли:
— Знаете, как это все выглядит? Вот пока я спал, приходит незнакомый мужик, и ты сразу же с ним куда-то уходишь…
Бекки тут же подняла с его плеча голову, глянула с удивлением. На глазах у нее блестели непросохшие слезы:
— Папа, ты что? Это никакой не мужик, это дядя Лаки.
— Это он сам сказал, — проворчал Ригальдо. — Я ведь тебя с ним не знакомил, так?.. Короче, не перебивайте меня. Я сплю, тут подходит здоровый мужик и говорит, что он…
— Дядя Лаки! — строго перебила его Бекки. — И он назвал по памяти и твой телефон, и папин, и день рождения Клэр, и сколько зубов у маленького Закари…
— Это все может любой выяснить, — недовольно пробурчал Ригальдо. Ему не нравилось, что Лаки лыбится слишком уж безмятежно. — Детка, мы еще с тобой обо всем этом поговорим…
— Знаешь, она нереально умная, — спокойно перебил его Лаки. — И у нее чутье на людей. Я теперь понимаю, почему она тогда вылезла именно в руки Исли.
Он немного помолчал, а потом задумчиво улыбнулся, и эта улыбка вдруг резанула Ригальдо — до того вышло похоже на Фёрста-старшего:
— Все хочу сказать: вы с Исли круты. Хорошее дело сделали.
— Тебя не спросили, — смутился Ригальдо. Его наконец начало попускать. Бекки, почувствовав, что он больше не злится, вытерла слезы и принялась болтать, как ни в чем не бывало. Лаки подкинул в камин дрова, пошевелил кочергой. Откуда ни возьмись, выбрался кот, поставил лапы ему на бедро и принялся всячески намекать, чтобы Лаки подвинулся. Ригальдо сходил на кухню, принес миску сладких слив. Когда он вернулся, Бекки каталась на широкой спине Лаки по всей гостиной. «Не хочу быть принцессой! Я буду рыцарем, а ты рыцарским конем!»
— Ты бы хоть предупредил, что зайдешь, — проворчал Ригальдо уже «для порядка». — Может, я бы тогда так не пересрался.
Лаки остановился на четвереньках, удивленно глянул снизу вверх:
— Исли не сказал? Мы же с ним вчера договорились.
Ригальдо мгновенно ощутил вспышку раздражения. Конечно, вот кто настоящий виновник!
— Исли вчера… — он посмотрел на Бекки. — Немного перебрал на банкете.
— О, в это я верю! — счастливо заржал Лаки. — Мне тоже показалось, что он… хорошенький.
— Почему ты один? Как там Клэр, Заки?
— Так ведь это, — Лаки потянулся. — По делу я. Посмотреть на ваш лес. Он сказал, что Бекс нужно построить дом на дереве…
— Бекс? — ревниво спросил Ригальдо. — Что за Бекс?..
Тут до него окончательно все дошло. А Лаки, не замечая его гримасы, продолжал:
— Мы с ней, пока ты спал, уже все обошли. Самое подходящее дерево — то, на опушке. Дай мне несколько дней на чертежи, а потом я тебе сколочу эльфийский дворец…
— Ну спасибо! — рявкнул Ригальдо. — А ничего, что я хочу сам?.. Это мой ребенок! Это ее дом! И я хочу сам взять и построить!
Он немного приврал: все было немного не так. Мысль о доме на дереве его никогда не прельщала. Это Исли придумал, и до этого дня Ригальдо находил слишком много аргументов против. Но сейчас ему вдруг показалось, что это его долг: каждый успешный американский отец обязан поставить качели на заднем дворе. Особо успешный — сколотить гребаный дом на дереве.
Кот прянул в угол. Ригальдо умолк, тяжело дыша. Бекки перестала хлопать в ладоши, настороженно переводила взгляд с одного взрослого на другого.
— Можешь включить мультфильмы, — велел ей Ригальдо, и она тут же ушла.
Лаки уселся на полу по-индейски, глянул задумчиво.
— Слушай, — сказал он с сомнением. — Но ты же не плотник.
— В Эймсе я все делал в теткином доме сам.
— Ну и когда это было в последний раз? — фыркнул Лаки. Он почесал буйную шевелюру, прищурил глаза — снова удивительно похожий на Исли.
— Да что там сложного, сколотить четыре доски…
— Давай, — без вызова кивнул Лаки. — А она у тебя в первый же день жопу занозит. Или свалится вниз. Или доски трещинами пойдут…
Ригальдо помрачнел. В словах Лаки определенно был резон.
— Клэр сказала, что у тебя и так скоро пупок развяжется, — продолжил Лаки, не глядя в его сторону. Он делал вид, что подманивает кота, а тот ходил в отдалении, распушившийся и красивый. — Ресторан, работа в «Нордвуде», все это отцовство… Она беспокоится, что ты от такой жизни получишь инфаркт…
Ригальдо сжал губы. В чем-то и Клэр была права. Если бы он так не устал, то не вырубился бы на озере. А еще он довел своего мужа до того, что тот перестал с ним спать.
— Чего ты так психанул, я же не лезу в твой менеджмент, — добавил Лаки, и до Ригальдо впервые дошло: Лаки на полном серьезе пытается его убедить. Мягко, но непреклонно, по-взрослому. И он действительно знает, как лучше строить этот деревянный дом; больше того, плотник из них двоих — именно он. И он давно не ребенок, у него растет собственный сын. Может, поэтому у него чертовски хорошо получается находить язык с Бекки.
Лаки тем временем продолжал:
— Возьми, нарисуй эскиз, как ты видишь это гнездо. А я сделаю по нему чертежи, подготовлю крышу и доски. А еще лестницы, блоки и сетки страховки, как в веревочном парке.
— Страховочные сетки?!
— Чтобы не сверзилась. У твоей дочки будет охуительный дом. Самый шикарный и безопасный игрушечный дом в Сиэтле.
— Ты так говоришь, будто что-то сечешь в безопасности…
Тут Лаки ухмыльнулся — сочувственно и почти ласково.
— Мужик, я вообще-то альпинист. Я десять лет застегивал на детишках крепления и проверял тросы.
— О, — Ригальдо моргнул. — Лаки, прости. Я правда забыл. Как-то привык, что ты лодки строишь.
— Да ничего, — Лаки протянул свою ручищу. — Бро?
— Бро.
— Тогда пошли куда-нибудь, где есть стол, — Лаки плавным кошачьим движением поднялся с пола. — Набросаем эскиз…
Комнату вдруг перекрыл звонкий голос Бекки:
— Кто это там?!
Она стояла на площадке второго этажа и напряженно вглядывалась в ростовое окно. Ригальдо не надо было присматриваться. Он бы узнал силуэт идущего через двор человека даже в темноте.
— Папа приехал! — взвизгнула Бекки и со всех ног бросилась вниз. Симба чудовищными прыжками помчался наперегонки с ней.
Исли уже подошел совсем близко, помахал им через стекло.
Лаки развел руками:
— Что я говорил! У нее и правда чутье.
— Что ты здесь делаешь? — медленно выговорил Ригальдо, глядя на Исли. — Ты же уехал до послезавтра?..
Тот наклонился, подставляя шею под руки вставшей на цыпочки Бекки, погладил кота. А когда выпрямился, улыбнулся устало и виновато.
— Я сбежал. Понял, что больше не могу. Что хочу домой.
Он переступил порог, аккуратно пристроил на вешалку плащ и пожал руку Лаки. Слушая его смех, Ригальдо с трудом загнал свое колотящееся сердце в нормальный ритм.