С должности председателя РУА Ригальдо торжественно вылетел через полтора месяца.
— Очень жаль, мистер Сегундо, — сокрушенно сказал директор. — Вы хороший организатор, но сейчас результаты родительского голосования таковы, что большинство «против» и мотивируют тем, что не могут доверять арбитражные решения человеку, который не хочет повлиять на собственного ребенка.
Ригальдо ничуть не расстроился. Он стоял напротив отца Клэр, выпятив подбородок, и надеялся, что по его хмурой роже не заметно, насколько он доволен. Практически счастлив, мать его.
За стеклом, отделяющим директорский кабинет от коридора, красовалась скульптурная группа: Исли, школьный психолог, грустный мальчик Колин Колхауз и мистер и миссис Колхауз.
Миссис жестикулировала. Мистер скучал. Исли сиял на их фоне, как серебряный доллар.
— В остальном у нас нет замечаний к Ребекке, — отец Клэр проследил его взгляд. — Она занимается с удовольствием, учительница ее хвалит. Но их «бойцовский клуб» пятилеток…
Он вздохнул.
— Давайте как-то без этого, ладно?
Ригальдо кивнул.
Директор был прав: Бекки отлично начала год. Она каждый день птичкой выпархивала из машины и летела в класс мисс Норрис. Ригальдо знал, что она спокойно общается с девочками.
При этом каждую неделю его вызывали к психологу, потому что Бекки дралась с мальчиками. Они с Исли выпытывали, что происходит, кто ее обижает, но неизменно проигрывали: никто не обижает, это как-то само получается.
— Это такая игра, — задумчиво сообщила она сама за завтраком, размахивая вилкой так, что с нее разлетались ошметки омлета. — Сегодня мы с Бобби бьем Майка и Колина, а завтра они нас.
— А вы не можете драться, ну, понарошку?
— Фу, папа, — Бекки смешно морщила нос. — «Понарошку» — это как гэ-мэ-о.
В конце концов психолог решительно заявила, что Бекки, возможно, скучно дома и она испытывает дефицит общения с другими детьми, который пытается восполнить телесной активностью, чем возмутила Ригальдо до глубины души. Скучно?! Да эта дама хоть представляет, что значит быть тем, кого берется развлекать Исли?..
Когда он вышел в коридор, разговоры сами собой умолкли. Исли в последний раз одарил завороженных Колхаузов сверкающей улыбкой и быстро догнал его.
— Выперли?..
Ригальдо кивнул:
— И слава богу. Ты не поверишь, как я рад, что удалось соскочить.
— Ты же хотел все сам контролировать.
— Я сдался: эти мужчины и женщины высосали мой мозг нахер. Я думал, что буду заниматься сбором денег, а в результате разнимал в родительском чате два лагеря, скандалящих из-за выбора сраной пьесы на Рождество.
— Так что мы будем делать с этими драками? Меня это беспокоит.
— Посмотрим, — Ригальдо перекинул пиджак через плечо. — Если бы я видел, что ее обижают, я бы тут первый устроил… Но она начинает первая, а потом они сразу же мирятся. Я не понимаю, что не так.
Он был прав: впереди, в глубине коридора, Бекки и многострадальный Колин вместе прыгали через квадраты пола, так мирно, как будто это не они с утра отлупили друг друга линейками.
***
Осень текла незаметно — с затяжными дождями, с копчением на заднем дворе купленной у индейцев форели, с прогулками по лесу вдоль ручья Чиваукум и посещением разных фестивалей с обязательным воскресным заходом в ресторан, где Анри торжественно выносил марципановый торт для Бекки.
Ригальдо моргнуть не успел, как за неделю до конца октября Бекки огорошила его вопросом:
— Папа, а можно мне пойти к кому-нибудь в гости с ночевкой? У нас все в классе друг к другу ходят, и меня тоже пригласили.
Исли заинтересованно покосился в их сторону. Ригальдо показал ему взглядом: не вмешивайся.
Был сумрачный вечер, и они сидели в гостиной. Исли топил камин, а Ригальдо обложился отчетами, пытаясь не уронить ноутбук, служивший сегодня повышенным объектом любви кота: Симба то обтирался головой об углы, то пытался вползти на клавиатуру. Бекки лежала животом на большом фитболе и каталась взад-вперед, то отдаляясь от Ригальдо, то подгребая обратно.
— Нет, — буркнул Ригальдо, подумав: еще чего. Он никогда не понимал этот древний как мир обычай. В гости с ночевкой! Отпустить свое чадо туда, где он не сможет за ней проследить!
— Ты еще маленькая.
Бекки моргнула: не ожидала. Но не сдалась:
— А ко мне на ночь можно? Мы будем сидеть в моей комнате, тихо-тихо, как мышки…
— Нет, — так же твердо сказал Ригальдо. — Это неудобно. Я не хочу брать ответственность за чужого ребенка.
Исли открыл было рот, но Ригальдо пригвоздил его взглядом: мы договаривались, так что пожалуйста, помолчи.
Бекки не отставала:
— А днем? Я всем рассказываю, какой у нас большой дом, и про будку охранника, и про лес, и про дом на дереве, и про озеро, и про лодку, я так хочу показать… Можно, Колин приедет ко мне после уроков, а его мама посидит у нас на веранде и присмотрит, я знаю, так многие делают…
Ригальдо слегка перекосило:
— Нет, милая. Просто нет. Не надо нам сюда дорогую миссис Колхауз, и всех остальных дорогих членов РУА. Понимаешь, мы с папой много работаем и дома хотим отдыхать, а не развлекать чужих дядей и тетей, которые будут пялиться…
— Ты не любишь людей из РУА?..
— Я вообще людей не люблю, ни маленьких, ни больших. Ладно, Бекки, хватит. Собери с пола свои игрушки, пока кто-нибудь не наступил на них, потому что…
— А Хеллоуин? — перебила его Бекки. — Мама Бобби будет устраивать вечеринку. А когда мы будем украшать дом?..
Ригальдо с громким хлопком опустил крышку ноутбука.
— Мы не отмечаем Хеллоуин!..
Бекки открыла рот, но его уже несло:
— Никаких «ведьминых пальчиков». Никаких тыкв в этом доме. Я не…
Между ними вклинился встревоженный Исли:
— Так, хватит. Бекки, собери игрушки, папа дело говорит. Про все остальное мы решим потом.
На глаза их дочери медленно навернулись две большие слезы.
— Но как же я буду дружить с ребятами, папа? — сказала она очень тонко. — Если мне ничего нельзя?..
Исли молчал. Ригальдо закатил глаза.
Да блядь.
Он никогда не претендовал на титул «отца года».
— Постарайся для начала перестать с ними драться, если хочешь дружить, — резко сказал он и пересел на другой диван.
***
Предчувствуя ювелирное буровое сверление мозга, Ригальдо решил в эту ночь вообще не идти в спальню и сбежал в комнату для гостей, делая вид, что у него по горло работы.
Когда Бекки уснула, Исли сам его отыскал. Пришел неслышно, как кот, тихо скинул обувь и влез на кровать. Ригальдо лежал на животе, уткнувшись носом в ноутбук. При появлении Исли он потянулся свернуть экран — а потом передумал и оставил, как есть.
Исли навис над ним, поглядел через плечо и удивленно фыркнул в затылок. На экране, поглаживая друг друга по груди, страстно целовались двое бородатых парней. Оба были татуированные и накачанные. Один повернулся к другому спиной и тот мягко подталкивал его к широченной кровати, порхая пальцами по животу и неутомимо водя вставшим членом по ягодицам. Член заслуживал особого внимания своими размерами.
— Так-то ты, значит, работаешь.
— Отстань. Нельзя, что ли?
— Ну почему же, — Исли взъерошил ему волосы, игриво потерся о плечо и попытался подсунуть руку под пах, чтобы коснуться члена, но Ригальдо только сильнее вжался бедрами в матрас. — Мне нравится. Но почему без меня?..
Ригальдо слегка расслабил напряженные плечи — не было похоже, чтобы Исли собирался его перевоспитывать прямо сейчас, но на всякий случай решил спросить прямо, подумав, что, если тот не удержится и включит «доброго папу», выдворит без сожалений:
— Хочешь сказать, ты пришел не для того, чтобы уговаривать меня насчет Бекки? Потому что ну как же, у ребенка не будет детства?
Исли замер, а потом прихватил губами мочку уха.
— Нет, — сказал он неожиданно твердо. — Нет, Ригальдо, не для того. Это наш бункер, и мы не празднуем Хелоуин в этом доме. А Бекки с друзьями я свожу на какие-нибудь аттракционы, мне не трудно.
Услышать это было до странности приятно.
— Спасибо, — помолчав, сказал Ригальдо, прикрывая один глаз. Другим он рассеянно следил за пидорами на экране. — Тогда зачем ты пришел?..
— Съесть тебя.
Он отстранился, сполз куда-то вниз, Ригальдо чувствовал через пижаму, как Исли трется колючей щекой так, что по бедрам расползаются мурашки, а ягодицы поджимаются. Исли двумя пальцами подцепил резинку штанов и потянул вниз, лизнул обнаженную кожу, и все самые мелкие волоски встали дыбом.
Мужик на экране беззвучно последовал его примеру — поставил партнера на край кровати и опустился перед ним на колени. Камера щедро продемонстрировала разведенные ноги, выбритые яйца и небольшую аккуратную дырку, прежде чем актив положил руки на ягодицы и присосался губами к отверстию. Ригальдо почувствовал, что лежать на животе становится неудобно, и немного приподнял зад. Исли сразу воспользовался этим, чтобы запечатлеть жесткий поцелуй между ягодиц. Нижний парень просунул руку между ног и сжал мошонку, и от вида его пальцев, перебирающих яйца, у Ригальдо все поднялось так, как он совсем не ожидал от себя.
И Исли тоже не остался равнодушным: он снова подался вперед, его дыхание обожгло ухо. Он тяжело навалился на спину и нетерпеливо задвигался, тыкаясь отвердевшим членом в промежность, от чего по нервам разбежались томительные импульсы. Ригальдо напряг ягодицы, противясь этому ощущению.
— Выебу, — пригрозил Исли. Ригальдо хмыкнул:
— Выебешь, но не здесь.
Исли неохотно сполз с него:
— Ладно, пошли. И забери свое видео.
В спальне Ригальдо разместил ноутбук так же, лег перед ним, положив подбородок на руки, и позволил себя раздеть. Пока Исли раскатывал презерватив, выдавливал смазку, ему не надо было ничего делать, и он, поглаживая себя по члену, лениво смотрел, как верхний бородач с натугой заправляет в нижнего свой большой изогнутый хер. Внезапно Исли несильно шлепнул его по оттопыренному заду.
— Какого?..
— Не игнорируй меня, — с каменной рожей пояснил Исли и добавил: — А то я ревную.
— Ревнуешь?.. К порнушке?
— Ужасно, — полушутливо, полусерьезно сказал Исли и, придержав за бедро, принялся насаживать его на член. Довольно бесцеремонно, без всяких там языков и пальцев. Ригальдо вцепился в одеяло, чувствуя, как над губой выступает пот. И неожиданно для себя вместо того, чтобы возмутиться, возбудился сильнее.
Это у них теперь иногда так случалось — после августовского воздержания вдруг накатывало что-то безумное, и посреди нежной, ванильной ебли Ригальдо обнаруживал, что они катаются по кровати, целуясь и кусаясь до крови, хватаясь друг за друга так, словно их вот-вот должны разлучить. Как будто они наверстывали упущенное, и если им припирало, то терпеть было трудно. Однажды, когда Исли дотрахался до блаженного бессилия, а Ригальдо вроде как провоцировал его тем, что хочет еще, Исли довел его до оргазма ручкой расчески. Ригальдо не решился бы повторить этот опыт и только надеялся, что они не примутся от нежности друг друга душить.
— Я тебе потом яйца оторву за такие штуки, — ласково сообщил он, с риском свернуть шею оглядываясь через плечо. Посмотреть было на что — на напряженные руки Исли, его поджарый живот. Глаза были закрыты, а на лице застыла странная смесь нетерпения и восторга. — Но потом. А сейчас расскажи еще, как ты меня ревнуешь.
— Как мудак, — пробормотал Исли, распахивая глаза и медленно начиная двигаться. Ригальдо нащупал его ладонь и положил себе на бедро. — Вот ты лежишь и пялишься на хуи и жопы, а может, ты примеряешь эти хуи на себя!
— Конечно, блядь, — просипел Ригальдо. — Так бы и вспрыгнул на эту палку. Ты только посмотри: куда он там, блядь, помещается!
И тогда Исли, не прекращая толчки, снова звонко шлепнул его. На секунду кожа на этом месте как будто онемела, а потом запылала. Ригальдо взвыл — не разжимая губ, потому что у любой звукоизоляции есть предел, а потом, дыша через раз и яростно толкаясь навстречу, простонал:
— А ну-ка, рискни повторить.
В ноуте продолжалось самое обычное порно — актив без затей долбил своим мощным хреном в дырку, время от времени вытаскивая и встряхивая, чтобы растянуть процесс на подольше, пассив держался обеими руками за зад. Ригальдо так засмотрелся на его напряженные пальцы, что забыл обо всем, и только вздрогнул, когда ему снова прилетел резкий шлепок — причем за секунду до этого Исли вытащил, и тут же, не давая передохнуть, с размаху вогнал обратно. От столкновения горячей и чувствительной кожи с его телом Ригальдо мучительно заскулил и поджал пальцы ног. Щеки и задница горели, и не скажешь, где больше. Внезапно Исли толкнул его вперед, потянулся и ткнул в кнопку выключения. Экран потемнел. Ригальдо не успел возмутиться — Исли дернул его за бедра, насаживая на себя, и, кончая в презерватив, положил руку на член. Ригальдо зашипел сквозь стиснутые зубы и кончил на одеяло. Кожа на ягодицах все еще оставалась чувствительной и горячей, и к изумлению Ригальдо, Исли склонился и подул на нее, а потом поцеловал.
— Хорошо, — выдавил он, лягушкой пластаясь по кровати. — Но если ты еще раз так сделаешь… Без предупреждения… Я тебя…
— Убьешь, — предположил Исли.
— Выебу.
Исли перевернул его и поцеловал в губы.
После быстрого душа погасили свет и улеглись спать; Ригальдо закинул ногу Исли на живот и сонно наслаждался тем, как тот лениво поглаживает его колено. Движения Исли становились все медленнее и в конце концов он уснул, отвернув лицо в сторону, а Ригальдо еще лежал и думал о разном — о том, что если на выходных не будет дождя, они могут выбраться на какой-нибудь небольшой хайк в компании Лаки и Клэр, пока в горах не облетели красные лозовые клены, или скататься в Обманный пролив, послушать легенды индейцев-салишей про девушку-покровительницу промысловиков, а если будет дождь, то сходить в музей старых машин. В эти приятные мысли нет-нет да вклинивалось несчастное лицо Бекки с покрасневшим носом, но Ригальдо решил, что будет упорен и без всяких гостей сумеет развлечь собственную дочь.
***
Несколько дней все было в порядке — ни одного звонка из школы; Бекки нарисовала картинку с озером и подарила учительнице, возвращалась домой веселая и сообщила, что скоро будет конкурс «пончиков для пап». Ригальдо ужаснулся, что должен в этом участвовать, а Исли читерски предложил купить пончики в пекарне. Бекки надулась и отважно сказала, что должна испечь их сама. Вечер прошел в спорах, кто будет вынужден пойти на мероприятие. За ужином Исли спросил у Бекки, где и с кем она бы хотела побывать — в веревочном парке, а может, в контактном зоопарке, ему не трудно сводить туда пару пятилеток.
А еще через день Бекки от них сбежала.
Не далеко: когда Исли привез ее из школы и распахнул заднюю дверь «Брабуса», она просто отщелкнула ремень безопасности и понеслась в лес, как стрела. Ригальдо при этом не присутствовал: сработал таймер духовки, в которой томился мясной пирог с фенхелем; и вообще его мысли крутились вокруг будущей выставки Международного Текстильного Альянса. Телефон в кармане зазвонил, когда Ригальдо в рукавицах полез в духовку.
— Ага, конечно, — буркнул он, извлекая чугунную форму, с усилием бухнул ее на стол и вытер лоб. — Очень вовремя. Ну, что там у тебя?
— У нас пиздец, — коротко сказал Исли и бросил трубку.
Ригальдо нашел его возле «дома на дереве». По обилию лазалок, лесенок и канатов, а так же по общему виду дом немного смахивал на нос корабля, но он уже привык говорить себе, что это ему мерещится из-за Лаки.
Исли задумчиво ковырял ствол сосны.
— Она была тихая, когда ее вывели ко мне после уроков, почти ничего не говорила в машине, но я не придал этому значения, — на высоком лбу Исли обозначилась глубокая морщина. — Честно сказать, я в это время думал о последнем контракте…
— Где она?
Исли развел руками:
— Где-то здесь.
Ригальдо шумно выдохнул и огляделся по сторонам. Он выскочил из дома без куртки, разогревшийся после кухни, и сейчас чувствовал сырые лапы осеннего воздуха, зябко гуляющие под рубашкой. Прямо от детской площадки с домиком и качелями начинался их лес — гулкие сосны с красно-рыжей корой, разлапистые ели, замаскированные осыпавшейся хвоей ямы и папоротник, под которым легко можно спрятаться, если тебе пять лет. И гаркнул, как дурак:
— Бекки!..
Ему ответило только эхо. Ригальдо потер лоб. Сейчас он уже не боялся так, как в сентябре — за это время они все тропинки в лесу исходили, играли здесь в прятки, Бекки была «на ты» с лесом. И все-таки… В октябре быстро смеркается.
— Звонил на КПП?
Исли покачал головой:
— Затупил.
Охранник нашел Бекки за несколько секунд:
— Вижу ее на седьмой камере — она обнимается с деревом. Помощь требуется?
— Спасибо, мы сами.
Идти было мокро — днем шел дождь. Усыпанный иглами мокрый мох глубоко проминался при каждом шаге. Холодало прямо на глазах. Ригальдо шел, засунув руки под мышки, сердито поглядывая на высовывающиеся из мха шляпки грибов. А вдруг они заинтересуют Бекки? А вдруг откуда-нибудь выползет змея?
— Здесь нет змей, — резонно заметил Исли. Он поравнялся с Ригальдо и попытался набросить ему на плечи свой плащ:
— Ты очень легко одет.
— Оставь. Иначе я просто закиплю.
Они нашли Бекки, сжавшуюся в клубочек под большой елью — ее издалека выдали ярко-желтые сапоги. Исли протянул руку, останавливая Ригальдо, но тот нетерпеливо отбросил ее — подошел к Бекки и заставил ее поднять голову, заглядывая в лицо. Ему требовалось убедиться, что она не избита и не поранилась. У него на языке вертелось: «Ты так нас напугала; помнишь, мы договаривались — ты можешь прятаться где угодно, только, пожалуйста, всегда возвращайся, если мы с папой тебя позовем…» Но он терпел, потому что сейчас все это казалось совершенно не важным.
Бекки не выглядела побитой. Только очень-очень несчастной. Ее кожа была холодной и влажной от вечерней росы, в волосах запутался кусок коры с серым лишайником. Она молчала и крупно вздрагивала.
«Я их убью, — с тяжелым, почти болезненным чувством подумал Ригальдо. — Этих Колхаузов и всех остальных, кто ее так обидел. Я им повыламываю все пальцы. Если только они…»
— Детка, — Исли опустился на корточки и взял ее руки. Обе ее холодные мокрые ладони помещались у него в одной руке. — От кого ты тут прячешься?
— Я не прячусь, — вяло сказала Бекки. Ригальдо нахмурился — ему показалось, что она не хочет смотреть им с Исли в глаза. Он склонился ниже — и убедился, что она старательно отворачивается.
— Пойдем домой? — спросил Исли, протягивая к ней руки. — Будем есть пирог с мясом. А потом ты расскажешь, что случилось, и мы будем всю ночь смотреть мультфильмы.
Тогда она наконец заплакала, совершенно беззвучно, просто размазывая по лицу слезы и листья черники. Изрядно замерзший Ригальдо выдернул ее из-под дерева и прижал к груди. И все время, пока он нес ее через дышащий глубокой осенью лес, она продолжала часто вздрагивать.
В спальне градусник показал небольшую температуру. Пока Исли, воркуя, переодевал Бекки в пижаму и поил ее какао, Ригальдо вылетел в коридор и по телефону наорал на учительницу.
Мисс Норрис ужасно расстроилась:
— Ох, мистер Сегундо, мне так жаль… В школе Бекки казалась веселой и послушной. Может быть, что-то случилось по дороге домой? Мы обязательно разберемся, я обещаю…
«Разберемся, — думал Ригальдо. — Мне бы только выудить из нее, кто и что».
Он сунул телефон в задний карман и вернулся в спальню.
Верхний свет был выключен, горел только ночник. Бекки лежала, укрытая одеялом до самого носа, а Исли так и сидел над ней, не сняв пальто, и его длинные волосы почти касались руки Бекки.
При этом у него было такое лицо, застывшее, будто заледеневшее, что Ригальдо мгновенно понял: случилась какая-то очень большая хуйня, а не просто дети щелкнули друг друга по лбу линейками.
Когда он показался на пороге, Бекки заерзала в своем гнезде из одеял.
— Папа пришел, — шепнула она Исли. — Скажи ему.
— Хорошо, — Исли поднялся и за руку вывел Ригальдо в коридор. Тот отступал, ничего не понимая. У Исли было холодное, злое лицо. — В общем, так. На днях я попросил Бекки узнать, кого из ее друзей отпустят с ней погулять. Ответ: никого. Ни Бобби, ни Майка, ни Колина, ни Тито. Ни на «фазенду», ни в веревочный парк; но не потому, что они дерутся. Колхаузы передали через Колина предельно честно: они не хотят, чтобы мальчики вращались в нашем с тобой мужском обществе.
Ригальдо как будто с размаху въебали по лицу.
— Что?.. — пробормотал он, краснея. — Что за… Да они охуели, что ли!
— Да, они охуели. Но это ничего не меняет. Почти всем мальчикам из класса запретили общаться с Бекки вне школы.
— Она поэтому плачет? — пробормотал Ригальдо. — Поэтому, да?
— Не только, — Исли помолчал. — Колхаузы-старшие были осторожны в формулировках, Колин тоже расстроился, и, по-моему, сам не понял ничего. Но тут же нашлись те, кто все объяснил, и подробно.
— Стиви Финч, — раздался из комнаты тонкий голос Бекки. Похоже, она прислушивалась к их разговору. — Это брат Майки, он во втором классе. Он сказал, это потому, что я приютская… приемная дочь п… п…
Ригальдо замер. Внутри него тихоокеанским цунами поднимался ужас. Господи, он так этого боялся, с самого первого дня. А Бекки продолжала, дыша часто, со всхлипом:
— А еще он сказал, что такие люди, на «п», больные и делают друг с другом грязные вещи, прямо при всех там и сказал, и показывал, и смеялся… Папа, мне было так плохо, и сейчас тоже плохо, я никогда больше не пойду в школу, наверное…
Исли метнулся в спальню, и оттуда сразу же донесся его шепот. А Ригальдо не смог. Он стоял на втором этаже своего любимого дома, слушая, как его муж утешает их ребенка, и чувствовал себя педиком, испортившим Бекки жизнь.
Потом он прислушался к тому, что там говорит Исли. К его удивлению, тот начал издалека:
–…смотри, моя дорогая. Ты приемная, это правда, так написано в твоих документах. Но в этом нет ничего плохого, на самом деле. Вот есть, например, дядя Лаки. Его родители умерли, и я его воспитывал, как тебя. Разве дядя Лаки вырос плохим или несчастным?..
— Нет, — хлюпнула носом Бекки. — Очень хороший.
— Это так. Он добрый, его все уважают, он несколько раз спасал людей в горах и умеет строить корабли. А вот твой папа Ригальдо, он разве плохой?..
На этот месте Ригальдо слегка перестали держать ноги.
— Нет, — всхлипнула Бекки. — Нет, конечно же!
— А папу тоже воспитывали не родные люди, а тетя Маргарет. Видишь, каким он вырос. Я думаю, очень хорошо, что он не был один. Так что быть из приемной семьи совсем не стыдно.
— Ну, а то, что Стиви сказал, что вы… педики… И что вы делаете… ну такое…
— Стиви дурак. Разве я похож на того, кто делает плохо и больно? Разве папа похож на того, кто позволит себя обижать?
На этом месте Ригальдо не выдержал и сбежал. Он сознавал, что ведет себя как трус, но это все было выше его сил. Рынок его личных «ценных бумаг» сегодня с грохотом обвалился, процессор перегорел. Из руин ядерного пепла восстали машины. Как, черт возьми, уберечь Бекки от чужого дерьма?
Он походил по кухне, налил себе выпить — и сплюнул в раковину. Поднялся обратно, привалился к косяку, слушая. А потом отважно ввалился в детскую и встал посередине, заложив руки за спину. Бекки, уже заметно успокоившаяся, уставилась на него блестящими глазами.
— Все эти люди просто завидуют, что у тебя два папки. Которые могут в два раза сильнее дать в зубы за тебя.
Бекки шмыгнула носом:
— Психолог же говорит, что нельзя распускать руки…
— Нельзя, — Ригальдо опустился на корточки у кровати и положил руку Бекки на лоб. Температура вроде исчезла. Прав был Исли: это нервное. — Но иногда можно, если нужно. Иногда так делает даже твоя тетя Клэр.
— Ага, — сосредоточенно сказала Бекки. И шепотом добавила: — Пап, я люблю вас.
Позже, когда она уже спала, согревшаяся, накормленная и спокойная, они с Исли спустились в кухню. Исли выглядел каким-то потухшим, хотя до этого хорошо держался и в разговоре с Бекки взял огонь на себя. Он сосредоточенно жевал остывший пирог, и время от времени Ригальдо ловил на себе его нечитаемый взгляд и в конце концов спросил:
— Что такое?
— Да ничего, — Исли смел крошки и переставил тарелку в посудомойку. — Вот, жду.
— Чего именно?..
— Когда ты скажешь «я так и знал» и снова объявишь секс под запретом, потому что это травмирующее детскую психику грязное занятие.
Ригальдо задумчиво прожевал попавшийся в пироге шампиньон. Что ж, иногда Исли прямо насквозь его видел.
Он побарабанил по столу и невозмутимо сказал:
— А как ты отнесешься, если я скажу: «Иди в жопу»?
— Прости, не понял?..
— Что тут непонятного? Поднимайся в спальню, принимай душ. Исли, пока ты уничтожал пирог, я подумал: мы с тобой — самые насквозь проверенные и одобренные социальными службами педики в этом штате. Мне не нужно особое одобрение РУА ни чтобы растить свою дочь, ни чтобы трахаться.
Исли изумленно поднял голову, а спустя секунду Ригальдо оказался смят в его объятиях.