В июне Амброзиус приехал в Карлеон и послал за мной. Я приехал один поздно вечером, когда время ужина уже давно прошло. Зажгли лампы, в лагере было тихо. Король еще работал, свет из его окна падал на стяг с Красным Драконом. Подходя к зданию, я услышал приветственный звон оружия и увидел высокую фигуру Утера.
Он шел к двери, которая была напротив, но, поставив ногу на нижнюю ступеньку, он увидел меня и остановился.
— Мерлин. Наконец приехал. Ты не торопился, не так ли?
— Слишком мало времени оказалось на сборы. Если мне придется ехать за границу, то требовалось подготовиться.
Он застыл.
— Кто тебе сказал, что надо ехать за границу?
— Люди вокруг ни о чем другом не говорят. Ирландия, верно? Говорят, Пасентиус завел себе там опасных союзников, с которыми Амброзиус хочет быстро покончить. Но почему я?
— Он хочет разрушить их главную крепость. Ты слышал о Килларе?
— Кто же не слышал. Говорят, это неприступная крепость.
— Это правда. В центре Ирландии находится гора, с которой видно все побережье, а наверху этой горы стоит крепость, но не из земли и частокола, а из прочных камней. Вот почему позвали тебя, Мерлин.
— Понятно. Вам нужны осадные орудия.
— Да, орудия. Нам придется брать Киллар, после чего можно будет отдохнуть несколько лет. Поэтому я беру Треморинуса, а Треморинус берет тебя.
— Король, насколько я понял, не едет.
— Нет, а сейчас спокойной ночи. Я занят, а то пригласил бы тебя скоротать ожидание вместе. У него сейчас начальник гарнизона, но, наверное, ненадолго.
После этого он пожелал мне приятной ночи и взбежал к себе по ступенькам, позвав слугу.
Почти одновременно от дверей короля донесся звук другого салюта, и вышел комендант. Не видя меня, он остановился переговорить с одним из часовых. Я стоял и ждал.
Мой взгляд привлекло тихое скрытное движение в проходе у здания, в котором жил Утер. Часовые, отвлеченные комендантом, ничего не видели. Фигура была в плаще с капюшоном, девушка. Она подкралась к освещенному углу и обернулась. Жестом скорее скрытным, нежели боязливым, она надвинула капюшон глубже. Я узнал жест, и запах жимолости, и золотую прядку из-под капюшона, освещенную светом факела.
Я неподвижно стоял, раздумывая, зачем она последовала за мной, чего она надеялась добиться. Не думаю, чтобы я чувствовал стыд, но оставались боль и желание. Я поколебался, но сделал шаг вперед и позвал: «Кери?»
Но она не обратила внимания. Выскользнув из тени, она быстро и легко взбежала по ступеням к Утеру. Я услышал, как ее окликнул часовой, раздалось бормотанье и негромкий мужской смех. Когда я поравнялся с дверью Утера, она была заперта. А в свете факела я увидел улыбающегося часового.
Страница 111 из 141
Амброзиус сидел за столом. Над ним склонился слуга. Он отодвинул бумаги и приветствовал меня. Слуга принес вина, разлил его и удалился.
Мы немного поговорили. Он рассказал мне о новостях и событиях, происшедших после отъезда из Винчестера, о продвигавшемся строительстве и планах на будущее. Потом мы обсудили работу Треморинуса в Карлеоне и дошли до темы войны. Я спросил его о последних известиях насчет Пасентиуса.
— Мы, — сказал я, — ждем каждую неделю вестей о том, что он высадился на севере и разоряет страну.
— Пока нет. Если мой расчет чего-то стоит, то мы не услышим о нем до весны и у нас хватит времени подготовиться. Если бы он появился сейчас, то опаснее соперника нам было бы не найти.
— Я кое-что слышал об этом. Ты имеешь в виду ирландские вести?
— Да, из Ирландии идут худые известия. Ты знаешь их молодого короля Гилломана? Молодой огнедышащий дракон, которому не терпится начать войну. Ты, наверное, слышал, что Пасентиус обручен с сестрой Гилломана. Ты понимаешь, что это может значить. От их союза окажется в опасности и север, и запад Британии.
— Пасентиус в Ирландии? Мы слышали, что он в Германии, собирает силы.
— Так и есть. У нас нет точных сведений, сколько он имеет в своем распоряжении, но где-то около двадцати тысяч человек. Неизвестны мне и их совместные с Гилломаном планы. — Глядя на меня, он насмешливо приподнял бровь: — Расслабься, парень. Я позвал тебя сюда не для предсказаний. Ты ясно обрисовал все в Кэрконане. Я выжидаю, как и ты, что скажет твой бог.
Я рассмеялся:
— Знаю. Ты позвал меня для настоящей работы.
— Естественно. Я не собираюсь ждать, пока Ирландия объединится с Германией и они обрушатся на наши берега, как летняя гроза, чтобы встретиться в Британии и покорить север. Британия находится между ними и способна разделить их прежде, чем они соединятся перед нападением.
— Сначала ты пойдешь на Ирландию?
— На Гилломана, — кивнул он. — Он молод, неопытен и к тому же ближе. Утер отправится в Ирландию в конце месяца. — Перед ним лежала карта, и он развернул ее ко мне. — Вот. Здесь крепость Гилломана. Ты, несомненно, слышал о ней. Эта горная крепость называется Киллар. Я не нашел человека, который видел бы ее, но рассказывают, что она надежно укреплена и может выдержать любую осаду. Мне говорили, что ее еще никому не удавалось взять. А мы не можем позволить, чтобы Утер просидел под ней долгие месяцы, пока ему в тыл не ударит Пасентиус. Киллар надо брать быстро, а мне говорят, что ее нельзя взять огнем.
— В самом деле? — Я уже увидел у него на столе среди карт и планов свои чертежи.
— Треморинус высоко ценит тебя, — сказал он напрямую.
— Приятно слышать. — И тоже напрямик добавил: — Я встретил на улице Утера. Он сказал мне, что тебе требуется.
— Ты отправишься с ним?
— Я в твоем распоряжении. Но, сэр… — я указал на чертежи. — Мои расчеты не новы. Все, что я начертил, здесь уже построили. А если время так дорого…
— Нет, от тебя не требуется ничего нового. Наши машины хороши и еще послужат нам. Построенное нами уже готово к погрузке. — Он помолчал. — Киллар, Мерлин, важнее чем просто крепость. Это святое место, святыня королей Ирландии. Рассказывают, на гребне горы находится каменный круг, подобный нашему, британскому. В Килларе находится, по преданию, сердце Ирландии и святое место ирландского королевства Гилломана. Я хочу, Мерлин, чтобы ты ниспроверг эту святыню и похитил сердце Ирландии.
Я молчал.
— Я говорил об этом с Треморинусом, и он сказал, что я должен послать за тобой. Так ты поедешь?
— Я уже ответил «да». Конечно.
Он улыбнулся и поблагодарил меня, словно разговаривали не король и его подданный, а равный с равным. Мы поговорили еще немного о Килларе, о приготовлениях, которые должны были быть, по его мнению, сделаны, и в конце концов, он откинулся назад с улыбкой и сказал:
— Жалею об одном. Я собираюсь в Маридунум и не отказался бы от твоей компании. Но, к сожалению, у нас нет времени. Можешь передать со мной, что ты хочешь.
— Спасибо, мне нечего передавать. Даже если бы я там находился вместе с тобой, я бы не осмелился предложить тебе свое гостеприимство в пещере.
— Я не прочь взглянуть на нее.
— Тебе любой покажет дорогу. Но эта пещера не для короля.
Тут я остановился. Его лицо вспыхнуло смехом, и он стал похож на двадцатилетнего. Я поставил чашу:
— Дурак я, забыл.
— Что ты был там зачат? Немудрено. Уж я найду туда путь, не бойся.
Он начал рассказывать о своих планах. Амброзиус решил остаться в Карлеоне, ибо, — сказал он, — если нападет Пасентиус, я думаю, он направится сюда. — Его палец показал на карту. — Я смогу поймать его у Карлейля. И еще один маленький вопрос, который я хотел бы обсудить с тобой. Ты разговаривал с Треморинусом, когда в последний раз ехал через Карлеон в Маридунум в апреле?
Я подождал.
— Об этом. — Он приподнял пачку чертежей, не моих, и передал их мне. Они изображали не лагерь и не виденные мною строения. Там была изображена церковь, большой зал и башня. Я молча изучал их несколько минут в тишине. На меня почему-то навалилась усталость, и стало тяжело на сердце. Лампа коптила и дымила, бросая на бумаги тень. Я собрался с силами и взглянул на отца.
Страница 112 из 141
— Понятно, ты имеешь в виду памятник.
Он улыбнулся.
— Я в какой-то степени римлянин, чтобы желать себе достойного монумента.
Я похлопал по чертежам.
— И в какой-то британец, так как монумент британский? Я слышал об этом.
— Что тебе сказал Треморинус?
— Он сказал, что в честь твоих побед надо воздвигнуть памятник, чтобы в нем запечатлелось объединение королевства. Я согласен с Треморинусом, что триумфальная арка в Британии будет выглядеть абсурдом. Он подчеркнул, что некоторые церковники, например, епископ Карлеона, хотят построить здесь большую церковь. Но это тоже вряд ли подойдет. Если построить в Карлеоне такой собор, то Лондон, Винчестер, не говоря уже о Йорке, могут задать вопрос: а почему не в этих городах? Винчестер, между прочим, подошел бы лучше всего. Это ведь твоя столица.
— Нет, я сам об этом уже думал. Когда я ехал из Винчестера, я заезжал в Эймсбери… — он неожиданно наклонился вперед, — в чем дело, Мерлин? Тебе нехорошо?
— Нет. Просто жаркая ночь. Наверное, будет буря. Продолжай, ты заехал в Эймсбери…
— Ты знаешь, что это мой родной город? Мне показалось, что если поставить памятник в таком месте, это не вызовет нареканий. Есть и другая причина… — Он нахмурил брови. — Ты бледен как полотно. Ты говоришь правду, что чувствуешь себя нормально?
— Отлично. Возможно, слегка устал.
— Ты ужинал? Извини, я даже не спросил тебя об этом.
— Я поел в пути. Все нормально. Может быть, только немного вина.
Я привстал, но он опередил меня и, взяв кувшин, подошел ко мне и налил вина. Пока я пил, он ждал рядом, сидя у края стола. Я неожиданно вспомнил, как он стоял так же в ту ночь, когда я нашел его. Я помню, как в моей памяти возник он сам в ту ночь в Британии, я задержал эту картину перед своим внутренним взором и через некоторое время смог улыбнуться ему.
— Со мной все в порядке, сэр. Давайте продолжать. Вы собирались рассказать мне о второй причине, почему памятник следует поставить в Эймсбери.
— Ты, наверное, знаешь, что там неподалеку покоятся бритты, предательски убитые Хенгистом. Я думаю, что это символично — тут даже не о чем спорить, — что памятник моей победе и объединению королевства под владычеством одного короля явится также памятником павшим воинам. — Он помолчал. — Есть еще и третья причина, более значительная, чем две первые.
— То, что Эймсбери уже является местом самого величественного памятника в Британии? — спросил я, глядя на чашу с вином. — И может быть, самого величественного на всем Западе?
— Ага, — в его подтверждении выразилось глубокое удовлетворение. — Ты тоже мыслишь в этом направлении? Ты видел «Пляску»?
— Я заезжал туда из Эймсбери, когда ехал из Винчестера домой.
Он поднялся и обошел стол, садясь на место. Сев, он наклонился вперед, опершись руками о стол.
— Тогда тебе понятен ход моих мыслей. Ты ведь жил в Британии и понимаешь, что являл собой когда-то этот памятник. И ты видел, во что он превратился сейчас — груда беспорядочно наваленных камней — воздействие солнца, ветра. — Он добавил медленно, глядя на меня: — Я разговаривал на эту тему с Треморинусом. Он говорит, что человек не в силах поднять эти камни.
Я улыбнулся.
— Ты послал за мной, чтобы я их поднял для тебя?
— Ты слышал о том, что камни поставлены не руками людей, а волшебством?
— Тогда можно не сомневаться, что опять все свалят на магию.
Его глаза сузились.
— Значит, ты говоришь, что можешь поднять их?
— Почему бы и нет.
Он молчал, ожидая, что я скажу. Амброзиус не улыбался, он верил в мои силы.
— Я слышал все предания, связанные с ними, — ответил я. — Такие же легенды я слышал и в Малой Британии о тамошних стоячих камнях. Но их ставили люди, а что люди совершили однажды, они вполне могут свершить еще раз.
— То есть если у меня нет волшебства, то, по крайней мере, у меня есть хороший инженер?
— Вот именно.
— И как ты это сделаешь?
— Пока я не совсем представляю себе, но это выполнимо.
— Ты сделаешь это для меня, Мерлин?
— Конечно. Разве я не сказал тебе, что я нахожусь здесь, чтобы служить тебе по мере своих сил? Я восстановлю для тебя «Пляску», Амброзиус.
— Это символ сильной Британии, — он говорил вдумчиво и, хмурясь, глядел на свои руки. — Когда придет время, меня похоронят там, Мерлин. То, зачем Вортигерн хотел построить свою крепость во мраке, я построю для себя на свету. Под этими камнями будет лежать ее король, воин под входом в Британию.
Кто-то, должно быть, отдернул занавес у входа. Часовых не было видно, лагерь затих. Каменные дверные колонны и перекрытия окаймляли синее небо со звездами. Кругом нас лежали огромные тени: каменные гиганты сплелись, как деревья ветвями. Чьи-то руки давным-давно высекли на них символы воздуха, земли и воды. Слышался чей-то тихий голос. Это был голос короля, голос Амброзиуса. Речь лилась уже некоторое время, она слышалась мне едва разборчиво и угасала в темноте, как эхо.
— …И пока король лежит там под камнями, королевство не падет. Освещаемые светом этого мира, гиганты будут стоять еще дольше, чем простояли. Я поставлю огромный камень на могилу, которая станет сердцем всей Британии. С этих пор среди всех королей останется один король, а среди всех богов — один бог. Ты снова будешь жить в Британии, и будешь жить вечно, потому что мы с тобой создадим короля, чье имя останется в веках вместе с гигантами. Он будет больше, чем символ, он будет для Британии щитом и живым мечом.
Страница 113 из 141
Голос этот, однако, принадлежал не королю, а мне. Король по-прежнему сидел с другой стороны своего застеленного картами стола, а его руки неподвижно лежали на бумагах. Под ровными бровями темнели глаза. Между нами угасала лампа, мигая под сквозняком, дувшим из-под прикрытой двери.
Я поглядел на него, мой затуманенный взор медленно становился более ясным.
— Что я сказал?
Он покачал головой, улыбаясь, и потянулся за кувшином с вином.
— Это находит на меня, как обмороки на беременных женщин, — раздраженно сказал я. — Извини. Скажи мне, что я сказал?
— Ты дал мне королевство и бессмертие. Что может быть больше? А теперь выпей, пророк Амброзиуса.
— Вина не надо. Есть вода?
— Вот, — он поднялся. — А теперь нам обоим пора идти спать. Мне надо выезжать в Маридунум. Ты уверен, что тебе не надо ничего передать?
— Скажи Кадалу, чтобы он отдал тебе серебряный крест с аметистами.
Мы молча смотрели друг на друга в наступившей тишине. Мы были почти одинакового роста.
— Ну тогда до свидания, — мягко сказал он.
— Кто прощается с королем, которому суждено бессмертие?
Он поглядел на меня со странным выражением.
— Значит, мы встретимся снова?
— Мы встретимся, Амброзиус.
Именно тогда я понял, что предсказал его смерть.