https://author.today/u/ann_iv
Месяц Костров, 988 ЭС Альто-Альби*, крепость Квилиан
Карта долины Венаско пестрела пометками: крестиками, треугольниками и стрелками, отмечающими проходы через горы. Долина, ограниченная хребтами Монт-Арьег с севера и Эстийским с юго-запада, зазубренным клином врезалась между графством Ветанг и землями пирров. Впрочем, автономия графства после восшествия на престол Лодо осталась лишь на пергаменте договора. Инар Ветангский затворился в родовом замке, однако Оденара мало волновала судьба прежде всевластного графа, но весьма — то, что за последний год в четырех приграничных городках Ветанга были размещены части галейской армии. Галейский посланник в Альби, граф Моруа продолжал рассыпаться в витиеватых заверениях о нерушимой дружбе и самых благих намерениях короля Лодо, но принчепс не питал никаких иллюзий. Оденару ситуация напоминала события почти пятнадцатилетней давности, предшествующих вторжению галейцев в Ноорн, и ему все сложнее удавалось придерживаться дипломатических рамок при встречах с Моруа. Кроме того, после полувекового затишья усилились воинственные настроения среди пирров. Весьма относительного затишья, но все-таки угон овец или похищения вздумавших прогуляется, куда не следует, девиц не шли ни в какое сравнение с участившимся проникновением в долины Альто-Альби разбойничьих шаек и грабежом деревень и купеческих караванов, а особенно — с нападением на Аржуан в прошлом месяце. Он нашел на карте черный треугольник, обозначающий копи. Пять лиг к югу от крепости Квилиан, запирающей путь в долину. Далека дорога. Как же передвижение довольно крупного отряда осталось незамеченным ни дозорными, ни кем-то из местных? Этим утром Оденар приехал в крепость, чтобы на разобраться на месте. Он поднял взгляд на коменданта, майора Тоне:
— Вы уверены, что в последней вылазке принимали участие галейские солдаты?
Грузный, багровый от жары Тоне повертел головой, слово пытаясь ослабить тугой шейный платок и пробасил:
— Выживший рудокоп слышал, как они разговаривали на общем. И откуда у пирров мушкеты?
— Охрана копей усилена?
— Так точно, сьер полковник.
— А это что? — Оденар указал на обведенные красным названия деревень на западе Венаско
— Об этом я хотел с вами поговорить. Здесь население подозревается в симпатии к горцам — почти все с ними в родстве. Долина лишь в прошлом веке отошла к Альби, и границ толком не было, пока не нашли селитру. Уверен, враги просочились возле Гуардена, — толстый палец коменданта ткнул в один из крестиков, затем в соседний, — или Мартеска. Надо выжечь разбойничьи гнезда!
Оденар покачал головой:
— Не самая удачная идея, сьер Тоне. Этим мы не добавим любви к себе, и отвратим тех, кто до сих пор был лоялен.
На круглом потном лице Тоне отразилось внутренее несогласие, но он смолчал. Оденар посмотрел на рисунки, обозначающие пиррские кланы по ту сторону границы: сокол, ласка, горный кот. С которым же из них сговорились галейцы? В любом случае, это весьма тревожный знак.
— Я хочу взглянуть на окрестности со стены, — сказал Оденар.
— Конечно, месьер.
Они вышли во двор. Стоящий возле крыльца сержант эскорта вытянулся и коснулся рукой шляпы.
— Бестье, скоро выезжаем.
— Сьер Оденар, раньше вечернего гонга вы до Карды не доберетесь, — вставил комендант. — Не откажите ли мне честь отобедать? Распоряжусь накормить ваших людей.
Раймон посмотрел на солнце. Полдень давно миновал, а он и солдаты с рассвета в седле. Наверняка, у майора не сухари да солонина в погребе и на столе.
— Благодарю, сьер Тоне. Не откажусь.
Бестье так и расцвел: перспектива дороги на голодный желудок явно его печалила. Он быстрым шагом отправился к навесу, под которым рядовые коротали время, играя в кости.
— Сюда, прошу, — Тоне махнул в сторону ступеней, ведущих на западную стену.
Позади послышался звук бьющейся посуды.
— Ослеп?! — возглас сержанта заставил Раймона обернуться.
Бестье держал за плечо мальчишку лет двенадцати, на брусчатке двора, в растекающейся луже молока валялись осколки глиняного кувшина. Сержант замахнулся, намереваясь отвесить оплеуху, но подросток, вопреки ожиданию, не сжался в страхе, а гибко уклонился от увесистого кулака.
— Паршивец!
— Сержант, оставить, — велел Оденар.
— Так несется, зенки задрав, сьер полковник…
Оденар заинтересованно оглядел взлохмаченного мальчишку, исподлобья зыркающего темными глазами. Почти сошедший синяк на левой скуле, белесые шрамы на предплечьях. Одежда, не по росту и ветхая, но на удивление чистая.
— Сьер Оденар, приношу свои извинения, это досадное недоразумение, — сухо проговорил Тоне. — А ты сгинь, Хотс.
— Погодите, сьер Тоне, — Оденар обратился к «досадному недоразумению»: — Ты пирр?
— Не-а… Прозвали так. Хотс по-нашему Волчок, грят, мамка с дикарем путалась, а токмо брешут. Отец у меня самому принчепсу служил…
— Не мели, — прервал его Тоне и добавил, заметив вопрос во взгляде полковника: — Волчок значит приблудный. Он полукровка, из деревни, что внизу. По доброте душевной позволил ему молоко в крепость носить.
Оденар перехватил взгляд Хотса, устремленный на висевший у него на груди медальон — ощеренную волчью голову — и усмехнулся:
— Как по мне, храброму зверю нанесено оскорбление, Хотс.
— Простите, добрые сьеры, не нарошно я…
Порывшись в кармане, Оденар кинул мальчишке медяк. Тот недоверчиво улыбнулся и в мгновение ока спрятал монету за щеку.
— Смотри в следующий раз, куда бежишь. Пойдемте, майор.
Квилиан, строительство которой завершилось всего двадцать лет назад, представляла из себя почти правильный пятиугольник с угловыми башнями. Крепость занимала господствующее положение на холме. У подножия лепились друг к другу домишки — видимо, та деревня, оттуда родом Хост. С востока холм омывался бурными водами реки Арьег. Со скалистым Монт-Арьегом крепость соединял единственный на десяток лиг мост; тот берег выглядел необжитым: острые гранитные пики возносились на головокружительную высоту, перемежаясь с осыпями и расщелинами, из которых сбегали белые нитки горных потоков. Более пологие склоны Эста заросли лесом; среди темной зелени виднелись серые островки деревень, вырубки и ярко-желтые поля. И лишь на Пике Ането, самой высокой горе хребта лежали вечные снега. Скорее всего, враги прошли через потаенные тропы этой стороны. Как и предполагал комендант, у них есть поддержка местных жителей.
— Вон Мартеск, — показал Тоне на большое селение в четверти лиги к западу.
— Я пришлю подкрепление, — Оденар поднес к глазам подзорную трубу. — Устройте постоянные посты здесь и здесь, — указал он на две возвышенности Эстийского хребта: — Пусть держат запас хвороста, чтобы подать сигнал.
— Эх, еще бы оружия, — вздохнул Тоне. – Видел у ваших солдат карабины, сьер полковник, — не то, что с фитилем маяться…
— Будет и оружие. Десяток новых мушкетов, но только для лучших стрелков.
— Благодарю, — просиял комендант.
— Кстати, вы сказали — сжечь деревни. А я предлагаю — изыскать пути договорится с вождями пирров, по крайней мере, соседних с нами кланов.
Комендант скептически пожал плечами:
— Для них мы все — завоеватели. От века не было, чтобы договаривались, только Альдаберту Великому удалось перемирие заключить в 950…
— Договорились однажды – договоримся и впредь. Очевидно, что эмиссары Лодо уже добились многого и нашли себе союзников, в том числе — на нашей земле. Вызовите к себе старост деревень, узнайте настроение. Возможно, найдется толковый торговец, и тех, кто постоянно ездят через Пиррей.
Раймон убрал трубу в футляр и задумчиво потер указательным пальцем висок. До них доходили сведения о пиррейских прорицателях и колдунах при галейском дворе, но военный союз с кланами — весьма неприятное открытие. Следует как можно скорее обсудить это с месьером Эрнаном, придется ехать в столицу. Тоне слишком прямолинеен и категоричен, вряд ли он справится с подбором нужных людей. И… свадьба, Тьма раздери его и чадолюбивого джинерского дука! Совсем из головы вылетело. Оденар нахмурился и сжал губы. Только молодой жены ему не хватало! И кто — избалованная девчонка, привыкшая совсем к другой жизни, чем та, что может он предложить. Он с трудом представлял себя обремененным супружескими узами. Но раз уж дал согласие, что проку сожалеть. Пусть ее. Будет жить в его доме в Талассе, а у него других забот полно.
Комендант Тоне изо всех сил старался угодить с обедом. Пирог из зайчатины, сыры, еще теплый хлеб с деревенским маслом и добрый эль — незамысловатая, но сытная и вкусная еда несколько примирила Раймона с текущими неприятностями и грядущими изменениями в его жизни. Солнце клонилось к западу, когда обед завершился. Оденар вышел из дома коменданта. Конюх держал под уздцы гнедого жеребца, солдаты уже сидели в седлах. Однако обычно предупредительного до назойливости сержанта не было видно. Раздраженно хлопнув по бедру перчатками для верховой езды, Оденар оглядел двор. Забухали сапоги и из-за угла комендатуры вылетел Бестье, на ходу оправляя мундир:
— Виноват, сьер полковник! По нужде отлучился, живот прихватило…
— Жрецы советуют быть умеренее в пище, сержант, — бросил Раймон, садясь в седло. – И они правы. А то как бы враги не застали тебя со спущенными штанами.
Среди солдат послышались смешки, однако быстро смолкшие, едва полковник поднял руку — знак начала движения.
— Милость Странника в пути, сьер Оденар, — попрощался стоящий на пороге Тоне.
— И остающимся, майор. Ждите гонца и дополнительные силы.
Караульные открыли ворота и небольшой отряд выехал из крепости. Дорога вилась вдоль берега Арьега, а где-то через пол лиги свернула в лес. Оденар пустил коня размашистой рысью, торопясь до темноты успеть вернуться в Карду. Державшийся рядом сержант вдруг натянул поводья, переводя свою кобылу на шаг. Оденар тоже придержал коня и удивленно оглянулся: Бестье повернул лошадь, загораживая дорогу остальным.
— Сержант, в чем дело?
На лице у того проступила странная смесь страха и торжества. Внезапно раздался протяжный громкий треск и сразу две ели — впереди и позади, в паре туазов, начали валится на дорогу, отделяя Оденара от отряда. Испуганные кони вскидывались на дыбы, сбрасывая солдат.
Раймон выдернул из седельной кобуры пистолет и развернул жеребца. Из кустарника с гудением ударили арбалетные болты, пронзительно заржали лошади. Сквозь переплетение ветвей он увидел, как сержант выстрелил из карабина в одного из солдат и схватился на саблях с другим. Предатель!
— Бестье! — прорычал Оденар, нажимая на спусковой крючок. – Тварь продажная!
Сержант дернулся и осел. В этот миг гнедой с визгом взвился свечой, и тут же обжигающе резануло правое плечо. Раймон левой рукой выхватил второй пистолет и едва успел высвободить ноги из стремян, как конь рухнул на землю. Он глянул на метательный нож с черной рукоятью, торчащий из плеча. Новый набег? Или галейцы таки начали войну?
Впрочем, враги, кем бы они ни были, не обнаруживали себя, лишь сухо щелкали выстрелы, да вспарывали воздух болты и крики обрывались хрипами, там, за упавшей елью. Оденар шагнул к завалу. С ним творилось Тьма знает что. Рука перестала слушаться, от раны огненной волной растекалась боль. В невесть откуда взявшемся тумане деревья кружились в тошнотворным хороводе. Шатаясь, он водил стволом пистолета перед собой:
— Покажись!
— Отчего бы и нет. Побеседуем, Ноорнский Волк! — прозвучал незнакомый голос. Из тумана выступила темная фигура, но различить лицо он уже не смог. Затем все исчезло.
* Высокогорная область западе и северозападе Альби, примыкающая к Пиррею