Лаки отреагировал на новости заливистым ржанием.
— Что, правда? — постоянно повторял он. — Ты не шутишь? У тебя будет свой штаб, все эти сумасшедшие люди: юристы, политологи…
— Политтехнологи, — терпеливо поправил Исли. — Журналисты, агитаторы, секретари, фотографы, пиарщики, распространители агитационных материалов…
— Охуеть, — отсмеявшись, Лаки вытер слезы. — А Ригальдо тебя не выпорет?
— Ригальдо, — сказал Исли, любуясь бликующей водой на заливе, — считает, что лучше бы я купил себе золотую корону. Или запустил ракету на Марс.
— Ну ты бы ему объяснил, что борешься за что-то полезное, — посочувствовал Лаки. — Кстати, за что ты борешься-то?
— Первое, что я сделаю, если у меня что-то выгорит, — Исли разглядывал дома на противоположной стороне бухты, кажущиеся голубыми сквозь дымку, –добьюсь, чтобы любой человек в нашем штате мог стать донором крови, не зависимо от его ориентации. Если, конечно, по анализам он чист. Меня задевает эта дискриминация.
Лаки тяжело хлопнул его по плечу.
— Это круто, чувак. Честно говоря, я удивлен, что ты не двинулся по этой дорожке раньше, — безмятежно объявил он, натягивая перчатки для мусора. — Ну, клево. Мы с Клэр будем за тебя болеть.
— Ох, Лаки… — пробормотал Исли, пораженный его бесхитростной верой. — Спасибо, мой дорогой мальчик.
— Да что там, — «мальчик» пожал огромными плечами. — Давай, бери эту штуку. Раз, два… понесли!
Они вдвоем ухватились за проржавевший бак, поднатужились и потащили к грузовику.
Шла большая акция по сбору и сортировке мусора в бухте. По пирсу ходили люди с сачками, вылавливали прибитую к берегу дрянь, как безобидную, так и не очень — пакеты, бутылки, трубочки для стаканчиков, шприцы и резинки. С погодой неожиданно повезло: был первый день без дождя, и солнце ярко светило, несмотря на то, что все небо покрыли кудрявые прозрачные облака. Исли рискнул пригласить Лаки и Клэр, и они с легкостью присоединились. Даже привели Заки, который, конечно, ничего не вылавливал, а просто бегал по пирсу, пугая чаек, или с удовольствием хлопал по воде детским сачком.
И Джерри, конечно, был тут как тут. Джерри ничего не собирал, зато таскался вокруг семьи Исли в своем пижонском пальтишке и фотографировал их вместе и порознь. Перчатки на нем были черные, сидящие как вторая кожа, а не какие-нибудь желтые резиновые говнокраги по локоть, как на всех остальных. Он очень выразительно стаскивал их зубами, когда ему было нужно провести по экрану телефона, при этом, как правило, смело глядя Исли в глаза.
— Эй, парень, осторожнее, — донесся до Исли его голос. Он посмотрел из-под руки: Стюарт тянул его внука от края пирса, двумя пальцами ухватив за помпон на шапке, и озирался, как человек, не очень-то умеющий обращаться с детьми. Заки пыхтел и вырывался. — Эй, кто-нибудь. Я боюсь, он может свалиться!
— Спасибо, мистер Стюарт, — спокойно сказала Клэр, подходя к нему с огромной коробкой в руках. Она поставила коробку на урну и стянула перчатки: — Пойдем, бандит.
— Я не хотю! Я хотю де! — Заки выкрутился из ее рук. — Де! Ыбка! Хотю ыбку!
— Дохлая. Плавает кверху пузом, — поморщился Джерри, подходя ближе.
— Почему детей так привлекает смерть, — вздохнул Исли. Он сел и раскрыл объятия:
— Ну, залетай, разбойник!
Заки ворвался в кольцо его рук. От него пахло рыбой и тиной — он весь вымазался, лапая свой сачок. Исли поцеловал его в мокрый нос. Кто-то закрыл солнце так, что на них с Заки упала тень. Сразу раздался голос Джерри:
— Не заслоняйте его, пожалуйста. Ага, большое спасибо. Мистер Фёрст, вот так и сидите, — он снова поднял телефон.
Отодвинутый им Лаки фыркнул, посмотрел на Стюарта сверху вниз, но промолчал. От его глаз разбежались смешливые морщинки и, дождавшись, пока Исли встанет на ноги, он спросил, внешне невинно:
— Мистер Стюарт, а из чего складывается имидж политика?
Джерри нахмурился.
— Ну… это сложно. Надо учитывать мотивационный анализ, выразительность самопрезентации, коммуникативную установку…
— То есть, я больше не смогу его покатать на тележке, как раньше?..
— А?.. — Джерри открыл рот. — В каком смысле?
И тогда Лаки с ревом схватил Исли поперек туловища, поднатужился и поволок к стоящим поодаль магазинным тележкам:
— Да вот как-то та-а-ак!..
Он пер вперед, как медведь, а Исли, болтающийся у него на плече, смеялся так, что чуть не прикусил себе язык, и думал, что хорошенько должен запомнить все это, всю эту дурацкую сумасшедшую легкость — прыгающий горизонт, первое зимнее солнце, искристую воду залива и сборщиков мусора, бродящих внаклонку, как ловцы крабов в отлив, смеющуюся в ладонь Клэр, изумленного Джерри. Что бы потом ни случилось, куда бы ни привела его карьера, он не должен этого забывать.
— Слабоумие и отвага! Фёрстам не слабо! — проорал Лаки, с немалой осторожностью, впрочем, ставя Исли на асфальт. Тому пришлось ухватиться за его куртку, потому что его слегка укачало:
— Фёрстам не слабо, но покатай-ка ты лучше Заки. Будет неловко, если тележка развалится подо мной.
Его счастливое настроение поугасло, только когда позвонила Люсиэла и деловито спросила:
— Я так поняла, мусорный сбор вас надолго задержит? Отменить ланч с мистером Сегундо?
— Нет, — нахмурился Исли. — Ты что, я приеду к нему.
— Хм, — секретарша там, в трубке, позвенела ключами. — Смотрите. У вас был бы шанс, чтобы он немного занервничал. А если бы я сказала, что вы перекусываете со Стюартом, он бы наверняка…
— Люсиэла, — прервал ее Исли. — Давайте вы не будете мне подыгрывать в нашем споре, да еще так топорно?
Он сбросил вызов, постоял, прислушиваясь к крикам чаек и гудкам машин.
Джерри пришел к нему, лучась улыбкой, держа в каждой руке по стаканчику.
— Очень хороший день. Мне понравилось, как вы общаетесь с семьей.
Исли кивнул.
— Я подумал, что у воды зябко, и добыл кофе. А потом можно перекусить в одном морском ресторане, тут недалеко. Мне очень нравится, там в эти часы подают их спецпредложение — огромную гору первосортных моллюсков на льду, со сливочным маслом и розовым вином… Я рискнул забронировать столик…
— Джерри, — со вздохом оборвал его Исли. Он смотрел из-под ладони: Лаки уже вел свою семью к пикапу. Вот он поднял руку, помахал Исли и открыл дверь перед Заки и Клэр. — Я стараюсь по будням есть вместе с Ригальдо. То есть не всегда, конечно — у него или у меня бывают встречи, поездки, которые нельзя отменить… Но если обстоятельства позволяют, мы встречаемся днем. Сидим, разговариваем. Все это знают.
— Оу, — Джерри насмешливо округлил рот. — Традиционные семейные ценности зрелых людей. Понимаю. Это, конечно, не то, что хрустеть моллюсками где-то на набережной…
Исли мгновенно представил, как Джерри ест омара руками, хватает его за хвост и рывком отдирает от панциря, или грызет и высасывает раздробленный щиток краба, или с влажным чмокающим звуком втягивает в себя устрицу, и на его губах блестит соленый сок. А следом он подумал о Ригальдо — каким тот был, когда они только поженились: строгий и неприступный, чинно поглощающий у всех на виду свой спартанский обед, сердито озирающийся, когда Исли, по его мнению, позволял себе лишнего, и, тем не менее, не убирающий руку, если Исли накрывал его кисть своей. Обычно после этого Исли лез ладонью под скатерть и незаметно трогал его коленку.
Мальчику Джерри даже в голову не могло прийти, что для них значил этот самый ланч. Вот, даже Лаки и Клэр уехали домой, потому что знали, что он потащится к Ригальдо, огибая пробки.
— Куда вас подбросить? — примирительно спросил Исли.
Джерри пихнул ему в руки оба стакана:
— Встретимся после перерыва. Я от вас так просто не отстану, мистер Фёрст.
Глядя ему в спину, на то, как он идет, независимо сунув руки в карман брюк, Исли подумал, не переоценил ли себя.
Мальчик Джерри вполне был способен высосать ему мозг, взломав черепную коробку, как панцирь моллюска.
***
Четырнадцатого февраля Исли полетел на международную выставку стартапов в Калгари, которая обещала быть до чертиков любопытной. Было так странно окунуться в солнечную морозную тишину местного даунтауна, в котором днем на улицах не было никого, как в лучшем постапокалипсисе. Вся жизнь текла внутри надземных переходов Скайвок. В полдень Исли стоял со своим чемоданом, выдыхая пар изо рта, и снимал для Ригальдо безлюдные перекрестки, одинокие светофоры и синие тени от небоскребов на придорожных сугробах.
За несколько дней до отъезда все чуть было не отменилось: Бекки вдруг заболела, безо всяких причин. Она три дня высоко температурила, потом наступило затишье, после чего ее лицо и руки покрылись розовой сыпью. Пока она лихорадила, Ригальдо на стены лез. Исли приходилось удерживать его, чтобы не дергал постоянно лечащего врача, не звонил Клэр и в 9-1-1. «Это всего лишь розеола, — терпеливо повторял он. — Я ее помню, у Лаки такая была, его лечили только тайленолом», — но на Ригальдо его утешения не действовали. Исли колебался, как их таких оставить вдвоем, но внезапно Ригальдо пришел в себя и решительно выпер его в дорогу. «Иди работай, — рявкнул он, сам вынося его чемодан к такси. — Я справлюсь, не маленький». И, убедившись, что Бекки больше не лихорадит, Исли действительно улетел. Может, Ригальдо соскучится по нему и по возвращении примет более благосклонно.
Чего Исли совершенно не ожидал, что в первый же день в Калгари, когда он, отдохнувший в номере отеля, спустится в холл, из кресла навстречу ему поднимется Джерри Стюарт. Весь безупречный от красиво уложенных русых кудрей до теплых зимних ботинок и пышущий энергией юности. В лучах золотого света, льющегося через панорамные окна, Джерри тонко улыбался, будто говоря: ну, вот я здесь, и что ты мне сделаешь.
При виде него Исли стоило определенных трудов сохранить лицо.
— Мне кажется, это уже тянет на преследование, — заметил он.
Джерри солнечно рассмеялся:
— Что вы, мистер Фёрст. Я всегда смогу доказать полиции, что приехал в Канаду навестить друзей. У меня даже был повод — день святого Валентина.
Ах да, день святого Валентина. Исли улыбнулся: совсем старый стал. Не обратил внимания на «красные плюшевые задницы» в интерьере.
— К возлюбленному приехали? — невинно спросил он и тут же поморщился: кто его за язык тянул. Ригальдо был прав: он не умеет вовремя закрывать рот.
Джерри ответил ему смелым взглядом:
— Может быть.
Этот раунд Исли ему явно проигрывал. Мальчик подготовился к встрече, в отличие от него.
Подумав об этом, Исли перестал улыбаться.
— А как вы меня выследили?
— Ой, да я сам не помню, откуда у меня что, — Джерри пожал плечами. — Где-то добыл информацию, в каком именно отеле вы остановитесь. Как будто это тайна.
При этом он так затрепетал ресницами, что Исли подумал: врет, да к тому же небрежно. Ему кто-то все подсказал, от номера рейса до названия отеля; назвал даже время, к которому он обычно спускался из номера, чтобы сесть в такси. Исли сжал зубы.
«Я убью Люсиэлу».
На что бы там его секретарша ни ставила в споре, она явно вела собственную игру.
— Я не могу взять вас на выставку, — резко сказал он. — Вопросы моей корпорации вас не касаются.
— Мне-то что, — мальчишка совершенно не расстроился. — Я не горю желанием целый день таскаться по моллу и любоваться вашей спиной. Я буду ждать вас вечером на этом самом месте.
— Не много ли вы на себя берете?
— Я не привык мелочиться, мистер Фёрст; сегодня Валентинов день, в городе будет фейерверк. Рассчитывайте на праздничный концерт и приличный ужин. Я вас как следует… выгуляю.
— Да-а?
— Да. Вы раньше здесь бывали?
— Разумеется, — не удержался Исли. — С Ригальдо. Мы очень любим здешние национальные парки. Особенно стеклянную смотровую площадку на леднике.
— Я понимаю, — Джерри сдул упавший на глаз локон. — Вы, без сомнения, опытный ходок по… ледникам. И разным прочим диким местам. Но я вас уверяю, что на прогулке со мной вас ждут такие подъемы и спуски, которых вы представить себе не можете. Я буду ждать вас вечером, уверен, нам будет интересно друг с другом.
Он был такой обворожительно наглый, что Исли доставляло огромное удовольствие дразниться, кидая ему уступки, как мячик щенку. К тому же он так смотрел, бесстыже и в то же время просительно, что Исли чувствовал, как под ложечкой разливается приятное тепло. Нет, он не назвал бы это бабочками в животе. Скорее, удовлетворением наглаженного эго. Давно с ним так бесстыдно не заигрывали. Нахальства у мистера Стюарта явно было не меньше, чем у его сводной сестрицы.
Пожалуй, только мысль о Рифул заставила его вырваться из этого солнечного кокона.
— Меня ждет такси, — сказал он, пытаясь собраться с мыслями. Кокетничать со Стюартом было, безусловно, приятно, но он притащился в Канаду не за этим. — Продолжим в другой раз.
— Вечером, — постановил Джерри, делая шаг назад и пропуская каких-то людей к стойке ресепшен. — Я буду сидеть в этом кресле, пока вы не спуститесь.
И Исли вдруг понял, что чувствует себя осажденной крепостью.
На выставке он несколько раз мельком думал о хитром мальчишке; Джерри мерещился ему за стендами и в толпе. Оказывается, Исли незаметно привык к его присутствию рядом с собой, к тому, что он крутится неподалеку, снимает, советует и комментирует все его действия. Паршивец как-то умудрился влезть в его личное пространство. Надо же. Потом Исли пригласили на «круглый стол» для инвесторов, и сделалось не до Джерри. А после был фуршет где, бездумно хлопнув шампанского, Исли вдруг почувствовал, что готов из чистого ребячества прогуляться с мальчиком под руку по вечернему городу. В темноте, расцвеченной огнями, среди «красных жоп», пурпурных воздушных шаров и сугробов.
«Это игра, — сказал он себе. — Просто типичная офисная игра; такая же, как ритуальная демонстрация Люсиэлой глубоких вырезов или привычка О’Гвардиена делать стойку на любое хорошенькое лицо. Я все контролирую, а Стюарт все понимает».
Ну не дурачок же он, чтобы не понимать?
Такси привезло его в отель уже к восьми вечера, порядком уставшего от этих мыслей и разгоряченного шампанским. Исли пересек холл и подошел к лифтам, на ходу отметив, что в кресле никого нет. Он еще даже не понял, что чувствует по этому поводу, облегчение или разочарование, когда поймал отражение в зеркальной стене. Джерри неподвижно смотрел на него с лестницы — красивый, как принцесса. Исли отвел взгляд, чувствуя, как воздух между ними электризуется, и поднялся к себе.
Сообщение пришло, как только он вошел в лифт. «Буду ждать, когда вы переоденетесь и спуститесь». «И примете душ», — автоматом подумал Исли, а потом одернул себя. Какой, на хер, душ?
В номере он тяжело опустился на кровать и потер лицо. В темноте за окном расцветали бутоны фейерверков. «Я все контролирую», — напомнил он себе, а потом позвонил Ригальдо. Тот ответил сразу.
— Привет, — поздоровался Исли и расстегнул пуговицы на рукавах. Ослабил галстук. Гулять с Джерри, если он, конечно, пойдет, требовалось в чем-то демократичном. Он раскрыл чемодан и наугад вытащил свитер. — Ну как вы, как Бекки?
— Лучше, — хрипло, как будто со сна, пробормотал Ригальдо. Исли даже посмотрел на часы — по его прикидкам, тот не должен был спать. — Температуры больше не было, и сыпь побледнела.
— Слава богу, — Исли стащил туфли, хваля себя за идею взять лыжные ботинки. И нет, в ресторан они не пойдут. — Я рад, что у вас все хорошо.
Он ожидал, что Ригальдо спросит: как выставка, но тот молчал. Исли задал еще пару вопросов, получил такие же вялые ответы и насторожился.
— У тебя все в порядке?..
— Нет, — после долгой паузы ответил Ригальдо. — Не совсем.
Исли запрыгнул на кровать.
— Детка, не заставляй меня тянуть из тебя клещами…
Вместо слов Ригальдо подключил видео-чат.
Исли взглянул на экран и выронил свитер.
— О боже! — и повторил с жалостью: — Боже мой. Так ты не болел этим в детстве?..
— Не болел, — прохрипел Ригальдо и откинулся на подушки. Он лежал на большой кровати, завернувшись в одеяло, и лицо его было измученным и несчастным, глаза блестели от температуры, а на щеках проступали ярко-розовые пятна. Свернувшаяся калачиком у него под боком Бекки радостно помахала Исли ладошкой. У нее на животе лежала книжка про Мадикен.
Исли, забыв про все на свете, поставил телефон на покрывало и встревоженно всмотрелся в лицо Ригальдо.
— Давно температуришь?
Ригальдо повернулся к Бекки и велел:
— Сходи по-маленькому.
— Но я не хочу! Я хочу говорить с папой!
— Сходи, я сказал, — и, когда она вышла, простонал: — Исли, это пиздец. У меня все одновременно: сыпь, лихорадка, и еще в паху вздулись какие-то шишки…
— Здесь время коронной шутки про «что-то венерическое», — грустно улыбнулся Исли. — Может быть, стоит позвать к тебе Клэр?
— Зачем? — перебил его Ригальдо. — У нее маленький ребенок, ты же не хочешь, чтобы он поймал эту дрянь? Это все та же розеола, просто я болею, как взрослый.
Он перевел дыхание и устало прикрыл глаза.
Исли негромко спросил:
— Давай, я приеду?
Ригальдо уставился с потолок.
— Сбежишь со второго дня выставки?
— Ага.
— Нет, Исли. Нет. Мы, черт возьми, возлагали на это сборище определенные планы. Выдои из этих многообещающих «деток» все, что можешь, — он тяжело вздохнул. — Я скоро буду в порядке. Скорее бы только лечь спать.
Бекки вернулась из ванной и на мгновение попала в камеру. Исли подумал, подумал — и попросил Ригальдо:
— Дай ей телефон.
— Зачем?
— Я ей почитаю. А ты пока отдохнешь.
— Как ты собираешься ей читать?!
— Да очень просто, — Исли опрокинулся на спину и подтянул к себе ноутбук. — Сейчас все сделаем.
— Разве ты никуда не собирался? — Ригальдо сделал вид, что надевает галстук, видимо, намекая на общий растрепанный вид Исли.
Он покачал головой:
— Ну что ты, детка. Я только пришел. Идти мне некуда, — и позвал Бекки:
— Какой рассказ ты хочешь, чтобы я прочитал?
И он подключил wi-fi и исправно начал читать с ноутбука, поглядывая на свою семью — Ригальдо вырубился мгновенно, и Бекки заснула через четверть часа, разметавшись на половине кровати Исли, и перестала отвечать. Только тогда он замолчал. Нужно было позвонить Джерри и извиниться, но Исли не хотел даже прикасаться к телефону. На душе было неспокойно из-за едкого привкуса непонятной вины.
***
Семья поправилась, и дни полетели незаметно. В начале марта Исли сделал в прессе объявление об открытии нового завода, который создаст четыреста рабочих мест. «Мы с нетерпением ждем возможности внести очередной вклад в экономическое благополучие штата Вашингтон». Когда он уже прощался, кто-то из журналистов поднял руку:
— Мистер Фёрст, нам стало известно, что группа активистов собирается провести вечер памяти жертв прошлогоднего теракта. Вы будете в этом участвовать?
У него перехватило дыхание.
— Конечно, — справившись с собой, сказал он. — Мы не должны забывать то, что случилось. Я готов поддержать семьи тех, кому не повезло в тот день так, как мне.
Расставшись с журналистами, он, внешне спокойный, вернулся в офис, но на самом деле еще долго чувствовал холодок на спине, там, где Клэр когда-то вскрыла ему гематому. Надо же, год прошел. Он солгал журналистам: он бы хотел как можно реже вспоминать ту парковку, охранника и рухнувшую стену. И думать о том, что только из-за того, что Том и Лиз приехали в тот день на распродажу, в его доме живет самая лучшая в мире девочка.
Наверное, из-за этих мыслей он и потерял бдительность.
Исли мыл руки перед большим зеркалом в туалете, когда сзади мягко хлопнула дверь. Он поднял глаза на вошедшего. Исли принципиально ходил в тот же самый сортир, что и все, и не только из демократических соображений. В кабинке можно было услышать много офисных сплетен, а как еще узнаешь коллектив, если не изнутри.
Джерри Стюарт у него за спиной перекинул пиджак через плечо, будто говоря: «Не торопитесь, я тоже никуда не спешу». Его веселенькая зеленая жилетка очень шла к цвету глаз, хотя смотрел он не слишком весело. На щеках алели два ярких пятна.
Исли и удивился, и обрадовался. После возвращения из Канады они не виделись — мальчик скидывал ему всю информацию на почту и в мессенджер, а в «Нордвуд» не заезжал. За свой не слишком вежливый поступок Исли извинился на следующий же день. Кажется, Джерри ответил ему что-то по работе.
Исли уже подумывал, что его скосил грипп. Весной в офисе многие болели.
— Как ваши дела, Джерри? — спросил он, отрывая бумажное полотенце. — Я уже начал скучать.
— Благодарю вас, все хорошо, — ответил тот чопорно. На Исли он не смотрел — казалось, его взгляд лениво шарит по стенам. А потом Джерри оттолкнулся лопатками от стены и перешел в наступление — стремительно, как молодой леопард.
Все произошло молниеносно.
Он врезался Исли в грудь, сгреб его за отвороты пиджака и просто внес в пустую кабинку. Втиснулся следом, с размаху хлопнул ладонью по вращающейся задвижке. Исли, стукнувшийся о бачок, оказался впечатан в узкое пространство между унитазом и боковой перегородкой, и тут же Джерри без колебаний зажал ему рот. Горячая шершавая ладонь совсем не нежно смяла Исли губы. Исли уперся одной рукой в стену, другой в перегородку, напрягся всем телом, и тогда Джерри решительно вжался в него, приперев к задней стене.
— Я же сказал — я не мелочусь, — просвистел мальчик, глядя на него жадно и зло. — И меня нельзя кинуть и извиниться по эсэмэске.
«Котик мой, — подумал Исли, скорее ошарашенный, чем разозленный. — Так нельзя. Ты совсем до ручки дошел».
Похоже, он все это время недооценивал заинтересованность Джерри.
Нужно было пинком выкинуть из кабинки этого бесстыжего кота, но Исли не успел: в помещение туалета уже кто-то входил. Хлопнула дверь, Исли услышал негромкие голоса. Они с Джерри застыли. Мужики за стеной перекинулись парой слов, засмеялись какой-то шутке и надолго замолчали. Слух Исли обострился, он отчетливо слышал журчание струй, бьющих в писсуары, харканье и плевки. В кабинке резко пахло моющим средством — хлоркой и манго, спасибо, что не ванилью. Дышать с зажатым ртом было тяжело, Исли покрутил головой, пытаясь сбросить чужую ладонь. В ответ Джерри только навалился сильнее. Зашарил по телу Исли свободной рукой. Очень умело зашарил.
Его глаза горели зеленым огнем. Мальчик покачал головой: сопротивление бесполезно. Он находился совсем рядом, Исли видел коричневые крапинки на радужке, редкие рыжие веснушки на носу и длинные, золотые, изогнутые, как у девчонки, ресницы. Джерри плотно сжимал губы. На его порозовевшем лбу выступил пот. Исли внезапно почувствовал, что ему тоже очень жарко в костюме. Он снова напряг мышцы, пытаясь максимально дистанцироваться, соблюдая тишину. И тогда рука Джерри скользнула ему между ног. Сжатые губы разошлись в улыбке, между ними мелькнул розовый язык, и Исли наконец понял, что игры закончились, и все это всерьез: прямо сейчас, в режиме реального времени, Джерри Стюарт ломает ему брак и карьеру. Скорее всего, и то и то.
Он отодрал руку Джерри, зажимавшую ему рот, смял ему пальцы, крепко стиснул. Наверное, сделал больно. Тот колюче прищурился, ухватился за полы пиджака и вдруг подался вперед и положил голову ему на плечо. Исли опешил и сразу же отпустил его, потому что стоять вот так, обжигающе близко, было невыносимо.
Мужики в туалете не торопились вернуться к своим рабочим местам; Исли не знал их, но уже ненавидел всем сердцем. Один рассказал бородатый анекдот, второй с готовностью поржал. Загудели сушилки для рук, но Исли рано обрадовался: в туалет зашел кто-то еще, поздоровался и зажурчал. Снова распахнулась наружная дверь, впустив гул офиса. Последовали новые приветствия, сразу два. Суки, да что же они ходят в сортир парами, как подружки, думал Исли, изнемогая от глупости ситуации; почему никто не работает. Он чувствовал, что в нем вот-вот проснется самодур, готовый ввести посекундный тайминг для отлучек из опен-спейса. Потом стало еще хуже: зазвонил телефон. Какой-то дурак радостно принялся болтать, меряя шагами кафель, потом расстегнул штаны. Чтоб ты себе член прищемил, устало пожелал ему Исли.
Кто-то подергал их кабинку, с недовольным возгласом отошел. Исли возблагодарил проектировщиков за то, что они поставили двери до самого пола, хотя служба безопасности была против. Мальчик Джерри беззвучно рассмеялся, наблюдая за его лицом. Его теплое дыхание согревало щеку и ухо. И, глядя Исли в глаза, Джерри потянул вниз язычок молнии и сунул руку ему в брюки.
Шах и мат.
Этого просто не могло быть, но это было: его щупал наглый щенок лет на двадцать моложе, а он ничего не мог сделать, ничего. Ладонь Джерри мягко скользила по члену через ткань трусов, пальцы осторожно сжимали ствол. И, разумеется, случилось неизбежное — от этих вороватых прикосновений у него встал. Возбуждение было навязанным, механическим, но вполне ощутимым.
Болтовня за стеной понемногу сходила на нет. Вот-вот должен был убраться последний посетитель, а Исли стоял, глядя сверху на переносицу Джерри, и обреченно думал, что ему прилетело за всех мальчиков и девочек, которых он когда-либо соблазнял. За фокус с зажигалкой. За выжитого с его территории охранника Тони. И за Ригальдо, которого он сам себе подарил в тридцать шесть лет, и с тех пор у него ни разу не было секса еще с кем-то.
Подумав об этом, Исли лягнул дверь — так, что вертушка-засов соскочила, и вывалился из кабинки. Оторвал от себя Джерри, отбросил в сторону. Оперся о умывальник, растрепанный и с эрекцией, дыша, как бегун. Включил холодную воду и плеснул в красное лицо, опасаясь даже смотреть в сторону Джерри.
Кроме них двоих, в помещении никого не было.
— Почему?! — прозвучало сбоку. Голос Джерри дал петуха. Исли все-таки скосил глаза: мальчик выглядел плохо — его трясло, ноздри раздувались, а тонкая кожа на лице то покрывалась пятнами, то бледнела.
— Что «почему», моя прелесть? — хрипло спросил Исли, застегивая ширинку. И подумал, что нахер уволит любого, кто зайдет прямо сейчас. Или нет, сначала убьет, а потом уволит.
— Почему вы ломаетесь, вам же этого хочется, — рявкнул Джерри. Он выглядел подобравшимся и снова готовым к прыжку. Исли откинул назад мокрые волосы. Сейчас или никогда.
— Потому, — сказал он со вздохом, — что мне нужен специалист по пиару, а не протеже. Это раз. Вы хороший специалист, Джерри, вам не обязательно укреплять карьеру через отсос. Если вы без этого не можете, значит, вам не хватает уверенности.
Джерри вздрогнул и заморгал, как будто Исли врезал ему. А Исли безжалостно продолжал:
— Поймите, на любой серьезной работе вас будут проверять. У вас и так есть отягчающее — сестра, и если службе безопасности покажется, что вы провокатор, вас никогда больше не наймет приличная компания. Подумайте, кем вы хотите стать — интрижкой или ценным рабочим кадром. Это два.
Джерри раздул ноздри и ожесточенно повторил:
— Проверка? Все это была проверка? Да не смешите меня!
Исли не стал закрывать глаза, когда Джерри шатнулся ему навстречу и потянулся с желанием поцеловать. Он ничего не делал — не отстранялся, не дергался, не пытался придержать дверь. Так и стоял, барабаня пальцами по раковине.
И Джерри отступил. Вытер запястьем рот и бросил в попытке сохранить лицо:
— И все-таки у вас встал!
— Встал, — равнодушно кивнул он, слушая, как в раковину плещет вода. — Я живой человек. Но у меня и так есть все, что нужно.
Грохот, с которым Джерри захлопнул дверь, наверное, был слышен даже в Канаде.
Исли медленно развернулся к зеркалу и закрутил кран.
Сердце стучало, как ненормальное, пульсометр верещал. Рубашка под пиджаком пропиталась потом. Просто удивительно, как Джерри не понял, что Исли вовсе не одержал верх. Сейчас — точно нет.
Кажется, он проебался с этим пари по-крупному везде, где только мог.
Ригальдо ему не простит, когда узнает про этот сортир. Такие вещи никогда не остаются в секрете.
Исли еще немного постоял, любуясь на залитый водой кафель, и все для себя решил.
Позвонил секретарше Ригальдо, выяснил, где тот есть, и потащился сдаваться.
***
Он увел Ригальдо посреди жаркого спора с юристами, просто взял его за руку и вывел из кабинета, к изумлению присутствующих. И потащил к себе, мимо стеклянных стен, лестниц и лифтов, мимо сотрудников и гостей, держа так крепко, точно боялся, что если упустит его, произойдет что-то ужасное.
Весь путь до кабинета Ригальдо молчал, и только когда Исли усадил его за свой стол, в кресло президента компании, поднял голову и спросил:
— Что случилось?
Не отвечая, Исли обошел его, бдительно запирая дверь и выдергивая из розетки шнуры телефонов, чтобы им не мешали звонки.
Вернулся обратно, уселся на край стола и честно ответил:
— Случилось, что я дурак.
И выложил: про мальчика Джерри и про пари, про будущие выборы и про то, к чему привели их развлечения с Люсиэлой. Он говорил, сцепив на колене руки, по возможности не скрывая ничего. И только сцену в туалете максимально смягчил, сильно сократив, поскольку не был уверен, что иначе Ригальдо не выкинет всех ее участников в окно.
Солнце светило через огромный кабинет наискось, лежало квадратами света на противоположной стене, по полу от стола и кресла протянулись длинные тени. Лучи падали на лицо Ригальдо, молча сидящего в кресле, искрили на браслете часов и тонких блестящих нитях в ткани галстука. В черных волосах на виске опять серебрилась такая же нитка, но сейчас у Исли не хватило бы духу выдернуть ее.
Глаза Ригальдо, светлые и холодные, смотрели угрюмо. Он молчал, потом взял со стола ручку и стал крутить ее в руках. Исли заметил, что он плотно сжал губы; на лице резче обозначились скулы. По этому лицу никак нельзя было понять, насколько Ригальдо разочарован, и Исли договаривал свою исповедь, уже чувствуя, как под ногами разверзается яма, водоворот, куда его вот-вот затянет вместе с грязной водой залива, со всеми лодками, баржами, катерами и рыбными заводами. Но, сохраняя самообладание, он все-таки договорил:
— И вот теперь я не знаю, что мне со всем этим делать, — он сделал глубокий вдох. — Но я подумал, что ты должен знать. Вот честно, как ты скажешь, так все и…
— Исли, — перебил его Ригальдо, щелкая ручкой. — Заткнись и слушай. У меня к тебе нет ни капли сочувствия.
Исли заткнулся. А что ему оставалось?
— Вы с Люсиэлой повели себя безобразно, — хмуро продолжил его муж, глядя в окно. — Как два гавиала. Но к ней у меня вопросов почти нет, я всегда знал, что она из себя представляет. Правда, я думал, что ты уже перерос того мудака, который приперся в спортзал со своими токсичными орхидеями.
И Исли снова промолчал.
— Мистеру Стюарту мне есть, что сказать, — продолжил Ригальдо, глядя в окно. — Но у него козыри: ты его провоцировал. А насчет выборов… Ну, я знал, что ты превратишь нашу жизнь в ад. Ты уж определись, политик ты или плейбой. Иначе к тебе постоянно будут кого-то подкладывать: девочек, мальчиков…
Он умолк и совсем отвернулся от Исли, разглядывая снующие по бухте катера. Небо в той стороне казалось густым и почти черным, а солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, золотом вычерчивали фасады ближайших зданий, которые ослепительными прямоугольниками выделялись на фоне неба. Ригальдо смотрел на небоскребы, щурясь от света, будто кроме них его ничто не интересовало.
Исли ждал продолжения, но ничего не происходило, и он решился:
— Ригальдо, пожалуйста. Не молчи.
Ригальдо задумчиво пощелкал ручкой. И спросил не совсем то, что Исли ожидал услышать:
— Этот Стюарт, он вообще хорошо справляется?..
— Да, вполне, — ответил Исли, не понимая, к чему тот клонит. — Он отряхнул с меня пыль и здорово проапгрейдил в СМИ. Маховик запущен, мне прямо жалко, что все так…
— И ты не оставил свои планы насчет легислатуры?
Исли вздохнул и уставился поверх кресла в окно.
— Не оставил, — признался он как на духу. — Понимаешь, чем ближе я к этому подбираюсь, тем больше чувствую, что это мое.
— Ну тогда пусть он и дальше работает, — Ригальдо поднял на него глаза, кажущиеся на свету совсем прозрачными, как весенняя вода. — Что непонятного?
Во рту у Исли стало сухо, а сердце ускорило ритм. Он молча покачал головой в знак того, что такой ответ его не устраивает.
— Исли, — Ригальдо смотрел на него устало и спокойно. — Мы давно вместе. Не думаю, чтобы ты в самом деле хотел меня предать.
Он не задумываясь произнес это жутко старомодное «предать», вот так естественно и серьезно. Исли бросило в жар, сердце застучало. Он покачнулся, вцепился в край стола и позвал:
— Ригальдо.
— Да боже мой, занимайтесь своим пиаром и дальше, — сказал его муж, закатив глаза. — Нельзя же уволить всех, у кого при виде тебя встал. Если это так нужно, эта политика, это сраное законодательство… почему бы и нет, — он немного помолчал и добавил: — Конечно, если Стюарт теперь захочет остаться. Я бы на его месте не остался. Еще бы и в зубы тебе дал.
Вынести это было никак невозможно. Исли наклонился вперед, пытаясь клюнуть Ригальдо в щеку губами, но тот предусмотрительно отклонился и отодвинулся от стола вместе с креслом:
— Отстань. Не надо вот этого.
Его голос, при всем спокойствии, звучал немного расстроенно. Исли заметил, что Ригальдо отводит глаза. Сам же он, наоборот, пялился, как будто первый раз видел все это: узкие сильные руки, манжеты, гладкую ткань пиджака, глубокую вертикальную складку на переносице, завешанный челкой лоб и хмурые глаза. Он и понятия не имел, какие мысли скрывает этот лоб, какими-такими средневековыми понятиями набита голова Ригальдо. «Предать», надо же.
— Детка, — позвал он, задыхаясь от скручивающей в узел нежности. — Пожалуйста, не бери сегодня никакую работу на дом.
— Почему?
— У меня на тебя… планы.
— Иди в жопу, — отрезал его муж. — Или куда ты там собирался… в Сенат.
И тогда Исли решил действовать по интуиции.
Нажал на пульте кнопку, опускающую жалюзи, и со всей дури бухнулся коленями на пол.
— Там весь офис, за стенами, — успел сказать Ригальдо, ошарашенно глядя на него. — Ты спятил!..
Он пихнул Исли ботинком и, кажется, хотел встать, но Исли надавил ему на бедра и придвинулся ближе, наплевав на то, как потом будут выглядеть его смявшиеся брюки. Он вклинился между колен Ригальдо и серьезно сказал:
— Да пусть хоть весь Сиэтл сюда прибежит.
Рука Ригальдо с силой дернула его за волосы на макушке, вынуждая подняться. Исли зажмурился — на глаза навернулись слезы — но даже не попытался отстраниться. Ригальдо мог выдрать ему хоть все волосы — это его не остановило бы, как не останавливало то, что в разгаре был рабочий день и за стеклянными стенами звонили телефоны и ходили люди. Значение имел только сам Ригальдо, его прищуренные глаза, раздувающиеся ноздри, бледное лицо в пятне света, резкий аромат одеколона, маскирующий слабый запах мужского пота, который всегда появлялся во второй половине дня. Исли почти уткнулся лицом в молнию на черных брюках, втягивая этот запах и еще более тонкий мускус, и почувствовал, как Ригальдо едва заметно расставил ноги.
Ладонь на затылке дрогнула, и Исли понял, что это молчаливое разрешение: хочешь сосать прощения — соси.
Галстук на груди у Ригальдо указывал вниз широкой темно-синей стрелкой, но Исли не чувствовал под рукой никакого возбуждения, хотя это легко можно было исправить. Он нащупал зубами собачку молнии и потянул ее вниз, действуя без помощи рук; наружу вылезла заправленная под ремень рубашка, и Исли нетерпеливо отогнул ее подбородком, прижался ртом к мягкой выпуклости, обозначившейся под трусами, поводил вдоль, прихватывая губами, плотно надавливая языком на ствол. Нащупав головку, он обхватил ее ртом прямо через трусы, подышал, согревая дыханием, и почувствовал, как наливается ствол. Ригальдо не выдержал — вмешался с шипением «Что ты возишься?!», и оттянул вниз резинку. Его распрямившийся член ударил Исли по лицу, и тот, облизнув пересохшие губы, подумал: сейчас ты узнаешь, как я вожусь. Он положил вспотевшие ладони на бедра Ригальдо, почувствовав, как напряглись мышцы под тканью брюк. Поймал ртом упругую гладкую головку, пососал ее, плотно сжимая губы, втягивая ноздрями острый запах чужого возбуждения, качнул головой и насадился на стояк резко, до упора, так, что слезы снова навернулись на глаза. Ригальдо над его головой ахнул. Он стек вниз по креслу, но Исли удерживал его своими руками, а сам как заведенный продолжал насаживаться ртом на член. Он то вбирал его до конца, расслабляя горло, то снова соскальзывал и засасывал, сильно втягивая щеки. Член заполнял его рот, он был возбуждающе горячий и твердый, и языком Исли все время чувствовал, как к слюне примешивается солоноватый и скользкий сок.
Рука Ригальдо расслабленно лежала у Исли на затылке, лишь иногда несильно нажимая, направляя голову к паху, и тогда Исли упирался лбом в брючный ремень, игнорируя царапающий острый кожаный край. В рот лезли собственные мокрые волосы; Исли сплевывал их и размазывал по горячему вздрагивающему стволу смазку и слюну. По полу шел холод, и Исли отстраненно представлял под собой перекрытия и уходящие вниз бесчисленные этажи. Коробки из бетона, стекла и металла, и в них — люди, печатающие на клавиатурах, отправляющие факсы, говорящие по телефонам и переходящие из коробки в коробку. Офисы, лифты, эскалаторы, переговорные комнаты, технические помещения, серверные. Он содрогнулся, чувствуя, что вот-вот — и сам кончит, только лишь от того, что его заводит все это копошение, в то время как он отсасывает Ригальдо здесь, в президентском кабинете, выше которого только зеленая оранжерея — и небо.
За этими мыслями он упустил контроль: Ригальдо, растекшийся по креслу, вдруг резко выпрямился. До Исли дошло: у них обоих звонили телефоны; он хоть и вырубил кабинетную технику, про мобильные забыл. Должно быть, их уже потеряли. Он сомкнул пальцы у основания члена, напоминая о том, что сейчас действительно важно. В ответ Ригальдо оперся на подлокотники кресла, приподнял бедра, агрессивно толкаясь навстречу. Член запульсировал; Исли почувствовал на языке горький вкус и попытался расслабить горло, но все равно закашлялся, судорожно глотая слюну и сперму и давясь воздухом. Ригальдо обхватил его одной рукой за голову, резким движением вжал в пах, не давая отстраниться, и застонал, забывшись, еле слышно и отчаянно. Чувствуя, как темнеет в глазах, а сердце прыгает где-то в пищеводе, Исли на ощупь рванул молнию на собственных брюках, вытащил член и с первого же движения рукой кончил. Прямо на блестящий начищенный ботинок Ригальдо. И с облегчением уткнулся лицом в колени своего мужа.
Потом они торопливо приводили себя в порядок; Исли искал и не мог найти салфетки, и Ригальдо молча оттер все, что можно, своим платком. Он выглядел лучше, чем Исли, брюки которого словно бы кто-то пожевал, однако на бледных щеках до сих пор горели красные пятна, а глаза лихорадочно блестели. В кабинете витал характерный конский дух ебли, и Ригальдо открыл окно, чтобы проветрить. Исли умылся в закутке «гардеробной», все-таки отыскал бумажные полотенца и сделал Ригальдо знак, что можно открыть замок.
Дверь распахнулась, как только тот ее отпер. Как будто стоявшие за ней только и ждали, когда это случится.
— Мистер Сегундо.
— Мистер Стюарт.
–…а-а-а, вот и мистер Фёрст. Я же говорила, что он там! — пропела Люсиэла, просочившись боком в кабинет, элегантно обогнув застывшего на пороге Джерри. — Мистер Фёрст, к вам ваш пиар-менеджер. Вы же его вызывали? Нет?.. Неужели мне показалось?!
«Стерва, — с восхищением и яростью подумал Исли. — Ну какая же стерва. Увидела, что мы с Ригальдо заперлись в кабинете, просекла, что разговор будет нелегким, и тут же вызвала мальчишку, чтобы столкнуть нас лбами. Вот змея!»
По лицу мистера Стюарта было видно, что он приготовился к увольнению и, может быть, к унижениям и разборкам. Он стоял, наклонив голову вперед, как бычок, идущий на бойню, и смотрел на носки своих туфель.
Вдруг он шмыгнул носом, посмотрел на окно, на легкий кавардак на столе, на замершего мятого Исли, вытирающего руки, и до корней волос залился краской.
На Ригальдо, который стоял совсем близко, он смотреть избегал. Даже не поворачивал головы в ту сторону, в то время как Ригальдо изучал его в упор.
Люсиэла, повертевшись посреди кабинета, тоже вдруг замерла и приняла стойку гончей. «Спалила», — подумал Исли и сжал зубы. На лице секретарши отразился первобытный восторг. Она вертела головой, разглядывая композицию, и наконец рискнула:
— Так мистеру Стюарту остаться или…
— Мисс Сауз, будьте любезны дожидаться в приемной, — вдруг сухо сказал Ригальдо. — А вы, мистер Стюарт, проходите, очень хорошо, что вы уже здесь.
И в тишине, наполненной шелестом бумаг, переворачиваемых сырым мартовским ветром, ворвавшимся через окно, он вернулся к столу и небрежно опустился в президентское кресло. Стюарт, хмурый и взъерошенный, потопал к креслу для посетителей.
Люсиэла замерла, бросила вопросительный взгляд на Исли. Он ответил ей безмятежной улыбкой. Он проиграл с потрохами и сдался своему мужу — и теперь у того был карт-бланш, как поступить со всей их компанией интриганов.
Люсиэле стоило бы предвидеть такой расклад.
По ее лицу было видно, что такая мысль ей не понравилось. Она наградила Исли возмущенным взглядом и выскользнула в приемную, прикрыв за собой дверь.
В кабинете стемнело и стало заметно холоднее — солнце скрылось за тучами. Исли закрыл окно, в последний раз с удовольствием вдохнув сырой воздух.
Неизвестно, чего Стюарт ждал, но Ригальдо начал с работы. Он задал несколько вопросов по делу, интересуясь, как продвигается рекламная кампания. Джерри сидел, напряженный и настороженный, отвечал лаконично, но через некоторое время разошелся и стал болтать.
— Значит, вы считаете свою работу успешной? — спросил Ригальдо, как бы невзначай.
— Да, — не задумываясь, выпалил Джерри. — Я горжусь тем, чего мы достигли!
— Очень хорошо, — Ригальдо закрыл какую-то папку, которую держал в руках. — Мистер Фёрст, мне кажется, что вам все-таки стоит решить все вопросы с юристами прямо сейчас.
Джерри тут же обернулся, посмотрел на Исли взглядом связанной жертвы.
— Мистер Фёрст, — повторил Ригальдо. — Будьте любезны.
И Исли развел руками и капитулировал, выставленный своим вице-президентом из собственного кабинета. Но ни к каким юристам он не пошел, а на всякий случай уселся на диване в приемной. Люсиэла была здесь же — демонстративно что-то печатала и молчала.
Ригальдо хватило пяти минут. Джерри выскочил из кабинета неожиданно веселый и красный.
— Мистер Сегундо просит вас на секунду зайти.
Люсиэла, к которой он обращался, поджала губы, кинула в сторону Исли испепеляющий взгляд и зашагала к Ригальдо, хлопнув дверью.
Джерри промокнул лоб платком. Исли думал, что после сцены внизу им будет неловко находиться рядом друг с другом, но мистер Стюарт снова его удивил.
— Он сказал, что я могу продолжить на вас работать; это правда? И то, что вы будете расширять свой личный штат, набирать предвыборную команду…
Исли кивнул.
— Это здорово, — просто сказал Джерри. И улыбнулся с прежним очарованием: — А еще он сказал, что макнет головой в унитаз любого, кто протянет к вам руки. Потому что вы — только его, а он слишком жаден, чтобы делиться своим.
Исли пожал плечами, решив это не комментировать. Но тут Джерри мечтательно протянул:
— Почему вы ни разу не намекнули, что из вас двоих он доминирует?..
И Исли, не выдержав, расхохотался, вспугнув какой-то сунувшийся в приемную планктон.