https://author.today/u/ann_iv
«… флот Галеи пополнился кораблями, а в портах Брейтца, Дуаренна и Боннена возводятся дополнительные укрепления. Что же касается Эрминаля, то посол еще раз подтвердил: император Вальтер будет и в дальнейшем придерживаться сугубого нейтралитета по отношению как к Галее, так и другим к государствам Орнея, однако, как мне стало известно, при эрминальском дворе любезно принимают маркиза Лефанта…»
В дверь кабинета негромко постучали и Эрнан, нахмурившись, поднял голову от полученного с тайной почтой письма Харольда Эйрландского.
— Что там у тебе, Труве? — недовольно спросил он.
— Месьер! — на лице вошедшего секретаря читалось сдерживаемое волнение пополам с растерянностью. В руках он держал прямоугольный предмет, завернутый в мешковину. — Боюсь, у меня плохие новости. Прискакал гонец. В бухте Орвотт позавчера обнаружили галеру дука Конти, выброшенную на берег. Она подверглась нападению пиратов…
Эрнан, пытаясь осознать услышанное, выпрямился в кресле и отрывисто спросил:
— Сведения точны?
— Да, ваша светлость. На галере найдены бумаги дона Винченцо, — Труве подошел к столру и развернул мешковину, демонстрируя портфель из черного сафьяна, покоробленный и покрытый белесыми разводами от пребывания в морской воде. На с золотой застежке пламенели рубиновые лепестки герба Конти. — И вот письмо Светлого Альтансира, жреца Орвоттской обители.
Принчепс, взяв письмо, сломал печать с изображением ордена Пастыря и пробежал глазами первые строчки с пространными извинениями о причиненных неудобствах, спеша добраться до сути. Дука и его дочь среди мертвых не обнаружены. Это ничего не значит, пираты могли расправиться с ними и выбросить тела в море, но скорее всего — взяли в плен. Эрнан отложил письмо и потер виски указательными пальцами. Дон Винченцо был симпатичен ему как умелый правитель, держащий слово, а если подумать о доне Ларе… Но сожаление быстро уступило место тревоге. Пираты напали отнюдь не на купца или рыбака, да еще в такой близи к Альби! Такого не случалось уже давно. Владыки Орнея — и он не исключение, закрывали глаза на мелкий разбой, считая сахрейнских разбойников трусливыми и слабыми врагами, и слишком полагались на либеросов Танкреда. Дук Джинеры стал жертвой этой самоуверенности, не удосужившись позаботиться о надежном сопровождении своего корабля. Что дальше? Если он жив, то пираты потребуют выкуп. А если нет, как знать, удастся ли заключить союз с новым правителем. Но на выяснение уйдут седмицы… И от солнцеликого эмира, погрязшего в чувственных удовольствиях, вряд ли можно добиться внятного содействия. Неопределенность раздражала донельзя, учитывая послание короля Харальда, и то, что обещанного займа Альби еще не получила.
— Я должен сообщить горестные вести полковнику Оденару, — после долго молчания сказал Эрнан выжидательно наклонившемуся Труве. — Ведь дона Лара была его невестой. Пошли записку ему и адмиралу Делакуру.
— Вы желаете принять их одновременно?
— Нет… Начну с разговора со сьером Оденаром. Думаю, получасия нам будет достаточно.
***
Стоя перед картой Орнея, принчепс напряженно размышлял. Красные отметки, обозначающие новые галейские гарнизоны, появившиеся вдоль границы с Альби, — будто флажки загонщиков, обложивших зверя. Император Вальтер вполне вероятно затеял свою игру. Если Странник будет к ним неблагосклонен и следы дука Конти затеряются в песках Сахрейна, с кем еще возможно пойти на переговоры? Правящая династия Ибера тесно связана родственными узами с галейской, а король Анэстас не отличается решительностью…
В приемной заспорили, и Эрнан, услышав пронзительный голос жены, поморщился: Труве вряд ли остановит Магдалу. Двери распахнулись.
— Эрнан!
Принчепс обернулся и спокойно произнес:
— Да, моя дорогая?
Жена, не утратившая с годами порывистости движений, стремительно шла к нему. В дверном проеме маячил смущенный секретарь.
— Разве вы забыли о том, что сегодня на обед приглашены граф Моруа с супругой? Они уже прибыли и ожидают вас в голубой гостиной.
Эрнан досадливо прикусил губу. Менее всего сейчас ему бы хотелось расточать любезности галейскому посланнику, да еще в приватной обстановке. После утренних неприятных известий он действительно забыл о встрече с Моруа. А по церемониалу все грозит затянуться до вечернего гонга.
— Кое-что произошло, и я пока не готов встретиться с месьером графом.
Рот Магдалы округлился, в карих глазах сверкнул гнев:
— Весьма недружественный жест! Не только его сиятельство, но и король Лодо воспримет это как оскорбление!
Принчепс пожал плечами:
— Жест не более недружественный и оскорбительный, чем недавнее участие подданных его величества в разбойничьей вылазке в Альто-Альби. Магдала, полагаюсь на вашу находчивость и остроумие. Придумайте что-нибудь.
— Но что?!
— Воспаление седалищного нерва. Несвежие устрицы на завтрак, — сухо сказал Эрнан, начиная раздражаться. — Вы сумеете занять беседой графа и его супругу, а совместный обед состоится в другой день. Когда мне станет лучше, разумеется.
Оставив жену с гневом смотреть ему вслед, он быстро вышел из кабинета и бросил Труве:
— Я буду ждать месьеров Оденара и Делакура во внутреннем дворике. Пусть накроют стол на три персоны в беседке и попадут легкие закуски.
Эрнан прошелся взад и вперед по дорожке меж апельсиновых деревцев, в изумрудной листве которых наливались золотистым цветом плоды. Полдень, несмотря на осень, выдался знойным, принчепс не по этикету расстегнул камзол из плотного лилового атласа и вздохнул, стремясь привести мысли в порядок.
За его спиной заскрипел гравий под чьими-то ногами.
— Месьер, вы желали меня видеть?
Эрнан повернул голову: со стороны восточного крыла дворца, где располагался кабинет, к нему шел Оденар.
— Приветствую, Раймон. Пойдем, — он указал на круглую беседку с трельяжем*, увитым плющем и жасмином, расположенную в дальнем углу двора. — Там можно поговорить без помех.
Оденар кивнул. Срочность, с которой его вызвали, и Труве, со скорбно поджатым ртом, проводивший в святая святых – «дворик для размышлений», говорили о серьезности случившегося, однако сьер Эрнан хранил молчание, и он тоже решил воздержаться от расспросов. Стол был накрыт для троих, слуги позвякивали приборами, заканчивая сервировку. На блюде горкой высились маринованные в пряном соусе мидии, королевские креветки и кальмары, рядом, на резной дощечке лежали головки сыра и свежеиспеченный хлеб, порезанный ломтями. Слуга отодвинул стулья с высокой спинкой, другой наполнил кубки вином светло-соломенного цвета, после чего слуги, поклонившись, ушли прочь. Принчепс сел и приглашающе махнул Оденару рукой.
— Вы ожидаете кого-то еще, сьер Эрнан? – садясь напротив, спросил Раймон.
— Адмирала Делакура. Но он придет позже. А мы пока воздадим должное искусству мэтра Дижона.
Дары моря, которые повар принчепса готовил по особым и весьма секретным рецептам, отличались превосходим вкусом, однако Оденар заметил, что сьер Эрнан почти не притронулся к еде. Осушив кубок, он взял кусок хлеба и принялся задумчиво крошить его на тарелку.
— У меня дурные новости, Раймон, — наконец сказал он. — И дело касается как общей политической ситуации вокруг Альби, так и тебя лично. На галеру дука Конти напали пираты, и что особенно заслуживает внимание — поблизости от наших берегов. Штормом ее выбросило на берег.
Изумление и неверие вперемешку со смутным сожалением охватили Оденара.
— Тел дука и его дочери не нашли, но…
— Но точно ли дон Винченцо и дона Лара были на борту? — спросил Оденар севшим голосом.
— Я тоже не хотел верить, но гонец привез портфель с документами. Бумага пострадала от воды, однако письма написаны рукой дука, я узнал почерк, — принчепс вздохнул. — К тому же, они должны были уже прибыть в Талассу.
— Мне жаль… — пробормотал Оденар.
— Уверен, они в плену, а сахрейнцы часто отпускают знатных пленников за выкуп. Однако, все это может затянуться надолго. И, учитывая произошедшее… Полагаю, ты вправе отказаться от брака. И я настою на том, чтобы ваша помолвка с доной Ларой была расторгнута.
Раймон на мгновение прикрыл глаза, думая о девушке, о которой ничего не знал, кроме того, что она красива и воспитана в строгости. Лучшая доля для обремененного многими заботами мужчины. Какие жестокие гнусности она сейчас претерпевает? Или ее душа уже прошла по Звездному Мосту?
— Не буду утверждать, что меня радовал предстоящий брак. Но я положусь на волю Странника и его милость. Скажу так, месьер: сейчас не только о личных бедах следует думать, — ровным тоном произнес Раймон. — Несчастье с доном Винченцо наверняка скажется на ваших договоренностях с ним.
— Увы. А нам нужен союз с Джинерой и в целом с Этррури.
— Тогда тем более — я не буду решать преждевременно.
Принчепс внимательно посмотрел на него:
— Иногда ты изумляешь меня. Но я понимаю тебя. Вернее — надеюсь на то, — он помолчал, скатывая шарик из хлебного мякиша. — И сам факт нападения. Необходимо уделить больше внимание патрулированию побережья и охране караванов. Нужны новые корабли — и средства на их постройку. С договоренностями, заключенными с Джинерой, пока ничего не ясно, и возможно, все разрешится благополучно. Но когда? Готовиться надо к худшему. Вопросы патрулирования мы обсудим с сьером адмиралом. Но, как понимаешь, я не могу решать все самолично. Придется созывать совет Равных. И бездарно тратить время, выслушивая некоторых весьма почтенных месьеров, но несколько утративших… представления о реальности. И убеждать, и льстить… — он вдруг скупо усмехнулся: — А тебе — тебе я предлагаю отправиться в отпуск.
— В такой момент?
Оденар удивленно посмотрел на принчепса и тот кивнул:
— Да, Раймон. Пусть это будет запоздалый отпуск для восстановления сил поле ранения и в связи с личными невзгодами. За седмицу все равно ничего не изменится. Но только не в Карду. Поезжай в Кану или Талон или еще какой заповедный край. И — забудь обо всем на эти дни. Потом может долго не представиться такой возможности.
Во дворе дома Оденара встретил возбужденно размахивающий руками мейстер увеселений.
— Сьер Оденар! Этот глупец Боше все перепутал! Я заказал у него шестьдесят локтей шелка цвета бланжэ**, для украшения пиршественного зала, а он доставил бле-д-амур***! А этот цвет не сочетается с оттенком роз, уже не говоря о том, что не подходит сиятельной доне Ларе, ведь по описанию она яркая шатенка!
До сознания Оденара не сразу дошло, о чем толкует невысокий и полнотелый мейстер, чуть не подпрыгивающий на месте от гнева.
— Я вернул ткань обратно, но вот беда — на складе у Боше не найдется и десяти локтей шелка нужного цвета! — продолжал тараторить тот. — Послал записку с вашим Волчонком к другому торговцу, но мы можем не успеть, и что прикажите делать? Можно попробовать…
Встряхнув головой, Оденар прервал поток словоизлияния:
— Постойте, мейстр Журбен. Ничего делать не надо.
— Как это? — воззрился на него Журбен.
— Свадьба отменяется.
Толстяк замер с воздетыми руками и просипел:
— Совсем? О, простите за несдержанность, сьер Оденар…
— Или переносится на неопределенный срок.
От ворот спешил запыхавшийся Уно:
— Господин Ленуар передает нижайший поклон и глубочайшие извинения, но не раньше будущей седмицы! — выпалил он затверженную фразу, затем, спохватившись, принял чинный вид и поклонился. — Сьер Оденар. Господин Журбен.
— Ничего не надо, Уно, — механически повторил Раймон.
Глядя на ошарашенные лица обоих, он удивлялся и царившему в его собственных мыслях сумбуру. Было бы лицемерием говорить, что он глубоко горюет о доне Лары, хотя ее судьба не могла не вызывать печали. Однако, есть о чем поразмышлять. Он не желал брака — и теперь мог бы считать себя свободным от данного обещания. Но прагматичность слов сьера Эрнана нехорошо царапнула душу. В одном тот прав — несколько дней отпуска ему не помешают.
— Уно, Стерен и Линье тебя хорошо обучили? С коня не свалишься? Завтра я еду в Талон, будешь сопровождать меня.
* (здесь)деревянная решётка, покрытая вьющимися растениями
** кремовый
*** голубовато-серый