(зимняя экспедиция 2897)
Вторая часть
После того, как он сходил за порцией васпова «эликсира здоровья», нашёл Иминай и сказал, что хочет с ней поговорить. Она ответила, чтобы он подходил после ужина в лабораторию. Остаток дня Саша унимал сердце, которое начинало бешено колотиться от одной мысли, что ему нужно будет остаться с Королевой наедине.
«Да, ладно, не съест же она тебя, в конце концов, – успокаивал себя Саша. – Да и одна она, скорее всего не будет, когда ж она без своей подруженьки где-нибудь появлялась или без Свартмеля, в конце концов».
Когда он шёл по коридору, ведущему к лабораториям, болезный стучащий орган то рвался вперёд, то пытался пробить рёбра на спине и припустить в обратную сторону. Последний раз он так волновался, когда шёл на первое свидание с Грасей. С каждым шагом он всё больше напоминал себе улитку. Перед самой дверью заставил мысленно себя за шкирку и заставил шагать твёрдо.
– Заходи.
Его начинало раздражать, что ни к кому нельзя подойти незаметно. «Может всю обувь мехом подбить или войлоком каким-нибудь?»
Иминай стояла к нему спиной у стола с реактивами, колбами и прочей химико-биологической утварью, на ней был лабораторный халат, а волосы собраны в пучок на затылке.
– Присаживайся, я сейчас закончу, – сказала она, а сама села за микроскоп, стоящий на том же столе.
Через несколько минут она вынула предметное стекло и вышла. Когда вернулась, Саша спросил:
– А где этот? – он вытянул руки вперёд и начал сгибать пальцы. – Ящик с рукавами.
– Перчаточный бокс? Мои богатыри наконец-то «вредную» лабораторию закончили. Мы всё туда перенесли.
– В смысле «вредную»? В смысле лабораторию? Она же третья уже… Ты здесь Наукоград выкопать собралась?
– Ну, не я одна, – улыбнулась Иминай. – «Вредную», то есть для работы с опасными веществами. Там нормальная вентиляция сделана, там же стоят вытяжные шкафы, которые были в самолёте. А что до размаха… Ты в Загорье не был. Когда я туда учиться пришла, никто из персонала не помнил, что такое «вести записи на бумаге». Всё компьютеризировано, везде автоматика. Я будто на два века назад провалилась. Эх, мне бы хоть на день туда слетать! Ладно, ты же по поводу занятий с цветочками пришёл?
– Да.
– Скажи мне, пан, какой интерес ты преследуешь?
«Чёртова фиялка!» – подумал Саша и сказал:
– Практический. В том плане, что программисты тут нужны. И… если Виолетта станет снова заниматься метеорологией, мне это будет на руку.
Иминай села, скрестила на столе руки и устроила на них голову.
– Когда ты разговаривал с Виолеттой, я видела в твоих глазах совсем другое.
Саша покраснел: до него дошло, что его вывели на чистую воду и теперь будут полоскать и отжимать до тех пор, пока его душа не станет для Королевы прозрачной, как хрусталь.
– Я – учёный и не слишком верю тому, что мне говорят. Мне нужно всё проверить самому.
Она помолчала, а потом ответила:
– Каждый васпа — полноценная личность со всеми причитающимися правами. Ставить на них даже самые безобидные психологические эксперименты, хм, – она будто попробовала слово на вкус, – бесчеловечно. Хочешь утолить свою жажду знаний — наблюдай и спрашивай. И ещё. Гнездо считает тебя своим другом, не разочаровывай меня.
Мурашки выстроились в правильные квадраты и маршем пошли вдоль позвоночника.
– Неужели ты всесильна?
– Саша, Саша… Ты хоть сам понял, какую глупость спросил? Если бы я была всесильна, то стала бы прятать гнездо в таёжной глуши?
– А если бы это было так, что, пошла бы мир завоёвывать?
– Целый мир? Он мне не нужен. Если ты имеешь в виду людей, то они тоже мне не нужны. Я хочу создать такое место, где васпы, шмели и ксилокопы смогут жить полноценной жизнью без страха, нужды и насилия.
Она вздохнула. Саша отметил: «Шмели? Это что ещё за черти? Ладно, надо по порядку разбираться».
– Что ж, хорошая мечта. Скажи: те два мальца, что сейчас в которые в коконах… они же не будут проходить посвящение, как старшие васпы. Они будут рядовыми, как и цветочки.
– Ты догадлив. Знаешь, мне последнее время неуютно находиться среди людей.
– Почему?
– Я не знаю, о чём они думают. Поэтому ты — важная часть гнезда.
У Саши округлились глаза. Иминай усмехнулась:
– Ты меня учишь. Всё детство я провела в крошечном селении на берегу тихого озера, потом поехала учиться к профессору Лютенвальду. Институт — наш «Time of Fate» – всегда был одной большой семьёй, где не было место вражде и зависти. Перечитывая «Туманность Андромеды», я вижу наш комплекс. Мир Южноуделья кошмарен по сравнению с моим домом, и мне надо учиться тут жить. Ради них, – она обвела рукой невидимых собеседнику обитателей гнезда. – И ты неплохой преподаватель, Саша.
– Кто же ты, Иминай?
– Который раз ты задаёшь этот ворос? Я – Судьба. Люди создали васпов, им нужна была Королева, и она появилась. Люди уничтожили Королеву, а васпы остались. И появилась я. Новая верховная особь, более совершенная духовно и физически. Я — Неизбежность. Если меня уничтожат, то придёт следующая. И знаешь что? – он посмотрел в чёрные глаза, которые исподлобья заглядывали прямо в его мозг. – Это тоже буду я.
Реальность поплыла, как тогда в столовой. Девушка начала светиться, золотое свечение трансформировало её очертания, она становилась похожей на гигантское насекомое, только чёрные бездны глаз оставались прежними.
– Саш, ты чего побледнел?
Мягкий голос разрушил видение.
– Ты.. Ты.. Кир правду говорил, ты не такая, какой тебя видно!
Иминай вздохнула.
– Или у тебя слишком богатое воображение, и оно расшалилось. Или ты, Саша – мутант. Сдай-ка завтра Ланочке кровь на анализ, посмотрим, из какой пробирки ты появился.
– Нет! – он начал задыхаться. – Я не мутант! Я – нормальный человек!
– Раз нормальный, то бояться тебе нечего.
– А если у меня какой-то ген не в порядке. Как я с этим жить буду? Хотя, если ты захочешь, у меня же всё равно кровь возьмут?
– Не меряй мои мысли человеческими мерками. Против твоей воли я этого делать не стану. Но, если захочешь, порция живой воды специально для тебя лежит в запасе.
– Нет уж, я как-нибудь так…
– Как знаешь. Но моё предложение остаётся в силе.
Саша почувствовал, что его пропустили через мясорубку, а потом как попало составили куски.
– Я пойду.
– Может, Гора позвать?
– Нет, я сам. Спокойной.
– Приятных снов, Саша.
Учёный нетвёрдой походкой направился к себе.
На следующий день он получил на рукав осу и начал занятия. Девочки оказались способными, и хотя материал осваивали не без труда. Саша был доволен, несмотря на то, что его гениальный план эксперимента по сбиванию неофитов путём постоянного введения через уши мелких доз информации, противоречащей «истинному» мнению Королевы, загнулся, не успев начаться. Правда, через некоторое время до него дошло, что успеха в посеве смуты внутри гнезда он всё равно бы не добился, хотя бы по трём причинам: во-первых, переубедить васпу может только тот, кто уложит его на лопатки; во-вторых, связи в гнезде строятся по каким-то слабо поддающимся логическому осмыслению принципам. И, в-третьих, надо быть последней эгерской сволочью, чтобы манипулировать двумя подростками, которые безоговорочно верят тебе, только потому, что Королева жаловала на рукав нашивку наставника. Последнее он постарался зашвырнуть в самый пыльный угол сознания, но даже оттуда пробивался нудный голосок человечности.
Принцип «наблюдай и спрашивай» обернулся щедрым источником информации. Саша заметил, что в поведении всего цветника есть похожие моменты. Виолетта, которая в бытность человеком, могла бы заслужить звание «бардачной свинки», теперь стала педантичной и аккуратной. Впрочем, этими же качествами отличались и её воспитанницы. Вот только откуда могли их взять две девчонки, которые большую часть сознательной жизни ошивались по подвалам и теплотрассам? Логика подсказывала Саше единственно возможный ответ — из кокона. Он предположил, что во время перерождения у личности стирается блок морально-этических норм, а вместо них записывается одна-единственная установка: «Желание Королевы — Закон». А заодно перерабатываются наклонности личности под требования вида – все васпы поддерживают вокруг себя порядок: прибирают, моют, чистят и безо всякого напоминания (об этом ещё Кир говорил, когда однажды засунулся в «Северин» и увидел, какой бардак развёл метеоролог за время, пока салон служил ему домом). Саша всё время спрашивал себя, что же имела в виду девушка-сюрприз, когда сказала: « Ты не видишь, что на самом деле скрывается за картинкой мирных васпиков, ухаживающих за пчёлками», – вот только древний инстинкт, подносящий горящий факел корме «венца природы», подсказывал, что лучше не знать ответа на этот вопрос.
Став наставником, Саша получил возможность плотнее познакомиться с жизнью гнезда, которая текла своим чередом. Он наблюдал за ними и проклинал свою трусливую натуру, из-за которой не видел, что же происходит в гнезде, под самым его носом, уже пятый год. Васпы выкапывали новые коридоры и поддерживали в порядке уже существующие; ходили на занятия к Гору и Виолетте, которую в силу особенностей речи они называли Ви, собирали данные на пасеках; и, конечно же, тренировались. Учёный заключил, что эти нечеловеческие нагрузки нужны, чтобы психике васпов не вредил запрет на драки внутри гнезда: на тренировках в учебных целях — делайте что угодно, но отношения на кулаках выяснять — нельзя. Как-то Иминай сказала, что «рабочая особь – это рабочая особь», и тут, на занятиях, васпы демонстрировали этот принцип во всей красе. Дамам не давалось ни малейшей поблажки, потому что понятия «слабый пол» в сознании гнезда не было. Изнурительная физическая подготовка под землёй или же боевая практика в лесу — командиры требовали со всех одинаково, впрочем, и себя они не жалели. Саша драться не любил и не умел, поэтому, когда он видел мощь стариков, покрытых шрамами, и отпор, которые давали воспитанницы и Виолетта, ему становилось жутко. Вацлав, как правило, тоже занимался среди васпов. В отличие от остальных он полагался, в основном, не на силу, а на ловкость, и за счёт этого нередко выходил победителем из спаррингов. Василик и Клим в поединки не ввязывались, зато регулярно занимались под землёй и на «ножевом» полигоне. Метеоролог на предложение друзей включиться в тренировки, ответил, что главная задача в жизни — развивать интеллект, а не тягать гири и метать ножи. И с того самого дня стал отжиматься перед сном, каждый раз молясь, чтобы его никто не застукал.
Когда до отлёта оставалось четыре дня, цветник в назначенное время в классе не появился. Сначала Саша решил, что они просто задерживаются. Как частенько бывало под конец пребывания в Даре, тоска по дому начала тягучими волнами захлёстывать сознание. «Эх, Грася, Грася, как хорошо, что ты почти никогда не задаёшь вопросов, чем я тут занимаюсь… И никогда не спрашиваешь, скучал ли я по тебе. Ты же понимаешь, как мне тяжело тут, – волна ударила в скулу утлой лодочке мысли, и та отозвалась звоном. – Мы с тобой просто страусы, которые спрятали головы в песок».
Прошло десять минут, а его одиночество так никто и не нарушил. Он встал и пошёл искать Виолетту, но даже выйти не успел, столкнулся с наставницей в дверях. Обычно обитатели гнезда были спокойны, как овощи после сверхбыстрой заморозки, но тут Саша даже не стал здороваться (такое беспокойство было написано на её лице), а взял её под руку, усадил за стол и принёс стакан воды. Про себя как-то отстранённо отметил, что если васпа позволяет кому-то видеть его эмоции, значит, доверяет.
– Девочки сегодня не придут? – спросил он, сев рядом.
Виолетта кивнула.
– Расскажешь?
– У них критические дни.
Саша даже не стал пытаться скрыть своё изумление:
– Я думал, что у вас не бывает…
Она изобразила нечто среднее между оскалом и улыбкой.
– Не бывает, у нас другое: каждый месяц у оски на сутки-двое рвёт крышу. Организм требует собирать мужскую компанию по своему вкусу, чтобы потом как следует развлечься. Но беда в том, что наши пылкие девочки себя почти не контролируют. Королева приставила меня к тебе в качестве телохранителя, вообще-то им приказано тебя не трогать, но на всякий пожарный… Так что живо в комнату.
Через десять минут они уже сидели у Саши.
– Да уж, не думал, что ты воспользуешься приглашением вот так.
Виолетта ухмыльнулась, учёный продолжил:
– Раз уж мы тут надолго, расскажи, пожалуйста, что с ними происходит?
– Я уже всё рассказала, если тебя всякие гормоны и прочая биология интересует — это к Илане.
Саша про себя выругался, с васпами надо уметь разговаривать, чтобы вытянуть из них нужную информацию, он решил зайти с другой стороны:
– Ты на меня напала в таком состоянии?
– Нет, что ты, – рассмеялась Виолетта, – тогда я хотела именно тебя. Если б у меня гон начался, я бы тебя связала и притащила к куче уже связанных мужиков. А потом бы началось самое интересное.
Полководец Мурашкин вывел войска на исходную позицию, чтобы они прошествовали через равнину спины Славко, но всё же любопытство заставило его спрашивать дальше.
– Но если сестрам приказано меня не трогать, то чего бояться, разве они пойдут наперекор Королеве?
– Хм, тут всё сложнее, чем кажется. Сестры — просто рядовые, они и к гнезду ещё не подключены, потому что эту честь надо заслужить! – Саша отметил, с какой гордостью она это сказала. – Но у этого есть и оборотная сторона: Королева их ощущает, но не чувствует, – поэтому, если васпа совершает правильные поступки с точки зрения гнезда, Королеве беспокоиться не о чем. Вот только гон — явление естественное, и, если оска кого-нибудь ненароком покалечит, то ничего неестественного в том нет, а значит…
– Королеве беспокоиться не о чем! – догадался Саша, и тут Мурашкин доложил, что из комнаты и правда лучше не выходить.
Вилетта кивнула, а учёный погрузился в размышления: «Ну, конечно, Иминай говорила, что стать преторианцем — естественное стремление каждого васпы. Получается, рядовой стремится наладить связь с Королевой, как руки, обладай они собственным разумом, всеми правдами и неправдами старались бы наладить связь с мозгом. Хм, раз Иминай отслеживает вспышки неестественных проявлений, значит, она выполняет функции чего? Совести? Души? Инстинкта сохранения вида? Она как-то намекнула, что принципы связи со старой Королевой и с ней одинаковы. А результат получается разный! Сразу так и не разберёшься».
– И много бед сестрёнки натворить успели?
– Поначалу проблем вообще никаких не было, но к осени они повзрослели и начали показывать свою силу. С сентября у нас двойной перелом руки, множественные переломы рёбер, ну а ссадины, синяки, порезы никто не считал, хотя мы и так их никогда не считаем. Это что, – доверительно поделилась наставница, – Королева говорила, что первых женщин перерождали в Эгере. Но до того, что васпам Королева нужна больше всего сахара, вместе взятого, они не додумались, и контролировать осок было некому, поэтому своих партнёров они попросту резали. Представляешь, горы трупов каждый месяц.
– И как с этим справились? – поинтересовался Саша.
– Никак. Их всех усыпили.
«Как бешеных собак, – подумал он. – Это бесчеловечно! А с другой стороны, что им было делать? Особенно, если принять во внимание любовь эгерцев делать всё с размахом, то там не три цветочка тусовались. Толпа неуправляемых амазонок, которые после страстной ночи пускают под нож своих любовников… Жуткое зрелище. Что им было делать — да вообще не лезть в эту область!» Тут раздался нудный голосок из пыльного угла: «А ты, когда собирался отколоть два прелестных цветка от родного палисадника, чем думал?» – «Заткнись!» – «Хорошо, заткнусь, только что это изменит?» Саша потёр висок.
– А почему Королева просто это не прекратит, не запретит им эти заниматься, не объявит это порочным, в конце концов?
Оска расхохоталась:
– Только человек может сказать такую глупость! Это же, повторяю по слогам: ес-тес-ствен-ный про-цесс. Неужели, когда твою жену долбит пмс, ты объясняешь ей, что это порочно?!
Ему стало неуютно, он что-то залепетал в своё оправдание, а голос из угла напомнил, что пана Славко бесит, когда Грася начинает заводиться без повода и оправдывать это гормонами.
– Когда у кого-то из нас троих наступает знаменательный день, то все, кто не хочет, чтобы их трогали, сидят за закрытыми дверьми.
– А что есть те, кто хочет? – спросил он, потом понял, что говорит о васпах. – А что, есть те, кто не хочет?
– И те, и другие есть. В конце концов, личные предпочтения никто не отменял. Кто-то выходит ко мне, а кому-то кажется, что я слишком мягко с ними обращаюсь. Сестрёнки устраивают настоящую охоту, с засадами, заарканиванием и прочими радостями. Беда только в том, что они плохо соображают, что делают. Эх, пылкая юность…
– А ты?
– А я себя вполне контролирую. Ну, и треск костей мне просто не нравится. Понимаешь, если нарушить естественный ход вещей, освободившаяся энергия неизбежно найдёт себе новое русло. А Королева любит свой народ и заботится о нас, она никогда не потребует, чтобы мы пошли наперекор своей сути.
Саша смотрел на неё и казалось ему, что не стройная женщина говорит ему мудрые вещи, а огромная оса прикасается к нему толстыми усами. В первый раз он увидел, что от Виолетты, которую он знал, осталась только оболочка, а остальное погибло в коконе. Он мысленно тряхнул себя за шкирку, и решил, что раз оска настроена разговаривать откровенно, то грех момент упускать.
– Давно спросить хотел, а почему никто из вас не испытывает влечения к Королеве.
Наставницу передёрнуло:
– А ты бы хотел затащить в постель Иисуса Христа?
Тут передёрнуло человека.
– Что за дурацкий вопрос!
– Королева наше порождение, наша душа. Как можно хотеть трахнуть душу?
Саша хмыкнул:
– А Василик?
– Это Её прихоть. Королеве нет ещё и восьми лет, она юная и нежная, гнездо оберегает Её. Он готов жизнь за Неё отдать, поэтому мы принимаем его. А вообще, – голос наставницы стал подобен шуршащим следам листопада, – у них непростые отношения. Он готов ради своей возлюбленной своими руками построить вокруг Дара стену высотой до стратосферы, только бы сберечь то, что ей дорого, но он не знает, о чём она думает. Он ласкает её нежное тело, но любой васпа неизмеримо ближе к её душе.
– Откуда ты знаешь? Ты же не можешь читать мысли человека.
– Не могу, но у меня есть сердце и память. Его любовь подобна скоплению сверхновых, а страдания тяжелы, как ядро чёрной дыры. Их жизнь и мёд, и дёготь одновременно. И они оба знают, что в таком виде отношения не могут существовать вечно…
Тут её речь оборвалась, а глаза затуманились, через некоторое время она очнулась и сказала:
– Всё, оски поймали всех, кого хотели, можешь идти по своим делам, но пока они не вернутся – не ходи на поверхность. Ладно, к экзамену обе в себя придут, а то я боялась, что из-за этого переносить всё придётся. О, кстати, тебя, как наставника, на экзамен приглашает Королева, и ради твоей персоны он будет проходить с помощью обычной речи. Это большая честь, – уточнила она. – Послезавтра днём Гор будет принимать у сестёр анатомию.
– Хорошо.
Виолетта вышла, оставив учёного наедине с грустными размышлениями о происходящем.
Без двадцати одиннадцать наставница вошла в метеобудку. Саша вопросительно посмотрел на неё, а потом хлопнул себя о лбу:
– Да-да, конечно, пошли. Извини, заработался, совсем забыл, что экзамен сегодня.
Они вышли, вокруг царил сумрак, несмотря на то, что было утро. Снеговые тучи, похожие на куски намокшей ваты, казалось, собрались на всемирный фестиваль — снег падал пятые сутки. На тёплой земле аномалии он не лежал, зато почва обернулась месивом, превращающим неосторожный шаг в падение. Две фигуры двигались через стену ливневого снегопада подобно танцорам, периодически Виолетта ловила спутника за шкирку, а он то дело подхватывал её под локоть.
Когда они оказались в сухом подземелье, оно показалось учёному вполне симпатичным местом. Вопреки его ожиданиям пошли они не в класс, а в медблок. Там их уже ждал Гор, вслед за ними вошли сёстры, последними — Королева в сопровождении супруга. У стены стояли четыре табурета для приглашённых. Наставница подошла к Саше, схватила его за руку, усадила на табурет, стоящий в углу, сунула нашатырь и вату и прошипела на ухо, чтобы он не издавал лишних звуков. Розочка и Маргаритка сели на кушетку, Гор на стул перед ними.
– Ну, вот, – начал врач, – вы обе полностью освоили первую ступень обучения у меня, от этого экзамена будет зависеть, пойдём мы дальше или придётся повторить всё снова.
Он посмотрел на Королеву, та слегка кивнула. Сёстры сказали, как всегда в голос:
– Мы готовы!
Гор начал задавать им вопросы по строению и функциям кожи, спрашивал о ранах, ожогах, обморожениях и способах их лечения. Его подопечные отвечали бойко, почти не сбиваясь. Саша подумал: «Фиялка, видимо, издевается, раз подумала, что я в обморок могу грохнуться от описания обугливания тканей. Ну и стерва!»
– Достаточно, – сказал Гор. – Вижу, теорию вы обе освоили.
Он посмотрел на Королеву, та кивнула.
– А теперь, – продолжил врач, – приступим к практике.
Оски встали, разулись и начали раздеваться. Когда них остались только трусики и короткие топики, они сложили остальные вещи в аккуратные стопки, положили их на стол и вернулись на кушетку. Сашу охватило беспокойство, он посмотрел на остальных. Виолетта сидела, чуть подавшись вперёд, она внимательно следила за сёстрами, но ни её поза, ни выражение лица не поменялись — она знала, что будет дальше. Гор был спокоен, как рыба, побывавшая в морозильнике. Свартмель опёрся на стену и наблюдал за происходящим без тени волнения, а вот его жена… Иминай будто светилась, она смотрела на девушек так, словно хотела вдохнуть в них уверенность одним только взглядом. Как обычно, супруги сидели, взявшись за руки. Саша решил, что стоит изобразить невозмутимость, он же наставник, как ни крути, да и перед товарищами позориться не хотелось. Иминай улыбнулась и сказала мелодичным голосом:
– Итак, я выбрала для вас задания, – сёстры обратились в слух, – выполнять их будете поодиночке, а потом дуэтом.
– Мы готовы!
В голосах девушек было столько энтузиазма, что Саша даже немного успокоился. Гор подошёл к столику с хирургическими инструментами. Что было дальше, учёный уловить не смог, но на руках осок остались неглубокие порезы, а старый васпа замер рядом с ними с окровавленным скальпелем в руке. Слова застряли у Саши в горле — красные полосы затягивались так же быстро, как и появились. Сестры победно улыбнулись и потребовали, чтобы задание усложнили. На этот раз Гор взял что-то похожее на маленькую ножовку: на руках, ногах, лицах в один миг появились глубокие рваные раны, от которых вниз побежали ручейки крови. Ему стало дурно, он хотел крикнуть, но торжественная тишина, наполнявшая комнату, запихнула слова куда-то в район желудка. Он, не отрываясь, смотрел на то, как сходятся края ран, как смыкается окровавленная плоть, превращаясь в розовые, с каждой секундой бледнеющие, полоски. Глаза девушек горели, они улыбались, от этого казалось, что всё это нереально, что он сидит в 3Д-кинотеатре и смотрит ужастик, а стоит лишь сорвать очки и перед тобой окажется мельтешащий экран. Он прикоснулся к голове — никаких очков, конечно не было. Тем временем Гор произнёс:
– Теперь дуэт.
Маргаритка, не потрудившись вытереть ещё не высохшую кровь, вышла за дверь, экзаменатор со страшным инструментом в руке – следом. И хотя оттуда не донеслось ни звука, Саша представил, что там происходит. Роза сидела на кушетке, закрыв глаза и сжав пальцами виски. Минуты ползли со скоростью тектонических плит. И вот оска вскинула голову и улыбнулась, через секунду вошла её сестра – девушка будто приняла кровавую ванну, а по светлой ткани белья расползлись алые кляксы. Розочка вышла, а Маргаритка заняла её место. Всё повторилось. Когда Гор и оска вошли, девушек, заляпанных кровью, стало трудно различить.
– Первое задание выполнено, – сказала Королева Гору. – Теперь я вижу, что ты научил их лечить друг друга, но вот насколько хорошо, сейчас проверим.
Оски снова сидели на кушетке, Гор сказал им вытянуть руки и взял бритву. Когда он полоснул по запястьям и кровь полетела на пол, свет в глазах Саши померк.
В себя его привёл запах нашатыря. Он лежал на той самой кушетке, рядом сидел Гор. Над ним возвышались Иминай, Василик и Виолетта. Саша дёрнулся, в ответ васпа прижал его плечо к поверхности.
– Тише, Саша, тише, — с мягкой улыбкой сказал Иминай. – Ты выдержал свой экзамен.
– Какой экзамен?!
Наставница пояснила:
– Ты не стал вмешиваться в процесс, который контролирует Королева.
– А теперь отдыхай, – Иминай прикоснулась к его лбу.
Василик обнял жену и они вышли, Виолетта следом за ними. Гор безучастно мерил учёному пульс.
Двигатель «Северина» прогревался перед отлётом. Васпы провожали Королеву, среди них были два мальчишки, с обожанием глядевших на живое божество, которое нуждалось в лично их защите. Саша видел, что они совершенно счастливы. Там же были и оски, на которых не осталось ни следа от сдачи анатомии. Виолетта обмолвилась, что задания было всего три. О третьем он даже спрашивать не стал, ограничился тем, что сёстры сдали его на отлично. Он подумал, что при старой Королеве неофитов мучили в казематах, доводя до кондиции, а Иминай выводит солдат, которые ради неё добровольно проходят такое обучение. В его память навсегда врезались окровавленные лица подростков, довольных пройденным испытанием, их горящие глаза, наполненные осознанием высшего смысла бытия. И это было страшно, но самое ужасное крылось где-то в неизвестности, ибо Королева только приподняла завесу и позволила человеку бросить один-единственный взгляд на жизнь гнезда, на то, чем её творения жили ежеминутно. Саше показалось, что он слышит грохот — песню трущихся друг об друга огромных камней, между которыми затесалась крошечная песчинка его представлений о мире.
«И я — часть этого кошмара. Я навек отмечен Её печатью», – он поймал себя на том, что с некоторых пор думает о Королеве с большой буквы, от этого стало уютно и жутко одновременно, некстати зачесался шрам на запястье. Вскоре они поднялись на борт и отправились туда, где он играл роль талантливого учёного, а Она — скромницы, умницы и, наконец, просто красавицы, жены его лучшего друга, роль очаровательной пани Свартмель.