— Привет! Ты причёску поменяла? Здорово, мне нравится!
— Правда? А я расстроилась, не хотела так коротко, да вот парикмахерша резанула сразу высоко, пришлось остальное ровнять. Я в кресле сидела, чуть не плакала.
Ксюха, довольная моей похвалой, кокетливо встряхнула прядями каштановых волос и тут же быстро поправила, протянув пятернёй вверх ото лба, убирая спавшие на лицо локоны. Ей действительно шла эта новая стрижка. Она была похожа на маленького мальчика-пажа из сказочного королевства со своим детским личиком и слегка испуганно-настороженным взглядом. Только беретки с пером не хватало. Мы давно не общались в скайпе: из-за моего плотного учебного графика времени ни на что не хватало. Ксюха по-прежнему жила в Ключе и училась в медицинском колледже на зуботехника.
В Москву поступать мы уехали вместе, только в разные вузы. Она хотела в медицинский на стоматолога, но не прошла по конкурсу, а я, естественно, поступил, в этом даже не сомневался. Ксюхе пришлось возвращаться назад. Хорошо, что в колледже был недобор, и у неё приняли документы. Через два года она уже закончит обучение и станет молодым специалистом-зуботехником. Я смутно себе представляю, что это такое, и чем они там занимаются, хотя Ксюха не раз пыталась объяснить, но мне как-то не удаётся уловить суть её профессии. Что-то из области изготовления искусственных зубов. Звучит угрожающе… хе-хе. Почему-то сразу в памяти всплывает оскал вампира из ужастиков.
Я же будущий картограф, причём непростой, а космический. Если описать научным языком поле моей деятельности, то выйдет примерно так: специалист в области аэрокосмических съёмок и фотограмметрической обработки их результатов с целью создания топографических и специальных карт Земли и других небесных тел с использованием современных компьютерных и геоинформационных технологий.
В общем, для непосвящённых моя профессия — вынос мозга. Поэтому, если кто спрашивает, на кого учусь, я отвечаю просто — на геодезиста. По мнению многих это скучно и непрестижно. Люди вопросов больше не задают и смотрят на меня с жалостью, видимо, представляя, как я всю жизнь буду бегать в любую погоду по нераспаханной целине и прочей пересечённой местности с нивелиром на громоздкой треноге замёрзший и голодный. Х-хех!
Хотя мне и такая профессия по душе. Любое строительство начинается с работы геодезиста. Это они — цари и боги, пионеры-первопроходцы, делают замеры и прочие крайне необходимые вещи для проектирования строительства зданий, дворцов, дорог, заводов, стадионов… С них всё начинается, и без их «согласия» ничего не начнётся. Хочешь построить гараж — в геодезию! Домик, баньку, огородик — в геодезию! С соседом разделить участки, шоб не получилось, как у Николая Васильевича нашего Гоголя в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»* — туда, милый, — в геодезию!
— Паш, ты чего замолчал?
— Ой, извини, отвлёкся немного. Как у тебя дела? Чем занимаешься кроме учёбы?
— Как обычно — ничем. Жду тебя. Когда вы заканчиваете?
— Ксюш, я до конца июля здесь собираюсь остаться. Не совсем здесь… В общем, у нас летняя практика в Чехове, и мне это очень важно. Так что приеду через две недели домой дня на три, а потом назад.
Видя, как потускнело Ксюхино лицо, добавил:
— Но ты не переживай, я, может, ещё смогу вырваться дней на несколько в августе.
— Паш, я так ждала это лето… Столько планов строила…
— Ксень, ну извини, мне никак не вырваться. У нас Климов — зверь! Без практических материалов по топосъёмке у него на экзаменах делать нечего, да мне и самому это важно. Представляешь, я должен сам выбрать участок, самостоятельно измерить нивелирные ходы…
Я увлёкся и полчаса рассказывал Ксюхе, что буду делать на практике, причём очень подробно, как всегда забывая, что для неё это всё равно, что прослушать лекцию на китайском языке о местах обитания азиатских тушканчиков. Ксюха меня не перебивала, но чем дольше я говорил, тем несчастнее становилось выражение её лица. А потом, на самом интересном месте — я как раз перешёл к составлению и анализу топографических карт — Ксюха исчезла с экрана, отключив связь, чему я очень удивился, споткнувшись на полуслове.
На самом деле, практика у нас была рассчитана на три недели и заканчивалась в середине июля. А потом мы с отцом и Марио собираемся на Сейшелы. Это острова в Индийском океане где-то примерно между Африкой и Мадагаскаром, недалеко от экватора. Я вообще ещё ни разу нигде не был, и для меня само название и расположение звучало, как слетать на Марс. Кстати, у них там в это время зима, правда, температура как у нас в Москве летом.
Я пока никому ещё не говорил про поездку — ни Ксюхе, ни маме. Ксю и так на меня обижена, думаю, не стоит её расстраивать ещё больше. Вернусь — встретимся. Мы с ней не виделись с прошлого лета, только в скайпе да в ватсапе общаемся, и то редко. Она часто говорит, что скучает, а я… Я не знаю. Мне скучать некогда, иногда даже поесть забываю. Отец приезжает, вытаскивает меня с лекций и везёт кормить. Домой возвращаюсь уже вечером. Перекушу по-быстрому тем, что Зина приготовила, и спать. И вот такая круговерть всю неделю.
В выходные меня обычно с утра забирает отец. Они с Марио недавно переехали жить за город в двухэтажный особняк, который строили несколько лет, а я обитаюсь в их пятикомнатной квартире на двенадцатом этаже высотного дома на Академической. Зина — наша домоправительница. Она работает у отца больше десяти лет и сейчас живёт в их доме за городом. Ко мне приезжает три раза в неделю убрать и приготовить еду на два дня. Ну и поругать меня, если я в это время дома, за разбросанные носки и нетронутые контейнеры с едой. Я просто не успеваю съедать всё, что она оставляет, а носки… ну да, бывает, что бросаю и забываю про них. Такой уж я!
Кто такой Марио? О, Марио — это отдельная история и важная часть папиной жизни. Во-первых, он итальянец. Чистокровный. Родился в Марселе. Они познакомились, когда Марио приезжал со своим отцом в Москву. Ему тогда было восемнадцать лет, как мне сейчас. Отец у него крупный бизнесмен, и он в Москве собирался открывать сеть итальянских ресторанов-бистро. Моему отцу тогда было двадцать пять, и он только год как женился на моей маме. Они с Марио встретились случайно в одном из павильонов ВДНХ, куда отец приезжал с группой своих сослуживцев по каким-то делам. Именно из-за Марио отец расстался с моей мамой. Отец на самом деле всегда был геем, но скрывал это по понятным причинам. И даже женился, думая, что это поможет ему измениться, а потом вот встретил Марио.
Я, кстати, к вопросу о меньшинствах совершенно спокойно отношусь. У нас на курсе есть парни-геи. В обнимку не ходят, но и особо не скрываются. Сейчас не то, что раньше. Пальцем в тебя уже тыкать не станут. Но это я про Москву. В Ключе у нас ещё «старый режим». Там про себя не скажешь: «Я — гей». Вмиг особняком поставят, могут и с работы попереть, и из института. Ну, не попереть, конечно. Но такую жизнь устроят, что сам уйдёшь. Отсталые люди! Провинция!
Так вот, про отца и Марио… Я не знаю, как там у них всё начиналось. Знаю, что Марио вернулся назад в Италию. Они не виделись пять лет, но иногда передавали через знакомого письма друг другу. А от мамы отец ушёл сам. Сразу, как вернулся из Москвы. Ушёл в никуда. Не было у него тогда ни угла, ни денег. Мама его не поняла и не простила, ведь получается, он ушёл, когда должен был родиться я. И от помощи его отказывалась. Им обоим было непросто, и каждый был прав по-своему. Я никого из них не виню, может, раньше бы и осудил отца, что он нас бросил, а может и осуждал, не знаю. Но сейчас я уже вырос и многое понимаю. А он приезжал: и когда я родился, и потом. Всю жизнь смотрел на меня издали и фотографировал. Мама запрещала со мной общаться.
Марио приехал к отцу через пять лет, тоже сбежал из семьи, и они стали жить в съёмной отцовской однушке. Отец тогда только начал строить свой бизнес: три юриста сидели в полуподвальной комнатушке на окраине Москвы и консультировали граждан. Вот так он начинал. Потом за Марио приехал его отец. Был скандал. Но Марио моего отца не бросил и в семью в Италии не вернулся. Через несколько лет они — Марио со своим отцом — помирились, и он стал сначала управляющим в сети ресторанов отца, а потом, когда отец умер — владельцем. С Италией его ничего не связывает. Его отец всё передал в наследство старшему брату Марио. С ним и другими родственниками он отношений не поддерживает, они его не признают из-за ориентации.
А три года назад Марио и отец ездили в Нидерланды и там поженились.
Сейчас мама с отцом уже примирились и стали общаться. Мама даже приезжала в Москву два раза и жила со мной по нескольку дней. Отец возил нас в кремлёвский театр, в Третьяковку, музей Пушкина, да много ещё куда. Мама, да и я тоже, почти нигде не были. Частенько ужинали в главном, самом дорогущем и помпезном ресторане Марио, который в первый же день знакомства сумел расположить маму к себе окончательно и бесповоротно. Не знаю, простила она отца или нет, но думаю, что простила, раз позволила ему сделать ремонт в нашей ключевской квартире и приняла от него подарок — норковую шубу. Мы вместе ходили её покупать, и я сам выбирал, хотя мама, когда увидела цену этой шубейки, наотрез отказывалась её брать. Уговорил Марио.
Он вообще такой человек — шумный, взрывной, до сих пор в разговоре мешает русские слова с итальянскими. Под его напором редко кто устоять может. Кстати, он в качестве подарка лично от себя преподнёс маме в отремонтированную квартиру новый кухонный гарнитур со всеми техническими прибамбасами и зашибенную мебель в гостиную: «…никакие obiezioni** категорически не принимаются, altrochè***, даже слушать не хочу и не буду, обидите на всю жизнь… и бла-бла… и бла-бла…»
С Марио спорить бесполезно, а возражать вообще не имеет смысла. Они с отцом очень подходят друг другу: один взрывной и темпераментный, другой — флегматичный и добродушный. Но самое удивительное, что в их паре лидер вовсе не Марио с его напором, а отец с его спокойным характером. Марио, побегав по комнатам, покричав, позаламывав руки в итоге всегда соглашается с доводами отца, о чём бы ни был спор.
Мама, когда скажу ей про наши планы насчёт отдыха на Сейшелах, думаю, будет только рада за меня. Она очень переживает, что я много учусь и мало, как ей кажется, отдыхаю. На самом деле это не так. Сама учёба для меня уже удовольствие, а отдыхаю я всегда вместе с отцом и Марио, если у меня есть, конечно, свободное время, и если отец не в отъезде, что бывает часто. Мы ездим в боулинг, картинг-клуб, аквапарк Мореон, где особенно люблю бывать. Да много где успели побывать за этот год. Я уже привык к Москве, и вполне чувствую себя московским жителем.
Пару дней назад мы с отцом заезжали в Охотный ряд перекусить, Марио там тоже открыл свой небольшой ресторанчик итальянской кухни. И там я видел Тимура. Он тоже зашёл в ресторан, но увидев меня, сразу повернул назад. Это было странно и неприятно, испортил настроение на целый день. Я потом, когда вечером пришёл домой, долго об этом думал, почему он перестал со мной общаться? Я, правда, тоже с ним общаться особым желанием не горел, просто как-то не находилось общих тем для разговора. А эти его рассказы про наше детство и дружбу просто бесили тогда. Чувствовал себя неполноценным идиотом. Казалось, что он что-то недоговаривает и попросту вешает лапшу на уши. Проверить-то его слова я не мог, можно было что угодно тогда навтирать. В общем, я мало верил его рассказам, а главное, не понимал, зачем ему было меня убеждать, что мы с ним такие не разлей вода друзья? Он, наоборот, этим меня от себя отталкивал, не давал мне привыкнуть к нему, как-то самому обо всём поразмыслить. Чувствовал себя роботом, в которого впихивают программу, по которой он должен существовать. В итоге, я же остался виноват! Даже подойти поздороваться со мной не захотел. Ну, это его дело, я не навязываюсь.
Вот то, что его отец насчёт вертолёта для меня договаривался, это да, было как-то неудобно. Но хотя, его же мой отец об этом просил, не я. Наверное, как-то отблагодарил, он не любит в долгу оставаться. А я, если и был раньше знаком с родителями Тимура, теперь их даже и не узнаю. Да и, если честно, не хочется встречаться с людьми, которых не помню. Неприятно ловить на себе сочувствующие взгляды, будто я неполноценный какой-то. Бесит!
Иногда задумываюсь о том, хочу ли я всё вспомнить? Раньше хотел, точно! А вот сейчас уже и не знаю. Вдруг в той моей жизни было что-нибудь такое, о чём я, наоборот, хотел бы забыть? Может, всё к лучшему? Видел себя на отцовских фото — маленький, худой задрот, никогда не улыбаюсь, и вид, как у босяка. Даже не верится, что это чмо — я. Но это я. Факт! И стоит ли мне вспоминать про себя такого? Сейчас-то у меня совсем другая жизнь, и мне она, кстати, очень нравится. Единственное, что беспокоит, это то, что мама осталась одна в Ключе. Я бы хотел жить вместе, заботиться о ней. Обязательно когда-нибудь так и будет. Окончу институт, начну работать и заберу её к себе в Москву насовсем. С квартирой отец поможет, и вот тогда у меня будет вся семья в сборе.
А пока «учиться, учиться и учиться», как говаривал один небезызвестный вождь пролетариата. Кстати, про этот лозунг анекдот ходит:
— Владимир Ильич, как Вы придумали лозунг «Учиться, учиться и учиться»?
— Ничего я не придумывал, это я ручку расписывал!
Ладно, пойду… тоже ручку порасписываю, то бишь посижу в инете. Кое-что уточнить надо по курсовой. Да и Ксюхе потом ещё перезвонить. Поди, сидит, дуется на меня. Вот такой я олень: как только вспоминаю про топографию, забываю про всё остальное. Эх, не повезло ей со мной! А вот мне с Ксюхой, кажется, повезло. У неё хороший, не скандальный характер. Она добрая, заботливая, иногда даже слишком заботливая, что мне не очень нравится. Да, вот эта её черта меня в ней напрягает. Ей бы хотелось знать обо мне абсолютно всё: где был, с кем был, что делал, что ел, чем собираюсь заниматься… Дай ей волю, она бы звонила каждый вечер, чтобы я давал ей полный отчёт о прожитом дне.
Такая опека меня настораживает. Но думаю, в дальнейшем эту черту я в ней исправлю. А в остальном меня всё устраивает. Да я уже к ней и привык. Поэтому никого не ищу и ни с кем дальше дружеских отношений не сближаюсь. Хотя… есть среди наших дев на факультете несколько ну о-оочень настойчивых. Но с этим справляюсь, тем более что сам к противоположному полу особой тяги не испытываю. Да — красивые! Да — привлекательные и всё такое… Но свой выбор я уже сделал: у меня есть Ксюха! Поэтому все остальные меня абсолютно не волнуют.
О, звонок!
— Привет, Марио!
— …
— Что случилось?
— …
— Когда?
— …
— Я уже еду…
Примечания:
* Пашка привёл не слишком удачный пример, так как причина размолвки друзей-соседей была не в размежевании их территорий, а в… гусаке.
** obiezioni — возражения (итал.)
*** altrochè — более того (итал.)