Ему снилось, как он едет на коне по Волгородскому посаду, а за ним, печатая шаг, идет непобедимый легион. И люди смотрят ему вслед с восхищением и завистью. И во дворе старого каменотеса у забора толпятся ребятишки, и их отцы – его братья, – и их дед. Черной останавливает легион и слезает с коня – на нем дорогая одежда, а в кошельке много золота. Каменотесы кланяются, бьют по затылку нерасторопных мальчишек, что не догадались вовремя склонить головы. Черной входит в открытые ворота, осматриваясь, и делает каменотесам знак выпрямить спины. А потом из дома на крыльцо выбегает мать – получше встретить богатого гостя, – но вместо этого бросается Черному на грудь, обнимает и плачет горькими слезами. Потому что сразу узнала своего «подменыша», хотя не чаяла увидеть его живым. Тут и братья узнаю́т его, подходят поближе – сначала несмело, но Черной хлопает старшего по плечу и улыбается: «Что, братка, не видишь, кто приехал?» И тогда они обнимают его, и радуются его возвращению, и гордятся им. По улице разбегаются их дети и разносят весть по соседям. А отец за большим накрытым столом говорит, что Черной – самый лучший из его сыновей.
Черной знал, что это сон, но не сомневался, что так все и произойдет. И случится это совсем скоро, через год или полтора.
В сон его вплетался голос Нежинки:
– Ты не подменыш. Ты лучший. Самый лучший. Иначе бы я за тобой не пошла.
Она лежала рядом, прижавшись к его боку, потому что без него ей было холодно.
* * *
Темный бог Исподнего мира видел злорадную ухмылку черной смерти, витавшей над старым амбаром. Всего в сотне шагов от тракта. Всего в пяти лигах от Хстова. Она стерегла новую жертву – каждого, кто вздумает остановиться тут на ночлег. Путники – любимая добыча черной смерти, они не только умирают сами, они несут ее с собой из города в город.
Темный бог поднялся на гнилое крыльцо амбара, заглянул внутрь и увидел то, что ожидал увидеть: двух мертвецов, что лежали на сене обнявшись. Он ошибся только в одном – черная смерть не дождалась бы тут поживы. Потому что, шагая через порог, он зацепил ногой веревку – и тут же опрокинулась горевшая над мертвыми лампадка, выплеснула масло на сено, упал на него маленький веселый огонек. И вспыхнул погребальный костер, схватился за сухие дощечки, сложенные вокруг… Темный бог отступил, кашлянув от дыма, – а через несколько минут занялась и крыша амбара, и стены.
– Какая же она была умница… – Темный бог скрипнул зубами от горечи.
Ненависть, стоявшая за спиной, навалилась на плечи, впилась зубами в шею и зашипела сотнями змей: бей их! Круши их храмы! Трави их ядом и рази молниями! Рви когтями! Ты – бог этого мира, докажи им, что ты бог!
И хотелось объяснить собственной ненависти, что в этом не много будет смысла, зато достанет крови, смертей и страха.
– Я не бог, я сказочник, – ответил он ей.