Десятью годами ранее.
Откуда-то со стороны его ног раздавались голоса. Нет, стоп, что-то здесь не так. Или так? Тодд попытался внести определённость в ситуацию. Одно можно сказать точно — он был в горизонтальном положении. Быть может, на кровати? Конечности слишком тяжелы, практически неподъёмны. Он попытался пошевелить пальцами ног. Ничего толком не вышло. Голоса не стихали.
Он наконец осознал, что голоса ведут беседу, но до сознания речь доходила фрагментами. Как будто движешься по ряду коротких извилистых тоннелей, слушая радио, — звуки то возникают, то отдаляются. «Этажом выше», — произнёс голос и быстро добавил: «неделю назад». Радио снова стихло, сменившись ровным гулким биением его сердца где-то над головой.
«Не слишком распространённая фамилия», — сказал голос, когда радио вновь заработало. Тодд тщетно пытался открыть глаза. «В ту же ночь?», — выразил недоверие другой голос. Сквозь полуприкрытые веки прорвался ослепительно белый свет. Тодд застонал.
Ну, или попытался застонать — откуда-то глубоко из горла вырывался лишь булькающий свист. Тодд не замечал такого раньше. Это всё, на чём он мог сейчас сосредоточить внимание. Он хотел хоть как-то избавиться от этого звука. Попробовал захныкать. Получившийся звук был скорее похож на недовольный взвизг.
— О, отлично, он снова с нами.
Кто-то приподнял его руку и снова опустил на матрас. Тодд инстинктивно потянулся в ответ. Пальцы едва пошевелились.
— Вызовите доктора Патель, если он очнётся, — произнёс голос на этот раз более отчётливо. Некто, стоявший рядом с ним, отошёл в сторону, оставив вместо себя остро ощутимую пустоту. Тяжёлое одеяло опустилось сверху, а с ним пришёл и сероватый туман. Тодд боролся с волной подступавшей темноты. Он снова совершил попытку пошевелиться, но тело не выходило на связь. Восприятие притупилось, и вместе с тем слабела хватка его сознания.
Когда он снова вернулся к реальности, то обнаружил, что может наконец открыть глаза.
Он также отметил, что лежал на больничной койке, а его руки были зафиксированы. Свет всё ещё резал глаза, но он тут же понял, что кто-то светил прямо ему в лицо. Тодд моргнул, и его рука инстинктивно потянулась прикрыть глаза, но была остановлена ремнями.
— Доброе утро, — поприветствовала его женщина, светившая на него фонариком. — Можешь ли ты назвать своё имя?
Тодд приоткрыл рот, чтобы ответить этой неизвестной, что он прекрасно помнит свое имя — он же не идиот, в конце концов. Вместо ответа получился слабый свист. Его горло было словно ободрано наждачкой, а голосовые связки ссохлись. В уголке рта вдруг появилась трубочка.
Холодная благодать воды пролилась из неё, освежая горло. Трубочка исчезла раньше, чем ему бы хотелось. Над ним нависло чьё-то лицо. Незнакомые, но добрые глаза изучали его с профессиональным интересом.
— Я… — попытался произнести он, сделав паузу, чтобы прочистить горло.
— Давай-ка начнём сначала, — сказала женщина. — Я доктор Патель. Ты находишься в медицинском центре Харборвью. Мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Справишься?
Тодд кивнул, с удивлением обнаружив, что он ещё на это способен. Всё тело отзывалось болью.
— Можешь ли ты назвать своё имя?
— Тодд Бротцман, — с трудом прошептал он. Собственный голос показался ему совершенно чужим.
На этом вопросы не кончились. Его спросили, какой сегодня день — 15-е августа 2007. Он ошибся больше, чем на неделю. Его спросили имя нынешнего президента — Буш. Спросили, в каком городе он сейчас находится — Сиэтл. Затем последовал вопрос, помнит ли он, что случилось. На это Тодд не смог ответить.
Позже, конечно, он узнал, что произошло. Или, скорее, догадался по разрозненным зацепкам с помощью психолога, благодаря которой всё разъяснилось. Она посещала его трижды за всё время пребывания в больнице — светлый лучик среди тёмной полосы постоянных тестов и допросов. Теперь он знал, что вышел из комы. В воздухе витало невысказанное заключение о повреждении головного мозга — произошло ли это в действительности, на тот момент было непонятно.
— Можешь ли ты рассказать, что случилось? — спросила женщина. Её одежда заметно отличалась от строгих халатов медсестёр — она носила светло-жёлтый кардиган поверх блузки лазурного цвета. Её тёмные волосы были собраны в пучок, поседевшие пряди обрамляли лицо. На бейджике значилось: Лин Ли. В любых других обстоятельствах Тодд счёл бы её присутствие приятным.
— Я не помню, — ответил он. Это была правда, но лишь отчасти.
Он помнил драку. Голос плачущей матери в телефонной трубке. Вспомнил отца, который пытался узнать у него, куда исчезли деньги, присланные ему на учёбу. Он помнил, как приходили Майк и Стив — пугающе тихий Майк и практически дрожащий от ярости Стив. «Наши инструменты всплыли в ломбарде на другом конце города», — сказал Майк. — «Ничего не хочешь нам рассказать?»
Разумеется, они обо всём узнали. Тодд сам теперь не понимал, почему это так его удивило. Впрочем, он не лгал, сказав, что не помнит дальнейших событий. Но это не значило, что он не мог сложить два и два и понять очевидное. Нельзя сказать, что раньше он о таком не размышлял.
— Употреблял ли ты когда-нибудь наркотики? — спросила Лин.
Тодд покачал головой.
— Изредка, для развлечения, — честно ответил он. Лин не отводила взгляд.
— А что насчёт депрессии?
— Слушайте, — раздраженно выдохнул Тодд. — Это случайность. Ошибка. Такого не повторится. Я с этим покончил.
Выражение лица Лин не изменилось ни на йоту. Тодд не знал, поверила ли она ему. Вряд ли. Она несколько секунд не отводила взгляд, а потом переключила внимание на доску-планшет, лежавшую у неё на коленях. Когда она снова взглянула на него, то прищурилась.
— Знаешь ли ты некую Аманду Бротцман? — спросила она. Тодд подскочил, как ужаленный.
— Она моя сестра! Почему вы спрашиваете? Она здесь?
Если здесь была Аманда, то и родители тоже тут. Такая перспектива вызывала у Тодда озноб. Он не знал, позвонил ли им кто-то, или их имена были указаны в графе «Ближайшие родственники» в его страховке. Медицинский центр Харборвью. В детстве ему удаляли здесь гланды.
— Кое-кто хочет с тобой поговорить. Ты не против посетителей? — спросила Лин, проигнорировав его вопрос. Тодд нетерпеливо кивнул. Его ладони взмокли, сердце зашлось в неистовой пляске.
Лин грациозно встала. Спрятав планшет под мышку, она исчезла в дверях, оставив Тодда в компании мерно гудящих аппаратов. Через несколько минут она вернулась — но не с его родителями и не с Амандой. За ней следовал полицейский офицер в форме. Тодда окатила волна паники при мысли об аресте. В ушах зазвенели слова «дача ложных показаний» и «страховое мошенничество».
Как оказалось, реальность была стократ хуже его опасений.
~*~
Снова в настоящем времени.
Пробуждению Тодда сопутствовала пульсирующая головная боль и горьковато-сладкий привкус во рту.
Привкус наверняка от того, что они вчера пили с Дирком. Тодд не мог вспомнить, что конкретно это было, но именно из-за этого ему сейчас было так трудно прийти в себя. Это состояние усугублялось тем, что в квартиру просачивалось слишком много солнечного света. Не находя в себе сил бороться с похмельем, Тодд медленно повернулся лицом к спинке дивана, скрываясь от слепящего солнца. Боже, даже на спинку дивана больно смотреть.
Несмотря на всё это, Тодд позволил себе улыбнуться. Что ж, вечер… удался. Просто на славу удался. Аманда была в радостном расположении духа, а Дирк, кажется, вообще… Он всё ещё не хотел опережать события, но, пожалуй, впервые с того момента, как Дирк ворвался в его жизнь, он начал думать, что у него действительно есть шансы. Или даже больше — возможно, им было куда развивать начатое. Так что у него была причина улыбаться.
Его внимание привлёк стон, раздавшийся со стороны кровати. Тодд улыбнулся ещё шире. Челюсть уже начинала болеть с непривычки.
— Ненавижу тебя, — донёсся через комнату голос Аманды. Тодд перекатился на спину, прищурившись из-за солнечного луча, столь несвоевременно осветившего его лицо.
— Тебе было весело, — заметил Тодд, вспоминая, как она вприпрыжку возвращалась домой и как улыбалась во сне.
— Это было до похмелья, — сообщила ему Аманда. — Почему ты позволил мне так напиться?
Резонный вопрос. Тодд не мог припомнить, когда в последний раз они надирались до такой степени. Неудивительно, что они теперь страдают от последствий этого веселья. Не то чтобы он мог пожаловаться — они отлично провели вечер. Это был поистине лучший вечер за долгое время. Его тело ещё помнило, как к нему прижимался Дирк, а на губах витал призрак его дыхания. Мысль об этом вызвала у Тодда лёгкую дрожь.
Эта мысль пробудила в нём желание иметь собственную отдельную комнату.
— Я сварю кофе, — произнёс Тодд, обращаясь к пространству над диваном. Ему нужно было отвлечься от мыслей. Последнее, что ему сейчас требовалось, — это лежать на диване, представляя руку Дирка на своём бедре, пока Аманда продолжает ворчать о головной боли.
Попытка сесть оказалась сложнее, чем он предполагал — комната будто принялась вращаться вокруг него, едва он принял вертикальное положение. Тодд закрыл глаза, но стало только хуже. Открыв глаза снова, он сфокусировался на контуре телевизора, пока окружавшие его предметы не остановились на своих местах. Итак, кофе и таблетка. А потом, наверное, яйца.
Аманда комочком свернулась в его кровати, с головой укрытая пуховым одеялом. Тодд усмехнулся, глядя на неё. Ему потребовалось ещё какое-то время, чтобы крепко встать на ноги и уверенным шагом направиться на кухню. Кофеварка стояла на столе, включённая в розетку рядом с плитой. Тодд решил сварить полный кофейник.
Ожидая кофе, он налил себе стакан воды и, после краткого раздумья, ещё один — для Аманды. Затем он отнес её стакан в комнату и поставил рядом с кроватью — Аманда ещё не выбралась из тёплого одеяльного кокона. Шаги назад в кухню дались ему намного легче. Отправив вдогонку парочке таблеток глоток воды, он налил себе свежезаваренный кофе. Судя по звукам в соседней комнате, Аманда тоже собиралась вставать. Он налил ещё одну чашку кофе для неё.
— Поесть сможешь? — спросил он, поставив кружку кофе рядом с нетронутым стаканом воды. Аманда пробурчала что-то невнятное, что можно было принять за согласие. Тодд вернулся на кухню.
Вот это он действительно умел. Он всегда отвечал за приготовление завтрака. Он готовил для Аманды, когда они были ещё детьми, для соседей по комнате, когда учился в колледже, даже для товарищей по группе после концертов. Пару раз он даже готовил завтрак после знакомств на одну ночь. На краткий миг он представил, как готовит завтрак для Дирка, и тут же запретил себе думать об этом. Размышления о завтраке для Дирка тут же привели к размышлениям, как Дирк раскинулся у него на кровати, а затем мысли перескочили на то, чем они могли бы заниматься в этой кровати. Ни о чём из этого ему не стоило думать на данном этапе отношений.
Он сосредоточился на ломтиках бекона, которые нужно было аккуратно выложить на сковородку, и на яйцах, которые стоило взбить, — Аманде больше нравилась яичница-болтунья. Минут двадцать спустя они сидели на кухне — Аманда ещё не закончила первую чашку кофе, а Тодд расправлялся уже со второй. Перед ними стояли две тарелки. Аманда вглядывалась в свою тарелку так, словно до этого никогда не видела еду.
— Всё нормально? — спросил Тодд. Он сам почти пришёл в себя где-то между приёмом таблеток и первой чашкой кофе. Аманда моргнула.
— Так вот каково жить с тобой, а? Не уверена, что я долго такое выдержу, — сказала она наконец. Тодд ощутил, как желудок ухнул куда-то вниз.
— Нет, конечно нет, я обычно не… Ну, то есть, я не…
— Не парься, я просто стебу тебя. Я правда вчера здорово повеселилась.
Хотя Тодд и так был в этом уверен, ему всё равно оказалось приятно это услышать. Он ушёл от ответа, зажевав ломтик бекона. Аманда с сомнением попробовала яичницу.
— А Дирк, кстати, обалденный, — сказала она и решительно принялась за яичницу, в конце концов придя к выводу, что это неплохая идея. Тодд изо всех сил старался не краснеть. Судя по хитрому огоньку в глазах его сестры, попытка с треском провалилась.
— Да, он… он классный, — попытался ответить Тодд. Аманда насмешливо фыркнула.
— Он просто чудесный. И интересный. И по тебе с ума сходит.
Тодд растерялся и, не зная, как на это ответить, отпил ещё глоток кофе, чтобы прочистить горло. Наконец он сказал:
— Не уверен, что выражение «с ума сходит» тут уместно.
— Я это не выдумала. Он сам так сказал.
Тодду понадобилась пара секунд на осознание сказанного и понимания того, что он не ослышался. Он откашлялся.
— Так… так и сказал — с ума схожу?
Аманда взмахнула ножом для масла.
— Цитирую: «Не поверишь, насколько».
Тодд почувствовал, как его наполняет тепло. Даже если бы он попытался, то не смог бы согнать улыбку с лица. Он просто сидел, широко улыбаясь, и Аманда улыбалась ему в ответ. Словно они снова дети, которые обмениваются секретами. Это напомнило ему тот случай, когда Аманда тайком принесла домой котёнка, а Тодд целую неделю помогал ей прятать его, пока родители не узнали — их выдал запах неубранного кошачьего лотка. Тодд осознал вдруг, что он скучал по этому — слишком много лет прошло с той поры. Это был настоящий дух товарищества без гнетущего груза вины. Улыбка Тодда увяла. К счастью, Аманда не заметила этого, так как увлеклась разглядыванием комнаты.
— Но если серьёзно, я не могу сюда переехать, — сказала она. Хорошее настроение Тодда испарилось, словно его и не было.
— Что? Но я думал…
Взгляд Аманды метнулся в его сторону, она нахмурилась, всмотрелась в выражение лица брата, и на её лице появилось понимание.
— В смысле нам нужно местечко побольше, — объяснила она, махнув рукой в сторону кровати. — Я уверена, что в какой-то момент ты начнёшь приглашать в гости Дирка, и я не собираюсь каждый раз прятаться в ванной. Поверь уж, ты не захочешь, чтобы младшая сестра мешала твоей личной жизни.
Тодд не смог сдержать смех, хотя его щёки залил яркий румянец.
— То есть ты не против продажи дома? — спросил он.
Молчание Аманды тянулось долгую минуту. Она переводила взгляд с брата на кровать, затем на окно и снова на брата. Ее лицо выражало внутренний конфликт.
— Да, я не против, — наконец ответила она. — Но я останусь там вплоть до самой продажи.
Что ж, это справедливо, и даже более чем, подумал Тодд. Как только станет известно, за сколько они смогут продать дом, можно будет начать подыскивать новое место — такое, где у всех будет место для личной жизни.
— Я буду приезжать по выходным, чтобы помочь тебе собирать вещи для переезда, — сообщил ей Тодд, получив в ответ весёлую ухмылку.
— Тебе просто нужен старый проигрыватель «Грюндиг» из гаража, вот и всё, — сделала шутливый выпад Аманда. Что-то в этом, конечно, было, и они оба с улыбками продолжили завтрак.
~*~
Когда он проснулся, то первым делом заметил на столе записку, а рядом пластиковый стаканчик, полный горячего дымящегося чая. Дирк моргнул, его разум ещё не осознал, что наступило утро. Фары нигде не было видно.
«Никуда не уходи», — гласила записка. Выглядело зловеще, но с учетом вполне разборчивого, хоть и неряшливого почерка Фары, это скорее было просто предостережение.
Вполне вероятно, что он дал ей обещание, которое не сможет выполнить.
Отхлебнув из пластикового стаканчика, он обнаружил, что чай остыл до идеальной температуры. Это был чай с бергамотом, пакетика в стаканчике уже не было, зато были молоко и сахар. Благодаря чаю удалось избавиться от невыносимой сухости во рту — с Дирком нечасто бывало такое, чтобы он весь вечер пил алкоголь.
О боже, Тодд.
Думать о Тодде было небезопасно, тем более, что Дирку хотелось уйти из офиса и отправиться к Тодду, и чёрт с ней, с Фариной запиской. Больше всего он хотел схватить Тодда за куртку, притянуть к себе и закончить поцелуй, прерванный вчера Фарой. Он полночи предавался этим фантазиям, прижимая пальцы к губам и мысленно перебирая варианты развития событий, и в конце концов едва удерживался, чтобы не выскользнуть из спального мешка и не нагрянуть к Тодду.
Тодд советовал ему взвесить все варианты, и в результате сейчас ему больше всего хотелось остаться в этой временной линии.
Но в этом случае не получилось бы следовать судьбе. Сама вселенная выбирала для него путь, и ни одно его решение не было до конца его собственным. Без своих… способностей Дирк был просто потерян. Он бы всё отдал, чтобы вернуть их.
В этом был некий парадокс.
В своей записке Фара не указала, когда она вернётся, так что, закончив с чаем, Дирк надел вчерашние брюки и футболку «Мексиканских похорон». Он подумал о том, что раньше это была футболка Тодда, и когда-то она касалась его кожи. Дирк разгладил футболку и не удержался от мысли, что Тодд тоже так делал. Фара была права в одном: контролировать это становилось всё труднее.
Она вернулась как раз тогда, когда Дирк начал беспокоиться. Фара принесла с собой белый бумажный пакет — Дирк понял, что там свежая выпечка — и пачку тех же газет, что она покупала каждый день. Прихватив булочки, Дирк унёс их на стол.
— Удивлена, что ты до сих пор тут, — сказала Фара, направляясь к нему. Она положила газеты рядом с едой. Дирк выразительно перевёл взгляд с неё на записку.
— Ты же ясно написала, чтобы я не уходил, — сказал он. Фара пожала плечами и вполголоса сказала нечто, что Дирк распознал как «когда это тебя останавливало?».
— И похмелья у тебя нет, что тоже странно, — заметила она, на сей раз с ноткой осуждения во взгляде. Дирк пожал плечами.
— Ускоренный метаболизм, наверное. Физиология. Биология. Что-то в этом роде.
Фара была одной из немногих констант в его жизни. Единственным, кого он знал ещё лучше, был Тодд, и то потому, что Тодд это Тодд, а Дирк, как сказала Аманда, сходил по нему с ума. Однако он достаточно хорошо знал Фару, чтобы понять по её лицу, что она готовится произнести речь, не сулившую ему ничего хорошего.
— Знаю-знаю, — сказал ей Дирк. Фара расслабилась.
— Тогда ты знаешь, что с ним больше нельзя встречаться, — ответила она.
— А вот этого я не говорил, — сказал Дирк. Выражение лица Фары заметно посуровело. Дирк поднял руку, предостерегая её от ответа. — Можешь ли ты честно сказать мне, что последняя встреча с Амандой никак на тебя не повлияла? Нет, я понимаю, всё это, — он жестом обвёл комнату, — неправильно. И это нужно исправить. Но они всё те же Тодд и Аманда.
— Дирк, — произнесла Фара голосом куда более спокойным, чем её лицо. Дирк немного опешил, слегка встревоженный тенью тоски в её взгляде. Впрочем, Фара моментально совладала с собой. — Я была… рада увидеть Аманду. Конечно, я скучаю по ней, очень скучаю. Но это больше не моя Аманда.
На сей раз Фара подняла руку, и Дирк прикусил язык.
— Мы — сумма нашего жизненного опыта, наших впечатлений, Дирк. Она больше не моя Аманда, а он — не твой Тодд. Ты помнишь о нём то, чего с ним никогда не происходило. Аманда даже не подозревает, кто я. Она думает, что просто мельком видела меня в больнице. Но у меня этих воспоминаний нет. Я…
Замолчав, она прерывисто вздохнула, что никак не вязалось с её общим хладнокровием. В груди у Дирка что-то болезненно сжалось.
— Знаю, ты скучаешь по нему…
Дирк резко покачал головой — Фара была очень далека от того, чтобы понять его истинные чувства.
— Мне кажется, мы всё это время ошибались, — возразил он. — По-моему, нет двух Тоддов или двух Аманд. Здесь они отличаются? Да. Но это всё равно те же люди. Я…
— Дирк, — сказала Фара терпеливо. Дирк поник. Конечно, она в это не поверила. Он и сам понимал, что верит в это отчасти потому, что его Тодд не отвечал ему взаимностью.
— А ты не думала, — начал он, поймав её взгляд и не отводя глаз, — что не нам делать этот выбор?
Тодд советовал ему взвесить все варианты, но взвешивать их на самом деле должен был не Дирк.
— Ты что, правда полагаешь…
— Я полагаю, — сказал Дирк, поднимаясь и ощущая, что пальцы всё ещё липкие от выпечки, а во рту снова сухо, — что меня больше не ведёт за собой вселенная. Не я должен принять это решение. Нам нужно спросить их — хотя бы Тодда.
— Вряд ли это хорошая идея. Мне кажется… — она замолчала, разглядывая листы картона на стене. Теперь их стало три — на новом листе был список найденных ими зданий с рисунком дельфина, и что находилось в этих зданиях в обеих временных линиях.
— Нам стоит сосредоточиться на дальнейших действиях. Фургоны привели нас к аквариуму. Может, мы и здесь их найдём.
Дирк в этом сомневался, но он знал, что Фара просто хочет сменить тему, и всё, что он захочет сказать о Тодде и Аманде, она проигнорирует. Ему это не нравилось, — прямо до жути не нравилось — но у них ещё было время. Целых три дня, если они правильно воспроизвели все шаги расследования. Вполне достаточно времени, чтобы убедить её в своей правоте. И чтобы она осознала, что лёгкое решение просто так с неба в руки не свалится.
~*~
Такси отъехало ещё до того, как они подошли к выходу. Тодд лишь успел оглянуться и заметить, как машина выехала с обочины и двинулась к концу улицы. Тяжёлая сумка Аманды оттягивала плечо.
— Следующее такси тебе придётся ждать вечность, — сказала Аманда, молчавшая, пока Тодд оплачивал проезд и провожал её до двери. Тодд лишь слегка пожал плечами.
— В прошлый раз с меня содрали лишнюю двадцатку за пятнадцать минут ожидания. Да и сейчас всего три часа, я могу задержаться ненадолго.
Разбираясь с ключами, Аманда искоса взглянула на него.
— А что насчёт Дирка? — спросила она. Тодд помрачнел.
— А что насчёт него?
— Ой, не притворяйся. У тебя пустая квартира. Свободная кровать. Не говори, что ни на секунду не задумывался пригласить его к себе.
Было бы ложью сказать, что он даже не рассматривал такой вариант; он бы именно это и сделал, если бы мог завладеть Дирком. Впрочем, Аманде знать об этом было не обязательно, так что в качестве ответа он закатил глаза и одарил ее ухмылкой. Аманда рассмеялась, открыла дверь, и они вошли внутрь.
Она задержалась на пороге, пока Тодд опускал её сумку на пол. Он закрыл за ними дверь и встал рядом с ней. Её прежний восторг улетучился, и теперь Аманда бесчувственным взглядом всматривалась в дом.
— Всё нормально? — спросил Тодд.
— Да, просто… Мы всю жизнь здесь жили, понимаешь?
Тодд не помнил, когда в последний раз думал об этом месте как о родном доме. Вряд ли он вообще когда-либо так думал. Это всегда был дом родителей, место, из которого ему отчаянно хотелось сбежать. Затем здесь жила Аманда — это была самопровозглашенная тюрьма, в которой он помогал ей поддерживать порядок. Он не ощущал привязанности ни к одному предмету в этом доме — ну, кроме, может быть, проигрывателя в гараже.
— Мы найдём что-нибудь стоящее, — сказал он сестре, инстинктивно протянув ей руку. Тодд бережно провёл ее в гостиную и усадил на диван. Аманда откинула голову и закрыла глаза.
Тодд оставил её и ушёл на кухню за парой бутылок воды. Когда он вернулся, она всё ещё была в той же позе, и он решил, что Аманда заснула. Ему невольно вспомнилось, как она была на десять лет младше — на этом же месте она сидела в то утро, когда вернулась из больницы. Сейчас было необычно тихо — как и тогда. Но в тот момент была ещё невыносимо острой боль от потери родителей, всё в доме напоминало о них.
Аманда открыла глаза.
— Точно всё в порядке? — спросил Тодд. Он положил рядом с ней бутылочку воды и сел на дальнем краю дивана.
— Меня, похоже, наконец догоняет прошлая ночь, — ответила она, подчеркнув смысл сказанного зевком. Тодд усмехнулся.
— Да, понимаю, о чём ты.
Он уже несколько вырос из этого — чаще всего Тодд ложился спать не позже одиннадцати.
— Знаешь, иногда мне кажется, что я пропустила что-то в жизни, — произнесла Аманда. Она свернулась калачиком в уголке, и теперь они сидели почти что лицом к лицу. Она по привычке подтянула колени к груди и обняла их. Рукава толстовки скрывали шрамы.
— Нет, ты просто…
Аманда прервала его, скептически приподняв бровь:
— Чувак, мне двадцать пять. Не знаю, заметил ли ты, но я пропустила свои дикие и беззаботные подростковые годы.
От укола вины мысли перемешались, и он не мог подобрать ответ. Это наверняка отразилось на его лице, потому что Аманда сразу осеклась. Побледнев, она всплеснула руками.
— Блин, прости, я не хотела…
— Нет, всё нормально, — ответил Тодд. — Ты в полном праве так думать…
— Послушай, — сказала Аманда, подавшись вперёд. Тодд на секунду увидел в ней мать — она была похожа на неё, как две капли воды. — Не надо так себя винить. Тебе было тяжко, и мы тебя не поддержали, и…
Тодду стало трудно дышать.
Ведь она не знала всего. Она знала его хорошим парнем. Та история кончилась в его двадцать три, и к тридцати никакой новой не было. История о хорошем парне Тодде закончилась в тот момент, когда пострадала Аманда.
— И вообще, посмотри на себя! У тебя есть любимая работа, а мужчина, который тебе нравится, отвечает взаимностью. Так что, может, ты и прав. Может, я ничего не потеряла. Может, всё это ждёт меня впереди.
— Конечно, — ответил Тодд. — У тебя всё будет, я уверен!
Она кивнула, но не потому, что поверила ему — скорее, она решила смотреть в будущее с оптимизмом. Тодд сидел, не шевелясь, и ощущал себя первостатейным мудаком из-за всех своих поступков, привёдших к этому итогу. На его глазах пятнадцатилетняя девчонка превратилась в двадцатипятилетнюю женщину. Он понимал, что она заслуживала лучшего, заслуживала узнать правду о нём. Хоть ему это ужасно не нравилось, она была вправе ненавидеть его за всё, что он натворил.
Но Тодд был трусом, и не смог заставить себя сказать хоть что-то.