Заслуженно или нет, но его крепко обнимают руки Кроули, а демон бормочет ему в волосы утешительные слова, слегка покачивая, пока они оба стоят на коленях на каменистой земле. Азирафаэль утыкается лицом в изгиб шеи Кроули, желая, чтобы весь мир затих, лишь бы у него было время подумать, только бы он мог…
Он моргает. Ветер стих, и когда он поднимает глаза к небу, облака останавливаются, наполовину скрыв лик луны. Дюжина маленьких птичек застыла в полете, так близко, что он может разглядеть их маслянистые глаза и переливающиеся перья крыльев. Мир становится еще более тихим, чем когда-либо, и он отстраняется, чтобы посмотреть на Кроули.
— У тебя был такой вид, будто тебе не хватает воздуха, — говорит Кроули. — Лучше начни дышать, я так долго не выдержу.
Азирафаэль так и делает, и Кроули немного жульничает, отпустив один момент и сразу же поймав следующий, чтобы Азирафаэль мог получить еще немного времени. В промежутке между двумя вдохами ангел понимает, что не Пал (ни чешуи, ни странных глаз, ни копыт) и что остается более или менее тем же ангелом, каким был раньше, только дрожит и испытывает тошноту. Когда время снова обретает свое течение, начинает дуть ветер, облака полностью скрывают луну, на вершине горы ангел поворачивается к демону.
— Мы должны вернуться туда, — говорит он. — Мы должны объяснить им, что они неправы, что они должны обратиться и поклоняться настоящему Богу.
— Нет.
Азирафаэль пристально смотрит на него.
— Кроули, ты, наверное, шутишь, — говорит он. — Мы что, спасли их только для того, чтобы они оказались навечно прокляты?!
— Она уже собиралась их проклясть, — говорит Кроули напряженным голосом. — Разве нет? Ты же не будешь топить кого-то в грёбаном Потопе лишь для того, чтобы потом встречать его с распростертыми объятиями наверху, не так ли?
Азирафаэль сжимается, потому что это правда. Но он всё равно пытается объяснить, потому что Кроули не прав. Не может быть прав…
— Эти… люди, которые погибли во время наводнения. Они были неверующими, Кроули. Ты же слышал её. Они поклонялись ложным богам, теням на стене. У них не было ни единого шанса, но у Махлы и её людей есть. Они могут быть спасены, наставлены на правильный путь. У них есть шанс не оказаться в Аду.
Кроули шипит в ответ на это, обнажив клыки.
— Да, и знаешь, что ещё есть у Махлы? У неё есть сын по имени Иссам, который ушёл с торговой компанией в прошлом сезоне дождей. Он услышал об этих рослых козах из Аркадии, хорошо переносящих и жару, и холода. Хотел пойти посмотреть, действительно ли они такие замечательные, и привезти парочку, если они окажутся и вправду так уж хороши.
Азирафаэлю хочется зажать уши ладонями, но даже при всем своем полностью разбитом состоянии он понимает, что это было бы недостойно ангела. Он умоляюще кладёт руку на плечо Кроули. Кроули стряхивает его руку.
— Угадаешь, что случилось дальше? У неё его больше нет! Вместо этого у неё есть большое пустое место там, где он был раньше, и знание, твёрдое, быстрое и беспощадное, что он мёртв, потому что это наводнение, ангел. Смертоносный поток, и он должен был убить её, Иссама, и Чакира, и Ияда, и Муфида, и всех остальных проклятых людей, которым не повезло оказаться в большой грёбаной лодке!
Азирафаэль снова чувствует, как сжимается его грудь, как сжимается мир, и на этот раз он борется с этим, мрачно сознавая, что если позволит этому случиться, то утонет под тяжестью слов Кроули, под тяжестью того, что произошло, под тяжестью сорока дней и сорока ночей непрерывной воды…
— Прекрати, — выдавливает он сквозь зубы. — Перестань…
— С какой стати? — рявкает Кроули. — Неужели тебе так не терпится увидеть, как Махла будет выпрашивать милости у того, кто убил её сына? Неужели так легко было забыть, для чего нужна вся эта вода, когда тебе было уютно и безопасно на той лодке? Было ли приятно проводить всё это время, играя в карты с благословенными и праведными, в то время как остальные из нас каждый день учились выживать в очередном аду, который обрушивала на нас вода? Почему я должен прекратить?
— И ты собираешься просто позволить им быть проклятыми после всего этого? — требовательно спрашивает Азирафаэль. — После всей этой боли, всего этого ужаса, всех этих страданий ты позволишь им быть проклятыми, теперь, когда у них появился шанс, которого не было у остальных?
На мгновение что-то мелькает в глазах Кроули, что-то потерянное, странное и печальное, но затем он выпрямляется, гордый, как Утренняя Звезда, и такой же непреклонный.
— Ты что, забыл, что я занимаюсь поисками душ для Ада? — спрашивает Кроули, и голос у него холодный. — Ты что, забыл, кто я такой?
— Я никогда этого не забывал, — качает головой Азирафаэль. — Но мне казалось, что, возможно, ты сам об этом забыл. Я ошибался?..
Мир вокруг них застывает безо всякого чуда — будь то демонического или ангельского. И Азирафаэль вдруг очень отчетливо понимает, что некоторые слова уже никогда не вернуть назад.
Кроули резко сжимает челюсти, глаза его становятся жёсткими, как цитрин, а крылья — чёрные, блестящие и красивые — расправляются за спиной. Одним взмахом руки он взлетает с горы и с яростью и презрением смотрит на Азирафаэля сверху вниз.
— Делай всё, что хочешь, ангел, только теперь ты можешь делать это в одиночку. С меня хватит.
Мгновение спустя Азирафаэль остается один на вершине горы. Облака расступаются, заливая мир лунным светом, и Азирафаэль заставляет себя сделать вдох, потом ещё один, и ещё.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Я был воспитан буддистом со здоровой дозой поклонения предкам, и в наши дни я очень спокойный язычник. Более или менее взгляды Махлы на богов совпадают с моими собственными.
* Я откладывал написание этой главы из-за той ссоры. >_< Мне не нравилось такое писать. То, что она случилась как раз вслед за поцелуем в прошлой главе, было ужасно.
* Кроули испытывает облегчение от того, что его друзья выжили, обижен тем, что у них есть второй шанс, которого у него никогда не было, и унижен тем, что он вообще является частью всего этого, — и всё это одновременно.
* В какой-то момент Азирафаэль поймёт, что приступ тревоги — это не Падение, а просто такое ощущение.
0
0