Тем не менее Азирафель не стал пускать всё на самотёк и после завтрака подошёл к Барти:
— Аластор, мне очень нужна ваша помощь.
— В чём дело? — мгновенно насторожился Барти.
— Я нашёл один любопытный трактат и боюсь, что в одиночку мне с ним не справиться.
— И что вы предлагаете?
— Мне казалось, что с утра у вас нет уроков, — улыбнулся Азирафель. — Не могли бы вы…
— Разумеется, мог бы. Прямо сейчас?
— Если вас это не затруднит.
Барти покосился на газету, которую Азирафель свернул, прежде чем убрать в карман, и, согласно кивнув, захромал по коридору в сторону библиотеки.
— Мистер Азирафель, — Хуч появилась посреди коридора, будто из ниоткуда, и тут же преградила путь. — Есть дело. Важное.
— Это срочно?
— Разумеется, срочно! Стала бы я иначе за вами гоняться.
— Вы очень энергичная леди, — когда что-то мешало его планам, Азирафель иногда позволял себе быть нелюбезным.
— Не в этом дело, — Хуч понизила голос. — А в том, что Скитер увивается за вашим… мистером Кроули. Вот и сейчас она отирается в Хогсмиде, и я видела, что она кому-то писала записку, назначая встречу.
— И что?
— Как что?! Это, конечно, ваше дело, но я бы сейчас поймала их с поличным!
— Зачем?
Азирафеля искренне удивило такое рвение и особенно совет.
— Как зачем?! Мы с вами друг другу не чужие люди… мы придерживаемся, так сказать, общих взглядов.
Азирафель улыбнулся, всё ещё не понимая связи между общностью и раздачей сомнительных советов. Хуч закатила глаза и принялась растолковывать ему, словно ребёнку:
— Мистер Азирафель, вы с мистером Кроули такая замечательная пара. Неужели вы уступите его этой стерве? Разве вы не боитесь его потерять?
Азирафель прислушался к себе, понимая, что действительно очень боится потерять Кроули. Только вот как объяснить, что настоящая потеря заключается вовсе не в этом? Да и поймёт ли его Хуч, даже если дослушает до конца? Жаль, конечно, что свобода воли не означала умения правильно ею распорядиться. И всё-таки Хуч стоило успокоить, чтобы она чего не натворила. Разумеется, из самых добрых побуждений.
— Роланда, могу вас заверить, что мисс Скитер его не получит.
— Точно?
— Точнее не бывает.
И не дожидаясь, пока Хуч облечёт свои опасения и недоверие в слова, Азирафель направился в библиотеку, где его уже ждал Барти. Развалившийся на диване.
— Вы долго.
— Меня задержали.
Азирафель запер дверь и протянул руку Барти, намереваясь вернуть ему облик.
— Как вы это делаете, а? — угрюмо поинтересовался тот после обратного превращения.
— Долго объяснять, — улыбнулся Азирафель.
— Вы делаете поразительные вещи, — тихо начал Барти. — И для волшебства вам совсем не нужна палочка…
— Я ей пользуюсь… иногда, — попытался возразить Азирафель.
— Когда не забываете. Вы с вашим другом невероятно сильные маги, — Барти прикрыл глаза ладонью и едва слышно продолжил: — гораздо сильнее Тёмного Лорда.
Вообще-то Азирафель собирался поговорить о другом.
— Почему вас это смущает? Разве это плохо?
— Вы ведёте себя так, будто по-настоящему уважаете меня, — теперь Барти скалился, обвиняюще тыча в сторону Азирафеля пальцем. — Почему? Зачем вы притворяетесь?!
— Но я действительно уважаю вас, Барти. И ваш выбор. Конечно, я не могу одобрять пленение людей…
— Это вы осуждаете?!
— Я не могу осуждать вас, Барти.
— И при этом вы меня уважаете? Бред какой-то! Мои пленники ненавидят меня так сильно, что это их объединило.
А вот это-то как раз и ничуть не удивило Азирафеля. Разделённая ненависть могла связать людей не меньше разделённой страсти, только вот Барти это было в новинку.
— Вы только вдумайтесь! Бывший аврор и бывший преступник, которого в любом другом случае этот аврор отправил бы за решётку, а, может, и просто убил при задержании… и вот они… — лицо Барти перекосила ненависть. — Они заботятся друг о друге!
— Бывает и такое, — улыбнулся Азирафель.
— У вас есть, что выпить? — Барти болезненно поморщился. — Впрочем, если нет…
Азирафель молча подставил руку, чтобы поймать бутылку, появившуюся самым чудесным способом, и протянул её Барти:
— Угощайтесь.
— А вы будете?
— Я буду какао.
— А я выпью! Всё равно у меня сегодня нет уроков.
Азирафель поставил на столик бокал, но Барти его словно не заметил и, припав губами к горлышку бутылки, сделал три больших глотка.
— Смешно получается, — прохрипел он, попытавшись рассмеяться. — Вы мне ничего не должны. Я для вас ничего не сделал. Мы даже не родственники, чтобы говорить о каких-то узах… зачем вы со мной якшаетесь?
Сказать правду о том, что поначалу он принял Барти за сына Кроули, Азирафель просто не мог. Тем более что это была не вся правда. Тогда следовало бы сказать, что никогда прежде он не задумывался о душевных терзаниях смертных, считая их гораздо примитивнее и проще. А ещё, что вполне можно жить, не вникая во все эти проблемы, которые при ближайшем рассмотрении начинают расти, как снежный ком перед сходом лавины. И о том, что разумнее ни к кому не привязываться, делая свою работу… и о жалости можно было сказать, и о сострадании… а вот говорить о том, что самого Барти хотелось бы завернуть в плед и вместо коньяка угостить какао, точно не стоило. Как и о бесконтрольной благодати, после каждой порции которой лицо Барти светлело, а биение сердца становилось ровным и почти спокойным.
— Вы мне нравитесь, Барти, — печально улыбнулся Азирафель.
— Но… у вас же есть Кроули… — Барти казался ошарашенным. — Вы хотите, чтобы я…
— Боже упаси!
— Но тогда… — он потрясённо разглядывал Азирафеля. — Я за всё платил. Всегда. Так просто не бывает! За всё, что я получал, отец требовал от меня повиновения, Лорд — служения, а вы… мне уже страшно даже узнавать вашу цену. У меня нет ничего, что могло бы вас заинтересовать… но я готов платить.
— Барти, так я же ничего для вас не делаю, — попытался успокоить его Азирафель.
— Вы даже не представляете, что именно вы делаете для меня. Поэтому просто знайте, я сделаю для вас всё что угодно. Абсолютно всё.
— Не надо, — Азирафель всё-таки набросил на его плечи плед и почти с умилением наблюдал, как Барти в него кутается. — Всё вы уже делали…
— Для Лорда, да… такое забудешь… Вы не боитесь возвращать ему человеческий облик?
— Нет. А вас что-то смущает?
— Да. И сильно. Раньше я этого не замечал, — Барти втянул голову в плечи. — Мне кажется, что он немного не в себе. Слышали бы вы его речи! И по-моему, это заразно. Сэр Кэдоган сначала с ним спорил, потом ругался, а сейчас размахивает мечом, призывая резать магглов.
— А раньше такого не было?
— Не помню… раньше я слушал Лорда, и мне казалось, что он точно знает, что надо делать, чтобы наступило прекрасное время… от его слов сжималось сердце, а иногда я даже плакал, как дурак. Да что я! Многие потом глаза вытирали… а ведь я видел их в деле — суровые бойцы. Лорд умел сказать…
— А сейчас?
— А сейчас я его слушаю, и ничего не происходит. Вообще ничего… а ведь я помню, как это должно быть. Лорд и сейчас говорит красиво и, кажется, даже то же самое. Но мне всё равно. Сначала я думал, что это из-за метки, — Барти тяжело сглотнул и пояснил: — то, что её убрали. Но потом произошло это…
Азирафель не сразу понял, что Барти показал на газету, край которой торчал из его кармана.
— Вы имеете в виду…
— Именно. Мистер Крауч и эта… — он презрительно скривился, прежде чем выплюнуть: — торговка. Сначала мне было очень больно, потому что… он словно предавал мать, снова и снова… но потом… потом мне стало точно так же, как с Лордом. Всё равно. И я теперь вообще ничего не знаю. Я полностью потерял себя. У меня не осталось ничего ценного. Вообще ничего. Вы меня понимаете?
Азирафель понимал. Вот только сделать он ничего не мог. Или всё-таки?..
0
0