«Фантазия — это своего рода такой паровик, что дай бог только, чтобы котел не лопнул». (Иван Александрович Гончаров)
Званый обед, равно как и визит вежливости – вещь привычная, но – по-прежнему непредсказуемая. Можно приехать и на всём его протяжении изнывать от скуки, а можно оказаться за одним столом с весьма интересными собеседниками и не заметить, как пролетит время. Главное — обязательно хвалить и обильное угощение, и гостеприимство хозяев. А попутно — решать ещё и собственные задачи.
С тех пор, как Амалия Вербер-Шницкая скоропостижно стала вдовой, она предпочитала быть слушателем, а не рассказчиком, хотя, по случаю, и красноречие тоже демонстрировала. Особенно, когда приходилось максимально корректно и доступно объяснять, отчего же она сама всё не составит прекрасную партию очередному кавалеру. О сватовстве речь заходила не ежедневно, конечно, а как минимум раз или два в неделю, но «перспективная невеста» общалась благосклонно и подчеркнуто вежливо, лишних надежд никому не подавала. На руку тут играла репутация послушной дочери вкупе с репутацией строгого и требовательного отца, а так же тот факт, что со дня смерти достопочтенного господина Шницкого прошло не так уж и много времени.
Вся эта история уже обросла немыслимыми сплетнями, но факты по поводу семейства Шницких были куда как проще и прозаичнее. Старший сын с семьёй погиб в одном из внешних миров, средний и младший так наинтриговались друг против друга, что довели отца до инфаркта, а себя – до скамьи подсудимых. А господин Вербер, как давний партнёр и соратник, всего лишь согласился «выполнить предпоследнюю волю умирающего», дабы капиталы не расползлись по многочисленным наследникам третьей очереди, которых мнительный Шницкий терпеть не мог.
По поводу инфаркта приглашённый маг-целитель из рода Игзешесов так и заявил: «До свадьбы заживёт». И, вопреки прогнозам скептиков, старичок действительно поправился до свадьбы, а после свадьбы почти год прожил без забот и хлопот, опекаемый со всех сторон. Впрочем, кроме семьи и нескольких посвящённых в тайну лиц, никто не знал, сколько при этом субъективного времени прошло для Амалии. Ей, в прямом смысле этих слов, «сохранить лицо» очень помогла как магия, так и косметика. В глазах лиарского высшего света сия особа оставалась пятнадцатилетней ветреной милашкой, которой всего лишь немного повезло (или же — не повезло) с властными родителями. Амалии Вербер-Шницкой были рады во многих домах, и не в последнюю очередь – именно из-за богатства и влияния её семьи.
К примеру, для сегодняшнего званого обеда в доме семьи Свиристел (с ударением на вторую «и», естественно) приезд младшей дочери из пансиона благородных девиц на каникулы был всего лишь номинальным поводом. Девушки-подружки юной Свиристел и те девушки, кто знал её лишь «шапочно», были приглашены сегодня исключительно для того, чтобы лишний раз оказаться перед глазами как минимум троих её старших братьев. Так как большинство девушек приехали с родителями, слуги в доме уже сбивались с ног. Амалии же, в её статусе, было достаточно компаньонки, слуги-сопровождающего и водителя личного паромобиля. К тому же, отец уже высказал всё, что думает о возможных женихах на ближайшие полгода, и нашёл на это время другие, более важные для него дела. Тем проще.
Кто сказал, что у «ветреной милашки» не может быть своей игры?
Вербер-Шницкая сразу заметила, как разошлась в народе мода на красноватые прядки в волосах и на меховую оторочку одежд. А кто, спрашивается, был её законодателем? Бегло рассмотрев гостей и переведя более пристальное внимание на хозяев дома, Амалия поняла, что сегодня впервые видит всё многочисленное семейство вместе: и супругов Свиристел, и их пожилых родителей, и дядюшку со стороны жены, и тётушку с супругом и тремя отпрысками со стороны мужа, и даже всех троих дочерей и пятерых сыновей основной ветви. Да, стоило приехать сюда сегодня хотя бы для того, чтобы стать свидетелем сего знаменательного события. И наглядно осознать разницу времени в мирах вокруг Лиара, раз средний сын выглядит ровесником отцу, а нынешние тётушкины глазастые подростки не так давно демонстрировались высшему свету в люльках и колясках.
Браслет Амалии теплом сигнализировал о наличии магических аур вокруг. Естественно, обладатели и обладательницы особых способностей были в числе гостей. И порой наличие дара у какой-нибудь замарашки затмевало собой наличие богатого приданного у её конкурентки. Но особо переживать о неспособности к магии Амалии было незачем, от простейших воздействий её защищала подаренная отцом зачарованная бижутерия. Только бы не забывать отправлять её на подзарядку. А три неброских камешка в кольце по изменению своего цвета могли рассказать о готовящемся сложном воздействии. В мире, где есть силы, превышающие человеческие, всегда нужно быть настороже.
И, право слово, прекрасно понимаешь, для чего позади благородных господ и дам стоят личные слуги и компаньоны, которые принимают разносимые домашними слугами порционные блюда и напитки. И, конечно, пробуют их перед тем, как выставить на стол. Да, на Лиаре эта процедура с блюдами воспринимается как закосневшая неизбежность, несмотря на строгость законов и на то, что законодательная и судебная системы всё ещё остаются в руках Игзешесов, известных своей дотошностью и принципиальностью. Отказываться от традиции никому не хочется, ведь наказание виновника не отменяет возможной гибели жертвы.
Самое интересное начинается, когда гости и хозяева встают из-за стола и переходят в гостиную или сад, ведь слугам положено толпиться где-то рядом и всё же быть на некотором отдалении. А ещё им разрешается доесть что-нибудь из остающегося на столах, что так же считается нормой и знаком гостеприимства. Вот как тут быть? Хоть разорваться! Почему-то Амалию эта система с самого детства забавляла, в первую очередь – из-за серьёзности выражений лиц в сочетании с общей спешкой. Она не отказала себе в удовольствии понаблюдать за слугами. Ведь всё должно выглядеть чинно-важно-благородно, когда желудок уже урчит, а глаза (и затем – руки) стремятся выхватить самый лакомый кусочек.
— Ох, прекрасная дама скучает, но совсем не спешит в гостиную к музыкоигрателю? – кое-кто всё же не оставил незамеченным тот факт, что госпожа Вербер-Шницкая из всех приглашенных гостей осталась в столовой зале самой последней.
— Поражена Вашей наблюдательностью, господин Ялкис, – отвечает Амалия с улыбочкой.
— Ну что Вы, мне по должности положено, — кланяется молодой человек, а дама делает лёгкий реверанс, и в дверной проём они проходят уже вместе. Среди присутствующих на званом обеде мужчина выделяется бравым видом, нарядом без изысков и корректирующими очками на носу – чёрными из непрозрачного материала, но с многочисленными круглыми дырочками по поверхности.
— Вопреки мнению родных, Вы по-прежнему остаётесь полисменом? – уточняет дама.
— Несомненно. В семейном деле я лишь под ногами мешаюсь. Предпринимательской жилки не хватает. Что поделать, почему бы природе не отдохнуть на пятом сыне в семье? Так что на службе я принесу больше пользы.
— Ох, осмелюсь спросить, а ваша особенность зрения не сильно мешает? Как сослуживцы реагируют?
— Ценю Вашу обеспокоенность, но в перерывы и в выходные я успеваю дать глазам отдых, так что в рабочее время мой безусловно полезный аксессуар мне без надобности. Иногда даже забавно видеть, как те, кто привык меня видеть в очках, в упор не узнают, когда я иду без них и в форменном одеянии.
— Ну, я-то всегда узнаю! Вы теперь редкий гость на шумных семейных застольях, как я понимаю? И мне порой кажется, что на улицах города мы и то пересекаемся чаще.
— И Вы тоже, к сожалению, всё реже бываете в доме Свиристел. Увы, детские годы пролетели слишком быстро, но главное, чтобы с сестрицей Вы и дальше оставались подругами.
— Уже поздравила с возвращением в родные пенаты. Даже не верится, что скоро её первый большой выход в свет. Представляю, как она будет волноваться. Совсем не то, что в родном доме, где и стены помогают.
— Ещё бы, к тому же это будет приём в честь открытия Всемирной Выставки! Впрочем, меня-то сие действо будет касаться несколько с другой стороны.
Амалия достала из сумочки веер, заполняя паузу, потребовавшуюся на осмысление фразы.
— Ах, да, понимаю, охрана правопорядка и всё такое. И значит, на самом балу Вы не появитесь и поддержать сестрёнку не поддержите?
Вербер-Шницкая указала взглядом на подругу, уже устроившуюся за музыкоигрателем. Гости плотно обступили хитроумное устройство, совместившее в своей конструкции и духовые, и ударные, и струнные элементы, каждый из которых запускался нажатием определенных ромбовидных клавиш. Изящные пальчики виновницы торжества закрепили свиток с нотами в прокатных валиках и опустились на клавишную панель в готовности начать мелодию.
— Знаете… мне сложно представить, на какие лишения Вы себя обрекли, — добавила Амалия.
— Да-с, служба. Таково условие – всегда начинать с самых низов. Но в этом есть и кое-что положительное – есть шанс многое увидеть с другой стороны. Можете не разделять моего мнения, но поверьте, я не зря выбрал эту профессию, — мужчина снял очки, продул их, посмотрел на просвет и водрузил на прежнее место.
Мелодия разлилась по залу, и потому разговор продолжился уже шепотом. Амалия и Ялкис расположились в отдалении от основной массы зрителей-слушателей, а именно — у окон с обзором на внутренний сад.
— Мой друг, в высшие чины Вам всё равно не пробиться, но я могу пообщаться с отцом, вдруг, что дельное присоветует.
— О нет, не стоит, думаю, что лучше всего «неперспективному» господину Ялкису Свиристелу держаться подальше от «перспективного» дома Вербер и его главы.
— Вот насмешили! Нет, правда! Вы настолько чётко запомнили фразу, сказанную настолько давно? Фантастика!
— Допускаю, что мнение с тех пор не изменилось. И предлагаю закрыть тему.
— Отчего же? Даже если тема неприятна, это может помочь Вам в будущем…
— Раз уж речь зашла о неприятных темах, расскажите, госпожа Амалия Вербер-Шницкая, как Ваш сыночек поживает? Сколько ему лет уже набежало?
— Да, Вы правы, закроем тему.
— Отчего же? Ведь речь о будущем.
— Ах, нет, тут уж скорее о прошлом, — Амалия развернула веер и обмахнулась им несколько раз, — Законное супружество и законный наследник, что в этом такого? Да, воспитывается вдали от родины, но проверенными людьми, и это логично, многие так делают…
— И потому остаются пришлыми, не понимают этого мира. Пытаются использовать его просто как некое относительное продление жизни. И за деревьями не видят леса.
— А Вы, Ялкис, Вы… видите?
— Ещё нет, я только всматриваюсь, — улыбнулся мужчина.
— Тогда не огорчайте меня лишний раз. Это не то место и время, чтобы говорить о наболевшем. Разве у Вас весёлых историй нет?
— Ну отчего же, есть… — мужчина на пару секунд задумался, — Разбирал я тут незавершенные дела в архиве, такого начитался! Представьте себе, одна папка так и называется – «Дело о летающей корове». Это было много десятилетий назад. В одном загородном поместье во время выпаса пропала из большого стада корова. Время позднее, поискали-поискали, но не нашли скотину, а стадо на ночь в загон отправили. Утром глянь – а корова на месте. И несколько человек подтвердили, что ночью видели её летящей по небу. Просто так, без крыльев каких или другого приспособления для полёта. Летела и изредка мычала. Да, ветер был порывистый, но не настолько сильный, чтобы такую тушу поднять. И, что самое забавное, магических возмущений никто не заметил – ни штатный маг, ни все другие, кто со способностями к магии там присутствовал. А в поместье гостей было много, праздник как-никак гуляли. Так вот, что самое примечательное – след коровий нашли, вывел он к заброшенной ловчей яме, благо, уже без кольев на дне. Но из неё бы корова точно сама не выбралась. И вероятных следов в сторону поместья, оставленных коровой, тоже не нашли, были только к яме.
— Допустим. И что же было дальше?
— А дальше шёл целый том предположений и рабочих версий, одна другой фантастичнее.
— Может, все просто покрывали друг друга? – повела плечами собеседница.
— А смысл?
— Но факты налицо: перемещение по воздуху было, а магических воздействий не было. Если принять, что не покрывают, не устроили розыгрыш, не запутали следствие? Что остаётся? Включаем фантазию. От исключительных способностей самой животины к левитации до массовой галлюцинации, когда на самом деле корова оказалась в загоне сразу и вместе со стадом, а окружающим невесть что привиделось? У Вас-то какие версии?
— Если не магия, значит врождённая способность, которая по маг.связкам мира не проходит.
— Я не знаю таких рас, чтобы могли перемещать кого-то по воздуху, сами находясь на земле.
— Вот и я так подумал, сделал фантастическое допущение, что это мог быть летающий невидимка.
— И очень сильный летающий невидимка. Каких только страшилок ни представишь теперь. Из внешних миров, похоже, как-то проник, у меня других предположений нет. Но больше ведь о нём ни слуху, ни духу?
— Ни духу, — кивнул полисмен, – Я понимаю, бывает, что на Лиар попадают представители разных рас, но ведь во-первых за большие деньги, а во-вторых – только через подконтрольные роду Игзешесов порталы. Незамечено не проберёшься. Хотя… кое-что странное я недавно заметил, но это так, пока на стадии догадок. Зато, может, слышали, рядом с поместьем хотят устроить парк развлечений, где на карусели вместо лошадей и паромобилей предполагаются коровки с крылышками.
— Забавно. В чём-то даже мило, соглашусь. И что же такое странное Вы заметили? – попыталась вернуть к прежней теме Амалия.
— Не берите пока в голову. Кстати, про «Детский сад на выезде» слышали? Это не так давно случилось, но следствие как зашло в тупик, так там и осталось.
— Что-то про неудачную экспедицию в дебри Лесного Края? Я не знаю, чем там дело кончилось. Память к участникам так и не вернулась? Как-то слишком быстро обсуждение этой темы сошло на нет.
— У всех троих исключительно детские воспоминания остались. Но дело так и замяли. Не хотелось Игзешесам своё поражение признавать. Только тс-с-с. Ведь и тут никакой магии в окрестностях никто не заметил.
— Какие-то совсем невесёлые истории Вы рассказываете. Я так из дома буду опасаться выходить. Но, может, Вы зря пугаете, и есть этому разумные и логичные объяснения?
— Выясняем-с, выясняем-с, таков долг департамента. Знаете, всего обиднее получилось с господином Руано Игзешесом, все записи о своих последних исследованиях он старательно зашифровывал, боялся чего-то под старость лет. А как в детство впал – так и всё. Коды шифров никто разгадать не смог, а теперь мужчина скончался, так что тем боле не выяснить ничего. То ему никто не верил, чуть ли не потешались над бредовыми фантазиями о вечной молодости и фантастических возможностях мозга и память, а теперь всё его имущество, что предположительно имело отношение к исследованиям, Игзешесы по праву рода вывезли. А что не вывезли – на помойку вынесли, разобрав чуть ли не по кусочкам. Всё тайники искали.
Амалия Вербер-Шницкая лишь округлила глаза в удивлении.
— А история-то становится всё страшнее, а не забавнее!
— О, сейчас самое забавное расскажу: под выброс, скорее всего, и попал именно тот объект, о котором шла речь в исследованиях.
— Даже так?
— Да. Часть самых ранних записей удалось расшифровать, там был код попроще. И, представляете, речь шла о растении под названием «Нодзомис». А горшки с цветами у господина Руано в доме стояли. Но – в таком состоянии, словно о них уже давным-давно забыть забыли заботиться. Впрочем, полагаю, выбрасывали их, предварительно проверив и сами горшки, и землю в них.
— Может, это и не те растения вовсе. Или, к примеру, исследования не увенчались успехом, учёный в них разочаровался и так далее. Записи-то самые ранние, верно?
— С этой стороны я как-то и не размышлял. Вероятно, вполне вероятно. С Вами приятно делиться мыслями, Вы помогаете взглянуть на ситуацию под другим углом.
— Рада помочь, — кивнула Амалия и… поймала пристальный и серьёзный взгляд собеседника.
— Именно поэтому я хочу показать Вам одну случайно попавшую ко мне в руки вещь.
— Я не люблю влезать в чужие тайны… хотя и приходится иногда.
— Уверяю. Это имеет прямое отношение к Вам.
— Тогда… как на счёт небольшой прогулки?
Сказано – сделано. Но даже наедине Ялкис повёл рассказ издалека.
— Как Вы относитесь к теории влияния астральщиков?
— Э-э-э… А можно мне переадресовать этот же вопрос Вам?
— Род Игзешесов клятвенно заверил, что ноги их не будет в Лиаре. Слишком опасные товарищи с некоторыми свойствами, нарушающими привычные законы физики и магии. Но я уверен, они в нашем мире есть! Можете смеяться, эту теорию часто высмеивают. Но были, определённо были случаи исчезновения и появления людей на глазах свидетелей средь бела дня.
— И средь тёмной ночи, естественно, — не смогла не поёрничать Амалия.
— Опять же без особых колебаний по магическим связям мира, — добавил Ялкис, — А раз они способны так появляться и исчезать, то им не обязательно проходить через отслеживаемые и охраняемые порталы.
— Как понимаю, Вы теперь во всём происходящем обвиняете неких мифических иномирцев?
— Более того, я мог быть свидетелем незаконного появления в нашем мире одного из них, если бы оказался в нужном месте чуть раньше. Ну, то есть, я подозреваю, что мог быть.
— Но какое это имеет отношение ко мне?
— Чуть позже поясню. По факту – я обнаружил на мостовой непривычно одетого человека без сознания. Но одна Ваша хорошая знакомая оказалась рядом и уверила, что это её проблемный родственничек…
— Слушаю, — подбодрила Амалия собеседника, когда тот внезапно умолк.
— Скажите мне честно, Вы доверяете госпоже Варье?
— Как самой себе. Она – давний друг нашей семьи.
Ялкис понизил голос до едва слышимого.
— А она в курсе Вашей тайны с внезапным взрослением?
— Более того, она и помогала отцу провернуть всю эту задумку с моим замужеством. Так что Вы не возведёте на неё напраслину!
— О да, теперь я понимаю, отчего в блокноте, вероятно выпавшем из её чемодана и упавшем под крыльцо, были Ваше имя, имя Вашего сына и вот эта схема… — полисмен извлёк из кармана записную книжечку с ладонь размером и развернул на третьей или четвёртой странице.
— Я взгляну поближе?
Амалия всмотрелась в схему разницы течения времени на планетах Лиар и Джу и линий перемещения со столбцами местного и субъективного времени.
— Теперь я понимаю, госпожа Вербер-Шницкая, как Вам несладко пришлось. Но стоило ли оно того?
— Что было, то было. Сейчас уже поздно рассуждать и переиначивать, – Амалия отвела глаза в сторону, вырывая лист из блокнота и сминая его в руке, — Поверьте, я не хочу никого подводить, в первую очередь отца. Да, соглашусь, Вы были в курсе моей тайны лишь частично. Прошу простить меня за это. Я хочу вернуть Ваше доверие и потому прошу Вас, как друга, поговорите с госпожой Варьей сами, она лучше меня объяснит происходящее! Можете вернуть ей блокнот, но без записей обо мне. Она сообщала, что гостит у господина Ломастера. И прошу, если она ещё не уехала, расскажите ей то, что выяснили о «Детском саде на выезде», для неё это очень важно!
— Понимаю. Сделаю всё, что смогу, — принял закрытый блокнот и откланялся Ялкис Свиристел.
— Спасибо!
— И… приятного Вам аппетита! – добавил мужчина, обернувшись.
Амалия улыбнулась уголками губ. Листочек с уликой был благополучно прожеван и проглочен.
1
0