Роне шумно выдохнул через нос, не разрывая поцелуя (не дождетесь!), и обхватил Дайма ногами за поясницу, пристраиваясь поудобнее. Прогнулся, на пиках Даймовскихх толчков притираясь членом к его животу, еще раз вдохнул-выдохнул — резко, прерывисто, на грани стона.
И подумал, что к шису.
К шису абстрактные рассуждения про шисовых абстрактных шеров! Они не помогут. Ни шеры, ни рассуждения. Ни даже шис. Самому надо. Придумать что-то… Срочно! Пока не стало поздно.
Что-то…
Надо…
О-о-ох…
Прекрати немедленно! Прекрати так бесстыдно и пошло стонать, извиваясь, словно червяк, которого всерьез припекло! Соберись!
Хотя… Припекло ведь… о-о-ох…
Прекрати. Соберись.
Надо.
И куда сильнее, чем… О-о-ох… боги… Ладно, ладно, ладно, это тоже надо, очень надо, обязательно надо, но — потом. После того, как хиссов светлый получит свое. Соберись, Рональд! Соберись же, ну!
Роне…
Рональд!
Дыши, думай, быстро.
Это — важно!
Светлый шер не хочет ничего от тебя брать? Это как-то неправильно. Это даже обидненько как-то. Рональду Бастерхази никто не отказывает, если, конечно, Рональд шер Бастерхази снизойдет и приложит усилия… Не хочет, значит, брать светлозадый ублюдок? Ну так это смотря как дают!
Давать Роне умел. И еще как умел! Хоть ту же Ристану спроси, полковник Магбезопасности, недолюбовницу свою обожаемую. Много чего интересного услышишь. Хотя вряд ли тебе понравится. Или как раз понравится? Что вообще тебе нравится, светлый шер Дюбрайн? Вот так, например… нравится?
Ответный стон и дрожь горячего светлого тела, потного, тяжелого, скользкого, почти вырывающегося из рук. О. Весьма красноречиво. Значит, нравится. Что ж, тогда продолжаем…
Роне прошелся кончиками пальцев по горячим и мокрым от пота бокам полковника МБ, по его рельефной спине и, сдвинув собственные ступни под дюбрайновские ягодицы (и заслужив еще один рваный полувздох-полустон), вернулся к уже найденной наиболее чувствительной зоне. Вот тут, чуть ниже поясницы. И удовлетворенно ощутил, как светлый содрогается всем телом от легчайших прикосновений.
Все ведь на самом деле очень просто, если знаешь две вещи: где и как.
Роне знал.
Нажал посильнее, пощекотал, надавил, потянул кожу, прошелся пальцами между ягодиц. Дайм застонал снова и слегка сбился с ритма. Запрокинул голову, тяжело дыша. Похоже, светлому полковнику как-то вдруг стало резко не хватать воздуха, тут уж не до поцелуев. Что ж, прекрасно, это освобождает Роне язык, нужный для другого.. Роне ведь отлично владеет языком… Во всех смыслах.
Целовать и одновременно улыбаться довольно сложно, но улыбка так и лезла на бесстыдно распухшие губы (выглядят, наверное, мерзко, словно раздавленные вареники с вишней, но до чего же приятно ноют, обласкано так!). Роне слизнул выступившие на напряженной шее светлого мелкие бисеринки пота (м-м-м… божественно! так вот, значит, каковы на вкус полковники МБ), выгладил языком угол челюсти и идущую наискосок вниз мышцу, чуть приминая зубами. Но только чуть. Спустился к ключице. Прикусил. Потерся носом о впадинку.
И еще ниже, чтобы уже всерьез заняться соском. Лизнуть, покатать на языке, лаская и дразня. Втянуть поглубже, прикусывая…
Дайм заскулил как-то странно, через нос, засучил ногами, забился так отчаянно (Роне едва удержал, обхватив не только руками, но и ногами как можно плотнее, еще глубже насаживаясь и в следующий же миг почти слетая), что на какой-то миг показалось: вот сейчас… Но Дайм сдержался, замер, придавив всем немалым весом, лишь крупно дрожал и дышал быстро-быстро, словно загнанный, почти полностью выйдя из Роне и вцепившись ему в плечи так, что наверняка останутся синяки. А потом повернул голову и неловко ткнулся губами в ухо со слабым и почти беззвучным: “Ро-о-оне…”, от которого Роне наверняка неудержимо выплеснулся бы прямо в штаны, если бы не зажал закаменевшие яйца в ментальном кулаке… ну и если бы те штаны на нем были.
Дайм еще раз глубоко вздохнул, отчего по всему телу разбежались горячие мурашки. потерся носом. Задышал ритмичней, шевельнул бедрами…
И Роне понял, что пора.
0
0