Тихой поступью охотящегося тигра подступал вечер. Вот уже солнце склонило свою златую голову к краю небесной шири и готовилось к ночному сну, подпуская багровую, как еще теплая кровь, тень к ничего не замечающему, горящему факелом в свете последних лучей, белокаменному замку. Лучи соскальзывали по западным стенам вверх, словно напоследок взъерошив любимому ребенку светлые вихры. Гвинелан сидела с окаменевшим, как маска, лицом и смотрела на уплывающее солнце. В ее голове мысли и страхи переменялись со скоростью стрелы. Будущей королеве виделись лорды, с песьими, свиными головами, которые упрекали ее, рыдающую и захлебнувшуюся в немом крике в подмене и в распутстве. Знать тыкала Гвен страшными вопросами о Лизарде, а ей нечего было сказать. А под конец, сам, лично, Вульф Шеллерт преподнес ей серебряный поднос, под круглой зеркальной крышкой которого она, с воплем ужаса, увидела окровавленную голову храмовника!..
Сон на яву прервался. Гвен подскочила с оглушительным криком и, сцепив руки, с неистовой силой, бухнулась коленями на каменный пол и начала молиться.
Через пару минут ключ провернулся с железным скрипом, и сам хозяин белокаменного замка влетел в уединенное помещение.
– Что?! Что у тебя случилось? – сверкая потемневшим взглядом, спросил Вульф.
– Н-ничего… – заикаясь ответила девушка, взглянув снизу вверх и побледнев. – libĕra nos a malo… libĕra nos a malo… – кротко, не прерывая молитвы, осенила себя крестным знамением. В ее устах это звучало, как гипноз, как волшебная мелодия, как непоколебимая уверенность в правоте завтрашнего дня. Шеллерт чертыхнулся, не менее вдохновенно, и махнул слугам. Две сухие жилистые тетки, разменявшие по четыре десятка лет на каждую, внесли масляно блестящее розовое одеяние и завернутое в полотно желтоватое, в пятнах застиранного пота, платье исподнее.
Гвинелан, оторопев, отошла на пару шагов. Мужчина дернулся, огласив келью серией коротких чихов.
Принесенное платье пахло приторными благовониями и затхлыми шкафами. Гвинелан округленными глазами оглядела это безобразие и решительно отказалась сие надевать.
– Ты идешь в общество. Ты королева, а не простушка с сеновала и не монашка с книжкой! – утирая слезу, и, стараясь не чихать, настаивал Шеллерт. – Наденешь!
– Я королева, а не безглазое безвкусое чучело! Если я жила у дядьки пленницей, попрекаемая куском хлеба и ходила босиком, то это не значит, что я унижу себя до такого!
– Общество злое, Гвен. Оно не прощает ошибок и не дает отдышаться. Ты либо должна быть идеальна, либо быть настолько стальной, будто идеальна. Считай, что это доспех для высшего общества. Надо так.
– Если мне нужна броня, то верните мою походную сумку. Там есть платье, в котором я хотела быть… после свадьбы… – голос дрогнул, но девушка сдержала себя.
– На счет Лизарда. – Шеллерт прижал руку к подбородку, поглаживая ногтем сомкнутые губы. Касаться этой темы не хотелось. – Королевские свадьбы – это сделки, Гвен. Это государственно выгодные договоры, заключенные ради выгоды и политики. Не имеет значения, что… король Арвари не явился, понимаешь? Лорды не такая важная рыба, чтобы перед ними оправдываться, и, уж точно, им не стоит знать всех деталей и видеть эмоций…
– Я понимаю. – Сдвинув брови, маскируя злостью свою потерянность, проговорила девушка, глядя, как горничные, словно ничего особенного не слышат, продолжают расправлять платье и расшнуровывать корсет.
– Твое положение шаткое. Но есть и сильные стороны. Их несомненно больше. Не стоит раскрывать всех карт сейчас. Тогда, возможно, их не придется раскрывать совсем. Тогда мы сможем выиграть всю партию.
– Поняла! – решительно подняла подбородок Гвинелан, прежде, чем ее успел коснуться Шеллерт. – Принесите мою сумку. Надеюсь, я понятно высказалась.
Платье было скомкано в кучу и вручено в растопыренные руки ошарашенной служанке. Гвен указала теткам на дверь и отвернулась к окну, сложив руки на груди. Мужчина довольно ухмыльнулся, вытолкал прислугу и вышел, не запирая двери.
Через четверть часа в комнату внесли полотняную заплечную сумку. Вслед за стражником в дверной проем втиснулась девчонка лет тринадцати-четырнадцати, в брусничном, еще детском платьице, не прикрывающем щиколоток. Кроткое создание с фонтаном рыжих мелких кудрей и веснушчатым лицом внесло огромный полный таз и вернулось за парящим углями утюгом.
После морской прогулки, лесного перехода, визита в публичный дом, болотистого петляния и стремительных перелетов заплечная сумка представляла собой жалкое зрелище. Залитая зеленой грязью с одной стороны, и, обтертая от грязи черной – с другой… она, тем не менее, обрадовала хозяйку.
Гвен растянула шнуровку и стала вынимать свои вещи, а рыжая вернулась, неся щелок и, уже знакомый, плащ с меховой оторочкой по вороту… Вероятно, слуги посчитали, что это тоже ее вещь.
Наследница рода Трюдор, с минуту, не мигая, смотрела на плащ, потом закрыла глаза и уткнулась в него носом. Слез не было. Обида и ужас тоже отступили перед мыслью, что Алана больше нет.
Стоявший за приоткрытой дверью Шелерт отвернулся и, уже не скрываясь, стал спускаться, небрежно стукая каблуками о ступени. Провальный эксперимент.
Девушки поглядели друг на друга и, без слов, начали готовить наряд. В отдельном тугом свертке из пергамента и рогожки лежало голубое сарсенетовое, с шелковым гауном, платье. Бумага, вся зеленая от тины, тем не менее, сберегла наряд чистым. Ее скромное сокровище. Единственный сохраненный наряд, принадлежавший ее матери. От ткани шел легкий запах яблок, жасмина и гиацинта – так пахла ее мама.
– Хорошо, что стирать не придется, а то не успели бы к вечеру. – Подала голос новая служанка. – Меня Фрит зовут.
– Фритсвильд… – вслух произнесла Гвен, задумавшись. – Значит мирная и сильная… хорошо, Фрит, здесь есть другая сильно заляпанная одежда. Надо постирать, пока есть время. Я займусь, а ты погладишь.
– Хорошо, госпожа. – Кротко кивнула девчушка и сноровисто распластала платье на монашеской жесткой кровати. Тяжелый утюг в ее руках двигался так виртуозно, словно весил как пустой чайник. Гвен выдохнула, больше не переживая о своем сокровище и натерла щелоком второе.
***
Дворяне стали приезжать ко двору сразу по нескольку человек. Лакированные кареты, с обитыми черным металлом крышами и блестящими на дверцах, отнюдь не декоративными, гербовыми щитами, стройными рядами заполняли огромный двор. Гостей просили пройти в парк, где, по случаю жаркого погожего дня был накрыт длинный стол под белыми скатертями с черными алтабасовыми салфетками и полотенцами, по которым вились золотые и серебряные тканые диковинные растения, и плющ обвивал меч с прямой гардой, напоминавший крест. Таков был королевский герб Альбы.
Гости встречались, дружественно жали руки и хлопали друг друга по плечам, тем не менее, украдкой настороженно оглядывая стражу и высокие замковые стены.
– Ну, что, лорд Кастэл, дела ваши были не плохи, раз отрастили такое пузо. – Предводитель дворян, Лорд Дидал Малаган поднес старому другу кубок вина, кидая в рот сочную виноградину.
– Ключевое слово, что были. – Жуя кус вяленого мяса, отозвался Генри, самый богатый из присутствующих здесь. – Слышали, что свадьба была королевская, вперед похорон и панихиды, а вот кто с кем велено было не слышать.
– Говорят, Шеллерт-то сиротливую пташку в плен взял, да крылышки ей подрезать хотел вместо наших голов… – шепнул, нарочито громко, поглядывая на стоящего молча стражника, Дуэйн Лэрвиг, дворянин весьма влиятельный, а потому имеющий свое веское мнение по любому вопросу.
– Так не он женился-то, вот диковина. Кто жених-то ейный? Я не уразумел. – Это круглый, с утробным трубным голосом Фред Илгот.
– Герольды вещали, что Лизард муж. – Серьезно ответил лорд Генри Кастэл. – И, шутки отставим, я сей документ видел. Имя короля Арвари там было четко вписано золотыми буквами. Такой подделки изготовить до сих не могли.
– Так значит сумели! Мужа в глаза никто не видал, а несостоявшийся жених гостей созывает. – Снова Илгот.
– Ты, вероятно, на дыбу хочешь. – Отвесил подзатыльник Малаган, на правах главного. – Казнить как лорда здесь явно не станут, умрешь, как крестьянская крыса в собственных кишках.
– Дидал, так мы на свадьбу вызваны или на казнь? – Илгот рыгнул и громко заржал, как сытый мерин.
– Думаю, мирного исхода ради. И это неплохой повод выпить вина из погребов покойного сэра Герта, градоначальника Брасны, который так часто нас принимал раньше и был нашим другом… да перед той же участью поглядеть на прекрасную королеву.
– Коль молва не врет, и она действительно так прекрасна. – К лордам подошел седой сгорбленный старик, с серебряным посохом и, как ни в чем ни бывало, встал рядом, словно равный.
– Что-то тут псиной запахло! – Лорд Кастэл демонстративно плеснул из серебряного бокала под ноги Даркорну. Старик поглядел, как камни парковой широкой дорожки впитывают красные капли, похожие на кровь и поднял пристальный взгляд на зачинщика.
– Все мы едино невелики пред очами всеединого, а раз он что затеял, и даже слуги вашей церкви вмешались, то неизвестно, кто выйдет отсюда живым.
– Хранители твои поодаль встали, так подлететь не успеют, старик. – Лорд Генри сплюнул туда же, выказывая неуважение к нелюдю.
– Нас природа не так обделила, и ты заришься. А без ответа не уйдешь, знаешь. – Псевдо спокойно сказал желчный Даркорн, подбородок которого нервно дрожал, выдавая злость.
Высокие двери из светлого нерушимого дуба с золочеными ручками и вензелями распахнулись, и в свет вышел красивый мужчина со светлыми, как льняное поле в августе, волосами в серо-голубом шелковом камзоле, расшитом изумрудами и хрусталем.
– Позер… – жуя пустыми челюстями старость и свое никому ненужное мнение, буркнул Даркорн. – Повелся за королевской юбкой.
– Краси-и-ивая… – Илгот, по привычке, простодушно, выразил свое мнение всем собравшимся вслух.
Под руку с нынешним хозяином замка вышла юная миниатюрная девушка со светло-русыми волнистыми волосами, собранными в замысловатой высокой прическе с тонкими свободными локонами. Девушка была одета в небесно-голубое платье с тонким орнаментом. Квадратный вырез подчеркивал тонкую высокую шею, и крепкую юную грудь Золотой крестик на короткой цепочке, больше подобающий мелкой дворянке, смотрелся на ней изысканным украшением. Нижняя юбка гауна была чуть более темного голубого цвета и тянулась утонченным полупрозрачным шлейфом, словно свежее облако. На руках будущей королевы были надеты массивные створчатые браслеты из черненого серебра, изображавшие ворон с лентой на щите. Герб королей Арвари. А на безымянном пальце красовался перстень с сапфиром, выполнявшим роль глаза у повернувшего клюв в хитром выражении ворона. Вопросов у знати о состоявшейся свадьбе не осталось.
Лорды присели на одно колено, приветствуя королевскую особу, и, присягая ей. Девушка кивнула, принимая их верность, и благословила крестным знамением.
– Рада всех вас видеть в добром здравии. – Сказала она. – Можете подняться…
Внезапно позади толпы послышался крик. Люди стали вертеться, переговариваться. Неужто, измена? Шеллерт послал разобраться, и стражники за обе руки внесли к столу раненого герольда в окровавленном форменном джеркине.
– Нам объявлена война, моя королева! – упав от изнеможения под ноги толпы, прохрипел отпущенный герольд. Его рубашка из кремовой превратилась в багровую. Из плеча торчал обломок стрелы с желто-красным оперением.
– Кто? – Шеллерт первым подлетел к посланцу, махнув страже не вмешиваться.
– Андор-ра, сир. – Захлебываясь кровью, ответил посланник. – Пустынники сообщили о своем праве на престол, передали, что кор-ролевой не может быть ж-женщ-щина.
– Силический закон гласит, что женщина не имеет права правления и престолонаследия. Правда, им всегда пренебрегают. – Пояснил Дидал Малаган.
– Король Ангорры состоял в родстве с Трюдорами столетий пять назад. Коль церковь Попрания разрешила его притязания, значит, его хорошо поддержали и профинансировали.
– Так это война за бога? Так понимать?! – нахмурился Лэрвиг. – Дело серьезнее, чем я думал.
– Ну, так она вовремя вышла замуж, да? Так?.. – Втиснулся в разговор громкий и недалекий Илгот. Его борода была в вине, и с нее капало на бежевый сюртук.
Лорды с сомнением поглядели на будущую королеву. Красивая, утонченная, испуганная, и совсем девчонка…
– Госпожа Гвендолин, где ваш муж? – первым осмелился спросить Малаган.
– Не могу вам ответить. – Нахмурив брови, сообщила девушка.
– Но, мы можем рассчитывать, что он есть? – осторожно и очень обобщенно уточнил лорд Кастэл.
– Он есть. – Сжав кисти в замок, сообщила королевская особа.
– Но рассчитывать мы не могем? – Снова Фред Илгот, со своим кубком.
– Раз есть, значит можем. – Отрезал Малаган.
Шеллерт, отправивший раненого со стражниками в лазарет, повернулся и, подгибая запачканные рукава, с широкой улыбкой, сообщил обратившим на него взор собравшимся.
– Силический закон на моей стороне, господа. Ведь я являюсь вторым кузеном миледи Гвендолин. А Даркорн, бессменный вождь племени подтвердит Вам, здесь присутствующим, раз мой отец предпочел спрыгнуть со своей башни на скалы, нежели признать это сам. Теперь, когда мои сводные братья скончались. Младший на охоте, старший от руки ее мужа, я являюсь единственным наследником мужского пола.
– Каким образом вы можете быть сыном Харальда Трюдора? Он убивал всех своих внебрачных отпрысков. – Упер руки в бока камзола Кастэл и даже оглянулся на Даркона.
– Вождь племени волков… – перебивая поднявшийся гул знати, повысил голос Шеллерт. – Подослал лучшую дочь племени, дабы обольстить Трюдора после смерти его жены. От их соития, спустя положенное время, родился я. Невинная до того Арослая, моя мать, не выходила больше замуж, она умерла, родив меня. Я наследник старого короля, Даркорн подтвердит. Вот документы из разрушенного Кастел-де-Мария.
– Но вы сами его разрушили! – вступился Малаган.
– Нет. Это дело рук дикарей. Мы хотели сочетаться браком с моей кузиной, для законного наследия престола, но святоши решили иначе и обвенчали Гвендолин с Лизардом.
Гул снова поднялся, лорды негодовали, что им рассказывают какие-то неуместные небылицы, под предлогом созыва на свадьбу. Шеллерт продолжил, перекрикивая толпу.
– Я не против этого брака. Также, я не стремился настаивать на моем праве престолонаследия, но, в сложившихся условиях, я, и именно я являюсь вашим выходом из сложившейся ситуации.
– Я не подтверждаю! – Тряся седой головой, и, яростно стуча своим серебряным посохом, крикнул Даркорн. Все замолкли. – Я не подтверждаю. Арослая была всем известной гулящей волчицей. С кем и как она нагуляла этого нелюдя – сие неизвестно мне, только разве что богу! Таково мое слово.
– Ах, ты, старый, выживший из ума хрыч! Побойся гнева небесного! Поносишь всеми неправдами память своей собственной дочери! Не было такого и не могло быть! Ты просто за шкуру свою боишься! Всем будет известно, что я твой внук!
– Да, это правда. Ты мой внук. И это омрачает мои седины. Мне стыдно за тебя, нелюдь, что рвется править людьми! Никакой гордости – доказывать этим, что хуже собак, что ты внебрачный отпрыск. И стыд рода. Я не посылал своей дочери. Она сама сбежала во дворец. А теперь ты бежишь за этой юбкой! Я исключаю тебя из племени.
– Но я его сын. Твои глаза не соврут! И я новый вожак. – С тем Вульф подошел к старику и вцепился в его лицо руками. Охрана в шкурах не шелохнулась, признавая закон крови и силы. Вождь только охнул, дальше Гвен не стала смотреть, закрывшись ладонями. Рыжая девка, что, не привлекая внимания, тихой тенью шла за ней, увела ее к столу и накрыла плащом. Бокал холодной воды помог прийти в чувство. Гвинелан трясло.
Тем временем знать утихла. Шеллерт, вероятно, освидетельствовавший свое кровавое «доказательство», с абсолютно багровыми руками подошел к ней и присел перед ее стулом. Его пальцы пахли кровью. Такой странный запах, чем-то похожий на запах сырого яйца, только совсем другой, с металлическим привкусом смерти. Этими пальцами он заправил ее выбившийся локон ей за ухо и проговорил:
– Видишь, моя милая, теперь все будет хорошо. Теперь ты под моей защитой. Нет больше вождя волков. Есть только я. Я, признанный сын твоего дяди. Не будет войны.
С его рук капало на изумрудно-зеленую подстриженную траву, мир был слишком ярким и совсем дрожащим. Голова ее закружилась, и все померкло.
– В опочивальню ее. Соли нюхать не давайте. Лучше сонных трав. – Скомандовал подлетевшей прислуге Вульф и, подобрав плащ, кинул поверх бессознательной. – С этим тоже разберемся.
Он еще с полчаса общался с дворянами и обсуждал кому какие земли отойдут, с кого какие сборы, утвердил набор солдат – по одному с каждого двора. Лорды, скрипя зубами, стали расходиться, в поисках своих карет. Слишком много стоило обдумать. Слишком много вопросов. Король-полукровка, еще и незаконный – войне точно быть! Только вслух высказывать мнение не решился никто, даже Илгот.
Шеллерт помахал им издали, поворачиваясь полубоком к лестнице, даже улыбка не успела сойти.
– Помнишь Ильму? – и острое железное укололо сердце, мешая ему сократиться целиком.
– Что это? – Шеллерт посмотрел на свою грудь, пробитую коротким, но зазубренным ножом. Стражник, усы которого так запомнились Вульфу после собора, стражник отстоявший жизнь Гвинелан, буравил его злыми глазами и проворачивал нож.
– Это за мою невесту. За Ильму. – Другие стражники оттащили Линдси, и кто-то подхватил сзади падающего Шеллерта. Камни потолка слились в одно серое пятно, которое стало темнеть и заслонило собой весь мир.
0
0