Покой – плавный, густой, насыщенный, как воздух в весеннем саду. Такой же слегка золотистый. Медлительный, будто бы вечер с трубкой у круглой дверцы в склоне холма. Для тебя внутреннего, погруженного в звуки, эта безмятежность кажется длиной с будущее, полотном через дни и ночи. Но ты другой, ты слушающий – знаешь…
Протяжный последний аккорд прежнего нарастает… и не падает – его сносят. Виолончели рвут полотно спокойствия, как ревизор – гнилое сукно недобросовестного поставщика, и из трещин ползет тревога. Тени вкрадываются, не пугаясь света, тени ползут к тебе призраками из дальних углов, наполняясь зловещей силой и металлической жесткостью.
Коснись черного края – порежешься.
Тени звуков, тени слов – а вы не знали, что слова отбрасывают длинную тень?!
Тени чужих мыслей, перешептывающихся в закоулках разума.
И ты внутренний ступаешь на дорогу, такую же бесконечную, каким ранее казался покой, и идешь, а дорога сильна, и надо просто перебирать ногами, а она сама унесет тебя вдаль – между лесом и холмами, полными пьянящим страхом.
А ты слушающий вспоминаешь видеоклип, кадры из фильмов, роль и прошлогоднюю весну, и все это одновременно, и реальность ничуть не пугается расслоения, послушно обволакивая все твои я, которых наверняка больше двух, ажурной шалью видений. В ней запутались сухие пылинки прошлого.
Тропа расширяется, отгоняя жестяные тени, заглушая их ржавый скрип пением вдали, и берет верх.
Но ненадолго, а потом вновь насмешливая память о весне – облетают лепестки, и в голове выжженная вулканом и злостью страна среди гор, и привередливые кони Высоцкого несутся по краю обрыва, и ты помнишь, что можно не упасть. Чернота норовит острым касанием рассечь кожу. Сотни чужих голосов внутри становятся громче, наползая на сознание, и уже трудно отличить свет от темноты, внутреннее от внешнего, и между ними только один путь, с которого нельзя сойти. И тебе вечно бороться с тенями не своих мыслей, которые не можешь не слышать, метаться между осколками поглощающих образов. Остается только раскинуть руки, повиснув на ниточках виолончельных струн покорной и мятежной марионеткой, и ступать, ступать, ступать по единственно верному канату между музыкой и собой.
Тишина.