https://author.today/u/ann_iv
Коэрт, южный аванпост Орнея, перевалочный пункт между двумя мирами, вобравший в себя черты обоих… Прокаленная солнцем Рагаста разительно отличалась от Джинеры и Барадоса. Дома, преимущественно из бледно-желтого ракушечника, были обращены к улицам глухими стенами. Порт, огромный рынок и примыкающее к нему Термы*** являлись центрами деловой и общественной жизни для горожан, а в остальном она протекала во внутренних двориках и на площадях, где под старыми оливами стояли низкие широкие скамьи, на которых почтенные мужи играли в древнюю и требующую сосредоточения игру шотраджу, перемещая по расчерченной доске фигурки. А хозяева кондитерских лавок бесплатно подавали купившим сладости крошечную — на один глоток — чашечку тэ, янтарного бодрящего напитка из листьев растения, произрастающего только на Коэрте и обладающего целебным свойствами. Городом в городе был университетский квартал, обнесенный высокими стенами, где в удалении от мирских соблазнов постигались тайны Мироздания. Впрочем, судя по знанию злачных мест Рагасты, которое демонстрировал Джузе, у Арно возникли обоснованные сомнения по поводу «удаления от соблазнов».
Прошли почти две недели, как они стояли в Рагасте, и жизнь налаживалась — на вино и шелк нашелся оптовый покупатель, а сегодня утром офицер береговой охраны сообщил, что его возжелал видеть сам сид Танкред.
Неугомонный лекарь затащил Арно и Микеле с Вольхом в Термы, называя их главной достопримечательностью города. В воздухе разливался запах сандала и этррурского кедра. Брикасс блаженствовал в облицованном мрамором бассейне, позволяя ароматной горячей воде смыть не только многодневную грязь, но безрадостные воспоминания.
У другого бортика гикал и плескался Микеле; суровый рунеец хранил по обыкновению молчание. Рядом плюхнулся в воду Джузе, расплылся в улыбке.
— Куда ты дальше, Джузе? Вернешься домой?
Улыбка у того погасла:
— Тебе разве не нужен врач в команде?
— Нужен, но я не считал себя вправе удерживать тебя. Я бы хотел, чтобы завтра ты сопровождал меня во дворец.
— О… всегда мечтал проверить, правда ли, что внутри все из золота, даже нужник, — хмыкнул Джузе. — А стража не погонит?
— Не погонит, — помолчав, Арно тихо спросил: — Как ты сумел заманить часового в трюм?
— Ты запомнил? Ерунда… Сын пустыни отчего-то воспылал ко мне страстью, — у Джузе вырвался смешок, но глаза потемнели, — Статус личного раба Эль-Сауфа защищал меня от его притязаний. Ну я и решил попробовать… свои чары. Нет, не думай, я не…
— Я и не думаю. А Эль-Сауф, что он сказал тебе?
— Сказал… что прошедшего обряд Сейд Тахрир не отпустит… — лицо лекаря на мгновение исказилось. — Я ответил, что не боюсь, но…
— Понимаю. Я рад, что ты пойдешь с нами, — сменил тему Арно. — Расскажи мне о Коэрте,
— Входит в Этруррский Альянц, но сиды Коэрта издревле вели самостоятельную политику. Пересечение торговых путей, защищенность гаваней, свободная торговля всех и всем. И тэ. За пять либр**** сушенных листьев в Сахрейне платят золотой динар, а в Орнее — таллеру. Пытались развести в других землях — нет, не растет.
— И как мирятся с такой несправедливостью? — усмехнулся Брикасс.
— Дукам проще заключать договоры и закрывать кой на что глаза, ведь либеросы очищают море от пиратов. А сахрейнцы несколько раз нападали. Но золото позволяет либо откупиться, либо заплатить кондотьерам и каперам…
Послышался звонкий смех, из клубов пара вынырнули девушки-банщицы, одетые в короткие безрукавные туники. Микеле издал восторженный вопль, с шумом и брызгами выметнулся на нагретые мраморные плиты и протянул к прелестницам руки.
— Срамота, — буркнул Вольх, погружаясь в воду по шею.
— Девочки знают толк в массаже, — к Джузе вернулась жизнерадостность. — И во всем прочем тоже знают! Смелее, Вольх! Когда еще выпадет такое счастье. А ты, Фальго, что застыл?
***
Кроме знающих толк банщиц, в Термах нашлись цирюльник и даже портной, который подогнал одежду: короткий, расшитый серебрянным галуном кафтан из синего атласа, к которому полагался бесконечной длины кушак. Джузе в срочном порядке пришлось научить Брикасса премудростями расположения складок. Костюм завершали панталоны, присборенные под коленями, шелковые чулки и башмаки из мягкой кожи. Лекарь также приоделся — в светлую льняную тунику со стоячим воротничком, типичную для этррурских медиков, и штаны свободного кроя.
Перед визитом во дворец правителя Брикасс завернул в храм. Негасимый огонь пылал в чаше треножника, установленном у подножия статуи Странника. Арно задержал на ней взгляд. Обычно Посланца Звезд изображали могучим воином или благообразным мудрецом. В храме Рагасты это был усталый, только вышедший из боя мужчина средних лет в порубленных доспехах, тяжело опирающийся на меч. Что же вдохновило скульптора на такой образ? Он постоял немного в прохладном полумраке, затем бросил в огонь веточку мирта, мысленно вознося благодарность за избавление от опасности, и очертил перед собой знак рассеченного круга. Джузе в храм заходить не стал и ждал снаружи. Вздохнув, Арно воздержался от расспросов.
У кованных ворот резиденции вытянулись два солдата в желто-красных цветах Танкреда Коэртского. Рядом, под навесом, защищавшем от палящего солнца, скучал сержант. Об их приходе стражу предупредили, поскольку сержант, как только Арно назвал себя, открыл ворота.
Дворец представлял из себя трехэтажное здание с портиком. С оружием внутрь не допускались, поэтому в вестибюле Арно не без легкого беспокойства расстался со шпагой. В сопровождении сержанта он и Джузе поднялись на второй этаж и пройдя анфиладу роскошно отделанных покоев, остановились перед дверями, инкрустированными листовым золотом и пластинками лазурита.
— Сид Танкред ждет вас, — поскрипел из угла секретарь, взглянув на посетителей поверх пенсне.
Сержант аккуратно стукнул в двери, распахнул их и отступил в сторону.
Арно зашел внутрь и, дойдя до середины, остановился: в кабинете никого не было. Удивившись отсутствию правителя, он переглянулся с Джузе. Тот пожал плечами. С невольным любопытством Брикасс осмотрелся. Может, у сида и был нужник из золота, но обстановка кабинета отличалась строгостью: шкафы из темного дерева с фолиантами и свитками, подробная карта Срединного моря на стене, заваленный бумагами массивный стол, в углу — статуэтка в два локтя высотой, уменьшенная копия изваяния Странника из храма. Все выглядело даже слишком обыденно в сравнении с роскошью других залов, разве что подвешенное под потолком чучело зверя-тамсаха*****, которого Арно приходилось видеть лишь на картинках, выбивалось своей диковинностью.
Неприметная дверца слева от главного входа распахнулась, и в кабинет стремительно вошел худощавый седовласый мужчина в бордовой ферязи****** с золотыми нашивками на груди. Арно дал бы ему лет пятьдесят, если бы не знал, что правитель оставил за плечами уже шестидесятую весну.
— Так это ты победитель Эль-Сауфа?- спросил Танкред, изучающе разглядывая его.
— Да, сид, — почтительно склонился Брикасс. — Но без помощи лекаря Джузе, бывшего в рабстве у пиратов, ничего бы не вышло.
Танкред скупо улыбнулся и сказал Джузе:
— Мне знакомо твое лицо, юноша.
— Сиятельный Танкред, вы почтили своим присутствием университет четыре года назад. Я был представлен вам ректором как подающий надежды…
— Припоминаю. Ты из семьи Орсала, ведь так? Наслышан, наслышан. Рад, что ты обрел свободу. Должно быть, твой почтенный отец будет счастлив обнять тебя. Ступай, Джузе, — Танкред подошел к столу и, взяв медный колокольчик, встряхнул им. Дверная створка приоткрылась, в кабинет заглянул секретарь: — Выдай славному Джузе Орсала кошелек с дукатами.
— Да будет над этим домом милость Странника, — кланяясь, Джузе попятился к дверям.
— Почему ты пожелал служить мне? — обратился Танкред к Арно, когда они остались вдвоем. — Надеюсь, тебе уже объяснили, что либеросы ни при каких обстоятельствах не занимаются грабежом купеческих судов.
— До плена у пиратов я служил во флоте. Сражаться с подобными Эль-Сауфу… мой долг. Тем более сейчас.
— Интересно. А как твое имя? Настоящее имя?
Арно заколебался, и это не укрылось от внимание правителя.
— Разные пути приводят ко мне тех, кто желает стать либеросом. Иногда следом за ними идут месть и могущественные враги. А я ценю годных моряков и храбрых воинов. Скажу тебе и то, что есть некоторые люди, чье влияние возможно на сильных мира сего, и они заинтересованы в сохранении равновесия здесь, в Срединном море. Однако, если однажды ко мне придут с требованием выдать тебя, я должен знать, кого защищаю. А ты уже прославился, пленив Эль-Сауфа, и что-то мне подсказывает — твоя слава будет еще громче.
Арно прямо посмотрел в пронизывающе темные глаза Танкреда:
— Я Арно Брикасс. Мой род один из древнейших в Галее. Был. Отца и братьев казнили за участие в мятеже против короля Лодо. Мне пришлось бежать.
— Хорошо, что вы были честны со мной, сьер Арно. Лейтенант Родригес подробно описал вашу шпагу. Он утверждал, что вы убили владельца или попросту украли ее, — как бы между прочим заметил Танкред и выставил перед собой ладонь, предупреждая возмущение Арно: — Мне даже пришлось навести справки и полистать армориал. Что же, ваша тайна останется в этих стенах, на людях я буду по-прежнему звать вас Фальго. Секретарь подготовил грамоту, а капитан порта выдаст штандарт либероса, чтобы ваш корабль не спутали с пиратским. Я плачу за взятых пиратов. И то, что вы обнаружите в трюмах — ваше по праву. — Танкред снял с пальца серебрянный перстень с сапфиром и протянул Брикассу: — Сим принимаю вас на службу, Арно Брикасс.
Шагнув к столу, Арно низко склонился, беря перстень.
— Долг и Вера! — слова, много веков назад начертанные на гербе Брикассов сами пришли на ум.
Орсала, запрокинув голову, смотрел в бездонное небо. Кошелек приятно оттягивал пояс. Напиться от щедрот сиятельного Танкреда? Так и стоит поступить. А потом он завалится к самым лучшим девочкам Рагасты. И хотя бы в эту ночь не будет просыпаться от теней, крадущихся за ним по бесконечным коридорам снов.
— Джузе!
Он встрепенулся, услышав голос Фальго.
— Все прошло отлично, да? Как я и говорил…
— Ты прав. Думаю, что это стоит отметить.
— У папаши Клико неплохое пойло.
— Вот и нагрянем. Но послушай. Я понял, что ты из уважаемой семьи? — осторожно спросил тот.
— И что с того? Теперь ты будешь называть меня сьером? — иронично скривил рот Орсала. — Так это скорее мне так должно к тебе обращаться… — он заметил, что Фальго нахмурился. — Ох, ну и зануды некоторые благородные. Моя семья богата и имеет влияние в Амальфи. Но я покрыл имя позором, пройдя обряд. Пусть лучше считают меня мертвым.
— Будь по-твоему. Сид Танкред сказал, что мы можем отправляться на патрулирование хоть завтра.
— Или когда протрезвеем. Шучу. Кстати, ты дашь шебеке новое имя?
Фальго неожиданно улыбнулся:
— Конечно. «Этансель». На одном из наших диалектов — «Искра».
* сид — правитель (пришло из сахрейнского, сеид, сейд, искаженное)
** колдершток — рычаг, часть рулевого управления судном (до появления штурвала)
*** термы — купальни, часто построенные на природных горячих источниках
**** либра — древнеримская мера веса ок 330 гр
***** тамсах (сах) — крокодил
****** ферязь — свободная долгополая одежда с длинными рукавами с нашивками из разного рода тесьмы на груди по числу пуговиц
******* армориал (фр) — сборник описаний и изображений гербов
https://author.today/u/ann_iv
Брикасс стоял на корме, глядя в ночное небо. Шебека, которая носила гордое имя «Хасада», «Лев», резво бежала по волнам. Судя по расположению звезд, «Хасада» оказалась намного дальше к югу, чем он полагал со слов альбийцев. Поэтому Эль-Сауф и проявил беспечность. На палубе возбужденно переговаривались бывшие пленные, кажется, они еще не до конца поверили в обретенную свободу. А пред ним теперь, когда ликование схлынуло, вставал вопрос — куда направиться? Вернуться в Барадос (и поквитаться с вероломным Миландосом — хмыкнул он про себя) или идти в Талассу? Скорее всего. С ним — альбийские моряки, а в трюме груз полакра. Однако путь не близкий. И людей хватит, чтобы управиться с парусами, но не для того, чтобы отбиваться, если им вдруг навяжут бой.
И как поступить с Эль-Сауфом и остатками его команды — а пиратов не менее двух десятков? Рискованно держать на корабле такое количество головорезов и неразумно тратить на них припасы. У проблемы было решение, однако у Арно оно вызывало протест и отвращение. Одно дело — сражаться с врагами в бою, и другое — хладнокровно расправиться с пленными…
Он обернулся, скорее почуяв, чем услышав шаги. Джузе, неслышно ступая, подошел к нему.
— Куда ты решил идти, Фальго?
— Таласса.
— Почему туда?
Арно пристально вгляделся в лицо лекаря:
— Ты ведь не просто так завел разговор.
— Не просто. К восходу и полдню лежит остров Коэрт. Сид* Танкред привечает храбрых и удачливых. То и другое у тебя есть. И корабль с ценным грузом…
— Ты предлагаешь мне уподобится Эль-Сауфу? — хмурясь, прервал его Арно. — Груз принадлежит альбийцам.
— А ты спроси у седобородого, он у них за старшего, — тонко улыбнулся Джузе и позвал: — Элой, подойди.
Из темноты выступил пожилой альбиец.
— Ты был капитаном?
— Помощником.
— Так что ты хотел сказать мне, Элой?
— С нами был торговец из Амальфи — ему и принадлежал товар. Торопился доставить на осеннюю ярмарку в Талассу, а другого корабля не нашел. Он уговорил капитана снять шесть пушек, у нас остались лишь фальконеты. Сладко пел, клялся Огнем Странника, что с сахрейнцами договор есть. Показал вымпел в доказательство, что на мачте надо поднять. Хорошо заплатить обещал, — альбиец махнул рукой. — Жадность затмила капитану разум. Может, тот пес, что сейчас в клетке сидит, и не слыхал про договор, а может — нечисто с самим торговцем. Оттого и спешка. Капитан отправился за Предел, пусть там ответ держит, за погубленные души…
— А торговец?
— Из виду его потерял в начале боя. Подох — так плакать не буду. Только если в Талассу придем — не видать нам денег, Торговая Гильдия не даст продавать, как бы еще в разбое не обвинили.
Арно задумался: с одной стороны, злоключения альбийцев мало его касались, но с другой — эти люди пошли за ним, когда никто не смог бы предугадать исход бунта.
— Потолковал я с ребятами. И про Коэрт нам ведомо, — продолжал между тем Элой. — Там лишних вопросов не задают. Можно товар сбыть. А ежели надумаешь либеросом у сида Танкреда стать — некоторые с тобой счастья попытают… По нраву ты им пришелся.
— Благодарю, Элой, — Арно заметил, что стоящий у колдерштока** Микеле заинтересовано прислушивается к разговору. — Дай нам посовещаться.
Альбиец с поклоном отступил.
— Танкреду весьма досаждают пираты. А помощи от других вольных городов не дождаться, — сказал Джузе. — Вот и дает своей властью грамоты либеросам.
— Таким же пиратам? — скептически спросил Арно.
— Нет. Вроде эйрландских рейнджеров, только в море. Они не трогают мирных купцов.
— Так уже и не трогают? Море скроет все следы.
— Море, может, и скроет, да сиду все равно станет известно, и не спрашивай меня, как… И тогда не позавидуешь ослушникам.
— Фальго, лекарь дело говорит. Али опять к кому наниматься будешь? И корабль ладный… — вставил Ринетти. — Только надо сейчас курс менять, а то сильно к полночи уйдем.
— Сколько же стоит грамота сида?
— Грамоту он тебе так выдаст. И за Эль-Сауфа награда полагается. А дальше — доля от того, что будет найдено в пиратских трюмах.
Арно свел брови, заметив это, Джузе с кривой усмешкой продолжил:
— В Рагасте пасутся представители самых крупных купеческих домов Этррури и других государств, выкупают товары у Коэртской гильдии.
— И задирают цены.
— Своего барыша всяко не упустят, — буркнул Микеле. — А либеросам чай не даром на пиратские сабли лезть.
В словах лекаря и Микеле был резон. Что же. Рейнджер, охотник за головами. Далеко же это от того, чем он первоначально думал заниматься. Но предаваться размышлениям о превратностях бытия он не может себе позволить.
«Ты больше не в королевском флоте, благородный сьер», — с толикой иронии сказал себе Арно и встряхнул головой:
— Хорошо. Идем на Коэрт.
***
«Хасада» вошла в гавань Рагасты, столицы острова, через день, рано утром. Арно приказал лечь в дрейф и поднять на грот-мачте белый флаг в знак мирных намерений. Сторожевой пинас, стоящий на внешнем рейде, дал предупредительный выстрел из носовой пушки, затем от него отвалил баркас под парусом, полный вооруженных людей. Вход на внутренний рейд защищал узкий и опасный пролив среди скал, называемый Фаринго — Глотка.
С борта шебеки спустили штормтрап, собравшиеся на палубе настороженно наблюдали, как приближается баркас.
Коэртианский офицер, поднявшийся на борт в сопровождении четырех солдат, также настороженно оглядел пестрый экипаж, остановил вгляд на оборванце с дворянской шпагой на боку, и его брови поползли вверх.
— Фальго, — представился Брикасс. — Хочу послужить сиду Танкреду.
Офицер презрительно оттопырил губу.
«Где этот проходимец раздобыл шпагу?» — внятно читалось в блекло-голубых глазах.
— Многие хотят, — небрежно бросил он. — Чей корабль?
— Мой, — спокойно ответил Арно, подавляя раздражение. — Захвачен в бою. И в трюме есть кое-что для светлейшего сида. Такому блестящему офицеру, как вы, должно быть ведомо имя Эль-Сауфа, причинившего немало убытков этррурским купцам?
Коэртиец недоверчиво фыркнул:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что победил самого Эль-Сауфа?
— Не угодно ли взглянуть на название корабля, благородный сьер? — растянул губу в улыбке Арно, помня, что должен проявлять почтительность: — И на самого Эль-Сауфа?
Офицер в растерянности покосился на подчиненных, каменевших лицами позади.
— Смотри, если ты врешь… — важно протянул он, пытаясь сохранить за собой поле боя.
Впрочем, при виде запертых в клетках пиратов, призывающих на головы врагов громы и молнии, а главное — тюков с шелком и бочонков с вином, спесь с него слетела окончательно.
— Я доложу капитану порта. А он передаст выше… Седмицу займет. Пока можешь бросить якорь у южного причала. Я пришлю к тебе лоцмана, проведет через Фаринго. Этого, — он указал на Эль-Сауфа, сидевшего на охапке соломы, так, будто это был королевский трон, — заберу с собой. За остальными приду позже.
Эль-Сауф, хранивший во время всего плена молчание, встретился с Арно гдазами и вдруг сказал:
— Ай, Альсахр, ты провел меня. Однако путь Сейд Тахрира извилист, как знать… — он многозначительно замолк и, отыскав взглядом среди собравшихся в трюме людей Джузе, добавил несколько слов на сахрейнском.
Лекарь отшатнулся, затем, упрямо набычившись, что-то хрипло ответил.
— Пошевеливайся! — прикрикнул на пирата коэртиец, прижимая батистовый платок к носу: — Ну и воняет же от тебя! Кстати, Фальго, портовые сборы — двадцать процентов от выручки.
Микеле присвистнул:
— Двадцать, ого!
— Пока так, мой друг, — живо обернулся к нему к офицер: — Вот будет грамота либероса, тогда и разговор другой.
https://author.today/u/ann_iv
Солнце клонилось к закату и рыжие отсветы падали на кромку люка. На палубе пираты отмечали свою удачу, а запертые в трюме пленные хранили угрюмое молчание. Микеле и рунеец вернулись, двум другим рабам повезло меньше.
«Хотя с какой стороны взглянуть», — с горькой иронией подумалось Арно.
Но теперь до конца плавания недостатка в людской силе не будет. Содержимое трюмов купца также перекочевало на шебеку, и судя по восхищенным восклицаниям, у сахрейнцев были все поводы для радости.
Он лежал, заложив руки за голову, рассматривая доски палубного настила над головой, и когда кто-то подошел к клетке, не сразу повернул голову. В замке скрежетнул ключ.
Арно вскинулся: Джузе смотрел на него в упор, и на его губах играла шалая улыбка.
— Иди, Фальго… господин зовет тебя, — лекарь открыл дверцу.
— Что желает солнцеликий Эль-Сауф? — ровно спросил он, поднимаясь на ноги.
— Там все… узнаешь, — Джузе схватил его за руку и потащил к трапу, горячечно шепча: — Я опоил их…
Сердце бешено заколотилось, но Арно не спешил верить:
— Ты говоришь о…
— Да! Остатки вылил в бочонок с вином… Быстрее… — он сунул Арно два кинжала. — Забрал. Пистолетов не было…
— Да погоди же! — Арно, отцепив его пальцы с запястья, шагнул обратно: — Открой вторую клетку.
Джузе заколебался, нерешительно переводя взгляд с Арно на зашевелившихся пленников.
— Микеле! Не передумал?
— Я с тобой, Фальго.
— Перебьют… — обреченно протянул кто-то из пленных.
— Так тоже недолго на свете задержишься, — буркнул Микеле. — Вот уж поверь.
Рунеец подошел вплотную к решетке.
— Кто не чувствует в себе смелости рискнуть, пусть останется здесь. А ты, рунеец, что?
— Отчего бы нет, господин.
— Зови меня Фальго.
— Вольх.
Еще несколько человек встали и приблизились к ним. Арно посчитал — вместе с ним было десяток. Не так уж и плохо.
Лекарь открыл замок и шикнул на загомонивших пленников:
— Тихо, всех переполошите…
— Где оружейная? — спросил Брикасс.
— Оружие заперто в капитанской каюте. Думаю, Свет Луны уже подействовал и на тех, кто пирует на палубе. Ломейни я тоже поднес кружку, — Джузе, казалось, справился с лихорадочным возбуждением: — Часть команды на полакре, идет позади. Остаются вахтенные и часовой у трапа, — на его лице проступило презрение пополам с ненавистью. — Но с этим я знаю, как поступить. Заманю его в трюм. А вы уж приготовьтесь.
— Хорошо. Нужно проникнуть в пороховой склад. Взять порох и картечь. Микеле, бери двух человек. Сможешь открыть замок? — Арно протянул Ринетти один из кинжалов.
— А то нет! — в глазах Микеле вспыхнул хищный огонь.
Лекарь гибко скользнул к трапу.
— Сдается мне, Фальго, тебе кинжал несподручный, — проговорил Вольх. — Не из варнаков ты.
— Верно, — Арно пристально глянул на рунейца, затем отдал второй кинжал ему.
Они прокрались вслед за лекарем и замерли, прижимаясь к борту.
— Махлаан, Реис!
Темная фигура часового, вырисовывающаяся на фоне закатного неба, шевельнулась. Он наклонился над люком и что-то спросил. Джузе ответил — хрипло, с низкими, вибрирующими интонациями. Арно, который не до конца был уверен в том, что лекарь управится с часовым, с удивлением увидел, как тот расплылся в ухмылке и начал спускаться вниз. Как только он оказался под палубой, за его спиной возник Вольх. Короткий взмах кинжалом, и часовой осел, даже не вскрикнув. Рунеец не дал ему упасть и осторожно уложил возле трапа.
Арно выдохнул и обернулся к пленным:
— Кто-то знает сахрейнский?
Вперед выступил седобородый альбиец.
— Надень его одежду и возьми мушкет.
Он поднялся по трапу и осторожно выглянул из люка. Лекарь был прав — свободные от вахты были на пути к блаженству. Однако, это еще полдела.
Подоспевший Микеле показал ему продолговатые цилиндры, наполненные картечью, и мешочки с порохом.
— Я, Вольх и Джузе — в капитанскую каюту. Микеле и вы двое, — тихо сказал Арно и указал на переодетого альбийца и стоящего рядом с ним юношу: — Идите на корму. Уберете рулевого, но по-тихому, и ты, Микеле, займешь его место. Зарядите пушки. Остальным ждать. Сигнал — пистолетный выстрел. Да будет Странник к нам милостив, — он громко обратился к лекарю: — Джузе, ну так веди меня к господину, он уже терпение потерял. И Вольха веди, его тоже звали.
В сопровождении Джузе они прошли по палубе, перешагивая через развалившихся пиратов.
Эль-Сауф мечтательно смотрел в подволок и видел нечто, недоступное их взглядам. Однако Мусайед, которого не брало даже лунное зелье, смог подняться. Его руки шарили по кушаку в поисках кинжала, на лбу вздулись сизые вены. Не найдя оружия, помощник повел по сторонам мутными глазами, затем с утробным рыком поднял столик и швырнул его в вошедших. Вольх уклонился и шагнул вперед; в свете лампы блеснул клинок.
Выпад — и на лице помощника отразилось недоумение, затем его глаза закатились и, захрипев, он повалился на пол.
Арно покосился на рунейца, сноровисто прикончившего уже двоих. Тот перехватил его взгляд и по-волчьи ощерился, вытирая клинок об одежду Мусайеда.
— Поделом отродью Тьмы!
Он подступил к кушетке, на которой лежал Эль-Сауф, но Арно остановил его:
— Стой. Просто свяжи его.
Рунеец остановился. Отблеск безумия погас в его глазах, и Арно перевел дух.
Они вскрыли оружейный шкаф. Шпага Брикассов была внутри. Арно надел перевязь и эфес лег в ладонь, будто ласкаясь.
— Стрелять приходилось, Вольх? — Заряжая пистолеты, он чутко ловил все звуки, не поднимется ли тревога. Но с палубы доносились лишь пьяные возгласы, а значит, Микеле не сплоховал.
— Приходилось.
— Бери пистолеты и катласс. Джузе, надо отнести остальные вниз.
Лекарь понимающе кинул, сдернул с изголовья кушетки кафтан Эль-Сауфа, завернул в него оружие и, криво ухмыльнувшись, вышел из каюты.
Арно, в щель между дверными створками наблюдал, как он спокойно идет к трапу. Дождавшись, когда лекарь спустится, он отыскал взглядом вахтенных. Двое — на марсах, один на носу. Еще трое пригорюнились на палубе.
— Пора! — он толкнул двери и выстрелил в ближайшего вахтенного.
Внезапно раздавшиеся выстрелы оповестили тех из пиратов, кто еще в состоянии был отличить свою руку от вымбовки, что их представления об устройстве мира пришли в глубокое противоречие с действительностью. Вырвавшиеся с диким воем из трюма пленные усугубили замешательство.
Оставшиеся часовые стряхнули оцепенение, и Арно сцепился сразу с обоими, парируя шпагой удары сабель На выручку ему пришел альбийский моряк, полоснувший одного из них клинком по шее. И вдруг сам упал: в спине у него торчал нож, который метнули с марса. Вольх метким выстрелом снял марсового; с коротким воплем тот рухнул вниз. Второй сам прыгнул в море и исчез в темных волнах.
С палубы поднялся еще один пират, неожиданно ловко отбил саблей шпагу Арно и взмахнул длинным кинжалом, метя в живот. Но дурман сказался и на нем, исчерпав себя в этом порыве, пират покачнулся, и Арно ударом эфеса спровадил его в глубокий обморок.
На руку было то, что у пиратов не оказалось огнестрельного оружия. Попытки сопротивления были быстро подавлены, и вскоре шебека полностью оказалась в руках восставших, которые потеряли всего лишь троих. Сахрейнцев, кто сразу не отправился на свидание с девами-гайрани, загнали в рабскую клетку.
Арно отметил, что уцелевшие рабы из пустыни Сах, запертые со своими пленителями, все также безучастно сидели на корточках: мир или война совершенно не касались их.
Разумеется, на полакре, идущем в пяти кабельтовых, услышали выстрелы, и он попытался настичь их. Но шебека без особых затруднений оторвалась от поврежденного в бою корабля, со сбитой фок-мачтой и малочисленным экипажем. После того, как сгущающиеся сумерки скрыли их, Арно приказал взять курс на полночь.
https://author.today/u/ann_iv
Джузе, дрожа, стоял на самом носу шебеки. Боль толчками билась в висках.
«Твоя душа не погибла…»
Ой ли? Однажды он хотел бы храбрым. Не удалось. Тогда он познал, как низко может пасть. Жрец давно ушел, а он так и корчился у ног статуи Сейд Тахрира, лепеча бессвязные мольбы. Потом его купил Эль-Сауф, и он был счастлив — как может быть счастлив пес или другое бессловесное животное.
Но во сне его преследовал цепенящий взгляд жестокого бога…
Почему он сразу не выдал Фальго?! Сегодня все случилось по словам проклятого северянина. Впередсмотрящие заметили потрепанный штормом альбийский полакр*, и Эль-Сауф решил захватить его…
«Неуж наука о флюидах не предполагает занятных фокусов? Или Паук выел не душу, а мозги?»
Ректор считал студиоуса Джузе из уважаемой семьи Орсала лучшим из курса. Поэтому и отправил на Коэрт. И Джузе-раб все еще помнил немало занятных фокусов, предполагаемых наукой о флюидах. Например, сделать так, чтобы корабль окутал густой белый дым. Суеверные сахрейны увидели бы в этом неблагоприятный знак. В любом случае, беглецы могли бы воспользоваться заминкой. Но у него есть только соль, и нет ни купоросного масла**, ни поташа, ни кристаллов нушадира***.
Позади послышался гогот. Джузе оглянулся на вселившихся пиратов.
Груз полакра составляли шелковые ткани, высоко ценимые в знойном Сахрейне и превосходное этруррское вино. «Кровь Дракона». Терпкое, темное, как кровь пущенная из жил… Капитан, вознося благодарственные молитвы, приказал взять курс на Саэтту. Еще бы! Богатая добыча, новые рабы и призовое судно. А для свободных от вахты он выставил бочонок вина.
Орсала презрительно скривил губы. Привыкшие к дурному пойлу пустыни, эти собаки вряд ли могли оценить тонкий букет «Крови», и уж тем более не подозревали о коварстве вина из вяленого на солнце винограда. Вахтенные и вооруженный мушкетом часовой, поставленный у люка в трюм, жадно поглядывали на товарищей, явно желая поучаствовать в веселье.
А может, пробраться в пороховую камеру и разбить там лампу? Отправить сахрейнцев к обольстительным девам их посмертия? Верные Страннику уйдут за Предел, а что уготовано ему?
— Эй, Джузе! Капитан желает видеть тебя! — крикнул стоящий посреди палубы Мусайед.
Кивнув, Орсала поплелся на корму.
Помощник раздраженно пыхтел. В отличии от остальных, он не слишком жаловал вино и поэтому разве что пригубил. Вполголоса помянув Аль-Бахра, он пошел вместе с лекарем в капитанскую каюту. Эль-Сауф, в белоснежной сорочке и шароварах, полулежал на обтянутой цветастым бархатом кушетке. Перед ним на низком столике стоял кувшин и два бокала; аромат «Крови Дракона» плыл в воздухе.
— Чего… изволит господин Эль-Сауф? — спросил Орсала.
— Взгляни, — капитан протянул правую руку. Вокруг глубокого пореза на большом пальце расползалась багровая припухлость, а ноготь посинел. — Я считаю, что это пустяк, а Мусайед возражает.
Джузе наклонился, пристально осматривая порез.
— Даже такая рана может быть опасной, господин. Я принесу целебную мазь.
В своей каморке Джузе открыл лекарский ящик, достал баночку с экстрактом акилеи**** и прополиса и моток бинтов. Он хотел было уже уйти, но взгляд упал на фляжку, в которой он хранил Свет Луны. И пришло решение, испугавшее его до озноба. Слово во сне, он положил банку с мазью и бинты обратно, затем скрутил с фляжки крышечку; осторожно, чтобы не пролить зелье, взял ящик и понес его в капитанскую каюту.
— Порез глубокий, его надо почистить, чтобы огневица***** не пошла, господин, — побормотал он, водружая ящик на стол.
… Самым сложным было унять дрожь в пальцах. Но Орсала представил, что все происходит не с ним, он лишь смотрит спектакль бродячих актеров. Обработав и перевязав рану, он принялся копаться в ящике и неловким движением смахнул бокал капитана со стола.
Эль-Сауф, беседующий с Мусайедом, бросил на него досадливый взгляд. Джузе заохал, гнусаво запричитал, воздевая руки. С гримасой отвращения пират отвернулся. Лекарь поднял бокал и, постаравшись встать так, чтобы закрыть собой столик, щедро плеснул лунного зелья в кувшин, затем наполнил вином оба бокала.
— Что ты возишься, раб? — подозрительно спросил Мусайед.
— Боюсь оплошать, почтенный… Ведь это же «Кровь Дракона»!
Орсала обернулся и, угодливо склонившись, протянул вино капитану. Руки подрагивали, а жалкая улыбка намертво приклеилась к губам. Эль-Сауф, поморщившись, взял бокал и отхлебнул из него.
— Этрурри — никчемные воины, но вино делают не самое плохое, — он в два глотка осушил бокал и приглашающе кивнул помощнику: — Выпей, мой верный Мусайед, пусть никакие печали не омрачат сегодня твое чело.
Кажется, оба забыли о лекаре. А Орсала зачарованно смотрел, как капитан вновь разливает вино. В груди было холодно и вместе с тем — пьяно кружилась голова, будто он сам одолел целую бутылку солнечной крови Этррури.
* поларк -в истории Земли — суда Средиземноморья, которые в основном занимались торговыми перевозками. Они имели три мачты, на грот-мачте несли прямые паруса, а на фок- и бизань-мачтах латинские.
** купоросное масло — старинное название серной кислоты
*** нушадир — аммиак (речь идет о реакции «дым без огня»)
**** акилея — тысячелистник
***** общее заражение крови
https://author.today/u/ann_iv
Арно в гневе ударил кулаком по задребезжавшим прутьям решетки. Ощущение бессилия и в самом деле сводило с ума. Он внимательно оглядел замок и щеколду — нечего и пытаться выбраться самостоятельно! — затем с тоской посмотрел на светлое пятно люка, ведущего на палубу.
После обеда в трюм спустился капитан, удовлетворенно хмыкая, оглядел Брикасса.
— Джузе сказал мне, что ты оправился. Что же, ты решил?
— Да, — Арно пришлось призвать все свое самообладание, чтобы голос звучал ровно и уверенно. — Я признаю власть твоего бога.
— Рад, что не ошибся в тебе, Альсахр. Хотя некоторые сомнения у меня были — такие, как ты, обычно упорствуют до конца.
— Ты сам сказал, что нет ничего, что осталось бы у меня за спиной, — равнодушно ответил Арно, пожимая плечами.
— Это так. Но только Сейд Тахрир читает истину в сердцах смертных. Для каждого у Него — свой лик. Кто слаб — идет дорогой страха и боли. А храброму воздается по силе его. Как знать, какая дорога выпадет тебе. Однако до обряда тебе придется терпеть неудобства, — Эль-Сауф обвел рукой клетку. — Я велю кормить тебя наравне с моими людьми.
Сахрнеец ушел, а Арно опустился на пол и обхватил голову руками. Стыд и отчаяние мешались в душе. Не было ли достойнее отказаться и принять свою судьбу? Чтобы пробраться в шлюпку, нужно чудо, сравнимое с деяниями Странника, который сделал бы их невидимыми или послал слепоту пиратам. Он перебирал и тут же отметал другие способы побега. И все же не хотел сдаваться.
Из размышлений его вывел резкий звук: наверху хлопнул парус; шебека дала крен, затем еще раз. Судя по всему, надвигалась непогода.
Рабов на помпах сменили. Надсмотрщик Ломейни подошел к заболевшему, ткнул в бок носком сапога. Тот даже не пошевелился. Бранясь по-сахрейнски, Ломейни увел оставшихся шестерых.
Микеле молча вытянулся на соломе. Арно также не стал заговаривать с ним, а принялся исподволь изучать русоволосого раба. Северянин, про которого говорил Джузе. В полумраке вырисовывалось скуластое лицо, неровный рубец на лбу и впалые щеки, покрытые щетиной. В отличии от покорного и безразличного выражения в глазах других рабов, этот смотрел с угрюмым вызовом. Возможно, его захватили недавно или сила духа позволяла ему стойко сносить тяготы рабства.
К вечеру волнение моря усилилось, а ночью разразился шторм. Волны яростно обрушивались на корабль; в трюм, несмотря на задраенный люк, стекала вода. Сквозь свист ветра и скрип такелажа доносились обрывки команд. Арно сидел, вжавшись спиной в борт, рядом со шпангоутом. В соседней клетке кто-то всхлипывал и бормотал неразборчивый речитатив, да изредка стонал умирающий. Кромешная тьма была словно преддверием той, про которую рассказывал лекарь. Означали ли слова пирата, что обряд зависит от поведения неофита? Но удалось ли бы ему пережить то, что выпало Джузе, и сохранить себя? Затем он подумал, что нынешней ночью они вполне могут пойти на дно, и все закончится. И разозлился: слишком просто! И такая мысль действительно недостойна того человека, которым он себя считал.
Под утро шторм утих. Арно задремал и проснулся, когда слабый дневной свет проник в трюм. Позевывая и ворча, по трапу спустился один из матросов, принес рабам жбан с водой и сухари. Для Арно полагалась еще кружка разбавленного водой кислого вина и несколько темных полосок солонины.
Он посмотрел в сторону рабов. Оказалось, северянин пристроил голову больного себе на колени. Проявление милосердия, учитывая обстоятельства, было настолько неожиданным, что у Арно вырвалось:
— Он еще не умер?
Раб уставился на него и, помолчав, ответил:
— Дышит.
— Это твой родич?
— Нет. Но никому не должно издыхать, как собаке, в мерзости и блевоте.
У него был странный акцент. В Эрминале и Эйре говорили иначе.
— Откуда ты?
— Из Рунеи. Слыхал, небось?
Рунея, далекая страна, лежащая за Эрминалем, почти такая же мифическая, как Чин! Как его занесло в Срединное море?
— Дивишься, господин? Чаял псиглавца узреть? — ухмыльнулся раб, демонстрируя отсутствие двух передних зубов.
Ринетти приподнялся, прислушиваясь к разговору.
— Дивлюсь, что ты пожалел его! — сказал Арно и обратился к джинерцу: — Микеле, я протолкну мясо и кружку. Постарайся дотянуться. Разделите между собой.
— Господин до-о-бр, — хмыкнул рунеец.
— Мне в клетке сидеть, а вам…
Брикасс выдвинул еду на середину прохода, Микеле вытянул руку, но забрать не успел. На палубе поднялась суета, в трюм кубарем скатился Ломейни, заорал на общем:
— Шевелись, сучья отрыжка! — Он мазнул по Арно ненавидящим взглядом и пнул стоящую на пути кружку: — Шевелись, путь ваши потроха сожрет Аль-Бахр!
Щелкая плетью, надсмотрщик выгнал рабов на палубу. И тут же прогремел пушечный залп. Сердце Арно екнуло: неужели Эль-Сауф ввязался в бой? Он вскочил на ноги. Хватит ли решимости у Джузе устроить какую-нибудь каверзу?
Но с кем именно сражается пират? Если их атаковал военный корабль, то шанс освободиться есть и без участия лекаря, пусть и ничтожный.
Содрогаясь от залпов, шебека маневрировала. Несколько ядер противника ударили в корпус. В трюм натягивало все больше порохового дыма. Над головой слышались топот, треск мушкетной стрельбы и резкие команды на сахрейнском. Трещал разбиваемый ядрами рангоут. Вот сейчас бы! Кусая губы, Арно готов был взывать не только к Страннику, но и пирейскому Осту, чтобы Джузе достало мужества. Тем временем, противник отвечал все реже. Да и пушек у него явно было меньше. Скорее всего, Эль-Сауф ведет шебеку на сближение. И верно — орудия смолки и раздался протяжный вопль, подхваченный множеством глоток, а еще через мгновение последовал сильный толчок, едва не сбивший Арно с ног. Начался абордаж…
Довольно скоро сопротивление противника было сломлено. Возвращающиеся пираты громко переговаривались, перемежая разговоры взрывами смеха — нападение увенчалось успехом. В трюм с окриками и бранью привели пленных; в большой клетке сразу стало тесно. Поразмыслив, Мусайед показал на клетку Арно, и в нее втолкнули двух человек с захваченного корабля. Лекарь так и не появился, несмотря на то, что среди пленников имелись раненые. Впрочем, ничего серьезного. Тяжелораненных, если таковые были, попросту добили.
Сгрудившиеся пленники еще не вполне отошли от потрясения: бледные лица, блуждающие взгляды, отрывистые восклицания, переходящие в ропот… Их было шестнадцать, на вид — обычные моряки. Какому-то торговцу не повезло встретиться с сахрейнскими хищниками. Однако, если Эль-Сауф взял пленных, то он намерен вернуться в Саэтту.
— Не скажите ли, добрые люди, где мы находимся? — спросил Арно у новых товарищей по несчастью, оказавшихся в одной с ним клетке.
Те переглянулись, затем один хрипло произнес:
— Два дня пути до Талассы.
— К восходу?
— К полуночи… Домой из Амальфи шли…
А он думал, что шебека идет вдоль побережья Ибера! Видимо, шторм отнес их на юг. До Саэтты теперь даже ближе, чем в начале его злоключений. А чем дальше шебека будет отходить от Орнея, тем невозможнее побег. На Джузе тоже не стоит рассчитывать. Арно прикрыл глаза и вздохнул. Отупляющая усталость охватила его.
https://author.today/u/ann_iv
Ночью один из рабов умер, а утром еще один не смог подняться, несмотря на окрики надсмотрщика – жилистого и верткого, покрытого лиловыми татуировками. Тот взялся за плеть, но и боль не возымела действия. Арно, стоя у решетки, встретился взглядом с Микеле. Тот скривился и отвел взгляд.
В трюм спустились Мусайед и Джузе. Раб лежал ничком, прикрыв руками голову, под серой от грязи кожей ходуном ходили ребра. Лекарь перевернул его на спину и осмотрел, затем покачал головой. Сплюнув, Мусайед отдал короткий приказ. Два раба выволокли мертвого товарища из клетки, подступились было к заболевшему. Тот слабо запротестовал. Арно невольно стиснул прутья руками: неужели несчастного еще живым бросят в море?
Однако Джузе вдруг что-то сказал по-сахрейнски. Помощник капитана отмахнулся, но лекарь продолжал говорить. В его просящем тоне прорезалась настойчивость. К удивлению Арно, Мусайед все-таки прислушался и изменил решение. Больного оставили в покое, а сахрейнец повел взглядом по сгрудившимся рабам и ткнул пальцем в Микеле, в стоящего рядом с ним крепкого русоволосого мужчину, затем выбрал еще двоих. Но грести им не пришлось: двоих увели на корму, двоих — на нос. Вскоре застучали и захлюпали водой помпы.
Оставшиеся уселись обратно на пол, безучастно наблюдая, как лекарь возится с больным.
Закончив, Джузе подошел к клетке Арно.
— Смотрю, ты уже на ногах. Эль-Сауф будет доволен.
— Ты хорошо присматриваешь за имуществом господина, Джузе, – хмуро сказал Брикасс. — Раб выздоровеет?
— А ты как думаешь?
— Тогда почему же ты вмешался? Разве быстрая смерть в море не желанный удел для него?
— Никто не ведает, что его ждет назавтра, — флегматично ответил лекарь.
Гнев волной поднялся в Арно, и он бросил, едва сдерживаясь:
— Ну уж ты-то должен знать, что его ждет назавтра. Он сдохнет на клочке вонючей соломы, так и не увидев дневного света!
Этррури насмешливо прищурился:
— А может, я даю ему шанс? Как и тебе, Фальго? Кстати, что ты решил?
Арно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Если он хочет договориться, гнев – плохой помощник.
— Ты говорил, что власть Сейд Тахрира безмерна. Расскажи, как проходит обряд.
— Да-да. Ты хочешь схитрить, — закивал головой Джузе.
В скупом свете, проникаюшем через решетчатую крышку трюма, Арно заметил, что тот побледнел.
– Думаешь, что сохранишь свою веру в душе. Я тоже так думал… Да не вышло!
— Не ори, — попросил Арно, покосившись на соседнюю клетку.
— Эти? — фыркнул Джузе. — Их взяли в пустыне Сах, они не понимают общий. Я расскажу тебе, северянин. Взыскуя мудрости, я отправился на остров Коэрт, ведь тамошние лекари и ученые славятся по всему Срединному морю. На обратном пути корабль захватили. О, тот капитан не давал отсрочек. Тем, кто не соглашался, перерезали сухожилия под коленями и в локтях, потом бросали в море. Не все сразу пошли на дно… — лицо лекаря исказилось: — Я был готов. Но появились акулы… Они рвали людей на куски…
— Никто не требует от обычного человека подвигов воителей из легенд, — вставил Арно.
Будто не слыша его, Джузе забормотал:
— Согласившихся — а нас было около двух десятков — привели в святилище. Знаешь ли ты, что есть Истинная Тьма? Я не мог дышать. Воздух стал… твердым, и шепот… со всех сторон, и кто-то касается тебя. Я молился Страннику, взывал, чтобы он не оставил меня. Ответа не было. Я утратил ощущение времени – Вечность или миг – все было едино. Потом далеко впереди замерцал свет, и я пошел туда. В круглом зале горело множество свечей. А посреди возвышалось изваяние Сейд Тахрира. Золотая статуя с глазами из черного агата. Я посмотрел в них и понял, сколь жалкой была попытка притвориться. Ему было известно все обо мне… Все, понимаешь?! Мысли, воспоминания, мечты и самые постыдные порывы, прошлое и будущее… Паук. Как если в тебя запустили ядовитого паука, чьи жвала перемалывали в прах то, что дорого, а яд отравлял душу и навсегда губил ее… — он замолчал, затем глухо добавил: — Инициацию завершил жрец. Я покорился ему, если ты понимаешь, о чем идет речь… Не знаю, что сталось с теми, кто был со мной, никогда их больше не видел. Может ты и прав, лучше было достаться акулам. Но я — живу. Дышу. И Эль-Сауф добр ко мне. Одно страшит меня. Прошло четыре года, а через пять лет обряд для новобращенных повторяют…
Сердце Арно сжалось, когда он посмотрел в расширившиеся глаза этррури. Будто погрузился в бездонный колодец, где плескался непроглядный мрак. Только сейчас он понял, что Джузе молод — едва ли не моложе его самого. Но пережитое заложило горькие складки у рта и меж бровями, добавив десяток лет.
— Твоя душа не погибла. Ты не донес на меня и сохранил жизнь другого человека. Помоги нам! Бежим вместе. Или умрем. Но тогда… никому из нас не придется встречаться с пауком.
— С кем ты собрался бежать? — истерически хохотнул Джузе, — Кроме твоего Микеле и еще одного северянина – остальные – тупые скоты, которым все равно, где умирать, здесь или там!
— Шлюпка? У тебя есть ключи от замков наших клеток. Четверых на веслах достаточно, если шебека подойдет достаточно близко к иберскому берегу, — Арно говорил тихо и проникновенно, удерживая взгляд этррури своим.
— Даже если я открою замки, как ты собираешься спускать шлюпку?
— Нам плыть не один день. И не всегда Эль-Сауф будет улаживать дела, как с Миландосом. Если будет бой, шлюпка окажется за кормой. Попытаемся улучить момент и пробраться в нее!
— Фальго, ты еще больший безумец, чем казался! Нас схватят, как только мы выйдем на палубу.
— Ты же ученый, не просто смотритель добра. Неуж наука о флюидах не предполагает занятных фокусов? Или паук выел не душу, а мозги?
— Замолчи! – хрипло выдохнул Джузе. – Я должен подумать.
Он отпрянул от клетки и бросился к трапу.
https://author.today/u/ann_iv
Арно двинул раскалывающейся от боли головой и к горлу подкатила тошнота. Он приоткрыл глаза, моргнул, привыкая к свету фонаря, покачивающегося на вбитом в бимс крюке. Значит, его оттащили в трюм, как и приказал капитан. Слышался плеск и мерное буханье тулумбаса*: корабль шел на веслах.
— Эй! Очнулся?
Над ним кто-то наклонился.
— Микеле? — прохрипел Арно.
— Твой приятель среди гребцов, на палубе. Ветер-то стих…
— А ты… кто?
— Джузе из Амальфи.
В команде не было никого с таким именем. Арно огляделся, пытаясь понять, где находится. Он лежал на соломенном тюфяке в закутке, отгороженном решеткой, судя по всему – в средней части корабля. И это был не «Борей»!
— Эль-Сауф потребовал у Миландоса гребцов, -подтвердил его догадку Джузе. — Тот отдал вас. Ты показался господину ценным, он велел побыть с тобой.
Брикасс стиснул челюсти, чтобы не заорать в голос. Вероломный Миландос продал его пирату! Если бы в руках была шпага, он захватил бы пару мерзавцев с собой, за Предел!
— Сколько прошло времени? — выговорил он сквозь зубы.
— Вечереет. Крепко тебя приложили. Уж думал — отправишьсяк Аль-Бахру, Морскому Змею. Славь Сейд Тахрира, что выжил и разум не оставил тебя.
— Разве этррури поклоняются… языческим демонам?
Джузе отстранился и Арно наконец смог рассмотреть его: утонченные черты лица уроженца юга Этррури подобали бы принцу, однако тоска затравленного зверя во взгляде разрушала благостный образ. Одет он был по-сахрейнски — в длинную рубаху и бинити — широкие штаны из небеленного хлопка, схваченные на лодыжках шнурками.
— Северянин, что ты знаешь о силе и власти Сейд Тахрира? Когда придет твой черед… — пробормотал он, затем сменил тон: — Впрочем, не важно. Выпей-ка вот это.
Джузе поднес к его губам плоскую фляжку и в рот полилась терпкая жидкость с резким неприятным запахом. Горло обожгло и Арно закашлялся.
— Это что… за зелье демонов?
— Великий Цедалиус считал экстракт корня Пеониилучшим средством от головных хворей, -заявил Джузе. Его тон приобрел менторские нотки: — Особенно, если смешать его в равной пропорции с соком древа Го, произрастающего в сердце Сахрейна и бараг-шуном**.
— Ты лекарь?
Этррури вдохнул, потом неохотно ответил:
— Я учился в университете Амальфи, изучал медицину, математику, фармакопею и науку о флюидах***. Теперь я присматриваю за имуществом господина Эль-Сауфа.
— В том числе — лечишь.
— Если на то есть повеление…
Настил заскрипел под грузными шагами. К клетке приблизился сахрейнец огромного роста, с лицом, иссеченным шрамами. Он гортанно сказал что-то лекарю, выслушал ответ, затем бросил взгляд на Арно и, развернувшись, ушел по полутемному твиндеку в сторону кормы.
— Эль-Сауф желает расспросить тебя, — пояснил Джузе.
— Так пусть придет, — криво усмехнулся Арно. — Я полностью к его услугам.
Мерзкое снадобье придало ему сил. Тошнота улеглась, и в голове больше не вспыхивали искры боли.
— Ш-ш-ш. Будь осторожен. Как бы господин не решил, что твоя ценность преувеличена, — недобро улыбнулся Джузи.
Вновь послышались шаги и неясные голоса. Вскочив, лекарь согнулся в низком поклоне. Лязгнула решетка,в круг отбрасываемого фонарем света вступил сахрейнец, одетый богато, если не сказать — роскошно: кафтан из серебристой парчи, перетянутый алым кушаком, за который были заткнуты два пистолета, атласные шаровары и тюрбан с золотой брошью. Судя по всему, это и был Эль-Сауф, чьим имуществом Арно теперь являлся. Верзила почтительно держался за спиной пирата. Несколько мгновений Эль-Сауф молча разглядывал пленника, потом спросил:
— Как ты оказался у моего доброго друга Рема?
Арно ответил не сразу, раздумывая, насколько стоит быть откровенным. Пират, должно быть, видел стычку…
— Я нанялся к нему в Барадосе. А на обратном пути… мы не сошлись во мнениях по одному вопросу
— Клянуь палицей Сейд Тахрира, ты иной породы, не ровня бездельникам Миландоса. Кто ты? И что делал на том корыте? Если твоя семья богата, она может выкупить тебя.
— Тебя ждет разочарование, — дернул уголком рта Арно. — Семьи у меня нет.
— И больше ты ничего не хочешь сказать? — Эль-Сауф смотрел испытующее.
Арно отрицательно мотнул головой.
— Ну что ж. Мне был нужен гребец и я его получил. Но на тебя другие планы. Ибо мудрый человек не наденет на скакуна ярмо, уподабливая его волу, если на базаре за него дадут цену двух волов, — пират плотоядно улыбнулся и прищелкнул языком: — Кем бы ты ни был, красивые невольники дорого стоят в Саэтте, тем более — северяне с синими глазами. Если повезет, попадешь евнухом в гарем к солнцеликому Эль-Аяту, да продлятся его дни. А если
особенно повезет — в храм Сейд Тахрира.
Арно внутренне содрогнулся. Ему доводилось слышать об омерзительных мистериях, проводимых в капищах Сахрейна, и даже если истории были приукрашены, будущему, обрисованному пиратом, он предпочел бы смерть.
— А если с товаром в дороге приключится неприятность? — медленно проговорил он.
— Неужто не обеспечу доставку товару в сохранности? Однако я заинтригован и, пожалуй, дам тебе право выбора — так повелел нам Дарующий освобождение. Ты храбр и упрям, но не очень умен. Полагаешь, что можешь терпеть боль и не боишься смерти, но как бы тебе не пришлось изменить мнение. Правда, Мусайед? — оглянулся он на верзилу.
Брикасс лихорадочно взвешивал «за» и «против». До Саэтты больше седмицы пути. Как знать, за это время может представиться шанс…
Видимо, Эль-Сауфу наскучило ждать.
— Да будет так, — он пожал плечами и велел Мусайеду: — Займись им.
— Дурак… — прошелестел Джузе.
Арно мельком глянул на лекаря, так и стоявшего, низко склонив голову, и сказал в спину уходящему пирату:
— Я действительно знатного рода.
Тот остановился и повернул голову:
— Так значит, это принадлежит тебе?
По его знаку Мусайед шагнул вперед и показал шпагу.
Арно приподнялся на локте, не сводя с оружия взгляда.
— Да. Но это ничего не меняет. Я не лгал тебе: родных у меня не осталось, и некому внести выкуп. Мне пришлось бежать. Поскольку я служил во флоте и бывал в Срединном море, то нанялся штурманом к Миландосу.
Пират приподнял бровь:
— Отчего же не меняет — меняет. Миландос сказал, что ты называешь себя Фальго. А как твое настоящее имя?
— Мое имя — вчерашний дождь в пустыне…
— Ты прав: что есть имя перед лицом Дарующего освобождение? — хмыкнул Эль-Сауф, оглаживая бородку: — Все к лучшему: у тебя нет ничего за спиной, и что тянуло бы назад, на север. Опытный моряк ценится куда больше храмового раба. Признай власть Сейд Тахрира – и обретешь новую жизнь. В ином случае…
Арно прикусил губу, чувствуя, как на висках выступает испарина. Но потом ему подумалось, что вряд ли сахрейнцы, приверженцы длительных и пышных церемоний,относятся без должной торжественности к принятию в лоно веры неофитов. Немного времени у него будет. Скорее всего… Но он не должен соглашаться слишком поспешно.
— Это серьезный шаг, — начал он осторожно.
Взгляд Эль-Сауфа стал пристальным. Мысленно вручив себя милости Странника, Арно продолжил:
— Когда судьба бросает кости, никто не знает, что ему выпадет — единица или шестерка. Если твой бог настолько силен, мое сердце откроется ему…
— А! — блеснул в ухмылке белыми зубами пират. — Вижу, на тебя снизошло благоразумие. Мы побеседуем еще, завтра. Но — не пытайся обмануть меня, Альсахр****!
Шаги сахрейнцев стихли. И лишь тогда Джузе встряхнул головой и шумно выдохнул, садясь рядом с Арно.
— Уф-ф. А я уже думал, что зря потратил на тебя драгоценное лекарство. Какого демона ты упирался? Честь высокородная взыграла?
— Честь… — само слово отдавало сейчас пеплом. — Будем считать, что честь.
— Господин сегодня в хорошем настроении, но и ты вовремя согласился.
— С чего ты взял, что я согласился?
Джузе отшатнулся:
— Ты обезумел?! Или удар по голове был сильнее, чем я полагал?
— Выдашь меня? — Арно в упор смотрел на него.
— Н-не знаю…
— Благодарю за честность. Послушай, Джузе. Дай мне пару дней, чтобы окончательно решить.
— Что ты задумал? За тобой будут следить. При малейшем подозрении — отдадут Мусайеду. Умирать будешь долго, — едва слышно проговорил лекарь.
— Ты же не думаешь, что я смогу что-то немедленно предпринять, когда у меня перед глазами плывет? — так же тихо спросил Арно.
— Ну а дальше? Ты же все равно попытаешься бежать и будешь схвачен, под пыткой назовешь мое имя, и я разделю твою участь…
— Скажи хотя бы, куда идет шебека, в Саэтту?
— Не понимаю, зачем мне… Ладно. Эль-Сауф только вышел в плавание. Вряд ли он повернет назад немедленно.
— А ты сам? Неужели не хочешь вырваться на свободу?
— Не надо меня искушать, северянин… — Джузе отвел глаза и поднялся на ноги. — Я уже выбрал.
Уходя, лекарь запер клетку и для надежности, дернул замок . Арно проводил его взглядом, затем посмотрел на фонарь, где горящий фитилек плавал в плошке с маслом. Мысль разбить стекло и устроить пожар показалсь ему весьма привлекательной. Однако если он намерен выбраться, а не задохнуться в дыму, надо все тщательно продумать. И ему потребуется помощь.
Ведомый скорее наитием, а не разумом, он пошел на безумный риск и открылся Джузе. Будто бросил камешек на весы Ананк. Теперь оставалось ждать, которая из чаш перевесит. Если лекарь донесет на него… что ж, он должен подготовить свой дух к тому, что за этим последует. Арно сел, привалившись спиной к переборке. Голова закружилась, и он несколько раз глубоко вздохнул.
Напротив его клетки, через неширокий проход, находилась еще одна – пустая, гораздо больше по размерам. Арно вслушивался в звуки корабля. В носовой части хлюпала и лязгала, откачивая воду, помпа; наверху гудел тулумбас, скрипели уключины. Там, на верхней палубе, Микеле наверняка проклинал его, ворочая тяжелое весло. Пару раз в трюм спускались матросы, копались в наваленных в кормовой части тюках или тащили наверх бочонки с водой. Впрочем, на пленника внимания не обращали. Мгновения текли каплями липкой смолы, и напряжение уступало место мутному омуту безразличия.
Стемнело, когда рабов согнали вниз. Их оказалось восемь, значит, остальные гребцы были из числа команды. К запаху стоялой воды и гнилой соломы добавилась резкая вонь нечистот и застарелого пота.
Арно не сразу узнал Микеле – встрепанного, в одних лишь штанах и босого. На спине джинерца алел след удара плетью, а правый глаз заплыл от кровоподтека. Затем привели еще четверых, бредущих, едва переставляя ноги. Видимо тех, кто работал на помпе. Обессиленные люди валились на устланный соломой пол, кряхтя и охая. Микеле глянул на Брикасса и отвернулся. Арно вздохнул. Он, впрочем, заметил, что тот устроился поблизости от решетки.
Вслед за рабами появился Джузе, принес воду и сухари. Не глядя на пленника, взял его за запястье, считая пульс.
— У тебя крепкая голова.
— Почему же ты не рассказал о нашем разговоре хозяину? — тихо спросил Арно.
— Решил дать тебе время образумиться. Как ты и просил, — угрюмо ответил лекарь и наконец встретился глазами с Арно.
Как и ранее, лекарь тшательно запер его. Но теперь у Арно появился проблеск надежды. Фителек в фонаре вспыхнул и погас. Однако через некоторое вермя глаза привыкли к темноте. Арно встал, держась за прутья и вглядываясь в забывшихся тяжелым сном рабов. Он надеялся, что Ринетти не спит.
— Микеле.
В другой клетке послышался шорох, однако джинерец не отозвался.
— Ты же не спишь.
— А хоть бы и так, — буркнул тот. – Вам что с того, месьер?
— Не глупи. Я… отказался от прежнего имени. И уж тем более не желал, чтобы ты угодил из-за меня в переплет.
— С благородным связаться – беде быть. Тебя, небось, к веслу не приставили…
Арно резко оборвал его:
— И давно Миландос возит лунное зелье да продает своих матросов пиратам?
Джинерец замолк, потом глухо ответил:
— Пять лет с ним плаваю — не случалось, чтобы людей отдавал. Видать, крепко Эль-Сауфа разозлил. Да нам теперь без разницы, как перед командой будет выкручиваться. А ты — какого демона ты опять поперек полез? Ведь я тебе маячил!
— Раньше надо было… маячить. Так и будешь причитать? — Арно заговорил совсем тихо: — Я получил отсрочку. Дня два-три. Однако из трюма сложно планировать побег.
Микеле присвистнул сквозь зубы:
— Побег… Разве что в море утопнуть.
— Лучше, чем остаток жизни веслом ворочать. Или стать храмовой шлюхой. Ты со мной?
Поскольку Микеле молчал, Арно счел это готовностью согласиться.
— Сколько людей в команде?
— Зря это затеял, Фальго. В команде — пять десятков, если не больше. Все тертые-перетертые. Особливо этот боров, Мусайед – он помощником у капитана. А еще Ломейни, подлюга. Надсмотрщик, глаз с нас не спускал. И как будем выбираться?
— Что-нибудь придумается. Куда идет шебека?
— На закат. Может, чуть к полночи.
Кто-то из рабов дернулся и невнятно забормотал.
— Тс-с-с. Надо выяснить настроение других. Тебе они доверятся скорее. А я постараюсь договориться с лекарем.
* тулумбас — большой барабан котлообразной формы, применяется для задания ритма гребцам и в военных целях
** наука о флюидах — алхимия
*** бараг-шун — мумие
**** ( сах) сокол
https://author.today/u/ann_iv
Несмотря на предостережение Микеле, Арно выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливалисвирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д’Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.
Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе невозможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократические квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе…
Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:
— Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.
— Они не дикари.
— Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост…
Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.
На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:
— Парус слева по носу!
Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя,как из-за лежащего в четверти лигиостровка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.
«Сахрейнские пираты!» — пронеслось в голове Арно. — «Так близко от Этррури?!»
Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: у них еще была возможность вырваться в открытое море.
— Капитан, проскочим! — крикнул он.
Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:
— Лечь в дрейф!
Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейший шанс для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.
— Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!
Миландос поморщился:
— Тебя это не касается, Фальго.
Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:
— Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?
— Здесь я отдаю приказы! — рявкнул Миландос.
Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру. Капитан верно истолковал его жест:
— А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!
К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу, он доберется до оставленного в каюте оружия и тогда… Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.
Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.
Миландос, опуская вымбовку, буркнул:
— Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.
Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:
— Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.
На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.
— Прости, Эль-Сауф… — со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. — Торговля была неудачной…
— На все воля Сейд Тахрира*, — пират коснулся левой рукой лба. — И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?
— Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. — он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца: — Но я уже приготовил твою долю, вот она!
— Я огорчен, — ровным тоном произнес тот. — Ведь это только половина доли…
Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.
— Отработаю… Странником клянусь!
— Что мне до северных божков! — Эль-Сауф презрительно фыркнул. — Конечно, отработаешь… А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.
Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шлюпку.
Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении шести вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.
— Кстати, кто это у тебя такой прыткий? — Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе Брикасса. — Не припомню его.
— Один бездельник, — неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. — Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.
— Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.
Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды… В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.
— Ах, Рем, мой дорогой друг! — тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. — Не вздумал ли ты обмануть меня?Благородный сьер из королевского флота… — он возвысил голос: — Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?
— Сам… Его! — доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: — Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!
* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники
https://author.today/u/ann_iv
«Борей», не новая, но еще крепкая бригантина, была оснащена восемью парами весел. Команда насчитывала сорок человек. А вот вооружение — шесть вертлюжных трехфунтовых пушек, — по мнению Арно было недостаточным, чтобы отбиться от пиратов. Он даже завел разговор с Миландосом, но тот недовольно буркнул, что до сих пор Странник их миловал. Арно пожал плечами — миловал, так миловал.
Впрочем, плавание шло даже удачнее, чем ему представлялось: штиль не захватил корабль в удушливый плен среди Сарадских островов, и команде не пришлось гнуть спины на веслах. И посему настроение на борту бригантины царило благодушное. И даже лицо капитана, хмурое в начале плавания, разгладилось.
«Из Джинеры до звезд ближе», — эта фраза вошла в присловье как олицетворение изобильного товарами и возможностями города. Выгодное распложение — на пересечении дорог, соединяющих восток юг этруррского полуострова с остальным Орнеем, огромная удобная бухта Медзалуна, Полулунная в сочетании с традиционно прагматичной политикой джинерских дуков позволяли Джинере уже три века являться самым влиятельным городом в Этррурском Альянце.
В отличии от угрюмых контрабандистов, матросы Миландоса были по-южному говорливы, безалаберны и не сторонились нового штурмана. Сыграло роль и то, что его не относили к «благородным», Миландос тоже предпочитал не допытываться, кем на самом деле является Фальго, особенно убедившись, что тот знает свое дело.
Арно быстро — быстрее, чем ожидал — свыкся и с простотой в общении, и с выбранным именем. Он отпустил бороду и даже внешне теперь мало чем отличался от остальных: бронзовый загар, парусиновые штаны до щиколоток, башмаки и синяя блуза. Одежда не стесняла движений и казалось ему куда удобнее офицерского мундира.
Бездонное небо и яркие краски Срединного моря завораживали, манили неведомой ранее, шальной свободой. Временами ему казалось, что иной жизни у него не было. Шпага, завернутая в плащ и обвязанная бечевкой, лежала на дне рундука в его крошечной каюте. Открывая крышку, Арно касался свертка, слово напоминая себе, что он все еще Арно Брикасс, последний в древнем роду.
Через четыре дня бригантина бросила якорь на внутреннем рейде порта Джинеры. От берега отошла шлюпка и вскоре на борт, отдуваясь, поднялся таможенный чиновник, важный, как сахрейнский эмир. Близоруко прищурился, читая коносамент, который с поклоном протянул ему Миландос. Арно заметил таллеру*, мелькнувшую меж пальцев капитана и перекочевавшую к таможеннику. После чего тот извлек из кармана деревянную бирку и вручил ее Миландосу. Формальности были улажены.
Брикасс хмыкнул и, отвернувшись, стал смотреть на город. Белостенные домики лепились друг к другу, взбирались по склонам Гранде-Коллины к стенам, опоясывавшим Читтавеккья, где селились аристократы и богатейшие купцы. На вершине высилось величавое Палаццо д’Аурора, утопающее в темной зелени парка. Резиденция джинерских дуков. Здание, построенное из розового карерского мрамора, представляло из себя квадрат с высокими угловыми башнями и внутренним двором. Стрельчатые окна, эркеры и резные балконы — дворец считался одним из красивейших во всем Орнее.
— Фальго, — раздался голос Миландоса. — В расчете!
Арно оглянулся на капитана. В руках у того был кожаный мешочек.
— Но я бы тебя и на обратную дорогу взял. Человек ты дельный. Что сам думаешь? Через неделю загрузим товар, а пока гуляй да девок тискай.
Что он думал? Пожалуй, отцу, свято блюдущему фамильную честь, и в кошмаре не привиделась бы подобная сцена. Оставалась надеяться, что свет Предела застит ушедшим дела мирские.
— С тобой пойду, капитан, — ответил Брикасс, ловякошелек.
— Вот и лады. Лучшие — в «Розовом бутоне», — Миландос подмигнул. — Скажешь, что от меня, маман скидку сделает.
***
На берег с ним увязался Микеле Ринетти, старший матрос, который был родом из Джинеры. Арно не возражал против компании коренастого этррури. Микеле начал с того, что привел его к «Розовому бутону». Стоящая на пороге размалеванная девица зазывно улыбнулась им и обнажила грудь. Арно отвел взгляд и шагнул прочь. Он был уверен, что матрос останется в борделе, но тот спросил:
— Не по нраву, что ль? Давай, отведу тебя к своим. Матушка фьорентину** готовит — ум отъешь.
Проталкиваясь сквозь пеструю толпу, наводняющую припортовые улицы, Арно невольно вспоминал предыдущее посещение города. Ничего не изменилось и — изменилось все.
Улица вильнула, и на повороте они чуть не столкнулись с паланкином, несомым четырьмя дюжими носильщиками в богатых ливреях. Рядом шел стражник в куртке из плотной бычьей кожи и шлеме, вооруженный тесаком и этррурским кнутом, коим, как было известно Арно, отдельные умельцы могли с равной легкостью смахнуть слепня с уха коня или перебить позвоночник человеку.
— Прочь с дороги!
Микеле с поклоном попятился, а в Арно будто распрямилась яростная пружина. Он надменно вскинул голову.
— Фальго, не дури, не видишь -кто?! — дернул его за рукав Микеле.
На дверцах паланкина пламенели три красных лепестка в синем круге — герб дука Конти, такой же знак был нашит на куртку стражника. Тот положил руку на рукоять кнута:
— Кнутом погладить?
Возле них понемногу собирались люди, держась, правда, на почтительном расстоянии.
— Джинера перестала быть вольным городом? — громко спросил Брикасс.
Стражник побагровел и шагнул к нему. В воздухе раздался свист, однако Арно гибко отклонился назад и влево, и граненный наконечник чиркнул по стене дома.
— Северино! — Отдернулась занавеска и из паланкина выглянула девушка. — Что происходит?
Стражник потупился:
— Оборванцы, дона Лара.
— Разве дуки Джинеры уподобились солнцеликому эмиру Эль-Аяту,чьи подданные лобызают оставленные им в дорожной пыли следы?
Девушка гневно свела брови: слова Арно ей не понравились. А он в упор разглядывал ее.
Шелковая чадра закрывала ее лицо до черных, оттененных длинными ресницами, глаз; под полупрозрачной тканью можно было различить точеные скулы и пухлые губы. На плечи из-под золотого обруча струились вьющиеся волосы, тонкие пальцы сжимали костяной веер.
Но яркая красота доны Лары не тронула Брикасса.
— Должен ли и я припасть губами к камням мостовой, благородная сьера?
— Нишкни! — прошипел Микеле. — Простите моего товарища, сиятельная дона, он чужеземец…
— Видимо, те земли населены дикарями! — резко произнесла та.
— Дикари чтут установленные ими для себя обычаи, — не остался в долгу Арно, — в отличии от…
Микеле наградил его чувствительным тычком в бок, а стражник взревел, вновь занося кнут.
— Стой, Северино! — велела дона Лара. — Я прощаю это человека. Он и вправду прибыл издалека, так пусть знает великодушие дженерских дуков.
— Аве дук Конти! — послышалось из успевшей собраться толпы.
— Кланяйся! — рявкнул Северино.
Арно поклонился с безукоризненной учтивостью, которой позавидовали бы придворные шаркуны в Аридже, и, выпрямившись, с ноткой иронии произнес:
— Аве, дона Лара.
Девушка, ничего не ответив, откинулась на стенку паланкина и стукнула сложенным веером, подавая сигнал двигаться вперед.
Северино, сматывая кнут, смерил Арно угрюмым взглядом:
— Я запомню тебя, чужеземец.
— В тебя Запредельная Тварь вселилась, а, Фальго? — зло бросил Микеле, когда они отошли на несколько шагов. — Повезло, что это старшая дочь сиятельного дука, ее мать тоже была чужеземкой. А если бы оказалась его нынешняя жена или еще кто… поркой бы не отделался.
Брикасс оглянулся на удаляющийся паланкин.
— Повезло, — усмехнулся он.
— Рисковый ты… — продолжал бубнить Ринетти, — Но со стражей дука шутки плохи. Так что давай-ка быстро к моим, а потом на «Борей». Нечего тебе по городу шляться.
* двойная крона
** бифштекс на косточке
https://author.today/u/ann_iv
Проснувшись, Арно увидел над собой беленый потолок. Он повернул голову и обнаружил, что лежит на ложе, устланном мягкими ворсистыми коврами. И он совершенно не помнил, как оказался в этой комнате. В голове слегка шумело; к тому же его весьма волновали отрывочные воспоминания о том, что случилось ночью. На нем все еще были штаны и рубашка, остальная одежда, включая плащ, оставленный вчера в седельной сумке, аккуратной стопкой высилась на табурете. Но в самом ли деле Ихинца обнимала его или все ему привиделось?
«Что они подмешали в напиток?!»
Он рывком сел, озираясь в поисках оружия и перевел дух: шпага и пистолет были на втором табурете, рядом обнаружились сапоги. Пирры показывали ему, что опасаться нечего, однако Арно поспешил одетсься, натянул сапоги и проверил пистолет. Едва он застегнул перевязь, как на пороге бесшумно возник давешний слуга.
— Джан Арно, нидерра Астигар желает тебя видеть.
Вопреки ожиданиям Арно, слуга привел его не в покои, а в мощенный речной галькой двор, где Астигар полулежал на походной кушетке в тени огромного Орехового дерева*. Замшевые штаны и куртку пирра сменила белоснежная туника из белой шерсти; покалеченные ноги укутывало бархатное покрывало.
— Да будет милость Странника с тобой, нидерра Астигар, — подходя к нему, пробормотал Арно и поклонился.
— Милость мне пригодится, пусть даже и от чужих богов, — усмехнулся вождь, возвращая ему сказанную ранее шутку. — Доволен ли ты тем, как тебя приняли, Арно из рода Брикассов?
— Да, нидерра.
Астигар кивнул и вдруг спросил:
— Почему на твоем оружии знак Сокола?
— За ярость в бою моего предка прозвали Соколом. Его приблизил к себе сам король Хиддинк, еще на изломе эпохи Тьмы, — заметив накануне внимание Астигара к их гербу, Арно не удивился. — Так возник род Брикассов.
— Это фальго-ерромес, — палец вождя ткнул в эфес шпаги. — Он гнездится только здесь, в Пиррее. Как получилось, что твой предок выбрал именно этого сокола?
Арно пожал плечами: отец никогда не упоминал, что в их роду были пирры, а он не слишком разбирался в ловчих птицах и не мог бы с уверенностью сказать, чем отличается изображенный на гербе сокол от тех, с которыми в Галее ездили на охоту.
— У нас есть предание про юного сына вождя, одного из тех, кто сражался в рядах армии великого галейского короля. Юноша принял учение вашего Странника и остался в долинах… — глаза Астигара так и впились в него: — Что ты помнишь о прошедшей ночи? Если помнишь, конечно.
— Я видел прекрасную деву… — Арно запнулся, раздумывая как бы не навлечь на Росу беды.
— Хорошо. Я велел дать тебе Аскен Еджа, Вино Истины. Я не ошибся: ты — потомок Фальго. И ты не умышляешь пиррам зла. Человек с чистыми помыслами, но без единой капли нашей крови, забыл бы все, что с ним произошло, а тайного врага Аскен Еджа свел бы с ума.
Пока Арно пытался осмыслить заявление вождя, тот продолжил:
— Ихинца — моя дочь.
От изумления у Арно перехватило дух.
— Я… не знал, — выдавил он из себя, прекрасно понимая, насколько жалким было оправдание.
Однако Астигар казался довольным:
— Она вдова, ее супруг отправился служить Илларге, не успев дать роду продолжения. Но Ведающая жизнью и смертью судила, чтобы ваши пути пересеклись. Я оставил решение за Ихинцей. Вы разделили ложе?
Брикасс подобрался, чувствуя как кровь приливает к щекам, однако не отвел взгляда.
— Да.
— Клан с радостью примет тебя, Арно из рода Сокола.
Вот ведь угораздило! Арно проговорил, тщательно подбирая слова:
— Эта высокая честь — быть среди Фальго. Однако я избрал другой путь, нидерра Астигар.
— Не такого ответа я ожидал, — свел брови Астигар. — Куда же ты идешь?
— К морю. Оно — в глубине моего существа. Оставшись, я буду подобен ерромесу-соколу, запертому в клетке.
Вождь смотрел пристально, испытующе. Молчание становилось осязаемым, даже воздух будто сгустился. Наконец Астигар сказал:
— Твои слова исходят из сердца. Да будет так. Для тебя еще не пришло время. Но знай, что Ост терпелив, и всегда дожидается возвращения своих детей. Отныне земли Фальго будут тебе домом.
— Благодарю, нидерра, — наклонил голову Арно. — Сьера Ихинца? Что ждет ее?
— В положенный срок она родит славного воина. По нашим обычаям, он будет считаться сыном Нергина. Пусть тебя не тревожит ее судьба.
Арно мотнул головой. Хотя он был уверен, что Астигар не даст в обиду дочь, и, говоря откровенно, все произошло при не самом добровольном его участии, но он знал, что колдовская ночь останется в памяти.
— А в наших краях есть такой обычай: когда моряк уходит в плавание, он дарит той, что запала ему в душу, подарок. Я не могу обещать твоей дочери, что вернусь, и мне почти нечего подарить ей, разве что вот это… — он снял с мизинца перстень из светлого металла с сине-зеленым камнем. — Слеза Нимы** есть у всех моряков. В Галее верят, что она защищает от зла и невзгод.
Астигар внимательно взял перстень и внимательно его оглядел. Солнце вспыхнуло в гранях Слезы, брызнули бирюзовые искры.
— Благой дар, — улыбнулся пирр. — Я бы мог дать тебе таргу Фальго. Однако таргу можно потерять или ее могут украсть. Сделаю иначе, — он закатал рукав туники, и Арно увидел синюю вязь татуировки на предплечье. — Для непосвященных это лишь еще один дикарский обычай пирров. Но любой из наших верно прочитает знаки. И будет тебе братом.
***
Море Арно увидел с вершины одного из холмов, окружавших Барадос, и обрадовался ему как старому другу, пусть и была лазурь его волн непохожей на привычную глубокую северную синеву.
Город раскинулся по берегам бухты Кармези, Багряной. Черепичные крыши золотило закатное солнце. Важнейший порт Ибера и всего Срединного моря. Корабли, стоящие в гавани, заставили сердце забиться. Арно почти не верилось, что он преодолел бессчетные лиги. Сейчас ему казалось, что все беды остались за хребтами Пиррея. Он потер зудящее предплечье правой руки, по которому вилась татуировка Фальго. Признаться, у него были сомнения, что пирры не станут препятствовать его уходу, однако Астигар держал слово. Арно был рад, что не проехал мимо сорвавшегося в реку коня и помог человеку, достойному называться вождем, хотя и вряд ли доведется еще раз воспользоваться гостеприимством клана. Улыбнувшись, он пустил Дорадо рысью, предвкушая ночлег под какой-никакой крышей, а не под деревом на каменистой земле.
Три года назад ему запомнилась припортовая таверна «У Ринальдо». Чистота, годная еда и комнаты за приемлемую цену. В таверну не гнушались заглядывать капитаны торговых судов и офицеры иберского флота, и он надеялся встретить знакомых или разузнать, не требуется ли кому помощник или штурман. И еще надо договориться о продаже Дорадо.
***
Таверна обнаружилась на прежнем месте, но, к удивлению Брикасса, на вывеске значилось другое название: «Меченос». Рядом была нарисована толстобрюхая рыбина с непомерно вытянутым носом, весьма отдаленно похожая на грозного морского хищника.
Брикасс привязал Дорадо к кольцу коновязи и вошел внутрь. Таверна показалась ему не такой как прежде — грязнее, а посетители — поплоше. За стойкой, вместо немногословного громилы Ринальдо, самолично справлявшегося со вздумавшими буянить гостями, тоже стоял другой человек — полноватый и низенький, с хитрым лицом и маленькими цепкими глазками. Выяснилось, что Ринальдо год назад перебрался к дочери, а дело передал своему кузену, Базилу. Впрочем, доносящиеся с кухни ароматы все так же впечатляли.
Словоохотливый Базил заверил, что найдется и комната для сьера, и покупатель на коня. Арно спросил про найм.
— После вечернего гонга придет капитан Миландос, в Джинеру собрался. Ему в аккурат штурман нужон был. А не по нраву придется, так с другим кем сговоритесь. Пойдемте, взгляну на коня.
***
Придирчиво осмотрев Дорадо, хозяин таверны удовлетворенно крякнул.
— Эй, Дьогу, отведи коня в стойло, — окликнул он встрепанного паренька, подметавшего улицу перед входом. — Почисти да корм задай.
— Почтенный, видишь ли, я несколько стеснен в средствах, — решил на всякий случай уточнить Арно.
— Ну так в счет стоимости и пойдет, за то не беспокойтесь, сьер. Назавтра же продам. Славный жеребчик. И вам хватит столоваться да жить, на седмицу — так точно хватит. И на припасы останется.
Напоследок потрепав Дорадо по шее, Арно проводил его взглядом, мысленно желая коню доброго хозяина, а сам заколебался: то ли соблазниться стряпней мэтра Базила, то ли сэкономить и хотя бы сегодня обойтись оставшимися сухарями. Но пустой желудок запротестовал, и раз уж хозяин сулился быстро продать коня… Уж точно Базил свою выгоду не упустит, как бы еще несъеденный ужин не учел.
Девушка-подавальщица поставила перед ним блюдо с тушеной рыбой-мечом — той самой, неумелое изображение которой красовалась на вывеске, — и высокую глиняную кружку с белым вином. Арно попробовал и счел, что искусство повара искупает бездарность художника. Давно отзвучал гонг, однако Миландос не появился. Мало ли — нашел себе штурмана да и поднял якорь. Но Арно не спешил уйти в отведенную ему комнату. Он потягивал терпкое вино и наблюдал за посетителями. Никого из знакомых ему офицеров не было, но ничего, завтра он наведается в порт. Время двигалось к полуночи, гул в таверне нарастал. Раскрасневшиеся служанки без устали таскали подносы с едой и выпивкой.
Возле выхода подвыпившие матросы играли в кости, громогласно выясняя, кто их них жульничает. К единому мнению им прийти не удалось, и разъяренные игроки вышвырнули одного из своих товарищей наружу. Тот едва не сшиб с ног высокого мужчину в кожаных штанах и полотняной куртке, только что вошедшего в таверну. Арно задержал на нем взгляд: смуглый, левую щеку от виска до уголка рта пересекал шрам, курчавые волосы были заплетены в косицу, а борода — крашена хной по сахрейнскойму обычаю. Впрочем, в Барадосе, где встречались люди даже из страны Чин, внешность вошедшего не являлась чем-то диковинным, и на него почти не обратили внимания. Обменявшись парой фраз с Базилом, он направился к столу Арно, и, садясь на свободный табурет, спросил:
— Верно ли, что ты знаешь Срединное море и можешь проложить курс?
— Верно, — Арно прикидывал, к какому народу отнести капитана. Не походил он ни на этррури, ни на иберийца. Сахрейн, другие страны полудня?
— Я Рем Миландос.
Арно усмехнулся и ответил:
— Фальго.
— Фальго, а дальше?
— Просто Фальго.
— Как скажешь. Но ты не ибериец, и тем более — не пирр.
— Галеец.
— А говоришь — знаешь море, — разочарованно скривился Миландос.
— Я был здесь три года назад. С эскадрой Кювилье, — Арно решил, что нет смысл скрывать свою принадлежность к флоту. — Успел изучить. И в Джинере был.
В черных глазах капитана пробудился интерес:
— Сколько дней от Барадоса до Джинеры?
— Корабль?
— Бригантина.
— В это время года — дня три-четыре. Если в штиль у Сарады*** не попадет.
Миландос хмыкнул, затем задал еще несколько вопросов, касаемых квадранта и баллестилы****, и о течениях возле Сарадских островов; после чего, меняя тон, сказал:
— Слыхал я, не самый бездельный у вас флот. Что, неужто жалование задержали?
— Мой лекарь пришел к выводу, что воздух севера стал слишком вредным для меня.
— Ну-ну. Только ведь у меня порядки не такие, как в королевском флоте. И ребята навытяжку стоять не будут. Десять крон. Оплата, когда на место придем.
Арно задумался. Попробовать разыскать лейтенанта Хименоса, с кем он был наиболее дружен, подождать другого капитана или все же согласиться? Изначально он надеялся наняться на военный корабль, но теперь все сильнее сомневался в том, что ему это удастся. Хотя договора о выдаче беглецов между странами не существовало, было сложно предугадать, как воспримет иберское командование появление бывшего галейского офицера.
— Двадцать, — он посмотрел Миландосу в глаза.
— Эх… Если бы не срочно в Джинеру… И если бы Хавьер не допился до Демонов из-за Предела. Ладно. Пятнадцать. Еда из общего котла. А если и дальше поладим, так на обратный путь возьму.
— Что везешь?
— Кошениль и кожу, по мелочам еще.
— По рукам.
— Через два дня снимаемся с якоря. Бригантина «Борей». Приходи к утреннему гонгу.
* подразумевается грецкий орех и дерево его
** аквамарин
*** островная цепь, протяженностью около ста лиг, остатки огромного острова в 40 морских лигах от Джинеры, разрушенного землетрясениями в эпоху Тьмы
**** навигационный инструмент, градшток