Отбывал наказание Денис в колонии строгого режима. Там он работал в цехе по пошиву спецодежды. Вместе с ним отбывали наказание и исламисты, в том числе и исламские радикалы. Они держались особняком, и в случае конфликтов с обычными зеками джамаат заступался за своего, в обиду не давал, независимо от того, прав тот или нет.
В тюрьме было всё продумано, что бы ни случилось – решения принимали воры. Мусульмане же жили по своим законам и не переступали черту. Но и воры не лезли в дела мусульман, не заступали в зелёную зону.
Среди заключённых были и православные, и буддисты, и иудаисты, и протестанты, и католики. Само собой, были и атеисты. Там, в колонии Денису доходчиво объяснили, что у нас многонациональная страна, и что самые кровавые войны на земле – религиозные и националистические. И для государства лучше закрыть сотню-другую человек, чем допустить прямое столкновение верующих или националистов.
Но это для государства. В тюрьме такие вопросы решались иначе.
UPD 1
Когда Дениса посадили, Кристина организовала флешмоб. Она поставила на аватарку собаку Дурова – Resistance Dog, и написала горячий пост о несправедливости. Её поддержало огромное число людей. Все ставили на аватарку собак и горячо обсуждали произошедшее. Ужасались и возмущались.
Флешмоб длился неделю. Потом его сменил другой флешмоб – в поддержку ЛГБТ-сообществ. Потом – в поддержку животных, сгоревших в лесных пожарах в Канаде, потом ещё какой-то…
Надо отдать должное, что не все пользователи соцсетей меняли аватарки. На каких-то страницах остались обычные фотографии.
UPD 2
Татьяна Ивановна по просьбе мамы Дениса подала апелляцию. Но рассмотреть её не успели, потому что президент, наконец-то, подписал указ о частичной декриминализации статьи за репосты.
Тогда Татьяна Ивановна подала на пересмотр дела, и Дениса отпустили. Судимость с него сняли, технику вернули.
Первым делом он отдал свадебные фотографии заказчику, сначала необработанные, а потом – и обработанные тоже.
Просидел Денис Могунов 9 месяцев – один учебный год. Вышел как раз к 1 сентября. К началу следующего учебного года.
Встречали его мама и Кристина. Водки с огурчиками не было.
Мама поседела и сильно состарилась, как будто прошло не девять месяцев, а девять лет.
UPD 3
В университете Дениса встретили нормально. Бывшие одногруппники какое-то время подходили, спрашивали, как там в тюрьме? Про тюрьму Денис рассказывать не захотел. Про остальное никому было не интересно.
Новые одногруппники показались Денису совсем детьми. Разговаривать с ними было не о чем. Тем не менее, университет он закончил.
UPD 4
Блогер Piter Sila на деле Дениса поднял неплохие бабосы. Число подписчиков выросло вдвое, и теперь он мог сам выбирать что и как рекламировать в своём блоге.
Видео про Дениса он больше не делал – а смысл? Нет хайпа – нет движухи.
UPD 5
Денис, с помощью своего адвоката Татьяны Ивановны, отсудил у государства сто тысяч рублей морального ущерба. Эта сумма меньше, чем мог бы быть штраф, но хоть что-то. Правда, морального удовлетворения он так и не получил. Зато рассчитались почти со всеми долгами.
UPD 6
После окончания университета Денис и Кристина поженились. Но это уже другая история.
Жизнь продолжается.
Путешествия – это всегда актуально. Очень важно при этом помнить, что многое зависит от турагентства, которое вы выберите, чтобы отправиться на отдых. Сегодня не все турагентства работают качественно и надежно, многие предлагают не лучшие путевки и условия, поэтому важно выбрать хорошую и проверенную компанию, которая сможет спланировать и предложить отличный вариант отдыха. Человеку необходимо менять обстановку и место пребывания, для того, чтобы полноценно отдохнуть и сделать свою жизнь интереснее и ярче. Это возможно в том случае, если вы будете путешествовать. Не обязательно на край света, достаточно и в пределах своей страны, главное – оформить все через хорошее турагентство.
Взгляд Дениса скользнул по голым стенам, единственным украшением которых был герб Российской Федерации над креслом главного судьи. Переместился на заделанные гипсокартоном окна, на вентиляционную трубу с подтёками на стене… на неработающие вентиляторы.
Когда в зал пришел представитель прокуратуры, выяснилось, что его стул сломан.
Денис подумал, что, наверное, это карма. Но стул заменили и заседание началось. В зал пригласили Марию Ремез. Начался допрос.
Судья: Нами рассматривается уголовное дело по обвинению гражданина Дениса Олеговича Моргунова в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 282, частью 1 статьи 148 УК РФ. В связи с этим первый вопрос: испытывали ли вы какое-то неприязненное чувство к нему?
Мария Ремез: Нет.
Судья: Пожалуйста, расскажите, что вам известно.
Мария Ремез: Я просматривала социальную сеть «ВКонтакте» и обнаружила страницу Дениса Моргунова. На этой странице были размещены фотографии с различными надписями, текстами, изображениями. Я посчитала, что они носят негативный характер по отношению к верующим, другим нациям. Далее я не помню при каких обстоятельствах сообщила сотрудникам по борьбе с экстремизмом, которые мне сообщили, что данное уголовное дело возбуждено и пригласили поучаствовать в качестве свидетеля, дать показания.
Прокурор: Мария, скажите, вот вы говорите, что зашли на страницу, обнаружили вот эти фото негативные… Вы можете описать, какие запомнили?
Мария Ремез: Какие запомнила… Запомнила то, что был изображен Крестный ход и надпись: «В России две беды: дураки и дороги». Далее было лицо героя сериала «Игры престолов» Джона Сноу с надписью: «Воистину воскрес», изображение негров с соответствующей подписью: «Черная пятница», «Черная бухгалтерия». Вот это то, что я помню.
Прокурор: Скажите, что лично вас задело в этих снимках?
Мария Ремез: Ну, я считаю, что неправильно размещать подобные тексты, подобные фотографии в социальных сетях.
Прокурор: Почему?
Мария Ремез: Потому что они носят негативный характер, оскорбляют другие нации, веру.
Прокурор: Вы верующий человек?
Мария Ремез: Да. В моей семье очень уважают Христоса.
Прокурор: Вы пояснили, что вы верующий человек. Еще вы пояснили, что сами обратились в полицию…
Мария Ремез: Мы с моими одногруппниками часто участвовали в качестве понятых, у нас юридическая специальность. Нас приглашали поучаствовать в качестве понятых на допросах, на обысках. Лично мне было это интересно, потому что касается будущей профессии, которой училась.
Прокурор: У меня нет вопросов.
Судья: Сторона защиты, пожалуйста, ваши вопросы.
Адвокат: Вот вы сейчас сказали, что просматривали страничку, в дальнейшем сообщили в центр по борьбе с экстремизмом, после чего вам сказали, что дело уже возбуждено.
Мария Ремез: Да, нам сказали, что дело уже возбуждено.
Адвокат: Скажите, пожалуйста, вы говорите о том, что вы намеренно сообщили в центр по экстремизму. Все-таки когда и кому вы сообщили о картинках?
Мария Ремез: Ну, сотрудникам.
Адвокат: А в какой момент?
Мария Ремез: Тогда же.
Адвокат: Хорошо. Скажите, вы в центре по борьбе с экстремизмом или в других правоохранительных органах данной направленности проходили стажировки, практики?
Мария Ремез: Нет, стажировок и практик не было.
Адвокат: В вашем свободном рассказе вы поясняли, что вам все это было интересно, и вы участвовали в качестве понятых. Каким образом вы оказывались в качестве понятых?
Мария Ремез: Сотрудники приезжали в институт, просили поучаствовать в качестве понятых, не только меня, много кого из нашего института.
Адвокат: То есть получается без проблем, вы им никогда не отказывали?
Мария Ремез: Ну, не всегда. Когда было свободное время.
Адвокат: Такой вопрос, вы верующий человек?
Мария Ремез: Да.
Адвокат: В таком случае вы нательный крестик носите?
Мария Ремез: Нет. А должна носить?
Адвокат: Вот вы верующий человек. Скажите, где находится ваш приход, куда вы ходите?
Мария Ремез: Я могу не отвечать на этот вопрос?
Судья: Вопрос снимается, как не имеющий прямого отношения к рассматриваемому делу.
Адвокат: Хорошо, другой вопрос. Скажите, пожалуйста, кто ваш батюшка-настоятель?
Мария Ремез: Я не буду отвечать на этот вопрос.
Судья: Вопрос снимается по тому же основанию.
Адвокат: Скажите, пожалуйста, Денис Моргунов у себя на страничке под этими фотографиями к чему-то призывал?
Мария Ремез: Там были просто фотографии.
Адвокат: Тогда в чем вас оскорбили данные фотографии?
Судья: Свидетель отвечал на этот вопрос.
Адвокат: Можно еще вопрос?
Судья: Конечно.
Адвокат: Назовите 10 заповедей.
Мария Ремез: (смеется) Я не буду отвечать на этот вопрос.
Адвокат: Ваша честь, разрешите еще вопрос. Скажите, пожалуйста, какие были изображены темные расы?
Мария Ремез: Негры.
Адвокат: Почему вы называете афроамериканцев неграми?
Судья: Вопрос снимается, как не имеющий прямого отношения к рассматриваемому делу.
Адвокат: Ваша честь, мы не имеем права с вами препираться, но у нас стоит вопрос об оскорблении чувств верующих и оскорблении других наций. А слово «негр» носит отрицательную оценку, оно является оскорбительным.
Судья: На территории Российской Федерации слово «негр» не носит никакой отрицательной оценки. Вопрос снимается.
Адвокат: На фото, где темнокожий мальчик решает ошибочный пример, с неправильным ответом и снизу написано «Черная бухгалтерия»… Скажите, пожалуйста, чем лично вас это оскорбляет?
Мария Ремез: Меня это не оскорбляет. Это оскорбляет негров.
Адвокат: Скажите, чем данная фотография оскорбляет другие нации?
Мария Ремез: Фраза «Черная бухгалтерия»
Адвокат: А что означает для вас и для других наций фраза «Черная бухгалтерия»?
Мария Ремез: Не знаю.
Адвокат: То есть слово «черный» или «темнокожий мальчик»… я просто уточняю…
Судья: Вы задали вопрос, вы получили ответ. Оценку показаниям свидетеля давать не надо…
Судья объявил перерыв на пятнадцать минут.
Денис вышел на воздух. К нему подходили, что-то спрашивали, о чём-то говорили. Но у Дениса в голове крутилась одна и та же мысль. Все вопросы, которые Татьяна Ивановна задавала Марии о религии или афроамериканцах, были отклонены. Судья снова и снова повторял, что это не относится к делу.
«Интересно, а что мы вообще здесь тогда рассматриваем?» – думал Денис.
После перерыва прокурор зачитал позицию обвинения. Зачитал описание картинок со страницы: «Денис Моргунов Killirpokemons», зачитал протокол обыска, в ходе которого были изъяты… о содержании жёсткого диска компьютера. «Также была папка со свадебными фотографиями, которые отношения к делу не имеют», – сказал прокурор.
Потом прокурор перешёл к детализации звонков, зачитал протокол осмотра информации. Там содержались сведения о страницах, IP-адресах и данные о выходе в сеть с конкретных номеров.
Зачитал данные психолингвистической экспертизы. В тексте заключения упоминалось, что для проведения экспертизы использовали лазерный принтер и лупу. Далее описывалось содержание самих изображений: «вербально» было установлено, что тексты на картинках на русском языке…
Завершил свою речь прокурор зачитыванием показаний участкового, который сообщил, что на учете Денис не стоял и к уголовной ответственности не привлекался.
После ещё одного перерыва слово дали адвокату. Потом были прения и, наконец, судья огласил приговор.
Денис услышал его и как будто не услышал. Как будто между словами и осмыслением в одночасье пролегли миллионы километров, а удар судейского молоточка поставил на пути к этому самому осмыслению дополнительное препятствие. А заодно разрушил весь остальной мир.
Осознать происходящее не представлялось возможным. И отсутствие удивления на лице прокурора только подтверждало невозможность. Как и усмешка адвоката: «А я предупреждала!»
Да, Денису снова не хватало воздуха. Не хватало отчаянно! Но удар молоточка лишил его права на свежий воздух.
Но ведь так не должно быть! Ведь Пётр Сильвестров… Топовый блогер Piter Sila обещал…
Денис посмотрел в зал.
Мама сидела с каменным лицом. Она не плакала. Не теребила платочек. Она сидела замороженная. Рядом с ней была Кристина. Она что-то говорила и несмело гладила маму по плечу. С другой стороны от мамы сидел Егор. Он молча держал маму за руку.
Пётр Сильвестров стоял спиной к Денису. А его руках на селфи-палке был смартфон. Блогер уверенно двигал селфи-палкой так, чтобы в кадр попадали кроме него самого – судья, прокурор, клетка с металлической решёткой для опасных преступников, охранники с автоматами у входной двери, Денис… Пётр Сильвестроввёл вёл трансляцию. И с очками на этот раз у него было всё в порядке! В этот раз очки не сломались…
Здание суда располагалось на первом этаже старой пятиэтажки, вход со двора.
Когда Денис с мамой свернули с улицы во двор, то на какой-то момент опешили. Народу была тьма, как на митинге. Люди приветствовали Дениса, и он, улыбаясь, приветствовал тех, кто пришёл его поддержать.
– Ты нарушил слово! – догадалась мама. Она прошептала тихонько и больно ущипнула Дениса за руку. – Признавайся, что натворил?!
Денис потирая руку, и здороваясь с совершенно незнакомыми и со знакомыми, тоже тихонько ответил:
– Я ничего плохого не сделал! Заседание открытое. Могут прийти все, кто хочет.
– Смотри, если ты навредил себе…
Мама не успела закончить фразу – к ним уже подошли с разных сторон Татьяна Ивановна и Пётр Сильвестров – Piter Sila.
Вежливо поздоровавшись с мамой Дениса и выразив искреннее сочувствие обстоятельствами знакомства, блогер сразу же переключился на Дениса.
– Привет, Бро! Не впадай в депрессию, как Волга в Каспийское море! Я тут для тебя парочку гайдлайнов припас. Во-первых, ничего не бойся! Посмотри, какая у тебя поддержка! Мы в любом случае это так не оставим! Поднимем шум дай боже! У меня всё для этого готово. А во-вторых, держись увереннее. Пусть эти андерлоги утрутся. Мы победим! Потому что правда на нашей стороне! Ладно, передаю тебя журналюгам…
Пока блогер наставлял Дениса, Татьяна Ивановна, покусывая губу и хмурясь, осматривала толпу перед крыльцом районного суда. Но едва журналисты расчехлили камеры и микрофоны, сразу же шагнула поближе к Денису. Теперь лицо её было серьёзным и сосредоточенным. Создавалось ощущение, что она прекрасно владеет ситуацией, более того, что это именно она собрала всех этих людей.
Едва блогер отошёл, как началась стихийная пресс-конференция.
Денис сначала смущаясь и запинаясь, а потом всё более уверенно отвечал на вопросы, рассказывал свою историю и наблюдал, как подтягивается народ – люди хотели слышать его историю из первых рук. Время от времени на вопросы отвечала Татьяна Ивановна. Она сказала, что очень надеется на справедливое решение суда и, в принципе, если что, то она готова подавать апелляцию, но сначала давайте дождёмся решения… Между делом заметила, что у неё уже есть опыт в таких делах.
Мама хмурилась и крутила в руках носовой платочек. И когда кто-то из журналистов спросил её, как она относится к тому, что на её сына завели уголовное дело за репост картинки, она глянула на спрашивающего с такой невыразимой болью, что тот даже отшатнулся. И тут же глянул на своего оператора, мол, снял картинку, хороший кадр? И увидев выставленный большой палец, продолжил интервью. А после, пряча довольную улыбку, пожелал Денису и его маме успеха на суде, и поспешил к машине с надписью «Вести».
Часть журналистов после интервью уехали. Часть остались, чтобы поснимать в зале суда.
А Татьяна Ивановна тихонько сказала Денису:
– Да уж! Подготовил ты сюрприз, ничего не скажешь! – И добавила: – Что ж, попробуем использовать ситуацию… Что нам ещё остаётся?
Среди пришедших на суд были все одногруппники Дениса – и Егор, и Кристина, и Вадим с Глебом, и Соня с Машей. Они окружили Дениса, оттеснив его от мамы и адвоката.
– Как говорится: «Тюрьма – это всего лишь комната». Главное, не сесть на бутылку в камере строгого режима, – неудачно пошутил Вадим.
И замолчал перед неодобрительными взглядами сокурсников.
– Могу посоветовать только одно… Как ни странно, это работает. Готовься к самому худшему, переживи это в своём воображении до конца. И если переживёшь там, в реальности уже проще будет, – посоветовала Маша и тоже замолчала.
Чтобы как-то разбить тишину Соня поделилась:
– Мария Ремез страничку-то удалила. Я вчера смотрела…
– Эта мразь еще даже полицейским не стала, а уже такое творит. А что потом будет, когда она станет какими-нибудь прокурором… – возмутилась Маша.
– Оскорбилась, млин! – поддержал её Егор. И добавил: – Надо подать в суд на патриарха за оскорбление чувств простых людей, за то, что у него часы за лямчик, машинки не из дешевеньких… А простым пенсионерам банально не на что купить жизненно необходимые лекарства и еду! Как же это всё попахивает лицемерием и показухой!
– Если уж по большому счёту, то он закон-то не нарушает, – вставил Глеб. – Может это и не то, что ожидают от него, но закон он не нарушает.
– Но и кассовых аппаратов в церквях нет! – не согласилась Соня.
– Да уж… жизнь в России: сохранил, запостил, в тюрьму, сохранил, запостил, в тюрьму. Романтика… – снова пошутил Вадим.
– Сверхдержава… Проще посадить чем уровень жизни поднять, – поддержала его Маша.
– У меня бичи могут под окном бухать и орать спокойно, а наша полиция в это время посадит тех, кто мемчики смотрит. Хорошая работа… Уроды! – Соня усмехнулась и поправила ремешок сумочки. – Лучше бы так убийц всяких ловили и насильников.
– Теперь страна может спать спокойно, когда такой опаснейший преступник выявлен, – Кристина грустно улыбнулась. – Как хотите, а это просто отсылка к «1984».
– А может Ден чем-то насолил гос. службам? Не может же просто за сохранёнки? – засомневался Вадим.
– Дай угадаю, он состоит в штабе Навального? – засмеялся в ответ Егор. – Ден, ты состоишь в штабе Навального?
Денис покачал головой.
– Интересно, следствие или суд как-то удостоверяются, что человек верующий? Скажем, просят символ веры наизусть прочесть, назвать двунадесятые праздники или там справку от батюшки принести о посещении церкви? Или любой склочник может оскорбиться? – спросила Соня.
– В том то всё и дело. Нормальный верующий, он спокойно отнесется к любой критике, даже на самую дерзкую не ответит злом. Но в любом социуме находятся конченные… шизоиды. Их раньше в дурдома сажали, а теперь у них есть право посадить тебя, – ответил ей Глеб.
– Всё просто, – Вадим усмехнулся. – Сколотив пару таких «дел об экстремизме», начальству очень просто получить повышение. Чувствуете этот запах? Это запах нашей системы.
– А можешь смириться и постить, если уж так хочется… эмм… котиков? – Маша грустно засмеялась. – Сохранять тоже котиков. Лайкать только новости с котиками. Ну и на аватарку на всякий случай можно котика поставить. Это снизит риск подозрительности к тебе до минимума.
– Они и котиков могут запретить, – Вадим снова усмехнулся.
– Всё зло от церкви! – заявила Соня.
Кристина хмыкнула и сказала негромко:
– Вообще-то, сегодняшним прогрессом мы обязаны христианству.
– Ага, не иначе, – съязвил Вадим.
Кристина глянула на него исподлобья и тихонько продолжила:
– Вообще-то мне тоже не нравится ситуация, но справедливости ради… За шесть тысяч лет государственности люди занимались только убийствами, насилием, извращением и прочим. И только за тысячу лет распространения христианства по миру, смогли полететь в космос…
– Слава Христу! Помолимся! – снова съязвил Вадим.
– Половина нобелевских лауреатов – это христиане… – настаивала на своём Кристина. – Генри Форд был достаточно верующим. Он что, тормозил прогресс?
– Про нобелевских лауреатов бред, они не практиковали христианство, они практиковали агностизм, что означает «я не знаю, есть ли бог или его нет», так же, прошу помнить, что под богом может иметься в виду не только христианский бог.
– Генри Форд был христианином! – не сдавалась Кристина. – Он считал себя христианином, этого достаточно…
Её лицо пошло пятнами. Денис видел, что ей трудно противостоять сразу всем.
– Твое вонючее христианство… – завёлся Вадим, – отняло у нас по меньшей мере шестьсот лет развития, во времена крестовых походов и прочих мракобесий. Джордано Бруно сгорел на костре за то, что не примкнул к жидовской секте. Как ты считаешь, почему после этого учёный Исаак Ньютон всем говорил, что верит в бога? Вряд ли учёный мог быть таким тупым, что не увидел в вашем Евангелии столько бреда: что свет бог создал на первый день, а светило только на четвертый!
– Бруно казнен за оккультизм и за занятия магией, а не за то, что не примкнул к церкви. Если церковь препятствовала прогрессу, то как же монах Джордано Бруно стал ученым? Да еще и преподавал в университете! – голос Кристины окреп.
Денис смотрел на девушку с удивлением. Он не узнавал её. За привычной тихостью и мягкостью сейчас чувствовалась сталь.
– Если бы церковь сжигала все научные труды, – продолжала Кристина. – в средневековых универах нечему было бы учить…
– В средневековье были универы? Максимум школы при монастырях, в которых с малых лет ребёнка убеждали в существовании бога! – не унимался Вадим. – Бруно был монах от церкви? Он занимался наукой при церкви? Для тебя пантеизм равно оккультизму? Бог разделил людей на разные языковые группы, когда они начали строить вавилонскую башню, ибо согласно Евангелия небо есть твердь.
– Открой Википедию и прочитай биографию Джордано Бруно. Он в пятнадцать лет постригся в монахи, а затем стал священником католической церкви… Бруно получил образование будучи монахом Католической церкви, этого достаточно для понимая роли церкви в то время. Если ты пойдёшь от противного и поищешь ученых, до которых не добрались «грязные ручища» инквизиции, то найдёшь их огромное количество, причем многие работали под покровительством «злобных религиозников». Есть тысячи ученых, которые прекрасно совмещали и совмещают веру в Бога и науку. – Кристина перевела дыхание. – Может я тебя удивлю, но инквизиция, это был огромный шаг в развитии и становлении общества, именно благодаря инквизиции у нас есть современная юридическая система. Понятно, что сначала было римское право, но современная юридическая система появилась именно благодаря инквизиции. Я сейчас говорю не о религиозном смысле, а о вполне светском. Жестокость была в то время приемлемой обществом и более гуманного правосудия не хотели видеть сами люди… – Кристина в деланном возмущении вскинула руки. – «Как это оправдательный приговор?.. Так она и призналась, что ведьма! Мы-то точно знаем! Вы паяльник попробуйте, вмиг признается…» – фыркнув, Кристина продолжила уже тише: – До появления инквизиции, были суды феодалов или просто самосуды. В некоторых регионах и по сей день могут какого-нибудь злобного колдуна съесть за то, что засуху нагнал. Так что не нужно всё одной линейкой мерить, это манипуляция. И да, сейчас я не рассуждаю хорошая церковь или нет, я за историческую правду.
– Да уж, – встряла в разговор Маша. – если судебная система возникла от инквизиций, ждать от неё чего-то хорошего не приходится.
– Другой у нас нет, – негромко ответила Кристина. – Разве что самосуд? Возврат в средние века…
– Да, зима близко… – вздохнул Денис, и снова повисла тишина.
Но провисела она недолго. Подошла Татьяна Ивановна и сказала, что пора.
У Дениса голова шла кругом. Не потому, что навалилось много дел, нет. Дело было одно – суд. Он вытеснил всё остальное из жизни Дениса. Но до суда оставался ещё целый день, и как-то его прожить было нужно.
Сидеть просто так без дела Денис не мог, но и делать что-то у него не получалось – всё валилось из рук. Он попробовал обрабатывать фотографии – компьютер всё-таки купили. Пусть в кредит, но всё-таки. Денис был очень благодарен маме за возможность занять свой мозг, чтобы не думать о неизбежном.
Но работать не получалось – в глазах расплывалось и никак не выходило понять, насколько хороши вносимые изменения, насколько они улучшают лицо и фигуру клиентки. Денис несколько раз ловил себя на том, что смотрит на снимок, а мысли его в другом месте.
Когда мама предложила купить компьютер, Денис подумал: «Зачем тратиться, если всё равно посадят?»
Но он прогнал эту мысль, как самый поганый вирус.
Покупка компьютера, хоть это и глупо звучит, дала надежду на хороший исход дела. Оно понятно, одно с другим не связано, а вот появилась надежда, и всё!
Денис сидел и пытался обрабатывать фотографии. Потому что ничем другим он сейчас заниматься не мог.
Одногруппницы Маша и Соня попросили о фотосессии. Сказали, что понимают, что он может не успеть сделать все фотки, но хотя бы по пять штук для каждой. И рассчитались сразу за всю работу. Для Дениса эти деньги тоже стали знаком надежды. Тем, что привязывало его к нормальной жизни, тем, что не давало сойти с ума от страха.
Он сидел, пытался обрабатывать фотографии, и не мог сосредоточиться.
Тем не менее, обработка фотографий успокаивала.
Раньше это было не самое любимое его занятие. Одно дело с фотоаппаратом в руках выискивать красивые ракурсы, говорить девчонкам запросто «Грудь вперёд» или «Подбери животик», «Прогнись, чтобы попа была побольше». А потом сидеть перед компьютером, отбирать удачные кадры. Это всё было круто! Особенно Денису доставляло право первому посмотреть получившиеся снимки.
Время от времени, особенно если это были фотки друзей, он отбирал самые неудачные кадры и делал фотожабы. Потом выкладывал их на свою страницу «ВКонтакте». Друзья обычно ржали. Иногда девчонки просили убрать, он убирал. Зачем портить отношения?
Делать фотожабы Денису нравилось. Таким образом он награждал себя за рутину – выставить свет, подтянуть кривые, пропустить через фильтры, кадрировать…
Бывало, что Денису приходилось заставлять себя обрабатывать фотографии, но сейчас это стало спасением. Рутинная работа постепенно успокоила и отвлекла.
В какой-то момент он почувствовал удовольствие от хорошо сделанной и обработанной фотографии. Это был снимок толстушки Маши. Она получилась не толстой, а пухленькой и очень секси.
Сохранив фотографию и на комп, и на флешку, Денис открыл браузер, чтобы сразу отправить Маше.
Сработал таргетинг, и всплыла реклама компьютерной игры.
«Ну что, интернет-боец, всех твоих одноклассников внесли в список экстремистов, а мамка все еще не пускает на митинги? Как раз для тебя мы сделали очередной шедевр, вдохновленный духом сопротивления. Стань соратником символа цифровой свободы сегодняшнего дня – Пса, свергай режим и ломай систему вместе с ним.
Пожалуй, только в игре действительно можно ощутить частичку оставшейся свободы и вседозволенности. Поэтому запомни: ни слова о Digital Resistance!
Сомневаешься и считаешь, что это всего лишь попытка заработать на волне хайпа? Или ты думаешь, что именно ты не сможешь ничего изменить? Тогда знай, что 15% с каждой проданной копии игры пойдут на реальную защиту прав и свобод человека: данные средства будут направлены в поддержку тех, кто попал в список экстремистов за сохранение и репост картинок в социальной сети.
Внеси посильный вклад и стань участником большого движения за свободу интернета.»
Денис сглотнул, и вдруг разулыбался. Да, мама права! Нужно заботиться о себе. Но, блин! Нельзя жить в страхе! Жить в страхе – это как-то зашкварно!
Денис открыл свою страницу «ВКонтакте», и поставил на аватар собаку Дурова – Resistance Dog.
А потом написал пост:
«Народ, у меня завтра суд. Меня судят за репост мемчика с Джоном Сноу. Мне светит шесть лет тюрьмы. Шесть лет за Джона Сноу! Маразм, не правда ли? Приходите завтра поддержать меня против нашего самого гуманного и самого справедливого суда! Предупреждение: с собой нужен паспорт!»
И присоединил фотографию повестки.
А потом со словами: «Репостните, плиз» отправил в сообщении ссылку на пост Петру Сильвестрову и всем остальным своим френдам.
Денис слушал Маркова вполуха. Нет, он успевал конспектировать, и даже не отвлекался, он просто слушал лекцию в фоновом режиме. Большую часть сознания занимал листок, который он вчера утром вытащил из почтового ящика. Это была повестка в суд.
Обычная офсетная бумага, обычные буквы, напечатанные на обычном принтере. Для окружающих листок не имел абсолютно никакого значения. Он имел значение только для Дениса, его мамы и для адвоката с судьёй. И то, для последних – просто рутина, обычная повседневная работа. А Денис держал в руках повестку и испытывал сложные чувства. С одной стороны, наконец-то всё закончится. А с другой – Дениса давил, не давал дышать страх неизвестности. Как оно всё будет? Понятно, что ничего хорошего, но насколько плохо?
Егор, рядом с которым Денис сел по привычке, время от времени поглядывал на Дениса. А потом не выдержал и спросил:
– Ты как?
– Спасибо, хреново! – автоматически ответил Денис.
– Да это-то понятно. Держишься?
– А что мне остаётся?
Денис повернулся к Егору. Он хотел глянуть на бывшего друга с вызовом, но наткнулся на взгляд, полный сочувствия. Растерявшись, Денис опустил глаза.
– Когда суд? – спросил Егор.
Вопрос прозвучал так естественно, как будто они оставались друзьями, как будто между ними не было Алёны.
– Через неделю. Повестка пришла…
Егор кивнул. Помолчав немного сказал:
– Я приду на суд. Поддержать.
Денис снова глянул на Егора и ответил:
– Спасибо.
Лекция шла своим чередом, но Денис больше не мог следить за мыслью преподавателя. В его голове всплыл вчерашний разговор с Петром Сильвестровым. Блогер предлагал записать видео-обращение – пригласить всех на суд, чтобы придать делу как можно большую огласку. Что если придут много людей, много журналистов, то у судьи будут связаны руки, он вынужден будет действовать по закону.
И Денис понимал: блогер прав. Но он поклялся маме, что будет слушать своего адвоката, а адвокат была против того, чтобы поднимать шумиху. Адвокат собиралась по-тихому договориться с прокурором и с судьёй, чтобы по максимуму уменьшить наказание, и в идеале обойтись штрафом. Да, не маленьким – от 300 до 500 тысяч рублей! Но штрафом, а не заключением!
– Твой адвокат из той же системы, как ты не понимаешь? – горячился Пётр Сильвестров. – Она не пойдёт против своих, против системы. А систему нужно ломать! Она прогнила насквозь! Будь эта система живой и работающей, дочка прокурора никогда бы так не поступила! Потому что понимала бы про честь и достоинство. Пусть не простых граждан, но своего отца! И вообще, кто сказал, что это хороший адвокат? Тебе нужен независимый, тот, кто действительно заинтересован в справедливости! Тот, кто сможет объяснить суду, что при возбуждении уголовных дел за репосты необходимо учитывать понятия «умысел» и «контекст публикации».
Денис видел: что блогер прав. Но он не мог нарушить слово, данное маме, он поклялся, что будет слушать Татьяну Ивановну.
– Чувак, позови людей на суд! – убеждал Пётр Сильвестров! – Ты обретёшь офигенную поддержку! Твоё дело станет резонансным! Ты стольким людям поможешь! Такое нельзя замалчивать! Я мог бы и сам призвать, но если призовёшь ты, эффект будет гораздо сильнее!
Денис знал: блогер прав. Денис соглашался, что да, эффект будет сильнее, но если он не будет держать слово, то какой же он мужик?!
– Как знаешь, – махнул рукой Пётр Сильвестров. – Это твоя жизнь, тебе её жить… Но я молчать не буду! Мои подписчики…
Марков пошёл между рядами, и Денис, абсолютно выпавший из процесса, вопросительно глянул на Егора. Тот взглядом показал вопросы на доске и протянул Денису листочек.
Вопросы были не сложные, но сосредоточиться на них Денису было сложно. И когда Марков подошёл к Денису, листочек всё ещё оставался пустым.
Марков наклонился к Денису и потихоньку сказал:
– Ответ на первый вопрос есть в прошлой лекции, в самом конце. А на второй вопрос – в начале сегодняшней. Вы же конспектировали?..
И тут же пошёл дальше по рядам, не дожидаясь реакции Дениса.
Денис с недоумением посмотрел на преподавателя, про которого в университете ходил анекдот, что, типа, звонят ректору из зоопарка, мол Марков попал в клетку ко льву, на что ректор отвечает: «Ваш лев, вы и спасайте!»
И вот этот «победитель львов» сейчас сделал то, чего за ним не водилось – подсказал. Более того, отошёл и демонстративно отвернулся.
Денис потянулся за телефоном.
Марков достаточно долгое время стоял к Денису спиной. И прежде чем обернуться немного покашлял, как бы прочищая горло. Или подавая знак…
Отдавая листочек с ответами, Денис поблагодарил преподавателя. Тот сделал вид, что не заметил.
Следующая лекция была по социологии. Тамара Соломоновна что-то рассказывала, но Денис её не слышал. Мыслями он был с мамой. Он снова и снова вспоминал, как она говорит: «Меня не интересуют другие люди! Меня интересуешь ты и только ты!» Мама сказала, что он будет жить свободным человеком, не заключённым…
«Какая же это свобода? – думал Денис. – Свобода это…»
А действительно, что такое свобода? Право делать то, что хочешь? Но вот Мария Ремез сделала что хотела, и что? Это свобода? Для неё, наверное, да. А для него, для Дениса? А когда насильник насилует жертву? Он же делает то, что хочет… Он свободен? А жертва? Жертва свободна?
Денис усмехнулся своим рассуждениям – жертва в этой ситуации не свободна. Насильник лишает её свободы. И права выбора заодно. Насильника не интересует, хочет ли жертва, чтобы её изнасиловали… Он просто делает то, что хочет. Он насилует.
«Что за мысли?» – Денис тряхнул головой и вдруг осознание взорвалось ядерным взрывом – ему светит тюрьма. Очень сильно светит. И риск быть изнасилованным тоже очень сильно светит. Очень сильно!..
Это в сети можно написать в комменте: «Лучше назовите пидором, чем патриотом». В реальности это может приобрести совсем другой оттенок – оттенок полной несвободы.
Сердце забилось, как бешенное, выступил холодный пот, Денис почувствовал, что задыхается. Страх накрыл липкой волной. В глазах потемнело. Уши заложило ватой.
Чтобы взять себя в руки, Денис начал дышать – медленно и глубоко.
Темнота немного просветлела. Наступила слабость. Во рту стало сухо.
Продолжая дышать, Денис прислушался к пикировкам одногруппников:
– …Маркетинг.
– Это не маркетинг, это политтехнологии.
– Это не политтехнологии – это авторитаризм.
– Это не авторитаризм – это демократия.
– Это не демократия, это клептократия.
– Это не клептократия, это идиотизм.
– Это Россия!
В группе все засмеялись. Но Денису не было смешно. Совсем.
Возвращаем 2007-й и вспоминаем Упячку вместе с нами.
Голос Разума: Ну хоть школота сейчас отсеется, ШМЕЛЕ И КРАБЕ!!!!!!!!!1 ПЫЫЫЫЩЩЩЩЩЩЩЬ!!!1 ПЫЩЩЩЩЩЩЬ!!1
Белая Моль: Вдруг из маминой из спальни ОЛОЛО ПЫЩЬ-ПЫЩЬ РИАЛЬНЕ !11адын
Матушка Даниила: А ТЫ ПРОБОВАЛ ЛИЗАТЬ ОТКТАЭДР????777???
Голос Эксперта: В ОНОТОЛЕЯ ЖИЛЕТ ВЛЕЗЕТ СТОПИЦОТ ДИСКЕТ !11
Голос Разума: ПЫЩ ПЫЩ ОЛОЛО Я ВОДИТЕЛЬ НЛО
Ольга Дубова: потс попЯчеН, ОНОТОЛе ТеШитсЯ!
Толстолобик Толстолобик: ПОТС ЗОХВАЧЕН ПЕПЯКОВОЕНАМИ ОНОТОЛЕ, ПОТС НА ГЛАГНЕ АДЫН1!!! ЗАРЕЖАЕИ ПЕПЯКУ!!!1111 РАЗУПЛАТНЯЕМ УГ!!!111 УГ ПОПЯЧСЯ ПОПЯЧСЯ!!!!!!! ПЫЩЬ ПЫЩЬ
Белая Моль: ВОЕНЕ! РАСЧЕХЛЯЕМ ЛУЧЕМЁТЫ! ВОРУЙ УБИВАЙ! ЧАКЕ ПЯЧИТ УГ GSOMMM GSOMMMMMM!!!!!11111адынадын ЫЖСЛОЕ!!!
Голос Эксперта: ЖМЯЧНЕ ПИПЯКОВОИН РАЗНЕСЕТ ТВОЕ ХЛЕБЛЕ!!!111 ПЯЧЬСЯ ОЛОЛО!!1!
Голос Разума: ОНОТОЛЕ ОТАКЕ, ПЫЩЬ-ПЫЩЬ, ЩАЧЛО ПОПЯЧЬСЯ ПОПЯЧЬСЯ! ОНОТОЛЭ ТЕБЯ ПОКАРАЕТ !!!1
Голос Разума: ОНОТОЛЕ КАРАЕ И ТЕШИТСЯ, ТЕШИТСЯ И КАРАЕ!!!1111
Белая Моль: я вижу вы сильны в онотолице
Голос Разума: ВОЕНЕ НА ГЛАГНЕ ПЯЧУТ УГ ВОЕНЕ ЗНАЮТ ЧТО УГ НЕ ДРУГ
Голос Эксперта: УГ НЕ ПРОЙДЕТ!!!АДЫН1!
Толстолобик Толстолобик: Аж прослезился.
Белая Моль: Ох, помню, на первом курсе, одна из первых лекций по матану, весь поток что-то усердно пишет, гробовую тишину в аудитории разрывает крик с заднего ряда:»ПЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЩЪЪЪЪЪЪ!!!!!!!!!!»
Голос Эксперта: Ушла эпоха
Голос Разума: Это было искусство внатури ололо какгрица
Толстолобик Толстолобик: 1 Доллар США = 27 рублей РФ! раз раз раз.
Голос Эксперта: Я идиот! Убейте меня, кто нибудь!
Матушка Даниила: Почитала тред, прослезилася, всем по бокалу за мой счёт.
Ольга Дубова: Капец,неужели я такая старая
Белая Моль: Как же быстро летит время
Eva 404: объясните плес что здесь происходит
Толстолобик Толстолобик: это псто для стариков, дайте нам спокойно поплакать по ушедшей славе армии Онотоле
Ольга Дубова: Прям с удовольствием комментарии прочла J ностальгия)))
Роман Пятница: Я потерял 20 поинтов IQ только в попытке прочесть это
Лексей Тургенев: в чем прикол ахахахаххахахахах. Объясните
Голос Разума: кто-то создал гифку со странными надписями, но народу это зашло и появился культ упячки и даже целый язык. А Анатолий Вассерман стал местным богом, поэтому и говорят – Онотолэ.
Голос Эксперта: Этим кем-то был юзер unab0mber с лепры.
Роман Пятница: Хрена вам в 2007-ом башню рвало о_О
Голос Разума: Роман, у меня до сих пор башню рвёт
Белая Моль: Роман, да, это тебе не конченая постирония
Матушка Даниила: как вспомню аж слеза наворачивается,эх были времена!
Голос Эксперта: Упячка в сердце навсегда. ОЛОЛО пыщь-пыщь!
Голос Эксперта: была такая группа хакеров, группы взламывала в вк, страницы, спамила этим человечком и фотками вассермана
Роман Пятница: JJJ огонь идея
Eva 404: объясните, в чем суть?
Матушка Даниила: Eva, просто у тебя мало пепяки. А если серьёзно, то комментарии хорошо иллюстрируют суть. Её нет.
Лексей Тургенев: интернет треды 2007!? да это не олды!? это сапиенсы верхнего неолита
Матушка Даниила: ОЛОЛОЭ %ЮЗЕРНЕЙМ% СМОТРИ КОТОФ И НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ!!11111
Голос Эксперта: не котоф а котэ
Матушка Даниила: котэ — это единственное число)
Голос Эксперта: да щас
Матушка Даниила: сердечко в груди так и поёт
Голос Эксперта: ММММММ ИЗЫЫЫЫК КОТЭ — МОКРЭ, ВЛАЖНЭ СКЖВЛЯЧНЕ
Голос Разума: 100500 комментов и ни одного длиннокота?!111 Я идиот, убейте меня кто-нибудь!!111
Белая Моль:
Белая Моль:
Белая Моль:
Белая Моль:
Белая Моль:
Белая Моль:
Матушка Даниила: кто-то должен был это сделать
Ольга Дубова: BCEM nPuBeT B eToM 4aTuKe
Белая Моль: всем пис в этом чате
Толстолобик Толстолобик: Всем кискам – пис, всем пискам – кис J
Матушка Даниила: Ты ЧиВо ТаКаЯ БуКа? (олды поймут)
Толстолобик Толстолобик: Пожалуйста, не пишите/говорите «олды». Употребляйте слово «олдовые». А то Чистякову, Бутусову и уже, да, Васильеву больно от ваших букв. Это слово вместе со всем слэнгом хипповским (вот бы неплохо на «Меле» статью опубликовать!) появилось в СССР, когда лохматыя рокеры цепляли из английских песен слова и делали из них фразеологизмы. Как-то:
Олдовый — древний (Д. Гайдук — «Про олдовых людей»)
Джордж — грузин
Найтовать — ночевать (У ДДТ есть)
Герла — чо объяснять
Пипл — люди, тусовка
Флэт — квартира
И тому подобное. И ещё. В понятие «вписка» никада не вкладывалось отрицательного смысла. На вписках были такие вещи, но вписка, это просто флэт чтобы понайтовать. А не мероприятие.
Толстолобик Толстолобик: Когда я слышу/вижу «олды», у меня ажна всё кипит. Олды — это какие-то оборотни или тролли. Про них забыл Толкиен напейсать. Олд звучит ещё тупее. А олдовый — это «какой», вот он такой — олдовый. Это только одна из характеристик. А олды — это кто вы по жизни. Ну вы ж не всегда ими были.
Толстолобик Толстолобик: Ох, как я не люблю это слово. Больше я не люблю только «такжесама»
Белая Моль: словам свойственно менять значение и форму со временем. Пытаться бороться с этим бесполезно
Толстолобик Толстолобик: Проклятье, и то верно.
Белая Моль: Помню, когда эта дичь только начала появляться, я единственная в классе подхватила эту волну и чувствовала себя элитой. Мне казалось, что тролл фейс и онотоле – тема с глубоким смыслом для избранных. А потом пыталась делать на сайте всемайкиточкару значки с упячкой, предвкушала их появление у себя на школьном рюкзаке, но идея так и не была воплощена, потому что я жила на Сахалине, и значки с материка до меня доехали бы только к 2019. А ещё засирала паблики и сообщества тупых девок, которые мне не нравились, лицом онотоле. Все альбомы и стену (если она была открытая) забивала им и всякой хней, написанной капсом, и девки злились. Упячка в принципе тоже шла в ход. Вообще был на тот период какой-то опупенный способ взлома пабликов, когда в разделе видео появлялась масса непонятных одинаковых видеороликов, а альбомы как раз были забиты лицом онотоле. Но делалось это все явно не вручную. Как правило, после такого взлома паблик уже не функционировал. Я же не обладала этими навыками, поэтому вручную заливала картинки в альбомы))) Но удалить их было легко.
Голос Разума: Это был скрипт для флуда с ключами, которые имели челики с инвайтами на глагне, и еще некоторые группы имели такой тематики софт и ддосеры, бруты и тд. Тогда у вк была говно защита и куча багов, админов групп взламывать было легко, а еще некоторые по предлогом помочь раскрутить группу попадали в админку, и когда создатель уходил, инвайтили друзей на админки и уничтожали группы. Еще были всякие KSB, NOD, bio_s, aksb.. Веселые были времена. Для простого народа ещё была запилена прога, генерирующая длинные нечитаемые тексты для попячивания УГ) там были кнопочки на разные темы, можно было ввести что-то своё и получить упячную версию, можно было просто задать количество символов и метнуть лучи поноса в объект.
Голос Разума: Не думал, что настанет такой момент, когда, ты произнесёшь «адын адын ололо пыщ пыщ» и всем будет ясно что ты не школота
В квартире пахло лекарствами. Мама сидела в комнате Дениса на диване и молча раскачивалась. Она смотрела в одну точку и никак не реагировала на то, что Денис пришёл домой, и на его вопрос «А что на ужин?» тоже не отреагировала. Не было реакции и когда притихший Денис сел рядом. И только когда он взял маму за руку, она повернулась к нему и посмотрела. И было в её взгляде нечто такое, отчего Денису стало стыдно, и он опустил глаза.
– Мам, что с тобой? – спросил он потихоньку только для того, чтобы разорвать невыносимое молчание.
Мама покачала головой и ничего не ответила. Она снова опустила голову и продолжила раскачиваться.
Денис тоже замолчал. Он не пошёл на кухню, хотя есть хотелось сильно. Он остался сидеть рядом с мамой. Но если раньше они с мамой были вместе… они всегда были вместе после развода – мама постоянно повторяла, что только Денис у неё и есть, и у Дениса есть только она.
То теперь они сидели рядом на диване, Денис держал маму за руку, но был бесконечно далеко от неё – между ними была стена, холодная и непреодолимая.
Денис молчал. Объяснять что-то ему не хотелось. Он боялся истерики.
И не потому что не знал, как справляться с мамиными слезами – за девятнадцать своих лет он прекрасно выучил, что нужно делать и как реагировать.
Денис боялся снова почувствовать себя маленьким мальчиком. Голос внутри повторял снова и снова: «Мне уже девятнадцать лет! Я уже взрослый! Я сам отвечаю за свою жизнь!», но этот внутренний голос был настолько тихим, что и сам Денис его сейчас еле слышал. К тому же в нём звучали истеричные нотки, и это злило Дениса больше всего.
Он не хотел чувствовать себя маленьким мальчиком, но мамино молчание делало его таким. И он не мог встать и уйти, оборвать эту тяжёлую для него сейчас связь. Потому что она мама. Потому что, если он сейчас уйдёт, пусть даже на кухню, она останется совсем одна.
Оставить маму одну он не мог.
Но ведь если его посадят, она останется одна! На целых шесть лет!
По спине пробежали мурашки.
Денис оглядел свою комнату, зацепился взглядом за пустоту вместо системника. Они ещё вчера разговаривали с мамой о том, что надо бы купить Денису компьютер, чтобы он мог обрабатывать фотографии – вроде бы у него снова появились заказы, людей привлекла реклама. А может сыграло роль то внимание, которым сейчас был окружён Денис – он вообще стал интересен людям. Или они захотели сфотографироваться у него, чтобы потом говорить, что эти фотки сделал экстремист, типа это же круто!
Как бы ещё один профит на чашку весов…
Вот только всё это было вчера, до митинга. Вчера цена профиту была другая. Сегодня ценник изменился. Сегодня Денис не знал, что делать. Теперь он вынужден будет оставить маму одну надолго – на целых шесть лет!
Мир разделился на до митинга и после.
Денис почувствовал себя беспомощным. Маленьким мальчиком, не способным изменить мир. Это было ужасное чувство беспомощности, как тогда, в тот день после развода, когда они с мамой встретили отца. Как отец стоял перед своей женой и сыном и молчал.
И вдруг Денис понял, что отец тогда тоже упёрся в стену. И вполне возможно, он хотел что-то сказать, хотел взять Дениса на руки и как всегда подкинуть его к небу, но взгляд женщины лишил его силы, а голос – права.
Денис мотнул головой. Он – не отец, он не предаст маму! Никогда не предаст! Мама одна. И мама всегда на его стороне.
А на чьей стороне он сам?
Эта мысль такая очевидная поставила Дениса в тупик. И словно издалека он услышал свой голос – свой внутренний голос. «Мне уже девятнадцать лет! – сказал он себе. – Я уже взрослый! Я смогу ответить за свои поступки!»
И тут же усмехнулся своим мыслям: «А куда ты денешься с подводной лодки? Ты сегодня на митинге подписал себе приговор по максимуму!»
Плечи Дениса было опустились, но тут же в душе вспыхнул протест: «Но если молчать, если покорно сносить весь этот дурдом, то будет только хуже! Правительство совсем берега потеряет!»
Хотя, если честно, оно уже потеряло. Прокурор защищает дочку, чтобы не дай бог не сказать ей, что она дура, что так нельзя с людьми.
А может, всё ещё хуже? Может, прокурор сам считает, что только так и нужно?.. Может, он уже нас за людей не считает?..
«В таком случае тем более нужно было идти на митинг! Чтобы напомнить, что мы не бессловесные твари! Что с нами нельзя так!»
Вспомнились слова адвоката: «Незнание закона не освобождает от ответственности».
Если бы она сказала это по поводу закона, вопросов бы не возникло, но ведь эти слова были произнесены по поводу дочки прокурора!.. Дочка прокурора приравнялась к закону! Все равны, но некоторые равнее…
И из-за этой дряни теперь мама останется одна на целых шесть лет!
Всё-таки, мало ей прилетело! Надо бы больше! А заодно и папочке, чтобы правильно дочку свою воспитывал! Эх, надо было на митинге сказать об этом… Жаль упустил шанс. А то бы люди заставили его задуматься…
Денис тяжело вздохнул и мама, отозвавшись на вздох, пожала его руку.
– Что же теперь делать, сынок? Что же ты наделал? – прошептала она и всхлипнула.
– Пётр Сильвестров, который блогер, обещал, что это привлечёт внимание общественности, и это свяжет руки прокурору, – попытался оправдаться Денис. – Он сказал, что это поможет затянуть процесс, а там, глядишь, и развалим его.
Голос Дениса звучал тихо. В нём сейчас не было ни уверенности, ни силы.
Денис усмехнулся – зато сколько силы и в голосе, и в действиях было там, на площади! Сколько веры в то, что он поступает правильно! Что он борется не только за свою свободу, но и за свободу всех жителей России!
А вот теперь, рядом с мамой, вместе с пониманием того, что его решение причинило ей боль… Теперь силы-то поубавилось.
Но ведь это несправедливо! Да, наши решения могут причинять боль близким. Но, если мы уверены в своей правоте…
Перед внутренним взором Дениса поплыли улыбающиеся лица, плакаты… Снова лёгкий ветерок нёс свежесть, снова в руках ощущалась тяжесть громкоговорителя…
Внутреннему голосу Дениса сейчас не помешал бы громкоговоритель. Хотя бы для того, чтобы Денис сейчас мог сам себя слышать. Это очень важно – слышать себя.
И отозвавшись на эту мысль, Денис сказал себе: «Да, я домашний мальчик! Но жизнь заставила меня выйти из дома. Я смогу…»
Сказал, и плечи сами собой расправились.
Мама встрепенулась, видимо, почувствовав изменение состояния сына и посмотрела на него – уже иначе. Она материнским чутьём считала появившуюся решимость и сказала так, как умеют говорить только мамы:
– Не смей! Ты меня слышишь? Не смей! Поклянись, что ты будешь беспрекословно выполнять всё, что скажет Татьяна Ивановна! Поклянись! Слышишь! Ты у меня один и я не хочу тебя терять! Я не переживу, если с тобой что-то случиться. Поклянись!
– Как ты не понимаешь, – попробовал возразить Денис. – Если поднять шумиху вокруг дела… Другие люди…
Но мама отрезала:
– Меня не интересуют другие люди! Меня интересуешь ты и только ты! Толку, если ты поможешь кому-то, а тебя посадят?! Оно того не стоит!
– Но как я буду жить дальше, если буду знать, что мог что-то сделать и не сделал?
– Нормально будешь жить! Нормально! Свободным человеком, не заключённым! Поклянись!
И Денис поклялся.
Да, он не знал, про Марию. Но с другой стороны получается, раз она дочка прокурора, так ей теперь можно людям жизнь портить? Нет уж, детка! Правильно тебе прилетело! Не должно быть безнаказанности! За свои поступки нужно отвечать! Если ты дочка прокурора, да хоть президента, уважать людей нужно, потому что всегда может прилететь обратка. Мария Ремез теперь это точно знает! Поняла или нет – это другой вопрос, но знает.
Богатеи пытаются воспитывать своих детей в каких-то особенных условиях, в элитных… Но жить-то их детки будут на этой земле, среди тех, кто учится в обычных школах, в обычных вузах. Среди тех, кто ездит на трамваях и троллейбусах, в переполненных маршрутках. И как бы наши чиновники и магнаты не делали вид, что нас нет, мы есть. И мы можем испортить им жизнь.
Если, конечно, они не эмигрируют. Но и там достанем… Земля-то круглая!
Так что, дорогие и многоуважаемые, если хотите сделать жизнь лучше для своих детей, делайте её лучше для всех! Заботьтесь об окружающей среде! Создавайте рабочие места! Ну и конечно, пишите справедливые законы и, что немаловажно, исполняйте их сами!
Денис шагал по тротуару, а мысли его были совсем в другом месте. Мысленно, он был во главе колонны, и в его руках развевалось знамя справедливости. Люди, которые шли за ним, давали ему силы и уверенность. Его плечи были расправлены, глаза горели… Он мысленно вёл за собой людей на баррикады.
– Смотри, куда прёшь! – раздалось рядом, и Денис понял, что чуть не сбил карапуза, папаша едва успел выхватить из-под ног стремительного Дениса малыша, делающего первые шаги.
Денис не рассердился. Потому что знамя революции он нёс и для этого малыша тоже. Вот он вырастет, выйдет в сеть, и не будет бояться репостить и лайкать картинки, и ему не нужно будет чистить сохранёнки, в страхе, что за ним придут из отдела «Э».
Солнце склонялось к закату, но всё ещё ярко светило, чирикали воробьи, трезвонили трамваи, шуршали шинами машины, люди спешили по домам, гуляли, разговаривали – город жил полной жизнью. И большинство жителей даже не подозревало, что вот сейчас Денис борется за них, за их светлое будущее. Они жили себе и жили…
А Денис уже мысленно прокручивал разговор с Кристиной, когда она уговаривала его не ходить на митинг. Она снова и снова повторяла, что этим он сделает хуже себе. А Денис убеждал её, что нельзя терпеть, когда с людьми так обращаются, что правительство уже не видит берегов, и что вообще, если молчать, то они окончательно сядут на шею. На что Кристина возражала, мол, идти на митинг, это всё равно, что сунуть эту самую шею в петлю. И Денис оглядывался по сторонам и мысленно отвечал: посмотри на этих людей! Им угрожает отдел «Э»! Каждому! Потому что прийти могут к каждому! Потому что в наше время многие сидят в интернете! И если ничего не делать, то дальше будет только хуже. А Кристина не унималась: хуже будет тебе, если пойдёшь на митинг! Подумай о матери!
И Денис подумал о маме. Она уже скорее всего знает, что Дениса задержали. А может и нет, потому что пока ещё не позвонила. И это было странно. Получается, Татьяна Ивановна не сообщила маме? Но всё равно, времени-то много уже. А мама что-то не звонит…
Достав телефон, чтобы посмотреть время, и засветив экран, Денис присвистнул и прибавил шагу. Даже если она не знает про митинг, сейчас будет ругаться, что он задерживается.
К счастью, автобус подъехал быстро. Сев на заднее сиденье, Денис погрузился было в свои мечтания, но рядом плюхнулся Кир – парень из параллельного класса – извечный противник и соперник.
– Привет! – Кир протянул руку. – Домой?
Денис кивнул и поручкался.
– Спасибо за камеру! Такая красава!
Денис кивнул и улыбнулся.
– Обращайся.
– Машка кипятком писает какие фотки зачётные получаются.
Денис улыбнулся и пожал плечами, мол, плохого не посоветуем.
Разговор о фотках вытащил из памяти свадебные фотографии, которые остались на компе, и настроение испортилось.
– Слушай, Ден, – интонация Кира изменилась. – Я спросить хотел…
– Спрашивай, – разрешил Денис.
– А что, на тебя правда уголовное дело завели? Это не пиар тебя, как фотографа?
Денис даже растерялся.
– Какой пиар?
– Ну, у тебя там в статусе написано: «Сделаю фотки, за которые вас не посадят»
Денис хмыкнул и ответил:
– Должен же быть хоть какой-то профит с этого дурдома.
И задумался: а ведь профит получился немаленький! Реклама само собой. Плюс, в группе отношение к нему изменилось. Плюс на митинге люди пошли за ним… Круто же!
Правда, на другой чаше весов лежали возможные шесть лет тюрьмы. Но они только возможны, а профит уже есть.
«Кого я обманываю! – сказал себе Денис, вспомнив разговор с адвокатом. – В свете последних событий шесть лет вполне реальны.
Автобус катил по вечернему городу. Останавливался на остановках. Какие-то люди выходили, какие-то заходили. Кир что-то рассказывал. Денис вроде бы слушал и иногда даже реагировал, и вроде бы даже по делу. Но это всё было на поверхности.
Большую часть подсознания занимали весы, на одной чаше которых были свобода народу и профит, а на другой – тюрьма. Тюрьма!
Недолгое личное знакомство Дениса с камерой, не с той, которую он посоветовал Киру, а с реальной – в отделе «Э», подсказывало, что этим весам очень далеко до равновесия. Очень.
– Какой ад творится… – кто-то на соседнем сиденье в спецавтобусе прокомментировал события на площади.
– Ад не рашен, ад не страшен, – ответили ему.
Денис смотрел на парней и девушек, ожидающих в полицейском автобусе вместе с ним своей участи. Он не знал этих людей, он их первый раз видел. И испытывал сложные чувства. С одной стороны, благодарность, что они пошли с ним до конца, а с другой – чувство стыда – люди пострадали из-за него.
И он всё ещё был счастлив. Пока. Пока автобус не тронулся с места.
Едва колёса зашуршали по асфальту, сразу же в его голове всплыло другое воспоминание – как его везли в отдел «Э», как он сидел между опером K и опером J… Он тогда был один. Один против всего мира. Ну ладно, не всего, но против системы – точно.
Он и сейчас против системы. Только теперь он не один. Теперь с ним пострадают ещё люди. Они теперь тоже станут экстремистами. И теперь это не просто репост картинок…
– Это не просто репост картинок! – пять часов спустя кричала Татьяна Ивановна в кабинете следователя, который следователь им любезно предоставил для разговора. – У тебя мозги есть или нет?! Ты уничтожил все шансы отделаться штрафом! Ты организовал митинг, ты организовал травлю несчастной девушки! Ты собрал кучу отягчающих обстоятельств! Ты обеспечил себе максимальный срок! Ты понимаешь это?!
Денис понимал. Но что-то изменилось там, на площади, когда он говорил, а его слушали и поддерживали, когда люди шли за ним, да и потом, в автобусе и в участке, куда их привезли… Люди, задержанные по его, Дениса, вине, не проклинали его, а поддерживали и заботились о нём… Из-за этих событий что-то изменилось в душе Дениса. Говорить, что организовывал митинг не он, а Пётр Сильвестров, Денис не стал. Не имеет значение, кто дал объявление. Важно, что люди пришли к нему. И он не откажется от этого, не уйдёт в сторону, спасая свою шкуру. Он готов ответить за всё в полной мере.
Маму жалко. Но это его жизнь, его будущее. Он должен принять всё, что заслужил.
Хотя, что он заслужил? Репостнул картинку, на него завели дело, он поделился с людьми абсурдом происходящего, люди поддержали его, и вот он вдвойне преступник.
Денис тяжело вздохнул.
– Толку-то вздыхать теперь, – смягчила голос Татьяна Ивановна. – Ума не приложу, как теперь помочь тебе… И портфолио мне испортил, я теперь не смогу говорить, что у меня нет ни одного проигранного дела… и свалился же ты на мою голову!.. Если бы не Валентина Сергеевна…
Денис слушал Татьяну Ивановну, и понимал, что ещё вчера разозлился бы на то, что его адвокату карьера дороже, чем он. А сейчас… Сейчас всё это было не важно. Важно, что люди, обычные люди на его стороне.
– Извините, – негромко сказал Денис.
– Все вы такие, – горестно вздохнула Татьяна Ивановна. – Сначала наделаете делов, а потом: «Мама, извини, я не хотел». А ты потом ночами не спи, думай, как родного сыночка из очередной передряги вытащить… А сыночку всё пофиг! Он назавтра опять что-нибудь отчебучит! Тридцатник скоро, а мозгов не нажил!
Денис смотрел на Татьяну Ивановну и видел перед собой уставшую тётку, у которой не ладятся отношения с собственным сыном. Это больше не была успешная, всё и вся контролирующая бизнес-леди. Сейчас мерила шагами небольшой кабинет следователя обычная женщина, человеческая. С обычными проблемами, человеческими. Женщина, разговаривающая на обычном, человеческом языке.
И Денис спросил, просто, без нервов:
– А кто такая эта Мария Ремез?
Татьяна Ивановна остановилась и посмотрела на Дениса, потом усмехнулась и ответила:
– Такая же «умная» девица, как вся современная молодёжь… – и чуть погодя добавила: – Дочка нашего прокурора. Единственная дочка.
Денис кивнул. Теперь ему всё стало понятно. Он вспомнил свою маму, как она старалась защитить его, как возилась с ним, как с маленьким.
Да, теперь ему всё стало понятно. Не сказать, что слова адвоката были неожиданными – чего-то такого Денис и ожидал. Но этот простой ответ расставил точки над i. Справедливости в этом деле ждать не следует. Дочка для отца всегда будет ближе, чем чужой парень. Поэтому, что бы Денис не сделал, срок у него будет. Гарантированно.
Тяжёлый вздох непроизвольно вырвался наружу.
– Что толку вздыхать? – Татьяна Ивановна села. – Мы могли договориться на минимальный срок. А теперь, когда ты устроил травлю девочки, как думаешь, что сделает отец?
– Я ж не знал, – попробовал оправдаться Денис.
– Не знал… – передразнила его Татьяна Ивановна. – Незнание закона не освобождает от ответственности!