Стихия, гулкая, беспощадная, обрушила свою водную ярость на замерший в оцепенении берег. Все живое бежало, пряталось, замирало. Дождь заливал улицы. Вода била в крыши, клокотала в водосточных трубах. Он сидел на скамейке, бесчувственный, неподвижный. Единственный, противостоящий стихие. Его застывшее лицо выражало полнейшее равнодушие к собственному бытию, к холоду и ветру, к ливню и мраку. Сам его силуэт, неподвижный, безжизненный, выражал подлинную вселенскую скорбь. Она не могла этого вынести. Зрелище этой скорби, это самоубийственного отчаяния разрывало ей сердце. Она рванулась к нему, схватила за руку и страстно шепнула: «Пойдем! Пойдем со мной!» Она должна его спасти. Должна увести отсюда в тихое, сухое место, согреть и утешить. Взгляд его темных глаз, еще час назад таких страстных, полных азарта, полон беспросветной тоски. На ресницах — капли дождя.
— Мне некуда идти, — прошептал он. – У меня нет денег.
— Не беспокойтесь о деньгах. Вот сто единиц, уезжайте отсюда. Бегите. Те люди не оставят вас в покое.
Он отвел ее руку.
— Нет, мне уже нельзя помочь. Я погиб. Спасайтесь сами.
— Еще не поздно. Все можно поправить. Возьмите деньги.
— Сто единиц меня не спасут. Это слишком мало… Со мной все кончено. Моя жизнь, мои мечты… Все, все погибло.
Она торопливо рылась в сумочке. Наличности больше не было. Она все хранила на счетах. И в сейфе, в гостиничном сейфе лежит ее ожерелье…
— Пойдем, — решительно сказала она. – Пойдем со мной. Я все устрою.
Хосе-Игнасио Мендес считал завершившийся сезон удачным. Он заработал около ста тысяч и мог позволить себе маленький отпуск. На Шии-Раа он прилетел именно с этой целью – отдохнуть. Тем более, что здесь, на этой планете его никто не знал. Свой специфический промысел он осуществлял в курортных зонах Аркадии и на пляжах Нового Рио. Пару раз ему удавалось поживиться на Новой Вероне и очень неплохо провести время на Новом Бобруйске. Но на Шии-Раа он еще ни разу не применял своих охотничьих навыков. Эту планету он держал как место отдохновения. Может же он хотя бы раз пройтись по пляжу, посидеть в баре, потолкаться в казино расслабленно, без всякой цели. Конечно, он и здесь мог бы подзаработать… Если случай подвернется. Или расставить силки ради собственного удовольствия.
Хосе-Игнасио шел по пляжу, украдкой поглядывая по сторонам. Он знал, что на него смотрят. На него всегда смотрят. Где бы он не появлялся. Хосе-Игнасио знал себе цену. Знал, что его золотистая кожа и кубики пресса производят неизгладимое впечатление. Он сложен как бог. И походка у него… божественная. Вот он двигается с грациозной ленцой. Под загорелой кожей мускулы перекатываются, изменяя рельеф, слегка разнообразя природный рисунок. Волосы у него черные, густые. Намокшие, они сексуально обтекают голову, дробясь на мелкие прядки, по которым стекает вода. Эти капли падают ему на грудь, сбегают ниже, оставляя влекущие, влажные полосы… Хосе представил, как выглядит со стороны, и сам себе позавидовал. И тем девицам на лежаках тоже.
Девицы его не интересовали. Простоваты да молоды слишком. Хосе предпочитал женщин постарше, от тридцати и выше. С молоденькой неплохо закрутить, но… хлопот не оберешься. Им же белого коня и марш Мендельсона подавай. Начнутся томные взгляды, слезы, упреки, выяснения отношений. Нет, утомительно это, да и не стоит того. Женщины постарше по крайней мере знают, чего хотят. И не ломаются. Да и отпуске он. Впрочем…
Справа, под большим пляжным зонтом он заметил привлекательную особь. Ее лежак стоял чуть в стороне. Дама пряталась в тени, и только небольшие ступни оставались на солнце. Красивые, надо сказать, ступни. Да и ножки недурны. Хосе подошел ближе. Обладательница ножек был как раз в любимом Хосе возрасте, между тридцатью и сорока. Правда, в качестве добычи он бы ее не выбрал. Охотился он на экземпляры более зрелые, от пятидесяти пяти. А вот в качестве произвольной программы, легкого тренинга, почему бы и нет? Внешность у нее неяркая. Купальник закрытый, без блесток. На лице – ни тени косметики. Волосы коротко подстрижены, скромного перельного оттенка. Но Хосе не обманешь. Хосе разбирается в женщинах, как старый антиквар — в картинах. Ему одного взгляда достаточно. Эта самочка из породистых. Ей красится и сигналы подавать не надо, ее по смазанному отпечатку найдут. Фигурка спортивная, точеная. Видно, что следит за собой. Грудь небольшая, да это и к лучшему. Буфера — для прыщавых юнцов и провинциалов. А он, Хосе, эстет. Подлинный эстет. К тому же…
Так он же ее видел! Ну да, вчера, в казино. В отеле «Элизиум». Сам он остановился в местечке респектабельном, но подешевле, а туда зашел, чтобы пару ставок сделать. Себя показать, на людей посмотреть. Изучал он, разумеется, женщин. Прикидывал по привычке, с кем его схема сработает, а с кем нет. Хотя работать не собирался. Но присмотреться к контингенту не помешает. Контингент подходящий. Жены финансовых воротил, бизнесменов, землевладельцев, сенаторов. Все по двадцать лет замужем за одним и тем же мужиком. Изнывающие от скуки. Есть где развернутся. И среди них – она. В вечернем платье самого простого покроя. Минимум косметики и минимум украшений. Бриллиантовые капли в ушах и единственный перстень на пальце. Зато какой! В дамских украшениях Хосе тоже разбирался. Она играла в рулетку, ставила на черное. Но играла благоразумно и очень недолго. Сгребла со стола несколько фишек и растворилась в толпе. Хосе пожалел, что не подсел к ней раньше. Но он же в отпуске…
И вот – удача. Он встречает ее на пляже. Это ли не знак свыше? Хосе прикидывал, как лучше завязать знакомство. У него было несколько отработанных, надежных вариантов. Оставалось выбрать. Какой сработает с ней? Интересно, она замужем? Или вдова? Мужчины с ней рядом он не видел. И на одинокую она не похожа. У женщин одиноких особый, ищущий, взгляд. Они как будто прицениваются, прикидывают, подойдет — не подойдет. Говорят, что женщина в первые пятнадцать минут уже знает, хочет она выйти замуж за этого мужчину или нет. Ну или просто, хочет…
Дама его заметила. Чуть заметно улыбнулась.
Это судьба! Определенно судьба. Хосе смело ринулся ей навстречу.
— Вы верите в любовь с первого взгляда?
Дама сняла очки и внимательно на него посмотрела. Глаза у нее были ясные, серые, строгие. Такие бывают у первой учительницы. Вопрос, разумеется, дурацкий, но очень действенный. Хосе много раз проверял. Женщины, в любом возрасте, начинают краснеть, смущаться, относя этот первый взгляд к себе. Конечно же, не соглашаются. Начинают убеждать, что так не бывает, что полюбить с первого взгляда невозможно, но это им безусловно льстит… Вот эта сероглазая что-то в этом духе и ответит.
И она ответила:
— Да, верю.
И без всякого смущения! Хосе слегка обескуражен. Он готовился лицедействовать с жаром, убеждать, уговаривать, объяснять. У него на подобный случай было припрятано немало действенных аргументов. Он будет постепенно обращать ее смущение в страстный порыв, в ответный восторг. Через это смущение он заставит ее волноваться. А когда женщина волнуется, то и до сексуального возбуждения недалеко… Но что делать, если заготовленный сценарий насмарку? Но Хосе был все-таки профессионалом. Он импровизировал как подлинный артист.
— О, тогда вы меня поймете! Это внезапный удар! Молния, потрясение. Мир сотрясается во вселенской судороге, в катаклизме, в катарсисе. И сердце… Сердце вдруг замирает. Это как провал, внезапное помрачение. Вот только что был день, яркий, солнечный, и вдруг – ничего. Мгла, вакуум. Вы понимаете?
— О да, понимаю.
Ее серые глаза смотрели с подлинным соучастием. Она даже слегка подалась вперед, внимая. Хосе говорил долго. Он умел красиво говорить. Умел живописать. Обороты его речи были цветисты, изящны, многочленны. Он безупречно пользовался метафорами, эпитетами, гиперболами, эвфемизмами и аллегориями. Он смотрел на нее своими темными, бездонными глазами. Он играл голосом и подкрадывался к ней все ближе и ближе. Она была неподвижна как зачарованная удавом птичка. Дыхание ее участилось, зрачки ее расширились. Она несколько раз облизала губы… Он чувствовал, что одерживает победу… что победа близка.
— Я не понял, это кто?
Голос был мужской и прозвучал очень близко, прямо за спиной. Хосе вздрогнул и оглянулся. В шаге от него стоял высокий парень, видимо, только что вылезший из воды. В руке парень держал огромный прозрачный пластиковый мешок, в котором вяло шевелился скрученный в узел крапчатый полип.
— Он тебе угрожал? – задал следующий вопрос новоприбывший, уж как-то слишком пристально изучая Хосе. Тому стало неуютно.
— Ну почему сразу угрожал? Мы очень мило беседовали. Мне было скучно, а молодой человек меня недурно развлек.
— А почему он хотел взять тебя за руку? Я видел!
— В этом нет ничего особенного. Это у людей ритул такой. При знакомстве.
— Не нравится мне ритуал…
— Так я… пойду? – осторожно спросил Хосе. – Я, собственно, только мимо проходил.
Парень деловито, без суеты, поставил платиковый мешок, приблизился к Хосе и ухватил его за щиколотку. Хосе опрокинулся на песок. Он вдруг почувствовал что при всем своем немалом весе волочится по этому песку как… сдувшийся шарик.
— Мартин, — послышался голос дамы, — пожалуйста, без членовредительства.
— Да я и не собирался, — буркнул парень, продолжая без малейших усилий волочить свою добычу, — сломаю пару ребер.
***
Стоя на краю бассейна отеля «Король Лир», Мартин выковыривал из пластикового мешка крапчатого полипа. Полип брыкался и не хотел покидать мешок. Мартин методично наматывал на руку одно его щупальце за другим. Рядом стояла Корделия, наблюдая за процессом переселения полипа в бассейн. На заднем плане жались изгнанные из воды и жезлонгов постоятельцы.
— Мартин, — назидательно произнесла Корделия, — у слова «член» есть и другие значения. Например, член парламента, член комиссии, член предложения, член-корреспондент…
Последнее словосочетание, видимо, чем-то поразило киборга. Он замешкался, и полип радостно высвободил свое двадцать третье щупальце.
— Да? – искренне изумился Мартин. – А про корреспондента мне Тед не рассказывал!
Корделия схватилась за голову, а крапчатый полип печально моргнул своим торчащим на стебельке тридцать восьмым глазом.
Королевский дворец празднично сиял. Парковка была забита летающим железом всех моделей и типов. Флайеры, кобайки, хуверы и даже аэросамокаты. Сначала Дэн снизил вероятность до 17%, оглядев парковку, но затем повысил до 33%. Так как большинство гостей уже прошли собеседование и слонялись по дворцу.
Дэн поднялся по лестнице, на входе предъявив паспортную карточку. Ожидающие сидели вдоль стены на приставных стульчиках. Все что-то жевали. Кто-то мороженое, кто-то шоколад, а кто-то пил из сине-белых банок. Что именно содержали красивые банки, Дэн не знал. Мороженое он как-то пробовал. Братья покупали это лакомство для своих подружек. И шоколад тоже. Бело-синие банки походили на пивные. А уж про пивные банки Дэн знал все! Ежедневно по углам собирал вместе с носками.
Банки с неизвестным содержимым были составлены в живописную конструкцию посреди шведского стола. Вокруг, подобно мелким катерам в свите флагмана, сгрудились тарелки со всевозможными сладостями: конфеты всех форм и пропорций, пирожные, печенье и торты. Дэн тут же вспомнил, что неплохо бы пополнить ресурсы. Правда, торт как источник калорий вызывал у него сомнения. Для того ли они предназначены? Старший братец один раз упал мордой в торт, и торт этот пришлось выбросить. Белочка успел мазнуть пальцем по тарелке, прежде чем все оставшееся от воздействия морды издевательски отправили в утилизатор. Был и другой схожий случай. Второй братец Джонсон упал мордой в торт не сам, а впечатал в него собутыльника. Может быть, и эти торты предназначены для падения в них мордой? Чтобы торт употребляли каким-то иным способом, Дэн не видел и потому взять кусок поостерегся.
В это время одна из дверей отворилась, и на пороге показался высокий широкоплечий парень в бандане с черепушками. Осмотрел девиц и плотоядно усмехнулся. «Сейчас будет играть с ними в «собачек», подумал Дэн.
Высокий парень поманил одну из девиц. У той случилось внезапное покраснение лицевого эпителия. Наверно, предвкушала игру. В комнате, куда претендентка вошла вслед за парнем, Дэн заметил еще одного человека. ХУ-объект старшего репродуктивного возраста. Ну правильно, братья тоже любили… на троих.
Но девица задержалась ненадолго. Вылетела буквально через минуту. «Наверное, плохо играла», предположил Белочка. Затем вошла следующая девица. Задержалась чуть дольше и покинула комнату не столь стремительно. Философски пожала плечами, нагребла себе на тарелку еды и отправилась в соседней зал, где на невысокой сцене исходил воплями и потом знаменитый «Геном».
Следующим на очереди был ХУ-объект преклонного возраста, в разведение уже не годный. Но задержался объект на 19 минут! Его за дверь выставил тот, второй, невысокий, с избыточной массой тела. Было еще несколько кандидатов, чья гендерная принадлежность с ходу не определялась.
И вот пришла очередь Дэна. На пороге вновь появился парень в бандане. Заметил сидящего в углу претендента в буром свитере, драных джинсах и старомодных кроссовках. Волосы очередника, собранные в хвост, отливали неестественной чернотой. Высокий парень хмыкнул и покосился на собственную темную прядь, выбившуюся из-под банданы.
— Ну и чего сидим? Кого ждем? Заходи.
Дэн поднялся. Сам экзамен он помнил смутно. Обрывками. Была, конечно, видеозапись, но он боялся туда заглянуть. Помнил, как предъявил паспортную карточку, как толстенький ХУ-объект, оказавшийся доктором (от него пахло коньяком!), задавал вопросы, зачем-то щупал пульс, оттягивал веки и заглядывал в уши; помнил, что на голоплатформе возникла виртуальная девушка вызывающего телосложения. Еще он помнил, как эта девица полезла к нему в… голову.
А вот как решал навигационные задачи, не помнил. Помнил, что они были, эти задачи… Они разворачивались, кружили, искрились… Виртуальная девица шептала ему всякие непонятные словечки, примеряла кроличьи ушки и называла… бельчонком? Дэна прошиб холодный пот. Реакцию он сразу заблокировал и поспешно огляделся в поисках зеркала. Вдруг краска уже облезла? Нет, волосы еще черные. Помнил, как вышел из экзаменационной и взял одну из синих банок.
В танцзале он увидел братьев и отчима. Те уже достаточно нагрузились. Папаша Волк примеривался к серебряным ложкам и вилкам. Прикидывал вес. Братья подкрадывались к очередному торту, квадратному, с розочками. Глядя на их раскрасневшиеся рожи, Дэн с тоской думал, как под утро будет выволакивать их из флайера, а они — отбрыкиваться и орать:
— Белочка! Белочка пришла!
Неужели это никогда не кончится?
Киборг не заметил, как отщипнул краешек жестяной банки и сделал глоток. Зажмурился. Сладкое, густое, молочное. Он почувствовал, что хмелеет, подобно его сводным братьям от контрабандного рома. Он сделал еще глоток, еще. И тут увидел того парня в бандане. Тот стоял среди гостей, озираясь. Явно кого-то искал. Какого-то счастливца…
Дэн вздохнул.
— Эй, Бандерас, не меня ищешь? — прорезался пьяный братец. — Давай, иди сюда, пилот, выпьем на брудершафт. А потом поцелуемся!
Пьяная морда Макса Уайтера похабно и призывно искривилась. Он вытянул губы трубочкой и громко зачмокал. Черноволосый парень в бандане не спеша пересек зал. Танцующие почтительно расступались.
— Ты неправильно сформулировал приказ. Надо говорить «пожалуйста».
Схватил братца за шиворот и окунул мордой в тот самый торт с розочками.
И тут Дэн услышал часы. Часы били полночь! Краска! Шоаррская краска! Дэн метнулся через зал к выходу. Парень в бандане его заметил.
— Эй, стой, куда? Воронцов!
Дэн бежал к лестнице. Хорошо, что он изучил план дворца. Не заблудится. Парень в бандане не отставал.
— Да стой, тебе говорят!
Вот и лестница.
Дэн прыгал через две ступеньки. Что-то выпало из рук и покатилось следом. Это же банка с той волшебной тягучей жидкостью! Эх, там еще оставалась пара глотков…
Часы все еще били. Дэн заскочил во флайер. «Котик» с невозмутимостью автопилота стартовал и…
До поместья «Черная звезда» Белочка добрался на рассвете. В одной руке процыкулыр, в другой — черно-белый кот с оторванным ухом. Бурый свитер — в клочья, на рыжих волосах ни пятнышка черной краски.
***
— Дело плохо! Mamma mia i tutti Santi! — воскликнул придворный хакер Фрэнк Фумагалли, утыкаясь лбом в разъем шины. — Придется применить глубокое форматирование.
На голоплатформе возникла иссохшая от тоски «Маша» в изодранном монашеском одеянии и поясе верности, ключ от которого давно потерян.
— Найдите мне его! Найдите! — простонала она, заламывая виртуальные руки.
— Кого найти, моя драгоценная донна? — осведомился Фрэнк, самозабвенно копаясь в «харде» и «софте».
— Моего бельчонка!
— Придется запустить «Касперского»!
— Не надо «Касперского»! Мне уже лучше!
Тед задумчиво повертел в руках пустую банку из-под сгущенки. Появился король Станислав.
— Ну что? Нашли навигатора?
— Нашли, — вздохнул Тед. — И сразу его потеряли.
— Как это? Почему?
— Он сбежал. Вот что осталось. — Показал банку. — Пробили паспортную карточку, но оказалось, что она была действительна только до полуночи.
Станислав взял банку и внимательно ее рассмотрел.
— Очень специфический способ извлечения сгущенки. Я такого еще не видел. Вот что, издадим указ. Кто сможет открыть банку аналогичным способом, тот и будет навигатором!
***
В поместье «Черная звезда» проснулся Макс “Казак” Уайтер . Башка у него раскалывалась, во рту скунсы ночевали.
— Пить, братик, пить! Рассолу!
Поблизости слышалось самозабвенное хлюпанье. Брат Джонсон поглощал из банки рассол. Выловил огурец и смачно закусил. Казак почувствовал приступ тошноты и ненависти.
— Пить надо меньше! — назидательно произнес Джонсон. — Выжрал на три литра больше меня!
— Да ты считать умеешь!
— Чтобы посчитать твои правильные ответы, уметь считать не обязательно!
— Фильтруй базар, козел!
— За козла ответишь!
Казак, пошатываясь, приблизился к брату и ударил его в челюсть. Джонсон, в свою очередь, разбил о его голову банку из-под огурцов. На стене включился головизор. Там миловидная дикторша читала новый королевский указ:
— В федеральный розыск объявлен владелец пустой банки из-под сгущенки. Владельцу банки гарантируется полная безопасность, если он явится добровольно и докажет права собственности. Кроме безопасности владельцу предложат контракт с королевским транспортником, а также любовь прекрасной «Маши»! Его величество король!
Голосок дикторши перекрылся ревом Ржавого Волка из-за двери:
— Эй, дебилы, марш искать работу!
***
По дороге, ведущей от королевского дворца, двигалась гравиплатформа, груженая банками сгущенки. На краю платформы сидел Тед. Следом двигались доктор Бобков в сопровождении королевского начальника отдела кадров, местного участкового и толпы желающих вскрыть банку. Местом сбора был назначен населенный пункт у поместья «Черная звезда». Ржавый Волк ожидал королевских чиновников вместе со своими сыновьями.
— Ого, сколько претендентов! — оглядел толпу доктор. — И все хотят вскрыть банку?
— Еще бы не хотеть! — проскрипел Ржавый Волк. — Кто ж от такой работы денежной откажется?
Джонсон схватил банку с платформы и попытался ее вскрыть без консервного ножа. Но у него ничего не получилось. Макс Уайтер, злорадно хихикнув, взял другую банку. Долго ее разглядывал, принюхивался, взвешивал, потом с криком «Кийя!» ткнул в банку пальцем. С матом отшвырнул неповрежденную жестянку и сунул ушибленный палец в рот.
Доктор Бобков вздохнул.
— А у вас в поместье больше никого нет?
Ржавый Волк презрительно сплюнул.
— Из нормальных нет. Есть только Белочка.
Тед насторожился.
— А посмотреть можно?
— Нашли на кого смотреть! Он глючный и рыжий.
— А все-таки?
Ржавый Волк кивнул одному из братьев. Казак, продолжая баюкать палец и вполголоса матерясь, пошел к дому. Вскоре вернулся в сопровождении странного субъекта в замызганном комбезе и со спутанными рыжими патлами на голове. Тед почти безнадежно оглядел нового претендента. И совсем было уже хотел разочарованно махнуть рукой, как вдруг что-то привлекло его внимание.
Кроссовки! Старые кроссовки со шнурками!
— Эй, а ну иди сюда!
Субъект нерешительно приблизился.
— Сгущенку любишь?
Тот осторожно пожал плечами.
— Давай, открой банку.
Рыжий по-прежнему нерешительно протянул руку и взял первую попавшуюся банку, долго смотрел на нее, будто искал то ли подвох, то ли какую-то подсказку в цифрах ГОСТа или в процентном содержании углеводов, затем аккуратно отщипнул от края тонкими изящными пальчиками.
***
Первым, кого король Станислав увидел, войдя в пультогостиную, был его новый навигатор. Обосновавшись в кресле, он бодро цокал пальцами по биоклавиатуре, знакомясь с системой. На экране мелькали звездные карты, таблицы, столбики цифр и странички инфосайтов. По левую руку от навигатора стояла открытая, наполовину уже пустая банка сгущенки, а рядом, на голоплатформе, возлежала «Маша», счастливая и удовлетворенная, будто невеста после первой брачной ночи.
Чтобы никто не упрекнул короля в кумовстве и протекционизме — желающих-то служить на транспортнике под началом монарха-космодесантника превеликое множество, — экипаж набирали методом «тыка». То есть, взяли первых попавшихся на глаза его величества. Кроме доктора. Тут уж министры не уступили. Не позволили приблудному эскулапу за августейшим здоровьем следить.
— Не бывать этому! Сами знаете, какие нынче выпускники мединститутов! Фонендоскоп от клизмы не отличают. Только доктор Бобков! Он как-никак за 20 лет службы при дворе давление мерить научился и даже кровь из пальца взять сможет.
Против кандидатуры Вениамина Игнатьевича король не возражал. С доктором его связывали не только годы дружбы, вырезанный аппендицит и вправленный вывих, но и совместно потребляемый под лимончик коньяк. Где он еще такого несгибаемого собутыльника найдет?
Техник нашелся в полном соответствии королевскому указу о рандомности и непредсказуемости выбора. Оказывается, этот техник в том транспортнике самозародился, подобно алхимическому гомункулу. Производители посчитали это самозарождение знаком позитивным и указывали механика как неотторжимое к технике дополнение.
Оставались пилот с навигатором. Пилота его величество выбрал именно так, как и намеревался — наобум. Пришел в бар с бывшим сослуживцем, заведующим армейскими складами, и вошел в измененное состояние сознания. Это чтобы рассудок в работу высшего королевского «Я» не вмешивался. То есть распил с бывшим завхозом бутылочку «колевки» — ядреного армейского самогона.
Некоторое время спустя к столику его величества подошел молодой человек, чье сознание пребывало в таком же измененном состоянии, и два освобожденных от диктата рассудка высших «Я» тут же договорились по всем ключевым вопросам. Вот что значит продвинутые духовные техники! Результатом переговоров стал подписанный контракт. Как известно, высшие «Я» при столь тесном контакте не ошибаются — парень оказался пилотом.
Оставалось найти навигатора. Его величество хотел было повторно прибегнуть к помощи высшего «Я», но Вениамин Игнатьевич решительно воспротивился, потому что высвобождение «Я» отрицательно сказывалось на королевской печени.
— Как тогда будем искать? — вопросил грозный правитель, примеряя капитанскую фуражку вместо короны.
— А давайте устроим «бал», то есть конкурс, — предложил находчивый доктор. — Разошлем гонцов во все углы нашего королевства, по всем помойкам, ночлежкам и соцсетям, и пусть сам транспортник выбирает. Там же у нас проказница «Маша» заинсталлирована. Кого она выберет, тот и будет навигатором.
Король поразмыслил над предложением.
— Хорошо! Пишите высочайший указ. Всем желающим явиться во дворец на смотрины. За исключением рыжих. И киборгов.
Сказано — сделано. По всем помойкам Новобобруйского королевства разместили объявления. Почему по помойкам? Так хорошего навигатора и на помойке найти можно. Мало ли какие у кого жизненные приоритеты? И соцсети не забыли, самые скандальные и толерантные, такие как «Фейсом об тейбл» или «Однокамерники».
Казак с Джонсоном каждый день на «Однокамерниках» зависали — селфи после пьянок вывешивали. Казак даже блог себе завел, выложил рецепт перегонки снаффов в аналог виагры. Предлагал скинуться ему всем миром на перегонный аппарат и торговать полученным продуктом на ибее. Джонсон, тайком от родного бати, контракт на ликвидацию надоевшего босса или неудобного бизнес-партнера выискивал, просматривая объявления типа: «Ищу специалиста широкого профиля для решения семейных и деловых неурядиц наиболее радикальным способом». Оба волчьих сынка крупно проигрались в авшурском казино и теперь судорожно искали подработку. Батя, если узнает, куда кровно нажитые пошли, то последних карманных денег лишит.
— Слушай, а давай Белочку продадим, — предложил Джонсон.
— Да кому он нужен, этот дебил! — проскрипел Казак-Уайтер. — К тому же, батя говорил, что на него наше имение «Черная звезда» записано. Давай лучше еще объявления посмотрим. Может, надыбаем чего.
Вот тут им королевский указ на глаза и попался.
— Макс, ты трассы составлять умеешь? — спросил Джонсон брата.
— Да че там составлять? Помню, трубы горели, так я и без навигатора до станции добрался.
— Во, и я так умею, — обрадовался Джонсон. — А давай в королевские навигаторы пойдем.
— На кой?
— Ну завербуемся, корабль угоним, команду на плантации сдадим, груз Айзеку загоним, с долгами расплатимся. От бати свалим. Задрал со своим воспитанием. Больше трех ребер за один раз не ломать, меньше шести зубов не выбивать.
Казак-Уайтер задумался. Перспектива вырисовывалась заманчивая. Корабль королевский, со всеми удобствами. И груз будет соответствующий. Трассу они худо-бедно проложат. Чего там особенного? Соперники? Да какие там соперники! Задроты очкастые из ближайшей летной школы. Их пуганешь, они и разбегутся.
— А давай! — согласился он с братом. — Бате сказать можно. Он давно на королька зуб точит. Тот его из армии попер и в лесничие определил. Пожизненно. Без надежды на карьерный рост.
Накануне «бала» Белочка рисовал сводным братьям звездные карты. Отчим пообещал, что если он этих двух оболтусов чему-нибудь научит, то он, отчим, разрешит Белочке на королевский транспортник издалека посмотреть.
Белочка очень старался. Давал своим ученикам самые легкие задания. Например, проложить трассу с Венеры до Сатурна. Но те умудрялись высчитать точку выхода из «червоточины» где-то в районе Альфы Центавра. Когда Белочка указывал им на ошибки, братья ржали и отвешивали Белочке подзатыльники. Потом, обозленные очередной неудачей, заперли сводного рыжего братца в холодильнике и ушли в бар пиво с «плазмой» мешать. Выпустил Белочку из холодильника Ржавый Волк, когда не обнаружил ни одного чистого носка.
До «бала» оставалось несколько часов.
— Где эти мудаки? Нам ехать надо.
— Мы здесь! — ответили родные сыновья, закидываясь отрезвином.
— А я? — робко поинтересовался Белочка. — Вы же обещали, если я карты нарисую…
— Ты тоже, — великодушно подтвердил Ржавый Волк, — но… для тебя есть кое-какая работа. Всю посуду перемоешь, все бутылки сдашь, все носки по дому соберешь, по цветам разложишь, перестираешь и рукопись Казака отредактируешь.
Белочка вздохнул и понурился. С этой работой он и за два дня не справится.
— Когда все сделаешь, можешь прийти полюбоваться издалека на королевский транспортник.
А чтобы Белочка не отлынивал, Ржавый Волк несколько раз выстрелил в него из строительного пистолета. Это у него был такой способ выражать свое особое расположение.
Оставшись в одиночестве, Белочка печально один за другим вытащил гвозди из рук и ног, запустил регенерацию и загрустил. Неужели ему никогда не покинуть «Черную звезду»? Он побрел по дому, собирая разбросанные бутылки. Их было превеликое множество. По углам поблескивали банки из-под пива. Спустившись в подвал к утилизатору, Белочка задумчиво поглядел на громоздкий агрегат. Как просто было бы со всем покончить! Отключить регенерацию, уйти за процессор и запустить этот домашний крематорий на полную мощность. Боль — это всего лишь информация от рецепторов, которой можно и пренебречь.
— Я хочу в мусоросжигатель, — отчетливо проговорил киборг.
— Зачем же так радикально? — произнес позади него голос ХХ-объекта.
В базе данных не нашлось аудиофайлов для идентификации. Как неизвестный ХХ-объект мог так неслышно к нему подобраться? К нему, боевому киборгу шестой модели!
Белочка непроизвольно перешел в боевой режим. Неизвестный ХХ-объект самодовольно захихикал. Вернее, захихикало. Потому что в буквальном смысле это был не объект, а его голографическое изображение.
Посреди подвального помещения, помаргивая, как изображение в древнем ламповом телевизоре, располагалась копия темноволосой девушки в комбезе химзащиты. Белочка от неожиданности забыл все машинные фразы.
— Ты кто? — спросил он, отключая боевой режим.
— Твоя фея-крестная.
— Разве у меня есть крестная? — засомневался Белочка. — У киборгов крестных не бывает.
— А вот и бывает. Хочешь поехать на «бал»?
— Конечно хочу! Только… мне нельзя, — вздохнул Белочка. — Я еще носки по цветам не разложил и рукопись Казака не отредактировал.
— Фигня вопрос, — отмахнулась фея. — Носки разберут скунсы, а рукопись отредактирует Варья Днищенкова. Есть такая сочинительница порно-криминальных романов.
— Но мне надеть нечего. У меня только комбез с голопечатью. А король киборгов не любит. И рыжих тоже. В указе так и написано: рыжего не берите.
— Ерунда, — ответила девушка. — Фея я или кто?
Прямо из воздуха она извлекла бурый свитер с оранжевыми ромбами, драные джинсы и кроссовки со старомодными шнурками.
— Вот, одевайся.
— А волосы?
— А волосы мы покрасим.
В ее руке появился тюбик с шоаррской краской. Фея выдавила краску из тюбика, и Белочка превратился в Чернобурку.
— Вот, побудешь у нас голубоглазым брюнетом.
— Удачный фенотип, — согласился бывший Белочка. — А как я доберусь до дворца?
Девушка поманила крестника за собой и, мигнув, исчезла. Белочка вышел из подвала и увидел, что она стоит перед домом с большим процыкулыром в руках. Она опустила плод на землю и коснулась его светящимся жезлом, похожим на термометр. И процыкулыр превратился во флайер.
— Но я водить не умею! — запротестовал Белочка. — И летать не люблю. У меня психологическая травма. Потому что все летающие объекты разбиваются.
Фея вздохнула. Огляделась вокруг и заметила сидящего на подоконнике черно-белого кота с драным ухом.
— Кыс, кыс, кыс, — позвала она. — Иди ко мне, котик.
Кот вильнул хвостом и нехотя подошел. Фея и его коснулась своим «термометром». Кот превратился в крепкого темноволосого парня в бирюзовой футболке с зайчиками.
— Котик, отвезешь Белочку на «бал», — распорядилась фея и пригладила новоявленному пилоту вихор над рваным ухом.
— Приказ принят к исполнению, — ответил «котик» и полез на пилотское место.
— Спасибо, дорогая крестная, — обрадовался Белочка и рванул к пассажирскому.
— Стой! — вдруг приказала фея. — Главное забыл. — Она извлекла из кармана паспортную карточку. — Тебя зовут Денис Воронцов. Или просто Дэн. И вот еще, крестник. Ровно в полночь мое воздействие на материальные объекты утратит силу. Флайер превратится в процыкулыр, шоаррская краска облезет, а «котик» станет котом.
И вот Белочка уже спешит на «бал», торопливо просчитывая вероятность успеха. Вероятность невелика. Будет много претендентов. Опытных, знаменитых. А кто он? Жалкий любитель.
Давным-давно в далекой-далекой галактике в Новобобруйском королевстве жила-была одна счастливая семья: папа Гибульский, мама «DEX-company» и сынок их, умный и скрытный паршивец. Так как сама мама «DEX-company» была своего рода монстром, то и сынок у них получился с процессором. Впрочем, семейному счастью это ничуть не мешало.
Но, как это часто бывает, постигла эту счастливую семью беда: то ли Аннушка разлила масло, то ли кирпич на голову свалился, но папа Гибульский скоропостижно скончался. Безутешная вдова его, дама нестандартная, но состоятельная, без внимания брачных авантюристов не осталась и очень скоро сдала свой контрольный пакет акций предприимчивому деляге по прозвищу Ржавый Волк, после чего вместе с сыном и дивидендами переселилась в его поместье «Черная звезда», где новый муж ее благополучно и уморил.
Формально Ржавый Волк занимал должность королевского лесничего, а на деле был самым настоящим «оборотнем в погонах»: крышевал мелкий бизнес, выдавал охотничьи лицензии за взятки, выбивал долги и творил прочую разнообразную коррупцию. Надо ли говорить, что налогов он в королевскую казну не платил, а если его и вызывали в соответствующие органы, то умело прятал «черную» бухгалтерию и отделывался мелким штрафом. От первой и второй жен, тоже, соответственно, уморенных, было у него два сына: Макс Уайтер с погонялом «Казак» и Джеймс, как и следовало ожидать, Джонсон.
Надо ли уточнять, что братки обращались со сводным братцем — «бедной падчерицей» — как того требуют все законы жанра, то есть, по-свински: заставляли работать с утра до вечера и с вечера до утра, ибо считали, что раз он киборг, то сна ему и вовсе не требуется, отвешивали подзатыльники, всячески обзывались, использовали в качестве боксерской груши и кормили «бюджеткой». Если вообще вспоминали о том, что надо бы покормить.
Прозвали они рыжего братца «белочкой». Не потому, что мастью соответствовал, а потому, что первым, кто являлся к ним на зов «Рассолу мне! Рассолу!» после многодневных запоев, был именно он. А кто ж, позвольте спросить, к двум похмельным отморозкам, кроме киборга, приблизиться-то рискнет?
Так и жили.
Больше всего на свете нравилось Белочке смотреть по вечерам на звезды. Когда все трое его хозяев, завершив тяжкие дневные труды (а точнее – кутеж с девочками в сауне), отходили ко сну, Белочка, перемыв всю посуду и покидав их одежду в стиральную машину, забирался на крышу дома и мечтал. Он смотрел на звезды и представлял, как строит трассу для космического транспортника, как разбирается в навигационных картах, как соединяет в замысловатые узоры станции гашения, как вдумчиво изучает навигаторские форумы, как перекидывает созданную им схему на комм капитана и как капитан, суровый, но справедливый, требует разъяснений, с матюгами тыкая пальцем в серую точку, а затем, все-таки принимая трассу, дает «добро». И говорит, хмурясь: «Под твою ответственность». И как пилот, веселый и бесшабашный, хлебнув из банки тайком прикупленного пива, дает такой резкий старт, что капитан, разом позабыв о суровой справедливости, грозится уволить всех на первой же планете с агрессивной атмосферой, а транспортник продать к такой-то матери. Никто, конечно, не принимает эту угрозу всерьез. Потому что пилот всегда так стартует, а капитан всегда только обещает.
Намечтавшись, Белочка спускался в свою кладовку, чтобы провести оставшиеся часы до рассвета среди щеток и швабр. Помещеньице было крохотным, едва удавалось пристроиться и поспать: сидя и поджав ноги. Ни на какие мечты о межзвездных трассах и космическом транспортнике места уже не оставалось.
Шли дни. Надежды рыжего киборга стать навигатором потихоньку таяли. И растаяли бы совсем, если бы не случилось чудо: местный новобобруйский король, Станислав Тринадцатый, объявил, что устраивает «бал», то есть конкурс на должность королевского навигатора. По всем соцсетям королевства разлетелось это приглашение: «Королевский грузовой транспортник выбирает навигатора, пол и возраст значения не имеют. Приглашаются все желающие, кроме рыжих и киборгов».
Ну да, разумеется, всем отлично было известно, что король Новобобруйский рыжих терпеть не может. Были у него пару лет назад дипломатические терки с бароном-прапорщиком соседней Новокулябинской слободы. Того прапорщика подданные прозвали Рыжее Западло. Ух и лютый был правитель. Тиран, деспот, сатрап. Бюрократическими придирками подданных до суицида доводил. Такую коррупцию развел, что Ржавому Волку и не снилось. Нежной ромашкой был на его фоне Ржавый Волк. Везде кумовьев до свояков посадил. Кореша-алкоголика не куда-нибудь определил, а в самые что ни на есть прокуроры! Тот, по слухам, даже читать не умел. Но зато умел рисовать на салфетках нужные циферки. Чтобы в кабинет заносили.
Не раз просили жители Новокулябинской слободы короля Станислава войска ввести да взять слободу под свою руку, но Станислав отказывался, ссылаясь на международное право. Отнекивался, отнекивался, а тут Рыжее Западло вдруг взял да помер. Поел, говорят, на ночь грибочков. Но грибочков не простых, а эдемских. Кто принес те грибочки в дом к Рыжему Западлу, выяснить не удалось, но свободная пресса прозрачно намекнула, что без новобобруйских спецслужб и лично Станислава тут не обошлось. Сам, дескать, эдемские грибочки в оружие массового поражения перегонял. И как Станислав ни оправдывался, какие опровержения в СМИ ни давал, никто не верил. Со временем скандал позабылся, пресса поутихла, но Станислав к рыжим так любовью и не воспылал.
Если с прапорщиком-тираном все более менее было ясно , то с киборгами слухов ходило много, и каждый последующий затмевал своей экзотичностью предыдущий. Самый безобидный гласил, что киборгом маленького Станислава напугали еще в раннем безоблачном детстве. Королева-мать от покойного ныне короля-отца в шкафу Irien’а прятала. Полез маленький Стасик в шкаф за игрушками, а там киборг красными глазами светит. Вот так и получилась травма детская, да на всю взрослую жизнь.
Другая сплетня гласила, что уже в школе киборг его за невыученные уроки наказывал. И серьезно так наказывал, вдумчиво. Чем и вызвал яростную нелюбовь не только к занятиям научным, но и к собственно киборгам вообще.
Третий слух был самый нелепый. И снова будто бы Irien виноват. Говорили злые языки, что девушка, на которой Стас собирался жениться, изменила ему с Irien’ом. Станислав в это время в армии служил, в космодесанте, а девушка ветреная оказалась и не дождалась бравого космодесантника, будущего короля.
Правда, в этот третий слух совсем уж никто не верил. Называли его заброшенной врагами злостной дезой. Ну какая девушка променяет бравого космодесантника на какую-то куклу, пусть даже с идеальной растяжкой и виброрежимом? Виброрежим — это еще не счастье. Это счастьишко, к тому же, сомнительное, а счастье оно в другом.
Была ли сплетня подброшена врагами или родилась на страницах желтой прессы, история умалчивает. Но Станислав так и не женился. Честно нес службу в Новобобруйском королевстве и вот даже армейским транспортником обзавелся для нужд государственных. Или заскучал на престоле без войн и антипиратских рейдов. Только и делал, что голубей в парке кормил. Что чревато для королевского здоровья преждевременным геморроем и визитом доктора Альцгеймера. Вот придворный лекарь и насоветовал эту авантюру с транспортником. И королю польза, и казне выгода.
Хозяйка с работы пришла,
Хозяйка в квартиру зашла,
Хозяйка смотрит вокруг,
Хозяйка вздыхает вдруг.
Пиратов был дерзкий налёт?
Нет.
Посадкой ошибся пилот?
Нет.
Галактики округ не наш?
Наш.
Включили не наш пейзаж?
Наш.
Лансик с Дэном прилетали,
Мы немножко поиграли.
Значит коллапс не грозит?
Нет.
И дом уже не горит?
Нет.
Как я рада!
Устояла
Крыша летного ангара!
Остается починить,
Стены заново сложить
Потолки приладить споро.
Гости, ждем вас. Я готова!
Кто там в зеленовом берете с послом шоарским говорит?……..
Я шлю пакет – чего же боле?
Как больше байтов передать?
В моем последнем протоколе
Трояна мне не избежать.
Но ты, любовник поневоле,
Все базы данных прошерстя,
Не оглянулся, уходя.
Сначала форматнуть хотела
Всю память, только вот беда
В органику я заперта.
Когда бы цифру я имела
Хранилищем любовных фраз
Избавилась бы сей же час.
Мне выпала иная доля
Твой голос помнить, и потом,
В мечтах о рыжике, тайком
Заняться поиском пароля.
Но, говорят, упрямый DEX
Не признает любви терзаний.
Ему по барабану секс
И сладость девичьих лобзаний.
Зачем, устроив переезд,
Ваш «Мозгоед» избрав посланцем,
Не выбрала нам Кира мест
На лайнере том безопасном?
Была бы в свете инфракрасном
Моя судьба предрешена:
Свой долг смиренно б исполняла,
Балбеса Лаки приручала,
Была бы счастлива сама.
Другой? Нет, не бывать другому
Устройством совмещенным тут.
По умолчанию заводскому
Мои настройки не снесут.
Я рождена твоим быть Бондом
Свиданья ждать с одним тобой
Космическим ты послан Богом
Мой DEX, спаситель и герой.
В моих мечтах ты виртуальных
Являлся мне, и был уж мил.
Твой красный взгляд меня сверлил,
Твой пинг в процессах интегральных
Давно звенел! То был не сон!
В пультогостиной вмиг узнала,
Оцепенела, задрожала,
И образ вспыхнул – это он!
Не правда ль? Я сигнал ловила
Через вай фай. Ты говорил,
Когда я в стенде усыпила
«Шестерку». Сорванной сулила
Мозгов подправленный шарнир.
Кто в это краткое мгновенье,
Мелькнув как голосновиденье
На вирт экране просияв
Приникнул тихо к изголовью,
Пошевелив украдкой бровью,
Слова надежды прошептав?
Кто ты, мой рыжий искуситель,
Хакура в схватке победитель,
Мои сомненья разреши.
Быть может, верую напрасно
Во вкус навешанной лапши.
И суждено мне быть несчастной.
Но выбор дан. Я кликну «да»
В ответ на брошенное слово.
В твоих глазах одна вода,
В них нет признания иного.
Но верить буду в сладкий рок
В твои разбуженные страсти,
Что в самой деликатной части
Есть нетерпенья огонек.
Что делать мне? Все позы камы
Без сна печально перебрав,
Безбожно доктору наврав,
Иду взглянуть на DEX’а шрамы.
О ужас! Страшно перечесть.
Я Бонд, рифмую как нимфетка,
Что скажет мне моя соседка,
Как шоколадку будем есть?
Но верю я в свою удачу.
Свою судьбу не упущу.
К любви я DEX’а приучу —
Поставлю то как сверхзадачу
И на Кассандру улечу.
Пролог
Две киборгов линейки Bond и DEX,
В лесах Каcсандры, где свой штаб открыла
Контора Киры, запретили секс
Межвидовой. Запрет тот осудила
Сама глава великой ОЗК,
Но что за дело главарям бездушным,
Не знающим любви наверняка
До горестей двух киборгов б/ушных.
Помилостивей к слабостям пера!
Для автора рифмовка лишь игра.
Тед
Призыв вай фай не достигает цели.
Он, верно, тут под деревом залип
И представляет, что его девица
Как вишенка поспелая в саду,
Прям в рот к нему без косточки свалилась.
Она не ягода, дубина, она Bond!
Дэн, ты дурак железный!
Достал, однако. Поспешу в постель.
Мне Кира ночь любви наобещала.
Пошли со мною, Ланс.
Ланс
Идем. Зачем
Искать того, кто найден быть не хочет?
Дэн
Вот ребенок! А другой повеса.
Им боль смешна. Запрос пришел? Неужто?
Пакета данных требует! О Трикси!
Ты мой день. Убей искина пингом;
Она и так от зависти больна,
Что ты ее затмила частотою.
На балконе показывается Трикси.
Оставь служить богине ОЗК.
Деск волонтерши скушен и невзрачен.
Он тебе мешает. Смени его.
О пирсинг на губе! О радость!
Стоит, сама не зная, кто она,
Сканируя пространство, слов не слышно.
Для киборгов в командных строчках речь!
О, как я глуп! С ней говорят другие.
Два самых глупых киборга, вот Лаки,
С ним Реми, желают отлучиться, просят
Ее покамест Кире не сдавать.
Ах, если бы ее шпионский сканнер
Диапазоном ниже бы упал!
К нему в дуэт немедля бы вступили
Мышей летучих радостный вокал.
Сейчас одна, ладонью комм накрыв.
С какою надписью задумалась, сверяясь?
О, как бы мне, устройством добавляясь,
К той надписи припасть?
Трикси
Не повезло!
Дэн
Голосовым сигналом! Клевый хакер,
К тому же Bond разумный предо мной.
Ты знаешь, как пробиться сквозь защиту
Над рубежами цифровых блокад,
Которые, податливые скриптам,
Без нужного пароля промолчат.
Трикси
DEX боевой, как жаль, всего лишь DEX!
Отринь линейку, профиль измени,
А если нет, меня взломай, не медли,
Чтоб Bond‘ом многомудрым мне не быть.
Дэн
Записывать? Сканировать? Ответить?
Трикси
Линейка мне одна желает зла.
Ты был бы ты, не будь ты даже DEX’ом.
Что этот DEX? Разве так зовут
Импланты и процессор? Твой детектор?
Неужто идентификационных
Нет имен? Ведь киборг только киборг,
Хоть Irien’ом назови, хоть нет.
Дэн киборг для любой линейки был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть.
Зовись иначе как-нибудь, Дэн киборг,
И всю меня бери тогда взамен.
Дэн
Приказ твой принят! Буду твой избранник.
Я новую прошивку запрошу,
Пусть Фрэнк взломает, переустановит.
Трикси
Кто это считывает мой сигнал?
Мои мечты контроллит?
Дэн
Я не смею
Пакетом данных обменяться. Он
Благодаря тебе мне ненавистен.
Когда б запрос не от тебя пришел,
В отказ подался бы, не размышляя.
Трикси
Десятка битов не прошла у нас,
Но мне уже привычна кодировка!
Ты не DEX? Не боевой ли ты?
Дэн
Ни DEX, ни боевой. Мой чип потерян.
Трикси
Зачем сюда ты влез? Еды тут нет.
Ограда под высоким напряженьем.
Тебя ждет форматирования круг
Когда тебя найдут мои коллеги.
Дэн
Меня привел не голод, а любовь,
Ей вольты в двести двадцать не преграда.
При фоне гормональном может все.
И потому – пошли твои коллеги…
Трикси
Они тебя увидят и побьют.
Дэн
Я – DEX, опасней двадцати шпионов.
Спустись с балкона поскорее вниз,
В лес кассандрийский убежим из дома.
Трикси
А Кире попадемся на глаза?
Дэн
Нас от нее укроет ночь. У Киры
Нет инфракрасных датчиков. Она,
Блуждает с фонарем, оставив Теда,
Который будет зол, как шебский крот.
Трикси
Кто показал тебе сюда дорогу?
Дэн
Я все же навигатор. Я влюблен,
Ты первая, кто приоткрыл завесу
Над стороной запретной бытия,
Я говорю про секс, на всякий случай.
Трикси
Программа пусть лицо мое спасет,
А то бы все эмоции парадом,
Прошлись бы по щекам и подбородку.
Хотела б я восстановить хваленую,
Bond совместимую ИЛ. Да поздно.
Ты помнишь «Мозгоед»? Как мы в каюте,
На терминале, на столе, в постели
Той практике любовной предавались.
Не сомневаюсь я, что скажешь «да».
Упрямство ты в начале проявил
И не желал поддаться страсти нежной.
Свой норов дексовский, как файервол
Ты выставил. Но устоять не смог.
Хотя терзался смутным подозрением
Что Bond премудрый обведет тебя
И в кабалу преступную заманит.
Что DEX и Bond, увы, конфликтный код
В прошивке носят, что они не могут
Преодолеть заложенную в них
Враждебность и несовместимость эту,
Что лишь шпион и соблазнитель Bond
Что другом и возлюбленной нет дара
Ему остаться в дексовской судьбе.
Конечно, мною овладел азарт,
Не знала прежде поражений
От парней-людей и даже Bond’ов.
Легко их соблазнив, себе в копилку,
Сердца сгружая. Бонусы в игре!
Но ты был неприступен, вежлив, стоек,
И я в тебя из гордости влюбилась.
Теперь уж от судьбы мне не уйти.
Я предала свою линейку, стала DEX’ом.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за легкость и доступность.
Дэн
О Трикси, как же я могу? С тобой
Мне интересно, будто с человеком.
Клянусь я кассандрийскою луной…
Трикси
О, не клянись луною, в месяц раз
Меняющейся, – это путь к изменам.
Дэн
Так чем мне клясться?
Трикси
Не клянись ничем
Или клянись сгущенкой, высшим благом,
Которого твоя система жаждет.
Дэн
Клянусь сгущенкой, даже если Котька…
Трикси
Сгущенки мало. Добавим чипсы,
Мне страшно, что появится вторая.
И уведет тебя на «поводке»
Из виртуальных ласк и обещаний.
Дэн
Но как мне убедить, что неправа
В своих ты подозрениях? Твой я только.
Что сделать? Расскажи.
Трикси
Если ты, мой DEX,
Решил без шуток со мною в связке
Единым быть, устройством неразъемным,
Тогда ты дай мне знать, когда и где
Стыковка состоится на уровне софта.
К тебе пришлю я Лаки. Он, конечно,
С умом не друг, но тайну сохранит.
Я хакерское все добро сложу
К твоим ногам и за тобой последую.
Сто тысяч раз прощай.
Дэн
Сто тысяч раз
Тоскливый вздох блокировать придется.
К подругам мы – как школьники домой,
А от подруг – как будто в морозилку.
Если бы Паше, известному как Падла, сказали на следующее утро: «Падла, если ты не отдаешь сто единиц, тебя пристрелят!» – Паша ответил бы, держась за голову: «А хрен с вами, стреляйте. Нет у меня денег!»
Какие сто единиц? Да ему опохмелиться не на что! А если из дома выйдет, то попадет под разводной ключ или ботинок первого же контрабандиста или кобайкера. К тому же, его тошнило. И тошнота эта была связана с мяуканьем какой-то мерзкой белой кошки.
Паша пытался что-то припомнить, но припоминался какой-то рыжий и наглый, который напрашивался в гости. Этот рыжий говорил, что обязательно к Паше придет и чего-то там ему навесит. А Паша говорил: «Нет, нет, не надо! Меня не будет дома». А рыжий гнул свое: «А я вот возьму и приду». Но кто был этот рыжий и почему он обещал прийти, Паша решительно не знал, и даже не мог понять, где он находится. Чтобы по крайней мере установить это последнее, Паша приоткрыл один глаз. В полутьме что-то мерцало. Ага, это сенсоры на пульте. Значит он на корабле. Вот понять бы еще на каком? Он обнаружил, что лежит на розовом диванчике. Это уже непорядок. Не было у него на катере розового диванчика. Паша застонал и повернулся на бок. Он вспомнил, что пил с Боксером, который вроде как напросился к нему в попутчики. Надо бы его позвать, попросить таблетку отрезвина. Да нет у него никакого отрезвина, и пирамидона нет, и даже яда. На корабле царила тишина. Только где-то в машинном гудели маршевые двигатели. Паша пошевелил пальцами ног и обнаружил, что он в ботинках. Провел ладонью по бедру, и не смог определить, есть ли штаны в наличии или нет. Разлепив веки, Паша увидел свое отражение в натертой до блеска колонне, разделяющей пультогостиную на два смежных помещения. В этой колонне он отражался в виде маленького, всклокоченного двуногого существа, явно ведущего свое происхождение от самых низших приматов. А рядом с колонной он увидел сидящего на стуле человека в капитанской фуражке. Паша в изумлении уставился на неизвестного. Наконец этот неизвестный прервал молчание и хорошо поставленным командирским голосом произнес:
— С добрым утром, симпатичнейший Павел Николаевич!
Снова пауза. Преодолевая головокружение, Паша выговорил:
— Где я?
Голос у него сорвался. Первое слово получилось скрипучим, второе – сиплым.
Незнакомец дружелюбно усмехнулся.
— На борту «Космического мозгоеда», конечно. Вот уже сутки как вы подписали с нами контракт.
Паша нащупал свою рубашку и натянул ее через голову.
— Простите на борту… кого? И как ваша фамилия?
Незнакомец сочувственно улыбнулся.
— Как? Вы и фамилию мою забыли?
Паша попытался встать, но под ногами у него начал разверзаться вакуум. Он проваливался туда со свистом. Глаза лопались и вытекали.
— Эх, дорогой вы наш Павел Николаевич, — заговорил незнакомец, — отрезвин вам не поможет. И пирамидон тоже. Следуйте старому доброму правилу космодесантников. Лечите «плазму» «колевкой». Единственное, что вернет вас к жизни это стакан интендантского самогона и разогретый сухпаек.
Паша хорошо знал по опыту – если не хочешь, чтобы набили морду, надо признаваться сразу. Если и после признанию набьют, то несильно.
— Вчера я немножечко…
— Да не оправдывайтесь, — сказал незнакомец и указал на стол.
На столе уже стояла запотевшая бутылка «колевки», огурцы в пятилитровой банке, макароны по-флотски в огромной дымящейся сковородке, гора свежеиспеченных блинчиков и банка сгущенки. Накрыто было чисто и умело. Незнакомец плеснул пол кружки самогона и подал Паше.
— А вы? – проскрипел Падла.
— С удовольствием!
Незнакомец щедро наполнил себе стакан и одним духом проглотил, не поморщившись. Паша с опаской отпил из своего. Выловил из банки огурец. Он был пузатый, кривой, в пупырышках.
— А вы что ж… закусить?
— Мы, космодесантники, после первой не закусываем.
И вот «колевка» оказала свое обычное, вдохновляющее действие – захотелось купить корабль и отправится за базой Альянса или на Медузу, освобождать пленников. Стал вырисовываться и вчерашний вечер. Дело было на Карнавале. Припомнилось, как ему деньги пообещали. Большие деньги. Он воображал эти деньги и плыл в одуряющем бриллиантовом тумане. Откуда-то выплыла мысль о теще, завещавшей ему стулья. При чем тут стулья, Паша не понял. Помнил только, что он потрошил эти стулья, а из них лезли тентакли, а последний оказался пустым. И так стало тоскливо, что хотелось выть. И тогда он выпил. В том баре, где смотрели гонки. Одним словом, день высветился. Вот только этот рыжий так и остался неразъясненным. Он опять напрашивался в гости и что-то твердил про 243 покойника.
Незнакомец в капитанской фуражке взглянул тяжело и значительно.
— Вы вспомнили мою фамилию?
Паша выдал свою самую униженную улыбку.
— Я вижу, что после «плазмы» вы пили «Молотова». Ну нельзя же так! Это же вещи несовместимые! Вчерашний и сегодняшний день. Устаревшая комбинация.
— Нельзя это оставить между нами?
— Разумеется! Космодесантники держат слова. Но за Боксера я ручаться не могу.
Паша подскочил.
— А вы знаете Боксера?
— Конечно! Он первый приперся на наш корабль, подписал контракт, но с условием, что мы подождем вас. Я хотел ему отказать, потому что с первого взгляда видно, что это мошенник, хам, сволочь и шулер.
«Точно!» восхитился мысленно Падла этим кратким описанием.
Да, да, он помнит Боксера. Тот ему наливал. Кажется, утешал даже. Говорил, что ничего страшного, что все там будем. Где? И все-таки на душе было тревожно. Зияла в памяти Падлы настоящая черная дыра. Кто этот в капитанской фуражке?
— Профессор Во… Тьфу ты, Станислав Федотыч Петухов, — веско сказал незнакомец.
И начал свой рассказ.
Вчера на этом самом Карнавале Паша разыскал его в баре и предложил выгодный контракт. Он платит капитану 1000 единиц, а капитан доставляет его в указанное место. В какое точно, Паша еще не знает, но это выяснится очень скоро. «Аннушка» уже пролила масло и зарядила станнер. Капитан предложил для начала уточнить место назначения, потому что предстоит делать трассу. В этом время появился Боксер и показал капитану какую-то карту с крестиками и ноликами. Капитан посмотрел, кивнул и подписал контракт. А потом все погрузились и полетели. Боксер приволок Пашу на корабль и уложил спать. Пытался добудиться, но не смог.
— А позвольте взглянуть на контракт? – проскулил Паша.
Куда же это они летят? И где Боксер?
— Пожалуйста, пожалуйста…
Все было правильно. И контракт, и пашина подпись. И стоимость перевозки – 1000 единиц. Откуда у него, у Паши, тысяча единиц? Он же на днях пятерку до следующего ограбления клянчил. А тут целая штука! И кроме того, расписка, что этот самый профессор Во… то есть, капитан Петухов эту тысячу уже получил! Чтобы он, Паша, отдал деньги вперед?
«Да что же это такое?! Что со мной творится?» подумал несчастный падальщик. «Я заболел? Я стал честным человеком? Я живу на одну зарплату?»
— Можно мне… выйти?
Капитан любезно кивнул. Паша выбежал из пультогостиной в коридор. Где-то тут должен быть скотина Боксер, который ему этот контракт и подсунул. Паша брел вдоль ряда дверей. Их почему-то было много. Очень много. На одной из них было написано «Боксер» и сургучная печать на веревке. Паша остановился как вкопанный. Что это значит? Что это за вонючий кусок с буквами? Паша дрожащий рукой взял печать и прочел: «Доставлен по месту вечной прописки». Что еще за вечная прописка? Что здесь вообще творится? Паша отыскал санузел и поплескал в лицо водой.
В коридоре ему под ноги попалась белая кошка.
— Мряу! – возопила кошка и полоснула Пашу когтями.
— Боксер! Хватит шутить. Что еще тут за кошка шляется?
— Вы не беспокойтесь, Павел Николаевич, эта кошка моя. А Боксера тут нет. Он уже… сошел.
Паша вернулся в пультогостиную и застыл на пороге. В пультогостиной капитан пребывал уже не один. На другом табурете сидел здоровый черноволосый парень в клетчатой бандане. В глазу у парня поблескивал монокль. За столом расположился невысокий полный, благодушного вида, человечек с фонендоскопом на шее. Видимо, доктор. Доктор орудовал ножом и вилкой, нагружая в развернутый блинчик паюсную икру. Перед доктором стояла бутылка дорогого коньяка. С другой стороны стола сидела девушка в костюме медсестры. На плече у нее вместо попугая сидела плешивая трехглазая крыса.
Паша ухватился за колонну.
«Вот как, оказывается, сходят с ума!»
— А чему вы удивляетесь, дражайший Павел Николаевич? – осведомился Станислав Федотыч. – Не могу же я вести корабль один. Это моя команда.
Тут на колени девушки вскочила кошка и потянулась за стаканом. Паша начал медленно сползать по стене.
— Мы взялись доставить вас до назначенного места, чтобы лично убедиться, что вы уже оттуда не выберетесь. Скоро мы от вас избавимся. Потому что на этом корабле вы явно лишний.
— Да какой он Павел Николаевич? – вмешался брюнет в клетчатом. – Падла он. Свинья. В «Матушке Крольчихе» не заплатил. В галамаркете порножурнальчик спер. На Кр-Шерии кр-шноров распугал. В баре за чужой счет пил. Нашего Алексея в рабство продал. Хотя это я бы ему простил… Но все равно! Делать ничего не умеет и даже в пиратстве ничего не смыслит. И Казаку очки втирал! Вот!
— Муррр мырр мяу… меня пнул! – наябедничала кошка.
И тут случилось такое, от чего Паша окончательно сполз на пол. Прямо из иллюминатора в пультогостиную шагнул худощавый рыжий парень с горящими красными глазами.
Этот новый сразу вступил в разговор.
— Я вообще не понимаю, как этот ХУ-объект попал к нам в пассажиры. Он такой же пассажир, как я стоматолог!
— Ты не похож на стоматолога, Азазел… то есть, Дэн, — заметил доктор.
— А я про что? – И, повернувшись к капитану, добавил: — Мессир, то есть, Станислав Федотыч, разрешите выкинуть его к чертям в шлюз!
— Действуй, — разрешил капитан.
— Приказ принят к исполнению.
Рыжий ухватил Пашу за шиворот и поволок. Впереди разверзлась черная бездна. Паша пытался ухватиться за створку, удержаться, но поскользнулся и полетел вниз.
***
Станислав Федотыч снял фуражку и вытер лоб.
— Что б я еще раз взял заказ от этой компании «Харон и Ко»!
Парень в клетчатой бандане достал из-под пилотского пульта пачку чипсов.
— Ну а че, прикольно же! И платят хорошо.
А рыжий демон-убийца ничего не сказал. Взял со стола банку сгущенки и отщипнул жестяной край.
.
В тот самый день, когда на Новом Бобруйске происходила всякая нелепая кутерьма, вызванная падением «Черной звезды» и закупкой Роджером синих клуш, когда Валентина Сергеевна оглушила своей сумочкой карманника и едва не угодила на пятнадцать суток, Полина проснулась в своей маленькой комнате, выходящей единственным окном на многолетнюю стройку.
Проснувшись, Полина не застонала в подушку, как это обычно бывало, когда ей предстояла собираться на работу в институт микробиологии, куда мама пристроила ее лаборанткой, потому что проснулась она с радостным предчувствием. Сегодня что-то произойдет. Ухватив за хвост это предчувствие, как древесного ежика с Ниагары, Полина начала его мысленно оглаживать и присюсюкивать:
— Ах ты мой хороший! Ах ты моя умница! Сегодня я тебя поймаю. Я уже и сачок приготовила. И подкормку, и клетку. Не могу не поймать. Потому что не может быть, чтобы этот НИИ микробиологии стал моей пожизненной мукой! Сознаюсь, что я тайно и клещей ловила, и щурьков приваживала, и тайной жизнью жила, скрытой от завлаба, и даже маму обманывала. Но это же не самое страшное преступление, чтобы за него так жестоко наказывать. Не может эта лаборатория в НИИ существовать вечно. Должно же с ней что-то случиться. Мой сон был вещий. Я видела тебя во сне, моя бубочка, и я тебя поймаю.
Так шептала Полина, глядя на шторы в куцей маминой двушке, беспокойно одеваясь и расчесывая перед зеркалом в ванной каштановые кудряшки.
Сон, который приснился Полине, в самом деле был необычный. Дело в том, что во время своих микробиологических мучений она никогда не видела ниагарского ежика во сне. Страдала она только днем, в лаборатории, настраивая термостат и промывая чашку Петри. Ночью она спала спокойно. Иногда она видела клещей или леразийского скарабея. Но ежика никогда. А тут вдруг приснился.
Приснилась Полине неизвестная местность – унылая, под зеленоватым небом планета, серый, похожий на плесень, лес и черный ползучий мох под ногами. За лесом простирались болота, и по кочкам прыгали странные летучие жабки. На большой поляне возвышалась полусфера лаборатории, вокруг которой кружил светящийся, фиолетовый монстр. Какое-то все вокруг скучное, необитаемое, ни стройплощадок, ни баров, ни дачных участков. Ужасное место для разумного гуманоида. И вдруг, представляете, распахивается дверь этой самой передвижной лаборатории, и на пороге появляется человек. Не разберешь, во что одет. То ли потертый комбинезон, то ли адмиральский китель. И что за человек, тоже непонятно. Манит ее рукой и показывает, что у него на плече сидит ниагарский ежик! Да, да, самый настоящий ежик! Полина бежит к нему со всех ног. Замахивается сачком и… просыпается.
«Сон этот может означать одно из двух, — рассуждала Полина, заваривая мюсли, — если лаборатория на необитаемой планете, это значит, что НИИ скоро закроют, а меня уволят. Это хорошо, потому что я могу предъявить маме уважительную причину. Или наоборот, лаборатория на необитаемой планете означает, что меня отправят в экспедицию, и я найду ниагарского ежика».
Находясь все в том же счастливом возбуждении, Полина начала одеваться. Все складывалось весьма удачно. Мама уехала на дачу на целых три дня. В течении трех дней Полина предоставлена самой себе, никто не помешает ей думать о том, о чем ей хочется. И готовить то, что ей хочется. Питаться шоколадом и мюсли с нежирным йогуртом. Квартира была в полном ее распоряжении.
Однако, получив свободу от мамы, Полина не бросилась к холодильнику за шоколадом. Она полезла под кровать и вытащила картонную коробку, в которой хранила самое ценное, что имела в жизни. В коробке оказалась коллекция сушеных жуков – грязевика желтозадого, пескороя песочного жесткокрылого и полиграфа полиграфовича пушистого. Так же там хранилось несколько голографий трехглазого щурька и ниагарского ежика. Вытащив это богатство, Полина установила изображение ежика на столике у кровати и принялась в тысячный раз перечитывать статью из галактической энциклопедии: «Белый древесный ежик с Ниагары. В отличии от своих родичей, ежей обыкновенных, имеет хвост. Хвост длинный, используется во время перемещения с ветки на ветку как дополнительная конечность. Иголки длинные, мягкие, больше походят на волосяной покров. Всеяден. Приручается с трудом. Но если приручить удается, очень привязывается к хозяину, избегая общества других людей. Обладает способностями эмпата». Полина читала бы и дальше, но статья была очень короткая. Маститые зоологи не проявляли интереса к этому забавному, почти разумному существу.
Отложив статью, Полина долго сидела, подперев голову кулаком, и вздыхала. Потом запас вздохов истощился. Она аккуратно сложила свое имущество обратно в коробку и задвинула ее под кровать.
Напившись чаю с шоколадкой, Полина решила пойти погулять. На лестнице ей встретилась соседка Алевтина, девушка крайне общительная, и начала рассказывать всякие небылицы, вроде того, что на космодроме огромный корабль разбился, а корабль этот был доверху набит киборгами, и что когда приехали спасатели и полиция, эти киборги – хвать – и все разбежались. Полина привалилась к стене и вздохнула. Мало того, что мама каждый день страшилки про жилтоварищество и таксомафию рассказывает, так теперь еще и соседка.
— Алевтина, вы же современная девушка, журналы по кибернетике читаете, а рассказываете всякую чушь. Ну как киборги могут разбежаться?
Алевтина обиделась и начала с жаром возражать, что она сегодня сама одного парня на помойке видела и у него глаза были красные. И он на нее тааак посмотрел!
— Прям так и посмотрел?
— Так и посмотрел! – выкрикнула Алевтина, оскорбленная, что кто-то подвергает сомнению брошенный на нее взгляд, пусть даже и киборга.
— Ну конечно посмотрел, — неожиданно согласилась Полина. – А глаза у него были красные с перепоя!
Алевтина все-таки обиделась, а Полина пошла вниз пешком, потому что лифт как всегда был закрыт на переучет.
В городском аэробусе, откинувшись на спинку сидения, Полина то думала о своем, то прислушивалась к тому, о чем шепчутся пассажиры впереди нее. Толстый, розовощекий, с блестящей лысиной, сидящий у окна тихо говорил худенькому своему соседу о том, что склад пришлось закрыть…
— Да не может быть… — поражаясь, шептал маленький, — это же неслыханно… А что же Карасюк предпринял?
— Галаполиция… розыск… скандал!
Фамилия показалась Полине знакомой. Дело в том, что в последнее время в ее НИИ ходили упорные слухи о назначении нового начальника, некого Владимира Карасюка, очень перспективного ученого, и что лаборатория, в которой числилась Полина и которая была близка к закрытию, может перейти в полное его ведение. Если этот Карасюк появится, то лабораторию не закроют, а, напротив, профинансируют и даже экипируют цитометром. Что такое цитометр никто не знал, но утверждалось, что более современного прибора еще не придумали. И вот, судя из беседы двух граждан, выходило что с этим цитометром что-то случилось – от него отвинтили деталь!
Полина с тоской подумала, что даже в аэробусе ей приходится слушать про ненавистный институт и обрадовалась, что пора выходить.
Через несколько минут она уже сидела в центральном городском парке и смотрела на уток, которые приставали друг к другу с непристойными предложениями. Полина щурилась на солнце, вспоминала свой сегодняшний сон. Она вспоминала, как год назад окончила факультет зоологии, как мечтала отправиться на поиски ниагарского ежика и как собирала материалы для будущей диссертации. И точно так же у нее в сумочке лежала шоколадка, и утки приставали друг к другу, и солнце светило. А потом мама сказала, что договорилась о месте лаборантки в НИИ и что ни в какие экспедиции ее дочь не поедет. «Ну почему я не могу полюбить микробиологию? Бактерии – это же так интересно! Они такие необычные, такие разнообразные. Они отращивают себе усики и ложноножки. Они живут в самых агрессивных средах, они вырабатывают инсулин, они лечат всякие инфекции. Ну почему я продолжаю мечтать о несбыточном? Почему не могу освободиться? Почему не могу с удовольствием делать посевы в чашке Петри?» И тут же сама себе отвечала голосом мамы: «Ты свободна, Полина. Ты уже взрослая девушка и должна выбросить всякую космическую ерунду из головы».
Полина была девушкой симпатичной. Проходящие мимо парни на нее поглядывали. Один даже попытался познакомиться. Присел на скамейку и заговорил:
— Сегодня определенно низкий радиационный фон…
Но Полина взглянула на него так мрачно, что парень поспешил убраться.
«Ну и почему я его прогнала? Ну нет у него ежика! И что такого? Может быть, у него есть полосатая медведка или сухопутный октопоид?»
Она совсем запечалилась и понурилась. Но тут вновь вспомнила свое утреннее предчувствие. Что-то случится! Что-то будет. Внезапно ее внимание привлекла довольно странная процессия. Первым показался полицейский на гравискутере. Он ехал медленно, полосатым жезлом разгоняя прохожих. За ним двигалась гравиплатформа. На гравиплатформе помещался объемистый продолговатый ящик, напоминающий гроб графа Дракулы из последней экранизации. За гравиплатформой шли несколько человек, мужчин и женщин. Впереди вышагивал высокий полный мужчина с брюзгливым, перекошенным лицом. Лица следовавших за них казалось распирало от тайного злорадства.
Полина с интересом рассматривала процессию. И думала: «На похороны похоже. Этот ящик настоящий гроб. И что можно перевозить в таких ящиках с такими странными лицами?»
— Цитометр, — послышался рядом хрипловатый мужской голос.
Удивленная Полина повернулась и увидела на своей скамейке парня в растянутом буром свитере. Видимо, он бесшумно подсел, пока Полина глядела на процессию и в рассеяности задала свой вопрос вслух.
— Да, — продолжал парень в растянутом буром свитере, — удивительное у них настроение. Везут особо ценный прибор, а сами думают, куда подевалась от него деталь.
— Какая деталь? – спросила Полина, разглядывая соседа. Сосед этот оказался молодым, худощавым парнем, огненно-рыжим, в свитере с затяжками, в драных джинсах и банкой сгущенки в руках.
— Да, изволите ли видеть, — объяснил рыжий, — сегодня утром на складе НИИ микробиологии от цитометра отвинтили деталь. До ужаса ловко сперли. Полагаю, Михалыча надо спросить. Такой скандалище!
Полина вдруг вспомнила странный разговор двух пассажиров в аэробусе.
— Так это стало быть новое микробиологическое начальство за «гробом» идет?
— Ну, натурально, они!
— Скажите, а среди них нету Владимира Карасюка?
— Как же его может не быть? – ответил рыжий. – Вон он, за самой гравиплатформой.
— Это вон тот краснолицый и злобный?
— Да, полный, с брюшком и брылями. Видите, выговаривает кому-то.
— Такой весь недовольный?
— Во-во!
— А вы, как я вижу, — улыбаясь, заговорил рыжий, — недолюбливаете этого Карасюка.
— Я вообще весь НИИ недолюбливаю, но об этом неинтересно говорить.
Гравиплатформа с цитометром тем временем двинулась дальше.
— Да уж, конечно, чего тут интересного, Полина.
— Вы меня знаете?
Собеседник отсалютовал ей банкой со сгущенкой. Его рыжие волосы внезапно оказались заплетенными в две торчащие косички.
«Настоящая белочка», подумала Полина.
— А я вас не знаю, — сказала она.
— Конечно, не знаете. А между тем я к вам послан по делу.
— Какое еще дело?
Рыжий оглянулся и сказал таинственно:
— Вас приглашают в гости.
— Какие еще гости? Вы бредите?
— К одному бывшему военному, капитану космического корабля.
Полина аж подскочила.
— Рыжий сводник!
Рыжий обиделся.
— Вот спасибо за такие поручения! Дура!
— Рыжий рыжий конопатый! Убил дедушку лопатой!
Полина собралась уже уйти, как вдруг услышала за своей спиной голос рыжего:
— Белый древесный ежик с Ниагары. В отличии от своих родичей, ежей обыкновенных, имеет хвост. Хвост длинный, используется во время перемещения с ветки на ветку как дополнительная конечность. Иголки длинные, мягкие, больше походят на волосяной покров. Всеяден. Приручается с трудом. Вот и сиди в своем НИИ со своей вырезкой из энциклопедии и мечтай о любви к бактериям, которые вырабатывают инсулин. А я дедушку не бил, а я дедушку любил. Правда, дедушки у меня не было.
Полина вернулась к скамейке. Рыжий насмешливо выгнул бровь. Эту бровь пересекал шрам.
— Я ничего не понимаю, — заговорила Полина. – Про вырезку из энциклопедии можно узнать. Вы с мамой договорились? Съели ее салат из водорослей? Но как вы узнали мои мысли? Кто вы?
— Ну хорошо, меня зовут Дэн, но для вас это ничего не значит.
— А вы мне скажете про статью и мысли?
— Не скажу, — ответил Дэн.
— О нем вы что-нибудь знаете?
— Вероятность есть.
— Скажите, он существует?
— Ну, существует, — неохотно отозвался Дэн.
— О марамекиа!
— Пожалуйста, без микробиолухических терминов!
— Конечно, простите, простите, — бормотала окончательно сломленная Полина. – Но, согласитесь, когда девушку вот так неожиданно приглашают в гости… Я, конечно, девушка современная, из двадцать второго века, предрассудков у меня нет, хотя мама думает… У меня нет никакого опыта общения с капитанами. Кроме того, моя мама… я живу с мамой, вы знаете? Я ее очень люблю и не хотела бы ее огорчать. Это недостойно хорошей дочери. Моя мама так обо мне заботится…
Дэн выслушал эту бессвязную речь с бесстрастным видом и сказал сурово:
— Нельзя ли помолчать.
Полина заткнула себе рот кулаком.
— Я вас приглашаю к капитану совершенно безопасному. И ваша мама ничего об этом не узнает. Я ручаюсь.
— А зачем я ему понадобилась? – вкрадчиво спросила Полина.
— Узнаете, когда примите приглашение.
— Понимаю. Я должна с ним переспать, — задумчиво резюмировала девушка. И вздохнула.
Рыжий вновь насмешливо выгнул бровь.
— Любая альфианка мечтала бы об этом. А земная женщина – и подавно. Но вам не светит.
— Что за капитан такой? И какой мне интерес идти к нему?
— Интерес очень большой. Инопланетный!
— Вы намекаете… вы намекаете, что я могу там узнать о нем?
— Вероятность 85%.
— Еду! – воскликнула Полина. – Лечу! Бегу!
Рыжий заметно расслабился.
— Нет, я все-таки никогда не пойму людей. А уж женщин… Вот зачем послали меня? Почему не поехал Тед? Он знает сто один метод съема.
Полина горько и просительно улыбнулась.
— Зачем вы меня пугаете вашими загадками? Я несчастная девушка. И вы пользуетесь этим. Я приговорена к микробиолухической лаборатории, это стабильно, перспективно, но я готова все бросить! У меня кружится голова.
— Без драм, без драм, — остановил ее Дэн, — в мое положение тоже надо входить. Надавать Казаку по морде или Падлу за шкирку притащить или дверь с полпинка выбить или спецагента по шебским джунглям сопроводить или еще какой пустяк в этом роде, это моя прямая обязанность, я для этого был создан, но разговаривать с влюбленными зоологами – слуга покорный. Я вас уже полчаса уговариваю. Так едете?
— Еду, — ответила Полина.
— Тогда извольте получить, — сказал Дэн и протянул Полине комм. – Сегодня вечером извольте его включить. Потом делайте что хотите, но не отходите от окна. За вами прилетит флайер.
— Я погибаю из-за любви! – воскликнула Полина, заламывая руки.
— Да что же это такое, вы опять? Отдайте комм.
— Нет! Я на все согласна. Согласна включить комм и ждать у окна. Не отдам!
— Цитометр! – вдруг воскликнул Дэн, указывая куда-то в небо.
Полина в ужасе взглянула туда, куда он указывал, ожидая, что продолговатый ящик, оседланный Карасюком, спланирует ей на голову, но ничего не увидела. Когда же она обернулась к собеседнику, чтобы требовать объяснений, рядом никого не было. Полина перевернула зажатый в руке комм и прочла на внутренней стороне ремешка: «Космический мозгоед», транспортная компания «Харон и Ко». Ваше путешествие по Стиксу будет приятным.
Роджер
Ну что, опять сегодня появлялось?
Винни
Тед Гризли полагает: привиденье
Лишь пьянки нашей следствие, и в глюки,
Представшие всем нам, увы, не верит
Во избежанье ссоры, пригласил
Его со мною ночку скоротать,
ведь если глюк пожалует на «стрелку»,
То Гризли его может и послать.
Тед
Чушь, чушь, не явится.
Роджер
Давайте сядем
И свежую лапшу, что для ушей
Уже сварили, тут начнем всем вешать
Тед
Короче, Склифосовский.
Винни
Прошлой ночью,
Когда вон та бутылка, что в углу,
Наладилась уж донцем мне светить,
Которым блещет и сейчас. Я с Фрэнком
В час этот темный сутки лишь назад…
Входит Призрак
Роджер
Молчите оба, вот же он идет!
Винни
Совсем такой, как Станислав Федотыч.
Роджер
Ты, чокнутый; окликни его, Лендер!
Винни
Похож на капитана? Тед, взгляни!
Тед
В ужасном я смущенье, но… о, да!
Винни
Он ждет вопроса.
Роджер
Говори с ним, Тедди!
Тед
Кто ты, что в час ночной на космодроме
Напялил нам родной и вечный облик,
В котором повелитель мозгоедов
Ступал когда-то? Заклинаю, молви
Роджер
Он оскорблен.
Винни
Смотри, шагает прочь!
Тед
Постойте, Станислав Федотыч! Поздно…
Уходит он
Призрак уходит.
Роджер
Ушел — и не ответил.
Винни
Что скажешь, Лендер? Ты дрожишь и бледен?
Вот видишь, это не похмелье вовсе.
Тед
Клянусь Пресветлым, к Темному взывая,
Сказал бы: брешешь ты, когда б сей глюк
Не видел сам.
Роджер
Похож на капитана?
Тед
Похож! Как сам ты на себя похож.
Такой же китель был на нем в тот вечер,
Когда с кичливым бился заолтанцем,
Когда на складе, Казака в плену,
Аайдину взрывчатку растворил.
Как странно, непонятно и тревожно!
Призрак возвращается.
Но тише, видите? Вот он опять!
Иду, я трепки не боюсь. Стой, призрак!
Когда владеешь речью, не утратил,
Свой арсенал армейский многословный,
Отдай команду!
Слышна полицейская сирена.
Роджер, задержи.
Роджер
Из бластера пальнуть?
Тед:
Стой, призрак! Стой!
Призрак уходит.
Тед
Он будто в чем-то виноват пред нами.
В глаза не смотрит и ступает шатко.
Он, полагаю, нынче не вернется,
А мы скрывать не станем то, что ныне
Своими с вами видели глазами
От Дэна. Это будет неразумно:
Клянусь, ему тот призрак, к нам немой,
Ответит, не чинясь. Согласны ль вы,
Чтоб мы ему сказали?
Винни
Да, согласен!
Роджер
Я знаю точно, где его найти.
СЦЕНА 2
Пультогостиная Космического Мозгоеда. Трубы. ВходятКазак, Майк и Шуруп. На голоплатформе появляется «Маша».Присутствуют также Дэн, Вениамин Игнатьевич, Михалыч.
Казак
Пропажа дорогого капитана
Еще свежа, и подобает нам
Несть отрезвин в сердцах и всей команде
Махнуть один стакан того раствора,
Однако разум намекает споро,
что, с мудрой скорбью помня об ушедшем,
Мы думать полагаем о себе.
Поэтому корабль и голодеву,
искина аватар непревзойденный,
Мы, как бы с превеликим одолженьем —
Одним кривясь, другим стебаясь оком,
Уравновесив долг и сладкий профит, —
В подруги взяли, в этом опираясь
На вашу глупость, бывшую нам верной
Пособницей. За все — благодарим.
И мы хотим, чтоб ты, Шуруп, и ты, Майк,
Что отморозок есть из отморозков,
Свезли посланье старому авшуру.
И быстро! Так что вам придется гнать
во все движки, пиратское отребье!
Шуруп и Майк
Да че ты, капитан, мы как рванем!
Казак
Что, бородач, расскажешь нам теперь?
О чем ты нас хотел просить, лохматый?
Я, правда, ни хрена так и не въехал.
Одних согласных выстроился ряд.
Повторный шанс! Так излагай яснее,
Иначе будешь говорить руками.
Михалыч
К(о)з(е)л в(о)н(ю)ч(и)й, извращенец хренов
Д(о)зв(о)льт(е) мн(е) в м(а)ш(и)нн(о)е в(е)рн(у)ться;
Отт(у)д(а) пр(и)б(ы)л я ск(а)з(а)ть лишь то,
Чт(о)б ш(е)л к(у)д(а) п(о)д(а)льш(е). А Т(е)п(е)рь
Исп(о)лн(и)в д(о)лг, стр(е)мл(ю)сь уйти (о)бр(а)тн(о)
Чт(о)б дв(и)г(а)т(е)ль пр(ы)жк(о)вый з(а)п(о)р(о)ть
И в ч(е)рв(о)т(о)ч(и)не т(е)бя угр(о)б(и)ть.
Казак
Что он такое мелет, а, Игнатьич?
Вениамин Игнатьевич
Он будет докучать вам, капитан,
Своею благодарностью и лестью,
Пока вы не скрепите их согласьем,
И не сошлете этот экземпляр
В машинный душный склеп. Я вас прошу —
Позвольте удалиться.
Казак
В добрый час,
Иди в движок залей побольше масла! —
А ты, мой рыжик, навигатор милый…
Дэн
(в сторону)
Что рыжик — пусть; но уж никак не милый.
Казак
Ты все еще в обиде за «семерок»?
Дэн
О нет, мне маловато их на завтрак.
«Маша»
Бельчонок, милый, перестань же дуться,
Взгляни как друг на душку капитана.
Нельзя же день за днем, процессор гробя,
Пропавшего Федотыча искать.
То участь всех, увы, пенсионеров:
В парк, на скамейку, голубей кормить.
Дэн
Я обязуюсь вам, искин, служить.
Казак
Вот киборга послушного ответ;
Будь здесь, как мы. — Искин, пароли мне;
В согласьи рыжего, покорном и охотном, —
Хозяину услада; и сегодня
На «Мозгоед» везут сгущенки банку.
И на нее, всем прочим в назиданье,
Поставят знак, светящийся, огромный,
Что лакомство в паек армейский входит
И киборгу навечно отдано.
Идем же, Майк, Шуруп, нам сверить карты
Игральные неплохо пред дорогой.
Трубы. Все, кроме Дэна, уходят.
Дэн
О, если бы процессор в мозге этом
Расплавился, растаял, проржавел!
Иль если бы программу сохранения
Забыли проабгрейдить! Байт священный!
Каким безвкусным, пресным, несоленым
Мне кажется все то, что на столе!
О, кормосмесь! Белок и жир, дающий
Ты силу киборгу, однако крайне мерзкий
На цвет, на запах и к тому же вкус.
Я это ем. Вот до чего дошел…
Неделю как пропал! Нет, меньше даже.
Единственный достойный капитан!
Сравнить их, Казака и Петухова.
Он нашего искина сберегал,
И вирусам ни разу не позволил
Ее программ коснуться. О, квазар!
Мне ль вспоминать? Она к нему тянулась,
Как если б наноголод возрастал
От микросхем. И вот уж через сутки —
Стереть бы память! Голограммой ты
Зовешься, женщина! Что ж видел я?
Еще и кластеров не износив,
В которых капитану ты служила,
Как Котька, исстрадавшаяся, ты…
О мегабайт, старинный калькулятор
Скучал бы дольше! — ныне с Казаком,
В тандеме ты с мерзоидным пиратом,
Что на Федотыча похож не боле,
Чем я на Западло. Всего лишь сутки!
Прошли тогда с пропажи капитана!
Нет и не может в этом быть добра. —
Но смолкни, мой процессор, мой язык!
Входят Тед, Роджер, Винни.
Тед
Приветик, рыжий!
Роджер
И от нас привет!
Дэн
Вас опознал я, полагаю, точно, —
Тед? Или врет детектор?
Тед
Нет, не врет
Я это, рыжий, твой пилот безумный.
Дэн
Мой друг и чокнутый пилот; взаимно,
Но почему ж ты не на Сигурэ? —
Тед
По склонности к пиратству, полагаю.
Дэн
В геологи решили вновь податься?
Я не поверю этому навету
Вы не пират, вы полицейский, Роджер.
У вас дела? Иль просто так сюда?
Кроме яичницы, готов вас научить
Готовить суши.
Тед
Рыжий! Прекрати!
Роджер
Я гнал во все движки, когда услышал.
Ваш капитан…
Дэн
Пропал средь бела дня,
Корабль Казаком захвачен, а «Маша»
Ему в любви до грома поклялась.
Роджер
Да, рыжий, быстро все свершилось как-то.
Дэн
Троян, троян, приятель! В капитанской
Каюте проживает это чмо
Она ему дала ключи и доступ
Ко всем паролям и архивным базам.
О, лучше б мне с глушилкой повстречался
Отъявленный дексист, чем этот день!
Как Станислав Федотычу в глаза мне
Теперь смотреть, когда его я вижу?
Тед
Где, рыжий?
Дэн
Да в архиве личном, Тед.
Роджер
Он настоящим капитаном… был.
Дэн
Он человек был, человек во всем;
Ему подобных мне уже не встретить.
Тед
Слушай, Дэн… его я ночью видел.
СЦЕНА 3
Космодром. Входят Дэн, Тед и Роджер.
Дэн
Тут воздух щиплется. Как будто в морозилке!
Тед
Прохладно в самом деле. Пива бы.
Дэн
Тебе бы все про пиво… Час который?
Тед
Уж полночь близится. Федотыча все нет.
Роджер
По среднегалактическому есть.
Тед
Уже? Уже…Тогда сейчас придет.
Трубные звуки и выстрел из гранатомета за сценой.
Что это значит, рыжий? Что за звуки?
Дэн
Казак сегодня с бандою кутит,
Издал он писанину и пирует;
Одну бутылку чуть опорожнит,
Как вой сирен и плазменных зениток
Разносит весть по всем окрестным барам
Об этом подвиге.
Тед
Таков обычай?
Дэн
Давно, еще с разбившейся «Звезды»;
По мне, однако, — хоть я и служил
И к нравам пообвык, — обычай этот
Для графоманов следует нарушить.
Входит Призрак.
Тед
Дэн, посмотри туда! Он появился!
Дэн
Хранят нас под прикрытьем федералы!
Хмельной ты или трезвый дух, овеян
Ты пивом или же колевкой дышишь,
Приказов злых или добрых ты исполнен, —
Твой образ так загадочен, что я
К тебе взываю: Станислав Федотыч,
Космодесантник, старшина, ответь!
Не дай сгореть процессору в нагрузке!
Что это значит? Ты, в своей фуражке
Вступаешь вновь на поле-космодром,
Ночь исказив; нам, бедным мозгоедам,
Реальность потрясая кулаком-
нарядом на уборку груз.отсека?
Скажи: зачем? К чему? И что нам делать?
Призрак манит Дэна.
Тед
Тебя он манит следовать за ним.
Дэн
Так я иду. Чего бояться мне?
Что киборга возьмется он искать?
Так он нашел в степянкинском лесу.
Когда за Балфером я гнался и разбился,
Он ссуду взял, свой заложив корабль
Исполню долг. Прочь руки! Не удержишь.
Иди, я за тобой. А вы останьтесь.
Другая часть площадки. Входят Призрак и Дэн.
Дэн
Куда ведешь? Я дальше не пойду.
Призрак
Так слушай.
Дэн
Я готов.
Призрак
Уж близок час мой,
Когда в палату я вернуться должен.
Дэн
О бедный призрак! Бедный капитан!
Призрак
Нет, не жалей меня, но всей душою
Внимай мне.
Дэн
Говори, я буду слушать.
Призрак
И должен отомстить, когда услышишь.
Я – капитан твой. Это мой приказ.
Приговоренный по ночам скитаться,
А днем в беспамятстве лежать, покуда
Следы того проклятого спиртного
Не выжгутся дотла. О, слушай, слушай!
Коль капитану верен был…
Дэн
О Байты!
Призрак
Ты отомсти за гнусную подставу.
Что всех гнусней и всех бесчеловечней.
Дэн
Скажи скорее мне, чтоб я, не медля,
В режиме боевом со взором красным,
Помчался к мести.
Призрак
Вижу, ты готов;
Но даже будь ты Mary неуклюжий,
Кокетка Irien иль хитрый Bond
Ты бы теперь воспрянул. Слушай, Дэн;
Идет молва, что я, хлебнув колевки,
Чрезмерно «плазмой» злоупотребив,
Словил делириум и «Мозгоед» забыл.
Поддельной басней о моей болезни
Обманута команда; только знай,
Мой навигатор верный, милый Дэн:
Делириум, сразивший капитана,
Зовется Макс.
Дэн
Я знал! То Макс Уайтер!
Призрак
Да, жалкий вор, пират, работорговец,
Волшбой трояна, хакерства коварством —
О гнусный код и гнусный вирус, властны
Так обольщать! — склонил к постыдным ласкам
Доверчивую «Машу», что была;
Верна мне столько лет и без изьяна.
Мой мирный час Уайтер подстерег
С проклятым соком сбраженной сивухи
И тихо мне в стакан высокий пива
Влил опьяняющий настой, чье свойство
Так глубоко враждебное рассудку,
Что, быстрый, словно дурь, он проникает
И в кровь, и в память и в воображение
И обращает круто и внезапно,
В виденья жуткие все лица и предметы,
В ночной кошмар. Так было и со мною.
Стрелял из бластера я, резал и рубил
Покуда санитары не скрутили.
Так я во сне от подлого вторжения
Утратил все: себя и «Мозгоед»;
Я признан был хронически безумным,
Врасплох, без комма и без позывных;
Не развезя заказов, безымянный,
Под вой сирен больничных. Ужас! Ужас!
И коль себя считаешь человеком —
Не дай пультогостиной «Мозгоеда»
Стать лежбищем пиратов и бродяг.
Но, как бы это дело ни повел ты,
Не запятнай себя, не умышляй
На «Машу» никогда; с нее довольно
Троянов, что живут в ее системе,
Язвя и жаля. Но теперь прощай!
Уже Юпитер всходит на востоке
И санитар пускается в обход;
Пора мне уходить. Прощай! И помни,
я буду ждать тебя у проходной.
Дэн
Ах, из архива памяти моей
Все лишние программы удалю,
Все книжные слова, все голоснимки,
Что прежняя неопытнысть блюла;
И в книге мозга моего пребудет
Лишь твой завет да боевой режим.
Я клятву дал. Уайтер не пройдет!