И снова мы наведались в Город Тысячи Сердец. Самый большой рабский рынок в нашей вселенной. Здесь есть все — от банальных эльфов до самых редких и экзотических существ. Здесь можно купить высшего оборотня, недурственного вампира, русалку, сирену, драконов различных видов, цветов и уровней силы — от диких неразумных до высших… Да все, что душе угодно!
Город Тысячи Сердец по праву считается великолепным местом для тех, кто желает найти себе развлечение на ночь, перекантоваться подальше от любопытных глаз, заключить сделку в спокойном месте, договориться о чем угодно, продать что угодно и купить тоже что угодно. Но чаще все-таки торговля шла рабами.
Здесь действительно можно было найти все и всех. Конечно, абсолютно всех я не выкуплю, не спасу и не освобожу, но самых заинтересовавших меня вполне могу взять к нам. Спросите, почему мы не разнесем этот уголок скверны на атомы? Да все легко и просто. Ну, допустим, разнесли. Дальше что? Правильно, работорговцы всех мастей найдут себе новый гныдник, облагородят его, обустроят и снова будут торговать как и раньше. Только нам уже придется попотеть, чтобы найти новое гнездо разврата и порока. Да, конечно, наши средства стимулируют этот рынок, мы способствуем работорговле уже тем, что покупаем рабов. Кому какое дело до того, что мы их отпускаем на свободу? Ведь торговец получил прибыль и поделился ею с охотниками и ловцами живого товара. А что их товар уедет в другой мир на свободу… кто об этом знает? Никто.
Вот так и живем. Наверное, у меня странная репутация здесь. Ну, ходит какая-то хаосная тетка в компании двух мордоворотов-драконов, ну, скупает себе самый разный товар… подумаешь… Вон эльфийку полудохлую купила, бывает. Жалко стало или в качестве игрушки драконам… Ну оборотнями разжилась втридорога, не торгуясь. Мало ли, может цепной «песик» на побегушках нужен. Ну, вон еще феечек купила полсотни, все знают, для чего люди и нелюди покупают феечек… А кто не знает, так расскажем, покажем, дадим попробовать… Господин хороший, не изволите ли попробовать фею? А фея? А быть может русалку? Говорят, они делают обалденный минет…
Рынок жил своей жизнью. Кипел и бурлил, выплескивая между рядами потоки самых разнообразных существ. Человекоподобных, гуманоидов, насекомых, некоторых демонов, гномов, эльфов, каких-то совсем уж невероятных волосатых громил, похожих на мифический йети… Здесь были все расы нашей вселенной. Отморозки, бандиты, «честные» торговцы, охотники, принимающие заказы, перекупщики, просто жители разных миров, покупающие себе рабов для самых разных надобностей.
Нам нужно было выкупить обнаруженных здесь драконов, пусть они и не истинные, но все же… жаль, что такие великолепные существа томятся в цепях и рабских ошейниках. Но по пути к драконам попалась битая эльфийка, потом — загон с оборотнями, потом еще эльфы, которых ну просто жалко… потом феи, потом русалка… потом сирена, которую вот нельзя просто так взять и бросить на произвол судьбы…
В итоге добрались мы с «котиками» до драконов аж где-то через час. Драконов предусмотрительно держали в большом ангаре, закованных в цепи, с кляпами, с мощными шипастыми ошейниками… Жалко. Вот нельзя мне ходить на такие рынки — мне их всех жалко. Будь моя воля, скупила бы всех не торгуясь, до последнего человека. Но увы. Мне нужно делать выбор. И я выбираю по большей части магических существ. Драконов, демонов, эльфов, гномов. Ангелы вот еще ни разу не попадались, видимо, их либо ловили на заказ и продавали сразу с рук в руки, либо эти ребята предпочитали смерть рабству. Кто знает. Но факт в том, что ни один ангел мне пока не попадался.
В этот раз в вольере был земляной дракон, зеленый дракон какого-то неопределенного болотистого цвета и обещали продать неведомого закатного дракона. С земляным все было просто — продали как миленькие за золотой кристалл, еще и на сдачу сунули старого дряхлого гнома, годного только курить табак. Впрочем, гном тоже не помешает, благо у нас дело найдется всем, тем более опытному горному мастеру.
За земляного немного повоевали с другим покупателем, благо торговец радостно принял условия торга и спокойно ждал, пока покупатели озвучат самую большую цену. Сошлись на пяти золотых и одном синем кристалле. Дракона спихнули мне на руки, традиционно активировали ошейник и алчно пересчитали кристаллики в грязных ладонях.
Мои золотые спокойно отправили покупки на корабль — там их отмоют, переоденут и накормят, а потом уже я вернусь и поснимаю ошейники. Без посторонних свидетелей, так сказать…
Вот с закатным была запарка. Закатный дракон был в довольно паршивом состоянии — полуоблезлые темно-красные с оранжевым отливом волосы, болезненно-худой, с блеклой шелушащейся кожей… но за него ломили как за здорового бугая. Впрочем, мне не хотелось спорить и устраивать шоу, а потому я облагородила кристаллами и этого торговца.
Наконец я задолбалась выплачивать просто космические по меркам нашей вселенной суммы за таких задохликов и вызвала к нам Гира. Демон был мастером торговаться, единственное, что меня смущало — такого красавца здесь самого продадут. Ну или украдут, а потом продадут. Гир же просто мечта извращенцев… Худенький, маленький, кожа почти прозрачная, волосы длинные, черные, глаза зеленые… Ну просто прелесть! Но сожрет любого, кто к нему рыпнется.
Камнем преткновения стал пойманный где-то золотой дракон. Настоящий истинный золотой сидел в прочной клетке, скованный по рукам и ногам. Во рту дракона красовался железный кляп, судя по тихому скрежету — золотой не оставлял попыток его разгрызть. Знамо дело, мои бугаи такую железку перекусят играючи, но они сыты, здоровы и свободны. А этот…
Бледный, золотистый приятный цвет кожи просто исчез, сменившись на неприятную серость. Болотно-зеленые глаза смотрят так… будто еще чуть-чуть, и он или удавится этим кляпом от безысходности, или засунет этот кляп торговцу в задницу. И второе более вероятно… Скованные наручниками с толстыми цепями пальцы вяло дергали черные звенья, на когти у него или не было сил, или не считал нужным отращивать. А на шее, в вырезе рубашки мелькали белые жемчужные бусы.
— Гляди-ка, отступник! — указал на золотого Шэль и едва успел отдернуть руку. — Бунтует!
— Отлично, берем, — потерла руки я. Гир тоже потер руки в предвкушении смачного торга.
Торговец этим драконом был больше всего похож на человека. И поступил чисто как человек, который видит, что покупателю некогда морочить голову, и он не торгуется. А именно — заломил цену до небес. Не спорю, истинный дракон стоит дорого, но не десять же золотых кристаллов! За такую сумму я здесь могу всех эльфов с гномами в придачу выкупить… Но тут нашла коса на камень — вмешался Гир. И понеслась. Демон быстро остудил пыл торговца, доказав тому, что тот — помесь осла с носорогом, и как только мать родила, очень сильно не прав. И дракон этот паршивый нам даром не нужен, возьмем, только если приплатите. И вообще, может он больной какой или заразный, ишь волосы колтунами лезут, чешуя отпадает, хвост отваливается… И дальше в том же духе.
Через пятнадцать минут активной торговли бедный человек уже готов был согласиться подарить нам этого чертового дракона, лишь бы проклятый демон перестал выносить ему мозг. Проклятый демон кивал, махал руками, разгоняя потенциальных покупателей и всяко мешал торговле. В итоге дракона мы купили за синий кристалл — столько стоит самый паршивый полудохлый эльф. Торговец, кажется, перекрестился или изобразил другой охранный знак, как только мы удалились от его вольеров.
Золотой оказался совсем вялым, но откормить его не проблема. Запихиваю его в экран, дав вдоволь напиться водички — выпускать бутылку дракон отказался напрочь, даже под угрозой опасности срастания с нею из-за ошибки в телепортации. Пил, брыкался от рук и благодарил. А потом я запроторила его в ванную с приказом не выходить, пока не вымоется до скрипа. Кажется, такой приказ был золотому только в радость. Заодно и опилки из волос вытащит да и вообще… запашок там, в этих вольерах… ну, прямо скажу, не райский. Так что мытье не повредит.
Пока покупки мылись-брились-наедались, мы с братьями золотыми и Гиром еще прошвырнулись по рынку, скупили всякого добра разной степени целости, развезли увечных по клиниках, здоровых по мирам и только тогда вернулись домой. Радостный Гир получил внушительную пачку премиальных зеленых (ума не приложу, куда этот демон тратит бумажные деньги) и умчался по своим делам.
Золотой же дракон наконец соизволил выйти из душевой. Надеюсь, он себя до дыр не домыл… хотя это ж дракон, зарастет как… на драконе. Сейчас он уже больше напоминал настоящего представителя золотого клана, а не зачуханное чудовище, годное распугивать окружающих своим видом и запахом. Теперь это действительно истинный дракон.
Одетый в родные золотисто-бежевые цвета, пахнущий свежим кремовым мылом, накрутивший косичек на голове (зачем бы?) отступник выглядел по меньшей мере, как министр чего-нибудь важного. Или полномочный представитель клана. Он склонил голову в глубоком поклоне, а потом достал из кармана коричневый камушек и протянул мне.
— Я, Терр ле Грай, обязуюсь служить с честью и достоинством…
— Понятно, понятно! — взмахнула руками я. — Наклонись, пожалуйста, а то ты высокий, я не достаю.
Золотой послушно опустился на одно колено и склонил голову. А я ощупала ошейник в поисках того самого рычажка… Хитро сделали… да уж, сам дракон и не отцепит при всей своей ловкости и гибкости — тут еще аура владельца запечатана. Щелчок — и ошейник, ставший просто железякой, падает на пол.
— Вот теперь постой, подумай, и если надумаешь, можешь говорить клятву, — киваю на протянутую руку с камешком. Дракон неверяще поднимается, берет ошейник и смотрит с таким видом, будто только что ему явилась пресвятая дева…
— Хорошо, я приношу клятву… все равно мне… некуда идти, — он сглотнул, бросил в угол ошейник и коснулся бус, будто это был его самый важный талисман.
— Не спеши, Терр… подумай хорошо, тебя никто не торопит, — я накрыла ладонью его ладонь с камешком. Похоже, у бедного отступника сейчас нет амулетов, вручающих жизнь и душу другому, иначе он бы достал их. А этот камешек — единственное дорогое, что у него есть. И потому не следует спешить. — Поживи, посмотри, узнай, какие произошли изменения, пока ты… отсутствовал. Поговори с братьями, — киваю на Шэля и Дэвиса. — Послушай о золотом клане. Быть может, ты захочешь что-то изменить.
— Мне нет дороги назад, если ты об этом, — дракон стиснул мою руку и камешек больно упился в кожу острыми гранями. — Бери, женщина, пока я добрый и не морочь мне голову!
Камень впился в руку и проскользнул в плазму. Я тихо вздохнула и покачала головой, смотря на несчастного отступника. Так нельзя… или он видит что-то, чего не вижу я? Почему он доверяет свою жизнь такому бестолковому существу? Все равно не расскажет. Ну и хрен с ним.
— Добро пожаловать в дивный новый мир, — фальшиво пропела я и ушла к себе.
Небольшое затишье было нам в пользу. Во-первых, наладились отношения с Лэтом. Не скажу, что мы прямо ссорились и били горшки при каждой встрече, но теперь кровавый стал несколько увереннее в себе. Если раньше ему было довольно сложно ощутить себя равноправным членом семьи, то сейчас Лэт освоился и успокоился. Даже слегка ослабли кошмары.
Не знаю, что причина улучшений, ни в любом случае она есть. То ли кровавый просто освоился в новом мире на новом месте, то ли помогли уроки Зиграна, научившего меня так увязывать дракона, что он мог ходить в импровизированном веревочном жилете под рубашкой по нескольку часов без вреда для здоровья. То ли Ольт с Эрстеном расстарались и смогли поправить блудные мозги… В любом случае, я рада, что хоть кому-то пошло на пользу пребывание в нашей семье.
Шеврин тоже подуспокоился, перестал рыкать и фырчать на все, что шевелится. Быть может потому, что его перестали задирать братцы золотые, нашедшие в резко омолодившемся черном новую забаву. Взяли же моду дарить бедняге детские игрушки. То вертолетик ему радиоуправляемый подарят, то плюшевого медвежонка… Апогеем стал подаренный конструктор. Шеврин попытался расколотить игрушку об стену, я же отобрала и сказала, что сама буду им играть. Ну не было у меня никогда конструктора, что поделать. Тяжела жизнь синерианина…
К игре на полу присоединились белые сверхи, нашедшие развлечение в виде раскладывания мелких деталек и попыток подсунуть мне детальки неподходящие. Шеврин же психанул, сгреб все игрушки, подаренные золотыми, и высыпал мне на голову. Ну, а я что? Я ничего. Забрала себе плюшевого медведя, удалила у него мерзкое красное сердце, оставив свободными лапки, и бросила на подушку. Будет что обнимать, мягкое и не брыкающееся. Машинки собрали сверхи, вертолетик стырил дед и сказал, что ему и самому не помешает такая красота.
С золотыми потом произошла воспитательная беседа, в ходе которой драконы уяснили — они однажды тоже могут оказаться на месте Шеврина и уж тогда… дракон смерти отыграется по полной. Ломать мозги беднягам еще больше я не стала, постаралась донести свою мысль устно и телепатически. Надеюсь, поняли.
Ну, а еще Гитван решил сделать доброе дело и… открыл проход собратьям-синерианам во вселенную нашего «любимого» макаронника… Ну мало японцу было лечения мозгов у белых сверхов-творцов, допекло ему, видимо, такое положение дел. А может что откопал в мыслях сверхов, кто знает. Вот он и отыгрался.
Нашествие синериан в другую вселенную — всегда лавинообразный процесс. Сначала падает один камешек, потом десять, потом сто, а потом уже десятки тысяч камней скачут по заснеженным склонам. Вот так и тут.
Вселенная макаронника оказалась очень хорошо построена. Настолько вычищена, вылизана, идеальна, что даже похожа на утопию. Привычных нам демиургов, сверхов и драконов там не было. Вместо них были вершители — как бы сверхи, хранители — как бы драконы, но совсем не то, и еще какие-то личности, заменяющие демиургов.
Узнали мы обо всем этом, найдя новых потеряшек в черной пустоте. Умершие от рук (и не только) жителей наших вселенных, существа почему-то попадали как раз в нашу черную пустоту. И дико охреневали, когда их забирали оттуда совсем не похожие на привычных им собратьев драконы.
Поначалу драконы вытаскивали совсем мелких детишек вместе с воспитателями. Потом настал черед крупняка. А потом уже мне достался один товарищ, которого в одиночку никто из наших потянуть не смог. Дело в том, что при извлечении любого существа из черной пустоты тратится некоторое число энергии, эквивалентное тому количеству энергии, которое нужно, чтобы это существо обрело плоть. В принципе, таская людей, эльфов, демонов, гномов и даже драконов, расхода энергии мы почти не ощущаем. Вот из морозилки и жарильни уже тянуть тяжелее.
Эти же существа принципиально отличались от привычных нам. Начать с того, что у них было другое строение тела. Нет, руки-ноги-голова на местах, но некоторые внутренности были в разы сложнее. И еще у них совершенно другие энергопотоки. У простых существ один слой потоков, но намного мощнее, чем у наших богов и демиургов. У тамошних демиургов два слоя потоков разного цвета, которые кое-где переплетаются, а кое-где находятся совершенно обособленно. У вершителей три слоя потоков, построенных по тому же принципу. Вот и получается, что чтобы наполнить все эти три слоя, нужно просто дохерища энергии. Потому-то меня и потащили как живую батарейку вытаскивать единственного попавшегося нам вершителя.
Поначалу мы вытащили троих существ уровня демиургов — с двумя слоями энергетических потоков. Чернявый красавчик, похожий на Шеврина, оказался тамошним аналогом божества смерти. А двое кремовых близнецов — парень и девушка — что-то вроде демиургов-создателей. Но с ними особой мороки не было.
Морока случилась с вершителем — тот застрял в морозильнике и вытаскивать его пришлось общими усилиями. Вершителем оказался синеволосый красавец в тонких одеждах непривычного покроя. Чем-то это нагромождение ткани отдаленно напоминало кимоно, но настолько отдаленно, насколько эта прелесть напоминала сверха. Висело сие чудо прямехонько в центре морозильной пустоты и громко стучало зубами. Еще бы — холод вытягивал не только тепло, но и силы души…
Я осторожно протянула руку новому потерянному существу. Смотрелось это и правда феерически — две вселенные, наконец, соприкоснулись. Прямо картина! Но реальность была не особо хороша. Рука вершителя была леденющей, будто он весь холод морозильника сконцентрировал в себе. А, зачуяв тепло, бедняга не стал стесняться и крепко мне обнял, всей тушкой впитывая и тепло, и энергию. От такого реально можно замерзнуть.
Резерв заскакал как гармошка. Вверх-вниз, туда-сюда, наполняясь с удвоенной скоростью и испаряясь куда-то в бездонного синего вершителя. Холодный нос уткнулся мне в ухо, от чего я совсем уж некультурно взвыла:
— Полегче, холодно же!
Вершитель чуть отстранился, позволяя остальным драконам приникнуть к нему и поделиться теплом. Такой вот кучей малой мы и вышли в экран. Холодное тело забирало все тепло, до которого могло дотянуться, потому очень быстро захотелось жрать. Не есть, а именно жрать. Так что вышли мы прямиком на кухню очень правильно.
В ходе разговора, прерываемого постоянным хрумканьем и плямканьем, выяснилось, что нашу находку зовут Тиис, он еще достаточно молод для гордого звания вершителя, но убили его наши хаосные сотоварищи, навалившись всем скопом, и то с помощью его родного брата, воспользовавшегося ситуацией и втихаря сунувшего ножик в бок. Поведал он так же и об устройстве их родимой вселенной. Там у них все слишком… да слишком хорошо живут, слишком гладко. Врагов нет, между собой не дерутся, делить нечего, миров полно, в мирах жизнь бьет ключом. Кланы не воюют, никто ничего не ворует, мрут от скуки или от старости… Утопия прямо! Даже двери никто не запирает — незачем. И тут случается вот такая хаосная напасть, при том, что их либрис всегда хвастался, что в его идеальной вселенной Хаоса нет. Ну раз нет, то нате пожалуйста, кушайте половником.
Совершенно не готовые к армаде идиотов вершители поздно схватились за головы. Они и представить себе не могли, что новый вид, появившийся совсем недавно — это Хаос в самой хреновой его форме. Синериане плодились, кормились и бесчинствовали, а местные власти охреневали. Либрис тоже охренел от происходящего — шутка ли, привалили те, кого он презрительно именовал дерьмом, и принялись поганить его вселенную!
В результате страдал, в основном, молодняк и юные падаваны, решившиеся противостоять захватчикам. Либрис, конечно, помогал, но что толку бегать за обезьянами по музею с огнеметом? Попал ты в эту обезьяну или не попал — большой вопрос, а раздолбать музей — раз плюнуть. Вот так и вышло, что даже идеальные вселенные порой получают хорошую встряску.
Тиис оказался любопытным малым. Сначала все про себя рассказал, а потом принялся пытать нас. Ну как пытать. Дергал меня за щупы и волосы, чуть не сжевал кусок щупа, благо вовремя успела отдернуть, а то точно бы долго и мучительно входил бы в состав семьи. Изучил все виды демонического облика — и белый, и коричневый, и полную трансформу. Сжевал мой локтевой шип, всласть насмаковавшись ядом…
А потом принялся за драконов. Чтобы продемонстрировать ему драконов, пришлось выйти на свежий воздух, а точнее — на Шаалу, где достаточно простора даже для тушки Шеата. В общем, воздушное шоу вершителю зашло. Ему все равно придется привыкать жить в нашей вселенной. Вряд ли он выживет, вернувшись домой. Обычно попавшие в черную пустоту уже не могут вернуться в родной мир.
Ну, а так… пусть живет. Нам не жалко, места хватит всем. Отправим в Академию учить юных дарований новым наукам — магичат они в своей вселенной совсем по-другому. А не захочет — у него целая наша гроздь вселенных, живи — не хочу. Где-то да найдет себе место. Да и бонусом — плохое настроение макаронника нам что бальзам на раны. Шутка ли там издеваться над Лимареном, на бедном сверхе уже живого места нет. И помочь ничем не можем, только время тянем и тянем…
Шеату что-то приснилось или икнулось, и он решил подарить мне сережки. Беды ничто не предвещало — я вместе с мелкими дракошками пекла коржики. Ну знаете, такие с сахаром, с вареньем, в форме сердечек. Только мы что-то накосячили с тестом и в печке коржики превратились в пухленькие такие жопки, выплеснувшиеся за пределы форм… Ну что вышло, то вышло. Может это я, щедрая душа, много теста в каждую форму запихнула? В любом случае коржики были съедобны. Но дело не в них.
Шеат нашел меня на кухне, перемазанную в муке, со следами детских ладошек на одежде и фартуке, это меня так девчонки милостиво разукрасили… Ну и достал коробочку с сережками. Не спорю, вещь красивая — чистое серебро с маленькими сиреневыми камешками под цвет моих глаз … Вычурное плетение и все такое. Еще и защитного чего-то наплел товарищ дракон…
Вот только у меня к украшением конкретная такая предвзятость. Обычно мужчины дарят украшения только в некоторых случаях: им требуется соблазнить особь женского пола; они где-то пипец как накосячили и в данный момент желают придобриться, пока благоверная не откусила им голову за их оплошность; они предлагают собственную руку, сердце, член и прочие органы, желая взамен аналогичную отдачу.
И поскольку соблазнять меня Шеату вроде как бесполезно, в браке вроде мы уже состоим, значит он где-то накосячил так, что решил предупредить удар и уменьшить откат… Ну и куда это недоразумение влипло на этот раз?
Я быстро проверила всех остальных — «котики» благополучно втыкают с новым нянем, Шеврин матерится и собирает потеряшек вместе с Хэлем и Ольтом, Шиэс веется на Шаале, разгребает какой-то трэш в Академии магов… Лэт тоже где-то там обретается. Алмазная с супругом закрылись в своих апартаментах и сильно заняты… Тэвлин забаррикадировался в нашей комнате и отсыпается перед послеобеденными парами. Дед дрессирует свою подопечную. Лот с Летарой нашли себе интересную вирт-игрушку и рубятся на спор в зале под возгласы заинтересованных биоников-болельщиков… Ну и что происходит?
— Случилось что? — смотрю на серебряного в поисках ответов. Господи боже, я ж Теаша забыла проверить! Мысленный тычок — клон балуется с мелкими сверхами в детской… фух. Живой.
— А разве что-то должно случиться, чтобы я подарил своей жене подарок? — вопросом на вопрос ответил Шеат и скопировал мою позу — склонил голову набок, глядя на меня прищуренными глазами.
— Ну… раньше ты особо подарками не баловался, — пожимаю плечами. Не спорю, сережки красивые, но блин… вечная привычка искать везде подлянку вылезла и здесь.
— Я учусь думать, — туманно ответил дракон и махнул рукой. — Ухо давай, сам надену.
— Эй, куда ты тычешь, в плазму пихай! — острая застежка резанула по уху, полоснув довольно чувствительное место неприятной болью.
— Нужно, чтобы они закрепились в обеих телах, — возразил Шеат, повторяя попытку. Я благоразумно отключила сенсоры, но демоническое ухо продолжало болеть.
— Слушай, может нафиг, а? Давай лучше кулончик, то хоть вреда меньше будет, — морщусь я, пока серебряный колупается в моем правом ухе.
— Нет, нужны две серьги. Да что у тебя там такое то? Убери плазму, — командует дракон и приходится подчиниться. Шеат крутит несчастное демоническое ухо в тонких пальцах и заметно офигевает. — Ты что, никогда уши не прокалывала?
— А зачем мне прокалывать эти уши? Все неплохо держалось в плазме. А после того, как с меня все свои цацки эльфы сняли, так вообще лепота настала…
— Садись, — Шеат пихнул меня на ближайший стул и склонился над многострадальным ухом. Покрутил заметно покрасневшую мочку, зачем-то примерил сережки, просто приставив их к ушам, а потом с размаху куснул, проколов клыком маленькую дырочку. Я подскочила, едва не выбив плечом ему зубы.
— Ты что творишь? Больно же! — я слегка стукнула дракона по руке, но тот не обратил внимания, ловко прицепив мне сережку и закрепив ее, кажется, просто сплющив пальцами металл… Ну вот, теперь не снять вообще никак. Демоническое ухо растворить не получится.
Второе ухо поддалось легче. Я уже приняла как данность, что ходить с подарком придется пожизненно, так что перетерпела неприятную боль. Ну вот реально, нельзя ли было просто сунуть эти сережки в плазму и все? Зачем такие сложности? Зачем прикреплять их ко второму телу? И почему мне, блин, никто ничего не объясняет, елки-палки?
Переждав мое возмущение, Шеат просто многозначительно хмыкнул и скрылся в неизвестном направлении. И что тут прикажешь делать?
— Спасибо! — вдогонку крикнула я в пустоту, потирая бедные уши. И тут же получила шлепок по нижним девяносто.
— Коржики сгорят! — надулась Исса, смешно морща нос. Пришлось идти вынимать уже готовые и ставить новую партию…
***
— Обижаешься? — Шеат заглянул в комнату, убедился, что там никого, кроме меня, нет и плавно скользнул внутрь, осторожно прикрывая дверь. Автоматика уже приноровилась к выходкам драконов и двери теперь успевали распахиваться за секунду до стимулирующего пинка. Закрывались тоже достаточно мягко, вдруг нерадивому жильцу приспичит очень быстро выйти…
— За что? — я оторвалась от видеоотчета о налаживании жизни на Приюте. Теперь там все развернулось по максимуму. А людишки… что людишки? Делают запросы и все равно прилетают лечиться. Федерация Федерацией, а собственные отрезанные и отрубленные на многочисленных войнах конечности дороже. Вот и летят, лечатся, платят деньгами или собственным трудом… Выживают, как могут. Некоторые остаются навсегда, понимая, что тут вам не там и кормят лучше. Да и уровень жизни… не в пример выше, чем в той же Федерации…
— За серьги… — дракон уселся рядом со мной и сунулся в экран.
— Нет, конечно. Ты сделал то, что должен быть сделать по твоему мнению. Просто можно было бы хоть немножко мне объяснить… зачем, для чего, почему… — вздыхаю я и закрываю экран. Господи, да объясни он мне нормально все, для чего эти сережки, я сама себе уши в трех местах продырявила бы! И спасибо еще сказала… Но эти тайны мадридского двора бесят до невозможности. И чем больше некий субъект молчит, тем больше я брыкаюсь. Да и не люблю те украшения, которые нельзя запихнуть внутрь и не светить.
— Это хорошо… Да я бы все рассказал, но… тебе будет неприятно, — Шеат поморщился, будто съел кусочек лимона. — Знаешь, мне особо не везло с женщинами, и я… не хочу продолжать эту традицию. Лучше сразу обвешать защитными амулетами, чем потом рыдать над трупом.
— Тогда и ты не обижайся на мои щиты, ладно? Они висят на тебе по той самой причине. — Треплю серебряные волосы и зарываюсь в них носом. Мое… теплое… родное… живое… все мое.
— Я постараюсь, — смеется Шеат и протягивает мне руку. Осторожно касаюсь едва серебрящейся кожи — дракон кажется хрупким, нежным, не защищенным… Таким… точно хрустальная ваза. — Скажи… это сильно больно? — он приподнимает мое лицо за подбородок и пристально смотрит в глаза?
— Что? Серьги? Нет, ерунда… — пытаюсь понять, что же такое скрыто в зеленых омутах глаз. Вертикальный зрачок совсем узкий на свету, всего лишь тонкая щелочка. Взмах дрожащих ресниц…
— Плазма… — роняет серебряный, отпуская мое лицо.
— Ну… ты же сам видел, как бывшего золотого главу колбасило от маленькой капельки. А так, если не отрывать от себя, то по идее не должно быть больно. Хочешь, попробуешь, так сказать, чисто ощущения…
Дракон протягивает руку так, будто кладет ее на эшафот. Странный ты, чудо природы… я не хочу навредить тебе… Свободной рукой Шеат закатывает рукав кремовой рубашки и выжидательно смотрит на меня.
— Не бойся, все под контролем, — расплавляю часть своей руки и плавно проникаю ему под кожу. — Не больно?
— Нет, — он качает головой, а я медленно путешествую под кожей, стараясь не тревожить вены и сухожилия. Проходить сквозь дракона не сложнее, чем сквозь стену. Я просто держу свою структуру, не позволяя ей смешаться со структурой мышц, сухожилий, вен, крови, костей… Я просто ползу вверх, ничем не нарушая ток движений жидкости. Я просто есть. И просто есть дракон. Моей целью не стоит съесть его, поранить или убить. Я — исследую. Он — прислушивается к ощущениям.
Плавно подбираюсь к плечу, прохожу сквозь сустав, мягко касаюсь ключиц. При желании можно заглянуть и внутрь, но там все равно темно и ничего не видно.
— Интересно… — тянет Шеат, слегка двигая рукой. Все работает, как нужно. — А совсем внутрь можешь?
— Разве что в желудок, — хмыкаю я, посматривая на худощавого серебряного.
— Давай… — махнул он свободной рукой, будто прыгал в омут. И зачем бы ему эти страсти?
Вылезаю из его руки, собираюсь в кучку и плавно прохожу сквозь рубашку и кожу живота. По сути это не сложно. Плазма знает, каково это находиться внутри живого существа, но увы, только в моем же демоническом теле. В этом нет ничего ужасного — просто плазма растекается в самой большой полости организма — в желудочно-кишечном тракте. Из плюсов — голода не чувствуется. Из минусов — жрать все-таки надо. А желудочный сок для плазмы не более чем закуска…
Внутри дракона темно, тепло и тесно. Почти как в материнской утробе. Целиком конечно не уместиться, больно уж я отожралась на дармовщинке, но можно расплыться снаружи по коже, таким образом не занимая полностью все внутренности и давая возможность Шеату привыкнуть к новому состоянию.
Сверху закапала жидкость.
— Не глотай, — передаю ему я телепатически, — на меня твои слюни капают.
— Извини, меня немного тошнит, — растеряно признался дракон, разводя руками.
— Тогда на первый раз хватит, — решаю я. И так бедняга пережил непередаваемые ощущения. С одной стороны, это новый уровень доверия, и я рада, что мы до него дошли… С другой… если он перестанет бояться плазмы, то однажды сможет ошибиться или намеренно отжевать у меня что-нибудь, получив капитальные феерические ощущения. Ведь плазма послушна только до тех пор, пока ею управляет сознание. Оторванный же кусок плазмы пойдет кушать тело носителя и поглощать его сознание, что для дракона и любого высшего существа есть очень болезненный и мучительный процесс.
Вылезаю из Шеата и возвращаю себе привычный облик. А потом крепко обнимаю растерянного дракона и шепчу в самое ухо:
— Спасибо за доверие! — я рада, что он доверяет настолько. И рада его выдержке, поскольку кто-либо другой мог сорваться, дернуться и располовинить меня, тем самым приговорив себя к мучениям.
— И тебе… спасибо… — выдыхает дракон, одной рукой обнимая меня, а второй щупая свой живот. Боится, что я в нем что-то съела? Больно надо есть не особо вкусного дракона, когда на кухне пекут блинчики… с вареньем… клубничным и смородиновым… вкусота…
— Очень необычно, — признается серебряный, поднимаясь с дивана и все еще ощупывая самого себя. Задрал рубашку, осмотрел свой уже сформированный пресс, пощупал ребра, пощупал живот… Я прыснула со смеху.
— Ты еще штаны сними и тоже пощупай! Вдруг я отъела самую дорогую часть тела?!
— Та не, — отмахивается Шеат. — Там точно все в порядке. А вот в животе такая странная пустота… будто я что-то потерял.
— Пошли на кухню, наполним твою пустоту… — подаю руку дракону и мы вместе шагаем в открывшийся экран…
Бывают дни, когда хочется убивать. Вот просто до жути, до чесотки под кожей, до дрожи в нервах. Да, у меня бывают такие дни. Не знаю, с чем они связаны — особой периодичности в этих приступах нет, высчитать и вычислить следующий момент приступа тоже не получается. Увы, быть Хаосом сложно. Усмешка… Да ладно, быть Хаосом клево, просто нужно переживать эти приступы безумия и наслаждаться жизнью. Пока она есть.
В этот раз я вовремя учуяла неладное и успела предупредить своих, чтобы выпнули меня куда подальше, где я могу резвиться вволю и без вреда для своих миров. Жажда крови бурлила и требовала — убей! Убей хоть кого-нибудь. Тебе же все равно, кого? Нет? Ну так найди быстренько того, на кого все равно, и убей…
Шеат посмотрел на меня и, ни слова не говоря, выпихнул в экран.
— Бей все, что носит красные кресты на белом фоне, — донеслось до меня. Экран захлопнулся, а я осталась стоять на широкой зеленой равнине.
Позади маячил темной стеной лес. Впереди… были какие-то существа, действительно одетые в белые хламиды с красными крестами на животе и спине. Что-то знакомое промелькнуло где-то на периферии памяти, а потом безумие сказало: «Ням!» и понеслась.
Влажный хруст костей, сладкие вскрики агонии, вкусный запах крови, стоны умирающих… Все сплелось в единый комок бешенства, безумия, прелести убийства. Я темная… как жаль, что я так надолго забыла эту прелесть собственноручного уничтожения кого-то… чего-то живого. Хотите знать, какое у меня есть оружие массового поражения? Так я отвечу с радостью. У меня есть я. Есть клыки, когти, щупы, крылья и хвост. Все. Меч предусмотрительно стырили благоверные, а создать что-то в таком состоянии я вряд ли бы смогла. Ну оно и к лучшему…
Очнулась я только тогда, когда рядом появилось две не слабых энергетических сущности. Первая была довольно мелкая и занималась тем же, что и я — мочила уже изрядно поредевшую армию краснокрестовых рыцарей. Вторая сущность зависла в воздухе… Я переключила зрение в нормальный режим и удивленно замерла. Передо мной висел… синерианин. И безумно смеялся. Он был еще больнее на голову, чем я. Синекожий, традиционно лысый, в привычном комбезе, с огромными желтыми глазами без зрачка и белка. Он просто висел и смеялся, безумно, бешено.
Я присмотрелась к его силе — от рыцарей в изрядно загрязненных белых хламидах к синерианину шла сила мощным потоком. Видимо, людишки приняли его за бога и стали молиться… а эффект молитв ясен — много-много силушки. Он и сейчас силен, но почему-то ничего со мной не делает, хотя может. Нет, не может — он настолько обдолбался божественной силой, что все, что он может сделать — это просто стоять и ржать. Покажи палец и ему станет смешно.
Безумие схлынуло, будто и не было его. Я не глядя отрубила щупом голову какому-то особо ретивому рыцарю, возжелавшему вставить мне в спину копье, и сплюнула на окровавленную землю. Синерианин-обдолбыш — божество этого мира. Мерзость какая!
Пара мощных ударов по щекам синего эффекта не дала — он продолжил смеяться, буквально заливался и вытирал слезы. Сейчас это выглядело противно. Ладно бы какой-то пятнадцатилетний ушлепок накурился травы и ловил белочку. Но это… Какое к чертям собачьим это божество? Это убожество!
— И вы верите в это… это? — я брезгливо ткнула пальцем в смеющегося синего. — Да вы еще большие безумцы, чем я!
Оставшиеся в живых рыцари потрясенно смотрели на своего сумасшедшего бога. Что они делали в поле? Зачем они здесь? Почему собрались все вместе? Почему в центре лагеря привязана к столбу девушка в драном платье? Почему вопит и бьется головой о землю толстый человечек с большим крестом в руке? Я смотрела вместе с ними и ничего не понимала.
Первым плюхнулся на колени бородатый мужик, предварительно воткнув меч в землю.
— Прости, великая, не признали…
За ним последовали другие. Армия рыцарей становилась на колени, нити веры отрывались от синего и липли ко мне. А я тупо сливала это все в накопители, прямиком в Академию, в подвалы. Нашим детям это пригодится. Пусть верят, пусть смотрят, пусть думают…
— Быстро встали, освободили девушку, — приказала я самым адекватным товарищам, стоящим чуть поодаль от основной массы баранов.
— Дык ведьма она… — слабо вякнул самый простоватый на вид.
— Вот и хорошо, что ведьма. Заберу ее к нам, чтобы вам больше не мешала.
Под шумок слинял синерианин, а позади появилось второе чудо этого мира. Мелкий паренек с огромным мечом за спиной. Он смотрел на меня презрительно и процедил сквозь зубы:
— Я думал, ты убьешь этих мразей, а ты…
— А я их перевоспитаю! — плюхнула я каплей безумия на чернявого парня. — Присоединяйся, это будет весело!
«Ведьму» отвязали, умыли и даже напоили чем-то алкогольным, судя по запаху и пошатыванию девушки. Как ни странно, девушка действительно обладала слабым магическим даром, за что ее и собирались сжечь. Впрочем, рыцари потихоньку отходили от религиозного фанатизма, некоторые перешептывались, некоторые собирали свое добро в котомки. Я вздохнула, оценивая количество грязи над армией.
Натворили вы делов, ребята. Самых мерзких я вырезала, как говорится, подобное тянется к подобному. Но и остальные рыцари были не подарочки. Убийцы, головорезы, насильники… Армия шла в очередной религиозный поход наносить добро и причинять справедливость. Жертвы добра и справедливости болтались в лесу на ветках, некоторые оказались пеплом у выгоревших столбов… Девчонке просто очень повезло…
Набираю себе побольше силы из резерва и раскидываю щупы по грешным головам. Все, ребята, игры кончились. Ваше божество не желает войны. Живите мирно, дружно, развивайтесь, готовьте торговые обозы, дочек на выданье, женихов в походы. Будем налаживать контакт. Раз люди не понимают по-хорошему, буду пользоваться оружием массового поражения. Буду плохой богиней, переверну их мировоззрение, заставлю жить мирно и нормально. А кто не хочет… ну что ж, батраки и рабы нужны всем. Вот этому пузатому господину не помешает скинуть десяток килограммчиков для облегчения работы сердечка и печени.
Рыцари согнали найденных священников в круг.
— Убивать будем? — поинтересовался старший.
— Хуже, — покачала головой я.
— Пытать? — обрадовался командир.
— Еще хуже. Работать заставим. Отрабатывать все то, что испоганили. Вон поле истоптали, цветы испортили, урожай селянам сбили… По чьему приказу? По их приказу. Так что пусть восстанавливают все, что пропало.
Ментальные щупы вправили мысли воякам. Действительно, отчего бы начальству не сослужить добрую службу? А я добралась до новой идеи и заново экипировала уже свое войско. Рыцари удивленно оглядывались, хватались за головы, бряцали новехоньким оружием. А на белых, чистых плащах расцветали зеленые цветы, сплетенные на подобие двух ладоней. Мир. Лад. Уют.
Эти люди действительно верили и хотели нести добро. Так пусть несут. Делают добрые дела, помогают страждущим, истребляют разбойников. На это я им даю разрешение. А все остальное — уже нельзя. Женщин насиловать и жечь нельзя. Убивать мирное население нельзя. Убивать жителей соседнего государства нельзя. Ну и что, что не верят? А вы им мирно расскажите, покажите — авось поверят. А нет, то и хрен с ними, обойдемся без них. Несогласных с вами тоже убивать нельзя. Сосед скотина, доносит? Разберемся с соседом. Вот если вражеское войско придет к вашим границам, тогда убивать можно и нужно.
А по всей стране людей преображались храмы. Расцветали диковинные цветы на стенах. Я уже не могла контролировать эту цепную реакцию. Да особо и не хотела. Влитая сила бурлила и рвалась на свободу. Преображать то, что мне дали. Хаос всегда хочет изменений. Я хочу хороших изменений. Нет, мира во всем мире я не добьюсь, но можно начать с одной страны. С одной армии. С одного человека. Люди — самый податливый и благодатный материал. Что в них заложишь, то и получишь. Моя задача — заложить правильные намерения.
Может я и не права, не мне судить. Может этим людям нужно дать свободу воли, свободу веры, свободу убивать друг друга по личному желанию и свободу сдохнуть в ближайшей канаве. Только… она действительно нужна, такая свобода? Вот серьезно, хороша ли свобода без свободы? Мне вот кажется, что нет. Я не свободна от условий. Эти люди не свободны теперь уже от меня.
Я беру их силу и отдаю им же. Я вливаю в них их собственную веру, выправляю их кособокие мозги и даю понять, что всеобщая резня — не благо. Я держу в руках величайшие сокровища — тысячи разумов. Но мне тяжело и грустно от этого. И совсем не хочется упиваться дармовой силой, как тот синий дурак. Это огромная ответственность. Это тяжкий, непосильный груз. Это ужасная, слепая, преданная пока ни за что вера.
Любой дурак может наколдовать новые шмотки и мечи. Любой дурак сможет вырастить чудесные цветы и их проекции. Но не любой сможет устоять на грани, когда в него льется такое море силы, которое ему и не снилось. Я стою, держусь, балансирую и возвращаю эту силу людям. Стою в центре зелено-кровавого истоптанного поля, покрытого трупами. Держу нити со всего небольшого государства, дрожу от напряжения и понимаю, что моего безумия больше нет. Я не хочу убивать. Больше не хочу. Я хочу, чтобы они все жили. Чтобы общались с нами. Чтобы маги не боялись помогать не магам. Чтобы ведьмой называли с почтением и уважением, чтобы эти люди не сидели тысячи лет узниками собственного невежества. И будет так.
Спасибо за урок, мой синий сородич. Спасибо. Ты показал мне то, во что я могла бы превратиться. Благодарю покорно, не хочется.
Тихо опускаюсь на траву. Чернявый пацан с посиневшей кожей садится на корточки рядом.
— Думаешь получилось? — спрашивает он. Я окидываю внутренним зрением огоньки душ, прикидываю количество, открываю глаза.
— Знаю, — тихо шепчу я и стираю черную кровь, вытекшую из носа. Откуда бы? У меня ведь не должно быть крови…
— Ты странная богиня, — качает головой парень.
— Я не богиня, солнце. Я просто кусок дерьма. Зеленого дерьма. Когда-то я вытворяла много что намного хуже, чем тот синий красавчик. Теперь искупаю свою вину. Извини, если что не так.
С трудом открываю экран и иди домой. Спать, теперь спать. Пусть новым миром занимаются драконы, а я — все, выдохлась… Практически на грани отключки замечаю, как за мной шустро шмыгает в экран несостоявшаяся ведьма. Ладно, живи, так и быть, потом с корабля переправлю куда-нибудь…
Макаронный либрис снова всласть поиздевался над своим сверхом. Благо моя братия вовремя подоспела и принялась наспех латать полностью подранного Лимарена. Вот уж не знаю, чем таким можно порезать сверха, чтобы на нем раны не только не заживали, но и разлагались. Воистину, либрис чертов извращенец! Мало того, что сделал зеленому улыбку от уха до уха, превратив фактически в Джокера (пересмотрел комиксов с фильмами на пьяную голову, что ли?), так еще и живот изрядно покромсал. Про изрезанные руки я вообще молчу. Ну вот хочется просто взять и врезать так, чтоб все зубы повыпадали из уродливой пасти. А потом долго и со вкусом пинать ногами, пока не сдохнет. Либрис — тварь живучая, его лупить можно долго.
Одно жаль — не доросла я еще, чтоб пинать либриса такого уровня. Но ничего, дорасту когда-нибудь. И отпинаю за все хорошее, что он тут вытворял. Ну я все понимаю, ему этот сверх, что мне человек, но блин! Неужели нельзя полегче как-то? Наверное, я просто не понимаю смысла издевательств ради самих издевательств. А скорее всего проклятый макаронник просто провоцирует нас, чтобы мы первыми нарушили правила игры и развязали ему руки. А вот хер тебе в рыло!
Я погрозила кулаком в потолок, явственно представляя мерзкую бледную рожу безымянного либриса, и пошла заливать своих парней энергией, а Лимарена — целительством. Что поделать, помогу, чем смогу. Раз уж пропустила все веселье, так хоть под конец отличусь.
Тлен постепенно отступал под нашими усилиями, сверх обреченно смотрел на своих ненормальных врагов, вбухивающих в него столько силы, сколько хватило бы на создание нескольких миров. А мы что? Мы ничего… Я посмотрела на Шеврина, увлеченно штопающего силовыми нитями расползающуюся кожу на лице сверха. Черный кивнул, я долила силы и закрепила результат. Сначала ведь мы скрепляли и лечили внутренности, а когда кишки перестали разлезаться, можно и лицом заняться…
Лимарен несчастно моргал большими синими глазами, пока Шеат вытаскивал откуда-то банку с детской смесью.
— Будешь есть по чуть-чуть, — дракон поставил банку с банановым пюре на столик у кровати, на котором уже стояла миска с ошметками кожи, обрывками бинтов и ваты и прочим неаппетитным добром. — Боюсь, вкусняшек теперь тебе долго не видать.
— К вечеру бульончика сварю, — пообещала я. Дэвис посмотрел на сверха сочувствующе, а я задумалась — то ли золотой просто жалел Лимарена, то ли искренне волновался за свои труды после моего бульона? Так вроде еще никто не жаловался на мою стряпню…
— Потому что они не выжили, — буркнул Шеврин в ответ на мою мысль. Я послала ему грозный кулак, а дракон рассмеялся.
— Не боись, я нормально сварю, — обещаю сверху, поглаживая мокрый от пота холодный лоб. Да уж, нелегко пришлось бедняге с таким господином. Эх, ну почему нельзя как все нормальные герои — схватить меч наперевес, укокошить главгада и пойти бухать в ближайшую таверну? Ну почему так? Нет, блин, сиди, жди, пока студент подкачается, чтоб макаронному морду начистить. И терпи все эти унижения. Ладно, нам ничего не сделается, все живы и здоровы, кроме головы, а вот зеленому пипец как не везет.
Боюсь, если бы студент попытался провернуть с нами что-то подобное, то остался бы он играть в одиночку. Собственными ручками.
Уничтожаю миску со всякой дрянью и иду прочистить мозги хоть куда-нибудь… Куда-нибудь вывело меня на Тьяру, где вампиры строили великую темную империю. Ой, простите, Великую Темную Империю. Вот так правильно. И пафоса побольше в интонацию, и голос погрубее. Вот так, отлично.
Очутились мы с братцами золотыми в аккурат перед дворцом местного правителя. Как бишь его? Ах да, Великий Темный Император, бывший глава клана… вот черт, имя запамятовала… Но вот, собственно, и он. Почуял, кто пришел и резво выскочил наружу в сопровождении целой толпы своих прихлебателей.
Черный, с острыми шпилями замок возвышался над большой процессией вампиров. Впереди шел самый главный, тот, кого я уже давно назначила править этим миром. Вампир выглядел великолепно — холеный, бледный, с черными коротко стрижеными волосами, идеальным аристократическим лицом и поджатыми тонкими губами. В черном плаще поверх черного костюма… ну просто вылитый канонный вампир! Хоть сейчас снимай кино.
Позади правителя тусовалась целая куча таких же холеных и прекрасных мужчин и женщин. Рядом с ними ничуть не стесняясь стояли оборотни, более румяные и загорелые, зеленые орки, коричневые тролли и даже парочка достаточно сильных ведьм затесалась. Да, поднялись темные, молодцы! Уважаю.
— Мое почтение, госпожа, — тем временем вампир притопал к нам и склонился в вежливом поклоне. После схватил мою руку, приложившись холодными губами к тыльной стороне ладони. А ничего так, нормальный темный. Говна в голове мало, нормальных мыслей много, заботится о подданных, разводит людей в резервациях, торгует, меняется контрабандой с Мэлом… Все божески, все в порядке.
— И вам здравствовать! — киваю я и освобождаю руку. — Помощь нужна?
— О! Всенепременно, госпожа. У нас тут как раз гости из другого мира, но мы плохо понимаем их язык, — развел руками высший вампир. — Если вам не трудно, то амулетов бы хоть каких-нибудь…
— А покажите сначала гостей, — прошу я, улыбаясь засмотревшимся на темную братию золотым. Да уж, теневики увидели собратьев, наверняка…
— Сию минуту… — вампир кликнул одного из помощников, тот понятливо склонился и исчез, чтобы через несколько минут притащить… осьминога. И сюда добрались! Я всплеснула руками и принялась создавать амулеты-переводчики, вслушиваясь в болтовню вампира.
— Прибыли позавчера, видно, что хотят меняться или торговать, но на знакомых нам языках не говорят. А мы их языка тоже не знаем… щелкают, что ваши белки да хомяки, мочи нет… И есть нашу еду не могут, так что живут отдельно, в своем… доме. — Тут вампир замялся, видно, что корабль осьминогов плохо ассоциировался у него с домом, но подходящего слова он найти не мог.
— Понятно все с вами… Держите амулеты, тут пока двести штук, носить на шее как обычно… — подаю ему шкатулку, доверху забитую цепочками с кристаллами. — Потом научим их болтать по-нашему, а сейчас пусть щелкают, боги с ними…
— Благодарность… Чего желаете в замен? — а вампир не дурак, прекрасно понимает, что за все нужно платить. Но мои условия просты.
— Да ничего особого. Торгуем, как прежде. Этих аали не обижайте, они чудный торговый народ. Будут к вам прилетать… вот та штука называется корабль. Так что будут прилетать на кораблях. Для вас они, к сожалению, не съедобны… Но могу наловить несколько свежих партий людей где-то в магических мирах.
— Пока не стоит. Благодарность… — выдыхает вампир, наверняка ждавший, что я за амулеты загну цену как Мэлькиро. Но я ж не зверь… собственный мир гробить. Пущай бегают.
Глава, ой простите, Великий Темный уже было хотел что-то сказать, как вдруг из толпы его приближенных вырвался какой-то растрепанный паренек. Судя по бледности, такой же вампир, только намного слабее, чем сородичи. Из пустоты, что ль? Не помню…
— Милости, господа… — паренек хлопается на колени, не доходя до главы и склоняет голову. — Дозвольте просить…
— Зачем такие сложности? — я поднимаю паренька с мостовой. Обыкновенный молодой вампир. Худющий, что мой хвост… Личико тоненькое, ручки-палочки… Одежка болтается на тщедушном тельце. — Вы его что, не кормите, что ли? — в первый раз вижу такого доходягу. Даже мой подопечный путешественник-вампир и тот уже отожрался на казенных харчах.
— Кормим, — морщится правитель… да как же тебя звать-то? Ну еперный театр, как можно забывать имена самых главных твоих же помощников? — Только ему впрок не идет.
— Так я и хотел попросить… всего глоток крови… вам не тяжело же… — залепетал парень, а я вдруг вспомнила… что-то мелькнуло и пропало, исчезло, но это все же было про вампиров. Потому не долго думая, убираю плазму с шеи и откидываю волосы.
— Пей, горемычный, но не много, а то отравишься.
Вампир торопливо кивает и вгрызается в специально созданную для него вену. Да, это тебе не Шеврин со своими почти эротичными укусами. И даже не Шеат… Парень судорожно глотает заготовленную для него кровь, пачкает лицо и мою рубашку… Через три глотка отрывается, я закрываю пробел плазмой и смотрю на медленно преображающегося вампира. Худосочное тельце слегка раздается, щеки покрываются румянцем, глаза горят… Ну вот, еще один будет жить.
— Драконью кровь пить не рекомендую, помрешь, — напутственно говорю парню и иду к Темному Властителю решать более насущные вопросы. А именно — сколько они могут поставить мяса, молока и прочих продуктов на Апельсинку без вреда для себя и собственного мира. Предстоит долгий разговор…
Голубые глаза Лэта смотрят на меня проникновенно и чересчур искренне. Дракон стоит совсем рядом, только руку протяни. Прекрасный кровавый дракон, одетый только в собственные длинные, спадающие каскадом волосы. Теплый, мягкий… мой.
Осознание того, что он мой до мозга костей, вышибает дух. Я могу все… могу делать с ним все, что угодно. Но я всего лишь касаюсь шелковых волос, они рассыпаются, струятся под моими пальцами. Красиво, необыкновенно, божественно… В душе бурлит давно подзабытое чувство…
Я люблю этого дракона. Как и тех, остальных. Как тех, которые не были драконами. И даже тех, которые не были моими. Но я люблю. И Лэт это знает, иначе с чего бы ему стоять голышом и красоваться передо мной?
Кровавый опускается передо мной на колени и целует мне ладони. По очереди, жарко, страстно, будто уже забыл все свои проблемы и страхи. Будто его прошлое разом исчезло и отпустило беднягу. А потом поднимает потемневшие от желания глаза — два темно-голубых бездонных блестящих озера-омута… и шепчет:
— Иди ко мне…
И я наклоняюсь над ним, ласково зарываюсь пальцами в густые волосы цвета свежепролитой крови. Целую высокий лоб, чуть порозовевшие щеки, смешно сморщенный нос, нежные розовые губы. Слегка кусаю самым краешком клыка нижнюю губу замершего Лэта, осторожно провожу по укусу языком.
Дракон выдыхает, цепляясь руками за мои плечи. Куда-то исчезает вся моя одежда, но я не думаю о ней. Здесь и сейчас есть только одно важное для меня — мой драгоценный кровавый дракон. Я ласково почесываю его шею, медленно спускаясь вниз. Стоять так неудобно, потому опускаюсь на колени перед ним. Кровавый млеет под поглаживаниями, я прохожусь пальцами по выступающим позвонкам. Некоторые из них от возбуждения заостряются и выпирают уже полноценными шипами. По шее и рукам дракона выступает алая, яркая, блестящая чешуя. Она то проявляется, то исчезает, чтобы появиться где-то в другом месте, выступить как раз под моими пальцами, покрывает его шею вслед за поцелуями, старается появиться там, где я касаюсь дракона.
Лэт балдеет от ласки. Подставляет шею — самое беззащитное место, поворачивается, сжимает и гладит меня. И смотрит так, что я понимаю и, наконец, осознаю: да, это действительно Шеат. Несомненно, другой, чужой, параллельный и вообще… но он — мой. Он смотрит точно так же, как Шеат. Склоняет голову, подается под моими руками, углубляет поцелуй — как Шеат. На нем точно так же выступает чешуя, режется хвост, он точно так же подставляется под руки, требует ласки. Точно так же вся спина покрывается шипами, на шее уже целые островки прочно укрепившейся чешуи…
Он — Шеат. И он — не Шеат. Другой. Кровавый алый дракон, совсем иной клан и вид. Совсем другая история, другая жизнь, другая судьба. Похожая и различная, чужая и родная до боли.
Дракон проводит языком по моему соску, заставляя кожу покрыться мурашками. Ластится под руки и одновременно зацеловывает шею, от чего я хватаюсь за него, рискуя просто свалиться от удовольствия. Это чертовски приятно — когда он шершавым языком касается шеи у самого уха, а потом лижет все выше и выше, поднимаясь по ушной раковине. Проходится влажными припухшими губами по щеке и снова возвращается к шее. На миг отрывается, чтобы поцеловать губы, чуть куснуть, обозначить свое якобы главенство.
Лэт подтягивает меня к себе ближе, приникает к груди.
— Не покажешь ли ты мне свой… демонический облик? — шепчет кровавый в самое ухо. А мне уже все едино, демонический так демонический, смотри.
Плазма прячется внутрь, обнажая возвращенное демоническое тело. Коричневая кожа, рыжие волосы, острые черные когти на руках. И взвившийся хвост с острым треугольным наконечником. Такой же коричневый, как и все тело.
— Ты прекрасна… — улыбается дракон и робко касается моего хвоста. — Это восхитительно!
Он ласково касается губами самого шипа, медленно скользит выше, у меня по нервам бьет ток. Я не помню, чтобы это тело реагировало… так. Оно всегда было спокойно, это плазма вечно бесится, точнее, бесится сознание, а бедная плазма не знает, в какую сторону метаться.
Лэт страстно целует грудь, плечи, ключицы, снова грудь. Его заводят необычные коричневые соски, смешная дорожка чешуи на животе. Черной чешуи. Он изучает мои локтевые шипы, на пробу кусает, будто пытается узнать, из чего они состоят. Я и так скажу — кость и чешуя… Скользит языком по моему животу, будто пробует на вкус новое блюдо.
— То, что я тебе сейчас скажу, тебе, возможно не понравится, — хрипло шепчет кровавый, накрывая мои губы поцелуем и закрывая мне весь обзор своим водопадом волос.
— Я стремная, да? — возвращаю обратно свой привычный облик. Вот тебе белая кожа, вот тебе розовые соски, вот и шипы убираю, чтоб не поранился.
— Нет, ты прекрасна… — усмехается Лэт, демонстрируя заострившиеся клыки. — Вот только твое второе тело…
Он замялся, на несколько секунд прерывая разговор поцелуем, будто пытался умолчать о чем-то важном.
— Да, оно слабее дракона, — покаянно склоняю голову и пытаюсь достать уворачивающийся от рук драконий хвост.
— Слабее, конечно, вот только не в это дело. Ты в нем невинна… — улыбается дракон, а потом чуть сильнее кусает мою шею, прижимаясь всем телом и ясно давая понять, что готов к большему уже давно, а я тут зря политесы развожу.
— Что? — доходит до меня слабо. Да и свое демоническое тело я берегу пуще плазменного. Это что-то вроде запасного бункера на случай атомной войны. Оно — мой последний оплот после крестражей. Если кто-то уничтожит абсолютно все крестражи, ну совсем все, даже заныканные там, где я не знаю, то тело демона — мой последний шанс. Как говорится, говно не тонет. Я страхую себя со всех возможных сторон. Очень уж не хочется умирать… в очередной раз, и начинать все с нуля.
— Твое демоническое тело — девственно, — спокойно объясняет Лэт и усаживает меня к себе на бедра. Чуть приподнимается, будто выполняет приседания, дает мне возможность упереться ногами в пол. Да уж, высшая акробатика, чтоб ее… — Так что кому-то из нас повезет… если ты, конечно, разрешишь…
На несколько секунд я подвисла… кажется, он прав. Сразу по появлении в этом теле я в Замке не задерживалась, потом во вселенной ужаса было совсем не до интима. Живущие там твари желали по большей части жрать, по меньшей — убивать, о размножении речи не было. Выживание там было отличным уроком, но на это все и закончилось. А потом была новая вселенная Викуси, получение плазмы и… все. Демоническое тело осталось спрятанным где-то внутри меня про запас. Я и подумать не могла, что с ним что-то не так…
Дракон легко толкается бедрами, плазма воспринимает это как данность, воссоздает все необходимое сразу же и Лэт судорожно выдыхает, полностью погрузившись в податливую плоть. Толчок… я вдруг осознаю, что меня тянет куда-то в темноту.
Толчок уже другого рода — кто-то влупил мне пяткой в грудь. Зараза! Потираю ушибленное место, скинув блудную ногу. Так, это у нас Энари бесится от собственных снов. И улеглась же поперек всех! А Лэт… оглядываюсь на кровавого — впервые он спит спокойно, роняя капельки слюны на подушку. Ну что ж, супруг драгоценный, сладких тебе эротических снов… блин, они меня реально когда-то доведут до кондрашки.
Все так реалистично, что просто ужас. Не проснись я сразу… ну веселый сон мне был бы обеспечен. Не зря же кровавый слюни пускает…
Ладно, поспали и будет. Надо идти выгребать завал из черной пустоты, надо пойти в Приют помочь с полноценными порталами, надо, надо… вечно что-то надо. Я поднимаюсь с кровати, выпутываясь из чужих рук и ног, и показываю мелкой дракошке язык. Обломщица фигова… ну ничего, ты тоже когда-то подрастешь, вот тогда и узнаешь, что такое обломы в интимной сфере…
Юного кровавого я повела возвращать к родичам. Глава кровавых драконов принял нас как родных, хотя сильно удивился, чего это мелкий оказался у нас. Выяснилось, что он дрался вместе с белыми сверхами против паразитов и все вместе они померли. Только попали в разные места. Сверхи — в морозильник, дракон — в жарильню. Умерли вместе с ним и его родители, еще в жарильне отдавшие сыну всю свою силу, чтобы он продержался как можно дольше. Будто чувствовали, что кто-то за ним придет. Сверхам же пришлось намного хуже, поскольку их родня даже не почесалась узнать, что с ними произошло.
У них всех было два часа. Именно два часа с момента смерти до полного растворения в пустоте. За это время их можно было вернуть. И мне чертовски обидно, что попыталась это сделать именно я. Ладно, драконы не знали, что произошло, да и двое взрослых с одним ребенком — достаточная была сила, как казалось главе. Но сверхи… Такое отношение просто вымораживало и убивало всякое желание даже подходить к взрослым творцам. Слишком уж это напоминало планомерное уничтожение клана. Сначала убираем слабый молодняк, потом разбираемся с середнячками, а потом уже занимаемся самыми сильными, матерыми, которые наконец-то начали догадываться о происходящем.
— Спасибо, — спокойно выдал глава кровавых и вручил мне амулет — кроваво-красный камешек на белой цепочке. — В случае чего связывайся. И кстати, — он посмотрел на юного родича, — не хочешь забрать к себе и это дитя?
— Да у меня дитяток хватает, — отшутилась я. — Ну если совсем припрет, то пусть живет, нас не объест, но усыновлять я его не буду. Мне бы с девчонками справиться.
Что правда, то правда. Серебряная и кровавая осмелели, немножко оборзели, поняли, что за шалости их лупить не будут, и внаглую этим пользовались. Нет, они не делали ничего ужасного, никого не убивали, не мешали остальным работать и даже не взорвали Звезду души. Баловались чисто как обычные дети — прятки, догонялки, щекотка, которую частенько использовали и на мне. Ну волосы еще могли подергать так, чисто ради любопытства. Но вот какую-то грань, отделяющую мое терпение от взрыва, не переходили. Бывало, ластились к рукам — все драконы поголовно тактильные и любят почесушки, но это для них абсолютно нормально. И никогда не делали то, что я с ужасом порой ожидала. Может и правда мысли читают?
Признаться, я побаивалась, что мы их разбалуем и они превратятся в оборзевших девчуль, которым все должны и обязаны. Ну вот не люблю я наглых, разбалованных детей, каждый раз устраивающих сцены без всякого повода. И вообще детей не особо жалую, хотя и не сказать, что плохо к ним отношусь. Пока все спокойно — я отношусь нейтрально. Но если начинают орать… вот тогда мне реально сносит крышу. Детский крик действительно сводит с ума. Особенно, если ребенок орет не от боли или болезни, а просто чтобы орать. Это бесит. До такой степени бесит, что я готова на все, лишь бы он заткнулся. Даже на убийство крикуна.
Я очень боюсь сорваться на этих милых девчонках и совсем уж мелких мальчишках. До такой степени боюсь, что порой ограничиваю наше общение несколькими минутами. Понимаю, этого мало, но я в мамки и не напрашивалась. И не могу себя преодолеть, заставить относиться к ним… как к детям. Для меня это будущие взрослые драконы и сверхи. Я вижу в них взрослых, даже когда они дурачатся и шутливо кусаются. Даже когда зарываются в песок и рассыпают его по всей детской. Даже когда спят, сначала чинно подложив ладошки под щечки, а потом разметавшись по всей кровати и выбросив одеяло на пол.
Но я стараюсь преодолеть себя и действительно любить этих мелких. Хотя бы по привычке гладить, брать на руки, целовать в теплые щечки и подбрасывать к потолку. Они это любят. Им это нужно. Нужно ли мне?.. я не знаю… Слишком сложно пока что перестроиться на новый лад, слишком тяжело жить со спрятанным в глубинах памяти грузом прошлого. Слишком больно осознавать, что эти дети — другие. Не те. Не такие. И почему-то радостно думать, что они не мои. Я очень рада, что это чужие дети, приемные для меня. Поскольку своих я бы вряд ли сумела даже попытаться полюбить.
Странная я… Впрочем, кто сейчас не странный? И мысли, и дела мои далеки от идеала. Если вспомнить все, что я натворила… уход за детьми — самое меньшее мое наказание.
***
Через сутки кровавый вернулся к нам обратно. За него в клане передрались почти все драконихи, и судя по такой активности, они собирались быть далеко не любящими мамочками для юного парня. Так что дракон счел, что неизвестное зло лучше известного и рванул на корабль, только пятки засверкали. Глава одобрил, потому мы не особо сильно кипишевали. Живет и пусть живет, авось где-то да пристроится, пригодится…
А белые сверхи выморозили опять. Когда старший мальчишка начал ни с того, ни с сего орать, я сначала не поняла, думала убился обо что-то, играя с дракошками. Но потом осмотрела малого и заметила, что на спине у него, в аккурат над позвоночником зависли грязно-желтые бесформенные сгустки. Решив, что малой где-то подхватил паразитов (аналогичную пакость из меня когда-то выгрыз Шеат), я поотрывала эту гадость и сожгла. Мелкого Таля подлечила, потоки выправила, долила энергии и потом еще часа три носила на руках, ожидая какой-то подлянки. Мало ли.
Меньшему повезло, его не затронуло. Зато затронуло их старшую сестру, с которой няньчился Эрстен. Зеленый сверх и объяснил природу этой дряни. Желтые сгустки — не паразиты. Это проклятие их рода. Ведь действительно, где мог подхватить энергетического паразита пацан, не выходящий за пределы корабля?
Самому деду повезло меньше, ему пришлось отпаивать белую своей кровушкой и убирать проклятье. Впрочем, методы работы разные, результат один — дети живы и хуже, чем есть, им уже не будет.
Очень странно и как-то непривычно было держать на руках мелкого, подпирая щупами, качать и вливать силу… успокаивать… Я не помню, делала ли так вообще когда-нибудь. Странно знать, что цепляющееся за тебя существо с сопливым носом когда-то вырастет в намного более сильную бяку, чем я сама. И тем удивительнее осознавать, что к формированию мировоззрения этого сверха я прикладываю руку. Вот так запросто держа малыша и показывая ему, как правильно стоит обращаться с другими детьми. Он запомнит, я знаю это. У сверхов хорошая память.
И снова морозильник черной пустоты… На этот раз там собрались… как думаете, кто? Правильно, белые сверхи-творцы. Юные падаваны блаженно померли, выполняя задания своего недоклана. Назвать сообщество из двадцати с хвостиком человек кланом у меня уже не поворачивается язык.
Белые, бледные, дрожащие тела. Худенькая девчушка в полупрозрачных шмотках едва поднимает голову с воображаемого пола. Почему воображаемого? Потому что это пустота и пол будет там, где кто-то стал или лег. Сейчас я нахожусь на одном уровне с девушкой, потому мне кажется, что пол под ногами. Но ее собратья стоят чуть дальше и выше, и кажется, будто они висят в воздухе. Хотя воздуха тут тоже особо нет. Так, фигня какая-то. В морозильнике ничего нет. Холод, пустота, ни тумана, как в жарильне, ни снега, вообще ничего.
Девушка-сверх уже не белоснежная, она серая, выцветшая, блеклая… Кажется, я начинаю понимать — когда такие могущественные существа хиреют и умирают — они выцветают. Тоже самое было с Шеатом, благо мы вовремя его прикопали в серебряный песок. Наверное, и эту красоту тоже стоит прикопать куда-то. Может тоже в серебро? Вреда не будет…
Три белых сверха дружно спускаются к новому источнику тепла, льнут к рукам, один, осмелев от безысходности, лезет обниматься под бок. Дети… они еще такие дети. Подхватываю девчонку на руки — сама она не в силах подняться — и иду проверить жарильню, по пути прокручивая в голове горькие думы.
Белые сверхи не похожи на алмазных драконов. Они… действительно белые, как снег. Хотя… вон тот, который повыше, чуть более теплого оттенка. У него и кожа не такая белоснежно-режущая, и волосы цветом напоминают молоко, а не лист бумаги. Алмазные драконы тоже имеют белый цвет волос, но волосы их блестят и переливаются на свету, как настоящие алмазы. Хотя, чем черт не шутит, может их срезанные волосы превращаются в алмазы так же, как срезанные волосы золотых драконов превращаются в золотые нити? Не знаю, но проверять Шани не разрешит точно.
Я не верю, что милые добрые сверхи-творцы способны отправлять своих детей на убой просто так. Вот не верю, хоть пилите меня на колбасу. Ни один даже самый больной на голову глава клана или семьи, будь в его клане всего сорок человек, не станет убивать свой молодняк. А отправление мелких на разведку к паразитам — это медленное и изощренное убийство. И глава должен понимать, что вроде как своими руками уничтожает этих детей. Сверхи — не люди, каждый год по ребенку не плодят. Рождаются сверхи очень редко, женщин у них вообще мало, потому-то они нормально относятся к бракам, где одна женщина и несколько мужчин. И вот так запросто отправить юную девушку — чью-то будущую жену и мать — на убой… Ну вы меня простите, это уже маразм головного мозга.
И отсюда вытекает новый вывод — кто-то управляет или манипулирует белыми сверхами. Или же чем-то шантажирует, чем-то настолько для них важным, что дороже их собственных детей. Но я даже представить себе не могу, что это такое может быть, а потому склоняюсь к версии управления, допустим, главой белых. И первый, кто приходит на ум — наш макаронный либрис. У него достаточно сил и способностей, чтобы командовать сверхом, это во-первых. Во-вторых, у него есть очень серьезный мотив. Макаронный товарищ желает выиграть игру любыми способами, при этом легально не нарушая правил. То есть он мухлюет, но мухлюет так, чтобы никто не доколебался.
Если белые сверхи действительно вымрут, все прочие ополчатся на совет — вы-то куда смотрели? Совет устроит свару (это классика жанра), сверхи разосрутся между собой и больше они нам не помощники. А там можно вообще устроить какой-то трешак и обвинить в нем уже нас. Или сделать трэшак нам, и мы сами кинемся на виновных сверхов. Разделяй и властвуй, так ведь? Очень удобно, когда твои враги грызутся между собой по поводу и без. Значит, надо крутиться так, чтобы сверхи не вымерли.
Но беда в том, что глава белых с нами общаться не желает, разумных словесных доводов не понимает, а идти и нарываться… себе дороже. Ну его в пень, вытащу кого вытащу, кого не вытащу, так звиняйте, а мне уже осточертела роль господа бога по вызову.
Жарильня встретила меня не особо приветливо. Замерзшим после морозильника сверхам стало лучше, зато я чуть не закипела. Плазма подстроилась под резкую смену температуры довольно оперативно, но от этого не легче.
Вынырнувший из глубин красно-оранжевого марева красноволосый паренек тут же уткнулся носом в меня, а всей тушкой — в промерзшую девчонку.
— Хэй, да ты никак дракон? — я приподнимаю узкое личико за подбородок, рассматриваю большие, темно-вишневые глаза в обрамлении почти черных ресничек, белую чистую кожу, ровный прямой носик и узкие красивые губы. Точняк, дракон, кровавый, юный и умерший совсем недавно.
— Ага, — кровавый легко отворачивает лицо. Кто-то из белых приветственно к нему обращается, видимо умерли они если не вместе, то практически одновременно. Вот засада так засада.
Что-то горячее утыкается в спину. Вот блин, проморгала демона! Черноволосый красавец нашел себе холодильник в виде меня и уже слегка отогревшихся сверхов. Пока я тут втыкала и мысленно делила энергию на порции всем страждущим, демон добрел и прилип к источнику холода, и оторвать его от спины теперь было проблематично. После смерти многие действуют сугубо инстинктивно, а учитывая их сохранившиеся силенки и слабые оболочки… в целом, действовать приходилось мягко, но уверенно. Иначе не отдеру до следующего года точно!
Кое-как развернувшись, рассматриваю это чудушко. Демон оказался довольно мощным инкубом, правда, умершим как-то… совсем нехорошо. Что-то в нем… будто надломилось и над головой висело черное облако даже не печали… отчаянья… может желания что-то изменить, жить по-другому?
Коричневые глаза сменяют цвет на зеленый. Дожилась, сейчас еще подстраиваться будет, чтоб понравиться, и я его точно забрала из филиала ада.
— Заберу, заберу. Всех заберу, не переживайте. Что ж ты такой… несчастный? — обращаюсь к инкубу, попутно прихватывая его щупами и открывая экран домой. Остальная братия держится кто за что горазд, главное, что за меня. Лишь бы не потерялись тут, в тумане жарильни потеряться намного проще, чем в морозилке.
— А чего мне быть счастливым? — он меняет цвет волос на… желтый. Все ясно, желает преобразиться в мой любимый образ — зеленоглазый блондин. Нет, спасибо, у меня куча такого добра. — Вызвали меня, значит, в королевский дворец, да не маг старый вонючий, а целая королева… Я ж марафет навел, приоделся, приобулся, явился с самыми честными намерениями…
Инкуб развел руками и перевел дух в момент перехода, довершая рассказ уже в столовой корабля:
— А вместо честного бартера и нормальной ночи получил собственные вырезанные внутренности… Вот такие пироги. Это, кстати, что? — он принюхался, завертел головой — столовая явно поразила демона.
— Мы тут едим… — поясняю я и подаю им самый большой поднос. — Вы пока кушайте, я девочку отнесу подлечиться, а то боюсь моей капельницы из энергии ей не хватает.
Прихватив себе поднос поменьше, несу девчонку-сверха в нашу детскую. Пожалуй, закопаю в серебряной песочнице, только с уговором для мелких не издеваться над несчастной. Вот кормить можно и даже нужно.
А потом я вернулась в столовую разгребать завал. Белых сверхов следовало разместить где-то у нас, кровавого дракона — вернуть в клан, инкуба… ну тоже куда-то пристроить. Пусть сам решает, где и как он хочет жить. В конце концов он волен даже уйти куда захочет. Так же, как и все остальные. Только вот почему-то никто никуда не уходит.
Инкуб спокойно лопал с предложенного подноса понравившиеся блюда, впрочем, предпочитал держаться от сверхов чуть в стороне. Вокруг крутилась уйма народу — подтянулись мои «котики», учуяв возможность подкрепиться, пришел откуда-то Шеат, почему-то без настроения, мелкие дракошки вовсю что-то стряпали вместе с поварами и заговорщецки выглядывали из окошка. Наверное, смотрят — жрут или не жрут их стряпню. А куда деваться, если только ее и дали?
Нахожу подходящее мне яблоко и откусываю кусочек от румяного красного бока. Обожаю яблоки и ничего не могу с этим поделать… Но спокойно подождать пока все наедятся и потом развести их по местам не получилось. Наевшийся инкуб, представившийся Зигваном, решил так сказать отплатить добром за добро и подошел на поговорить.
— Что я тебе должен за… — он неопределенно хмыкнул, не зная даже, как сформулировать свой уход из жарильни.
— За воскрешение? — хрупаю яблоком. — Да ничего ты мне не должен. Разве что… слушай, ты бондаж делать умеешь?
— Умею, — слегка напрягся парень, оглянувшись на шум. Шумел припершийся Шеврин — мелкий, злой и вечно фыркающий. Все, обед похерился.
— А меня научишь? — удивленное лицо инкуба надо было видеть.
— Научу, раз такое дело, — он почему-то принялся копировать Шеврина внешне — волосы обратно потемнели, глаза стали вишневыми, рост и вес слегка уменьшились, лицо, руки и шея истончились. Ну просто мечта педофила, блин! Впрочем, до совсем детского вида, как у Шеврина, Зигван не дошел.
— Отлично! Спасибо! — я хлопнула инкуба по плечу. — Пошли искать желающего подопытного.
Подопытным вызвался быть Шеат, поскольку Лэт уже получил свою порцию впечатлений и ему пока хватит. Мы расположились в нашей комнате. Братья золотые тоже пошли поглазеть на такое действо, правда, подопытными быть пока не захотели.
Зигван взял поданную мной веревку и велел серебряному:
— Раздевайся до пояса. Смотри, — демон кивнул уже мне, — пока будем учить самое простое. Никогда не перепрыгивай через уровни. Никогда не начинай с сложного. И никогда не делай ничего из того, в чем не уверена абсолютно. А теперь я покажу, как из этого красавчика сделать колбасу.
Руки инкуба проворно сновали, опутывая Шеата веревкой. При чем не просто заматывали в кокон из слоев, нет конечно. На теле дракона проявлялся узор из веревки и узлов. Странный, незнакомый, чуждый и одновременно прекрасный.
— Это тебе для общего представления, как все должно выглядеть в целом. Повернись, — скомандовал он Шеату и тот спокойно повернулся лицом к нам. На его груди узор из узлов образовал символический цветок. — Запоминай. Я сейчас расплету и буду учить пошагово. Конечно, сначала для тебя возьму что-то простое… Но помни — ему ничего не должно давить на сердце… точнее, сердца, — поправился Зигран, — никаких узлов в подмышках и на шее. Будь он хоть тридцать три раза дракон.
— Да чего уж там не понятно? Это на мне можешь хоть на голове вязать, хоть на шее, ничего не будет. А он… живой, у него внутренности есть.
— Да, на позвоночник тоже ничего давить не должно. Узлы располагай справа или слева. А еще лучше — на животе. Там по крайней мере, нет серьезных нервных центров. И смотрится красиво.
Он повторно, теперь уже намного медленнее, обвязал Шеата. Дракон был почему-то совершенно спокоен, будто его каждый день так заматывают. Потом Зигран дал мне веревку и потребовал воспроизвести то, что он показал. На середине моих рукожопских попыток я плюнула и взялась помогать себе щупами, поскольку двух рук явно не хватало, чтобы удержать путаницу веревки. И как он управляется с этим всем всего лишь двумя руками?
Но смотрелось полученное несколько корявое плетение все равно красиво. Интересный контраст серебрящейся кожи, ярких серебряных волос и алой веревки. Очень интересный. Еще и белые брюки очень в тему, просто картинка получается! Я прицокнула языком — очень гармонично и красиво, жаль все же коряво.
— Ничего, тренируйся, я все буду показывать, — согласился инкуб.
— А меня так сможешь заплести? — чисто ради прикола поинтересовалась я.
— Смогу конечно, вот только будет ли смысл? — пожал плечами он. — Ты ведь вольна вытечь из веревок в любой момент, когда тебе захочется. А основная задача связывания — заставить того, кого связали, почувствовать себя беспомощным, слабым и полностью подконтрольным тому, кто его связал.
— Ты уже сталкивался с синерианами? — удивленно смотрю на довольного Зиграна, разматывающего Шеата.
— И не раз, крошка. Но эти подробности я умолчу, — инкуб протянул мне веревку. — Давай еще раз.
Второй раз довязать я не успела.
— Это что здесь за херня происходит? — ввалившийся в комнату Шеврин чем-то напоминал женщину в ПМС. Вечно всем недоволен и злой. И фырчит постоянно. Вообще, он скорее всего, пытается рычать и фыркать, но пока что у него получается только фырчать, довольно забавно, я бы сказала.
— Мы тренируемся, — объясняю я. — Хочешь и тебя обвяжем?
— Я сейчас сам тебя обвяжу и завяжу, и вообще… — Шеврин притих, замирая под щупом, ласково почесывающему его голову. — Так не честно! Ты все мои слабые места выучила. Вот возьму и укушу!
— Кусай, ток не руку пока. Вон можешь ногу, — задираю штанину до уровня его головы. Лучше пусть укусит и успокоится, чем продолжит бушевать и нервничать.
— Вот еще! Кончайте это безобразие, я нашел интересный фильм, — отмахнулся черный. Я выдохнула — пронесло. Что-то он в последнее время совсем нервный стал, Шеврин в смысле…
Лэт тормознул меня после традиционных утренних процедур расчесывания и облизывания.
— Ты мне не поможешь? — кровавый выдал подозрительно знакомый вопрос. Ну разве я могу его бросить на произвол судьбы? Нет, конечно.
— Помогу, — киваю, почесывая дракона за ухом. — А что надо делать?
— Да вот… — Лэт воровато оглянулся и вытащил из-за пазухи плетку.
— Э, нет, так дело не пойдет. Я тебя бить не соглашалась.
Осторожно забираю у него подозрительно тяжелое «орудие труда» и брезгливо выбрасываю вон в утиль.
— Давай как-то бескровно решать такие вопросы… — веду дракона в свободную от обитателей комнату, обустраиваю ее как можно уютнее. Мягкий диван, большое кресло, занавески на стилизованное из стены окно, теплый ковер под ноги — вдруг ему вздумается поваляться на полу… Дракону, конечно, простуда практически не грозит, но я ведь не зверь. Зачем лишние мучения, если можно без них обойтись?
Усаживаю кровавого на кремовый диван, опускаюсь возле него на корточки и смотрю в голубые, блестящие глаза. Напутственно говорю:
— Давай условимся проводить такие процедуры без травм, побоев и прочего. За побоями — к Шеврину. Он злой, потому что мелкий, побьет так, как ты хочешь и в троекратном размере. А ко мне — за релаксом. Согласен?
— Пойдет, — кивает дракон, показывая всем своим видом предвкушение.
— Значит будем учиться… на драконах, — вздыхаю и достаю заранее заготовленную веревку. — Давай ручки. Да не дрожи, смотри, какая мягкая, могу согреть, если холодная…
Но Лэт вздрагивает не от холода. И протягивает сложенные запястья. В глазах кровавого плещется… страх? Нет, скорее тень былого страха. Он ведь знает, что я не сделаю ему совершенно ничего такого, что вытворяли с ним в далеком прошлом в другой реальности, в другой жизни…
Теплая красная веревка осторожно складывается петлей вокруг запястий. Она не должна скользить и не должна затягиваться. Ее удел — лежать точно так, как я ее положу. И держать узел там, где ему и положено быть. Мягко завязываю, проверяю просвет — между веревкой и кожей свободно пролезают мои два пальца, значит Лэту можно где-то часик так посидеть.
Оставляю концы веревки свободно свисать и любуюсь на дракона. Алые волосы, свободно спадающие на спину, сколотые маленькой заколкой-крабиком на затылке чисто для красоты. Белая, просторная рубашка с красными узорами по вороту. Алые брюки, алая веревка на запястьях и белоснежная кожа с нежными голубыми прожилками вен. И ярко-голубые, светящиеся глаза… из которых капают прозрачные слезинки.
— Ты чего? Больно? — проверяю его руки, но веревка держится свободно, дракону достаточно сильного рывка, чтобы разорвать эти символические путы.
— Нет-нет, — мотает головой Лэт и капли слез попадают на меня.
— Снять? Тебе плохо? — порываюсь убрать проклятую веревку. Но все же какой прекрасный контраст! Белый цвет и цвет крови. Кремовый диван, коричневый ковер и кровавый дракон в центре композиции… очень оригинально смотрится.
— Нет, оставь, пожалуйста… — он сидит так, будто связан по рукам и ногам, не в силах сдвинуться с места.
Над головой дракона сгущается серое марево. Я смотрю и не могу понять, что это такое. Память? Прошлое? Фантазии? Нет, скорее память. Обрывки его воспоминаний мелькают у меня голове. Но они такие смутные, страшные, серые, болезненные, просто отвратительные, что я лишь мельком могу осознать их. Что-то серое, что-то мерзкое, что-то во рту, кто-то держит его за глотку. Прочерк золота — то ли волосы, то ли одежда. Проблеск алого на сером фоне. Кровь… лужа крови. Боль в душе и теле… Боль в руках, в спине, в крыльях… боль в сердце от потерянной любви…
Я сажусь рядом с Лэтом и крепко обнимаю его за плечи, касаюсь лбом его лба. Он сейчас не здесь, он — там, в своем сером ужасе. Дракон вздрагивает, но не вырывается, просто сидит как статуя, боясь даже лишний раз дышать. Он склоняет голову мне на плечо, всхлипывает и остается таким же неподвижным. Даже не поднимает руки, чтобы вытереть слезы. А я глажу напрягшуюся спину, шелковистые волосы, закаменевшие плечи, и шепчу всякую дурацкую чушь, которую все шепчут плачущим друзьям, любимым, детям…
Прижимаю Лэта к груди и даю ему выплакаться в волю. Мужчины тоже плачут. Плачут, как дети, решившись, наконец, вылить весь тот ужас, копящийся у них в душе. И я понимаю его. У меня самой точно такая же дрянь в голове. И я тоже рыдаю, чтобы выбросить накопившееся. Пусть течет себе со слезами, с болью, со страданием и мучениями. Пусть уходит все плохое, что может быть.
Я знаю, как больно вспоминать. Больно переживать все то дерьмо, случившееся с тобой в прошлом. Я все понимаю, дорогой мой кровавый дракон. Ласково целую макушку, перебираю его мягкие длинные волосы, осторожно касаюсь связанных рук. Неправильная я домина, ой неправильная… Но какая к черту разница?
Холодные ладони постепенно согреваются в моих руках. Бедняга, даже температура упала. Ласково вытираю ему лицо чистым платком. Неподвижный дракон тихонько всхлипывает и поднимает на меня взгляд. Голубые озера глаз сейчас затуманены слезами, алые ресницы слиплись, на щеках дорожки слез.
— Я тряпка, да? — он шмыгает носом, но не делает ни малейшей попытки пошевелиться.
— Нет, ты очень сильный дракон, — нежно касаюсь губами уголка его губ. — Не каждый смог бы выжить после того, что пережил ты…
— А я и не выжил… — грустно ответил Лэт, но продолжать разговор не стал.
Так мы и сидели, переживая в своей памяти каждый свое. И одновременно что-то общее. Наконец день воспоминаний закончился и Лэт впервые пошевелился, разминая затекшие плечи. Я осторожно развязала веревку, пряча ее до следующего раза. Что-то мне подсказывает, что такая психотерапия будет у нас частенько теперь. Но первый шаг сделан — Лэт уже не будет лупить себя плеткой. Ведь посидеть немножко в веревках намного безопаснее. Другой вопрос — из чего была сделана та плетка, чтоб пробивать шкуру дракона? Откопал же где-то на мою голову… Семейка мазохистов, блин…
Приключения продолжались. Мои товарищи где-то надыбали еще одну параллель Шеата — алмазную дракошу Шани. В нашей реальности алмазные драконы вымерли, существуют только яйца в инкубаторе и пройдет еще довольно много времени, пока они вылупятся и подрастут. А в ее реальности вымер как раз-таки серебряный клан.
Шани пришла не одна — она сохранила крестраж с кусочком своего благоверного, и мы постарались восстановить и мою параллель. На удивление из огрызка в аквариуме вырос совсем не синерианин. Нечто с темно-зеленой кожей, коротким ежиком волос и полубезумным взглядом совершенно точно не было плазменным. Ощущался как родня, но далекая… Парень оказался хаосным, но не плазменным, просто высший уровень Хаоса наравне с синерианами.
Поначалу они пожили с нами, но потом потихоньку отпочковались в другую комнату, слишком уж нас много всех в одной куче. Я как-то особо с Шани не общалась, ну алмазная и алмазная, делов-то… параллели перестали быть чем-то из ряда вон выходящим. Вот если мне либриса параллель припрут, вот я удивлюсь, конечно.
***
Еще я периодически наведывалась в морозилку и жарильню — два разных отдела черной пустоты для совсем уж крутых существ, и притаскивала оттуда сюрпризы. Впрочем, сюрпризы быстренько адаптировались, разбегались по мирам, некоторые и вовсе обрадованно валили на Тьяру, получив разрешение и благословение на использование своих редких и странных способностей.
А еще лазила по стройкам, оборудовала наши миры наравне с людьми, гномами и эльфами. Эльфы у нас теперь за Гринпис, гномы — мастера строители и инженеры, люди распределялись куда их душа желала, фурри повадились жить поближе к людям и тоже участвовали в стройках. Редкие эсперы появлялись для облагораживания других миров — свою Эсперию они уже в принципе божески обустроили и могли позволить себе помочь другим в строительстве.
Помогала магам налаживать сеть порталов — очень уж им приглянулась Апельсинка, вроде как там какие-то кристаллы полезные гномы накопали. Поставили связь и с Живой планетой Тэвлина. Там тоже гномы обустроились, но торговцам путь напрямую на планету был заказан. Вся торговля велась через порталы, орбитальные станции построим чуть позже, когда гномы полностью обживутся.
Торговля с Федерацией почти прекратилась, зато усилилась торговля с ксеносами, неожиданно подтянулись осьминоги, выбили себе разрешение на порталы и экраны (у некоторых на кораблях обитали вполне адекватные синериане, чаще всего достаточно юные) и заняли свободную нишу своими достаточно редкими и полезными товарами. Оказалось, у аали (самоназвание расы осьминогов) есть много редких и полезных ингредиентов, которые позарез понадобились и магам, и ведьмам, и ведьмакам, и эльфам, и всем прочим.
Работы было много и тем ценнее были моменты отдыха. Но мои парни не унывали и вытворяли порой такое, за что их хотелось побить, при чем капитально.
Новая выходка Шеата вообще всех добила. Опять же наш серебряный с шилом в нижних девяносто услышал зов о помощи, на этот раз подумал левой ягодицей и прихватил с собой Шеврина. Чем подумал Шеврин, я не знаю, но эти два… дракона с заниженными умственными способностями поперлись вызволять кого-то там из передряги. И попали под раздачу сверха со способностью управлять временем. Будь драконов больше, они скрутили бы сверха в букву зю, но их было двое, Шеврин прикрыл Шеата и получил внушительную плюху от сверха… И стал совсем подростком.
Нет, они, конечно, выбрались… попробуй они сдохнуть, я же их отовсюду достану, пролезу в самые распоследние дыры в черной пустоте… потому парни выжили, притащили пострадавшего белого сверха и даже не получили звездюлей… Бить и так злого Шеврина, выглядящего лет так на одиннадцать человеческих рука не поднялась. Шеат просек фишку, сделал скорбную моську провинившегося песика и… рука тоже не поднялась. Смотреть на умильную мордашку было жалко, не то что отлупить. Хотя по-хорошему, он все же заработал на орехи.
Надеюсь, он осознал теперь, как важно ходить на «подвиги» с кем-то. Созвать трех-четырех драконов — дело двух минут. Самое большее — пяти. Жертв частенько мучают по нескольку часов, так что пять минут на сборы найдутся. Ведь пойти и не только не спасти никого, но и самому пропасть, намного хуже, чем опоздать на пять минут и все же спасти. Верно?