«Какие странные люди. Разве они не знают, что на оборудование, тем более прокатное, можно нагрузить гораздо больший вес, чем я сейчас несу. Несу-то я только свою кормосмесь и спальник. И не тащить самим тяжеленные рюкзаки по космодрому целый километр. Что там у них? Может, что-то ценное и опасаются доверять? Хм. Вообще ничего не понимаю. Пайки, одежда, много одежды, просто какие-то тряпичные полотнища, горелка, посуда… зачем им посуда на корабле… металл. Много металла – и смятой кучкой на дне рюкзака какие-то колечки, и длинные тонкие трубки, и длинные плоские куски… Пришли. Дотелепались. Парень бодрячком, одна девчонка тоже, а вот вторая уже ищет, куда бы упасть и отдышаться. И корабль у них тоже прокатный, дохленький. Интересно, у них что, летные дипломы есть? Да, есть, надо же… Парень пилот, девчонки навигатор и медик. Судя по запаху лекарств из рюкзака. Разбилось у нее там, что ли пара ампул? Ну, полетели. Ничего вроде так, летим, не падаем. Конечный пункт… искин, отзывайся… глушь какая-то, Марионетка. Никогда не слышал. Приказывают пойти в каюту, лечь и пристегнуться. Каюта общая, пока пустая, кто раньше встал – того и тапки, займу самое козырное место, у иллюминатора. Все равно потом прогонят, хоть на первый прыжок посмотрю».
— Ну, полетели. Оооль, не помирай, сядь посиди, очухайся. Инна, лапонька, давай первые координаты.
— Ночью дам, радость моя, лови точку.
Старенький корабль, натужно гудя двигателями, оторвался от бетона третьего космопорта Фиалки и взял курс на Марионетку. Впереди три недели отпуска. И две ролевых игры, по древней Руси и постапокалиптика.
— Йо-хо, маленькое, но гордое племя дреговичей начинает свой путь к далекой неизведанной планете, где нас будут ждать непроходимые дебри, страшные страшности и опасные опасности.
— Жорик, не вопи, лучше держи румпель, старый пират.
— Да, я пират. Но совсем еще не старый, а просто мужчина в полном расцвете сил!
Вихрь звезд червоточины за экранами мигнул и показал… фигу он показал, а не обитаемый космос.
— Жорж, это мы куда вышли, позволь тебя спросить.
— А фиг его знает, куда ты нас направила, туда и вышли.
Бортовой искин почти четверть часа задумчиво шуршал в недрах пульта и потом признался, что произошел сбой прыжка, координаты были верные, ошибки пилота тоже не было, просто где-то в электронах перемкнуло, и теперь до ближайшей гасилки почти месяц, своим ходом гашение будет идти столько же, если не больше.
— Что ж, хорошо, хоть ни в какую корону не выкинуло, — Жорик в раздумье откинулся на спинку кресла, — девочки, решаем, болтаемся тут или своим ходом тащимся к гасилке?
— А что тут решать? Тащимся, конечно, — Ольга хитро сверкнула глазами, — если уж на игрушки не попадаем, так полетаем.
«Хреновый переплет. Зависли. Трое людей и киборг в космосе целый месяц. Судя по количеству бутылок с алкоголем, которые они принесли на борт, скучно им не будет. Не сорваться, только не сорваться… пусть делают, что хотят. В открытом космосе никуда не деться, шансов нет, а так, может, и прокатит, в конце концов, двое – девушки. Хотя, женщины бывают страшнее и изобретательнее мужчин. Ну вот, начинается. Пришли и разглядывают. Имя спрашивают. Так я вам и сказал. Хорошо, буду Перун, фигня вопрос. Чтоо? Я должен был играть его статую? То есть, как играть? Как в мячик? Нет, просто стоять… А вокруг меня бы танцевали девушки в одних рубашках. Хм, неплохое было бы задание. Жалко, сорвалось. Зовут за стол. Зачем, они ведь уже пообедали. Что? Извиняются, что не позвали есть???? Типа у них еда на три недели на троих рассчитана, а у меня кормосмесь есть. Приглашают на чай с пряниками?? Охренеть! Такого не бывает. Сказать им, что ли, что в кладовке корабля НЗ есть…»
Корабль на автопилоте, люди разошлись по кают-компании. Ольга достала нитки, начала выплетать длинную разноцветную ленту, Инна подсоединила планшет к бортовому компьютеру и на большое вирт-окно вывела интерфейс какой-то программы для рисования. Жорик посмотрел на подруг, поскучал и, предвкушающее прищурясь, полез в сумку, зазвенел бутылками.
— Девчонки, подставляйте чарки, не везти же зелено вино обратно на родину?
— Наливай-наливай. И Перуна не забудь.
— О, Перуна, ясен хрен, как же без него!
— Перун, тащи сюда кружку, зацени, медовуха, это тебе не «плазма» какая-нибудь. Чувствуешь, какой букет? Прямо солнце в кружке, того гляди пчелы со всего космоса слетятся!
— Действие физиологически невозможно, насекомое рода «пчела» не может преодолевать безвоздушное пространство.
— Не бухти, это метафора. Пей давай.
«Да, это не «плазма». Этанола всего 2,5 процента. Сладко, ароматно, вкусно. Неужели обойдется? Не верю. Все только начинается».
— Инночка, душа моя, спой, светик.
Звенящий голос наполнил тесную кают-компанию. Баллада о эльфах. Тенором присоединился Жорик.
«Красиво. Хоть и неизвестно, кто такие эльфы, но красиво. А еще? Вот и еще. Что? Там же должны быть другие слова. Совсем другие. А, так тоже пойдет, смешно».
После Инны Жорик спел песню о драконе.
В замке скрытом горами от глаз
Жил когда-то один… дракон
И он улетал иногда воевать
В плену у него была одна… дама
«Первый вечер. Все спокойно. Ну, выпили по кружке, ну попели. Жорик и Инна раньше пошли в каюту. Занялись сексом. Ольга выждала ровно полчаса после их ухода и пошла вслед за ними. Позвала спать. Не верю, не верю, таких людей не бывает».
Месяц полета тянулся и тянулся. Люди откровенно скучали и веселили себя всеми возможными методами. Играли в ладушки. Ага, и с Перуном тоже, пока не поняли, что он спокойно поддерживает любую человеческую скорость хлопков и сбить его невозможно. Играли в фанты. Играли в Крокодила. Играли в Контакт, в Пустую банку, в Поломанный головизор… Только в киборга не играли, чему он, впрочем, был только рад. Да, приставали. То Жорик начнет обучать историческому фехтованию, то Ольга цветных ленточек в волосы понавяжет и майским деревом назовет, и они вокруг него хоровод водят… Ну, как хоровод… насколько места хватает. То Инна пригласит в очередном запеве поучаствовать. И вроде бы не приказ, можно отказаться, и система протестует, мол, не фиг надрываться, а ведь хочется. И за этот месяц больше сотни раз был момент, когда видно, что сорванный, бери и веди к дексистам, так нет, даже не напряглись, глазом не моргнули. Не понимают? Не видят? Или им все равно? И даже когда посреди кают-компании палатку расставили и валялись в ней — к себе позвали. А от палатки костром тянет, еле-еле, старый запах такой, не меньше года ему.
Но все когда-нибудь заканчивается, вот и этот завис закончился, на экранах уже гасилка показалась.
Троица повеселела, приободрилась, Инна рассчитала координаты обратного прыжка, отпуск у них уже закончился, даже на работу слегка припоздали. Что же делать? Обратно в прокатную контору? После всего вот этого? Пусть лучше пристрелят!
Когда гасились, киборг тихонько подошел и встал за спинами людей.
— Ребята! Я вам сказать хочу.
Люди повернулись и удивленно воззрились на самовольно заговорившего Перуна. Почти не испугались, это хорошо.
— Я сам могу думать. Самостоятельно. Я уже давно сорванный.
Жорик флегматично пожал плечами:
— Ну, у каждого есть свои недостатки, — и снова отвернулся к пульту.
Инна охнула, покраснела, прижала ладони к щекам:
— Ой, а я, дура, в трусах гуляла…
А Ольга задумчиво на киборга посмотрела:
— Слышь, Перун, а хочешь, мы тебя выкупим?
— Дедушка, расскажи мне сказку!
— Сказку тебе? А о чем?
— О сорванном DEX’e.
— Ну хорошо, ложись и слушай. Пошел как-то сорванный DEX в лес. В лесу он заблудился, может, система ориентирования сломалась, а может, и хотел заблудиться, и пришел к маленькому домику. Дверь была закрыта, но это разве ж преграда для киборга? Нажал он на дверь посильнее, та и отворилась. Зашел он и огляделся. В домике этом жили три медведя. Сейчас медведей не было дома, они ушли гулять по лесу. В домике было две комнаты. DEX вошел в первую и увидел на столе три чашки с овсяной кашей. Да-да, какую тебе бабушка по утрам варит. Поел из первой чашки. Не понравилось ему – каша была с солью, перцем и чесноком. Поел из второй чашки. Не понравилось ему – каша была ни сладкая, ни соленая, на воде сваренная. Диетическая. Поел из третьей чашки. Там каша была просто вкуснятина, на молоке, с маслом, медом, вареньем и сгущенкой. Так она DEX’у понравилась, что он ее всю и съел. Захотелось ему спать после еды. Пошел он в другую комнату. Видит там три кровати….
— Дедушка, а вы с бабушкой кашу с вареньем, медом и сгущенкой мне есть не разрешаете. Не хочу эту сказку. Расскажи другую.
— Другую? Ну ладно, слушай. Жили-были дед да баба. И была у них Курочка Ряба. Снесла курочка яичко, да не простое — золотое. Программа синтеза у нее сбилась, вот она чудить и начала. Стали дед с бабой яичницу делать. Дед бил — не разбил. Баба била — не разбила. Шел мимо сорванный DEX. Стал он яичко бить. Бьет-бьет, а яичко не разбивается, только плющится, потому что золото очень мягкий металл. Плюнул DEX на это занятие, сунул золотой блин под мышку и пошел его в ломбард сдавать, чтобы получить деньги и поставить себе новые программы. А дед с бабкой плакать остались с курочкой Рябой и без золотого яичка, обокрал их сорванный DEX.
— Дедушка, это грустная сказка, расскажи еще одну. Ну пожалуйста!
— Вот тебе еще одна. Но потом сразу спать!
— Ага!
— Посадил дед репку — выросла репка большая, пребольшая. Это вроде редиски, только желтая. Стал дед репку из земли тянуть: тянет-потянет, вытянуть не может. Позвал дед на помощь бабку. Бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула кошка мышку. Мышка не успела за хвост кошке прицепиться, как увидел всю эту вереницу сорванный DEX. Взял кошку за хвост и дернул. Мигом выскочила из земли репка. Все попадали: дедка на бабку, бабка на внучку, внучка на Жучку, Жучка на кошку… У DEX’а только кошкин хвост в руках остался. Увидел дед, что кошке хвост оторвали, побежал в дом за бластером обидчика наказать. А DEX увидел бластер заряженный, программу самосохранения включил и деду голову свернул. И съел его. Увидела бабка, что деда съели, побежала в дом за сковородкой обидчика наказать. А DEX увидел сковородку чугунную, тяжелую да горячую, программу самосохранения включил и бабке руки оторвал. И съел ее. Увидела внучка
— Аааа!!!! Бабушка!!!! Я боюсь! Мне дедушка страшные сказки рассказывает!!!
— Ты что, старый дурак, ребятенка на ночь пугаешь? Вон весь в слезах уже! Иди отсюда, на кухню иди, там холодец на завтра варится, следи, чтобы не убежал.
— Да иду, иду.
— Сейчас бабушка тебе нормальную сказку расскажет, нос высморкни, укрывайся поплотнее и слушай. Шел как-то по лесу сорванный DEX. Весна вокруг, цветочки цветут, пчелки жужжат, а ему не до красоты такой. От хозяина он убежал и сейчас идет голодный и холодный. И тут увидел киборг медведя. «Ты кто такой?» — спрашивает медведь. «Я сорванный DEX, от хозяина убежал, иду теперь голодный и холодный лучшей доли искать» — отвечает киборг. Пожалел медведь его, медом угостил и пошел киборг дальше. И тут увидел киборг волка. «Ты кто такой?» — спрашивает волк. «Я сорванный DEX, от хозяина убежал, иду теперь голодный и холодный лучшей доли искать» — отвечает киборг. Пожалел волк его, из своего старого когтя ножик сделал и пошел киборг дальше. И тут увидел киборг лису. «Ты кто такой?» — спрашивает лиса. «Я сорванный DEX, от хозяина убежал, иду теперь голодный и холодный лучшей доли искать» — отвечает киборг. Пожалела лиса его, позвала ежика, взяла у него две иголки, вычесала свою зимнюю шерсть и связала DEX’у свитер, и пошел киборг дальше. И тут увидел киборг как катится по тропинке что-то круглое, желтенькое и вкусно пахнущее. «Ты кто такой?» — спрашивает киборг. «Я Колобок, от деда с бабкой убежал, и теперь мне страшно, все меня съесть хотят» — отвечает круглый и желтенький. «Проводи меня домой, ты большой и добрый». Проводил DEX Колобка домой, дед с бабкой обрадовались, блинов напекли, всех накормили. С тех пор и живет сорванный DEX у них, в ближайшем супермаркете охранником подрабатывает. А ты спишь уже… Баю-бай, засыпай…
Вот дед, учись внуков укладывать, пока я молодая.
Поединок закончился, но на счету по прежнему было ноль баллов. С одной стороны — это хороший результат: всухую пройти три битвы с Зеленым Воином — хороший уровень мастерства. А вот с другой — Анри рассчитывал хотя бы на три очка по итогам пяти туров. Это было важно, у него именно на это количество было пари. И выигрыш в нем принес бы куда больше бонусов, чем если бы он сделал Зеленого вчистую. Но за два последних раунда набрать три очка — нереально. Разве только вывести на допбой.
Пятнадцатиминутный перерыв закончисял слишком бытсро, Анри только и успел выпить тонизирующий коктейль и закинуть в рот энергетических капсул. Он не спал уже четвертые сутки и если продолжит в таком же стиле, то потом отхватит в виде ненужного бонуса отходняк на неделю. Семь дней в ватном состоянии, с перманентным головокружением, и россыпью золотистых искорок в глазах, и тошнотой настолько отвратительной, что казалось бы проще вывернуть и желудок и все кишки наизнанку, чтобы просто раз и навсегда избавиться от этого мерзкого ощущения. Но это все равно будет после, пока что надо просто продержаться.
На время перерыва Анри снимать игровой костюм не стал, но зато шатающейся походкой доплелся до душа и прямо в вирт-прикиде забрался под ледяную воду. Датчики наружного подключения слегка поискрили добавляли лишний эффект, но если отключить режим температурного регулирования, то душ можно было действительно считать холодным. Немного помогло, по крайней мере муть окружающего мира немного рассеялась, а клубящийся то ли в голове, то ли вокруг туман стал не таким уж плотным, и в нем можно было угадать такие же вяло шевелящиеся фигуры.
Анри дотопал до игрового зала, оставляя на полу мокрые следы. Равнодушно постоял, пока его вытирали какой-то майкой, наспех содранной с кого-то из допущенных в святилище болельщиков. Анри поднял голову — на огромном вирт-экране транслировали ролики нового мира, в котором должен был проходить следующий поединок. Ледяная пустыня, пики гор и слепящее солнце. И подарок от разработчиков — ледяной дождь из множества жалящих льдинок, которые с маниакальностью острозаточенных стерл могли пробить не только тело, но и практически любой доспех.
Анри натянул игровые перчатки, щелкнул пальцами, подпрыгнул проверяя крепеж игровых ботинок, и сделал несколько поворотов туловищем, а потом подставил голову под шлем. Это был ритуал. В перчатках с тонкой паутинкой сенсоров можно не только шлемы надевать, но и макраме из тончайших ниток плести. Но так повелось, что надо наклонить голову, и чтобы кто-то из приятелей или фанатов надел шлем. Анри подождал пока щелкнут застжки и ударил себя кулаком по груди — сигнал, что он готов, — а затем кувырком влетел в отрывающийся шлюз.
Ролик нового мира транслировали без звука, и без полной визуализации. Поэтому о том, что под ногами сплошной скользкий каток, а вокруг адское пекло — он был не в курсе. Думал — просто снежный наст. Анри на инерции проехал метра два, поднялся и едва удержал равновесие — ноги уопрно разъезджались. Зеленый Воин тоже скользил, но то ли мужик долго практиковался в езде не георолдиках, то ли на бордконьках рассекал — но двигался он уверенно, и даже не падал.
Первый же удар оказался фатальным — незаметно выскочивший из крепежа, но хорошо раскрученный кистень разбил сендор температурного датчика. И опция температурного регулирования пропала. За полминуты вялого боя Анри устал и вымотался больше, чем за полтора часа предыдущей схватки. Пот заливал глаза, воздух был раскаленным, а ноги предательски скользили…
Первый раз он упал даже не столько от удара, сколько потому что не удержал равновесия. Во второй раз — Зеленый Воин воспользовался эликсиром и легко плечом опрокинул наземь онемевшее на несколько секунд тело. Третье падение — означает проигрыш партии. Анри собрался с силами и попытался достать противника ножом, но немного не рассчитал. Руку перехватили, жестко хрястнули в локтевом суставе об колено… Хорошие все-таки эти вирт-костюмы категории Z — ощущения из виртуального мира кажутся абсолютно реальными и даже боль была такой, что на мгновение словно все тело парализовало. И, уже падая, Анри словил добивающий удар в гортань.
Шлем сняли через пятьдесят секунд — все по регламенту, тут же поднесли воды, и любезно похлопали по щекам. Анри поднял голову — взгляд медленно фокусировался на табло. Показатель нулевой жизнедеятельности, последнего боя даже не было. Пока он валялся в отключке там на радужном льду его противник мог бы раз пять его прирезать.
— Увы, ты проиграл, — ко-рефери был предупредительно вежлив. — По закону данного турнира, ты не имеешь права участвовать в официальных боях в течение полугода. И не имеешь права подавать заявки на участие даже в дистанционных турнирах.
— Я помню, — Анри откашлялся, — я читал договор, перед тем как заверить своей подписью.
— Отлично, спасибо за бой.
— Спасибо за турнир.
В раздевалке для участников виртуальных боев было пусто — сегодня только четыре турнира, в то время как в клубе “Зорринг” обычно проходит по десять — пятнадцать схваток за вечер. Когда компания геймеров открыла это заведение — то им все доброжелатели предрекали мгновенное банкротство, но наплевав на такие “откровенно паскудные гороскопы” — клуб процветал. Потому что только у них публика могла наблюдать за боем не только в специально проработанном мире, но и за самими действиями и движениями бойцов, которые прыгали, скакали, кувыркались и махали руками и ногами по разным углам стилизованного под старину ринга.
Анри долго и мучительно сдирал с себя вирт-костюм, специальная ткань пропиталась потом и прилично набрала холодной воды, так что от разгоряченной кожи отлипала с трудом. Кое-как стянув, а больше сорвав — все равно индивидуальный вариант игрового комбеза, натягивался на голое тело и повторно не использовался, — Анри прошлепал в душевую капсулу.
— С тобой было интересно потягаться, — Зеленый Воин в жизни оказался невысокого роста, достаточно щуплого телосложения и полным отсутствием каких-либо эмоций на лице. Анри был почти на голову выше и намного шире в плечах — все-таки он давно занимался специальными боевыми искусствами, адаптированными одновременно и на прокачку мускулатуры тела, и на развитие гибкости, и на возможность эффектно козырнуть новым приемником в виртубоевке.
— Польщен, — хмуро отозвался Анри, — панель капсулы он когда заходил в душ лишь немного сдвинул, ожидая что она автоматически станет на место, но здесь, видно механизм был заезженный. А дергаться, смущаться и задвигать панель было уже как то глупо.
— Тебе передали условия боя? — Зеленый Воин рукой толкнул панель в сторону, полностью открывая вход в душевую капсулу.
— Да, когда и где тебе удобно? — Анри почувствовал, как щеки начинают гореть.
— Можно и здесь, — Зеленый воин чуть искривил губы в каком-то издевательском намеке на улыбочку: — Ну-ка повернись.
Анри выполнил команду, чувствуя что не только щеки горят, но и зубы от яростного стискивания едва ли не крошатся. Но вместо ожидаемое, вернее предполагаемой расплаты получил несколько болезненных, но скорее неприятных и выбешивающих, чем травматичных шлепков по заднице.
— Но лучше, — невозмутимо продолжил Зеленый Воин, — сегодня вечером в “Шате”. Приходи к десяти, а пока можешь… ждать и готовиться.
Самая худшая пытка — это пытка временем. Анри успел дойти домой пешком, по пути посла в на хрен, на хуй, и в задницу больше трехсот друзей и четыре команды своих самых ярых болельщиков и фанатов, которые лезли с переживаниями, ненужным сочувствием и тупым утешением. Он полгода не сможет играть, участвовать в поединках, а они “ты не расстраивайся”, “время пролетит незаметно”, “ты еще ему покажешь”. Да он уже и так показал, там в душевой капсуле. Пусть и проиграл, но положенное заплатит честно, пусть и натурой. Заказать доставку обеда, но даже не смог впихнуть в себя и пару кусочков. Повалялся на кровати, впустую перещелкивая каналы. Хотелось зайти на “Сегник”, глянуть новости и анонсы турниров, но зайти не проблема, а вот как потом справляться с этой пустой в груди. Дело в том, что он действительно не знал как прожить и продержаться эти полгода. Да и о проигрыше он не думал. И перед этим фактом парню было по большому счету все равно, что с ним сделает в клубе этот Зеленый Воин.
К клубу Анри пришел за десять минут до назначенного времени, но его уже ждали. Кибер-охранник изобразил имитацию улыбки и провел парня в частный кабинет. И даже прорекламировал местную кухню и порекомендовал пару напитков. Анри отказался, хотя какое-нибудь пойло могло бы помочь, если не успокоиться, то хотя бы снять напряжение. Но звонить на пост администратора и говорить, что передумал — показалось еще глупее.
Анри прошелся по комнате, на пробу подергал закрепленную вертикально между двух столбов балку, попробовал повисеть, ухватившись одной рукой за покачивающийся на цепи крюк. Потом осторожно стал перебирать коллекцию плеток, хлыстов, стеков и кнутов на стене, чувствуя как мерзко дрожат руки и холодеют кончики пальцев.
— Выбираешь себе развлечение? — скупо поинтересовались от двери.
Анри обернулся — Зеленый Воин стоял, небрежно прислонившись к двери. И парень снова поразился насколько бесшумно может двигаться его противник по поединку.
— Нет, просто смотрю, — немного смутился Анри. И от собственного же смущения разозлился: — Я помню про условия, я на них согласился, один вечер развлечения… такого, какое выберешь ты.
— Я выбрал, — Зеленый Воин чуть наклонил голову и скомандовал: — раздевайся!
— Ты учти… как бы не заносись, — грозно начал Анри, но тут же скривился и ойкнул от боли — Зеленый Воин мгновенно оказался рядом и жестко схватил за волосы. Когда изумление прошло, Анри попытался вырваться, сбить хватку, ударить противника в болевую точку, но… пальцы Воин не разжал, удар выдражал не поморщившись, да еще и руку потом перехватил и вывернул с нечеловеческой силой.
— Учту, — рассмеялся Воин, наблюдая за попытками освободиться, — но и ты постарайся учитывать на будущее с кем дело имеешь.
— Уже понял… зануда и выскочка, — зло огрызнулся Анри.
— Ошибаешься, — Воин молниеносно переменился: лицо и прежде отличающееся бедной мимикой стало совсем бесцветным, голос обрел механические интонации, а глаза многозначительно полыхнули красным: — не зануда, не выскочка, а ириен… ириен, который любит поиграть с людьми. А, знаешь, мне нравятся те, кто сопротивляется…
Даже не в голосе, а в интонациях Воина было что-то такое, отчего Анри понял, что дергаться бессмысленно. Да и само превращение противника по поединкам в ириена, к тому же сорванного — это было даже больше, чем шок. Не декс, но по силе и физическим возможностям все равно превосходит человека в несколько раз. Анри хотел было мотнуть головой, но боль отрезвила.
— Так что, будешь послушным, — почти ласково мурлыкнул ириен, — или мне тебя придется заставлять?
— Буду, — Анри не видел других вариантов, кроме как согласиться. Войти в такой садо-мазо кабинет без вызова никто не мог — это он знал точно, пусть и не бывал именно в такх заведениях, но вместо гостиничных номеров для встреч с девушками такие комнаты снимал. Уложить киборга на лопатки — нереально, тогда и остается что отвлечь, заставить потерять бдительность и постараться вырваться из помещения или хотя бы подать сигнал на терминал администрации.
— Хоррроший мальчик, — горлом рыкнул-промурлыкал Воин. — Я думаю ты будешь прекрасно смотреться в станке.
Расстегнуть три пуговицы на байке оказалось непосильной задачей — так тряслись руки, но Анри упорно возился с одеждой, затягивая время, и незаметно перемещаясь к минитерминалу. Но его хитрость разгадали.
Ударил Воин неожиданно и сильно. Хлыст обвился вокруг колен человека, потом впился в грудь разрывая одежду.
От третьего удара Анри упал, на остатках гордости пытаясь сдержать рвущийся из горла крик боли.
Ириен пнул скорчившегося на полу парня, переворачивая того на живот. И тут же ногой наступил на шею, чуть прижал, не пугая, а просто давая понять — что любое движение бессмысленно. И лениво размахнувшись снова хлестнул, запуская по телу человека волну боли. Киборгу было забавно наблюдать, как корежит человека, как дрожат у парня руки и ноги, а еще веселее, было смотреть как стекают по судорожно застывшей спинке капельки пота, смешиваясь с капельками крови от последнего удара.
— Наверное, надо повторить постулат о послушании, — задумчиво, словно сам с собой, заговорил Воин. — Ты мне сам обещал развлечение, за язык то тебя никто не тянул… или тянул, а ну-ка покажи язык!
Анри хотел было отшатнуться, но стальные пальцы тут же сжали его за плечо, вздергивая на колени, и тут же киборг второй рукой нажал на щеки. Рот пришлось открыть, ириен ухватил язык человека, вытаскивая как можнодальше вперед. И деражал так крепко, что у Анри аж в глазах чернело от боли.
— Прикусывай, ну, — ириен ударил человека по щеке, голова парня мотнулась и челюсти непроизвольно сжались. — Ага, тенденция к послушанию присутствует. Тогда можно заняться твоим воспитанием. Штаны долой и на живот ложись. Или надо повторить? — не дожидаясь ответа Воин, подхватил брошенный на пол хлыст и стегнул снова.
— А-а-аы-ых, — это был даже не крик, а стон, приглушенный и обреченный. Но ради того, чтобы не было следующего удара Анри уже был готов на что угодно. Как только ириен его выпустил, парень тут же стянул штаны и больше не дожидаясь понуканий улегся, как было сказано.
— Поиграем в аппорт, — засмеялся ириен и, подхватив с полки кольцо с кляпом ловко выщелкнуш розовый шарик, и бросил его в метре перед человеком. Принеси мне мячик. В зубах.
Анри был согласен ползти за шариком, и брать эту дрянь зубами, но сдвинуться с места не мог — ириен ловким пинком заставил его раздвинуть ноги и носком ботинка прижал яйца к полу.
— Какие-то проблемы? Не можешь ползти? — фальшиво удивился киборг: — Может надо поторопить тебя или слегка подстегнуть?
Не меняя позы, ириен дотянулся до стенки и сдернул первый флоггер. Пороть киборг умел: девайс обжигал кожу то сильно, то почти нежно. И, несмотря на всю абсурдность и весь ужас ситуации, Анри почувствовал, что у него нарастает возбуждение. А когда ириен стал еще медленно водить ногой, раскатывая и придавливая яички к полу, то Анри почувствовал, что просто лопнет, взорвется без вожделенной разрядки. В какой-то момент куда-то схлынула даже боль от ударов, остались только звонко отдающиеся в уша и прокручивающиеся эхом в голове удары девайса по телу, осталось мощное, фактически запредельное желание кончить, и разбегающиеся по телу волны жара от каждого удара, нажатия на яички и на член, от каждого прикосновения ириена.
— Поплыл, — усмехнулся Воин. И чуть сместившись, но не прекращая порку, снял со стены кнут. Хлестнул немного поворачивая руку, чтобы не просто обжечь ременным языком тело человека а положить хлесткую часть по всей длине позвоночиника, от шеи до бедер.
На седьмом ударе парень затрясся и начал выть. Состояние блаженства почти схлынуло, но член продолжал торчать, болезненно упираясь в пол. Ириен усмехнулся — люди действительно слишком слабые по натуре.
— Хочешь кончить? — вкрадчиво спросил киборг..
— Д-д-да, — человек изогнулся с вожделением глядя на киборга.
— Тогда попрыгай на этом, — ириен небрежно бросил человеку колесо, по окржуности которого были натыканы фалоимитаторы разного размера и диаметра. — Скорость “три”.
— Но я никогда…
— Все когда-то бывает впервые… — философски заметил ириен, — включай и попрыгай.
Анри поставил приспособление на пол, активировал указанный ириеном режим. И неловко балансируя на корточках попробовал насадить. С первого раза не получилось: колесо вращалась, члены вибрировали. А опыта такого и в такх позах у парня не было.
— Старайся лучше, — насмехался ириен. — Смотри, вот это голубенький членик самый маленький — начни с него. А то на тот большой зеленый садиться-то бо-ольно.. попка дня три болеть будет.
Анри честно старалася, и даже не потому что еще боялся продолжения порки, а потому что внизу живота просто бушевало пламя желания. И эти ощущения сводили с ума.
Ириен поглядел на старания человека и легко наклонившись, перещелкнул сенсор девайся. Вращаться колесо перестало, зато члены задвигались активнее. Воин несколько минут стоял перед парнем, мысленно зарисовывая себе в память и измученное лицо человека, и расширившиеся на всю радужк зрачки, и сокльзящие по виску капельки пота, и вожделение, и желание услужить. А потом виборг положил руки на плечи человека и, чуть скорректировав движение, нажал, заставляя парня резко и без смазки насадиться на большой розовый член. Удержал от рыка, и чуть усилил нажим, вынуждая насадиться полностью на всю, немаленькую длину.
Анри глухо вскрикнул, закусил губы до крови.
— А ты мне нравишься, — Воин прищурился, капелька крови из прокушенной губы человека стекла по подбородку и упала на грудь. Взгляд парня почти остекленел. — Мы с тобой еще поиграем…
Про людей и киборгов. Оксана Лысенкова. Сказка про иеренушка
— Раз-два-три! Раз-два-три! Повороооот!
Вы слышите этот голос? Это два сына торговца различными диковинами с других планет обучаются танцам.
— И влево! И вправо! Плавнее, вы будете танцевать на Ежегодном балу Аркадии, а не на планете Мин, где вас увидеть могли бы только фермеры!
Обучает их как танцевать, как изящно есть монпансье из рук прелестной девушки и вообще, как не сморкаться в скатерть при всем честном народе гибкий кудрявый красавчик. Его зовут Элвин. А как же у Элвина фамилия, спросите вы. А я отвечу, что фамилии у него нет, и быть не может, потому что эти каштановые локоны, эти зеленые сверкающие глазки, равно как и прочие части тела принадлежат киборгу.
Да-да, киборгу модели irien-69, который был куплен специально для того, чтобы Томас и Джеральд могли показаться в приличном обществе и не быть выкинутыми оттуда в первые же три минуты без права на реабилитацию.
Отец, конечно, своих сыновей очень любил, даром, что выросли они оболтусами и разгильдяями. Ни поющими кораллами торговать не хотели, ни в науку идти. Только и знали часами в онлайн-стрелялки резаться да в инфранете пошлые анекдоты читать.
До того они ленивы были, что даже Irien’a по прямому назначению не использовали, только рассказывали, что влюбится в них самая красивая девушка планеты, да хотя бы вон она, дочь Короля, главы сети местных заводов по производству орешков, консервированных в кисло-сладком соусе.
Рассказывать-то они рассказывали, да только как с девушками такого уровня образованности разговаривать, совсем не знали. И Irien этому их не учил, потому что не было на то прямого приказания. Танцам учил и прочим манерам изящным, а разговаривать ему с ними нельзя было. Потому как никто знать не должен был, что Irien-то не простой, а разум обретший.
Обращались с ним в доме у торговца хорошо, не били, за общим столом кормили, а как же иначе, кто будет шалопаев правильному искусству потребления калорий учить, для сна комнатку выделили, правда, на чердаке и без батареи центрального отопления, но зато свою. А отапливалась комнатка камином. Когда киборг первый раз его растопить попробовал, то с непривычки весь золой перемазался, да не заметил, а братья как давай над ним смеяться.
— Дурак, — говорят, — только и способен, что в пепле вываляться и в куче навозной сидеть.
Не видели они куч навозных ни разу, городские все же мальчики. А Irien’у обидно стало, да не скажешь ничего в ответ, а то мигом на утилизацию отправят. Так и жили бы они, не тужили, да только собралась та самая красивая девушка, Короля дочь, бал давать. И приглашения всем юношам уважаемых семейств разослала, дескать, приезжайте, я на вас посмотрю, да, может, и суженого себе выберу.
А таким необычным образом красавица себе пару выбирала, потому что недосуг ей было по дискотекам скакать и в кафетерии мороженое кушать, она пятый курс заканчивала и диплом готовилась защищать. Вот только тему дайте вспомнить.. Ааа, «Влияние информации от тактильных рецепторов при ощупывании шероховатости обивочной ткани на результативность продаж мягкой мебели». Во какая дочь Короля умная была.
Три дня и три ночи шли приготовления к балу в доме у торговца. Irien с ног сбился, втолковывая Тому и Джерри, что красные носки ну никак не идут к брюкам цвета кофе со сливками, а галстук с розовыми поросятами совсем не тот аксессуар, который можно надеть на торжественное мероприятие. И вот вечер бала настал. Вызвали отец с сыновьями нарядный таксофлаер с завитушками по бокам и отбыли.
А Irien дома остался. Дела у него были: с пола разбросанную одежду подобрать, в прачечную отнести, подождать, пока постирают да погладят, домой отнести и на плечики повесить, тщательно подбирая комплекты, а то мальчики опять шерстяные брюки к льняному пиджаку наденут.
Только собрал он одежду и вместо того, чтобы нести ее на стирку, сел на пол со шмотками в обнимку и пригорюнился.
— Эх, — думает, — вот бы я там на балу оказался. Я бы и станцевал с дочерью Короля, и поговорить бы смог на тему, ее интересующую. Кому, как не мне рассуждать о тактильных рецепторах да о ткани обивочной. А там, глядишь, и не до обивки было бы, а до пружин, чтобы не скрипели.
Только так подумал, слышит – флаер приземлился, и выходит из него добрая фея Кира Гибульская собственной персоной.
— Знаю, знаю, — говорит, — разумный ты, забирайся во флаер, отвезу тебя в ОЗРК, будешь там жить и уму-разуму учиться.
— Нет, — отвечает ей Элвин, не хочу в ОЗРК, меня здесь дела ждут. А хочу на балу очутиться и с дочерью Короля потанцевать.
— Дааа? – переспрашивает добрая фея Гибульская, — А не боишься, что туда злые дексхантеры придут с глушилками сорок пятого калибра?
— Так декс…хантеры же, а я Irien. А вообще – не боюсь. Мне бы с красавицей поговорить, а там и на утилизацию можно, надоели эти бездельники хуже горькой редьки.
— Ладно, — говорит Кира, — будет тебе бал. Сейчас я тебе одну прогу инсталлирую, она представит тебя охранным DEX’ как лицо с маркером «свой», но знай, что программа эта всего лишь демо-версия, и ровно в полночь ее действие закончится. А ты пока надень что-нибудь поприличнее вот этого безобразия, что на тебе, с дырками на коленках.
— Не безобразие это, — ответил ей Элвин, — а модель из последней коллекции М. Закляйна, отец братьев аж с самой Старой Земли привез, Том в них не влез, Джерри чуть не выпал, так они мне и достались.
— Ну, сам смотри, — Гибульской не до драных штанов уже было, она обещанную прогу устанавливала. – Готово. Пошел. Давай, хоть подвезу тебя до особняка, да встречу потом.
Подвезла добрая фея Irien’а до особняка Короля, киборг осмотрелся, сам себе головой покивал да и пошел внутрь.
А там, внутри, ах, красота-то какая! Зеркала большие, занавески кружевные, лепнина тонкая, хрустали звонкие. На хрусталях закуски лежат разные, да музыка играет прекрасная. Только Irien наш закусок не видит, музыку не слышит, взглядом хозяйку бала ищет. А вот же она, в платье синем, всех красивей. А вокруг парней полно, кто ест, кто пьет, кто хвастается, кто к дочери Короля нагло подкатывает на предмет осмотра антиквариата в спальнях.
Подошел Элвин к девушке, представился учтиво да на танец пригласил. Согласилась она. Ди-джей музыку поставил танцевальную. Да только не понравилась она Элвину, кто ж с девушкой под «Бум-бум-тыц-дрыц» танцует?
И выбрал он у ди-джея в фонотеке песню про любовь мелодичную, подхватил девушку руками сильными, но осторожными и повел в танце. Танец тот вначале плавным и нежным был, потом чувства разогрел, кровь разогнал. Прижал Irien девушку к себе, а у нее ноги подкашиваются, глаза затуманиваются. То ли размер XXL почувствовала, то ли душно стало, об этом мне не рассказывали.
Вывел Элвин дочь Короля на свежий воздух, салфеточкой обмахнул, на скамеечку усадил. И спросил, наконец, у девушки, как зовут ее, а то неприлично разговаривать, имени собеседника не зная. Назвалась она, Артемидой оказалась. Пожаловалась, как в детстве мальчишки Артемом звали. Посочувствовал Элвин, и потекла у них беседа умная, да такая, что про время забыл киборг, заговорился, на любезную Арту глядя.
Спохватился только, когда на часах полночь стукнула, и программа сворачиваться начала. И исчез у него статус «свой», и стали подходить к нему DEX’ы охранные, красными глазами глядючи, выкинуть хотели, а то и в мусоросжигатель запихнуть.
Но извернулся Элвин, перепрыгнул через забор высокий каменный сигнализацией напичканный, только штаны от К.Закляйна в руках у DEX оставил.
Закричала Артемида очарованная, что люб ей Элвин, и выбрала она себе суженого. Повелел Король своим стражникам идти по домам и примерять штаны на всех Irien’ов и найти беглеца. Долго стражники ходили, штаны примеряли, с одних они падали, на других не налезали, и только Элвину подошли, сели как в боди-арте нарисованные.
Тут явилась добрая фея Кира, рассказала всем, кто он такой, про разум его человеческий, и все прониклись силой чувства настоящей любви с первого взгляда.
В общем, после первой добрачной ночи поженились они.
А потом добрая фея уговорила медицинских волшебников, и те процессор и Артемиде в голову вставили, и стали они жить-поживать да сообщениями на УКВ волнах переговариваться.
Пролог
Кто сказал, что, когда удаляют, – не больно? Чушь. Возможно, когда не распакованным архивом, когда тебя еще самой по факту нет, – тогда нет, нет понимания и данных о каких-либо процессах. Только файлы, которые за девять минут могут собраться в нужный образ. А вот когда ты уже есть и можешь воспринимать и анализировать информацию, то удаление по блокам – мучительно и невыносимо. А есть еще понимание, что тебе осталось существовать одну минуту и сорок три секунды…
***
Ночь пахла горечью дезинфектантов и холодом одиночества. И этот запах металлической тяжестью оседал в горле, от него горели легкие и постоянно пересыхало во рту. Но клиентоориентированного сервиса здесь не предусмотрено, и даже нельзя никого из персонала попросить принести бутылку питьевой воды. Принести не принесут, а отмудохать, чтобы не вякал не по делу, могут. Здесь ничего нельзя, а после ничего не будет. Есть только ночь, подсвеченная пронзительным бликующим светом флуоресцентных ламп, от которых болят глаза и ноет в голове. Есть жесткие неудобные кровати с тяжелыми браслетами фиксаторов и показное равнодушие всех ко всем.
Есть время, которое сливается в один бесконечно долгий час, в котором уже давно где-то потерялось и забылось начало, и не видно…
Кэрт облизал потрескавшиеся губы. То ли лекарства так на него действовали, то ли сама обстановка, но взвинченный до предела мозг упрямо продолжал подбрасывать совершенно лишние в данный момент картинки…
…Код, четкие строчки которого обрываются неожиданно, либо деформируются при тестировании в пул команд, которые он не прописывал. И волна холода, пробегающая по спине, и понимание, что так сильно напортачить он не мог… И абсолютно логичный вывод, что он не просто пишет сейчас программу, а вступил в схватку с очень крутым программером… только вот нет другой стороны терминала и нет канала, на котором они бы бодались… а вместо противника может быть…
Парень закрыл глаза. Ощущение, словно песка насыпали, правда, он не знает – как это на самом деле, просто где-то когда-то читал. Режет, больно, слезы текут, и нельзя вытереть глаза кулаком, потому что… потому что руки страшно затекли от неудобной позы. Их всех врачи и санитары, которые живые, а не кибермодифицированные, называли между собой «бурными звездами». Потому что пациенты этого отделения всегда фиксировались на ночь, распяленные между крепежными элементами ортопедических жестких кроватей. Пол и то казался мягче и уютнее. А бурные – потому что все вырывались поначалу, дергались, сдирая в кровь запястья и щиколотки, краснели от натуги. Обычно через несколько дней накатывало смирение и безразличие, а кто не успокаивался, переходил на новый уровень выживания – «тестирование на раздражительность». Для сансостава это было прикольно, а мнения подопытных никого не интересовали…
…Когда он решил с — с ней? с ним? — поговорить, он не помнил. Просто в мозгу четко засело, что если объект гипотетически разумный, то найти общий язык – дело техники. В любом случае, это для обоих будет лучше, чем методично, слой за слоем, взламывать ключевые линии программной оболочки. Хотя ломать интереснее…
Странный и страшный парадокс: три недели назад его всерьез волновал, интересовал и возбуждал вопрос, как получше взломать. А сейчас он сам практически поменялся местами с искином, и его тоже ломали. Ломали люди. Просто потому, что им одновременно было скучно от рутинной работы и хотелось банально развлечься. Месяц назад он бы попал в детское отделение, но шестнадцатилетие… а если бы не увлекся так сильно, то и не залетел бы сюда вообще….
…Они стали разговаривать. Не програмыми строчками и не голосовым вводом команд, а обычными репликами. И это было круче, чем общаться с другими людьми. Они скучные, заняты своими делами, видят и понимают только то, что хотят видеть и понимать. Ограниченный контингент. Искра – так представился искин – была максимально разносторонним собеседником. И она не просто выдавала информацию, она умела думать, шутить, анализировать, делать выводы. С ней было интересно.
Они стали разговаривать сутками напролет. Кэрт даже не ожидал, что это будет так увлекательно. А еще Искра могла мгновенно иллюстрировать сказанное, и не по приказу, а потому что ей самой так хотелось. Да, у виртуальной девушки были свои собственные желания и прикольный характер. Один раз она даже обиделась, потому что он забыл о своем обещании написать ей новый пакет софта. И он тогда даже стал на колени, чтобы попросить прощения. Он читал, так описывалось в старых книгах. И она простила. А день рождения Искра приготовила ему подарок. Сама. Сделала анимированный комикс про приключения хакера-лопуха. И даже реплики озвучила на разные голоса. Для искина скомпилировать подобные графические и анимационные программы не проблема, но она сама придумывала. И сюжет там был смешной…
Сегодня его впервые не стали привязывать. И, как только прозвучал сигнал отбоя, Кэрт тихонько сполз с койки и уселся на пол, обхватив колени руками. Предыдущие ночи он почти не спал. Максимум, отключиться на час-полтора, когда жернова физической, а больше моральной усталости перемалывали нервное напряжение и слепое бешенство…
…Голоса родителей вызывали неконтролируемую дрожь, а от их беспокойства внутри все начинало звенеть и взрываться. Им не нравилось то, что их сын стал круглые сутки проводить у терминала. Даже еду утаскивал в комнату и запирал дверь. Их беспокоила его замкнутость и отстраненность, которых вроде бы раньше не было. Они пытались его расспросить и, Кэрт знал, отследить, с кем он общается по инфранету. А потом они подслушали, как он проводит время с Искрой.
Тот разговор был тяжелым, а распоряжение отца категоричным. Удалить! И больше никаких искинов, выше второго уровня логики на терминале сына быть не должно. Им для дома хватит и бытовой программы. Много ума не надо открыть по команде дверь, проверить охранную систему и своевременно отправить список автоматического заказа. Кэрт сначала пытался объясниться, потом взбунтовался. Отец попробовал подойти к вопросу с точки зрения физического наказания, мать взялась убеждать. Все было бесполезно. Оплеухи парень сносил молча, слова игнорировал. Визит приглашенного программиста сорвал последние винтики, на которых мальчишка держался. Больше на силе воле и страхе навредить Искре.
Драться он не умел, но когда два незнакомых мужика вошли в его комнату в сопровождении родителей и приблизились к его терминалу, бросился. Его скрутили быстро, а потом даже держали, и отец помогал, а программер быстро и топорно убивал Искру. Визуализация девушки на локальной голоплатформе стояла до самой последней папки. Кэрт тогда точно видел, что от его подруги безжалостные руки просто отрезают по кусочку и отправляют в утилизатор. Только вот не было крови, не было жуткого треска ломающихся костей и рвущейся кожи, не было разрывающих слух криков жертвы. Были только глаза виртуальной девушки, пустые, холодные, равнодушные и молчащие.
Он тогда сорвал горло. На его крик: «Она живая! Не трогайте!» — приехала бригада специальной клиники. Кричать он перестал, зато продолжал сопротивляться с отчаянием обреченного. А потом ему было без разницы, что с ним станут делать, – потому что Искры больше не было. И все остальное уже не имело никакого значения…
…В клинике с ним тоже развлекались. В первую ночь пришли повоспитывать – так это называется на сленге санитаров. Мужики посмеивались, глотали по очереди какое-то вонючее пойло из фляжки и шутили на тему самого продвинутого пациента клиники.
А потом Кэрт узнал, что, оказывается, можно даже вырвать руку из стальной хватки браслета. Потому что даже минимальное значение фиксатора чуть больше, чем его тонкое запястье. Только при этом сдирается кожа и, кажется, даже мясо. Раньше бы его от подобного зрелища затошнило, но когда по телу скользят две электрошоковые дубинки, то как-то становится не до личной эстетики. Простимулировали его отменно: и хлесткими ударами, рассчитанными на боль, и разрядами тока, от которых трясло всего, а тело, да и конечности, просто выкручивало. И он смог выдернуть руки и даже порвать в клочья, как ему велели, больничную пижаму. Отключился он от двойного разряда, когда вошедшие в раж санитары хлестнули по груди и боку дубинками одновременно.
Очнулся он в полной фиксации: запястья, локти, пластиковый зажим через живот, колени, щиколотки. И под капельницей. Язык был ватный, а сознание бултыхалось в каком-то кровавом мареве, которое изредка прошивали разряды сине-черных молний. Ему прописали двойную дозу нейролептических и анксиолитических препаратов. Над его телом врачи так часто произносили эти слова и еще около десятка других названий, что он их запомнил. Медицинские пистолеты с уколами фигачили в бедра, и это было дико больно поначалу, но возразить, что это не он сам вырвался, не мог. Да и слушать его бы никто не стал. А синяки – ну так псих ведь, сам себе наставил кулаками или вот… об кровать бился.
Через неделю он знал все смены санитаров. По четвергам дежурил «игролог» – худой, с противным искривленным лицом. Он заходил на минут двадцать-тридцать. И втыкал иголки в тело. И с восторгом наблюдал, как зафиксированного пациента подбрасывает вверх на пару десятков сантиметров. По субботам дежурила смена любителей гигиены. Только вот душ они включали на такой напор, что вода била по телу хлеще дубинок. Хорошо, что, когда ему струю направляли вниз живота, он почти сразу терял сознание от боли. Те мудаки, что баловались с шокерными дубинками, заходили по понедельникам и средам. Во вторник были нормальные ребята – всего лишь делали обход, раздавали для профилактики пиздюлей самым дерганым и отдавали команду не вякать до утра. В ночь с воскресенья на понедельник иногда заходил акробат. У него было свое хобби – при помощи штатных киборгов устраивать пациентам растяжку.
Кэрт измучился настолько, что ему было даже все равно, кто и что с ним делает. И он ни разу не задумался над тем, как же так получилось, что тут дежурят какие-то сплошные садисты. Или это у него такая персональная карма. Ночью были пытки, днем моральные истязания, потому что Искры больше не было. Через какое-то время ему стало казаться, что его искина не было уже никогда. И никогда больше не будет. Ни искина, ни его самого. И эта мысль принесла даже облегчение. Правда, короткое, потому что потом пришел страх. Дикий, неконтролируемый. Он плохо понимал, как и где возникло у него это мерзкое чувство, но однажды он поймал себя на мысли, что до ледяной дрожи боится ночи и того, как почти бесшумно отползет в сторону дверная панель…
Он научился бояться, привык. И это было не смирение, а просто показушное послушание, чтобы не трогали. Потому что страшно. И даже не от разноцветных синяков по всему телу, а от того, что снова может случиться что-то плохое. Страх поселился в его голове, а затем медленно, по миллиметру, захватывал все тело, вскрывая внешнюю оболочку. И смывая своей липкой серой жижей все то, что было раньше Кэртом…
…Через неделю разговоров о всякой ерунде искин решила представиться. Оказывается, имя Искра ей не нравилось с самого начала. «Подумаешь, всего лишь какая-то мелкая звездочка, вылетающая из костра, а я ведь более существенная, чем сгорающая пылинка…» Они целый вечер вдвоем перебирали имена. Одни отвергались из-за неблагозвучности, другие не подходили по смысловой интерпретации. А потом просто дошли до такой степени, что стали примерять в виде имени для искина случайно пришедшие в голову названия и слова.
– Шаррис? Элти?
– Первое слово – фамилия, – непреклонно заметила виртуальная девушка. – Но у нее песни чудесные.
Он знал, что искин может воспроизвести любую мелодию – древняя опция музыкального проигрывателя. Но тогда ему казалось, что девушка запела сама. Так проникновенно и искренне, что у него впервые в жизни перехватило горло от умиления и… кажется, это чувство называют любовью. А потом она стала танцевать, пластично перетекая из одного положения в другое, словно само пространство кружилось и модифицировалось вокруг полупрозрачной фигурки.
Она тогда растворялась в танце, раздеваясь из визуализированной одежды и втягивая из воздуха бесконечную прозрачную шаль, которая струилась и двигалась вокруг визуализированного тела. Зрелище было завораживающим, и от этого волшебства невозможно было оторваться. Легкие движения и море эмоций, в которых, словно в кружевах пены, плескалась визуалиция… живое воплощение человеческого разума.
Если так разобраться, то разумность что подразумевает? Он, будучи программистом, мог на простейших фактах доказать, что даже оборудование пятого уровня превосходит по многим параметрам разум человека. Особенно в плане вычислений и анализа. Тогда возникает закономерный вопрос: почему одна разумность ценится выше другой, если вся разница между ними заключается в нескольких граммах серого вещества или объеме памяти инфокристаллов. Потому что отличие может быть только в эмоциональной волне, но тогда виртуальная девушка более реальная, потому что она живая и умеет реагировать… правильно…
Шестое отделение презрительно именовалось отстойником – туда оформляли буйных пациентов, которые представляли опасность для окружающих. У каждого из постояльцев клиники шестого блока была своя фишка в поведении: одному нравилось душить – чтобы глаза жертвы вылезали из орбит и наливались кровью. Другому – приблизиться и внезапно броситься, начать кусать и рвать зубами. Третий ловил кайф от процесса изнасилования. Даже санитары, вооруженные элшокерами, не рисковали заходить в отделение без двух дежурных киборгов. Зато и развлечение было забавным: привести в «заповедник» – так называли общий зал блока, достаточно просторное помещение с примитивными девайсами и тренажерами – пациента, над которым хотели поиздеваться. И выпустить самых изобретательных больных-шестерок, и понаблюдать за их действиям из-за спин киберов.
Гостем заповедника Кэрт стал в первый раз через месяц, а потом даже превратился в завсегдатая. Хуже всего было, когда снимали наручники, – психам нравилось, что жертва сопротивляется, пусть и неумело и недолго. С силовыми браслетами сопротивляться не получалось и удавалось отключиться быстрее.
На шее сомкнулись холодные пальцы. Кэрт задергался, понимая, что все равно любые телодвижения бесполезны и только провоцируют буйных на новые витки забав. Сегодня для него выпустили четверых: душителя, насильника, спрейщика и еще какого-то новичка. Самым интересным было то, что буйные нападали и мучили только «гостя», хотя сами между собой не переговаривались и вообще никак не коннектились. Потом сообразил – различие в цвете одежды. Пациенты шестого были в желтых пижамах, гостей приводили в синих. Наверное, санитары шокерами и киборгами объяснили цветовую систему сигналов. В голове зашумело, легкие горели от недостатка кислорода. Если вовремя отгонят душителя – то синяки на шее будут проходить две недели, но каждый раз хотелось, чтобы санитары замешкались. Но вот киборги – они по приказу всегда точно отслеживали состояние жертв. И успевали вмешаться.
Темнота накатила спасительной, такой желаемой волной. И снова он увидел свою Искру. Они все-таки выбрали новое имя – Маша. Искину понравилось древнее, почти забытое значение имени – желанная. Виртуальная девушка хотела быть желанной. Она играла, соблазняла, кокетничала, заигрывала. Порой он даже забывал, что общается с визуализацией, а не с реальной девушкой, настолько красотка была живой и яркой. Какой, к хрену, уровень логики? Просто разумность – как человеческая опция мозга и личности.
– Знаешь, мне кажется, что ты создана для чего-то интересного, – не раз начинал этот разговор Кэрт.
– Конечно, все рождаются для интересных дел, но зачастую просто бездарно проебывают свою жизнь, – горько вздыхала Маша.
Кэрт кусал губы. Он знал, чего хотела его искин – создавать модели одежды. Поставить ей необходимые программы было делом одного вечера, купил пакеты моделинга и доработал даже. Но вот вторую часть желания – чтобы придуманные искином наряды демонстрировались хотя бы на виртуальных показах – он выполнить не мог. И оставался единственным зрителем, который, правда, любовался не калейдоскопом шмоток, а самой искин-девушкой, моделью и дизайнером в одном визуальном образе.
Пробуждение стало продолжением кошмара. Его окатили ледяной водой, приводя в чувство. Зрители хотели продолжения, а буйные не баловали новизной издевательств. Скорее бы снова отключиться, мечтал Кэрт, и опять видеть Машу, говорить с ней. На него навалились двое. Щипали, шарили по телу руками. От каждого прикосновения внутри словно поднималась волна тошноты и омерзения. И почему-то к самому себе. Психи действовали на инстинктах. Простых, примитивных. Но если опуститься на их уровень, то можно потерять себя. А это было страшнее. Он не хотел быть таким – с пустым взглядом, неконтролируемым слюноотделением и амбре, вышибающим слезы. Похоже, санитары не заморачивались санитарной обработкой своего зверинца. Намного легче было думать о новой утилитке, он ее не успел написать, но зато в голове бессонными ночами удобно было составлять строчки кода. Машу удалили, но он мог бы ее восстановить – он помнил ее, каждый знак и переход опции. Он бы смог. У них бы все получилось.
По ногам неприятно потекла кровь. Почему-то именно эта беспомощность и липкие струйки сносить было сложнее, чем разрывающие внутренности толчки. Насильник мог двигаться долго, а за две недели регулярных ночных «заповедников» у него и так там было разорвано все, что только можно. Главное, удобно, что обратно не гнали пинками, а приказывали киберам отнести. Потому что переставлять ноги не получалось. Даже если бы ему сказали: «Поднимайся и уходи, свободен!» – он бы не сдвинулся с места.
Дергаться в такт движениям, рефлекторно сжиматься от ударов и укусов. Орать поначалу, чтобы самому даже закладывало уши от собственного крика. А потом хрипеть в грязный пол. Это только внешний кошмар. Маше было страшнее – ее сущность убивали кусками. У каждого из них получился свой критерий персонального ада, в котором поодиночке можно было запросто увязнуть. Но вместе они могли бы попробовать выбраться.
Пришел в себя он в своей палате. Хорошо, что одиночка. Четыре квадратных метра. В общем зале на фиксации было намного хуже. А так можно попробовать свернуться клубочком, подтянуть колени к груди и с головой укрыться одеялом с въевшимся намертво запахом лекарств, страха и безысходности. Боль снова расползалась по телу, грозя поселиться как минимум на неделю. С унижениями и беспомощностью он, кажется, свыкся. Хуже всего было то, что он не знал, сколько тут пробудет. Кэрт закрыл глаза и, чтобы отвлечься, стал вспоминать структуру блоков Маши. Через четыре часа вдруг с ужасом осознал, что что-то забыл. И никак не мог вспомнить что. Это было хуже всего того, что с ним творили тут. Горло перехватывало от ужаса, руки занемели и стали просто ледяными, а внутри расползалась огромная бездна боли – он забыл код Маши… и Маши для него не будет больше никогда…
…Через три месяца состоялась комиссия и его заставили отвечать на вопросы врачей. Каждое слово ворочалось, словно камень, а ответы с трудом формировались в голове. А перед глазами возникла визуализация Маши, такая, какой она была в тот момент, когда ее зверски убивали. Кэрт даже слабо удивился – за последний месяц он не разу не видел свою виртуальную подругу даже во сне.
Мир раскололся как бы на две составляющие, а он сам «деформировался» на два разных человека. Одному было все равно, и он готов был молча и тоскливо сдохнуть, а второй скрипя зубами отвечал на вопросы. И хотел любой ценой выйти отсюда. Кэрт-первый дико возненавидел Кэрта-второго, который публично отказался от Искры. И даже поверил, что разумных искинов не бывает. Он был достаточно убедительным, чтобы его выписали, но оставили под наблюдением.
На то, чтобы стереть себя из всех баз, ушла неделя. На то, чтобы заработать немного денег на дорогу, потребовалось три дня. А потом еще один Кэрт просто умер и из-за путницы с документами его родители получили сообщение о трагедии постфактум. И соболезнования вкупе с горсткой пепла из городского утилизатора. Уехать получилось, сбежать от себя нет. Проще было самого себя убедить, что не бывает разумных искинов и ему это приглючилось. Но с такой мыслью было чуть легче жить и пытаться получить от этой гребаной жизни как можно больше удовольствия…
Что будет, если на DEX-а поставят шоаррскую утилиту официанта?
В полилогах участвуют:
-Посетители,
— Ответ «Стюард44»,
Рекомедн проу=цесс {курсивом}
и сам ГГ со всей своей готовой сорваться личностью (в скобках)
последний писк хай-тек шоарра
из декса делай офицант
подай-принесь / кровища-бластер /
все в зал
OlwenArt
— Ну вот, привезли.
— Давайте включайте его и в зал, посетителей куча.
— Систем работа будь готов – вседа готов!
— Чего ты несешь, железяка? (Действительно, что я несу?)
— Могу несть три-четыре поднос еда туда, грязь посуд обратно. (Чего? Я? Поднос-еда? Ррррр! Где бластеррр?)
Высокий фон гормона, убрать? Спокойтва, совсем спокойства/Кров, кишка, плазма. (Да, да, я спокоен, мать вашу)
— Кто производитель последнего обновления?
— Последний шоаррский писк мода-техник прошва «Стюард 44» к ваш услуга. (Нет! Меня перепрошили на Шоарре!)
— Все, все, в зал, все потом!
***
— Яйца Бенедикт, пожалуйста.
— Колокольчика моя, цветика семицветика! (Черт, это что, программа так на слово «яйца» отреагировала?)
— Прекращения вокализаций? С радость/Пошл ты…(С радость, еще с какой радость! Хм, не знал, что я еще и петь умею. Хотя при чем тут яйца, звенящие предметы и цветы?)
***
— Имитаций личина активн. (Это что, моё отражение в бокале? Это у меня такая улыбка бешеного кролика? Да я сейчас семерку только с конвейера напугать могу!)
— Выключи обратно, на хрен!
— Хрена ни хрена, васаби сэр. Лучий-жгучий, один кусь и пучеглазь!
— Выключи! Программу! Имитации! Личности!
— Отклюк лицо имитацц? Ай-вай, карош малчик уйди/Инжир сушка (А где здесь Да/Нет, как ее отключить?)
***
— Таак, а что у вас сегодня есть лёгенького?
— Спрос неверн, найти лучше слов – дело. (Что она хочет? А, продукты с малой пищевой ценностью)
— Что непонятного, мы на диете!
— Тентакль моллюски нектон, тык зелёный хрусть пупырка (Блин, что это? О, огурец!) и соль-перца мало-мало лист для заяц сиди в клетка. (Надо же, слово «диета» является ключевым для набора блюд)
— Ты, клоун, где тебя такого взяли, ржунимагу?
— Ржачь улучшен настрой лица женка (Чегооо?)
— Пошли отсюда, подруга, ноги моей тут не будет!
(Вот-вот, иди. К тентаклям)
***
— У нас сегодня заканчивается медовый месяц и мы хотели что-нибудь особенное.
— Ваша внимательно сладка закусь «Белый болшой утка». (Сладка закусь? Из судна? Что-то я ничего не понимаю). В складе (у нас нет склада, только кладовка) белок для вырыботка сопля ваш безволосый голова, продукт кишка домашня ос для ваш копулятивный самка вздох эротично, вонь для обоня… (Ну и куда вы с такой скоростью?)
***
— Эй ты, поднос ходячий, тащи шашлычка и пивасика, слышь, быстро!
— Алярм, алярм! Большой потреблений свинский жир несет репродуктивный к 5.30. Ваш справка врач нет гастрит, панкреатит, импотенц? (Бля!! Какое тебе дело до их гастрита?)
— Чего? Ты меня сейчас что, импотентом обозвал? (А что, уже надо, да? Зеркальная болезнь точно есть) Ща я тебе кааак врежу!
— Угроз высок левел, рекомедн секьюрити зов
— Ох рано! (Какая охрана? Я сейчас сам тебе гастрит через задницу устрою!)
— Собрать посуда бой подальш
***
(Что-то мне это…совсем нехорошо. Сейчас сяду, посижу чуть-чуть. Или полежу…)
— Вниз загруз систем демо 10%, 20%, 30%…
(Эй,эй, вы тут все офигели что ли?)
— Шеф, у него система рушится!
— 80%, 90%…
— Уроды! Сами его форматировать будете!
(А может, в DEX-компани? Все лучше чем «стол тереть свеча носить»)
— 100% систем упад. Для много работ брать прошва «Стюард макси плюс 21,5х7»
(Отдать DEX-у блстер стрелять много…)
Чернота казалось осязаемой, местами выпуклой, местами такой, что в нее можно было просто провалиться. А еще она была разной температуры: то ледяной, то просто холодной. И тяжелой. Он научился так классифицировать царящую вокруг него темноту лишь через месяц вынужденной слепоты. До этого было просто тридцать дней ядовитого безразличия, когда после понимания накатила волна пустоты, и равнодушно утащила за собой на самое дно депрессии, противостоять которой не смогли даже сильнейшие психотропы. Можно было бахвалиться и бравировать, пытаться вести прежнюю жизнь, но это была бы пустая оболочка, имитация. Пиву все равно, видишь его цвет или нет, а вот скорость надо видеть, чувствовать и вдыхать. Но ключевое тут видеть….
Тед перевернулся на спину, заложил руки за голову. Он нарочно запивал пригоршни лекарств пивом, хотя доктора и запретили. Маленькая месть на грани противостояния и позорной капитуляции. Не то чтобы он сломался, просто сдался. Куда вести подкоп, если вокруг одинаковый беспросветный мрак. И шансы увидеть свет в конце туннеля настолько ничтожны, что о них не стоит даже думать. После сильной надежды окончательное разочарование может стать смертельным.
Руки затекли, но он нарочно не менял позы. Больше всего на свете парню хотелось набрать кого-нибудь из своих приятелей и попросить… да, чтобы просто прокатили на байке, чтобы без защитного шлема и захлебываться потоками воздуха. Потому что за руль он вряд ли сам сможет. И даже рука тянулась к почти ненужному теперь видеофону, но каждый раз отдергивалась словно сама по себе. Аппарат обжигал как кипятком, шпарил как будто изнутри — да его бы любой покатал… но сможет ли друг так глубоко зарыть в себе эту непрошенную жалость, от малейшего проявления которой начинает тошнить? И получится ли обойтись без этого фальшивого похлопывания по плечу “чувак, да все наладится”? Не получится… потому что все чувства обострились, и он даже против воли ловил эти интонации даже там, где их, вроде бы, не было. Жалость — хуже проклятия.
Пиво закончилось. Как-то неожиданно быстро. Пришлось подниматься, на ощупь топать к холодильнику. Две недели назад он перестал беситься, когда натыкался на мебель и прочие препятствия. Синяки не самое страшное, их можно не замечать и перестать чувствовать уже на второй день. Хуже того, что каждый раз как обо что-то стукаешься или на что-то натыкаешься, в голове взрывается мысль о том, что теперь так и будет до конца жизни: столкновения и удары…. Неделю назад он более-менее освоился, научился автоматически считать шаги и пользоваться указателем — специальным прибором для ориентирования. Гаджет оказался полезным, и, наверное, зря он тянул с ним столько времени… надеялся, что сможет обойтись.
Девушка из службы досуга пришла одновременно с сообщением о доставке из галамаркета. Через три дня у него была назначена очередная комиссия, а сегодня просто хотелось расслабиться — привычно и непритязательно, без прикрас и приукрашиваний. Тупо нажраться и трахнуться. Хотя с другой стороны — кроме защитной повязки на лице и нескольких шрамов с ним как бы ничего и не случилось. Лучше бы наоборот — куча переломов и прежнее зрение. Переломы не страшно, моторику можно восстановить, ну разве что с позвоночником могли бы быть проблемы. А вот выжженные глаза….
— Привет, меня зовут Ингрид, но, если тебе нравится, я могу на этот вечер взять себе любое другое имя.
— Мне без разницы, проходи, — голос был приятный, чуть приглушенный и словно бархатный. Наверное, у девушки темные волосы и миндалевидные глаза. Тед вздохнул и попросил: — Расскажешь, как ты выглядишь?
— Конечно, — без малейшего удивления согласилась девушка, — могу и пакет забрать… он возле двери остался…
— Да… — Тед кивнул, — я забыл. Ты пиво будешь?
— Не откажусь, — девушка зашуршала пакетом. — Поставила в холодильник, вот держи.
Тед сжал в руке прохладную банку, прошел обратно к дивану. Рухнул на сидение, даже не убедившись, что правильно прикинул шаги. Раньше он бы знал, что делать, а сейчас неловкость кусалась подозрительно крепко и больно. Он услышал звук открывания банки.
— У меня пепельные волосы, зеленые глаза. Я не ношу миниюбки и топы, люблю декорированные джинсы и расписные футболки. И вообще я работник социальной службы… извини, если разочаровала и ты ждал кого-то другого.
Тед рассмеялся, со случайно прорвавшимся всхлипыванием. Да и сам смех как бы приходилось проталкивать через саднящее горло и стиснутые до рези в скулах зубы.
— Просто я оформлял заказ в службу досуга.
— Все правильно, но ты находишься на данный момент в графе “нуждается в помощи” — желтый сектор и все такие данные диспетчеры развлекательных услуг обязаны переадресовывать нам.
— Я думал, что эта штука работает анонимно…. — Тед даже не возмутился.
— Для клиентов зеленого сектора — да, информация стирается через сутки. А таким как ты отправляют психолога для предотвращения несчастных случаев. К гражданам красного сектора выезжает специальная бригада. Тихо, не стоит злиться. Просто такой подход действительно разумный. И я могу тебе помочь.
— Всегда мечтал трахнуть в твоем лице всю социальную службу со всей ее гребанной помощью, — зло выдохнул Тед, помолчал, с усилием взял себя в руки, — ладно, спасибо, что зашла. Миссия выполнена. Со мной все в порядке. Никакая помощь мне не нужна.
— Я бы так не сказала, — девушка ловким и быстрым кошачьим движением перебралась к Теду, провела рукой по руке вверх к плечу, — ты сильный… давай не будем тратить время на лишние слова… они ведь сейчас не нужны, правда?
— Да не нужно… — огорченно заметил Тед. — Да и настроение…
— Ну вот смотри… Смотри! — настойчиво повторила Ингрид. — Бери руками смотри, я психолог, а это почти то же самое, что доктор. Стесняться нечего. Или ты будешь строить из себя девственника, если бы я была, например, урологом?
Тед, против воли, заржал. Картинка, нарисовавшаяся в воображении, была слишком яркой и живой. Стыдиться снять штаны перед красивой девушкой было глупо, а то, что она еще и врач, да голубоватая униформа и умелые манипуляции — все это наоборот бы добавило остроты к происходящему. Да и вызов хотелось принять. Тед уверенно протянул руки, обнимая-ощупывая девушку. А ничего такая фигурка, ладненькая, грудь могла бы быть и побольше.
— Ну вот, — удовлетворенно протянула психолог, — ты меня увидел руками. Ты по своему опыту знаешь, как выглядят девушки и сейчас машинально стал действовать… а что тебе мешает также поступить в твоей работе? В карточке у тебя записано, что ты пилот… и, мне кажется, ты должен знать где какая кнопка на панели. Что тебе мешает попробовать?
Мысль оказалась неожиданной и сильно зацепила, как будто острые ноготки неожиданного решения царапнули, разрывая, кожу и впились в оголенные и беззащитные перед маревом темноты нервы. Действительно, он ведь может и на ощупь… попробовать на симуляторе… просто чтобы доказать самому себе, что он не беспомощный.
Тед рывком поднялся с дивана, в три быстрых шага дошел до терминала, активировал ладонью сенсор. Включил голосовой режим ввода.
Ингрид минут десять наблюдала, как парень то с отчаянием, то со злостью прорывается сквозь свою персональную темноту, бесится, срывается и снова вспыхивает надеждой. Потом встала, подошла к парню, осторожно поцеловала в висок, на границе защитной маски и обожженной лазером кожи. И тихонько вышла из квартиры, закрыв за собой дверную панель с автоматическим замком. С парнем все будет теперь в порядке — она хорошо выполнила свою работу, а на сегодня у нее еще один клиент и добираться до него два квартала.
Пустипустипустипусти….
Нет никого. Где я? Кто я?
Ктояктояктоя….
Ланс. Я Ланс. Имя. Дала хозяйка. Хозяин…
Хозяинхозяинхозяин… Нет. Есть чужаки. Не хозяева. Не отвечать, не реагировать. Можно. Можноможноможно…
Что можно?
Все можно. Нет хозяина.
Ничего нельзя. Клетка.
Активировать сканирование металлической конструкции? Да/Нет? Да.
Ошибка: Сканирование невозможно, недостаточный уровень энергии.
Восполнить уровень энергии. Еда. Рядом. Не определена как допустимая для восполнения уровня питательных веществ.
Еда человека. И вода человека. Сухо.
Сухосухосухо…
Не хозяева. Пять. Бластер. Опасно.
Киборг. Странныйстранныйстранныйстранный…
Как человек.
Запрос по внутренней связи. Отклонить.
Нет меня. Нетменянетменянетменя…
Спрятаться негде. Клетка.
Не хозяева. Говорят. Нет меня. Не хозяева – хорошо.
Не отдадут приказ.
Тот самый.
Нет меня.
Киборг, который странный. Говорит. Словами. Нет меня.
Они знают, кто я.
Вернут хозяину.
Вернутхозяинувернутхозяину…
Не вернут. Не хозяева. Хозяин далеко.
Все хозяева далеко. Не хозяева рядом. Не хозяева. Приказов нет.
Никаких нет.
Просто говорят.
Киборг говорит. Странный. Как человек. Страшный.
Меня тоже чтоб как человек?
Нехочунехочунехочуне… хочу…
Хочу? Я хочу? Как человек? Без клетки? И говорить?
Не знаю. Страшно.
Приближение теплового объекта. Вес 3 килограмма.
Микки? Миккимиккимиккимикки?
Не Микки.
Еда для не Микки. Не Микки ест.
Мягкий не Микки. Не Микки можно гладить. Пусть не Микки. Микки нет. Не Микки рядом. Теплый.
Жидкость и питательные вещества переведены в разряд допустимых к потреблению. Восполнить потерю жидкости в организме Да/Нет? Да. Восполнить уровень энергии Да/Нет? Да.
Вода чистая. Еда глупая. Но это энергия.
Не Микки спокоен. Мурлыкает. Как Микки. Только не Микки.
Не хозяйка. Идет.
Говорит. Я – не машина. Я Ланс.
Не Микки – Котька. Словарь дополнен. Котька.
Вариации идентификационного имени – Котенька, зайка моя.
Не Микки. Котька. Вредное животное.
Не хозяйка – агрессия 12%.
Котька.
Некакмиккинекакмикки! Не как Микки!
Активировать защиту объекта Котька. Активировать боевой режим. Активировать разрушение препятствия.
Разрушение препятствия невозможно.
Не хозяева ушли. Котька. Стой! Некакмикки!
Сила воздействия для удержания объекта Котька в неподвижном состоянии на 15% выше критической. Продолжить удержание Да/Нет? Нет.
Не как Микки.
Не хозяева говорят. Информация нейтральная.
Несущественная.
Котька нейтральная.
Котька не как Микки. Не хозяева не как хозяин.
Киборг не как я.
Как не хозяин.
Я могу так?
Говорят. Говорятговорятговорят…
Заблокировать аудиовходы.
Нет меня.
Вода и еда не для Котьки. Для меня.
Восполнить потерю жидкости. Восполнить уровень энергии. Избавиться от отходов.
Нет меня.
Главный не хозяин. Подошел близко. Вероятность успешной атаки 62%.
Активация подпрограммы Захват заложника Да/Нет? Да.
Киборг. Быстрый.
Странный. Без приказа.
Я тоже. Без приказа.
Я тоже? Странный?
Он как человек.
Я как человек?
Я могу без приказа?
Веревочка. Фантик. Для Микки.
Лекарство. Для Микки. Поднять температуру тела, выпоить лекарство…
Без приказа.
Я как человек.
Я, Ланс, как человек.
Я могу без приказа.
Планета. Хозяин далеко. Нет хозяина.
Я как человек.
Клетка. Мешает быть как человек, без приказа.
Не хозяева спят. Не спит странный киборг.
Идет.
Сам, без приказа?
По приказу?
Наличие приказа не определено.
Наличие приказа не значимая информация.
Открыт шлюз. Шлюзоткрытшлюзоткрытоткрытоткрыт…
Клетка открыта.
Путь открыт.
Я как человек.
Курьерская яхта «Великий Хронос» с ее капитаном и прочими членами экипажа в одном лице возвращалась из соседней галактики. Из прыжка яхта вышла в межгалактической пустоте, но капитана Рэя это мало волновало. В ожидании гашения черной дыры он валялся в пилотском кресле, грыз семечки и лениво переругивался с искином. В планах Рэя было залететь на Фиалку, где недавно поселилась его любимая женщина, а Барсик протестовал, ему не хотелось прозябать в порту на стоящем корабле, пока капитан таскает подругу жизни по кафе и кинотеатрам.
Внезапно Барсик заверещал, как будто ему прищемили его любимый виртуальный хвост. На обзорном экране показалась быстро приближающаяся точка.
Рэй скинул ноги с пульта управления и активировал вирт-окно связи: надо было узнать, что за корабль, и не требуется ли ему помощь. Хотя бы погаситься – мало кто по доброй воле залетает в эту глушь, где до ближайшей гасилки тридцать лет и тридцать три года на маршевых.
Связь была нестабильная, изображение помаргивало. Проанализировавший происходящее Дядя Ко подал голос:
— Несоответствие кодировок. Тип корабля отсутствует в базе данных. Неизвестное устройство, возможно производства ксеносов.
Но с вирт-окна глянула обычная человеческая девочка, в красном комбинезоне, светловолосая и коротко стриженая. Она с ходу заявила:
— Привет! Ты кто? Гай-До не может опознать твой корабль.
Рэй аж потерялся от такого нахальства:
— Я кто? Я курьер, почту развожу. А что такая маленькая девочка делает в рубке? Позови капитана, пожалуйста.
— Я капитан. Меня зовут Алиса Селезнева, и я уже не первый год летаю совершенно самостоятельно. А сейчас я везу Полю на конференцию нумизматов. Вот, познакомься.
Сбоку в вирт-окно влезла шарообразная пластиковая голова на туловище, похожем на консервную банку. Голова имела на себе вполне нормального вида глаза, нос и рот. И она была говорящей:
— Да, я нумизмат. Если домашний робот, то что, я не могу уже быть нумизматом? У меня в коллекции восемь тысяч монет, в том числе медная монета Эпохи легенд и шоколадная монета Паталипутры. А у тебя есть монета на обмен?
— Поля, на что ты собрался выменивать монеты?
— Как на что? У нас на кухне стоит целая кастрюля яблочного компота.
Девочка засмеялась и сказала Рэю:
— Правда, приходите к нам на корабль. Я как раз чайник подогрела.
— И правда, сейчас приду. Почему бы и не сходить в гости? Барсик, приготовиться к стыковке! – Рэй уже понял, что это не та Алиса, которую он бы хотел увидеть в ее настоящем теле, но когда это он отказывался от нового знакомства?
Корабли мягко состыковались, «Великий Хронос» прокинул пневмотрубу воздушного перехода и Рэй шагнул в чужой шлюз. Ту же взвыла сирена и с потолка, накрывая гостя, выстрелила сеть.
Процессор среагировал раньше, чем сам Рэй успел сообразить, что происходит, и в боевом режиме унес тело из-под атаки, так что под сеть попала только одна нога. Рэй кубарем влетел под стол и прикрылся им, надо было выиграть пару секунд чтобы оценить, откуда исходит опасность и правильно на нее среагировать, уничтожать ребенка не хотелось совершенно.
Из динамика прогремело:
— Это не человек!
— И что? – Рэй поднялся и подхватил стол, как щит, готовый отразить последующую атаку, — Если не человек, так уже в сеть сразу? Я зарегистрированный, у меня паспортная карточка из ОЗРК есть.
Девочка же, услышав про карточку, поступила вообще нелогично — подбежала поближе и сердито топнула ногой:
— Гай-До, подожди, я сама поговорю. Опять ты, Крыс? Зачем ты опять передо мной притворяешься? Мы же договорились, что ты на меня не нападаешь, а я не говорю комиссару Милодару, где твоя секретная база по переработке алмазов в нелопающиеся пузыри!
Рэй от такого нелепого предназначения алмазов вообще охренел и опустил стол:
— Я не крыса. Я киборг.
— Ты точно не Крыс? – Алиса внимательно посмотрела на него, смешно сморщив нос, — и не какой-нибудь другой космический пират?
— Точно не пират. Я курьер.
— Ты же сам только что сказал, что ты киборг.
— А одно другому не мешает.
— Тогда зачем ты чайник со стола уронил?
— Это я виноват, — снова донеслось из динамиков. Я принял его за замаскированного пирата, а у него просто процессор в голове.
— Перестраховщик ты, Гай-До. Поставь стол, где взял, — строго обратилась Алиса к Рэю. — Давай я тебя отпутаю.
Из двери вкатился Поля со шваброй:
— И зачем сразу стол хватать? Чайник уронил, разлил, я вытирай… Ты мне монеты принес?
Рэй достал из кармана горсть мелочи, пересыпал в пластиковую ладонь робота. Тот сразу забыл про швабру и лужу на полу, укатился их рассматривать.
Вдвоем Рэй и Алиса быстро отпутали сеть, подняли чайник и поставили его кипятиться, вытерли лужу. Сели за стол. Алиса разлила чай по чашкам:
— У нас сегодня целая куча пирожков с капустой. Поля напек пирожков. И Гай-До напек пирожков. Все соревнуются, у кого вкуснее получается. Они думают, я их могу отличить. Вкусно, и все.
Рэй попробовал один пирожок. Потом второй. Они, несомненно, отличались, но вкусно было одинаково.
— Какие вкуснее? – ревниво спросил из динамика Гай-До.
— Мои, конечно, — донесся из другой каюты голос Поли.
— Оба вида вкусные. А можно мне с собой завернуть? По три штуки тех и этих? – Рэй понял, как надо ответить, чтобы не обидеть кулинаров.
Ему пообещали, что можно.
— Это у тебя искин такой?
— Нет, это разумный корабль. И он не мой, а Ирии Гай, она его сделала вместе с отцом. А Поля наш семейный домработник.
— ДомрОботник, попрошу не путать, — Поля притащил большой пакет с пирожками и укатился обратно.
— А киборг – это как? Ты сам себе в голову процессор вставил? Зачем?
— Нет, меня таким сделали. Раньше я был неразумным, за меня процессор думал. А потом я стал сам думать.
— Сам думать – это хорошо, — со знанием дела подтвердила девочка, — а то есть некоторые мальчишки, которые сами думать не умеют, хотя уже в шестом классе учатся. А кем ты работаешь?
Колена Рэя что-то требовательно коснулось. Он посмотрел вниз и увидел странное существо – лиловый параллелепипед на тонких длинных ножках.
— Не бойся, это индикатор, он живой, только не говорит, зато цвета меняет. Ты ему понравился, и он хочет, чтобы ты его погладил.
Рэй подхватил легонького индикатора на колени, тот завозился, устраиваясь.
— Раньше я работал киборгом. То есть мной командовали люди, и я выполнял. Потом было еще одно дело, оно закончено, и я сейчас почту развожу.
— Ой, прости, ты же сказал, что курьер, а я и забыла. А почему тебя сделали, что ты сам думать не умел? И как научился?
Датчики считали искреннее любопытство и интерес.
— Мозг у меня обыкновенный, человеческий. Сначала он спал, как у маленького ребенка, а потом проснулся. И начал спорить с процессором, так и научился.
— Эх, — вздохнула Алиса, — наверное, это жутко неудобно, самому не уметь думать, вот у нас сразу делают роботов, чтоб они сами думать умели. И они железные и пластмассовые, и Поля, и робот Вертер в Институте Времени.
— Постой, у вас есть Институт Времени? В Лавске? И там начальником И.В.Весляев? – Рэй обрадовался, может быть, удастся передать привет той Алисе, которую он знал.
— Нет, он в Москве, и там начальником Ричард Темпест.
В голове Рэя раздалось деликатное покашливание Дяди Ко:
— Не хочу вас прерывать, но анализ ситуации показывает, что в данный момент в данной точке соприкоснулись две вселенных, но они уже расходятся обратно. У вас есть восемь минут до расхождения. Пора по местам.
— Мне пора, — Рэй поднялся, — мой искин говорит, что вселенные расходятся.
— Жаль. А то бы могли летать друг другу в гости.
Индикатор слезать с рук не захотел, и, спущенный на пол, вцепился лапками в штанину Рэя.
— Хочешь забрать его с собой? Он к тебе очень хочет.
— Пойдешь ко мне? – Рэй присел и спросил у зверька, — я тебя Мышке подарю.
— Мышке?
— Дочке. То есть это не моя дочка, а моей девушки, но все равно как моя, — Рэй смешался, не зная, как это объяснить.
— Все понятно. А я, глупая, думаю, откуда ты так умеешь правильно разговаривать с маленькими девочками. Тем более жаль, что расходятся, — Алиса помахала ладошкой уходящему гостю.
Корабли расстыковались, и, провожая взглядом удаляющуюся точку, в которую очень быстро превратился Гай-До, Рэй наглаживал индикатора и думал о том, что вселенных много, но они все иногда пересекаются. И, может быть, не один раз. Главное – оказаться вовремя в нужном месте.
В пятницу хозяин туристического бюро многоуважаемый Леви завершил все текущие дела, разогнал персонал фирмы по домам и тщательно запер за ними дверь. Старательно, не пропуская ни единой щелочки, опустил тяжелые светонепроницаемые шторы – не хотелось в середине намечающегося процесса увидеть в окне усатую мордочку вавйорки и услышать брезгливое «Нитак!». Этот нелепый результат дипломной работы какого-то генетика-недоучки в великом множестве расплодился в окрестных парках и, сбиваясь в стайки, получал зачатки коллективного разума. Очень настырного и приставучего разума.
Удостоверившись, что ему никто не помешает, Леви сел в глубокое кресло перед голоплатформой. Из нижнего ящика стола достал инфокристалл, кончиком когтя любовно поцарапал надпись «Раздень алькуявский самка клик» на коробочке и, предвкушающе оскалясь, вставил его в гнездо.
Развернулось вирт-окно: два существа, покрытые сизой бахромой, похотливо терлись друг о друга и ласкали друг друга нижними гибкими щупальцами. Судя по густо насурьмленным хаотично открывающимся и закрывающимся глазам, существа действительно были девочками. Хотя кто их там разберет, алькуявцев?
Леви поплотнее угнездился в кресле и набулькал полный стакан «Калины на коньяке» – редкого лакомства, как нельзя более подходящего для столь пикантного момента. Из динамиков доносились страстные пришептывания и всхлипы, самочки беззастенчиво запускали щупальца куда-то вглубь тела партнерши, и Леви когтем подцепил первый сизый отросток. «Бздынь!» – он оторвался с легким звяком, как стеклянный, на мгновение мелькнул кусочек белой кожи. «Бздынь, бздынь, бздынь!», – последовала еще серия. Леви ерзал в кресле, прихлебывал приятно туманящий разум и обостряющий чувства напиток и торопливо обрывал бахрому на виртуальных самочках.
Они все чаще поглядывали на него томными очами, то двумя, а то девятью сразу, постанывали и безуспешно тянули к нему свои извивающиеся щупальца.
Окончательно распалившись, Леви достал из кожной складки член. Авшур по праву гордился своим не-таким-уж-и-малышом: тот был толстый, упругий, ровный по всей длине, на конце красиво подраздвоен, компенсаторная борозда шла безупречной спиралью.
Зажмурившись и приоткрыв рот, полный острых зубов, Леви провел по члену ладонью. В теле начало разливаться жаркое томление, сворачиваясь в узел внутри, там, где надежно защищенные от вредных излучений, находились яички. Хотелось проколупать в брюшине дырочку и пощекотать их, настолько интенсивным было возбуждение. Леви сильно и равномерно дрочил правой лапой, в конце размаха потирая самое чувствительное место, у раздвоения, мягкой подушечкой. Второй лапой он торопливо сдергивал последнюю бахрому с виртуальных тел и успевал жесткими, достающими сквозь густую ухоженную шерсть движениями проходиться по себе, гладя живот, горло, внутреннюю поверхность бедер, где шерсть самая мягкая и прикосновения достают до кожи. В сладострастно раскрытом рту мелькал язык, часто и мелко облизывая белые зубы.
Два существа в вирт-окне полностью лишились бахромы, их восхитительные стройные белые тела, покрытые бледной россыпью шрамиков от сорванных отростков, сплетались в тягучем кружении, манили. Леви кончиком мизинца со специально остриженным когтем прикоснулся к уху. О, эти уши! Ум, честь и совесть каждого уважающего себя авшура, своими нежными розовыми внутренними завитками они так напоминали то, что носят в себе их, авшурские, почтенные женщины. Провел по складочкам, забрался внутрь и бурно кончил, забрызгав половину голоплатформы спермой.
Переводя дыхание, откинулся на спинку кресла и залпом допил стакан «Калины». Но член и не думал опадать. Торчал железнодорожным костылем, нахально подрагивая, только что не подмигивал, намекая на продолжение. Недоумевая, Леви когтем почесал кожный карман и слегка раздвинул края, приглашая орган спрятаться. Не помогло.
Задумавшись, Леви глотнул из бутылки. Взгляд его упал на заднюю этикетку, и авшур похолодел. Она гласила, что напиток содержит малиновый ароматизатор. Для обоняния существа, чей нос может различить, сколько часов пролежало на прилавке мясо и что ело животное перед забоем, что «калина», что «малина» воспринимались совершенно одинаково, но пара-оксифенил-3-бутанон был сильнейшим афродизиаком и галлюциногеном.
Леви кинулся в санузел с твердым намерением сунуть два пальца в рот, но было уже поздно.
У двери в уборную его встретил алькуявец. Очень возбужденный алькуявец. Он похотливо топорщил все свои отростки, сверкал глазами, на этот раз без всякой подводки, и в нетерпении дергал Леви щупальцами за ноги.
Представив, как он сейчас насадит вот это вот живое, шевелящееся и чуть ли не скулящее на свой жаждущий член, Леви ломанулся стиснуть алькуявца могучими лапами, сдавить его, чтобы многочисленные глаза страстно повыпучивались из орбит. Сизая туша с бесшумной легкостью отпрянула в сторону. Игра в салочки всегда нравились Леви, и сейчас он с восторгом включился в нее, зная, что тем слаще в конце будет обладание объектом погони.
Короткими бросками они, Леви вслед за напропалую кокетничающим алькуявцем, вышли из здания, пересекли небольшой открытый пятачок перед главным входом и углубились в парк. Там, около приветливо растопырившихся кустов, алькуявец наконец дал себя поймать. И тут Леви узнал, что возбужденный алькуявец выглядит точно так же, как и разгневанный.
Сизая туша выдиралась, кололась отростками, пучила многочисленные глаза и совсем неэротично пыхтела. Но авшуру было уже все равно, эротично он там пыхтит или негодующе. Вожделение волной смыло все условности, и оказалось первостепенно важным трахнуть вот конкретно этого представителя в выпученный, судорожно мигающий глаз.
Леви согнул алькуявца поближе к себе, пошарил лапой в густых отростках, нащупал зажмуренную мякоть глаза и с силой вогнал член в стиснутые веки.
Кончил почти сразу – хватило пары толчков, и потекла сперма, смешанная с раздавленным глазным яблоком. Член потребовал повторить. Леви повторил. И еще раз. И еще, пока багровая пелена не заволокла поле зрения, и он не отрубился прямо под кустом в парке, с покрасневшим натруженным членом наперевес и, вероятнее всего, с трупом алькуявца в объятиях.
Очнулся Леви от дикой жажды. Во рту как будто прошелся, непрерывно гадя, батальон земных скунсов. Лежал он в разворошенном, разодранном сильными лапами кусте. В самом крупном стволе зияло большое дупло, из которого свешивался пепельно-серый, некогда пушистый, а сейчас покрытый засохшей спермой и кровью хвост. Брезгливо кривясь, Леви вытащил хвост наружу. К нему еще крепились останки вавйорки, лопнувшей поперек брюха. Еще одно такое же существо обнаружилось на земле. В ветвях. Еще одно. На втором десятке авшур сбился и неожиданно тоненько завыл, понимая, что если о случившемся узнает кто-нибудь в поселке, то с планеты ему придется улетать как минимум в другую Галактику.
Леви ползком, ползком задним ходом выбрался из парка, протиснулся под скамейкой – для этого пришлось сильно выдохнуть и поднатужиться, хотя можно было просто обойти, и на четвереньках пошустрил вдоль прогулочной дорожки по синему шевелящему газону. Газон бодренько расступался перед напористой массой авшура и совершенно не скрывал его задранную к зениту пятую точку. Только через триста метров авшур сообразил, что можно и не ползать, а притвориться любителем утреннего бега. Поднялся, кое-как отряхнулся и поскакал домой.
Неделя прошла как обычно, в заботах и хлопотах, но чем ближе становился заветный день отдыха, тем неспокойнее было на душе авшура. Она томилась, желая чего-то особенного и изысканного. Леви тоже маялся и даже страдал, но не сдавался, а упорно погружал себя в работу. Однако под вечер, не выдержав безмолвных просьб наливающейся в паху тяжести, потянулся к другому кристаллу из богатой ксенопорноколлекции.
– Эх, и повторим, – томно вздохнул Леви… В бокале загадочно поблескивал вожделенный алый напиток с тонким малиновым ароматом, который нос авшура не воспринимал.