2.10.2061, 7.30. Кратер Королёв, обратная сторона Луны.
Звездное небо накрыло куполом вышедших из аппарата лунных путешественников. Сквозь медленно оседающие клубы пыли светилась полоса Млечного Пути. Ипполит Федоров с легкой завистью покосился на ушедшего вперед астронома. Несмотря на все свои подвиги и рекорды, великий путешественник не избыл детскую тягу к звездам и порой тосковал по возможности посвятить жизнь загадкам Вселенной.
Слабенькое тяготение наконец-то уговорило реголит улечься, позволяя разглядеть окружающий ночной пейзаж. Кратер Королев С, где находился местный космодром («микродромчик», по выражению пилота), оказался старым, полуразрушенным и щедро припорошенным пылью: виси в небе родная планета, обратную сторону Луны сложно было бы отличить от «родного» Моря Ясности.
– Кажется, мы прибыли первыми, – огляделся Федоров. – Не зря нашу базу назвали в честь «Востока-1»!
– Изящная версия, – одобрил Леонид Смирнов. – Но я слышал байку, будто это техническое обозначение, которое просто поменять забыли. Мол, производственно-научная база для добычи гелия-3 из лунного реголита будет построена у восточного склона кратера Фаброни…
– К докладу по околокосмическому фольклору готовишься? – невинно осведомился Ипполит.
– А ты метишь в герои местных преданий? – небрежно поинтересовался астроном и по совместительству местный бард. – Вот заберешься на кратер Энгельгардт – и станешь лунной легендой!
– Надеюсь, живой, – буркнул путешественник. – Судя по карте, местность такая, что ноги переломать можно. Да еще и Земли в небе нет, темновато.
– Зато звездам числа нет, – Смирнов запрокинул голову, благо, шлем позволял такие фокусы. Ипполит мог поспорить, что обычную иронию из карих глаз вымыло восхищение.
Млечный путь пересекал черное небо, упираясь на северо-востоке в зубчатую стену кратера. В зените небрежно брошенными драгоценностями горели самые крупные светила, очерчивая неправильный пятиугольник.
– Орион, – узнал созвездие Федоров, – Близнецы… А между ними что? Прямо на фоне Млечного пути? Это же планета?
– Сатурн, – пригляделся астроном. – Левее – Альдебаран, глаз Тельца.
– А вон там, выше и правее, в стороне? Юпитер?
– Юпитер – рядом с Поллуксом, а ты указуешь на Сириус. И это человек, который странствовал под парусом!
– Моряки давно пользуются приборами – ты же не торчишь у окуляра, как Галилей? Или, может, пилоту предложишь вести аппарат по здешним морям, ориентируясь на звезды?
– И такое случается, – пилот в рубке наконец закончил с неотложными делами и вмешался в пикировку. – Заканчивайте уже, ровер с базы почти подъехал. Сдам вас с рук на руки и полечу назад в тишине – счастье-то какое!
– Главное, не сбейся с пути, – спокойно ответил Смирнов. – Ипполит, пойдем уже. Курс на Полярную звезду – ее-то, надеюсь, ты различишь?
– Сам завтра не заблудись, водитель экспедиции! Хотя тебе-то не страшно: как раз вместе с Джессикой… ммм… монографию допишешь.
– А вот и встречающие, – объявил астроном.
– Без табличек с именами, – проворчал Ипполит, глядя на подъезжающий ровер с местной базы. До входа было часа два пути, а ровер открытый – значит, все покроется мелкой, как пудра, лунной пылью, и от запаха пороха, который ей присущ, никуда не денешься еще несколько дней.
***
2.10.2061, 11.00. Кратер Королёв.
Молоденький дежурный, он же гид для гостей первой внеземной астрономической конференции, фотографировал какую-то надпись на бумажке. Результат юношу не радовал, и он снова и снова вертел белый квадратик, ловя нужный ракурс и подходящее освещение.
– Простите, а вы тут моего спутника с «Восточной» не видели? – помешал его занятию астроном.
– Ипполит Федоров, знаменитый путешественник? – восторженно отозвался дежурный. – Видел. Полчаса назад. Сказал, прогуляться хочет.
Смирнов, мысленно взвыв, схватился за наладонник. Дежурный случайно упустил свой листок, бумажка по-лунному медленно спланировала к ботинкам, и Леонид узнал размашистый автограф Федорова.
– Ипполит, можно узнать, где ты? – самым беспечным тоном осведомился астроном.
– Да я просто гуляю, тут такой вид! Присоединяйся!
– Мне очень нужен скафандр, – почти умоляюще произнес Леонид, глядя в наивные, голубые, как у Ипполита, глаза дежурного. – Мне просто необходимо прогуляться… перед докладом. Подышать свежим воздухом… эээ… ну, вы меня понимаете, правда?
База пряталась в искусственной пещере, спасающей от излучения и безжалостного солнца в двухнедельные лунные дни. Вынырнув из длинного лавового тоннеля, связывающего ее с поверхностью, астроном оглянулся: слегка подсвеченная естественная арка взметнулась над головой метров на сорок.
Смирнов попытался снова связаться с Ипполитом. Невнятное «я тут, справа от входа» поиску помогало слабо, определить расположение скафандра, не зная его номера, было нереально. Впрочем, следы в лунную пыль впечатываются глубоко и навечно – если их, конечно, не затоптать. Ипполитовы ботинки отвернули в сторону от основного «тракта» буквально в пятнадцати метрах от входа в лавовый тоннель, ведущий к базе. Чувствовать себя ищейкой, при этом переживая дежавю, было неприятно, и астроном на ходу придумывал, как отблагодарить Ипполита за букет новых впечатлений. Знаменитому путешественнику на месте никогда не сиделось: за первую неделю на Луне он успел дважды напугать спутников внезапным исчезновением, в результате на карте появились неофициальные названия Федо’рова горка и пик Вопля Радости. Как раз на склоне пика холодная война между Федоровым и Смирновым перешла в ровные отношения: после такой ссоры оставалось или набить друг другу морды, или перейти на ты. Первое оказалось затруднительно по причине надетых шлемов, так что вариантов, по сути, не было…
Сейчас следы ботинок ожидаемо уводили наверх, на северо-восточный гребень кратера Королев С, что торчал над спрятанной в почве базой. Призрачно белеющий в звездном свете скафандр обнаружился (по счастью – вместе с обладателем) на крошечном уступе, изображающем обзорную площадку.
– Ну, что на этот раз? – поинтересовался астроном, предусмотрительно отключив связь с базой.
– Непривычно-то как без Земли в небе! – задумчиво откликнулся Ипполит. – Темновато и одиноко. Но местным, наверное, неплохо.
– Местным! – фыркнул астроном, чувствуя, что злость на удравшего спутника улеглась вместе с тревогой. – Такие же чечако, как ты, до местных и старожилов им еще дорасти надо. А ты опять решил залезть на ближайшую вершинку разминки ради?
– Нет. Но хочется!
Леонид кивнул, забыв, что в шлеме это незаметно: он и сам любил бродить по склонам и лазать по скалам, предпочитая, правда, земные.
В звездном свете общие контуры гор различались смутно, зубчатая стена терялась за горизонтом. Почти четыре миллиарда лет назад юная Луна получила страшный удар: кратер был чудовищно велик. Внутренний вал, похожий на стилизованное сердце, со временем сгладился, но не исчез. Закон «дважды в одну воронку не падают» на Луне не действует: древнюю полуразрушенную чашу испещрил десяток новых оспин поменьше и сотни мелких шрамов. Международная база обосновалась на северо-востоке огромного кольца, в кратере Королев С. Горный цирк диаметром километров семьдесят легко вместил подземные корпуса, поля солнечных батарей, обсерваторию и вспомогательные помещения под хрупкими с виду белыми куполами. С юго-запада, куда смотрели Смирнов с Федоровым, к территории базы примыкали два кратера поменьше: правый отдали под космодром, по левому ползали, подмигивая огоньками, комбайны для сбора реголита: как и все базы, эта добывала гелий-3, основу земной энергетики. Если б не прямая выгода от освоения Луны, прогулки по пыльным тропкам еще долго оставались бы мечтами.
– С размахом построились, – прикинул путешественник. – Тут можно город расселить, а не сотню сотрудников.
– Лет через десять можно и город, – пожал плечами Леонид. – Знаешь, я тут старые темы на Лунном форуме открыл – пять лет прошло, а куда делся тот дикий фронтир? Пять баз уже есть, четыре на подходе. На каждой сотня сотрудников, в очереди переминается еще тысяча, а предварительных заявок еще раз в десять больше – и это я мечтателей на диване не считаю. Все упирается в деньги: вон, даже на тебя штатную должность навесили, чтобы просто так ресурсы не тратил – а уж казалось бы, знаменитость… Если хватит средств, чтобы пустить всех желающих, тут скоро движение придется регулировать и парковки обустраивать. Это уже серьезно. Будущее наступает на глазах.
– Оно уже наступило. Вчера разговаривал с Марсом… Раньше казалось, что кроме втыкания флагов наше поколение ничего там и не увидит, а теперь там стройка базы, разметили космодром, запустили роботов для черновых работ… Нашим хозяевам пора менять девиз, «Occupy Mars!» устаревает на глазах!
– «Occupy Solar system»? «Stars»? Или уже сразу «Universe»? – развеселился Леонид. – Предложи на форуме, народу понравится!
– Лучше песенку про это сочини, – подколол Федоров. – Или куплет к старой. Как там у тебя – «тарелкой начертив пунктир на звездной карте, от сапиенсов прочь сепульки унесем»?
– Записался в ряды фанатов и старательно заучиваешь мои бессмертные стихи? – парировал Смирнов. – А Марс – это все-таки скорее завтрашний день, чем сегодняшний. Или даже послезавтрашний. Даже с космодромами. Вот когда первоначальные расходы окупятся, тогда и можно будет смотреть на него как на Новый Свет. А пока там из ценного только дейтерий добывают. На ступень развития это не тянет, мы уже лет пятьдесят небесные тела ковыряем, но при этом сидим на Земле.
– Мы уже на Луне, – поправил астронома Ипполит. – И лично я намерен по ней всласть побродить. Завтра у меня тренировочный выход, ты со мной?
– Нет, я буду в команде поддержки уже на самом кратере. А сейчас пора назад, мне еще переодеться надо: через два часа будет трансляция.
***
2.10.2061, 13.00, кратер Королёв.
– Надеюсь, вам у нас нравится, – восторженный дежурный явно прикидывал, не сфотографироваться ли со звездой.
– А вы решили, что искать нас придется с собаками? – поинтересовался (тоже по-английски) Леонид, глядя на двух непородистых псин, белую и черную, которые тыкались носами в колени. Вид у них был настороженный – возможно, чуяли запах Барса, единственного кота на Луне, обитавшего на «Восточной».
– А, это Белка и Стрелка, – представил подопечных улыбчивый русоволосый парень. Спохватившись, назвался и сам: – Ник Вирт, здешний программист. Я читал о вас, мистер Федоров. Рад познакомиться. Как добрались?
– Долетели неплохо, а вот дороги у вас кошмарные, – весело кивнул Ипполит. – То ли дело у нас – гладко, ровненько!
– У вас – это где? – брови программиста взметнулись к модной челке.
– В Море Ясности, я полагаю, – ответил женский голос из-за спины Леонида. Джессика Даррелл, астроном с американской базы, приветливо подала ему руку, Ипполиту досталась очаровательная улыбка.
– Давно не виделись, – попытался перехватить инициативу Смирнов.
– О, я уже потеряла надежду. Думала, так и будем общаться исключительно виртуально, – темные глаза насмешливо прищурились, от внешних уголков побежали по шоколадной коже веселые складки-лучики. – Но раз уж встретились, пойдем-ка в конференц-зал, коллеги приглашали.
– Хоть на край света… Или мы и так туда попали? – попытался пошутить Смирнов. Изящная рука легла на кнопку открывания двери. Оставив Ипполита на растерзание фан-клубу, Смирнов двинулся за грациозной американкой.
***
2.10.2061, 13.30, кратер Королёв.
– Ну вот, все уже в сборе, – весело оглядел коллег «главный по радиотелескопу»: как звучала его настоящая должность, вряд ли точно помнил даже он сам. – В таком случае, можно начать хоть сейчас, у нас все готово.
– Включать трансляцию? – спросил откуда-то из угла юный обладатель индейской внешности и индейской же невозмутимости.
На огромном мониторе было видно, как приходит в движение техника, крошечная на просторах огромного кратера. Руководитель проекта несколько секунд молча созерцал картинку, потом спохватился.
– Уважаемые зрители, мы ведем трансляцию происходящего, нас смотрят любители астрономии по всему миру. Установка нового радиотелескопа приурочена к началу первой астрономической конференции на Луне, а также к годовщине запуска первого в мире искусственного спутника Земли. Как известно, сверхдлинноволновая радиоастрономия за последние сорок лет принесла немало интереснейших открытий и две Нобелевские премии, полученные за изучение так называемой эпохи вторичной ионизации водорода.
На экране зала и мониторах зрителей появились снимки сумасшедшей красоты: рождение новых звезд в немыслимо далеких туманностях, чуждые галактики с активным звездообразованием. Леонид заметил «Столпы творения», один из самых знаменитых снимков древнего «Хаббла»: в школьные годы он повесил это изображение над своим столом.
– Размещать такие телескопы удобнее всего на нашей, «темной» стороне Луны, — продолжил комментатор. – Земля в нужном диапазоне очень «горячая», от нее надо закрываться, а здесь нас прячет вся толща Луны. Кратер Королёв в этом смысле идеален: мы все равно уже осваиваем эту территорию, и легко сможем обслуживать телескоп. Как видите, сейчас с помощью манипуляторов мы разматываем катушку очень тонкой проволоки, это антенны. Передавать данные на Землю будет спутник-ретранслятор…
Научно-популярные объяснения и вопросы зрителей заняли не меньше часа. Экраны выключились, но расходиться никто не спешил: не так уж часто представлялась возможность вживую пообщаться с коллегами с других баз. Как-то незаметно в руках у многих появились исходящие паром стаканчики кофе, веснушчатый Айзек, здешний техник, взял поднос и принялся раздавать сандвичи тем, кто еще не обнаружил в углу зала оазис с горкой бутербродов. Смирнов отхлебнул кофе: настоящий, не растворимый! Чудные дела – неужели в лунном тяготении можно пользоваться кофеваркой? Вода же не кипит по-земному, а накапливает пузыри в толще!
В дверь просочились Белка и Стрелка – но обе вели себя прилично, и, разумеется, никто их прогонять не стал. «Собачки на конференции – к удаче», – объявил кто-то. «Герои фольклора», – усмехнулся про себя Леонид, сам не зная, кого имеет в виду: то ли местных псин, то ли их знаменитых тезок. Как-то само собой вышло, что он взялся подготовить доклад для заключительной, неформальной части конференции: фольклор Внеземелья служил источником многих его шутливых песен, известных всему лунному форуму. Рифмоплетство он считал обычной отдушиной, средством разрядки, но иногда решался вылить в стихотворную форму что-то серьезное и лиричное. Увы, написать что-то о главной героине его переживаний не получалось, стихи не складывались, хоть убей. Ни сияющая в лунном небе Земля, ни шествие созвездий, ни странный, контрастный пейзаж, ни воспоминания о встречах не могли помочь в подборе рифмы и ритма…
Смирнов огляделся и обругал себя: пока он мечтал, Джессика исчезла. Так, куда обычно ведут гостей любой базы? Правильно, на смотровую площадку, в обсерваторию или в «оранжерею», то есть в логово биологов. Первые два варианта почти исключены, она там полдня проторчала…
– Леонид! – окликнул его молодой астроном с китайской базы. – Вы это видели?!
На экранчике наладонника сменяли друг друга кадры с сегодняшней конференции. Это был момент установки телескопа: одежда, зал, лица были абсолютно узнаваемы. Но сами снимки! Странные ракурсы, забавно искаженные лица, изломанные, как в кривом зеркале, фигуры…
– Это уже весь Лунный форум рассмотрел, – подтвердил его догадку коллега. – Только неизвестно, кто автор.
Леонид вздохнул: Джессике это не понравится…
***
2.10.2061, 16.00, КС «Циолковский», орбита Марса, – кратер Королев.
– Ипполит, ты не представляешь, как тут красиво! – долетел с другой планеты женский голос. Диалоги с Марсом здорово напоминали затяжные монологи: сигнал добирался до Луны минут двадцать. – С орбиты видны красновато-желтые тона, а с поверхности – красное, словно закатное, небо над желтой пустыней, и черные холмы на горизонте – знаешь, они похожи на отвалы на месте старых шахт, да и состоят, наверное, из щебенки… И ни единой былинки, глаз все ищет – и не находит. На «Циолковском» привыкаешь к вечной тесноте, а тут такой простор! Знаешь, слегка одичала: трудно будет после такой маленькой компании в земной муравейник окунаться! Мне же сейчас и деревенька мегаполисом покажется, отвыкла… Ну, до этого еще два года, конечно. А, пылевых дьяволов видели! Нет, Киса, это у меня не видения, это так пылевые смерчи называются, когда песок закручивается в воронку, и бежит по пустыне такой высоченный дымящийся столб. А на закате небо голубеет, оно светлое и высокое, как в летний день на Земле, из-за этого все кажется, что до вечера далеко, а он уже наступил… И звезды высыпают – такие крупные, как в горах, атмосфера-то тонкая и никаких тебе туманов-облаков, если только песчаной бури нет… Ты ведь тоже сейчас на Ориона и Возничего смотришь? Красота! А у нас еще и Деймос светится, до земной луны, конечно, не дотягивает, но тоже хорош! В общем, курорт, если б не скафандры! Фото и видео тебе сбросила, посмотри. Жалко, рисовать не умею! Тебя бы сюда!
Путешественник хмыкнул, вспоминая свои лунные работы. Отсутствие на Луне полутонов он воспринимал как вызов: бесконечно фотографировал и зарисовывал увиденное во время тренировочных и рабочих выходов на поверхность, стремясь поймать в кадр и волшебство, и точность передачи. Результат, по словам местного художника Гоши, смахивал на картины Рериха. Правда, результат стараний самого Гоши ужасал всю базу, ибо смахивал на мазню, так что экспертному мнению доверять не следовало…
– Я еще завтра на станции, а потом спущусь опять на поверхность вместе с вулканологом. Ну, я, кажется, все новости рассказала, теперь твоя очередь!
Ипполит безотчетно взялся за брелок из дырявого красного, словно Марс в небе, камешка: Лена нашла его на морском берегу как раз во время разговора о ее полете на «Циолковский». Перед стартом он подарил кулончик-каплю из лунного камня… Расставаться не хотелось до дрожи, и расстаться было нужно: обоих манил космос, а улететь вдвоем не получалось. Ломать крылья себе или другому оказалось немыслимым: они полюбили друг друга за «ветер странствий, запутавшийся в волосах». Ипполит запустил руку в мягкие каштановые кудри, мимолетно вспомнив прямые Ленины пряди, вечно выгорающие на солнце до соломенного цвета. Так, а сейчас-то о чем надо говорить? Новые фото, благополучный перелет с базы к кратеру Королев… Ну и планы, конечно!
– Леночка, я завтра на тренировочный выход, послезавтра – на кратер Энгельгардт. Будет новый рекорд, и не один – на обратной стороне вообще до сих пор никто альпинизмом не занимался! Совсем не понимаю этих людей: полгода тут сидят, высочайшая лунная точка – под боком, всего километров пятьсот, а они туда не залезли! И не надо мне рассказывать, что они наукой занимаются, голову проветрить никому не помешает!
– Проветривать голову в скафандре – оригинальная идея! – фыркнула любимая после томительного ожидания ответа. – Лучше радуйся, что другие не претендуют на места в книге рекордов! Ладно, я пойду, а то на ужин опоздаю. Доброй ночи, милый.
***
2.10.2061, 16.30, кратер Королёв.
Собаки, похоже, благоразумно считали своим начальством не программиста, а хозяйственного Айзека: во всяком случае, Леонид наткнулся на всех троих в пяти местах, в том числе в «оранжерее», а вот Джессику не обнаружил. Кое-кто вспомнил, что ее видели с Ником Виртом, но обнаружить эту пару не представлялось возможным. Вызывать американку по наладоннику почему-то не хотелось, словно это нарушало правила какой-то игры. А вдруг она нарочно старается не встречаться?! И как давно она знакома с этим Виртом?
Запутавшись в душевных метаниях, Леонид решил, что привести себя в порядок точно не помешает. Пороховой запах лунной пыли, конечно, намертво въелся в одежду, но, может, он хоть с кожи отмоется?
Лунный душ, одно из самых странных удовольствий местных обитателей, отлично расслаблял – вот зарядиться энергией в нем было сложновато. В отличие от невесомости, вода не сворачивалась в шарик, который надлежало аккуратно размазать по телу, стараясь не упустить его в окружающее пространство, но изображала ленивый, робкий, бессильный дождик, который скапливался на дне душевой кабинки в желеподобную, сонно колышущуюся лужицу. Для упругих струй требовался очень сильный напор, который считали неэкономичным решением. Вот если ресурсы будут доступнее… С развитием техники, лет через тридцать-сорок-пятьдесят…
Мысли перескочили на работу: полвека назад, когда проект «звездного выстрела» только представили публике, он казался полной фантастикой: одно дело – принципиальная возможность в виде формул на мониторе, другое – свойства материалов и ресурсы промышленности. Даже отчаянных мечтателей-изобретателей смущали немыслимые расстояния и межзвездные облака пыли и газа, концентрация которых оставалась загадкой. Требовалась электроника, способная противостоять высокоэнергичным космическим частицам. Главная задача – передать полученные данные – тоже выглядела нерешаемой.
К этому добавился страх: подталкивать «парус», придавая аппарату нужную скорость в 20% скорости света, должна была мощнейшая лазерная установка. Квадрат со стороной в десять километров, занятый гигаваттными лазерами, привел в ужас экономистов, военных и экологов, едва ли не в первый раз нашедших общий язык. Защитники природы рисовали жуткие картинки с уставленной лазерами Сахарой и пришедшими с проклятиями к человеку сусликами и змеями. Военные заявляли, что такая установка наверняка будет использоваться не только в мирных целях. Экономисты стучали кулаками по столу и предлагали другие способы потратить деньги.
А проект, которые в этот момент и не имел шансов на воплощение, потихоньку разрабатывался самой историей промышленности и науки. Появились новые материалы и технологии, изменилась энергетика, потребляющая теперь термоядерное топливо, а не углероды. И ни экологи, ни военные не возражали против установки лазеров на обратной стороне Луны… До световых скоростей человечество пока не доросло, но лиха беда начало! Подумать только, сорок пять лет мечтали… А если считать первые робкие фантазии, то и все сто!
Смирнов глянул в зеркало, небрежно пригладил темные волосы: все равно при малейшем движении встанут дыбом, слишком уж легкие. Луна не располагает к соблюдению условностей: когда вес багажа строго контролируется, а комнатка-каюта чуть больше кошачьей коробки, меньше всего думаешь об этикете. С сочувствием подумав о коллегах, которые сорок лет назад напяливали галстук-удавку, астроном влез в рубашку с легкомысленным рисунком и легкие брюки. Усталость ушла, время поджимало – а нужно было еще дойти до конференц-зала. В конце концов, туда Джессика точно придет, ее доклад никто не отменял! А программисту там вроде бы делать нечего.
***
2.10.2061, 22.00, кратер Королёв.
Доклады оказались еще любопытнее, чем представлял изначально Леонид. И его, и Джессику встретили с жадным интересом, забросав вопросами. Два месяца назад комета Галлея прошла через перигелий, и международной команде исследователей удалось посадить на нее аппарат. Собранной информации хватило на гору докладов, статей и монографий, и лунные астрономы тоже поддались «астрономической моде», отшлифовав свои выступления на эту тему до блеска первой величины.
Подойти сразу после доклада было неудобно, тем более что Джессика тут же тихонько заговорила с тем же русоволосым программистом. Правда, Смирнов поймал ослепительную улыбку, предназначенную именно ему, и некоторое время растерянно созерцал медальный профиль и тяжелый узел волос. За этим важным делом он даже прослушал половину выступления какого-то гостя из Океана Бурь. После луножителей выступали представители других внеземных обсерваторий: астрономы Земли уже давно переложили наблюдение на тех, кто не зависел от капризов атмосферы. Дождавшись перерыва, Смирнов попытался подойти к Джессике – но она снова куда-то делась, причем вместе с Виртом. Когда стройная фигура в белом снова появилась в зале, уже началась научно-популярная часть, а к конференции присоединились «марсиане» с висящего на орбите Красной планеты «Циолковкого». Геологи с энтузиазмом пробовали на бур местные породы, биологи с неослабевающей надеждой искали местных экстремофилов, прикидывая на будущее, каких земных обитателей стоит сюда привозить и что придется поменять в их геноме. Постепенно разговор перескочил на дальние перспективы освоения Марса. Эту часть трансляции смотрел почти миллиард землян – а ведь многие будут искать запись в следующие часы и дни. Собрать бы всех заинтересованных – точно мегаполис на Марсе получится!
Ужин совместили с общением, гости и хозяева сновали по огромному залу с тарелками. Смирнов обнаружил Джессику в обществе вернувшегося с тренировочного выхода Ипполита, его почитателя с автографом и прилипшего к американке программиста. Впрочем, он же еще и поклонник Ипполита, можно счесть заседанием фан-клуба… Леонид медленно вдохнул, выдохнул, мельком глянул на свою солнечную рубашку и неожиданно для себя улыбнулся: цвета одежды их группки, словно по сговору, напоминали спектральные классы звезд. Голубоглазый дежурный был в светло-синем, Джессика – в белом, программист выбрал оранжевую майку, Ипполит – красную. Разговор шел на характерной для Луны смеси языков, когда переход с английского на русский посреди фразы никого не смущал.
Остальное многолюдное общество разбилось на небольшие компании, между ними сновали Белка и Стрелка, стараясь, впрочем, не удаляться от Айзека. Где-то в центре эмоционально травил байки начальник базы.
– Доклад был отличный, – радостно улыбнулась ему Джессика, – но почему ты молчал как рыба, пока говорили с Марсом?
– Ушел в свои мысли, – признал Леонид. – Здорово, конечно, что они собрались праздновать Новый год уже на базе. Но я не знаю, что им сказать – только поздравить и выразить восхищение. О дальних горизонтах я всерьез говорить не готов, футуролог из меня не очень… Это к безответственной болтовне неспециалисты всегда готовы! Вот мы с Ипполитом накануне как раз обсуждали перспективы терраформирования.
– Ну так давай безответственно поболтаем, – взмахнула ресницами Джессика, приглашающе показав на место рядом с собой. – В конце концов, Марсу посвящено столько фантастики, что наша картинка станет одним из тысяч вариантов!
– Ага, к примеру, у Кларка описано, как Фобос взорвали, чтобы сделать светило, – вмешался Ипполит. – Мы поскромнее будем.
– Интересно, что бы подумал Кларк, если б услышал, как обсуждают его книги на обратной стороне Луны? – не удержался Смирнов. Джессика засмеялась, из осторожности поставив свою тарелку на колени. Программист вежливо улыбался, но мыслями был где-то далеко, светлые глаза скользили по группкам в зале.
– А если серьезно – насколько реально терраформирование? – спросил Ипполит, задумчиво глядя на горку салата.
– Ну… технологии, в общем, уже сейчас есть, – кивнул Леонид, накалывая на вилку кусочек мяса. – На грани возможностей, но для самого начала хватит, а там прогресс неизбежен. Такие большие проекты требуют новых материалов и технологий, это развивает промышленность, меняет экономику, в итоге слишком дорогое становится просто дорогим… Только даже начало это стоит громадных денег. В принципе, если скинуться всей Землей и активно работать, лет через четыреста Марс будет пригодной для жизни планетой, по которой можно всюду пройти босым, нигде не повредив ног. С цветущими яблонями, тропинками в густой траве, реками, городами, дорогами. Стремление к новым горизонтам – есть, желание расселить людей на пару-тройку небесных тел – тоже. Но для первого толчка нужен, наверное, сегодняшний экономический стимул, который подействует на человечество, – а я такой причины пока не вижу.
– А я и человечества не вижу, – грустно призналась Джессика. – Ну, понимаешь… Чтобы почувствовать, что это – свой, нужен кто-то чужой. Носитель сепулек. Хотя, в общем, и неземные амебы сгодятся, – она ловко подцепила креветку и улыбнулась собеседнику.
Программист смотрел куда угодно, но не на американку, явно думая о своем.
– Это все пещерные инстинкты, – вздохнул астроном и рискнул-таки попробовать фиолетовый листок, украшавший гарнир. – Впрочем, человечество еще в пещерах все-таки дошло до мысли, что чужой может быть другом.
Листок и вправду оказался базиликом. Свежим. Молодцы ребята, за полгода успели хорошо обжиться.
– Думаете, мы не одни? – встрепенулся Ипполит, сжимая салфетку.
– Трудно строить график по одной точке, – засмеялась Джессика. – Но если кто-то разумный и есть, то наверняка далеко. Не дотянемся.
– Вот запустим послезавтра зонды – поглядим, насколько мы везучие! – программист все-таки решился поучаствовать в разговоре. – Представляете, возьмем и угодим с первого раза в обитаемые миры!
– И четвертое октября две тысячи шестьдесят первого года станет началом Эры Великого Кольца? – Ипполит отсалютовал вилкой. – Думаете, вот так найдем братьев по разуму и наладим дружбу и сотрудничество? – расшифровал астроном для Джессики и «фан-клуба». – Мечтатели… Я скорее поверю в обнаружение жизни на Европе.
– Эта подлодка там уже месяц плещется, – поморщился Ник.
– А вы надеялись, местные аналоги дельфинов приплывут посмотреть на криобур? В лучшем случае, хозяева там – одноклеточные, так что любопытством пока не обзавелись, – пожала плечами Джессика. – Но вот поглядеть на иную жизнь, возможно, с другой химической основой, – это дорогого стоит!
Ипполит помолчал.
– Лёня, – тихо сказал он, – а если там и правда есть жизнь, пусть неразумная, – тяжко им будет когда-нибудь конкурировать с нами за Солнечную систему.
– А мирное сотрудничество в столь далеком будущем ты исключаешь? –астроном подхватил кусочек огурца. – Все бы нам звездные империи строить, размахивая железками! Мышление, психология меняется – разве не видишь? Не по прямой, с извивами, возвратами и топтанием на месте, но вектор-то очевиден! Человек космический – не обезьяна с ракетой.
– Оптимист… – печально вздохнул путешественник.
– Ипполит, ну сам подумай: как только вылезли в космос, стало ясно, что отсюда границ не видно. Соревновались, понятное дело, и первая волна экспансии потому и случилась, что каждый стремился быть первым, – но погляди, что в итоге получилось! Запустить спутник или человека на орбиту для одной страны вполне возможно – но и то важные для дела сведения, хм… перетекали через границы. А чем дальше, тем теснее сотрудничество. Ту же комету Галлея исследовали вместе. А МКС? Это же сплошное сотрудничество и взаимная поддержка! На Луну сначала рвались поодиночке – и что, сейчас строим базы попарно, с кучей общих объектов. На «Циолковском» — полный интернационал, здесь, кстати, тоже. Дальнейшие шаги ни одно государство не вытянет в одиночку. Так что никаких других вариантов, кроме сотрудничества, у нас и нет.
Джессика кивнула.
– Мне кажется, в этом Леонид прав. Та же миссия «Зевс» — общая, кто только руку не приложил! Проект терраформирования, если он случится, – тем более совместное дело!
– Вот! Так что будут наши потомки дружить с потомками амеб, не переживай! – усмехнулся Смирнов. – А может – если до тех пор Солнце просуществует – оставим им родную систему в качестве детского сада и упутешествуем к иным звездным берегам…
– Зачем?
– А зачем ты лезешь на кратер Энгельгардт? – парировал Смирнов. – Романтика экспансии в чистом виде…
– О, мистер Федоров, вам ведь нужна группа поддержки в экспедиции? Можно мы с вами? – взмолился юный дежурный.
– Я мог бы побыть вашим личным фотографом! – перехватил лидерство программист. – Знаете, у меня несколько проектов есть, последний – «Лунные тени». И будут еще «Лунные лики»…
За спиной кто-то выругался. Леонид обернулся: все смотрели в наладонники.
Неведомый шутник-фотограф продолжал развлекаться.
***
3.10.2061, 12.00, кратер Энгельгардт.
Звезды сверкали в лунной ночи, невозмутимо взирая на ползущего по склону человека. Фигурка остановилась. Слегка шевельнулась.
Ипполит Федоров сверился с прибором и прошел еще три шага. В самой высокой точке Луны впервые появились следы человека.
Мысленно смакуя количество одновременных рекордов, он нажал кнопку вызова.
– Привет, Лена! Готовь коньяк – я на кратере Энгельгардт!
Тишина, хотя прибор работает. До Марса даже радиоволнам далеко лететь… Он успел поставить флаг и сделать фото, когда пришел ответ.
– Поздравляю, – хмыкнула невидимая собеседница. – Но я выше: нас с вулканологом высадили на вершину Олимпа. Марсианского, как ты понимаешь. Двадцать одна тысяча метров против твоих десяти. Вулканище огромный, склон аж за горизонт уходит!.. В общем, дорогой, коньяк с тебя!
***
3.10.2061, 19.30, кратер Королёв.
– Мистер Федоров, поздравляю! – начальник базы Чезаре Скиапарелли устремился к альпинистам, едва они вошли в гостиную. – Мисс Даррелл, мистер Смирнов, примите мое восхищение! Ваше восхождение – успех всей Луны, ибо еще раз доказывает, что человек способен не только выживать здесь, но и заниматься спортом! Вечером устроим праздничный ужин!
Белка одобрительно гавкнула, с обожанием глядя на начальство: четвероногие собирали вкусную дань со всей базы. Наладонник Скиапарелли тренькнул, и он поспешно удалился, эмоционально объясняя, что думает по поводу любых задержек любых проектов. Вынырнувший навстречу ему из коридора рыжий техник сиял как солнышко:
– Мистер Федоров, я очень рад вашему новому рекорду… рекордам! Если я могу сделать для вас что-то… Может, какое-то блюдо? Я неплохо готовлю…
– А можно блюдо из шутника?! – грозно поинтересовалась Джессика, только что заглянувшая в наладонник.
Неведомый весельчак успел заснять их перед выходом с базы и выложил результаты на лунном форуме. Досталось и троице «туристов», и провожавшим. Опять – странные ракурсы, пойманные во время разговора губы, наполовину прикрытые глаза.
– У меня что, настолько взъерошенные волосы?! – Джессика провела рукой по роскошным черным кудрям.
– Нет, но на Луне вообще проблемы с укладкой, – откликнулся Смирнов, заботливо усаживая девушку на диванчик. – Потом глянешь на земные снимки – и все кажутся прилизанными!
– Давайте-ка вспоминать, кто в это время был рядом, – предложил Ипполит.
– Половина базы! – отозвался рыжий Айзек.
– Две трети, – рассерженно отложила наладонник Джессика, темные глаза метали молнии. – Думаешь, я не пробовала вычислить? Это может быть кто угодно!
Айзек осторожно кашлянул:
– Я хочу понять, как снимали. Мисс Даррелл, вы заметили, что все фото сделаны снизу, словно от бедра? Либо из опущенной руки, либо камеру крепили где-то над коленом.
Джессика откинулась на спинку диванчика и опустила длинные густые ресницы, восстанавливая картинку в памяти.
– Предположим, на лишнюю заклепку на одежде никто не обратит внимания, незаметно щелкнуть наладонником тоже можно, – проговорил Ипполит, взяв наладонник девушки и глядя на фото. – Но кто это был? Все крутились, пожимали руки, желали удачи… Я не соображу, в какой именно момент были сделаны снимки. А без этого не соображу, кто сделал.
– Надо посмотреть, кого не фотографировали, – Джессика нахмурилась, методично пролистывая снимки. Смирнов вздохнул: главное, чтоб она комментарии не читала. – Кстати, досталось-то не только нам. Вот сегодняшние фото, они сделаны, пока нас не было. Сплошь гости, местные попадаются редко.
– Мисс Даррелл, вы очень расстроены? – сочувственно спросил Айзек. – Наверное, кто-то просто решил пошутить, и не думал, что на него обидятся.
Девушка была похожа на разъяренную пантеру, так что парень рисковал, заступаясь за злодея.
– Значит, у меня плохо с чувством юмора! Только вот вашей искаженной физиономии я не вижу ни на одном снимке! А моих фото – полно!
– Ну, вы ведь известны… – в замешательстве протянул Айзек. Ипполит внезапно подошел вплотную, от резкого движения качнулся красный брелок на поясе.
– А не ты ли это сделал? Во всех случаях ты крутился рядом! И вообще, ты все время там, где технику быть вроде незачем!
Смирнов шагнул поближе, готовясь схватить путешественника за шиворот. Его и самого подозрения посетили, но нельзя же так!
– Нет, нет, нет! Я не… Я… пожалуйста, только никому!.. Я тут кофеварку для Луны изобрел, а теперь пытаюсь придумать… ну, бытовые мелочи, которые понадобятся всем, когда во Внеземелье окажется сразу много людей. Есть куча вещей, которые удобны на Земле, а при другой гравитации плохо работают! Или вот зелень замороженную возить можно, у нас плохо растет пока. В общем… у меня контракт с приятелем, бизнесменом, я говорю ему – что нужно, на чем в быту спотыкаются, что следует привезти… или изобрести, если получится. Мне – процент… Но я не должен никому говорить, это условие контракта…
На счастье рыжего, Джессика в этот момент краем глаза глянула в обновление новостей.
– Стоп! Айзек, простите за подозрения. Ипполит, это не он!
На новых снимках был запечатлен момент разговора с начальником базы. Встревоженная поведением людей Белка гавкнула. Ипполит, вздрогнув, выронил брелок с красным камешком, нагнулся, чтобы поднять.
– От уровня колен… – Федоров замер в скрюченной позе, не разгибаясь, присмотрелся к ошейнику. – Ну что, попался, шутник?! У нее в ошейнике – камера!
– «Лунные лики»? – вдруг вспомнил Смирнов. – Да, любопытный вышел фотопроект!
– Ах, программист?! – наладонник разъяренной Джессики тренькнул. Она глянула на имя абонента, подняла бровь и включила громкую связь.
– Мисс Даррелл, мистер Федоров, прошу прощения, я не думал вас обижать, – быстро проговорил программист. – Все фотографии с вашими лицами немедленно будут удалены. Я действительно хотел…
– Удалять бесполезно, они уже разлетелись, – Джессика соображала быстро, даже когда злилась. – Поздравляю, проект получился популярным… До свидания!
– У меня никто не просил прощения, – Леонид вдохновенно набирал текст. – А правильно поданная месть очень сладка, – он подмигнул Джессике. – Ты ведь поможешь со стихотворным переводом на английский?
Ипполит глянул через плечо астронома на экранчик – и нарочито злобно захохотал.
***
3.10.2061, 22.00, кратер Королёв.
– А теперь, мистер Федоров, наш сюрприз!
Участники праздничного ужина обернулись к двери, Ипполит встал. Сияющие Ник и Айзек легко внесли на здоровенном подносе огромный торт. Удивление, смешанное с восхищением, отразилось на многих лицах: кто-кто, а обитатели Луны понимали, что готовка в лунных условиях превращается в сплошное изобретательство.
Ипполит старательно изобразил радость, но Смирнов знал его слишком давно, чтобы поверить. Торт поставили рядом с виновником торжества, сидевший рядом Леонид получил возможность разглядеть кулинарный шедевр.
Изготовленный в форме злополучного «рекордного» кратера, где Ипполит получил столь болезненный щелчок по самолюбию…
Надо отдать должное хладнокровию Федорова: он честно разделил торт, коротко и эмоционально поблагодарил всех за поддержку и только тогда уткнулся в наладонник.
– Леня, твоя песенка бьет все рекорды! Ты количество просмотров видел? А ведь всего полчаса назад выложили!
– Видел, – дожевывая кусок торта, вздохнул астроном.
– Ты что, не мечтал о мести?
– Видишь ли, – сладкое закончилось, печаль осталась, – я сгоряча кое о чем не подумал. Десять лет занимаюсь астрономией. Пятнадцать лет рифмую строчки и подбираю музыку. Но теперь я для всех буду автором одной дурацкой песенки!
– Зато гениальной! – искренне улыбнулся Ипполит.
4.10.2061, 1.00, кратер Королёв.
Начальник базы Чезаре Скиапарелли экспрессивно размахивал руками, что-то втолковывая руководителю проекта. Леонид посмотрел на часы: оставалось минут сорок.
– Моя работа, – с гордостью показала на экраны Джессика. Там в черноте космического пространства летели пилотируемые корабли, грузовики-автоматы, исследовательские аппараты. – Этот Ник со своими программистами-дизайнерами, или кто они там, всю душу из меня вынул – как что выглядит да как это двигается!
– Как хорошо… получилось, – нежность пополам со смущением оказалась ядреной смесью, похуже ревности. Джессика, кажется, не заметила: она двинулась в обход собравшихся в центре зала, ведя за собой Леонида.
– Просто не верится, – негромко проговорила девушка, глядя на суетящихся сотрудников. – Вот она, настоящая космическая экспансия.
– Она давно настоящая, – Смирнов почувствовал, что нервная дрожь передается и ему. – Даже второй волне освоения Луны уже одиннадцать лет.
– А тебе не кажется, что с этой второй волной мы едва-едва успели – и то благодаря фантастам? – Джессика, кажется, была рада слегка отвлечься от грандиозности происходящего.
– В каком смысле – едва успели? – осведомился Скиапарелли: Леонид даже не заметил, что он подошел. Наступил самый томительный момент, когда до старта осталось совсем немного, а делать уже нечего, и начальству просто необходимо было переключиться на другую тему.
– Еще немного – и люди привыкли бы сидеть на Земле, лишь изредка вылезая на орбиту, и рассылать по космосу только железки, – откликнулась Джессика. – Когда перед тобой есть живой пример, ты понимаешь, что это реально – стать первым. Отправиться в неведомое, выйти в открытый космос, на поверхность Луны – а потом вернуться и рассказать. И при этом быть обычным. Шероховатым. Живым. Но памятник этой силой не обладает, и память о подвигах бронзовеет, и ты думаешь, что такие дела по плечу только… статуям. Совершенным и безупречным. А мы, измельчавшие, можем только идти проторенной дорогой и робко подражать… понимаете?
– Пожалуй, да, – откликнулся Чезаре. Леонид промолчал: иногда чужие слова поднимают из глубины собственные давние мысли.
Ник Вирт попытался налить коллегам-программистам кофе: жидкость вела себя как патока. От неосторожного движения часть выплеснулась на пол, но убирать не пришлось: Стрелка моментально подчистила лужицу и села, вывалив розовый язык. «Главный по тарелочкам» вцепился в кофе, как Кощей в живую воду: сколько проект ни вылизывай, одного дня не хватит, придется спешно доделывать ночью.
– А фантасты при чем? – вернулся к разговору Смирнов. Джессика тряхнула темными кудрями, которые и без того норовили подняться облачком.
– Писатели – сознательно или не совсем – сформировали образ космического будущего. И человечество ощутило смутное беспокойство, когда стало отставать от этого «плана». Мол, как же так: начало двадцать первого века, а у нас Марс не исхожен, Венера не терраформирована, и на Луну в отпуск не слетаешь!
– А экономические стимулы были предлогом?
– Я бы сказал, одним из факторов, – отозвался Скиапарелли. – Не знаю… Как ни крути, развитие космонавтики равно бешеному развитию технологий. Знаете, моя бабушка искренне считает, что космос – бесполезная дорогая забава для сумасшедших ученых из богатых стран. При этом она готовит ужин на тефлоновой сковородке, ищет рецепты в Сети и обсуждает готовку с подругами по телефону, а иногда собирает их на застолье, заранее посмотрев прогноз погоды. И бесполезно говорить, что все это без космоса было бы невозможно! Думаю, после миллениума земляне были технически готовы к освоению Луны, но нужен был толчок. И вот эта подспудная жажда новостей из Внеземелья пересеклась с потребностью в гелии-3…
– А самое главное, что жажду новых горизонтов сковородкой не утолишь, – кивнула Джессика. – Колумб плыл за специями и титулом, но не доплыл бы без щепотки романтики!
Айзек притащил какой-то поднос, но на него никто не глянул. Началась трансляция: многие на Земле хотели хоть через экран прикоснуться к звездной мечте человечества.
Вдохновенный и сосредоточенный, Чезаре Скиапарелли взмахнул руками, словно дирижер, привлекая внимание.
– Через несколько минут мы с вами станем свидетелями уникального события. Ровно сто четыре года назад у нашей прекрасной планеты появился первый искусственный спутник, и весь мир услышал его «бип-бип»! А сегодня творения рук человеческих полетят к звездным берегам, куда до сих пор мы осмеливались проникать только взглядом, расчетом или игрой фантазии. Мы еще услышим новости, которые они нам принесут! Наш долг, долг человечества – изведать мира дальний кругозор!
Начальник базы перешел с английского на родной итальянский, и экспромтом это не было – переводчики многоязычной трансляции мгновенно отреагировали на древние строки, совершенно по-новому звучащие на обратной стороне Луны.
«О братья, – так сказал я, – на закат
Пришедшие дорогой многотрудной!
Тот малый срок, пока еще не спят
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный!
Подумайте о том, чьи вы сыны:
Вы созданы не для животной доли,
Но к доблести и к знанью рождены».
Звонкий щелчок приковал все взгляды к огромному монитору. Леонид понял, что и сам затаил дыхание. Джессика вцепилась в его локоть, сосед-индиец жадно потянулся вперед. В кадре оказалось уставленное лазерными установками поле.
Комментаторы старательно объясняли происходящее, кое-кто в зале с любопытством подключался. Леонид предпочел просто смотреть и запоминать. В детстве он наткнулся на старую научно-популярную книгу, где – как он понял много позже – описывались самые разные способы заглянуть за пределы Солнечной системы. Сейчас схематичные иллюстрации на пожелтевших страницах обернулись реальностью – с бледными от волнения лицами коллег, мерцающими мониторами и запахом кофе…
Впитавшая чудовищное количество энергии установка была готова отправить миниатюрные аппараты в немыслимо скорый и дальний полет. Электрические паруса уносили крошечные «звездолеты» размером с коллекционную почтовую марку к Проксиме Центавра, чтобы через двадцать лет отправить землянам – и «лунатикам!» – драгоценные сведения.
Наблюдатель на поверхности увидел бы бьющие в черное звездное небо лазерные лучи – и только, но программисты международной базы дополнили картину для жадных человеческих взглядов. Паруса, казавшиеся одновременно легкими и громоздкими, взметнули микроспутники в нереальную высь и понеслись стайкой, подгоняемые запасенной энергией термоядерного синтеза.
Даже в дополненном виде зрелище длилось секунды. Когда картинку сменили столбцы данных, Леонид позволил себе повернуться к Джессике – и увидел в счастливых темных глазах сияние всех надзвездных и подзвездных миров.
***
4.10.2061, 11.00, кратер Королёв.
– Чудный был доклад про анекдоты! – Джессика задумчиво поправила взъерошенные кудри.
– Не доклад про анекдоты, а «Фольклор Внеземелья как средство психологической разрядки и передачи опыта новичкам»! – поднял палец Леонид. – Я название придумывал дольше, чем текст писал!
– Интересно, можно ли считать вкладом в фольклор твою песенку про неумелого фотографа?
– Во-первых, нашу! Во-вторых – не думаю, что ей суждена долгая жизнь.
– Ну не знаю, на Лунном форуме она очень популярна! Как сказал Ипполит, лучше б ты его ударил!
– Фи! Violence is the last refuge of the incompetent! – процитировал Леонид. Оба расхохотались.
Джессика взяла его за руку и потянула к окну. Обзорная площадка, закрытая стеклянной полусферой, выдавалась из скалы на северо-востоке кратера – и потому лучи восходящего над Луной солнца освещали только дальнюю часть кратера и противоположные каменные стены вдалеке. Где-то там неслись крошечные зонды, подгоняемые в том числе солнечным ветром. В черном небе, несмотря на выглянувшее светило, красовались созвездия: к этому невозможно было привыкнуть, оставалось лишь любоваться чудом наступающего звездного дня, обнимая друг друга.
Трапеза в столовой на романтическое свидание не походила, хотя на потолке помещения, как помнилось девушке, горело выложенное огоньками созвездие Печи. Но идти даже на такой неформальный ужин в совсем уж домашних трениках не хотелось. Через десяток шагов желание выглядеть наряднее стало нестерпимым.
– Вы подождете минутку?
Макс вежливо-обреченно кивнул («знаем мы этих женщин, им нужно не меньше получаса, чтоб вернуться через секундочку»). Яна шагнула к своей каюте. Третья от угла, через одну от Карининой…
Рыжий кот, пять минут назад мурлыкавший в кают-компании, торчал прямо перед дверью ушедшей спать Карины. На Яну он даже не глянул – встал на задние лапы, оперся передними о дверь и с мерзким скрипом «съехал» вниз, оставляя на пластике борозды от когтей.
– Кис-кис, – неуверенно позвала Яна. Кот даже не обернулся и повторил движение, добавив к скрипу заунывное мяуканье.
Карина, видимо, решила, что настойчивого кавалера проще ненадолго впустить, чем объяснить, что общения она не желает. Дверь отворилась и, кажется, не закрылась изнутри.
Смолина нырнула к себе. Ох… Синее платье не выглажено, черная блузка идеально подходит к бежевой юбке, но тогда придется переобуться, да еще и это гнездо на голове… нет-нет, джинсы, майка и хвостик — наше спасение и отрада!
Из коридора послышался шум шагов. Макс? Нет, непохоже.
Девушка торопливо провела расческой по волосам (ох уж это лунное притяжение, вместо приличного хвостика – растрепанная во все стороны метла, стянутая сверху резинкой!). Шаги повторились… Хотя нет, это кто-то еще…
С каких пор коридор стал таким людным местом?
Смолина выскочила из каюты, и заготовленная для Макса улыбка сползла – вряд ли под действием слабенького тяготения. С Правым, неубедительно изображая непринужденность, беседовал Костя. Рядом торчал столбом завхоз, всем своим видом показывая, что он тут совершенно случайно.
Ага, в половине двенадцатого ночи. В спальном секторе. При том, что его каюта даже не в этом коридоре.
Когда раздались звуки, издаваемые четырьмя ногами, Яна даже не удивилась. Подумаешь, вся база решила устроить именно здесь рандеву. Отчего бы двум благородным рыжим донам не присоединиться к компании?
Ужин явно накрывался медным тазом, но не уходить же теперь, когда происходит что-то интересное! Пригласить пока Макса в каюту и не закрывать дверь? Можно, но тогда надо звать и Костю…
Размышления Смолиной прервал звон какой-то упавшей тары, негодующий вопль Карины и возмущенный – кота. Честная компания без раздумий ввалилась в каюту стоматолога. Завхоз, которого Костя толкнул плечом, сыграл роль тарана, рыжие техники оказались в арьергарде.
Карина, с серо-голубым лицом («маска из голубой глины», машинально отметила Яна), вцепившись в одеяло, ошалело смотрела не на разношерстную кучу малу на пороге, а на пол возле тумбы. Кот, ставший зеленым и мокрым, яростно тер лапой морду, а прямо перед ним по-лунному медленно оседало облако розовато-бежевой пыли, проявляя в воздухе очертания замершей мыши.
Немая сцена длилась доли секунды: пришедший в себя хищник кинулся на добычу и поймал бы ее, если б не чистая случайность: мышь все еще плохо бегала в лунных условиях и ее попросту занесло на повороте. Рассчитавший движение куда более ловко кот оказался не в той точке.
Выигранных мгновений Косте хватило, чтобы набросить на мышь полотенце. Кот озадаченно-возмущенно задрал голову.
– Какого?.. – яростно прошипела Карина. Закутанная в белое одеяло и с мертвенно-голубой маской на лице она выглядела поистине устрашающе. Рыжие техники замерли у двери. Завхоз, с разбегу оказавшийся ближе всех к хозяйке, съежился под полыхающим зеленым взглядом.
– Я… это… подумал, помощь нужна… вы кричали…
– Что вы делали среди ночи под моей дверью?!
– Я… это… – он вздохнул и обреченно признался: – За котиком следил. Думал, правда какую травку жрет… то есть таблетки или еще чего… чует и… А что это был за порошочек на мышке?
– Моя пудра для невесомости! – рявкнула взбешенная Карина.
– А что с котом? – осведомился Макс, прикидывая, как бы взяться за это зеленое чудовище, не измазавшись, и остаться без царапин.
– Мой тоник для волос!
Костя бессовестно заржал и поплатился за невнимательность – пленница тяпнула его за палец. Биолог выронил мышь, та кинулась к двери, мимо завхоза, Смолиной, Правого и застрявших на пороге рыжих, проскользнула в проем… Зеленый кот бросился за бледно-розовой мышью: хваленая пудра отлипать не желала, зверек был отлично виден хищнику.
Свернувшие за угол жертва и охотник исторгли из чьей-то груди вопль. Через секунду показался восхищенный Гоша.
– Там! Настоящий! Малахитовый! Кот! – радостно сообщил он столпившимся в проеме зрителям. Священный творческий экстаз светился в его глазах. Яна содрогнулась.
***
Столовая находилась выше жилого крыла на втором этаже, рядом с продовольственными складами. Обширное по лунным меркам помещение с десятком столов, из которых одновременно использовалась хорошо если половина. Макс с Яной прибыли уже после ужина, потому столовая пустовала, сверкая только что натёртым до блеска полом.
– О! Опоздавшие! Как раз только что подоспели порции для опоздавших! – пошутил повар, возившийся у стойки для раздачи, и выставил две тарелки с дымящейся субстанцией непонятного происхождения. – Выглядит не очень романтично, вкус на любителя, зато чрезвычайно полезно.
– Хорошо, что не морковка, – пробурчал Макс и сверился с меню на стене. – А где заявленное картофельное пюре с рыбой?
– Как вам сказать… Это ведь оно и есть. Да-да. Измельчённое, смешанное, с добавлением хлореллы. Первый раз опаздываете? – в голосе явно скользнуло сочувствие.
– Не то чтобы… просто такое случается не часто, успел привыкнуть к хорошему!
Парочка взяла выставленные порции и направилась к дальнему столу в углу.
– Прошу! – Правый отодвинул даме стул. – На что заменим салфетки?
В столешницы «для психологического комфорта» встраивались копеечные голографические проекторы, что позволяло создать иллюзию присутствия чего-нибудь. По умолчанию стояли стопки салфеток. Большинство работников базы любили неведомую пучеглазую зелёную зверушку – стилизованного Малахитового Кота из околокосмического фольклора. При большем упорстве можно было получить уменьшенную во много раз модель Луны. Или букет цветов в стеклянном стакане – их видовую принадлежность до сих пор никто не смог определить.
Макс ткнул нужную кнопку. Ничего не произошло. Ещё раз. Никакого эффекта.
– На вашем столе сломался, – печально отозвался повар.
– Вот те раз. Это что, настоящие салфетки?!
– Если смущают, могу забрать. Но мой вам совет: переверните их, на обратной стороне нарисованы прекрасные рожи… я хотел сказать розы!
– Надеюсь, не Гошей!
Яна перевернула стопку и улыбнулась красным кругам.
– При должной фантазии здесь можно увидеть не только рожи с розами! – заметила она.
– Ну, что, предлагаю…
– А компот? – донеслось возмущённое из-за стойки.
– …взять компот, – со вздохом закончил Макс, – а то не отстанет!
– Мне чаю! – крикнула Смолина.
Начальник инженерно-технического отдела сходил за чаем. Теперь-то их оставят в покое?
Но нет. Щелчок открываемой двери возвестил о прибытии Покровского, взявшего курс прямиком на единственный занятый стол.
– Хорошо, что вы оба здесь, – он сел между угрюмым благородным доном и готовой рассмеяться от нелепости трещащего по швам свидания дамой. – Три головы лучше, чем одна.
– И в чём же затруднение? – спросил Правый, лениво ковыряя однородную малоаппетитную массу.
– Помните сообщение, которое Цуркан «выловил» из планшета Леонова? Я его следователю на допросе… простите, во время беседы показывал? Да вот же оно!
Не в силах развеять непонимание в глазах подчинённых, Алексей Юрьевич вывел сообщение на экран наладонника и положил на стол, чтобы всем было видно.
«LXIX, 12-14».
– Очевидно, что это шифр! – продолжал начальник базы. – Ибо слова Lxix я не нашёл ни в одном из словарей!
– А вдруг это молодёжный сленг? – подал идею Макс. – Тогда словари такое знать не будут. Попробуйте вбить просто в поисковик.
Яна поспешила спрятать лицо в ладони.
– Хм… – пальцы Покровского забегали по наладоннику, – запись числа 69 римскими цифрами. Ну, и к чему бы это? Получается «69, 14-12». Четырнадцатое декабря 69-го года. Новый судный день? Ждать осталось недолго?
Сквозь ладони девушки начал прорываться истерический смех.
– 2-12-85-06, – загадочно выдал Правый.
– А это ещё что? Продолжение числового ряда?
– Нет, единственная комбинация с числом 12, приходящая на ум. «В мире есть семь, и в мире есть три»…
– «Есть загадочные девушки с магнитными глазами»! – протолкнула сквозь смех Смолина.
– Скорее, притягивающими, если речь конкретно о вас, – поправил Алексей Юрьевич. – Я понимаю, что немного помешал свиданию, но нельзя же так нескромно себя вести!
– То есть если на этой базе за столом сидят трое, это считается свиданием на троих? – невинно осведомилась Яна. – Я запомню.
– Это творчество БГ, – разъяснил Макс.
– Да? А я думал, генератора случайных чисел. В моём родном городе поставили памятник пузатому дядьке с гитарой в руках и выбили подпись: «Мы дети БГ». К нему время от времени стекаются какие-то хиппи, дядька у них что-то вроде канонизированного святого. Хотя, может, это кришнаиты? Там ещё вандалы красным маркером написали: «Не пей вина, Гертруда!». И знаете? Я с этим полностью согласен. Пьянство не красит дам! Но какое отношение это имеет к Леонову?
– Алексей Юрьевич, – Смолина строго взглянула на начальника, – давайте исходить из того, что здесь стоит запятая. Явный разделитель. Так можно коротко записать что-то для памяти, ну, например, «Вася, 100 р.». Правда, непонятно, должен этот Вася или, наоборот, одолжил… Будь записей побольше, мы могли бы…
– Записи мне только что скинул Цуркан, – признался Покровский. – они все примерно такие же. Несколько заглавных латиницей и несколько арабских цифр. Вот, от 14 февраля: «XV, 12-14». 31 декабря: «LXI, 1-8». 12 апреля прошлого года: «LXII, 1-4» — красный маркер, выуженный начальником из кармана, переплел на салфетке буквы и цифры с красными же «розами».
– Это может быть записью времени или даты, – задумчиво пробормотал Макс.
– А если говорить о бредовых версиях… – девушка потянула к себе салфетку, – тогда можно предположить, что это классический способ зашифрованной переписки. Известная обоим книга, римские цифры – это номер главы, страницы, абзаца… строчки или слова… Только издания должны быть одинаковыми. И, возможно, бумажными, чтоб от размера кегля или случайного глюка не слетела вся нумерация страниц.
– Библия? – приподнял бровь Макс.
– Необязательно, – качнула головой собеседница. – Даты, кстати, праздничные, заметили? Новый год, День космонавтики и, что любопытно, День влюбленных. И меня смущает номер главы. Шестьдесят девять глав – это много. А в запросах было что-то необычное?
– Ничего особенного, – поглядел на наладонник Покровский. – Кино, музыка, новости, лунный форум. Из странноватого только Петрарка несколько раз мелькнул – но ему же вроде нравилась такая поэзия…
– Лаура, – пробормотала Яна, хватаясь за свой наладонник. – Белладонна. Прекрасная донна Лаура.
– Что?
– Погодите! Вот. Петрарка. Сонеты на жизнь мадонны Лауры. Не понимаете?.. Смирнов сказал, что любимую девушку Андрея зовут Лаура. Лаурой же звали возлюбленную Петрарки. Нынешняя Лаура – филолог, специалист по средневековой итальянской литературе.
– У Петрарки шестьдесят девять сонетов?
– Больше, – качнула головой девушка. – Вот текст – но в переводе, конечно, итальянского я не знаю.
И вдруг – твоих посланников орда
И дружный хор над бездною пустынной:
«Стой! От судьбы не скрыться никуда!»
– Мрачно, – пробормотал Макс.
– Зато отлично вписывается в ситуацию, когда Леонов от кого-то убегает, – пожала плечами Яна.
– От безымянного приезжающего под номером двадцать пять, – задумался Правый. – Если он знал, сколько человек летит, но не слышал, что это Ипполит… Алексей Юрьевич, а поговорить с Леоновым нам дадут? По открытому каналу, конечно. Пусть хоть сто раз записывают. Спросить, есть ли опасность для других… а там уж как разговор пойдет. Можно и о литературе побеседовать.
– Я уже отправил запрос в Интерпол, теперь они распоряжаются доступом к Андрею, – с уважением глянул Покровский. – Но ответа до утра не будет. Ладно, пойду к себе. Спасибо за помощь. Если вдруг увидите хирурга, пусть ко мне зайдёт.
– Может, вызвать? Нужна врачебная помощь? – встрепенулась Смолина.
– Нет, это не срочно… и не совсем по работе.
***
– Разрешите? – Воробьёв заглянул в проём отъехавшей двери кабинета Покровского.
– Да, конечно, входи.
Алексей Юрьевич задумчиво мерил шагами расстояние от одной стены до другой, время от времени бросая взгляды на развёрнутый монитор, в котором хирург без труда различил шапку знакомого форума.
– Я уже несколько часов пытаюсь вникнуть в эту систему, но там всё так сложно и запутано…
Евгений недоумённо уставился на начальника базы, пытаясь угадать, о чём речь.
– Какой-то наглец закрыл все мои темы с вопросами, выдал целую кучу предупреждений и отправил в какое-то загадочное «РО». После этого произошёл какой-то глюк, и у меня теперь не получается написать сообщение.
Лицо Воробьёва невольно расплылось в улыбке.
– Как – чёрт возьми – как играть в эту дурацкую «горку»?!
***
С отдыхом и уединением на базе, по-видимому, в этот день было плохо. Во всяком случае, их с Максом не спасло даже бегство в оранжерею. Уже на пороге купола они услышали шаги и голос Карины, с кем-то говорившей по наладоннику:
– Да, в оранжерее. Все равно теперь не засну. Нет, я не хочу его видеть! А до утра не подождет? Перестань смеяться, я ничего не понимаю! Какой кот? Костя!..
Непривычно бледная (без макияжа, сообразила Яна), с наскоро подхваченными в хвостик волосами, Тихова проскочила мимо приятелей оранжевой молнией, метнулась к крану, выпила стакан воды мелкими глотками, и только тогда повернулась к Максу и Яне, стоящим у бассейна с хлореллой.
– Сейчас сюда придет Гоша, – убитым голосом сообщила она. – Только «клавушку» наденет.
– Зачем? – обреченно поинтересовалась Смолина.
– Не поверишь, решил, что я его на что-то там вдохновила! Костя хихикает и что-то говорит про кота.
– И как там зелёно-рыжий? – спросил Макс.
– Костя его нашел в своей лаборатории, – фыркнула Карина. – И не спрашивай, как этот котяра туда просочился! Пол заляпан зеленым, пара пробирок разбита, на полу лежит кот и караулит мышь у щелочки. Как она эту норку выгрызла – не знаю, стены прочные. Костя выманил мышь на сыр и отмыл кота, причем моим шампунем! А когда полез замазывать дыру, обнаружил там – что бы вы думали? – бумажку с рисунком «тарелочки». С жирными пятнами.
Яна кашлянула, вспомнив импровизированную салфетку. По счастью, как раз в эту минуту появился художник. Разумеется, с холстом в руках.
– Карина, – проникновенно начал Гоша, – эту картину я написал буквально за полчаса, и вдохновением я обязан именно вам! Вы скажете, что все произошло случайно, но без вашей творческой натуры эта случайность была бы невозможна!
Макс как бы невзначай сделал несколько шагов в сторону, разглядел изображение и беззвучно засмеялся. «Творческая натура» сделала страшные глаза. Гоша эффектным жестом протянул подарок.
Кот оказался если не малахитовым, то, по крайней мере, зеленым, его фигура была очерчена несколькими стремительными линиями. Мышь стала сиренево-розовым вихрем, вываливающимся из рамки. На заднем плане возвышалась синевато-белая размытая помесь греческой статуи с привидением.
– Спасибо, – сдавленно прохрипела Тихова. Если она сейчас и напоминала кого-то из мифологии, то Медузу Горгону с волосами-змеями.
Гошу спас запиликавший наладонник.
– Извините… Да, через секунду буду! Карина, я очень рад, что вам понравилось.
– Героиня! – Яна изобразила аплодисменты. – Я бы его уже стукнула!
– Этим? – поинтересовалась Тихова, глядя на подарок. – Избавиться от картины и Гоши одним махом?
– Его так легко не прибьешь, – фыркнул Макс. – Что ты теперь будешь делать с этим полотном?
– Заведу смертельного врага и повешу над его кроватью!
– Пока этого не случилось, можно пристроить в коридоре, – утешила подруга. – Где-нибудь поближе к смотровой площадке. Пусть Смирнов смотрит и вдохновляется.
– И ты, Брут! – обожгла ее взглядом Карина. Яна поспешно сменила тему.
– Покровский попробует добиться сеанса связи с Леоновым, – поделилась она. – Надеюсь, Андрей расскажет, почему убежал. Макс думает, он испугался, когда услышал, что в последний момент кто-то стал двадцать пятым. Подумал, это по его душу. Он мог не знать, что это Ипполит.
– Похоже, – задумчиво протянула Тихова, прислоняя к стене невесомое полотно. – Кстати, Покровский, по-моему, был уверен, что никакого преступника на базе нет, и все это дурацкое совпадение. Иначе б так не откровенничал, да и со следователем бы все поодиночке общались. А загадка белладонны, похоже, разгадана. Ты читала новости? Смотри. Это самое спокойное изложение…
«Скандал с итальянской фирмой «Кавальканти и К», поставляющей детали для космических кораблей, получил продолжение. «Я не позволю навредить репутации нашей фирмы: в ближайшее время я отправляюсь туристкой на лунную базу «Артемида», и доставит меня туда аппарат, снабженный нашими деталями», – заявила пресс-секретарь фирмы и дочь главы предприятия Лаура Кавальканти.
Напомним, глава фирмы, по версии журналистов, был участником схемы, позволяющей уйти от налогов. Претензии к качеству продукции в материалах не фигурируют.
Как известно, именно на «Артемиде» находится сотрудник базы «Восточная», бежавший оттуда по неизвестным причинам. При этом светская хроника семилетней давности зафиксировала любопытный факт: по утверждению одного из знакомых девушки, синьора Лаура в свое время встречалась с молодым человеком, который после беседы с ее отцом спешно переехал из Италии в Россию. Звали его Андреа Леоне. Как утверждает наш источник, сегодня он известен под именем Андрея Леонова».
Яна молча развела руками – слов не было.
– Вот так, – понимающе кивнула Карина. – Ну, я, пожалуй, вас оставлю. Надо же пристроить это творение, – держа картину на вытянутых руках, стоматолог критически осмотрела Малахитового кота. Кот загадочно улыбался в ответ.
***
Чёрное небо смотрело сквозь стеклянный купол миллионами звёзд на две тёмные фигуры у бассейна с хлореллой. Ночь на часах в очередной раз совпала с гораздо более длинной астрономической лунной ночью, залив «Восточную» до краёв тишиной.
– Загадочная история, – подвёл итог Макс, пытаясь угадать выражение лица Яны на тёмном силуэте. Освещение по обоюдному согласию приглушили до минимума для наблюдения за звёздами. – Даже нелепая.
– Криминально-любовная драма, – усмехнулась Яна. – Похоже, первая на Луне. Интересно, появится когда-нибудь космическая полиция?
– Думаю, нечто подобное уже создано на Земле, и Сименонов тому неоспоримое доказательство. Или будет создано по итогам развязки. Но меня удивляют ваши глубокие познания в творчестве Петрарки.
– О, они совсем не глубоки, вы же видели – я всё искала в Сети. Хотя пару сонетов знаю наизусть с детства: они положены на музыку, а мама нас частенько укладывала с помощью песен. Ближе к полуночи она была готова петь что угодно, лишь бы мы с сестрой угомонились!
– Справедливости ради «Вздыхаю, словно шелестит листвой» действительно знают многие бабушки. «Когда часы делящая планета» – тоже известная песенка. Но не все знающие песню способны всё это соотнести с авторством Петрарки… Разрешите нескромный вопрос: зачем вы здесь? Не чуждая романтики женщина запирается в коробке на Луне, где люди хоть и занимаются наукой, но розовые очки уже сняты: большинство землян открыто считают естественный спутник не более чем источником дешёвой энергии.
Яна тихонько засмеялась.
– Хорошо звучит в устах человека, который четвертый год сидит в этой же коробке! Впрочем, ладно. У меня есть два ответа, и оба честные. Вам какой – прагматичный или романтичный?
– Оба!
– Если первый, то все просто: медики на Луне нужны скорее на всякий случай, чем ради постоянного наблюдения за пациентами. Космонавты – весьма здоровые люди. Поэтому у каждого врача тьма времени на научную работу. Программа опытов и экспериментов просто огромная, на Земле исследователи и институты дерутся за возможность втиснуться в нее. С таким материалом не получить через три года звание кандидата наук – это ухитриться надо! Карина и хирург, кстати, как раз скоро будут защищать диссертации. И еще один заметный плюс – хорошая зарплата, которую здесь попросту не на что тратить.
Девушка замолчала, и Макс напомнил.
– Вы обещали два ответа!
– Хорошо… Мне нравится романтика фронтира в науке и в жизни, так что здесь мне самое место. Ну, чтобы уши шерстью не обросли. И раз ради дешёвой энергии люди забрались на Луну, я буду надеяться, что на Марсе отыщется что-то еще более ценное, ради чего можно затевать колонизацию! Граница должна сдвигаться!
– Марс будет уже без нас, – подмигнул Макс. – А если серьёзно, там, у ущелья, когда достали окровавленный шлем, мне подумалось: зачем это всё? Вот был человек – да, сейчас мы знаем, что Леонов жив, но тогда всё указывало на обратное, – был человек, занимал какое-то место в жизни, ушёл и… что? Объективно для базы это не потеря. Здесь функции любого дублируются так, чтобы безболезненно дотянуть до нового пополнения. Мне хотелось какой-то значимости, а получается, здесь целых три инженера. Выходит, наши роли ничего не значат? Вот и вместо вас диссертацию обязательно напишет кто-то другой! Но если взглянуть под иным углом… я же помню его песни, шутки, он умел развеселить, отвлечь от тяжёлых мыслей… Пожалуй, в какой-то степени он изменил каждого человека вокруг себя. И тогда – что? Неважно где ты, и кто ты, мир всё равно ощутит воздействие и изменится?
– Когда я… хм… ладно, буду пессимистом: когда мои внуки соберутся на Марс, я скажу им – не позволяйте другим прожить вашу жизнь и сделать то, о чем мечтаете вы сами. Хотя бы потому, что у этих других тоже есть планы. Пусть каждый поет свои песни и по-своему влияет на окружающих. В конце концов, в разнообразии и сложных связях залог устойчивости любой системы!
– Я думал о том же, – кашлянул Макс. – Вот послушайте:
Чернила разлиты над серою далью.
В бездонном эфире плывёт пара фраз,
Что звёзды проникли во все орбитали,
Сиянье навечно останется в нас.
Рассыпаны кратеры щедрой рукою,
Они сохранят каждый в памяти след.
Мгновения точат неспешной рекою
И мягкое кресло, и клетчатый плед.
Я здесь потому что отчаянно нужен,
На жизненный путь – как в обойму патрон.
За мной! Мы узнаем реальность снаружи!
За льющимся светом галактик вдогон!
Ты помнишь, как наши ракеты взлетали?
Как звёзды неистово пили взапой?
Проснись! Их сиянье вошло в орбитали!
…И я с этим светом останусь с тобой…
– Как красиво, – Яна запрокинула голову, и Макс невольно повторил ее движение. Почти над головой, чуть правее точки зенита, зачерпывал космическую черноту ковш Большой Медведицы, обвитый изогнувшимся Драконом. Окаймляя горизонт, над ломаной линией кратеров тянулась с запада на юг полоса Млечного Пути. На его сияющем фоне спорили яркостью Юпитер и Бетельгейзе, повисшие над западным краем, а немного выше побледневшее созвездие Близнецов терялось в блеске далекой и прекрасной Земли.
Металлическая дверь отъехала в сторону, открывая путь в ремонтный бокс №2. На одном из двух подъёмников висел разобранный до последнего винтика злосчастный перевозчик «Гром-2», длинный стол между ними ломился от составных деталей. Во всех этих железяках, как кощей в сундуке с сокровищами, ковырялся Гоша Рыбаченко, поочерёдно извлекая то одну, то другую запчасть из груды, тщательно рассматривая каждую при свете огромных ярких ламп.
– Что, ещё не нашёл? Работаешь сверхурочно? – спросил с порога вошедший Макс. Дверь за спиной мягко вернулась обратно. Лёгкое шипение возвестило о завершении установки герметизационного барьера.
– Подменил Левого на ужин. Звено ремонтников вместе с ним пошло. Скоро вернутся – соберут погрузчик, – инженер-художник поскрёб ногтем железяку и аккуратно вернул на место. – Отчёт на верхней полке стеллажа.
Стеллаж подпирал пятиметровый потолок в противоположном конце небольшого по размерам бокса, рядом с воротами, через которые сюда и попадали повреждённые машины. Макс преодолел несколько шагов и стянул с полки с папками единственную ему незнакомую. Остальные стояли в чётко фиксированном порядке, бережно храня ремонтные журналы, инструкции и специальную литературу.
– Так, отчёт. Подписано: Левый… Цуркан?
– Да, понимаешь ли, «Гром-2» отклонился от маршрута за счёт увеличения номинальной скорости. Технически провернуть это очень сложно. В наших условиях возможно, но усилиями нескольких звеньев, а такое скрыть невозможно.
– Да, расточить сопла, выточить из чего-нибудь новый распредвал…
– Вот-вот. Поэтому тщательный осмотр ожидаемо показал нулевые результаты.
– И вы по инструкции обратились к программисту.
– Точно. Программный блок для работников с инженерно-техническим образованием – тёмный лес.
Макс прошелестел страницами до нужного места.
– Перепрограммирован?! Чёрт возьми, кем? Как…?!
– Валдис говорит, что для этого не требуется специального…
– Как модель А-8 технически могла работать при превышенной номинальной скорости?..
– А она и не смогла. То есть работала, какое-то время, конечно. Но ещё бы немного и…
– Да кого волнует повышенный износ механизмов! Почему не сгорели все эти хвалёные предохранители для работы в космосе, закупленные по космической же цене?!
– Вот же он, – Гоша ловко выхватил из кучи один из них и перекинул исполняющему обязанности начальника. – Целый, выглядит как новенький!
– Точно, – Правый повертел блестящий продолговатый цилиндр, по заверениям разработчиков, титановый, – действительно новенький. У перевозчика! У которого! За три года! Не был заменён! Ни один! Предохранитель!!! Да на нём ещё заводская маркировка не стёрлась!
Рыбаченко, уже и сам сообразив, что к чему, подскочил к стеллажу, сцапал с нужной полки увеличительное стекло и протянул товарищу. Мелкие буковки обрели читабельный размер.
– Это же не тот предохранитель!
– Как не тот?
– На А-8 ставятся от 10 до 60 К, а этот – сотый! Так, я сам дополню отчёт, – мысли Макса бежали далеко вперёд, анализируя создавшуюся ситуацию.
Предохранители Леонов мог заменить, поскольку, будучи техником, имел неограниченный доступ к перевозчику и необходимым инструментам. Теоретически он имел возможность перепрошить программный блок. При условии, что знал, как это сделать. Но это уж совсем специфические знания. Или на «Восточной» есть сообщник? Цуркан? Нет, он только-только прилетел и сам же в отчёте указал на перепрограммирование. Паранойя какая-то!
– Тут ещё кое-что… – замялся Гоша, протягивая флешку. – Мы сегодня с ремонтниками вывели манипулятор на ручном управлении к месту аварии по указанию Покровского. Поковырялись в куче отработанного реголита, куда въехал «Гром-2». А там – полистирол!
– Тоже мне, открытие! – фыркнул исполняющий обязанности начальника.
– … из которого было собрано что-то типа ящика или контейнера…
– Ты хочешь сказать, что слой полистирола выдержал толщу реголита?
– Вполне. Но тут два момента. Первый: так называемый ящик находился практически в отвале, то есть. еле скрывался под лунным грунтом сбоку. Второй: вертикальная нагрузка практически сведена на нет его расположением. Ящик установили под 45 градусов углом вверх, что опять-таки в сочетании с отвалом…
– Я понял. Что же вы там нашли?
– Ничего. Ящик оказался пуст. Но ты прав, полистирол очень плохо переносит физическое воздействие. Короче, эээ… манипулятор его сломал, а потом у оператора сдали нервы, и он там вообще всё разворошил…
У Правого отвисла челюсть от такого профессионализма. Однако Рыбаченко припас кое-что напоследок:
– Но мы весь процесс подробно отфотографировали! Материалы на флешке…
***
– Что там новенького? – подхватывая с тарелки бутерброд, поинтересовался астроном.
– Сейчас расскажу, только дочитаю, – Карина одновременно оберегала от лезущего кота стакан с молоком и просматривала новости. – Брысь, бестолковый, иди к своей плошке! Все равно морда в стакан не пролезет!
– И вообще, нечего его кормить, лучше искать будет, – поддержал Костя, машинально оглянувшись на дверь кают-компании: не слышат ли посторонние?
Яна с максимально невинным видом пожала плечами – она только что скормила рыжему кусочек мяса с бутерброда.
– Ты уверен, что он найдет мышь?
– Ты же слышала, что завхоз говорил! Он точно охотился, это Хлебин не сообразил, что происходит!
– О, по дороге сюда я еще одну версию услышала. Дескать, кошки – животные мистические, видят потусторонние сущности и, наверное, инопланетян тоже. А значит, если внимательно наблюдать за котом, можно увидеть мааааленьких зелененьких человечков! Костя, не смотри так, я не намекаю на твою «тарелочку»! Это двое рабочих после вашего с завхозом эээ… громкого разговора обсуждали.
– Рыжие? – полуутвердительно обронил Смирнов.
– Ага, как наш котик, — Яна погладила отливающую медью спину. – Пустолунники?
– Они, – кивнул астроном. – Карина, ну что ты там вычитала?
– Очень много ерунды. Если коротко: официально подтвердили, что Леонов на «Артемиде», – девушка качнула темно-красным «хвостиком», подхваченным прозрачно-зеленым шарфом. Яна вздохнула: работали в «оранжерее» вместе, но Карина заставила себя переодеться в безупречное фиолетовое платье, а она по-домашнему нырнула в «треники». Даже доползти до столовой сил нет, уж лучше бутерброд пожевать!
– А что о причинах побега?
– Из официальных источников – ничего, – прищурилась Карина. – Когда ты узнал, что Андрей жив?
– На пару часов раньше, чем журналисты, когда додумался задать прямой вопрос одному хорошему человеку, – признался астроном. – А ты?
– Тоже, – поморщилась девушка. – Мне сказали, Леонов клянется, что ему грозила смертельная опасность, но ничего толком не объясняет. Он с кем-то ссорился незадолго до исчезновения?
– Вроде нет, – пожал плечами астроном.
– Вряд ли Андрея так испугал кто-то из его смены, – задумчиво побултыхал сок в своем стакане Костя. Жидкость вела себя как негустая сметана. – Во-первых, это было бы заметно в нашей коммуналке. Во-вторых, уж больно странное совпадение его бегства с прибытием корабля.
– Думаешь, это кто-то из новичков? – Яна мысленно перебрала свою смену: на киллера в ее понимании не тянул никто. Ну да кто сказал, что убийца должен иметь зловещую внешность и кутаться в черный плащ?
– Нет, неправильно, – качнул головой Смирнов. – Списки новой смены в открытом доступе, найти сведения о каждом в соцсетях нетрудно, да и на лунном форуме все вы прописались задолго до отлета с Земли. Предположим, Андрей узнал, что в новой смене будет тот, кто ему опасен. Все, что требуется, – поговорить с Покровским, попросить о помощи. Даже если в темном прошлом было что-то уголовное, отлет с Луны и суд – это все-таки лучше, чем смерть где-то по пути к «Астре»!
– Ну, не знаю, – глотнул сок Костя. – О том, что новичков двадцать пять, даже Покровский оказался не в курсе.
– Потому что решение об Ипполите принималось в последние часы, до того даже предполагали, что он полетит не с нами, а туристическим рейсом, – вмешалась Яна. – Но Ипполит, напугавший кого-то, – это…
– Это вполне возможно, – усмехнулся астроном. – Ему уже два раза удалось – в момент прилета и сегодня.
– Ерунда какая-то, — пожала плечами Карина. – А что там с сообщением? Ну, эта абракадабра на адрес «belladonna»? Что это может означать?
– «LXIX, 12-14», – воспроизвел на салфетке Костя. – Понятия не имею. Инициалы? Шифр? Сокращение? А 12-14 – число? Время? Сумма?
– Слишком мало данных, – астроном подошел к делу математически. – Карина, ты случайно не знаешь, есть ли другие сообщения?
– Случайно знаю, – взмахнула ресницами Карина. – Их пока нет. Официальной информации про это сообщение, кстати, тоже не видела.
В ближайшее время вряд ли вообще появится стоящая официальная информация, прикинула про себя Яна. Разве что сам Леонов решит рассказать чуть больше… Если Андрей пришел в «Астру» в День космонавтики около полуночи, то в Хьюстоне в этот момент было еще шесть вечера. Посовещаться, передать дело полиции… Да и там наверняка долго думали, чья это зона ответственности, готовили данные для передачи Интерполу. Бюрократы ночью работать не любят, значит, к нашему полудню только-только раскачались. Потом Интерполу надо было связаться с Москвой, то есть с полицией и ГосКосмосом. А там, между прочим, на три часа больше, чем на базе. Теоретически могли что-то раскопать до ночи, но делиться с прессой, видимо, не стали, даже если было чем. Все прошлое Леонова связано с Италией и Россией, а в Риме и тем более Москве сейчас поздний вечер. Так что можно ждать новостей с раннего утра.
– Самый популярный заголовок – «Houston, we have a problem», фыркнул Костя, колдуя над наладонником. – А ГосКосмос вместе с НАСА, как я понимаю, принялись пиарить все, что хоть каким-то боком связано с космосом, чтоб внеземные новости были не только криминальными. И наблюдения за Вестой вспомнили, и работу аппарата на комете Галлея, и солнечное затмение через неделю… О, даже расписали в красках проект гравитационного лифта!
Смирнов полез все-таки в свой наладонник.
– О, Костя, а свою тарелочку ты видел?! Вот, слушай: «Пробный запуск в космос мини-аппаратов под солнечным парусом прошел успешно, считают сотрудники базы «Occupy Mars». Несколько зондов весом всего в один грамм были отправлены в полет с помощью лазерной пушки. Всех, кто наблюдал их полет и сделал при этом фото/видео, просят отправить кадры на сайт… Ваше имя будет вписано в историю проекта. Строительство базы ведется запланированными темпами, окончание его ожидается через полгода».
Биолог недоуменно уставился на иллюстрации к тексту. По лицу медленно расплывалась улыбка.
– Гиперболоид инженера Лубина, – задумчиво отложил наладонник Леонид. – Костя, ты можешь тоже войти в историю проекта! Правда, с рисунком! Ты его, кстати, ты так и не нашел?
– Не нашел, – отмахнулся Костя под дружный смех девушек.
– Любопытно, – астроном скомкал салфетку. – Ладно, пожалуй, пойду, работы много.
– Опять? – сочувственно спросила Карина, отбрасывая темно-красную прядь.
Смирнов, как обычно, прикрыл энтузиазм усмешкой.
– Что поделаешь, небесные тела не берут отпуск, и астрономов ждут великие дела! – Леонид шагнул к двери, но на полпути остановился: в дверь как-то боком просочился Гоша, осторожно несущий здоровенную картину. Полотно загораживало ему обзор: собравшихся художник заметил только когда прислонил свое творение к стене.
– О, я же правильно помню, что здесь есть гвоздик! – выдал он вместо приветствия и добавил: – Я тут написал картину. «Космическая мадонна».
– Когда ты успел? – искренне поразился вошедший за ним Макс Правый.
– Она давно в работе, никак доделать не мог. Оставалось буквально несколько мазков. Яна, не ругайте меня, я берегу зрение! Вам нравится, да? Ну, я пошел.
Гоша с гордостью повесил картину и вышел. Потрясенные зрители подошли поближе.
– Ну и глаза у этой мадонны, – прервал затянувшееся молчание Макс.
– Зато какое платье! Эх, знали же средневековые дамы толк в нарядах! – вздохнула Карина.
– Ага! А глаза… предположим, атропин закапали, вот зрачки и расширились, – выдала версию Яна.
– Погоди, какой такой атропин в средние века? – возмутился Леонид.
– Природный. В смысле, из каких-нибудь травок, – отмахнулась Карина. – Костя, из какой травки можно добыть атропин?
– Эээ… например, красавка, она же белладонна, – выдал биолог всплывшие в памяти сведения. – Так. Белладонна. Белла донна. Красавица.
– Что ты сказал? – Яна смотрела очень внимательно, в полумраке зрачки расширились безо всякого атропина.
– Подруга-филолог, – задумчиво пробормотал Леонид. – Как же ее звали-то? Лаура, точно.
– Этих Лаур в Италии… – пожала плечами Карина. – Еще что-то помнишь?
– Древний род, потомок кого-то там известного… Она еще диссер писала по итальянской средневековой поэзии именно из-за прапрадедушки-поэта, когда познакомилась с Андреем, и его на эти стихи подсадила… Не, больше ничего не вспомню.
– Надо выяснить. Я не хочу копаться в личных тайнах, но если на базе преступник… ладно, потенциальный преступник!
– Макс, на Земле все проверяют.
– Но они там, а мы здесь!
– Макс, успокойся, – Костя сунул ему в руку стакан с чем-то оранжевым. – Ты, кстати, сюда зачем пришел? Поесть, отдохнуть, найти кого-то?
– Вот-вот, вспоминай, что у тебя хорошего случилось, – поддержала брата Карина. – Ты выглядел вполне счастливым, когда вошел.
Оранжевая жидкость пахла чем угодно, но не апельсином. Макс смело глотнул и закашлялся. Морковка с яблоком и тыквой!
– Тьфу, угробить меня решил? – кое-как отфыркался он. – Я тут, можно сказать, жизнь наладил, карьеру строить начал, а ты!..
– В каком смысле? – Костя с невинным видом отобрал стакан, поднес к губам. – Вкусно же!
– Терпеть не могу морковку!
– Ну прости… А что с карьерой?
– А… Я только-только официально вступил в должность начальника инженерно-технического отдела!
– Да ладно?! – воскликнула Карина. – Серьёзно? Никогда не понимала этих ритуальных плясок вокруг «исполняющих обязанности». Всё равно же кроме тебя больше некому!
Макс и сам так думал. Что людям, оказывается, постоянно надо что-то доказывать, подтверждать своё место под солнцем (которое, по заверениям астрономов, всё равно взойдёт …). Стоило ли оно того? Очевидно, вперёд шёл тот, кто, не задумываясь, сразу отвечал утвердительно. Но в шаге от открытого космоса жизнь видится несколько в другом свете. Смешно, но на Луне люди впервые за последние лет восемьдесят в полной мере ощутили груз ответственности за идеальное качество. Представьте скафандр СЛП-3 низкого качества. А не вполне герметичные двери шлюзов? А космический летательный аппарат, разваливающийся при перегрузках?
Ждал ли Алексей Юрьевич проявления инициативы, как и говорил Домбровский? Это такая игра: нужно найти способ обозначить намерение взять на себя изрядную долю ответственности за происходящее вокруг.
Правый ознакомил начальника базы с результатами обоих отчётов.
– Что обо всём этом думаешь? – поинтересовался Покровский.
– А что тут думать? Мы три года бок о бок прожили с Леоновым, а он у нас под носом оборудовал тайник, готовясь к побегу. Играл на гитаре, а мы его слушали и думали, что раскрывает душу. Ели рядом. Работали вместе. И оказалось, что совсем его не знали. Ладно тесты. Систему можно обмануть. Но не стольких же людей!..
– Тут ты прав, я допустил промах. Но пока мы ещё на своих местах, нужно продолжать выполнять поставленные задачи. Я подписал приказ о твоём назначении.
– Так вас можно поздравить? – прервала размышления Макса Яна.
– Да, в некотором роде… – рассеяно пробормотал тот. Кстати, об инициативе… – А хотите поужинать со мной? Поедим какой-нибудь космической кашки…
Ух! Как с головой в ледяную прорубь!
Раннее утро 13 апреля 2061 года (оно же – затяжная, осиянная звёздным и земным светом лунная ночь) застало четырёх космонавтов бодро шагающими по знакомому серому пейзажу под половинкой растущей Землей. На этот раз экспедиция имела сразу несколько целей. Во-первых, у Покровского возникла гениальная идея переключить внимание обывателей Земли на нечто менее щекотливое, чем судьба Леонова. Поскольку основной костяк работников базы составляли «научники» – люди вне всяких сомнений достойные, но малопонятные широкой общественности, — очень кстати пришёлся человек грандиозной известности, великий путешественник и просто народный любимец Ипполит Иванович Фёдоров. Лунные условия превратят обычное восхождение на невысокую вершину, отснятое на любительскую камеру, в грандиозную исследовательскую миссию. Вон под боком Аргейские горы, там можно отыскать безымянные пики и торжественно один из них как-нибудь обозвать.
Во-вторых, это прекрасно совместилось с плановой экспедицией глыбы мировой науки Юрия Домбровского, который согласился взять с собой восторженного покорителя горных вершин. Селенолог с энтузиазмом воспринял предложение прогуляться в горы не вдвоём со Смирновым, а вчетвером – «все равно надо там новые датчики поставить, да и кое-какие образцы породы не помешают…». Макс заподозрил неладное, увидев размеры контейнеров для упомянутых образцов, но отступать было поздно. Да и непонятные датчики оказались не миниатюрными – но их Домбровский никому не доверил, хотя Правый с радостью нацепил бы на Ипполита рюкзак потяжелее, дабы не слишком резво убегал.
– Никак не пойму, – обратился к Максу по внутренней связи замыкающий процессию Смирнов, – тебя-то чего сюда понесло? Лежал бы сейчас в тёплой кровати, да дрых бы без задних ног!
– Отличная шутка! – отозвался тот, оставляя на века очередной след за первыми двумя шагающими. – Сам будто не знаешь, что каждый выход на поверхность – это событие, которого, бывает, ждёшь месяцами. А тут такой повод! Статус исполняющего обязанности начальника отдела позволяет получить приоритет над остальными претендентами. Кроме того, нужен оператор для Ипполита. Тебе, полагаю, и так будет чем заняться!
Лёня только хмыкнул – ясное дело, Домбровский надеется, что бывший ученик, сбежавший в астрономы с третьего курса геофака, не забыл, как молотком размахивать.
Правый поправил шлем. Обычно «СЛП-3» оборудовался простеньким объективом, позволяющим снимать видимую космонавтом картинку в приемлемом качестве, но ради такого знаменательного события ремонтники заменили его на дорогую камеру. Всего делов-то – ходить за великим путешественником и постараться не терять из вида.
В отличие от прежней экспедиции в борозду Рудольфа эта забрала существенно левее. Тот небольшой хребет, непреступный для транспортной техники, но играючи преодолевающийся пешим космонавтом, разросся до невероятных размеров горного массива с отвесными скалами, обширными плато, острыми вершинами и временами пологими склонами. Никакого родства с аналогичными земными творениями природы. Во всяком случае, с точки зрения Макса.
Путники начали штурмовать высоту в месте слияния нескольких хребтов. Не слишком крутая осыпь с торчащими из пыли валунами, за которые удобно хвататься, а потом от них отталкиваться.
– Ну не чудо ли? – Ипполит скакал горным козлом, без труда совершая двухметровые прыжки с одного камня на другой, приземляясь каждый раз с поразительной точностью.
Грузноватый Домбровский громко пыхтел, не отключая связь, – на опасных участках могло произойти что угодно, иногда можно не успеть включить. Но его спутники временами отключались, чтобы как следует прохихикаться.
– Конечно, чудо… – отозвался Макс, – пока. Вот освоит человечество Марс. Потом ещё что-нибудь. А там и до соседних галактик недалеко. Такие прогулки станут обычным делом.
– Ты рассуждаешь, как писатель какого-то низкосортного НФ. Правда те всё больше за терраформирование. Никак не расстанутся со своими яблонями. Так вот. Ежели произойдёт вариант терраформирования, пейзажи ничем не будут отличаться от земных. А ежели нет – так и будем изображать из себя норных животных. Хоть на Марсе, хоть ещё где.
– Не соглашусь! Останется романтика силы притяжения!
– Романтика! – презрительно фыркнул Ипполит, отталкиваясь от очередного валуна. – Что вызнаете о романтике? Она же не в силе притяжения, а в че-ло-ве-ке! Учёные…
Разбившая слово на слоги серия прыжков добавила фразе фундаментальности.
– Я напрошусь на консультацию к соответствующим специалистам, – пообещал Макс.
– Да? – Фёдоров от неожиданности даже споткнулся. – Они здесь есть? Дипломированные?
– А то! – подал, наконец, голос Домбровский. – Вся женская половина базы – специалисты по лунной романтике. В каждом интервью приходится выдавать экспертное мнение… Всё, привал!
Небольшая, сравнительно ровная площадка, казалось, была специально создана для передышки перед очередным рывком – следующий участок подъёма рвался ввысь с энтузиазмом ракеты-носителя.
Юрий Адамович, первым выполняя своё распоряжение, облегчённо привалился к ближайшему валуну. Впрочем, через минуту он уже набивал контейнеры какими-то камнями – на взгляд Правого, одинаково бурыми. Селенолог, в отличие от него, полагался не на искаженную светофильтром цветопередачу, а на специальную полоску с градацией серо-коричнево-красноватых оттенков.
– Кстати, зачем вообще было строиться именно тут? – Макс пригляделся к булыжникам, которые предлагалось дотащить до ровера: на Земле их обозвали бы неподъемными.
– Говорят, романтикам ГосКосмоса – Лёня, не смейся! – показалось правильным начать вторую волну лунной экспансии там, где завершилась первая. Да и проект изначально совместнй, потом переиграли. И хорошо, теперь две базы вместо одной – Домбровский перехватил молоток поудобнее и полез наверх. Инструмент норовил вырваться при каждом замахе, но селенолог был упорен, хотя после трех-четырех взмахов приходилось смешно трясти рукой, расслабляя мышцы после сильной хватки. Наконец, образец сдался и откололся. Юрий Адамович шумно выдохнул, спустился и с чувством выполненного долга уселся рядом с инженером.
– Слушайте… – замялся Макс, обращаясь к отдыхающему селенологу, – вам не кажется несколько странной ситуация с Леоновым?
– Вот так сразу в лоб без прелюдий?
Сапог Правого принялся непринуждённо ковырять лунную пыль.
– Понимаете, судя по всему, следователь связывает воедино его исчезновение с поломкой «Грома-2». А это, как ни крути, моя зона ответственности.
– Теперь твоя, – уточнил Домбровский, – как и.о. начальника отдела. И не надо с таким упорством избегать этого факта.
– Не понял?
– Не делай вид, что не понимаешь. Тут уже вся база делает ставки на то, когда Покровский, наконец, поймёт, что ты абсолютно бесперспективен. Другой ни в коем случае не допустил бы этой обидной приставки «и.о.». Вот посуди сам. Гоша – не начальник в принципе. Он художник, творческий человек. Левый… пока не ясно, что за птица, но ситуация с маленькими зелёными человечками, бьюсь об заклад, уже поставила половину жирного креста на карьере. Во всяком случае, я ещё долго, глядя на него, буду представлять нелепую майку с дурацким смайликом. Вот и остаёшься ты. Технарь, прекрасный исполнитель, но, к сожалению, гм… совершенно безынициативный, мягко выражаясь.
– Да, но…
– Никаких но! Имей в виду: я и ещё несколько человек поставили на тебя. Не разочаровывай серьёзных людей!
– Спасибо, конечно…
– Имей в виду, если Алексей Юрьевич будет вынужден специально вызвать на должность начальника инженерно-технического отдела человека с Земли – это будет провал.
– Я подумаю над этим, – пообещал и.о.
– Не сомневаюсь. А чтобы легче думалось, вот тебе кое-какая информация. Авансом. Так сказать, для быстрых размышлений с последующим проявлением инициативы. Выдаю только из-за того, что, наконец, решился ко мне обратиться. Есть у меня хорошие знакомые на американской базе. Перед выходом я связался с Джеральдом… это американский селенолог. Новость, которую он поведал, потрясла всю американскую базу. Без сомнения, она очень скоро захлестнёт весь земной шар, ибо Луна находится под пристальным вниманием широкой общественности. Возможно, обыватели вскоре будут развлекаться, перемывая кости работникам российской базы. Дело в том…
– ЙЯ-Я-Я-Я-Я-Я-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Оглушительный крик бесцеремонно ворвался в шлемы участников экспедиции по внутренней связи, заставив всех подскочить от неожиданности.
– Фёдоров! – заорал Смирнов вне себя от ужаса. – Где Фёдоров?!
– Что стоишь! – дернул Макса Домбровский. – Побежали!!!
На ближайший высоченный пик вела одинокая цепочка следов великого путешественника.
* * *
– Что это? – Костя недоверчиво повертел в руках кусок пластиковой трубы, изогнутый посередине и снабженный заглушкой с одного конца и дверцей с подпоркой – с другого.
– Мышеловка. Самодельная. Гуманная, – гордо объяснила Карина, оглянувшись на дверь «кают-компании»: не слышит ли кто посторонний? – В смысле, не убивает, а только ловит. Конструкция вряд ли изменилась с каменного века, так что справишься. Валдис предлагал смастерить какую-то штуку с электронной начинкой, чтобы брелок пищал, если вдруг сработает, но я решила, что для тебя это слишком сложно.
– Теперь я знаю, кем она САМОдельная… А ПНВ он спаять не сможет?
– Совсем отчаялся? – сочувственно поглядела из-под лимонно-желтых ресниц сестра. – Одолжил бы кота у Домбровского. Правда, мышь будет потеряна для науки…
– Это Домбровского можно одолжить у кота, но не наоборот, – меланхолично поправил брат, рассеянно барабаня пальцами по столу, – хотя оба делают вид, что у них равноправие.
– Ну не расстраивайся… Придумаем что-нибудь…
– Я не о мыши, – отмахнулся биолог. – То есть и о ней тоже. Вы лабораторию закрыли, когда уходили?
Медики неуверенно переглянулись.
– Если еще пару раз спросишь, скажу, что нет, – призналась Карина. – А что?
– Ерунда… просто рисунок пропал.
– С тарелкой, что ли? – удивилась Яна.
– Ага. Убрал последствия поисков, – Костя сердито посмотрел на девушек, будто до происшествия царил порядок, – Вспомнил про листок, хотел запрятать в ящик, и не нашел. Вот кому он мог понадобиться, а?
– Членам секты полой Луны, – подмигнула терапевт.
– Ага, не иначе. В подтверждение их бредней… – Тихов с сомнением поглядел на мышеловку. – Кстати, по орбите, видно, чайник Рассела летает. Лёня сказал, приборы ничего не зарегистрировали. В общем, ставлю на космический мусор, хотя подтверждений, конечно, не будет.
– Чайники, тарелки… Ты что, не завтракал? – стоматолог защелкнула новенькую пудреницу, в зеркало которой смотрелась. – Яна, эти мальчики думают только о еде и посуде!
– Зато у вас три «К» – космос, коты и косметика! – съязвил брат. – Хотя поесть не помешает, ты права…
– С учетом твоего имени – у меня четыре заботы только на букву «К», — парировала Карина. – А если уделить внимание себе, то пять… Пойдем, бедняжка двухзадачная, покормлю!
***
– Глаза устают, словно песок под веки насыпали, – горестно пожаловался прямо с порога новый пациент и, спохватившись, представился: – Гоша Рыбаченко. Знаете, я, наверное, в последние дни слишком много читаю и смотрю.
– Что именно? – на автопилоте поинтересовалась терапевт, кивком указывая на стул. Дурацкий цвет «клавушки» играл очередную шутку: бледный блондин совершенно терялся в этом оранжевом пятне.
– Ну, сначала – про вашу смену и Ипполита, потом про беднягу Леонова. Представляете, каждый в Сети норовит высказаться, даже если Луну с Марсом путает! А уж сколько чуши про то, что Андрея инопланетяне похитили…
– Кто?!
– Ага, зеленокожие человечки, – ухмыльнулся Гоша. – Ну чего вы хотите – лет десять назад умудрялись верить, что люди на Луну вообще не летали, все фото – подделка. Когда мы построились, сказали, что следы «Аполлонов» – дело рук инопланетян, у которых на Луне база. Теперь вот новую чушь придумали. Так и хочется потыкать их носом в реголит! Тут несчастный случай, а они такое несут…
– Хочется, – согласилась Яна. – Но глаза вам все-таки стоит пожалеть.
Так… Острота зрения в порядке, посмотрим на всякий случай глазное дно. Аппарата для проверки отчего-то не нашлось, придется по старинке смотреть в «темной комнате». Можно просто не включать освещение в отгороженном высокими ширмами уголке.
Яна пропустила пациента и хотела уже погасить свет, но тут Гоша воскликнул:
– Он ее забыл?!
– Что? – растерялась девушка.
– Он забыл… Как жаль! – пациент худой рукой взъерошил длинные светлые пряди. – Теперь ждать отправки автомата…
– Не понимаю, – призналась врач. – Кто и что забыл?
– Цыбуленко, наш бывший терапевт, забыл свою картину! Вот, «Звездный воин», за вашей спиной!
Смолина невольно повернулась. То ли Стрелец, то ли Орион смотрел куда-то в потолок.
– Это вы ее написали? – сообразила она, лихорадочно придумывая, как использовать этот случай. – И те, что в коридоре, – тоже?
– Вам нравится? – светло-голубые глаза моляще распахнулись.
– Потрясающе, – честно ответила девушка. И, предчувствуя лекцию об их создании, торопливо добавила: – Раз Цыбуленко забыл картину, давайте-ка я отдам ее вам: при первом же случае отправите на Землю.
– Нет-нет, пусть висит здесь, у вас, до следующего грузовика…
– Что вы, я точно забуду! Глаз привыкнет, перестану замечать, что тут висит чья-то картина, понимаете? Прошу вас, возьмите, пока я помню. Не хочу присваивать чужое имущество! Пока она не вернется к хозяину, вы – ее владелец и хранитель, верно?
– Вы удивительный человек, – Гоша посмотрел на нее с искренним уважением и торжественно принял снятую со стены картину. – Я посвящу вам свою следующую работу!
– Спасибо, – спрятала вздох терапевт. – Давайте все-таки продолжим осмотр…
В наступившей темноте Яна могла улыбаться сколько душе угодно, но тут картина преподнесла еще один сюрприз.
Лицо «воина» было написано фосфоресцирующими красками.
***
Sparrow: Вся моя армия… Вся моя огромная непобедимая армия в одночасье превратилась в гору ненужного хлама!
Engeneer: Да, отличный батлреп! Плюсую! Left_hander молодец! Он что, выставил против тебя несколько имперских рыцарей?
Left_hander: Это был не батлреп… и не имперские рыцари!
Engeneer: Неужели титаны из «Imperial Armor»?! Парни, я в восхищении!
Sparrow: Титаны! Ростом метр восемьдесят! Штук пять точно! Сначала «импактами», потом «стомпами»…
Engeneer: ОООООО! А ФОТКИ БУДУТ?!
* * *
– Костя, ты как хочешь, но зверь этот бешеный, его лечить надо! Ты его обследуй! – голос завхоза разнесся по коридору, словно по трубе. Яна замедлила шаг, прикидывая, стоит ли выскакивать из-за угла в такой неподходящий момент. Кот мяукнул – его девушка не видела, но могла поспорить, что «зверь» сидит на руках.
– Он вас укусил? – лениво поинтересовался биолог. – Бешеных животных на базе нет, заразиться не от кого, – добавил он, чуть нажимая на слово «животных».
Яна остановилась: выныривать с такой улыбкой явно не следовало. «Это я на работу, как на праздник», ага…
– Нормальные коты по шкафам не сигают! – рявкнул Хлебин.
– У вас точно кошек дома не было! Сергей, может, объясните толком, что случилось? Только поподробнее – если уж ставить диагноз по наблюдениям, надо все знать.
– Меня вчера вечером Покровский позвал, помнишь? – начал Хлебин. – Ну, не Покровский, а следователь. Так вот, этот гад…
Дальнейший рассказ Яна слушала, прикусив палец, чтоб не засмеяться вслух. Абсолютно идиотское положение: так прятаться за углом ей со школьных лет не доводилось! Но уйти не дослушав она уже не могла. «Оранжерея» и программа исследований минут пять точно подождут.
«Этот гад», оказывается, успел устроить настоящее представление –еще и записанное на видео, которое, небось, надлежит хранить вечно! Добраться бы до этой записи…
Накануне рыжий вбежал в кабинет начальника вместе с вызванным следователем завхозом, словно ждал кого-нибудь, кто откроет дверь. Покровский на это внимания не обратил: на базе кот пользовался большей свободой передвижения, чем сам начальник, – во всяком случае, на кухню и в лаборатории четверолапого пускали без спецодежды!
Завхоз путанно объяснял правила утилизации испорченного оборудования, остальные откровенно скучали. Покровский с намеком напомнил, который час у Сименонова – мол, у вас почти три пополуночи, у нас вот скоро полночь… Следователь, подумав, отпустил Домбровского, Яну и Костю, попросив задержаться только Хлебина и Макса – вопрос со шлемом не давал ему покоя. Покровский, понятно, тоже остался – не бросать же подчиненных на растерзание. Селенолог позвал кота с собой, но тот хозяина проигнорировал – «я вам не собачка, когда хочу, тогда и прихожу».
Судя по эмоциональному рассказу Хлебина, ушедшие много потеряли. Пока он и Макс беседовали со следователем, рыжий принялся ходить по кабинету, исследуя все труднодоступные уголки, потом попытался что-то выцарапать из-под кресла. Потеряв надежду, кот решил развлечься боем с тенью: вдруг подскочил и с громким мявом кинулся на совершенно пустой участок ковра между креслом и шкафом. Озадаченно покрутил головой («Ну чистый китайский болванчик!»)
– Он что, еду нашел? – поинтересовался земной собеседник.
– Нет! – возмутился аккуратист Покровский.
Не обращая внимания на зрителей, кот уставился на невысокую тумбу и придвинутый к ней торцом стол начальника. Уши прижаты, тело вытянуто в струну, только кончик хвоста нервно подергивается…
Хлебинское «брысь!» рыжий ожидаемо проигнорировал. Из кошачьего горла вырвалось низкое рычание, он подобрался для прыжка…
Завхоз не выдержал. Макс составил ему компанию в развлечении.
Короткую охоту на кота Сименонов прокомментировал в духе «у вас точно аптечка не разграблена, все лекарства на месте?» (Яна усомнилась, что в разграблении подозревается только рыжий, а в исчезновении – только валерьянка).
– Понимаешь, веселится он! Попробовал бы сам поймать: кот за три года на Луне только летать не выучился, вес-то в шесть раз меньше!
Совместными усилиями рыжего выставили за дверь, а Сименонов принялся развивать мысль насчет аптечки. Ибо, видите ли, адрес «белладонна» вызывает ассоциации с дурманом, а в прошлом бедняги Леонова могли быть «эпизоды с веществами, изменяющими сознание»… Еле отделались – Покровский с запозданием вспомнил, что ночью ни допросы, ни беседы не проводятся. К следующему сеансу связи, который будет неизвестно когда, ГосКосмос пообещал прислать адвоката. С тем и разошлись до утра.
– Спасибо, хоть не в колдовсве заподозрили, – хмыкнул Костя.
– Ну, следователь мужик опытный, наверно, раз сказал – есть основания, – солидно рассудил Хлебин. – А с котом чего делать будем? Ну говорю ж, прыгает, как бешеный, завтра на людей кидаться начнет!
– Поговорю с Домбровским, когда вернется, – пообещал Костя и неискренне предположил: – может, успокоительное какое-нибудь дадим…
«Валерьянку!!!» – мысленно выписала рецепт Яна, бесшумно сворачивая в другой коридор. До «оранжереи» так было дальше, зато Хлебина точно не встретишь. Пара рабочих (как на подбор – рыжих, да еще в оранжевых комбезах-«клавушках») чуть не шарахнулись от девушки. Судя по их улыбкам, не одна она подслушивала…
***
– Представьте себе, как мы за него испугались, услышав этот дикий крик! – вдохновенно вещал Макс, заново переживая случившееся утром.
– Я, наверное, тоже навоображала бы всяких ужасов… – задумчиво протянула Яна.
– О, как мы взбежали на самую вершину! Взлетели! Мозг подбрасывал самые разные картинки: что мы увидим его далеко внизу, что там ущелье и мы вообще его больше не увидим. Или найдём только шлем, как в прошлый раз. Он мог свернуть шею или серьёзно повредить системы скафандра. Но нет! Он просто сидел на вершине, и счастливая детская улыбка просто светилась сквозь шлем!
Смолина тоже невольно улыбнулась проявлению детской непосредственности Ипполита, и Макс, засмотревшись, понял, что начинает терять нить повествования.
– В общем, Домбровский торжественно пообещал, что примет все меры и, если надо, воспользуется своими связями, но добьётся того, что эту вершину нанесут на все лунные карты как пик Вопля Радости!
– Представляю, – сквозь смех проговорила врач, – Домбровский стучит по трибуне ботинком от скафандра, а коллеги-иностранцы задумчиво склоняются над картой!
– Я тут ещё хотел проконсультироваться… – замялся скорее инженер, нежели и.о., – нужно мнение эксперта…
– В области медицины? – спрятала улыбку терапевт.
– Нет-нет! В области… романтики! – ух, он всё-таки это сказал!
Яна удивленно взмахнула длинными ресницами:
— Понимаю, весна… Самая середина! Романтичное время, даже кот оценил, – Макс озадаченно промолчал, и девушка подтолкнула дальше: — Так что же вы хотите от меня услышать?
– В пути у нас вышел спор. Ну, что освоение человеком различных космических объектов настолько изменит их природные условия, что пропадёт вся романтика новизны и очарование первозданного состояния, что нас так в них восхищает. Особенно принимая во внимание терраформирование.
– Пока как-то не очень понятно, что от меня требуется.
– Попробую объяснить. Вот, к примеру, Луна. Мы в юности наблюдали за ней в телескоп, сверяли местоположение крупных кратеров и морей по карте, мечтали, что очень скоро люди будут летать сюда, словно в соседний город. Кто-то на работу, а кто-то будет тут жить. А потом выросли и действительно на неё попали. Правда, процесс несколько затянулся, и яблоками здесь пока не пахнет, но Луна уже совершенно определённо находится…
– …под тенью Земли?
– Во-во! Прекрасная метафора для романтика! Статус специалиста подтверждён! А я хотел сказать: под пятой человека.
– И какие мнения прозвучали в споре? – заинтересованно наклонилась к собеседнику Смолина.
Макс уловил терпковатый запах длинных русых волос, что в общем неудивительно, ибо от женщин всегда чем-то пахнет. Отчего-то внезапно захлестнуло волной сладкого предвкушения продолжения. Правый понял, что от такой близости начинает терять голову и поспешил отстраниться:
– Нет-нет! Сначала мнение эксперта!
– О, я, право же, в затруднении, – нарочито пылко проговорила девушка, пряча смех. – В экспедиции с вами была пара экспертов – местный бард и знаменитый романтик, а вы пришли ко мне… И я все еще не понимаю, что именно вызвало спор!
– Хорошо, тогда так: сохранится ли романтика на терраформированной планете?
Яна засмеялась:
– Макс, от сестры-археолога я слышала такой стишок: «Романтика, прощай навек! С резною костью ты ушла, – сказал пещерный человек, и камнем бьет теперь стрела». Уж не знаю, что скажет об этом наш бард – кстати, отличный должен быть эксперт в области чувств! – но мне кажется, что романтика есть в любой эпохе. Ну будем мы – или наши внуки – вместо прыжков по Луне или вместе с ними трепетно беречь хрупкую экологию обновленного Марса, с энтузиазмом разрабатывать полезные ископаемые спутников Сатурна, отправлять межзвездные корабли, превращать Землю в планету, по которой в любом месте можно пройти босиком, не опасаясь осколков стекла… Романтика-то в отношениях между людьми и в отношении к тому, чем ты занимаешься. Антураж только помогает правильно настроиться.
– И как вам лунный антураж? – хрипловато спросил Макс.
– Судя по тому, что я вижу на базе, он настраивает людей… правильно, – улыбнулась девушка. – Вот и вам он нравится – иначе б не остались на дополнительные три года, верно?
– Хм… – с одной стороны откровенный ответ Смолиной обезоруживал и как минимум сводил на нет желание спорить. С другой же – не такой уж и малый процент земного населения проводил практически всё время в уединении. Для них не существовало романтики вообще, что ли? – Поставить точку в дискуссии, скажу прямо, вам не удалось. Великий путешественник считает, что романтика в человеке, который всегда стремится вперёд, навстречу неизведанному. Местный бард – что неизведанное неизменно становится обыденным, притупляя остроту восприятия. Я смел надеяться, что человечество не способно до конца разрушить природное очарование всего того, к чему прикасается, так как романтика заключена именно в первозданности, а человека всегда на инстинктивном уровне почему-то тянет к прекрасному. Вам же для романтики требуется кто-то ещё, поскольку взаимоотношения предполагают нескольких людей.
Девушка задумалась на пару секунд, тонкие пальцы сплелись в гибкую корзинку.
– Нескольких? Это желательно, но необязательно, – серые глаза насмешливо глядели на Макса. – Возьмите литературу: маг в каменной башне, поэт – в хрустальной, удалившийся от мира мудрец вроде Финна у Пушкина – в пещере…. Романтично? А узник замка Иф? Или вот одинокий Ипполит, стоящий на вершине неприступной скалы?
– Весьма сомнительно. Во всяком случае я не нахожу никакой романтики в принудительном заточении, – Правый таки нашел брешь в рассуждениях.
– Ладно, оставим в покое графа Монте-Кристо, – подмигнула Смолина. – Но остальное вы не опровергли! А вот еще вопрос: если человек мечтает о другом, а тот не в курсе, – это романтично? Ну, совсем юный школьник молча вздыхает о хорошенькой однокласснице, или девочка грезит о знаменитом певце, или уж влюбленности по портретам и золотым волоскам взять из мифов и сказок…. Тут ведь второй присутствует чисто номинально, верно?
– Мне начинает казаться, все эти точки зрения в широком смысле не противоречат друг другу. Или же все мы были не совсем точны в формулировках.
– Или я не эксперт, – улыбнулась Яна. – Кстати, почему вы обратились именно ко мне?
– Ну, мне показалось, что вам больше, чем остальным, подходит эта роль. Простите, возможно, виной всему Вопль Радости, немного выбивший из привычной колеи. Я уж решил, что судьба компенсировала спасение Леонова смертью Ипполита…
– Спасение Леонова?!
– Ах, да, вы ж ещё не в курсе… – протянул Макс, с досадой окончательно обрывая волшебство романтичной темы. – Домбровский по своим научным каналам узнал: Андрея нашли американцы в лаборатории и перебросили на свою базу!
Мышиное шуршание чудилось под каждой бумажкой, беготня и мельтешение доводили до звездочек в глазах. Поди найди бесцветную зверушку в уставленной стеклянными посудинами лаборатории!
– Стоп, – устало скомандовал хозяин кабинета. – Так мы хрен… простите, девочки… никого не найдем. Я уже не уверен, что она тут.
– Должна быть, – не очень уверенно отозвалась Карина: в пылу охоты ее втянули в кабинет и закрыли дверь в считанные секунды, чуть платье не прищемили.
– Между прочим, я в восхищении, – Леонид ткнул в необследованный угол ручкой пылесоса и устало выпрямился. – До сих пор думал, что девушки при виде мыши разбегаются с воплями.
– Так она ж невидимая, – Костя передвинул стул, под которым вроде бы никого не было, и воззрился на сестру. – И вообще, от таких экспериментов с внешностью любая живность сама удерет. Мышь, небось, в обмороке валяется, тараканы стадами разбегаются…
– Из твоей головы? Было бы неплохо!
– Карина, серьезно, что с твоими волосами?
– Посылку с Земли получила, вот и развлекаюсь. Косметика, аксессуары… Земная мода, за неимением лунной. Тебе нравится? – «И только попробуй сказать, что нет!»
– Очень. Ты же знаешь, я обожаю водоросли… – биолог небрежно сдвинул на осмотренную территорию еще две табуретки. – Лёня, что надо сделать с несчастной модой, чтобы она издала последний писк, да еще такой? Вообще подозрительное какое-то выражение – последний писк…
– Будешь так мебель двигать – сейчас его услышишь, – вмешалась Яна.
– Отойди-ка к двери. И пожалуйста, сама не задави эту сво… кхм… свободолюбивую мышь. Интересно, где взять инфракрасные очки?
– Спроси у завхоза, – ядовито посоветовала Карина.
Костя опять закашлялся.
– Я уж лучше по нюху… А у Макса что-то срочное, он не говорил?
– Не знаю, но лучше иди. Мы и без тебя поищем, – девушка изящно оперлась о стол, словно бы невзначай, но как только брат вышел, поморщилась.
– Болит? – профессионально подобралась Яна.
– Ноет немножко, я уже выпила лекарство, все нормально… Только обидно будет, если не успею восстановиться к Играм. Я же гимнастикой занималась, первое место в студенческом первенстве…
– А что, зал уже построили? – оживился астроном.
– Нет, только расписание выложили, пока без дат. Обещают три блока: первый – «на улице», фигурное вождение роверов, метание молота, спортивное ориентирование. Второй как раз в новом спортзале – батут, гимнастика, состязания штангистов. Третий – в общем зале базы: шахматы, шашки и прочие настолки на радость нашему Воробьеву. Вроде еще бильярд обещают, если любители найдутся. По мне, лучше б настольный теннис, – подавила зевок девушка. – Или уже футбол: пока мяч летит, выспаться можно…
– Поддерживаю, – вздохнул Леонид. – А то местным спасателям, в отличие от некоторых, завтра вставать с рассветом… ну ладно, с первыми петухами – есть где-нибудь на Луне куры? – и идти в Аргейские горы с Ипполитом. Как я понимаю, ГосКосмос решил, что это повод напомнить журналистам о себе. Федоров теперь прыгает до потолка, причем в буквальном смысле, и говорит, что это тренировка такая перед выходом! Домбровский в геологическом восторге – он давно на эти скалы и борозды молоток точил, их ни мы, ни соседи толком не обследовали, хотя вроде бы рукой подать. Я бы, конечно, лучше в «Астру» съездил, те же тридцать километров, но… опыты подождут.
– Зачем тебе туда? Поближе лаборатории не нашлось? – удивилась Яна.
– Так она специально для наблюдений, которым мешает соседство с базами, – объяснила вместо астронома Карина, назидательно подняв палец. – Там сейчас Рамирес, хирург с «Артемиды», у него какая-то серия опытов.
– А к нам он заехать не собирается? – невинно поинтересовался Смирнов.
– Увы, – Карина просверлила его взглядом, – если только мы к ним. Как писала на форуме твоя… коллега, у кого батут, тот и приглашает. – И, мельком глянув на Яну, добавила: – Правда, жаль, что новый спортзал строим не мы?
– Не будь того взрыва, у нас бы уже не только спортзал построили… – охотно сменил тему Леонид. – С другой стороны, эти деньги можно было бы потратить на что-то более… насущное.
– Что может быть насущнее хлеба и зрелищ? – засмеялась Карина.
– В общем, да… – пожал плечами Смирнов. – «Посмотрите, как мы освоились на Луне, даже крупномасштабные развлечения можем себе позволить!».
– Там не только пиар, – Карина с видом прилежной первоклассницы принялась загибать пальцы. – Расширение – дело святое, там тесно, заодно новые технологии строительства попробуют в деле, еще и проверят в реальной обстановке, на сколько ресурсов хватит, если внезапно гости нагрянут.
– Какие гости? – Яна опустилась на стул, проведя перед этим по сиденью рукой: мало ли что!
– А зачем, по-твоему, базы строят попарно?
– Не задумывалась… Но ведь реголита на всех хватит, а строить совместно всякие обсерватории – дешевле, разве не так?
– Не без того, – кивнул Леонид, – но есть и другие соображения. Высокое начальство так напугал наш взрыв – чудом же никто пострадал! – что решили учитывать вероятность эвакуации к соседям. Забавно, конечно, получилось: у нас под боком место прилунения «Аполлона-17», а они забрались в Лемонье, где сажали «Луну-21»! Японцы с китайцами в Море Дождей строились позже, но тоже вместе держатся, у «марсиан» в соседях будут европейцы – они давно к обратной стороне присматривались. А Индия и Австралия, говорят, собрались в Океан Бурь.
– Да уж, представляю в красках срочное переселение наших в «Цукиёми»! На чем семьдесят человек везти? Ну, или сотню японцев оттуда — к нам… Нет уж, лучше в гости на «Артемиду» наведаться, все-таки ближе! – подмигнула астроному Карина. – Изобразить гонщика и набрать неземную скорость… километров сорок!
– Пылищи будет… Кстати, никакого «местного транспорта», кроме роверов, раньше и не было. Более-менее массово «порхать» по Луне начали года три назад, – Смирнов аккуратно поставил пылесос в угол.
– Да, я уже здесь была, когда эти маленькие ракеты стали везде применять, – зеленые пряди взметнулись от резкого кивка. – До того – помнишь, Лёня? – спускали исследовательский модуль с орбиты, садились, где надо, и делали радиалки на луномобилях… А вот так из одной точки Луны в другую никто не летал! Да и сейчас-то – по очень большой необходимости… Эх, чувствую себя старожилом фронтира, пора омолаживаться!
– Пока ты еще не превратилась в младенца, придумай-ка, где добыть мышеловку, – Леонид критически оглядел разгромленный кабинет. – Ибо искать этого зверя вручную, по-моему, дело безнадежное…
***
Широкий шаг высокого худощавого Покровского не оставлял спешившей за ним команде ни единого шанса обдумать сложившуюся ситуацию. Не говоря уже о том, что серьёзно размышлять над фактом возможного появления на базе маленьких зелёных человечков мозг отказывался напрочь. Обычно ходьба способствует повышению умственной активности, но не в лунных условиях замкнутого пространства. При «скромной» высоте жилого этажа в три метра достать в прыжке потолок рукой особого труда не составляло. При этом привычных земному обывателю поспешных семенящих шажков сделать не удавалось. Больше всего Максу хотелось посмотреть, как при пониженной силе притяжения выглядит обычная драка. Чем лунатики не шутят – возможно, это сейчас и произойдёт.
Последний поворот перед финишной прямой. За углом у селектора всё ещё стоял Гоша, намертво вцепившийся в трубку.
– Там, – сиплый выдох сопроводил слабый взмах руки в единственно возможную сторону.
Притормозившая было толпа, изрядно увеличившаяся в численности за время интенсивной непродолжительной гонки, ринулась дальше, будто у начальника открылось второе дыхание. Бесполезный указатель остался на месте.
Преодолев финальные метры нечеловеческим прыжком, Алексей Юрьевич с ходу ткнул кнопку принудительного открывания двери. Та начала медленно отъезжать вправо. Слишком медленно, что должно было способствовать оценке обстановки, но адекватно оценить увиденное смогли бы немногие.
Инженерный кубрик мало отличался от остальных четырёхместных жилых помещений. По одной двухъярусной кровати с каждой стороны, несколько шкафчиков. У дальней стены угловой стеллаж с книгами и документами, широкий стол, удобный для работы с чертежами. В остальном же кругом царил бардак, больше напоминающий переезд, чем устоявшийся быт. Пустые коробки, ворох полиэтиленовых пакетов, обёрточная бумага. Настольная лампа ярко освещала опирающегося на сидение стула ногой Левого в трусах и белой майке.
Услышав возню за дверью, тот повернулся навстречу толпе, явив жадным взорам огромный жёлтый смайлик во всю грудь с пятном от ляпнувшей не то крови, не то кетчупа в районе чёрного продолговатого овала, выполняющего роль правого глаза. Но не это приковало всеобщее внимание.
На полу беспорядочно копошилась растёкшаяся зелёная масса обещанных маленьких уродцев размером со средний палец, с гипертрофированными пропорциями частей тела, которые воинственно размахивали всеми конечностями.
Кто-то успел тоненько взвизгнуть, кто-то безуспешно попытался отшатнуться от нереальности разворачивающегося зрелища. И тут Покровскому удалось прорваться вовнутрь. Проснулись дремавшие глубоко на генетическом уровне рефлексы, доставшиеся, по всей видимости, от предков, включавших свет на кухне и замечавших разбегающихся во все стороны наученных горьким опытом тараканов. Ноги принялись безжалостно топтать, крушить, давить невесть откуда взявшуюся мерзость. Под массивными подошвами захрустело так, что захотелось развернуться и бежать без оглядки. Но заскочивший следом Хлебин взял себя в руки и в порыве отчаянного героизма ринулся в бой, окрылённый доблестным примером начальника. В воздухе закружились обрывки пакетов и бумаги.
Открывшаяся до упора дверь дала, наконец, возможность хлынуть людскому потоку в полную силу, сначала уравнивая шансы, а затем склоняя чашу весов в сторону homo sapiens. Хирург метался между обезумевшими коллегами, хватая каждого поочерёдно за что придётся, и орал. Искорёженные останки продолжали хаотичное движение, чем провоцировали отступление излишне слабонервных. Макс, не успев никого размозжить, заскочил на второй ярус одной из кроватей, мгновенно переквалифицировавшись в зрителя.
Понемногу первый боевой азарт спал и топчущиеся различили истошные вопли Воробьёва:
– Что вы делаете?! Стойте!!! Коллеги! Остановитесь!!!
Но уже и так стало понятно, что пришельцы и не думали оказывать сопротивление.
– Чёрт, да это же… игрушки? – удивлённо поднёс к глазам вяло шевелящегося раздробленного уродца Алексей Юрьевич.
– Орки, – скорбно поправил Евгений, опускаясь на ближайшую кровать.
– Левый! Ты должен объясниться!
Тёзка Макса стоял в той же позе, впав в ступор. Ошалелый взгляд шарил по учинённому побоищу.
– Лучше я, – снова взял слово хирург, тяжело вздохнув. – Это – модельки. Крошечные миниатюры орков, космических воинов далёкого будущего, из обычного пластика, с миниатюрными же приводами, заставляющими их ходить и вскидывать оружие для имитации стрельбы и ближнего боя.
– Что-то пока не очень понятно выходит, – перебил завхоз.
– Есть такая настольная игра: «Warhammer: Age of Gorkamorka», варгейм…
– Ничего себе – настольная!
– Чья горка?
– А-а-а, «ваха», слышал.
– Это я виноват, – тихо пробормотал Левый. – Женя мне дал свои фигурки посмотреть, я и выставил их все. Мы хотели сражение устроить. Я с собой тоже армию привёз…
– Ещё столько же орков?! – вскричал Сергей. – Да как же это всё можно провезти на базу?! Сколько нужно чемоданов?
– Несколько туго набитых коробок, – отозвался Воробьёв, – пластиковые модели очень компакты в разобранном виде. Я их клеил, три года красил в свободное время… террейн подготовил.
– Что, прости?
– Ну, тот ландшафт в «кают-кампании», который, по сути, точная копия нашей базы и её окрестностей.
– Даже так? – присвистнул Покровский. Отовсюду начали доноситься сдержанные смешки.
– Подожди, это ты захват «Восточной» собрался моделировать? – не унимался завхоз.
– Да какая теперь разница, – руки сокрушённо обвели груду хлама на полу.
– Кхм… – смущённо кашлянул в кулак начальник. – Ты это… извини, если что.
– А хорошо покрашено, – подхватил отломанную голову Макс, – …было. Зубы каждый отдельно – сосчитать можно, и даже зрачки есть…
***
– Кто это? – Сайрес обычно не задавал дурацких вопросов, но эта неожиданность все-таки выбила его из колеи. Иначе б сообразил, что всю возможную информацию начальству уже выдали.
Предмет всеобщего изумления полулежал на скамейке у стола, целиком помещаясь в кадр.
– Шеф, камера его засекла, когда он вышел из-за холмика, – пожал плечами Рамирес. – Я связался с дежурным базы… В шлюзе гостю стало плохо, видно, закончился кислород, я оказал первую помощь.
– Не забудь выписать счет за прием, – машинально съязвил командир. – Он говорил что-нибудь?
– Нет. Но еще несколько минут, и можно будет задавать ему вопросы, – обнадежил медик. – На больного не похож, думаю, обойдемся без карантина.
Уже проще.
– Я здоров, – подал голос гость. – Спасибо, что впустили. Я… – он слегка запнулся: то ли подбирал слова на чужом языке, то ли в горле пересохло. – Моей жизни грозила опасность, пришлось бежать…
***
– Проходите, – хмуро кивнул Покровский, оторвавшись от созерцания огромного потухшего экрана.
Небольшой рабочий кабинет начальника базы свободно принял вошедшую тройку, расположившуюся на длинном мягком сидении невысокой скамьи. Максу такие никогда не нравились: непонятно, куда девать ноги – скрещивать под собой неудобно, вытягивать неприлично. Яна вот аккуратно примостилась с краю, будто всю жизнь тут и сидела. Домбровский, пришедший, видимо, чуть раньше, удобно устроился на стуле. Костя же, казалось, на подобные бытовые мелочи не обращал ровно никакого внимания.
– Не буду ходить вокруг да около, – подался вперёд Алексей Юрьевич, – ситуацию с Леоновым Земля взяла под контроль. История со всех сторон тёмная. Пролить свет попытается следователь Георгий Артурович Сименонов. С нашей помощью, разумеется.
– Но не для нас, – буркнул под нос Макс.
– Он сейчас на связи, в режиме ожидания. Небольшой инструктаж. Правый, секретность по «Грому-2» в отношении присутствующих здесь лиц отменяю. Тихов, разъяснишь результаты анализов, если потребуется, бумаги-бумагами, но комментарии непосредственных участников процесса могут помочь делу. По этой же причине, Смолина, и ты здесь. Всё равно уже наполовину в курсе, а врач лишним точно не будет. Не сейчас, так впоследствии.
Специально подготовленная камера на столе тихо щёлкнула, начав передачу данных одновременно с миганием красного огонька. Экран мягко засветился. Незнакомое круглое лицо на фоне обстановки «земного» кабинета задумчиво пялилось в потолок, то приближаясь, то отдаляясь.
– Он что, на стуле качается? – шёпотом уточнила Яна.
– Ну, на нашей родной планете можно позволить себе такую роскошь, – развёл руками Константин.
– Тихо вы! Нас же слышат! – спохватился Макс.
– Кхе-кхе! – как можно громче прокашлял Покровский.
Никакого эффекта на следователя это не произвело.
– Да у него звук не работает! – воскликнул биолог и, набрав побольше воздуха, негромко загнусавил, зачитывая воображаемую инструкцию: – Следует надавить указательным пальцем правой руки на круглый предмет с изображением микрофона… написать четыре рапорта и пригласить специально обученного человека с лицензией… Интересно, в полицейской системе хоть что-то работает нормально? Даже техника бастует!
– А? – встрепенулся изображённый на экране, устремив взор через несколько сотен тысяч километров прямо на собравшихся в рабочем кабинете начальника «Восточной». – Я прошу прощения, кодированный сигнал по специально выделенному каналу в связи с секретностью, потому задержка не привычные вам полторы секунды, а…
Улыбнувшись было, Георгий Артурович запнулся, приветливое выражение как ветром сдуло с немолодого лица. Смущённый Тихов принялся усиленно шарить по карманам, пока в ладонь не ткнулся продолговатый пластиковый предмет. Извлечённый на свободу ключ от кабинета моментально стал объектом пристального изучения хозяина.
– Кхе… – по-настоящему подавился Алексей Юрьевич, покосившись на беззвучно смеющуюся в кулак Смолину. – Мы готовы ответить на интересующие вас вопросы, господин следователь.
– Спасибо, – точно скопировал сухой тон динамик секунд через десять. – Чтобы предотвратить дальнейшие эксцессы, считаю своим долгом напомнить, что этот разговор записывается. Как, впрочем, и другие с лунной базой…
Разговор затянулся – Сименонов мстительно начал с химических и биологических анализов, дотошно уточняя каждую строку. Костя при помощи Яны сыпал терминами и, зависая, как дедушкин компьютер, переводил их с научного на человеческий. Макс, пока его не трогали, сонно соображал, как мог шлем миновать утилизатор. Вопрос скорее к завхозу, который почему-то здесь не присутствовал… Теоретически доступ к такому мусору имеет любой, находящийся на базе, но на практике нужно как-то незаметно ото всех извлечь шлем. Рискованно. Или вообще не загружать в утилизатор, минуя протокол. И в том, и другом случае нужны стальные нервы в паре с фантастическим везением. Или очень хитрым расчётом. Мог ли где-то в эту цепочку влезть Леонов? Добрый, отзывчивый, открытый человек? А если с другого конца – зачем это ему? Опять тупик. События катятся одно за другим, наслаиваясь друг на друга, начиная с злополучного прилёта новой смены, даже поспать толком времени нет…
– …Факты же говорят о том, что… – монотонно вещал биолог, усиливая дрёму.
Факты, факты… следы на Луне, ведущие в ущелье, Леонова. Кровь в шлеме – Леонова. А шлем мой. Вот и связывай их, как хочешь!
Следующей жертвой инквизитора оказался Домбровский. Макс, правда, сильно подозревал, что тот даже в трагических обстоятельствах оставался в первую очередь ученым, так что запомнил скорее геологическую структуру ущелья, чем нужные следователю подробности. Но эти двое вроде бы столковались. Под их тихий разговор Костя продолжил изучение ключа, будто впервые увидел три кнопки – открыть дверь, закрыть ее, закрыть и запрашивать скан сетчатки при открывании. Яна взметнула брови домиком, явно поняв в этой сцене больше, чем Макс. Любопытно, она же всего сутки на базе… Впрочем, какое дело почти главному инженеру до взаимоотношений терапевта и биолога?
– Хорошо, – подытожил Георгий Артурович, под завистливые взгляды Макса удовлетворённо откидываясь на мягкую спинку стула. – Теперь давайте перейдём к ситуации с «Громом-2».
– Мой рапорт пояснит Правый, исполняющий обязанности начальника инженерно-технического отдела.
– Обширный отдел, если в нём несколько исполняющих обязанности начальника. Очевидно, помимо правого есть центральный и левый? – сострил следователь, наверняка располагающий информацией о фамилиях работников базы.
«Если он в расследовании будет делать подобные выводы, мы недалеко уйдём», – горько усмехнулся про себя Макс.
Доклад уложился в три минуты, вопросов хватило еще на пятнадцать, и по всему чувствовалось, что это только начало. Но мнение о Сименонове начало меняться в лучшую сторону. Он на лету схватывал технические тонкости и строил беседу таким образом, будто уже знал все ответы, мастерски подводя слушателей к уже намеченной развязке.
Начавшую вырисовываться тонкую логическую нить оборвал документ, пришедший на наладонник Покровского.
– Валдис по моему указанию поработал над планшетом Леонова, — начальник вопросительно взглянул на Сименонова, тот кивнул. — Последнее сообщение… эээ…. Не знаю, как и прочесть, набор букв какой-то. Отправлено за сутки до исчезновения на адрес belladonna. Остальное пока расшифровать не удалось и, возможно, не удастся.
По просьбе Сименонова запись вывели на большой экран. Под рентгеноподобным взглядом вся компания недоуменно уставилась на абракадабру.
«LXIX, 12-14».
– Это еще что такое?! – не выдержал Макс. Остальные были, видимо, солидарны.
– Предположения есть? – вяло, для порядка поинтересовался Покровский.
Ни единой, даже самой завалящей догадки не отыскалось. Выдержав паузу, следователь решил сменить тему:
– Леонова интересовало что-то вне базы?
«Мастерский вопрос. Конечно, интересовало, – пронеслось в голове Макса. – Каждого из нас интересует всё на поверхности Луны. Хирург вон макет местности для своих солдатиков на таком интересе построил».
Но если взаправду задуматься и связать поломку перевозчика, полистирол и смерть Андрея? Или не смерть? Он целенаправленно несколько часов шёл к ущелью, чтобы в него упасть и разбиться – это же бред!
Мысль о том, что товарищ, возможно, остался жив, разогнала сонливость без остатка, впрыснув в кровь изрядную дозу адреналина.
Конечно! Именно от этого и нужно отталкиваться! Что его интересовало? Куда он мог пойти?
Быстрый взгляд на карту, висящую на стене. Мелковато, но ничего, основные формы рельефа крепко въелись в память ещё в первый год работы. Фаброни, Аргейские горы, борозда Рудольфа, где нашли шлем, Лемонье с американской базой…
Напарники-американцы? До их кратера, положим, далеко, километров двести, к тому же рельеф между нами… лунный в худшем смысле слова – сплошные кратеры с возвышенностями да бороздами.
Но ведь есть же еще и «Астра», в смысле, ближайшая вспомогательная международная лаборатория! Таких ещё несколько штук разбросано в окрестностях, только существенно дальше. Вот в них можно протянуть какое-то время, если, конечно, успеть добраться. А можно ли успеть? В стандартной экипировке – ни единого шанса. Но если взять запас дыхательной смеси, батареи и воду, даже медпалатка не понадобится!
Вот это да! Получается, что он прямо в эту минуту уже может быть на «Астре»!
Звезды, заботы и загадки – это прекрасно, но нужно иногда и поесть по-человечески, подумала Яна. Хозяин кабинета был с ней, судя по всему, солидарен.
– Разогретую пять часов назад еду, оказывается, снова надо засунуть в печку, – раздраженно пробормотал биолог. – Напрочь забыть пожрать, это ж надо!
Яна дожевала прихваченное из «кают-компании» печенье и поискала глазами, чем бы вытереть руки. Салфеток тут, кажется, совсем не водилось. Леонид ответил что-то сочувственное, но хозяин кабинета прислушивался скорее к желудку.
– Хитрое, однако, у нас начальство, – фыркнул Костя, шаря по кабинету в поисках вилки. – Академию наук хлебом… кстати, где он? Ага… так вот, хлебом не корми, только дай отправить очередного специалиста на Луну, а ГосКосмосу раздувать численность базы неохота, инфраструктура к этому, видите ли, еще не готова.
– Зато зарплата у тебя из двух источников, так что не жалуйся, – с полуслова понял астроном.
Да никто и не жалуется, подумала Яна, берясь за помятую бумажку на столе – вроде ненужная, сойдет за салфетку… Всем хорошо. Ёжику ясно, что любой опыт может послужить толчком к открытиям, которым потом можно придумать выгодное практическое применение. И кто тогда окажется на коне? Правильно, ГосКосмос… Вот и выкручиваются ко всеобщему удовлетворению: то на специалистов базы навесят научную программу, то на «научников» штатную должность, не требующую постоянных усилий. Положено вот иметь нескольких спасателей – получите и распишитесь, а что известны они как селенолог или астроном – неважно… А биолог побудет химиком на производстве…
Костя неожиданно хозяйским жестом отобрал «салфетку» и так же молча сунул взамен тарелку, да не загадочную, а с едой. Бумажку с парой жирных пятен биолог отработанным движением отправил в ящик шкафчика. Из дальнего угла появились две табуретки, которые моментально придвинули к столу.
– Так вот, Лёня, – обжигающие куски мяса Костя жевал с таким наслаждением, будто маковой росинки двое суток не попадалось, – я до сих пор понять не могу, что это была за штука. А на всякий окололунный мусор мы вроде за три года насмотрелись. Это точно не отражение в стекле, я проверил. С учетом ракурса и моей позы… кхм… огородника, я не уверен в том, что видел. В общем, кучка огоньков, которые собрались в какую-то фигуру. Больше всего по очертаниям было похоже на карикатурную тарелку, знаешь, как в мультиках рисуют. Ну, огоньки эти – как фары. А вот теперь я думаю – был за ними какой-то предмет, корпус или они сами летели, на фоне черного неба? Тьфу, косноязычие напало… Кстати, жалко, что я не психолог какой-нибудь. Роскошная тема для статьи: «Влияние околокосмического фольклора на первые ассоциации»…
– Нет, лучше так: «Влияние массовой культуры на вербализацию зрительных ощущений», – астроном Смирнов неторопливо, как благородная девица позапрошлого века на званом обеде, кушал овощи. – Сфотографировать не успел?
– Какое там! Потом нарисовал, по памяти.
«Музыкальные» пальцы астронома сложились требовательной щепотью: дай!
– Погоди, – Костя полез через стол, чуть не уронив клетку с абсолютно обесцвеченной для очередного опыта мышью-невидимкой. Огорченно махнул рукой: залезть в ящик можно было только подняв гостей с табуреток. – Потом…
Рисунок… Яна чуть не поперхнулась, сообразив, что напрочь забыла поговорить с терапевтом про картину загадочного Георгия. И что теперь, жить с этим ужасом в одном кабинете? Нет уж, надо снять и забыть, как страшный сон!
Добравшись до чая, Костя замешкался: вторая кружка в кабинете теоретически могла найтись, но искать третью было бесполезно. Разлили в лабораторную посуду.
– На чашечку Петри меня еще не приглашали, – усмехнулась Яна, берясь за сосуд куда более приличных размеров.
– А мы в общаге из них кофе пили… ну, и кое-что покрепче, – вдруг вспомнил биолог.
– Боюсь спрашивать, чем закусывали, – подмигнул Леонид. – Кстати, что ты пил сегодня после пробуждения?
– Я ж тебя не спрашиваю, в каком состоянии сочинялась последняя песенка!
– А это и не секрет, – Смирнов аристократичным жестом взялся за мензурку. Держал он ее, будто чашку на королевском приеме. – Случилось сие после сильного недосыпания: разбирал ворох новых данных. Причем идея была Леонова, я подобрал музыку, а уж потом мы окончательно зарифмовали. Андрей перед этим выходил на поверхность, что-то чинил, и вернулся… вдохновленным.
– Он был таким романтичным? – тихо удивилась Яна.
Леонид кивнул.
– Как думаете, зачем ваш друг пошел в этот каньон? – поколебавшись, спросила она.
– Если честно, логичных объяснений нет, – вздохнул астроном. – Я не представляю, что ему вообще понадобилось в той стороне. Тем более, это путь в один конец, Андрей же понимал. Ну не пейзажем ведь он любовался! Яна, а может быть такое – от удара по голове… ну, скажем, микрометеоритом… человек временно теряет ориентацию в пространстве и идет куда-то не туда?
– И топает, как по ниточке, несколько часов по холмам, а потом лезет в каньон? – врач качнула головой. – И при этом на сфере сверху – а камни сбоку не падают – никаких следов микрометеоритов, верхушка купола цела. Шлем разбился о скалы.
– А если помешательство? – предположил Костя.
– Все бывает, – вздохнула Яна, вспоминая практику на «скорой». –Например, под «белочкой» люди еще и не такое творят. Но для такого повреждения – это не алкоголь должен быть, а что похуже. Он не…
– Нет, – отрезал Смирнов. – Совсем на него не похоже. Андрей бы… тесты тогда не прошел! И вообще – здесь-то откуда?
По мнению Яны, людская изобретательность в этой области могла считаться неисчерпаемой, но не говорить же такое близкому другу покойного.
– В последние дни поведение не менялось?
– Сейчас мне кажется, что Андрей выглядел грустным и рассеянным накануне, но я уже ни в чем не уверен, – Смирнов говорил спокойно, но взгляд сосредоточил исключительно на вилке, которую крутил в руках. – Мы мало общались, у меня был завал… – теперь голос дрогнул или показалось? –Немного времени выкроили, песенку вот дошлифовали, и…
– И хватит, – почти грубо оборвал Костя. – Ему уже не поможешь. Проводили, как жил, и правильно, а плакальщиков Андрей бы разогнал, – Костя подвинул еще три небольшие посудины, выудил откуда-то бутылку благородной формы, плеснул понемногу – жидкость текла по-лунному, патокой.
Пару минут все молчали. Потом хозяин решительным жестом поднял гостей с мест и запустил руку в ящик.
– Показывай, уфолог несчастный, – подозрительно бодро проговорил астроном.
– Не обзывайся, – с такой же слегка наигранной живостью обиделся Костя. – Я ему, можно сказать, достоверные свидетельства существования сепульконосителей, а он…
– Хочешь, чтобы я выяснил, что зафиксировано в тот момент? Погляжу, но на многое не рассчитывай, – пожал плечами Леонид, разглядывая изображение. Жирные пятна, по счастью, были с краю и рисунок не портили. – Похоже, кучка каких-то непонятных фрагментов или один большой предмет, возможно, многогранный – потому и отблески такие… Может, сбросили мусор с их корабля, – кивнул он на Яну, – теперь летает и отражает свет.
– Может, конечно, – согласился хозяин кабинета. – А намеренно мусорить на орбите не запрещено, нет?.. Понимаешь, просто любопытно, что тут над нами летает. За три года ничего похожего не видел. И не язви, я бритвой Оккама пользоваться умею! – биолог машинально провел ладонью по щеке и поморщился.
Так тебе и надо, фыркнула про себя Яна.
– Костя, – тихо спросил астроном, – а если б ты увидел это не из оранжереи, а с поверхности?
– Несся бы как угорелый, только б из виду не потерять, – чуть помедлив, растерянно признался биолог. – А потом бы упал и опомнился, я себя знаю… Лёня, выбрось из головы! Андрей намного спокойнее меня!
Он так и не произнес «был»…
– Привет, – в дверях стояла Карина. В белом просторном платье, которое совершенно не хотело ниспадать тяжелыми складками. Коридорный светильник загадочно подсвечивал русалочье-зеленые пряди. – Костя, тебя Правый ищет…
От неожиданности биолог с астрономом отшатнулись, лист бумаги с рисунком полетел на пол. Словно в знаменитом опыте с падением пушинки и пульки, сопроводить его решила несчастная клетка с мышкой: грянувшись о кафельный пол дверцей, она открылась. С нечленораздельным воплем Костя кинулся ловить пленницу. Невидимую. При открытой двери. На лунной базе, где полно проводов.
Впервые в жизни Яна пожелала стать кошкой.
***
«Её глаза на звезды не похожи…». Да что ж это такое, все старые песни вспомнились!
Повторный глоток горячего чая помог, наконец, собрать разболтавшиеся мысли в кучку, и Макс с удивлением обнаружил, что обычно невозмутимый Алексей Юрьевич громко хлопает в ладоши.
– Правый! Приём, я – база, ответь мне! – начальник пытался обратить рассеянную усталость подчинённого в шутку, но в строгих глазах читалось, что от затянувшейся шутки до дисциплинарного взыскания остался последний шаг.
– Я тут… в смысле, слушаю!
Засидевшихся гитаристов и слушателей из «кают-компании» попросили перебазироваться в другое место, дверь заперта. За выстроенными в ряд длинными пластиковыми столами на металлическом каркасе сидело руководство всех отделов и секторов, включая завхоза. Макс изо всех сил заставлял себя принять приличествующую случаю позу, но жёсткий стул не оставлял шанса, принуждая растекаться аморфной массой. Такой притягательный мягкий диванчик соблазнительно стоял у дальней стены, временно покинутый людьми.
Совещания в «кают-компании» по традиции проводились еженедельно, но нештатные ситуации требовали решительных мер и дополнительной координации.
– Зря не запросил в твой отдел с Земли нового начальника, – продолжал бурчать Покровский. – Как временно исполняющий соответствующие обязанности в инженерно-техническом отделе доложи нам всем, что там случилось с «Громом-2». Тем более что сам лично присутствовал при ремонте.
– А, вы про перевозчик… – хруст суставов сжимаемых в кулаки пальцев поспособствовал ускорению мыслительного процесса, взгляд скользнул по данным из наладонника. – Модель А-8, именуемая «Гром-2», в 23-00 11 апреля 2061 года въехала в отвал реголита на площадке складирования, откуда не смогла выбраться самостоятельно. На место происшествия были отряжены два манипулятора, откопавшие А-8 и отбуксировавшие на базу. В 00-30 приступили к ремонту, окончили в 3-00, о чём составлена запись в журнале ремонта техники. Характер повреждения: корпус передней части, передняя ось…
– Достаточно. Причины?
– Поломки?
– Столкновения!!!
– А… превышение номинальной рабочей скорости в два раза.
В помещении повисла удивлённая тишина. Подробной технической информацией мало кто владел, но слово «номинальный» обладало поистине магическим эффектом. Ничто номинальное в космосе не должно и практически не может быть превышено! Это аксиома.
– Как же так получилось? – пробормотал Хлебин.
– Видимых причин не обнаружили, – всё увереннее докладывал вчерашний инженер, – требуется доскональный осмотр с полной разборкой вплоть до каждого винтика, а у нас жёсткий график, утверждённый «ГосКосмосом», сроки опять же… Не в моих полномочиях изымать из эксплуатации основной погрузчик, когда запасной стоит на капитальном ремонте. «Служебку» передал руководству, всё по инструкции.
– Всё верно, – кивнул Алексей Юрьевич, – решение я уже принял, даю «добро».
Казалось, людей, собравшихся в «кают-компании», удивить ещё сильнее уже не удастся. Но нет. Удалось. Снижение темпов работ по разработке реголита по инерции снижало темп извлечения гелия-3, что грозило скандалом с инвестором. Трудно на такое пойти без веских оснований.
– У меня была прямая связь с ЦУПом, – пояснил начальник, сцепив длинные пальцы в замок. – Вам наверняка непонятно, как можно уделять столько внимания несчастному погрузчику, когда погиб наш товарищ. Так я вам отвечу. Моя первоочередная задача – обеспечить не просто бесперебойное функционирование базы, но и безопасность всех сотрудников. За Андрея я отвечу. Но речь сейчас о другом. Цуркан мне скинул фотографии, полученные манипуляторами. Так вот.
Щелчок встроенного в подлокотник «капитанского» кресла дублирующего пульта вывел изображение на огромный, в полстены, экран за спиной Покровского. Миниатюрный рельеф на стоящем неподалёку обширном столе моментально отбросил причудливые тени. С поразительной точностью он отражал мельчайшие подробности окрестностей северо-восточного края Фаброни с моделью базы.
Покорёженный корпус погрузчика попал в правый нижний угол кадра, остальная часть занята крупным планом огромной горы отработанного реголита. Разворошенный склон свидетельствует о только что извлечённом многострадальном самоходном аппарате. Самый обыденный, рядовой снимок. Один из штампуемых каждым механизмом сотнями в сутки с определённой частотой – 48 часов хранятся на временном сервере, после чего в лучшем случае 0,25% кадров уходят на постоянное хранение, подавляющее большинство же безвозвратно удаляется.
– И что? – неудовлетворённо откинулся на спинку стула хирург Евгений Воробьёв, не найдя в увиденном ничего примечательного.
– Не замечаете? – пристально вгляделся в сидящих Алексей Юрьевич. – Там, где из-под осыпи начинаются следы протектора, из реголита как будто бы торчит уголок чего-то. Похоже на случайный блик или частичку пыли, мелькнувшую перед объективом в момент нажатия затвора. Но я скажу вам, что это. Компьютер проанализировал все снимки и с вероятностью в 99% определил в этом крошечном пятнышке… кусок упаковки из полистирола!
Многозначительная пауза позволила «переварить» новость.
Ну и что? – пронеслось в голове Макса. – Ну, взрывается под воздействием солнечных лучей. Так не опасно же! Люди там не ходят, значит, под обстрел камней не попадут. Что им там делать? Существенную взрывную волну не создаст, значит, машинам тоже вреда не нанесёт. Да и вообще, если бы погрузчик случайно не въехал, его бы так и не обнаружили. Стоп. А случайно ли погрузчик въехал именно в это место? Он должен был свернуть раньше в соответствии с программой, но из-за повышенной скорости проскочил существенно дальше! И что может сделать полистирол? Разметать часть склона. Или привести в действие что-либо сокрытое внутри? Или отстоящее от места столкновения на значительное расстояние?
Начальники начали одновременно многозначительно переглядываться.
– К выводам мы еще вернемся. Саму новость никому не афишировать. Налагаю секретность класса «А», отмена по устному распоряжению.
Изображение погасло, и миниатюрный участок Фаброни погрузился в привычную полутьму, обретя свойственный оригиналу тёмный серо-бурый цвет. Запищал селектор. Покровский включил пультом громкую связь.
– Алексей Юрьевич, – донёсся голос одного из лаборантов, – принёс шлем, по вашему указанию.
– Сергей, забери.
Завхоз неторопливо подошёл к раскрывшейся на несколько секунд двери и принял объёмистый прозрачный пакет. Упакованный страшный предмет лёг на стол перед начальником базы, рядом с которым сидел и Макс.
Взгляд инженера, игнорируя усилие воли и все правила приличия, намертво впился в разбитый шлем, подробности внешнего вида которого пластиковые складки скрыть оказались не в силах.
– А вот и результаты нашего анализа, – Евгений на правах начмеда подхватил прилагающуюся папку. С тихим шелестом перевернулось несколько страниц, и указательный палец ткнулся в самые важные строки. – Вот. С вероятностью 99,9% выделенная из исследованного образца крови ДНК принадлежит технику-механику лунной горнодобывающей базы «Восточная» Андрея Леонова. Сомнений быть не может. Как мы все уже и так поняли. Нашего друга больше нет.
– Ты это официально как врач заявляешь? – горько усмехнулся Покровский.
– Официально как врач зарегистрировать смерть я могу только при наличии тела. Но ведь его у нас нет?
– И не будет, – согласился тот. – Потому официальное заключение даст ЦУП. А пока почтим память Андрея минутой молчания.
«Группа крови на рукаве…» – некстати всплыл в памяти Макса припев навязчивой песни, донимавшей ещё в экспедиции. В данном случае, конечно, на шлеме. Такие жуткие потёки, словно из фильма ужасов. Такие зловещие царапины на правой боковине в районе виска. Такие знакомые царапины! Точно такие же были оставлены при ремонте манипулятора с полгода назад! Как же там!..
«Мой порядковый номер на рукаве…»
Номер, номер же!
Руки, игнорируя все разумные доводы мозга о правилах приличия, сгребли пакет в охапку и начали судорожно его вертеть.
– Какого… – завхоз даже негодующе привстал с места, выражая всеобщее, пока ещё оторопелое, негодование.
«Кают-компанию» сотряс оглушительный вскрик:
– Это же мой шлем! Его отправили на списание после повреждения манипулятором во время ремонта! И номер сходится! Ты же сам и списывал!
Палец обвиняюще ткнулся в сторону Хлебина, вмиг растерявшего всю решимость.
Чей-то нервный смешок нарушил повисшую тишину. Тут же, как назло, снова запищал селектор. С видом человека, которого уже ничем не удивишь, Алексей Юрьевич устало потянулся к трубке, забыв отключить громкую связь.
– Шеф, шеф, – голос Гоши дрожал как осиновый лист, местами срываясь на визг, – там Макс, который Левый… не явился сменить меня с дежурства в боксе, я оставил механика за себя, пошёл в наш кубрик, а там… там…
– Что?! – слаженный хор уже давно исчерпал запас терпения. – Что?!
– Там Макс… и маленькие зелёные человечки! Повсюду копошатся… что делать, шеф?
– Ничего не делать! – начальник базы нажатием нескольких клавиш определил источник звонка – селектор в коридоре жилого сектора. – Меня ждать! Сейчас буду. По всей видимости, – лампочка вызова погасла, – у работников поехала крыша от переутомления. Все за мной – вдруг он буйный, ещё успокаивать придётся.
Тихий шёпот хирурга потонул в грохоте сдвигаемых стульев.
– Не придётся…
Сияющая в небе Земля служила отличным источником света: селенолог даже настольную лампу не включал. Яна огляделась: выемка в скале отгораживалась от космоса — ну ладно, лунной атмосферы, что почти одно и то же! – только прозрачной стеной. Преграда совершенно не ощущалась, такого «слияния» с окружающей средой не было даже в оранжерее.
– Юрий Адамович! – биолог, забегавший на площадку минимум раз в день, даже поздороваться забыл. – Вы ничего подозрительного не заметили?
Вчерашний спасатель и, по совместительству, известнейший селенолог удивленно уставился на Костю, пришлось объяснять. Слова цеплялись друг за друга и то вытряхивались длинными фразами, то напрочь застревали.
– Нарисуй, – Домбровский извлек откуда-то листок бумаги и карандаш. Руки оказались умнее языка. Над самым горизонтом, под углом к нему, летело по бумаге то, что Костя увидел краем глаза, наклонившись над резервуаром. Выстроившиеся почти по прямой огоньки, словно иллюминаторы по краю «посудины», и несколько неравномерно расположенных — повыше. Скорее широкая и невысокая пирамида, чем столовый прибор.
– Тарелочка, значит, – селенолог уткнулся в монитор. – Тарелочка…
– Вы не видели?
– Нет, – давя чудовищный зевок, собеседник качнул лохматой головой.
– Юрий Адамович, вы что-то знаете? – если очень надо, Яна могла и подольститься. Не хуже, чем кот, который нагнал их у лифта и теперь расхаживал по верхней полке. Бедные чашки Петри!
– Если вы о показаниях приборов, то помочь не могу. Луна гудит, как колокол, уже пару недель, – недовольно фыркнул в усы Домбровский. – «Occupy Mars» на обратной стороне наконец-то строится, американцы шумят с направленными взрывами… Могли бы хоть заранее предупредить, паршивцы! Договаривались же!
– То есть про эту штуку ничего, – вздохнул Костя. – Пойду астронома спрашивать, НЛО по его части…
– Прямо НЛО? – не удержалась Яна.
– Ну… если неясно, что за посудина пролетела, значит, объект неопознанный, – неуклюже объяснил биолог, поворачиваясь к двери. Когда селенолог метал громы и молнии, хотелось побыстрее исчезнуть даже невиновным. Хороши наглецы – самого Домбровского проигнорировать! С его-то авторитетом – что в научном мире, что, кстати, на базе.
– Костя, – ученый ухитрялся даже при лунном тяготении вальяжно разваливаться на стуле, – ты уверен, что это хорошая идея – после всего переполоха бегать по базе и спрашивать, не видал ли кто тарелочку? Я, не поверишь, слово «чертовщина» уже три раза за день слышал.
Перебор, поняла Яна. Сначала двое пропали, потом от одного нашли только шлем, а другой так и не смог внятно объяснить, зачем его понесло на этот безымянный кусок скалы, плюс НЛО…
Биолог обнаружил, что смял в комок листок с рисунком. Аккуратно расправил.
– А если Лёню… Смирнова спросить наедине?
– Его хрупкая психика выдержит, – уже спокойно заверил Домбровский. – В крайнем случае, наш бард вдохновится и сочинит стихи. Переживем.
Наглый котяра взмахнул хвостом, и это движение совпало с таким же пренебрежительным жестом правой руки селенолога. Девушка поспешно выскочила, пряча улыбку.
***
Engineer: Ну что там у вас? Операцию уже начали?
Sparrow: Нет ещё. Мои зеленокожие рвутся в бой, но новоприбывшему требуется время для сбора отрядов.
Left_hander: Для ускорения процесса прошу помощи!
***
Яна разглядывала картинку минут пять, но так и не решила, какое созвездие она аллегорически изображает. Вооруженный мужчина… ну, наверное, мужчина… с равной степенью вероятности мог оказаться Стрельцом, Орионом или плодом воображения художника, все-таки поставившего свое имя, но на обороте. Георгий. О, и название есть. «Звездный воин». Сама Яна могла нарисовать разве что елочку из треугольников, так что критиковать художников вслух не рисковала. Но на этот раз хотелось… Чтобы повесить такую картинку от благодарного пациента в кабинете, пусть даже за ширмой, у прежнего коллеги должны были быть веские причины. Почему с собой не забрал – это как раз понятно! Жаль, сразу не заметила и не вручила терапевту на память, а теперь попробуй его найди!
Желудок напомнил о своем существовании, и девушка сняла «паутинку». После череды опытов у врача нашлись и прямые обязанности: пара новичков жаловались на головокружение. Но теперь – ужинать!
Намерению не суждено было сбыться: выйдя из кабинета, терапевт услышала звуки гитары. Столовая была забыта, ноги сами повели ее в «кают-компанию». Там, где играют и поют, всегда найдется еда… Хоть в общаге, хоть в походе, хоть на базе космодесантников сорокового тысячелетия!
Темноволосый астроном Смирнов, накануне страховавший Домбровского, сидел с задумчивым видом, настраивая гитару. Рядом полукругом сидели Валдис, Карина, Ипполит и «два сапога». Яна мельком пожалела, что не видела сцены знакомства. Оба примерно одного роста, стройные, только Левый – брюнет, а Правый – русый. Девушку поприветствовали улыбками и жестами – не мешать же гитаристу в священнодействии. Надо бы потом поймать Максима… О, а вот и бутерброды! Судя по всему, общественные…
– Сильно расстроена? – все-таки поинтересовался Правый у астронома, когда тот недовольно поморщился после пары аккордов.
– Вроде и несильно, но я слышу, – улыбнулся тот. – Абсолютный слух, понимаешь…
– У нас траур, – внезапно возникший Хлебин не счел нужным здороваться.
– Вот именно, – спокойно ответил Смирнов, перебирая струны. – Мы дружили с Андреем. И я знаю, что это ему бы понравилось.
– Ну, если так… – завхоз явно искал пути к отступлению, и Яна, сжалившись, кивком показала ему на удобное кресло. – А ведь и правда, хорошая мысль.
Странно, подумала Яна, напевая вместе с другими неофициальный гимн российских космонавтов, «Земля в иллюминаторе». Сколько лет прошло, сколько поэтов в космосе побывало, а ничего более подходящего до сих пор не сочинили! При том, что авторы разве только на самолетах летали…
Астроном прижал струны ладонью, выдержал паузу, вздохнул и задумчиво взял несколько аккордов новой мелодии.
Когда часы делящая планета
Вновь обретает общество Тельца,
Природа видом радует сердца,
Сияньем огненных рогов согрета…
Слова вплывали в мысли вместе с мотивом: когда-то ей пела эту песню мама. Последние звуки растворились в воздухе, Леонид печально улыбнулся.
– Смирнов, а давай что-нибудь старенькое, – попросил завхоз. – Не понимаю я этих новых песен. Напридумывают, накрутят, лишь бы про космос… Ничего не разберешь!
– Более старых не так уж много, – приподнял темные брови гитарист. – Это сонет Петрарки. Четырнадцатый век. А что в этой песне о космосе?
Хлебин замялся.
– «Но и в земле, где ночи нет конца, такое зреет лакомство, как это», – почти серьезно объяснил Правый. – Прямо наша оранжерея в лунной ночи.
– Андрей бы одобрил. Правда, он это пел после стаканчика… кофе, – тихо проговорила Карина.
– А потом читал другие сонеты, но это я не потяну, – кивнул астроном. – У меня ведь не было подруги-филолога!
– Прочесть стихи могу я, – внезапно предложил Ипполит. – Гумилев подойдет?
Ну конечно, Гумилев. Романтик двадцать первого века понимает романтика века двадцатого. Вдохновенный взгляд Ипполита уперся в жующую Яну.
…Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты…
«Тургеневская барышня» едва не подавилась последним куском бутерброда. Выдать, что ль, достойный поэтический ответ? Да ну его!
…И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
А восклицательных знаков в его речи куда больше, чем у поэта, не удержалась от мысленного ехидства девушка.
– Спой вашу с Андреем, про исчезающий вид, – попросил Леонида незаметно вошедший хирург, плюхаясь на небольшой диванчик рядом с Левым.
– Про убегающий, – поправил Смирнов. – Правда, после Петрарки и Гумилева?.. А, ладно.
Мотив оказался простеньким, слова – забавными. Невнимательные, но активные сапиенсы вытесняли из привычного ареала обитания обосновавшихся на Земле застенчивых инопланетян. Сначала на вершины гор и морское дно, потом на орбиту и, наконец, в дальний космос. От первого шажка до лунных куполов…
От корабля «Восток» до яблони на Марсе –
Всего-то сотня лет, и снова ищем дом.
Тарелкой начертив пунктир на звездной карте,
Мы от соседей прочь сепульки унесем!
Максим Правый протянул руку за гитарой, тронул струны. «Марш космических негодяев» подхватили с припева несколько голосов, Яна только сейчас поняла, что «кают-компания» полна народа. Отработавшая смена, Марина, Марат…
«Прежнего, земного не увидим небосвода…» Они не увидят лунного после возвращения, сочувственно подумала Яна, оглянувшись на улетающих. Ипполит пел, и девушка поймала его взгляд. Вольный орел смотрит на домашнюю птицу. «Никогда ничему не поверите, прежде чем не сочтете, не смерите, никогда никуда не пойдете, коль на карте путей не найдете».
Где уж нам…
***
– Хьюстон! Хьюстон, вы меня слышите?
Тишина.
– Хьюстон, прием, это «Орел».
Из запредельных далей наконец-то долетел звук.
– Слышим вас, «Орел». Что случилось со связью?
Джон Сайрес, командир базы «Артемида», вздохнул с некоторым облегчением. Вообще-то связь с Землей шла по трем независимым каналам, но такую подлянку никто не мог предусмотреть. Спутник на штатном ремонте и перепрограммировании, связное оборудование для второго варианта разметало «не туда направленным взрывом», как выразился инженер. Этим же взрывом повредило батареи для третьей линии. Нет, источники питания-то нашлись быстро, но какой умник придумал разные разъемы? В итоге смотанные скотчем переходники выглядели жутко, но, кажется, работали, а дальше разберемся. А то уже вспомнили про переговорники в лунном ровере и даже в скафандрах для дальних экспедиций.
Хьюстон ожидаемо пообещал ускорить ремонт спутника и озадачился доставкой нового оборудования со следующим грузовиком. Отлично. Предстоит, конечно, написать пару сотен бумажек для комиссии, которая будет расследовать происшествие, ну да ничего. Все живы-здоровы, а с писаниной справимся…
Селектор пискнул – сигнал от дежурного на шлюзе.
– Босс, – в голосе Рамиреса звучало непередаваемое изумление, – вы не поверите, но у нас гости.
В Москве уже рассвело, мельком подумала Яна, косясь на сместившиеся в черном небе планеты и созвездия. Вот уж к чему будет сложно привыкнуть, так это к условности дня и ночи. Солнце зашло за пару дней до прилета корабля, теперь почти полмесяца ждать рассвета.
Впрочем, кое-кто его вообще не дождался.
Погибшего было жаль, но как-то отстраненно – в конце концов, девушка знала его только по рассказам других, причем всего несколько часов. Лицо упорно не вспоминалось – а ведь мелькал где-нибудь на видеоконференциях… Вот с Ипполитом они уже успели сойтись поближе. Глупо будет, если…
– Не нашли? – понимающе-печально встретил их все тот же дежурный. – Бедный парень… А турист отыскался.
Похоже, Ипполит не очень-то радовался прибытию на базу. Судя по гневному лицу Марины и укоризненной мине Марата, они ему высказали только часть претензий. А начальник базы только-только взялся за дело и прервался исключительно из-за появления завхоза с компанией. Выслушал. Пакет с печальным трофеем перекочевал в командные руки, донёсся еле слышный вздох.
– Будем помнить нашего товарища, – негромко проговорил Покровский в наступившей тишине. Эмоции, если они и были, на лице не отразились, а вот Ипполит побледнел.
Выдержав паузу, начальник добавил приказным тоном:
– Шлем – на анализ. Проследи, пожалуйста, и зайди потом ко мне, – кивнул он Хлебину, повернулся к Марине. – Когда вы улетаете?
– Старт через двадцать три часа, – ответила она, мельком глянув на часы. – Корабль уже готов, но всем надо выспаться, а потом разместить новых пассажиров.
– Хорошо. В таком случае предлагаю вам отдохнуть на базе и отправиться на корабль вместе с улетающими. Господин Федоров, вопрос о вашей дальнейшей судьбе будет решаться после беседы с ЦУПом. Всем, кто не спал ночью, советую отправиться по каю… комнатам. Официальное празднование в связи с прискорбными событиями отменяется, а в частном порядке – как пожелаете. В соответствии с законодательством, день по-прежнему выходной.
Покровский развернулся и вышел из «кают-компании», тишина сменилась негромким гулом голосов.
– Ипполит! – тихонько окликнула Яна. – С вами все в порядке?
Ни сил, ни желания возиться с возможным пациентом, если уж честно, не осталось, но долг есть долг. Да и факт его возвращения живым и внешне невредимым радовал.
Путешественник молчал. Яна хотела переспросить, но тут краем уха поймала происходящий за спиной разговор:
– Серёга, что там было?
– Со скалы сняли. Между нами и космодромом, помнишь? Говорит, просто захотелось залезть. Просто залезть, Макс!
Яна решительно тронула Федорова за рукав.
– Вы заблудились? – а как помягче спросить, не сошел ли он с ума?
– Нет… – пожал плечами Ипполит. – Просто… Вы же туристка, Яна? Ну вот… Она была так близко и словно манила… Я бы за часик-два управился. Понимаете, никто и никогда там не бывал! Да что тут объяснять! Простите, что заставил волноваться! – он обаятельно улыбнулся. – Не стоило, правда. Ничего со мной не случилось.
– А если бы случилось? – не удержалась врач. Не стоило, конечно, ему уже и так наговорили. – Сказали бы заранее, вас бы подстраховали. Вдруг…
– Вдруг – значит, судьба, – буркнул Ипполит, невежливо разворачиваясь спиной.
Да нет, это не сумасшествие, просто образ мыслей, поняла разозленная Яна. Бессмысленный риск, за который пришлось бы платить окружающим. Ну что тут такого – никого не предупреждая, в полном одиночестве забраться на первую попавшуюся лунную скалу!
Да ну его, с внезапно накатившей усталостью подумала она. Где тут моя койка?
– Вас проводить? – вовремя появился Правый.
– Спасибо, – отозвалась девушка. – Не то заблужусь и усну в укромном уголке…
***
Будильник, как всегда, оказался слишком громким и прозвонил на полчаса раньше, чем хотелось бы телу. Накануне, в смысле, утром, уйти сразу в «каюту» не удалось: подошел смущенный местный химик, он же биолог, и попросил помочь в возне с медицинским анализатором. Пришлось взять пробы с несчастного шлема, затолкать пробирки в умный прибор, и только после этого удалиться к себе. Надо посмотреть, что там с результатами, и найти этого биолога. Константина.
Стоп, это же тот самый влюбленный в мышек К. Тихов! Вот и познакомились!
Кстати, а кавалера-то вчерашнего как зовут? Ах, конечно. Максим. Правый. Бедный парень – сначала не сдержалась и захихикала, как школьница, когда услышала фамилию, потом почти повисла на нем полусонной тушкой. Ужас… Надо бы поговорить с ним по-человечески, три года ведь жить под одной крышей. Вот же… извинение хуже проступка. Где теперь этого Макса искать? А, он же наверняка будет в промоблоке. Все равно туда надо сходить, хоть дорогу разведать на всякий экстренный случай. Будем надеяться, конечно, что случай не наступит…
Девушка критически оглядела себя в небольшом настенном зеркале – для этого пришлось основательно повертеться. Да уж… Глаза даже после умывания заспанные, волосы дыбом – и нечего валить на слабое притяжение! Впрочем, все равно лежат лучше, чем в невесомости. Ладно, сделаем хвостик. Смотреться будет вполне прилично. Ох, и чем она думала, когда брала широкую и короткую юбку на Луну? Еще и колышется маятником… Нет-нет, уберем это подальше и забудем на три года…. Хорошо, что места в шкафу предостаточно, хоть комната и кажется маленькой, как пенал. Правильно их каютами прозвали: та же экономия пространства, что на кораблях. Ну да, базу наверняка планировали те, кто конструирует космические станции. «А почему у вас стол к потолку привинчен?» «Не пропадать же свободному месту!»
В коридоре пришлось мысленно извиниться перед авторами инструкций. Найти собственный – с сегодняшнего дня – кабинет без стрелочек на стенах ей бы не удалось даже с учетом опыта спортивного ориентирования. Дополнительной подмогой послужили кошмарные картины на стенах коридора – они и накануне бросились девушке в сонные глаза. Перепутать эти околокосмические изображения между собой было невозможно. Приписать разным авторам – тоже: такая мазня могла рождаться только одной и той же кистью. Вдохновенной и неумелой. Художник не подписывался: то ли скромничал, то ли полагал свой стиль узнаваемым…
Цыбуленко оказался неподалеку от кабинета – Яна подумала, что терапевт поджидал сменщицу, чтобы «сдать» рабочее место по правилам. Церемония вместе с советами уложилась в пятнадцать минут, и Петр Павлович, искренне пожелав удачи, заторопился – хотел еще с кем-то поговорить до ухода на корабль.
Анализатор попискивал, намекая, что сделал свою работу и хочет отдыха. Возможно, не стоило бы брать пробы самим, подумала она, но комиссаров Мегрэ здесь не водится, до ближайшей полицейской лаборатории – три дня пути и четыреста тысяч километров, так что начальник, пожалуй, верно поступил. Тем более, теперь можно отправить шлем на Землю. Материала для проб хватит на сотню экспертов. Реголит облепил весь шлем, забился в трещины разбитого стекла – там, где оно вообще уцелело. А уж крови… Яна только вздохнула, вспоминая вчерашние переживания. В лунной ночи зрелище не так било по нервам, но в лаборатории находка смотрелась жутко. Некогда белая подкладка темнела характерными грязно-бурыми разводами, змеящимися от верхушки купола до пазов у шеи, даже четкий ядовито-зеленый номер на изнанке ободка едва читался. Интересно, бедолага ударился сначала лицом или затылком?..
Первая и пока единственная на базе пациентка постучалась в дверь, прерывая детективные размышления.
– Карина Тихова, – представилась ровесница Яны, по-кошачьи зеленоглазая и гибкая. – Женя… Хирург сказал, чтобы я пришла к вам.
Аппендицит, вспомнила Яна вчерашний разговор с медиками. Ага, здешний стоматолог. Тихова… Родственница? Тогда должна знать, где его найти.
– Костя обещал меня проведать, как только проснется, – улыбнулась коллега, откидывая огненно-рыжие пряди. – Всю ночь сидел возле моей кровати, утром побежал делать какие-то пробы…
Яна рассеянно кивнула, внося результаты осмотра в карту.
– Давайте я покажу вам базу? – по-дружески предложила Карина. – Если нет другой работы на месте, можно взять с собой коммутатор и идти куда угодно. Кому надо – вызовут. У вас же наверняка своя программа исследований, так? Да и освоиться надо. Хотите – пойдем вместе в оранжерею, мне все равно туда. И Костю вызовем.
Разумно, подумала Яна, сбрасывая халат из серебристой «паутинки», давно заменившей медикам обычную ткань. Ну сколько больных найдется среди сотрудников базы? Тут вместе с улетающими сотни обитателей не наберется.
Для новичка Карина была идеальным гидом: девушка подписала контракт во второй раз. От скуки она успела перечитать все окололунные новости и охотно делилась с коллегой, поглядывая в наладонник. Специальная комиссия наконец-то отобрала десяток вариантов для второго тура голосования за символ Луны – он должен был появиться на символике всех баз, кораблей и экспедиций.
– Фаворитом считается заяц, он же кролик, он же, видимо, кот, – сообщила стоматолог. – За него собрался голосовать весь Китай: «Юйту» для них – символ и легенда.
– А другие варианты?
– Лодка, кружок с двумя полумесяцами, растущим и убывающим… В общем, лучше вам посмотреть, и не на ходу. Мне нравится сова на фоне круга…
Другую новость, про строительство «Occupy Mars» возле кратера Королёва на обратной стороне Луны Яна, разумеется, слышала и до полета. Оказывается, пока она летела, разразился международный и межпланетный скандал. Одну из компаний, финансировавших программу поиска внеземных цивилизаций, обвинили в связях с мафией: якобы пресс-секретарь фирмы оказалась в родстве с каким-то подозрительным дельцом. Впрочем, куда больше Яну интересовала сама программа, предусматривавшая запуск множества мелких «корабликов» величиной чуть не с почтовую марку, под солнечным парусом.
– Это ведь, кажется, предложение Хокинга? – припомнила она.
Карина на ходу поискала в наладоннике нужные строки. Яна мельком увидела крупные заголовки: «Лунные игры: мечта или реальность?» «Синьора Лаура Кавальканти все отрицает», «Предложи символ Марса!», «Изобретена пудра для невесомости».
– Насколько я помню, да, но сейчас не найду… Ладно, потом. А, еще американцы тоже стройку затеяли. Вернее, расширение. У них и правда тесновато.
Везет же на гидов, подумала Яна, пряча улыбку.
– Вы там были?
– Да, им срочно понадобился стоматолог, а местный, бедняга, сломал руку. В благодарность устроили экскурсию, все показали-рассказали… Мне музей очень понравился. Ребята подошли к делу с юмором. Они собрали вещи, которые оставляли астронавты перед отлетом, снабдили забавными ярлыками… Даже куски взорвавшегося полистирола подобрали и в витрину засунули!.. О, вот еще прекрасная новость: додумались до выпуска косметики для использования на Луне и в космосе!
– А чем обычная плоха? – терапевт попыталась вспомнить, где сейчас ее косметичка. Даааа… бывают нерешаемые задачи! А ведь праздник, хоть и скомканный… На Карине вот даже «клавушка» смотрится элегантно.
– Ну как же, Яна! – улыбнулась Карина. – Люди уже век страдают от отсутствия пудры и теней в невесомости, а вы!
– Не «вы», а «ты», – смеясь, поправила коллега.
– Сейчас выпьем кофе на брудершафт, – пообещала стоматолог. За разговором девушки добрались до оранжереи. Костя был там, колдовал над каким-то растением, смахивавшим на апельсиновое деревце.
– Привет! А у нас тут волшебник завелся, – весело поприветствовал он девушек. – Валдис, не скромничай. Девушки, он за пять минут починил наш селектор!
– Говорить не о чем, – отмахнулся тот.
Карина с явным облегчением села и попросила кофе.
– Бледная красавица, с тобой все в порядке? – осведомился Костя. – И вообще, зачем ты сюда пришла?
– Посижу и пройдет, я просто слишком долго на ногах, – отмахнулась та. – А свалить на тебя еще и мою программу будет немилосердно.
– Могу помочь с твоими опытами, только скажи, что нужно, – предложила Яна.
– А потом Валдис тебя проводит, – добавил Костя полувопросительно. Высоченный «волшебник» успокаивающе кивнул. – И забери отсюда эту наглую рыжую морду! Мяукает так, будто в резервуаре рыба, а не водоросли!
– Кормить не пробовал?
– Пусть его Домбровский кормит! Оккупировал смотровую площадку со своим котом и астрономом, приличным людям чашечку Петри поставить негде!
– Вот я и говорю: совсем оголодал зверь, если на твои посевы заглядывается!
Обнаружив союзницу, рыжий подошел и потерся о ее колени. Карина немедленно подхватила «бедного Барсика» и принялась чесать за ушком, попутно объясняя, что требуется сделать в лаборатории. Кот, пока его не унесли, тарахтел, как трактор. Лунный.
– Вам нравится хлорелла? – спросил биолог, наклоняясь к резервуару.
– Предлагаете пообедать? – девушка шагнула от двери, за которой только что скрылась Карина с двумя кавалерами, хвостатым и бесхвостым. Тихов подпрыгнул, словно ужаленный, и кинулся к прозрачной стене, за которой ярко светили звезды.
– Вы это видели?!
– Что?
– Тарелку, – почти простонал биолог.
– С чем?
– Не видели, нет?.. Много ярких точек, которые собрались в тарелку… или что-то на нее похожее… и улетели! Ч-черт! – он только сейчас заметил, что сжимает в руке специальный черпак, с которого капает хлорелла.
– Сейчас, – Яна заметалась в поисках тряпки, но Тихов только махнул рукой.
– Ерунда!.. А вот то, что этот кусок неба ни одна камера не снимает… Спросить других, не заметил ли кто? Так, а у кого имелись шансы? – рассуждая вслух, Костя лихорадочно оттирал «клавушку». – Чтобы увидеть это, надо было находиться или на поверхности, или на смотровой площадке, желательно – у самого стекла. Стоп. Там сейчас Домбровский. Или Смирнов. Или оба. Яна, идемте! От нашего селенолога никакая тарелка не скроется!
Растущая Земля успешно выполняла роль ночного светила. Неумолимо приближающаяся гряда кольцевых гор отчётливо выделялась на чёрном полотне небосвода, подшитого мириадами блёсток-звёздочек. Цепочка из пяти космонавтов дерзко нарушала устоявшийся за тысячелетия серый покой, отражая белыми скафандрами и без того уже отражённый солнечный свет. От протекторов к голенищам, нарушая привычные представления о поведении зернистого грунта, ползло крошево реголита, потревоженное широкими шагами-скачками.
«Звёздная пыль… на сапогах…», – всплыла из глубин памяти строчка песни прошлого столетия, которую так любила петь бабушка маленькому Максиму на ночь. Загадочная песня. Слова складывались в понятные по отдельности фразы, сливающиеся вместе в редкостную бессмыслицу. Но предки, как известно, не дураки. Небось знали, о чём пели.
Некстати подвернувшийся под подошву обломок выбил разом все мысли метким непечатным словом.
– Правый, с нами дама, – мгновенно отозвался строгий голос Хлебина в эфире.
– Я что, это вслух сказал?
– К психологу тебе пора, а не по поверхности шастать!
Сдержанные смешки товарищей несколько разрядили обстановку. Макса поставили замыкающим. Экспедицию вёл сам Сергей. Суровый завхоз не вызывал симпатий у всего инженерно-технического отдела. Неприятный осадок с самой первой встречи, когда его попытались назвать Серёгой, как позволял это готовившийся к отлёту уже бывший начальник, прочно засел в подсознании вместе с тем ледяным тоном, пресёкшим панибратство на корню.
Новоприбывшая Яна неуклюже шествовала в середине, между нёсшими альпинистское снаряжение Юрием Домбровским и Лёней Смирновым, совмещающими основные должности с обязанностями спасателей базы.
Смолина представилась Максу уже на самом выходе из «Восточной», перед шлюзом. Инженер, не успев толком оформить ремонт погрузчика, получил очередную команду от Покровского: сопровождать поисковиков, которые уже ожидали у шкафов со скафандрами, готовые выйти на поверхность.
– Я сейчас, – бросил он на бегу, привычно расстёгивая на груди молнию комбинезона.
– Ты ещё штаны начни при даме снимать, – поддел незадачливого работника Хлебин.
Действительно, при изрядной доле фантазии под скафандром угадывалась женская фигура.
– Яна Смолина, – представилась девушка, поймав на себе недоумённый взгляд, грозящий утащить хозяина в пучину растерянности. – Ваш новый терапевт.
– Макс… Правый… – окончательно смущённый казалось бы беспричинным смешком, поспешно спрятанным в кулачок, он не придумал ничего лучшего, чем ещё раз брякнуть: – Я сейчас…
И поспешно юркнул в раздевалку.
Озвучить придуманный во время переодевания ответ не удалось, группа сразу же направилась в шлюз. Теперь всё, что осталось для созерцания – затылочная часть шлема. Но озорные серые глаза ещё долго представали перед внутренним взором.
Следы прошлой экспедиции вели на север – сюда по непонятной причине девять часов назад устремился пропавший Леонов. Борозда Рудольфа… Это сколько уже прошагали?
Макс обернулся на «родной» кратер Фаброни. База час назад скрылась за обширной возвышенностью, которую подбросивший их луноход преодолеть не мог. Вот же день выдался! Сначала дежурство в «оранжерее», потом контроль ремонтных работ в третьем боксе, теперь вот поход к неведомой расселине. Поисково-спасательная операция слишком затянулась, найти «Корлеоне» живым уже никто не надеялся. Шутка ли – столько времени в безатмосферных условиях в скафандре «СЛП-3» со стандартным запасом дыхательной смеси, рассчитанным на одну рабочую смену!
Мысли снова вернулись к сломанному перевозчику: надо же хоть как-то отвлечься от произошедшей трагедии. Внештатная ситуация, потребовавшая вмешательства инженера, – такое случалось редко. Обычно что? Ну там деформация обшивки или вспомогательной оси. В особых случаях приходилось выезжать на буксировку, когда выходило из строя программное обеспечение. Тогда транспорт мог просто стать, а мог и перевернуться. Один раз даже свалился с крутого откоса, после чего несколько недель собирался по частям. Но, как правило, хватало планового профилактического ремонта. Мелкие поломки устранялись механиками рабочей смены, когда перевозчики прибывали в боксы для осмотра. Сегодня номер А-8 в назначенное время не прибыл. Сигнал определил местоположение: площадка для складирования отработанного реголита. Погрузчик будто сошёл с ума – на запредельной скорости, вдвое превышающей положенные рабочие нормы, влетел в свежий отвал. Хорошо так влетел, два манипулятора откапывали. Но вернуть удалось своим ходом. Программы в порядке, команды загружены верно, отработаны по плану…
Она возникла словно из ниоткуда: широченная расселина раскрылась на пути, резко перегородив подход к горам. Неподалёку на булыжниках сидели два сотрудника «Восточной». Хлебин поинтересовался обстановкой и отпустил их обратно – даже расширенный запас дыхательной смеси имел предел.
– Тут глубоко, – подошёл Макс к самому краю, разрушив цепочку. – А какие из этих следов – Леонова?
Завхоз оставил вопрос без ответа, наблюдая, как Домбровский привычным движением разматывает моток верёвки. Смирнов тем временем забивал айсбайлем скальные крючья в основательный каменный массив. Край был истоптан ушедшими поисковиками настолько, что разобраться в следах не представлялось возможным.
– Он… упал? – нервно сглотнула Яна, не в силах оторваться от завораживающей пропасти.
– Трудно сказать, – наконец отозвался Сергей. – Судя по отпечаткам в реголите, которые я видел, Андрей либо споткнулся и скатился туда, либо лёг на пузо, подполз и аккуратно спустился, рискуя продрать скафандр. Точнее не скажу – я не следопыт.
На продетом в кольца крюков коротком отрезке толстой верёвки, завязанной узлом, защёлкнулся карабин. Восьмёркой-проводником его обнимал конец капроновой статики.
– Ну что? Я спускаюсь? – Юра прицепил карабин со спусковым кольцом к поясному креплению скафандра, рассчитанному как раз на подобные случаи.
– Добро, – хрипло подал команду Хлебин.
– Лёня, страхуй! – пальцы обвили рабочей верёвкой основание рогов спускового устройства, сапог столкнул оставшийся моток в обрыв, и космонавт, как в заправских боевиках, спиной вперёд мощным прыжком устремился вниз.
Лунная пыль взвилась в воздух, из ущелья послышался стук осыпающихся камней.
– Осторожней! – завхоз наклонился к расселине. – Вдруг… жив ещё.
– Да знаю я! – донеслось из-под поверхности. – Подсвети лучше! А то сам себя слеплю.
Гермошлем «СЛП-3» был оснащён широким фонарём, незаменимым при работе на обширных пространствах, но совершенно непригодным в ущелье. Режим узконаправленного луча, идеальный для всяких мелких ремонтных работ типа ковыряния отвёрткой в щитке, опять же не подходил для текущей задачи.
– Макс, давай ты, раз такой любопытный.
Инженер осторожно подошёл к самому краю и опустился на корточки. Ладони упёрлись в каменную плоскость. Странное ощущение, к которому из-за редких вылазок на лунную поверхность никак не привыкнешь. Перчатки сводили к минимуму тактильные ощущения: металл, камень – всё едино. Температура же не передавалась вовсе. Хоть лёд возьми, хоть кружку горячего чая.
Широкий поток лучей устремился к одинокому фонарику внизу, разгоняя темноту в стороны. Расселина десятиметровой ширины вела вглубь Луны, казалось, до самого ядра. Терялись во мраке отвесные скалы, пребывая насущным доказательством бесконечности. Только поблескивающий шлем Юры равномерно опускался всё ниже, нарушая картину, в которой человек выглядел чужеродным предметом.
– Спелеологов бы сюда, – голос уже едва различимого спасателя благодаря внутренней связи звучал по-прежнему отчётливо, как будто товарищ сидел на корточках рядом. – О! Каскад карнизов!
Огонёк в лунном чреве сменился неясными отблесками, после чего канул в вечную тьму.
– Домбровский! Не молчи там! – попытался за строгостью скрыть волнение Сергей, оставаться в напряжённой липкой тишине становилось невыносимо. – Что видишь?
– Только скалистые своды. Внизу ничего не разобрать. Темно, как в ухе. Вроде бы становится уже. Начинаю третью, последнюю верёвку.
– Неужели так и уйдём ни с чем?
– Думай сам. Без снаряжения Андрей бы здесь не спустился.
Повисла пауза.
– Ещё пара десятков метров, и начну подниматься.
– Глубоко ушёл.
– Не то слово, скоро к сердцу Луны выберусь!
– Как Незнайка? – оживился Макс. – Был в детской литературе прошлого века такой персонаж, пробрался под лунную поверхность, а там внутри оказалось ядро, вроде отдельной планеты…
– Кончай нести чушь! – оборвал Хлебин.
– Почему же чушь? – вступилась вдруг за инженера Яна, пытаясь уйти от мрачных мыслей. – Смешно, но на Земле секта есть. Сейчас не вспомню, как называется. Суть в том, что люди верят в пустотелость Луны. Из-за отсутствия доказательств наличия у естественного земного спутника ядра. И якобы там водятся инопланетяне, что объясняет столь долгий перерыв между лунными экспансиями человека.
– Ты ещё скажи, ксеносы! Научной фантастики перечитала? – усмехнулся Макс.
– В любом случае, к нашей базе это не имеет никакого отношения! – отрезал завхоз.
– А вот и имеет, – голос Смирнова прозвучал неожиданно, заставив всех вздрогнуть. – Среди нас, по меньшей мере, двое сектантов. Я слышал, как они обсуждали свои планы открытия грандиозной истины.
– Кто же это?
– А вам зачем? Чтобы вернуть на Землю? И что это изменит? Диспут у нас состоялся, доводов люди не слышат. Но к стремлению детально изучить Луну могут подвести самые неожиданные мотивы. Пусть всё остаётся как есть. Работники из них хорошие.
– Но ведь это не тебе решать, верно?
– Послушай, Сергей, ты ведь не начальник «Восточной». Можешь написать «служебку», но окажешься в смешном положении. Я не буду говорить об этом.
– Чёрт! Шлем… – вскричал вдруг Домбровский.
– Что случилось?! – Хлебин бросился на живот, торс опасно свесился в расселину. Яна, ахнув, опустилась рядом на колени, силясь разглядеть что-либо внизу.
Лёня теребил в руках замерший на одной отметке страховочный шнур, готовясь принять рывок, если таковой последует.
– Нашёл шлем от нашего скафандра. Разбитый. В потёках крови. Больше ничего… Поднимаюсь!
Страшная весть пригвоздила космонавтов к мерзлым скалам. Они, конечно, понимали, что живым техника больше не увидят. Но всё же до последнего момента оставалась формальная неопределённость, заставляющая верить в чудо. Чудо, которого не случилось.
Первая на Луне пропажа человека обернулась первой на Луне смертью.
Яна взглянула на монитор, покрутила изображение так, чтобы перед ней оказались Южная Корона и Стрелец. На Луну я еще успею налюбоваться, подумала девушка. Программка, конечно, привирала для красоты, давая возможность «разглядеть» на звездном небе куда больше, чем видно в нормальный иллюминатор, но Яне не хотелось торчать у круглого смотрового окошка – там и так собралась половина смены. Удобнее вывести почти натуральное изображение на экран и наслаждаться, грызя орешки.
Звездное небо манило с детства, проведенного на юге России. Приблизить крупные разноцветные алмазы, сияющие над морем, она пыталась ровно столько, сколько себя помнила. Сначала – с помощью маминого театрального бинокля, потом – в астрономическом кружке, одно время мечтала стать физиком и открыть-таки способ летать с помощью «межзвездных кротовин»… Как назло, эта область науки словно забуксовала, пока журналисты на все лады повторяли головокружительные прогнозы прошлых лет, – и выпускница школы решила стать врачом. Благо космическая медицина, в отличие от фундаментальных исследований, развивалась с космической же скоростью.
Будущий терапевт базы еще немного поразвлекалась с программкой, заставляя туманности и шаровые скопления лететь навстречу с головокружительной скоростью. Двойные бета и дзета Стрельца распались на пары, оранжевая тау стала размытым кружком – сильнее приблизить не получалось. Яна вспомнила, как еще в школе писала доклад о пришедшем из этой области неба сигнале. Увы, за девяносто лет загадку так и не разгадали. «Не будем делать далеко идущих выводов из немногих данных»… Вздохнув о несбывшемся в ее судьбе поиске «кротовин», Яна решительно открыла вместо звездного неба научную статью об особенностях поведения мышей в лунных условиях. Автор вдохновенно, насколько позволял академический стиль, описывал, как смекалистые грызуны приспосабливаются к пониженной силе тяжести. Похоже, будущий сосед по базе – биолог К. Тихов, глянула Яна на подпись, – нашел себе место по душе. Впрочем, без любви к работе и толики романтики на Луне делать нечего. Платят, конечно, неплохо, но – три года в замкнутом пространстве, да еще и с бытовыми трудностями из-за пониженной гравитации!
С тихим писком на экране появилось сообщение со ссылкой на заметку об их рейсе, «Новости и факты о…» Сестренка здорово повеселилась, читая опус с многообещающим заголовком. Новостью в этой статье был разве что сам отлет, а три предложения с фактами затерялись между исторической справкой о Дне космонавтики, назначенном датой прибытия, и бегло набросанным портретом самого известного участника смены.
Ипполит Федоров, неугомонный путешественник и экстремал, к своим сорока объездил весь мир. Под парусом, на воздушном шаре, с альпинистским снаряжением и с аквалангом, бегом, пешком, на всех известных видах транспорта… Список личных и мировых рекордов рос как на дрожжах, голубая планета стала тесна для этой бурной деятельности. Заманчиво сияющая в небе Луна стала следующим этапом то ли преодоления себя, то ли познания человеческих возможностей, то ли знакомства с миром… Восхождение на лунную гору позволяло вписать в «послужной список» сразу несколько рекордов – другим эта мысль еще не приходила в голову, а может, приходила, но не осуществлялась. При первом разговоре Яна, не удержавшись, предложила ему забраться на марсианский Олимп и почти устыдилась, увидев в глазах путешественника отчаянное сожаление.
– Месяц на адаптацию с тренировками, потом восхождение, — доверительно объяснял он, занимаясь растяжкой, пока Яна пыхтела на корабельном тренажере. Девушка на отсутствие гибкости не жаловалась, но посматривала уважительно: Ипполит был в полтора раза старше.
– А еще три года?
– Техником, – путешественник уселся в позу лотоса, потянулся вперед. При нормальной силе тяжести он коснулся бы лбом пола, а так получился парящий в воздухе джинн. – Я когда-то учился, так что все равно числился в кадровом резерве. Спонсоры отказались гонять корабль за мной туда-сюда, пришлось подписать контракт с «ГосКосмосом».
– И не жалко времени на одно восхождение? – снова не удержалась Яна, глядя на безупречный «шпагат», выполненный головой вниз на условном потолке.
– А кто сказал, что я за три года больше никуда не заберусь? – подмигнул он, переворачиваясь. – Это же Луна, куда ни пойди – будешь первым!
«Например, первым «лунатиком», получившим премию Дарвина», – подумала окончательно запыхавшаяся Яна, с удовольствием уступая ему место. Вслух она сказала другое:
– Вы уверены, что начальство базы это одобрит?
– Посмотрим, – вдруг по-мальчишечьи ухмыльнулся спортсмен.
В общем-то, шансы есть, подумала Яна, удаляясь в душевую кабинку. Такому обаянию сложно не поддаться, глядишь, и уговорит кого-нибудь…
Процесс мытья в невесомости был настолько непривычным, что лишние мысли быстро вылетели из головы. Попробуй сосредоточиться на чем-то кроме купания, когда вода то цепляется к тебе слоем патоки из-за поверхностного натяжения, то нахально сворачивается в шарики и норовит улететь! Ожидая пересадки в НОСе, сменщики просто протирали тело увлажненными салфетками, чтобы не создавать очереди в душ, но сейчас Яна предпочла медленно и осторожно размазывать по коже воду и мыло из специальных пакетов с трубочками. Неземное удовольствие, как выразилась пилот Марина, проводя перед полетом экскурсию по кораблю. Особенно если учесть, что и от хорошей компании иногда устаешь, а уединяться и на станции, и на корабле больше негде… Про маниакальную страсть конструкторов использовать каждый квадратный сантиметр ходило множество анекдотов.
Спустя три дня нереально увеличившаяся Луна вдруг перестала быть главным украшением звездного неба и превратилась в серую твердь, на которую готовился сесть корабль. Перегрузка оказалась несильной, хотя и ощутимой после невесомости, – Яна успела подумать, что взлетать будет комфортнее, – и грохот тормозных двигателей сменился тишиной, за которой последовали аплодисменты.
Почти театрально раскланявшись, пилот поздравила пассажиров и команду с прибытием и заодно с Днем космонавтики, скороговоркой напомнила правила безопасности при высадке – их все и так насмерть затвердили. Сменщики вместе с экипажем выстроились в очередь у ряда «панцирей», закрепленных на панели у шлюза. Возглавил цепочку второй помощник Марат, здоровенный улыбчивый брюнет, сама Марина шла замыкающей. Первый помощник, очень строгая Эвелина Генриховна, должна была проследить за погрузкой вещей. Если под ее взглядом вещи сами промаршируют на базу, никто даже не удивится, подумала Яна. Ипполит, правда, какие-то мелочи погрузчику не доверил, затолкав в небольшой рюкзачок. Ну, его дело. Не надорвется. Остальные шли с пустыми руками.
Тренировки в космическом скафандре давалась молодому врачу тяжело: она все делала верно, но постоянно боялась что-то перепутать или забыть, а передвигалась со скоростью раненой улитки, с трудом укладываясь в нормативы. «Клава» пугала гораздо меньше, а в «панцире» девушка казалась себе чем-то средним между танком и носорогом: обзор ограниченный, габариты приличные, в общем – не сам кого-то зашибешь, так соседи катком пройдутся! Тонкая грань между собственным телом и почти вакуумом тоже уверенности не добавляла, – так, во всяком случае, казалось на Земле. Но на Луне, к удивлению девушки, многослойный костюм был вполне удобным и каким-то уютным. Яна, туристка с опытом, улыбнулась ассоциации с плащ-палаткой – и навес, и маскировка, и одеяло, и одежда.
Еще несколько минут суеты, и земляне ступили на лунная поверхность. Драгоценный реголит не успел осесть после посадки, редеющие клубы пыли сопровождали сменщиков метров двести, как прикинула, оглянувшись, девушка. Определять расстояние, правда, было неудобно: Яна хорошо помнила, что на маленьком спутнике все кажется ближе, чем на Земле, но насколько? Цепочка новых посетителей Луны выбралась на «чистый воздух», стало видно звезды, но Яна, боясь упасть, пока что внимательно смотрела себе под ноги. Их следы, впечатанные в пыль, конечно, не прикроют куполом, как сделали это еще в первые годы лунной экспансии с местами высадки астронавтов и прилунения аппаратов. «Аполлон-17», кстати, опускался и взлетал где-то рядом – километрах в пятидесяти слева и впереди, с некоторым сомнением определила Яна. Эх, на экскурсию бы! «Перед нами находится весьма примечательное место, откуда стартовала на Землю автоматическая станция «Луна-2», бравшая пробы грунта…»
После невесомости одна шестая веса чувствовалась, но не давила, слегка ошалевшее от новых впечатлений тело приспосабливалось к непривычным условиям. «Земной» шаг превращался в почти прыжок, резкое торможение или поворот мгновенно напоминали об инерции. «Школьников бы сюда, запомнили бы разницу между массой и весом…». Кажется, оттолкнись посильнее – взлетишь над непривычно близким горизонтом, как герой мультика.
По внутренней связи она услышала, как кто-то восхищенно ахнул. Девушка быстро обернулась, ругая про себя лунное тяготение, – и поняла. На черном небе, сверкающем яркими звездами, голубел растущий полумесяц Земли – вчетверо больше лунного.
– Смотрите, прямо крестом легли, – проговорил Марат и продолжил тоном примечтавшегося Яне гида:
– Дамы и господа, обратите внимание: прямо под нашей планетой к небесной тверди приколочено яркое светило. На самом деле это Юпитер, который притворяется звездой. Еще ближе к горизонту смотрит на нас французский дворянин арабского происхождения Аль-де-Баран из созвездия Тельца. По левую руку от него вы видите Бетельгейзе, известную своей планетой обезьян, а справа дорисовывает крест ничем не примечательная Капелла. Певцы, как известно, так и говорят – а капелла? – что в переводе с певческого означает…
Услышав чье-то сдержанное похрюкивание, Яна не выдержала и расхохоталась, остальные подхватили смех. Марат наверняка остался доволен, как объевшийся кот. По легенде, за год перерыва между полетами он успел сколотить «космическую» команду КВН, которая вышла в финал конкурса. Похоже, это было его призванием.
– Вообще-то западным краем вы еще с базы налюбуетесь, смотреть надо на восток, – посоветовала Марина.
Все повернулись. С этой стороны почти черного неба звезды казались менее крупными, зато даже далекие и мелкие пылинки не терялись в сиянии Земли. Над зубчатой короной кратера ярко и ровно светил красноватый Марс, следующая станция человечества на пути в открытый космос. Где-то там вовсю трудились аппараты, подготавливая места для строительства новых баз. Слетать бы, мельком подумала Яна, вспоминая новостные передачи, и одернула себя: только на Луну прибыла, а ей уже Марс подавай!
– А что это за звезда слева? – спросил кто-то. Ипполит? Нет, кажется…
– Арктур, – проинформировал Марат, подхватывая под локоть оступившегося соседа.
– Пора на базу, – с легким сожалением скомандовала Марина.
– Курс на Марс! – «перевел» Марат. Через некоторое время новая «луножительница» поняла, что слева ползет пара «комбайнов», собирающих реголит, а между ними и торчащим вдалеке термоблоком чуть быстрее катаются более крупные погрузчики. Цепью рукотворных холмов возвышался отработанный грунт – еще несколько самосвалов направлялись туда от термоблока. Стена кратера с каждым шагом казалась все выше, и туристка почувствовала себя увереннее – как в любимых земных горах. Судя по ощущениям, прошло еще полчаса, когда Яна различила поблескивающую на фоне выветренной скалы стеклянную вставку – панорамное окно смотровой площадки. Еще немного, и стал отчетливо заметен купол оранжереи. Наверное, девушка разглядела бы его и раньше, если б точно знала, куда смотреть, – земного света вполне хватало. Его блики выдали вход на базу, хоть первый шлюз и прятался в тени под козырьком скалы.
– С прилунением! Оставляйте здесь «панцири», надевайте «клавушки» и вперед по тоннелю до второго шлюза. За ним вешаете «клавы» в шкаф и идете в «кают-компанию». Ну, там другой дежурный расскажет. Вещи уже привезли, – деловито сообщил дежурный, встречая новых обитателей базы после первого шлюза.
Если пыль забилась в щели грузовичка, везущего скарб сменщиков, от запаха пороха никуда не денешься, подумала девушка, идя вместе с остальными по естественному «коридору» в лаве. Заканчивался он искусственной пещерой, где и пряталась от солнечных лучей база. Дежурные могли бы молчать как рыбы: план сооружения на тренировках заучивали наизусть. Да еще и план эвакуации со стрелочками зачем-то повесили в тоннеле! Можно подумать, здесь кто-то ухитрится перепутать двери! Нет, инструкции по безопасности пишут настоящие параноики!
Жутко хотелось в нормальный – хотя бы лунный! – душ, но до этого было далеко во всех смыслах. Уборная наверху есть, а вот помыться можно только внизу, вспомнила она. Радиация, превратившая реголит в источник гелия-3, заставила разместить часть лабораторий, тренажерный зал и «кают-компанию» на верхнем уровне пещеры, а жилые помещения – под ними. Энергоблок был вынесен в самый дальний угол.
– Жалко, промоблок за холмиками не увидели, — вздохнул молодой механик Валдис Цуркан, длинный, как шпала. – Он же справа остался?
– А ты с высоты своего роста не разглядел? Подумаешь, холмики! – привычно подколол его молодой инженер.
– Да я понимаю, что с твоим ростом между горой и кротовиной никакой разницы – все равно ничего не видать! – так же привычно отмахнулся приятель.
– Налюбуешься еще, – с легкостью бывалого «лунатика» бросил Марат, по-прежнему шедший впереди. – Освоишься и сбегаешь по внутреннему тоннелю. А снаружи ноги поломать недолго. Вроде ровно, а пойдешь – сплошные кратеры, то с блюдце, то с поляну.
«Надо будет тоже сходить», — подумала Яна. Рядом с промышленным комплексом, в небольшой искусственной пещере, проводились потенциально опасные эксперименты, о которых врачей на всякий случай извещали заранее. Рядом с комплексом, как помнила терапевт по тренировкам и фильмам, угнездилась «грузовая» посадочная площадка, с другой стороны раскинулось целое поле солнечных батарей. Гелия-3, конечно, на Луне хватало с лихвой, но зачем же даровую энергию терять? Так что термоядерное топливо здесь использовалось только в случае аварии основной системы – ну и для заправки космических аппаратов, конечно.
Знакомиться со сменщиками пришли многие: в сети, конечно, все давно общались, но поди сопоставь форумный ник с паспортным именем, а красивую аватарку – с припухшим от полета лицом! Да и на видеоконференциях все были нарядными и припудренными… Так что протокол знакомства соблюдали, как в Букингемском дворце.
Поначалу улыбки казались слегка натянутыми, но это нового врача не удивило. Прибытие корабля сбило весь график – база вообще-то традиционно жила по Гринвичу, а значит, для всех было около трех ночи. Ладно, днем на празднике все расслабятся…
– Ничего? – уловила Яна краем уха.
– Только следы до самой расселины, – человек или только что пришел «снаружи», или туда собирался: он, как и сменщики, красовался в надеваемых под «панцирь» трениках. – Парни говорят, без снаряжения не спуститься. Кого лучше взять с собой, чтобы умели узлы вязать? Там двое, значит, нужно еще человека три: спускаться, вытаскивать, помощь оказывать…
– Альпинистов у нас нет, – резкие черты начальника базы совсем потемнели, на него словно гору взвалили, – а туристы найдутся. Сейчас объявлю набор добровольцев по громкой связи.
– Простите, – Яна подошла поближе. – Я случайно услышала. У нас есть альпинист, если он вам нужен. А я не совсем скалолаз, но тоже кое-что умею.
– Этот… Федоров? – повернулся к ней начальник и, отвечая на невысказанный вопрос собеседника, объяснил: – Двадцать четвертый. Нежданчик наш.
– Федоров… А, простите, почему нежданчик?
Начальник смерил ее строгим взглядом и вдруг жутко заинтересовался чем-то в другом конце «кают-компании». Надо полагать, вспомнил о громкой связи.
– Он не любит лишних вопросов, – почти извиняющимся тоном проговорил второй собеседник. – Сергей Хлебин.
– Яна Смолина. Я вас помню по конференции, очень приятно встретиться. А все-таки…
– У нас сотрудник пропал. Техник. Именно он дежурил, когда с Земли сообщили о двадцать четвертом участнике – все же решалось в последний момент, верно? Почему-то ничего в журнале не отметил, а вчера вечером случилось несчастье. Пока хватились, пока поискали… Вот, только сейчас следы нашли. А про этого… Ипполита узнали, когда вы уже подлетали.
– Да про него писали все кому не лень!
– Ну кто ж читает земные статьи о происходящем на Луне? – хохотнул Сергей. – А кто читал, решили, что начальство в курсе. Вот и прохлопали…
– Но как человек может пропасть здесь? Через шлюзы же не просочиться, а там все фиксируется!
– Он техник, – повторил Хлебин. – Вышел по делу, все в журнале записано. И все, куда-то пошел. Почему – не знаем. Вы, кстати, врач по профессии?
– Врач. А вы?
– Числюсь завхозом. Мы будем собирать спасательную экспедицию, медик нужен. И альпинистские навыки могут пригодиться. Решать, конечно, не мне, но… хотите пойти?
– Если я нужна – конечно. Пойдемте к моим коллегам? Мне надо быстро собрать аптечку, не хозяйничать же в медотсеке…
– Разумеется. Женя! Воробьев!
– Что случилось? – пробасил темноволосый здоровяк в футболке и шортах.
– Бери Цыбуленко и введите коллегу в курс дела, заодно поможете собрать медикаменты. Яна, это наш хирург, а Петр Павлович – терапевт, которого вы будете заменять. Корабль мы задержим на денек, вдруг придется отправлять Леонова… В общем, с Цыбуленко еще успеете поговорить, если возникнут вопросы. Идите…
В следующие пятнадцать минут Яна собрала с помощью коллег аптечку для выхода и заодно узнала кучу не очень нужных сведений о пропавшем. Воробьев оказался не очень общительным, зато полноватый, немолодой для базы терапевт говорил за двоих. По его словам, потомок эмигрантов Андрей Леонов, перебравшийся в Россию из Италии, уже три года работал на базе и недавно подписал повторный контракт. В тот несчастливый для него день техник сразу после дежурства ушел к себе, не сделав записи в журнале, а затем, отоспавшись, вышел на поверхность. Судя по его разговору с дежурным и невнятной записи «возможная неисправность техники», барахлил автоуборщик. За шесть часов до прибытия корабля Леонов, дежуривший у внешнего шлюза, оставил пост – вопреки здравому смыслу и инструкциям. Повторил давешнюю запись в журнале, надел «панцирь» и вышел. Вот с тех пор итальянца никто и не видел и не слышал, а найденные у одной из пропастей следы позволили с уверенностью заключить, что бедолага там и находится. В каком состоянии – естественно, сказать было невозможно, но скафандр был рассчитан на такие сверхнагрузки, что кое-какие шансы выжить у техника имелись.
Искать «благородного дона Корлеоне», как подшучивали над ним на базе, отправились бы многие – общительный парень считался душой компании. Хирург с терапевтом как раз обсуждали, кто пойдет, когда в медблок вошел Хлебин.
– Собрались? Через полчаса выходим.
– Ты во главе? – поинтересовался Воробьев.
– Да. Я, Федоров, Правый и Домбровский. Из медиков – Смолина, – он слегка кивнул Яне, дожевывавшей второй бутерброд. – Нехорошо, конечно, что мы вас с корабля на бал, так сказать, тащим, но Евгений… Григорьевич с Петром Павловичем вчера вечером нашему стоматологу операцию делали. Причем один был после дежурства, а другой со своими экспериментами уже выбрал лучевую нагрузку, верно я говорю? Пусть уж отдыхают. Мало ли, вдруг Леонова тоже оперировать придется… Кстати, как там Карина?
– Нормально, спит себе, – махнул рукой Воробьев. – Я понаблюдал, потом оставил Костю сиделкой и велел сигналить, если что.
– На Землю отправлять будем?
– Не вижу смысла. Амбулаторная процедура по земным меркам, это мы тут носимся, как курица с яйцом. Завтра еще посмотрю, но я бы ее оставил здесь.
– Ну да, – поддержал Цыбуленко. – Шовчик маленький, сделали вовремя, через неделю и сама не вспомнит, где болело. Да и брат с нее пылинки сдувает. А в полете перегрузки… ну, сам понимаешь. Если только сама очень захочет…
– Простите, а что случилось с пациенткой? – поинтересовалась Яна. Эти трое друг друга понимают, а о существовании новичка словно забыли. В конце концов, это ей потом наблюдать за неведомой Кариной!
– Аппендицит, – пояснил терапевт после неловкой паузы. – Извините, надо было сразу объяснить.
– На выход, – почти по-армейски скомандовал Сергей.
– Да, конечно, – подчеркнуто светским, «гражданским» тоном ответила Яна, сгружая ему медпалатку. Аптечку девушка оставила себе: объемистая получилась, хотя и нетяжелая, конечно, – это на Земле бы ремень в плечо врезался. – Вы сказали, здесь есть человек по фамилии Правый? А в нашей смене прилетел Левый. Максим. Инженер.
Врачи переглянулись и самым натуральным образом заржали. Хлебин поддержал.
– Два сапога? – разгибаясь, простонал Петр Павлович. – Яна, простите… Мы опять про вас забыли… Просто наш Правый – тоже Максим!
– И тоже инженер, – добавил завхоз. – Покажите мне вашего альпиниста, я его в кают-компании не нашел, попросил пилота передать…
– Ипполиту собираться недолго, – улыбнулась врач. – Он даже сейчас с рюкзаком шел.
– Яна, ты Федорова не видела? – неожиданно появилась в дверях Марина. – Его нигде нет. Может, по громкой связи объявить? – вопросительно глянула она на завхоза.
– В уборных проверял кто-нибудь? – ехидно хмыкнул Петр Павлович. – После невесомости какое-никакое, а притяжение, непривычные для организма ощущения….
– Марат посмотрел, – Марина была серьезна, но не встревожена. – Найдем, конечно, но время потеряем! Куда он на базе денется… Зашли все двадцать четыре и мы с Маратом, я по головам считала.
Хлебин внезапно подобрался.
– Двадцать четыре? – переспросил он. – Я заходил с вами. Должно было быть двадцать пять…