Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, Аннхелл
Оглянулся по сторонам в поисках такси. Оно появилось, словно я взмахнул волшебной палочкой.
Упал на заднее сиденье и прикрыл глаза. Водитель – точно человек Мериса, он знает куда лететь, а мне надо подумать.
Чего генерал так испугался? В сети я ничего особенного про эйнитов не нашел. Ни политических «хвостов», ни… Да ничего такого!
Единственная зацепившая меня мысль, содержалась в дневнике Дьюпа: «Эйнитов свои бомбить никогда не станут, да и наши побоятся». Я ни тогда не понял, чего их бояться, ни теперь. Секта как секта. Не особенно многочисленная, судя по всему. Женщины красивые…
Нет, я сейчас совершенно не мог думать серьезно. Настроение постоянно зашкаливало, мысли в голову лезли самые глупые. Я словно бы помолодел лет на десять.
Такси опустилось у парадного входа в резиденцию спецона, но я зачем-то обошел здание, увидел открытое окно на втором этаже и влез.
Девушка-секретарша хотела кричать. Я предъявил ей личную карточку, сказал, что мечтаю сделать сюрприз начальству. Про сюрприз соврал: в здании и камеры, и сенсоры, так что Мерис уже знал, что я здесь. Но мне вот так захотелось вдруг.
На этаже столкнулся с порученцем Мериса и подмигнул ему. Тот схватился за оружие. Я посмотрел на двух охранников у дверей генерала, которых там раньше сроду не стояло…
В кабинет ввалился с дурашливо поднятыми руками. Там уже сидел медик, разложив на плавающем столике свои пыточные инструменты.
Я завел руки за голову, но… непроизвольно зевнул и потянулся.
– Обыскивать-то будете? – оглядел кабинет. Больше – никого лишнего.
Мерис молча смотрел, как я валяю дурака. Медик сидел мышкой.
– Ты зачем в окно полез? – спросил, наконец, генерал.
– Не знаю, – сказал я честно. И пошутил. – Может, у тебя лестница заминирована.
Однако Мерис шутки не понял. Он тут же вызвал дежурного и велел проверить лестницу.
Медик продолжал пялиться на меня, и я решил закончить хотя бы с ним. Взял стул, сел рядом. Весело спросил:
– Вам какие части тела от меня нужны?
– Р-руку…
Сегодня со мной все решили заикаться.
Я положил руку на столик. Обернулся и посмотрел на Мериса. Тот молчал, пока брали кровь. Потом спросил медика:
– Сколько времени нужно на анализ?
– Па-па-полчаса.
– Идите.
Дверь закрылась, и генерал снова уставился на меня.
– Ты меня пристрели уже сразу или поговорим сначала? – спросил я, разыскивая глазами кулер. Хотелось пить. Но чая у Мериса не допросишься.
Генерал с сомнением покачал головой, открыл бар, вытащил воду со льдом, анку (что-то типа пива, слабый алкоголь я иногда употреблял). Себе он не достал ничего. Сел напротив меня за стол и продолжал смотреть.
Воды я выпил. Чтобы удобнее было созерцать Мериса, положил руки на столешницу, а на них – подбородок.
– Убил бы, – выдавил он, наконец. – Ты зачем вообще туда пошел?
– Ну убей. Только не мучай. Пошел и пошел. Ты сам меня отправил.
– Но почему именно туда?! – генерал повысил голос.
– Я же сказал: лучше убей. Орать на меня не надо. У Дьюпа про эйнитов прочитал кое-что сегодня. И Влана рассказала. Вроде они могут предчувствовать события. Мне показалось, что если бы эйниты согласились как-то сотрудничать с нами… Пусть не всегда, но в каких-то критических случаях, это бы нам пригодилось. Как я понял, Проводящие сохраняют нейтралитет. Хотя храмы есть и у нас, и на Экзотике.
– Правильнее сказать, к нам они ползут с Экзотики, – разжал губы Мерис. – И что, эйниты согласились?
– Я не понял. Но и не отказались наотрез…
Мериса кто-то вызвал. Я не улавливал, что ему пищали в ухо, но видел – замполич слушает.
– Ты как узнал, что лестница заминирована?! – генерал поднялся и глядел на меня в упор.
– Никак. Я пошутил насчет лестницы.
– А в окно почему полез?!!
– Я же сказал – не-зна-ю. Дурака повалять захотелось.
– Лестница действительно заминирована, – буркнул Мерис и сел.
Стало тихо. Генерал молчал, и я молчал. Заминировать лестницу в главном здании спецона, на виду у охраны, камер слежения и еще бог весть чего…
– Какого типа минирование-то? – спросил я.
– Через двадцать минут скажу. Может быть.
– А, медика ждем-с, – съязвил я. – Ну, давай про погоду поговорим?
Мерис молчал. Я начал от скуки изучать кабинет. Там, к сожалению, ничего существенно не изменилось: та же коробка без окон, бар, стол, сейф. Интерактивная карта на стене выключена, как и экран общей связи. Настроение мое постепенно опускалось до нормы, я сам не понимал уже, чего так развеселился.
Наконец зашел медик. Без стука. Видимо дверь ему открыл охранник.
Медик по широкой дуге миновал меня и положил перед Мерисом три распечатки.
Тот посмотрел, сдвинул брови:
– Ну и что? Ты считаешь, я в этом понимаю что-то? Язык-то у тебя есть?
– Па-па-параметры, – медик, оказывается, боялся не только меня, – со-со-впадают, – родил он, наконец. – Но и с-сияние присутствует.
– Как это? – удивился Мерис.
– То есть объект идентичен, но сияние присутствует. В-вот смотрите. Вот параметры…
– Да не понимаю я это ваше! – раздраженно отшвырнул пластиковые листы генерал. – Ты мне скажи, он это или не он?
– П-по биологическим показателям – он.
– Тест нельзя подделать?
– Клонировать за два часа невозможно.
– Если клонировали раньше? Потом заменили одно на другое?
– Н-на этот случай есть биометрия. Определения запаса деления клеток и фа-актического возраста. С биологической точки зрения все чисто. Т-только сияние.
– Заразился, значит, – обернулся ко мне Мерис. – Ладно, идите, – отпустил он медика и подошел ко мне вплотную.
Я встал.
– Да сядь ты уже! До инфаркта ты меня доведешь когда-нибудь, Агжей.
– Что за сияние такое? – спросил я.
– Если бы кто-нибудь знал…
Мерис сел на стол, рядом со мной. Лицо его сразу сделалось усталым и даже болезненным. Печень, наверное, подумалось мне почему-то.
Генерал налил воды, глотнул, поморщился. Забыл, что в графине вода?
– Можешь рассказать мне максимально подробно и по порядку, что ты там делал? Все, что помнишь? – он поискал глазами емкость с чем-нибудь покрепче, не нашел, но вставать не стал.
– Да могу, конечно, – я задумался. – Вошел в храм. Там было полутемно, только линии эти светились…
– Испугался?
– Ну… немного совсем. Даже не испугался, а как будто под грудью что-то толкнулось. Словно за грудиной есть такой орган, который на это изображение реагирует. Вот когда Влана мне сегодня показывала эти линии – было страшно. Но и тогда «толчок» был.
– Влана показывала?
– Ну да, – я вздохнул. Приходилось рассказывать Мерису то, что вообще никому не хотелось бы говорить. – Я ее спросил, потому что она похожа на женщину из дневника Колина, эйнитку, – я замялся. – И она мне показала линии. Сказала, что это не страшно на самом деле. Ну и раз женщине не страшно…
– Агжей, – перебил меня Мерис. – Ты мне в каком-то месте врешь. Такие разговоры ни с того ни с сего не заводятся. Я попросил, она показала… Ты больше ничего у нее показать не просил?
– Ну так тащи детектор и допрашивай! – вырвалось у меня. Я и так рассказал слишком много. – Ни одного слова я тебе еще не соврал. Просто…
– Просто не договариваешь.
– Да, не договариваю!
– Между вами что-то было?
Я встал и отвернулся к бару. Мерису удалось-таки меня завести.
– Ладно, – сказал он мне в спину. – По каким-то неведомым причинам Влана тебе показала эти линии. Ты испугался. Но раз девушка не боится, ты решил, что и тебе не должно быть страшно. Так?
– Я не просто решил. Даже упражнения делал на релаксацию. Потому что ощущение довольно поганое. Может, тебе покажется смешным, что человек с моим послужным списком способен бояться полосочек на стене, но это действительно страшно!
– Хочешь рюмку бальзама на твою гордость?
Мерис тоже встал, отодвинул меня от бара и открыл его.
– Ты лучше свою печень пожалей, у тебя что – есть время на обновление?
– А ты откуда знаешь про печень?
– Не знаю откуда. Знаю и все, – буркнул я все еще сердито.
– Да… – Мерис с сомнением покачал головой, но налил себе «поющей крови». Она слабее, чем черет, к которому генерал потянулся было. Черет – зараза с эффектом абсолютной крепости больше классических ста градусов. – Твои «слабые ощущения», Аг, над которыми я якобы должен посмеяться, убивают примерно каждого второго из случайно попавших в этот самый паршивенький внешний храм. В комнатушку с линиями на стене. Бывали случаи, когда в такие комнатушки влетали террористы, например, полиция, группа захвата. Половина бойцов в ужасе выскакивала обратно, половина оставалась лежать там. Как правило – остановка сердца от сильного страха. Поверишь?
Я задумался.
– Ну… В первый момент мне показалось, что это – как в открытом космосе. Когда ты ощущаешь себя потерянным в пространстве. На кораблях от такого иногда с ума сходят. Но я же не сошел.
– Так ты и в храм сумел ввалиться. Как тебя капитан звал? Андроид безбашенный?
– Но там были две женщины!
– Я и не говорю, что не было! Я говорю про случайных людей, неподготовленных. Когда ты в храм вошел, мои наблюдатели посчитали, что нервы у тебя крепкие, и сейчас ты оттуда выскочишь. Через пять минут они начали беспокоиться. Через семь доложили мне. Пока мы нашли человека, который смог бы безболезненно войти в этот поганый храм – прошло минут сорок. Никаких твоих следов, разумеется, наш человек не нашел. Ну, давай теперь дальше ты.
Он налил себе еще.
– Дальше… В храме я не увидел никаких дверей. Да вообще ничего не увидел: ни алтаря, ни предметов культа. Но входить-то куда-то служители храма должны? Стал искать проход. Кроме любопытства я уже ничего не испытывал. Нашел, в общем-то. Мне открыли. Побоялись, наверное, что дверь сломаю?
– Кто их поймет, эйнитов этих. Дальше.
– Мы прошли во внутренний храм. Точно такой же, но побольше. И камень там другой. Черная вулканическая лава. Линии ярче.
– Там не страшно?
– В первые доли секунды толкнулось что-то в груди. Потом… Ну что ты на меня так смотришь?!
Мерис хмыкнул, прошелся по комнате. Начал проверять аппаратуру слежения. Боялся, что нас могут подслушать?
– А то, – сказал он, наконец, – что во внутренний храм, кроме Проводящих эйи, вообще никто никогда не заходит. А тут простой парень из спецона ввалился, можно сказать, с улицы. И что я должен думать? Что я сошел с ума, ты сошел с ума? ГДЕ тебя тогда носило? Никто, Агжей. Понимаешь, ни-кто.
– Но я-то зашел. И ничего особенного там нет. Точно такой же храм.
– Допустим, я поверил. Дальше?
– Дальше мы вышли в сад за храмом. Там ребятишки играют, женщины. Сели. Меня провожали двое – старик и парень. Старика звали Патрик Эссо, парня – Трэам. Парень смотрел на меня, как на… Как ты. И боялся до заикания. А старик – ничего. Я сказал, что пришел познакомиться и понять, можем ли мы сотрудничать. Он ответил, что сейчас своим скажет. Просил парня развлечь меня. Мы с малым опять зашли во внутренний храм, но практически не говорили. Не успели. Пришли четверо адептов: два мужика и две женщины. Женщины красивые, особенно молодая. Попросили снять доспехи и браслет. Я снял.
– Женщины попросили? – съязвил Мерис.
– Ну да. Не привязывайся. Потом… – я потер виски, произошедшее все дальше отодвигалось в туман. – Старший из адептов велел позвать еще четверых. Второй мужик попытался возразить, но старший сказал, что не им решать. Пришли еще четверо. Встали в круг и взялись за руки.
– А ты?
– И я тоже. Потом… Совсем плохо помню. Я опять ощутил себя в открытом космосе, среди линий этих. Мне захотелось лечь. Я лег, но не упал. Очнулся на полу. Вот, в общем, и все.
– И сразу ушел?
– Когда я встал, старший сказал, что вы сейчас будете двери ломать. И я быстро пошел на выход. Даже одевался по дороге. Вышел во внешний храм – передатчик на браслете заработал. А, нет, он сказал еще, что «мать меня приняла».
– Ах, тебя и мать приняла? – картинно всплеснул руками Мерис. – И все, безотцовщина?
Я подумал.
– Еще он сказал: «С рождением тебя».