Ника очнулась, когда только-только взошло солнце и розовые лучи упали на белый подоконник у балконной двери. Во рту было противно, ее сильно тошнило, голова раскалывалась. Отвратительный запах еще висел в воздухе, и она попробовала подняться, чтобы открыть балкон.
Встать она не смогла — голова закружилась сильней, и тошнота подступила к горлу, — но до ручки дотянулась и дернула ее на себя. Утренняя свежая прохлада впорхнула в спальню, и Ника долго и глубоко вдыхала ее, лежа на полу и слушая далекие утренние трели лесных птиц.
Ну как она могла! Какая невообразимая глупость! Отравить саму себя, хорошо хоть не до смерти! Кот пробрался к ней в спальню? Какой ужас! Расстрелять его из пулемета! Ника готова была и смеяться над собой, и злиться на происшедшее. Надо же довести себя до такого состояния, чтобы шарахаться от домашних кошек и бороться с ними при помощи нервно-паралитического газа! А всё эти дурацкие разговоры про привидений, про нечистую силу и прочие глупости. Если ей однажды что-то привиделось, то это не повод сходить с ума!
Минут через десять озноб заставил ее подняться, но до кровати она не добралась, кинувшись в ванную. Правильно, если она отравилась, это должно помочь. Ника пила воду из-под крана, ее рвало, она снова пила воду, но легче ей не становилось.
Обессиленная, с больной головой, она оставила это бесполезное занятие, забралась под одеяло, не найдя в себе сил даже снять одежду, и уснула, как будто снова провалилась в ядовитое забытье.
Ее разбудила Надежда Васильевна.
— Верочка, проснись, проснись, пожалуйста, — встревоженно просила старушка.
— В чем дело? — недовольно вскинулась Ника. Голова еще болела, а главное, невыносимо хотелось спать.
— Девочки пропали.
Ника рывком поднялась, от чего сильно заломило голову.
— Как пропали? — еле-еле выдавила она.
— Их нет в спальне, и окошко открыто…
— Почему вы сразу решили, что они пропали? Они наверняка проснулись пораньше и теперь где-нибудь бегают!
— Я боюсь, не утащил ли их кто-нибудь.
— Кто утащил? Вы в своем уме? Сейчас я сама спущусь и поищу их, если вы не можете справиться с такой ерундой!
В ту минуту, когда она начала спускаться вниз, раздался оглушительный звонок — кто-то просил пустить его во двор.
Среди ночи Илья проснулся от бешеного стука в дверь, ему даже послышались крики за окном. Он вскочил и босиком выбежал в столовую.
— Что там? — сонно спросил Мишка, но, похоже, тут же заснул снова.
В дверь стучали непрерывно и отчаянно, и Илья, пока отодвигал засов, успел услышать тонкий писк за дверью:
— Откройте, это мы, откройте!
Он распахнул дверь, и в избушку ввалились близняшки — в тапочках и одинаковых пижамках.
— Ничего себе! — Илья обхватил обеих и пнул дверь ногой, чтобы она закрылась.
— Папа, кто там? — спросил с кровати Сережка.
— Поднимайся, к тебе гости пришли, — ответил Илья. — Ну что, девчонки, садитесь, чай пить будем. И не дрожите, с нами не страшно.
Однако пришлось приложить немало усилий, чтобы они наконец заговорили. Илья закутал их обеих в одеяла — летняя ночь была довольно свежей, — налил чаю, достал конфет и печенья, и только тогда Сережка выполз из спальни, зевая и ежась. Зато он полностью оделся, в отличие от Ильи, который так и оставался в трусах и в майке.
— Чего пришли? — спросил парень не очень-то ласково.
Илья решил не вмешиваться в их разговор и ушел в спальню, надевать штаны. Как ни странно, вопрос Сережки близняшек вовсе не обидел, а, наоборот, раскрепостил.
— Сережка, это был ужас! Мы убежали через окно!
— Мы спустились по трубе, представляешь?
— А ужас-то в чем? — невозмутимо спросил он.
— Эта синяя тетка хватала нас за ноги и пыталась вытащить из-под одеял.
— Она хотела нас укусить. У нее такие холодные руки!
— Да вы все это придумали! — подначил Сережка.
— Ничего мы не придумали, — ответили девчонки хором.
Илья решил не выходить в столовую, а послушать их рассказ из спальни — пусть говорят спокойно.
— Ну подумаешь — укусит! Велика беда, — хмыкнул Сережка.
— Ага! У нее ядовитый зуб! Она сама нам сказала. Если им укусить в шею — человек умрет! Марта кинула на нее одеяло, и пока она выпутывалась, мы вылезли на балкон и закрыли дверь. А потом спустились вниз по трубе!
— Знаешь, как нам было страшно!
— Мы даже кричать не могли, потому что мама бы проснулась и отправила нас обратно в спальню!
— И она за нами гналась, когда мы сюда бежали!
Их рассказ прервался истошным визгом. Илья выскочил в столовую, и первая, кого он увидел, была Мара. Девчонки вместе с одеялами взлетели на лавку, а перед столом, широко раскинув руки, стоял совсем белый Сережка, закрывая собой подружек.
Мара хохотала и делала вид, что тянет к нему руки.
Илья прикрыл Сережку собой и сжал губы:
— Ну? Ты и моего ребенка хочешь отсюда выжить?
— Да нет, — Мара продолжала смеяться, — но он их так забавно защищает!
— Слушай, красотка! Ты чего до детей докопалась? Ты мамашу их пугай, больше проку будет.
— А то что? Что ты мне сделаешь?
— Поленом по голове получишь, — серьезно ответил Илья.
Мара перестала смеяться:
— А я тебя укушу, — она показала зуб.
— Кусай, — Илья протянул ей кулак.
— Что, понравилось? — снова рассмеялась Мара. — Сколько ночей ты меня вожделел?
Илья смешался.
— Ну не при детях же… — почти шепнул он.
— Ой, мамочки, какие мы скромные! Девчонок я все равно достану, а то их мамаша никогда не поверит, что ей надо отсюда убираться. Слышали, котятки? — Мара поднялась на цыпочки и заглянула Илье через плечо.
— Не надо их трогать, — мирно и серьезно попросил Илья.
— Почему это?
— Они маленькие.
— Да не меньше меня! — хмыкнула Мара. И точно — роста в ней было не намного больше, чем в близняшках.
— Я тебя очень прошу…
— Да? И что мне за это будет?
— А чего ты хочешь?
— Чего я хочу, ты мне не дашь. Не настолько мне это нужно, чтобы тебя убивать…
У Ильи екнуло сердце — он понял, на что она намекает. И подумал, что рано или поздно она этого добьется. Чем дольше он с ней общается, тем сильнее хочет умереть в ее объятьях. Может быть, ее яд все же оставил в нем свой след, а может, это свойство всякого суккуба?
— Испугался? — ехидно спросила Мара.
Илья покачал головой и усмехнулся:
— Нет, я подумаю над твоим предложением. Но сегодня я к этому не готов.
— Я буду ждать, — она довольно улыбнулась.
— Детей не трогай. Пожалуйста.
— Пусть их мамаша уезжает отсюда, тогда никто их не будет трогать.
— Я поговорю с ней.
— Ты с ней уже говорил, и куда она тебя послала? Но можешь ей передать, что до купальской ночи они должны уйти. На Купалу их тут быть не должно, это последний срок.
— Но осталось всего три недели… Она не успеет так быстро… так быстро… — Илья не смог подобрать слова, объясняющего поведение Вероники.
— Так быстро сообразить, что ей угрожают? Ну что ж, пусть попробует соображать быстрей, больше я ничего не могу посоветовать. Да, и соседа своего утром разбудить не забудь — на нем сонные чары, нечего ему на меня смотреть. Пожалуй, я сказала все, что хотела. Котятки? — Она снова привстала на цыпочки. — Котятки, я завтра приду опять!
Мара помахала им длинными синими пальцами и, не успел Илья опомниться, приоткрыла печную дверцу и нырнула в темноту. Как ей это удалось, он так и не понял.
На несколько секунд повисло молчание, а потом одна из близняшек спросила:
— Она ушла?
— Ушла, — Илья повернулся к детям. — Спускайтесь и ничего не бойтесь.
— Она точно ушла? — переспросила вторая.
— Точно, — кивнул Илья и похлопал Сережку по плечу. — Ты молодец. Это было круто.
— Да ладно, — пожал плечами Сережка.
Илья усадил девчонок за стол и подвинул обеим кружки с чаем.
— Не надо ее так бояться, ее нужно просто опасаться. Если она к вам снова придет — зовите маму. Если она испугается и уйдет, то, считайте, вы добились цели. А если нет — пусть с ней ваша мама разбирается. Так что вы в любом случае ничего не теряете.
— Ага, если она спрячется, мама будет ругаться.
— А вы с ней вечером поговорили?
— Да, — хором ответили они.
— Ну и как?
— Мама сказала, что все это глупости и чтобы мы перестали выдумывать.
Илья недовольно покачал головой. А чего он ждал от Вероники?
— Завтра утром мы с ней поговорим, — кивнул он девочкам, — я же обещал.
— А сегодня? Можно мы посидим здесь до утра? — спросили они хором.
— Конечно можно, — улыбнулся Илья, — ну не гнать же вас на улицу.
Через десять минут дети, нахватавшись печенья и конфет, начали клевать носами. Не вести же девчонок домой среди ночи? Тем более что дома они вряд ли уснут.
— Ну что, Серый, ложись со мной. Девчонок на твою кровать уложим, не возражаешь?
Сережка помотал опущенной сонной головой.
Илья перенес девочек в спальню и устроил на Сережкиной кровати. Похоже, заснули они мгновенно. Если учесть, что несколько ночей подряд их мучили «привидения», удивляться было нечему. Сережка к тому времени занял место у стенки.
— Пап, а это была Мара, про которую ты рассказывал?
— Да.
— Я ее не так представлял.
— А как?
— Я думал, она страшная. А она… — Сережка мечтательно вздохнул, — она красивая.
Илья сжал губы и покачал головой. Этого только не хватало, Сережка же еще ребенок!
— Пап, а она опасная?
— Для тебя — нет. Но все равно будь с ней осторожен. Понимаешь, никто из них не хочет нам зла, даже наоборот. Но они так устроены.
— Они не любят людей?
— Нет, и так я бы не сказал. Просто они другие. Когда-то люди умели жить с ними в мире и согласии, а потом разучились.
— А можно этому научиться?
— Не знаю, наверное. Мне кажется, что их надо принимать такими, какие они есть, и не забывать свое место. Надо быть частью мира, а не пытаться над ним подняться.
— Но человек же царь природы?
— Нет, не царь… — Илья вздохнул, — он — ее венец. Чувствуешь разницу?
— Наверно, — неуверенно ответил Сережка, — а почему здесь нельзя жить?
— Потому что это место поклонения Каменному лику. Это место общее для всех, а люди хотят оставить его только для себя. Это как жить… на кладбище, например. Нехорошо ведь, правда?
— Страшно.
— Поэтому и страшно, что нехорошо. Спи, поздно же.
— А ты?
— И я.
Илье не спалось. Он дождался, пока уснет Сережка, и встал. Встреча с Марой взбудоражила его. Он не мог не думать о завтрашнем разговоре с Вероникой и понимал, что ему опять придется унижаться, чтобы только попробовать что-то ей объяснить. А с другой стороны, он должен передать Веронике слова Мары. Только потому, что его попросили это передать.
Но каким бы тяжелым ни представлялся ему завтрашний день, мысли его так или иначе возвращались к Маре. Ну чем же она так желанна? Смотреть же не на что! Маленькая, хлипкая, нескладная. Но внутренний голос подсказал: тонкая, гибкая и воздушная.
Илья сел в столовой у окна и налил в кружку чая, достал с полки свою синюю тетрадку с пожелтевшими от времени листками в клеточку и открыл ее на чистой странице.
Эту тетрадку лет двадцать назад подарили ему на день рождения. Он сразу оценил ее преимущества — в ней было страниц четыреста, не меньше, она задумывалась как ежедневник. Вечная штука — прошитая и переплетенная в твердую обложку, как книга. При его привычке терять вещи могло показаться удивительным, почему эта тетрадка до сих пор с ним, тем более что бросал он ее где попало. Вообще-то он никому не говорил о том, что пишет в синей тетрадке, но почему-то все его друзья и близкие об этом знали, хотя он и мысли не допускал, что кто-то без его ведома может в нее заглянуть.
Илья посмотрел в окно, повертел пальцами ручку и попробовал написать первую строчку. Он всегда писал медленно и при этом терял всякое представление о времени. Вот и сейчас, исчиркав три драгоценные страницы, которых и так осталось всего ничего, он выглянул в окно и увидел, что давно рассвело. Еще одну страницу пришлось извести на то, чтобы внятно переписать получившиеся три строфы:
Ты явилась в полнолунье,
Невесомая, смешная,
Ты — мечта моя шальная,
Сладострастная шалунья.
И кладбищенская мрачность,
И ночная бесконечность —
Тонких рук твоих прозрачность,
Легких ног твоих беспечность.
Я хмельным отравлен ядом,
Мне не пересилить жажды,
Вечным сном с тобою рядом
Я готов заснуть однажды.
Только полюбовавшись результатом, Илья понял, что давно хочет спать. Лекарство, как всегда, подействовало. Лучший способ избавиться от томленья духа — это вылить его куда-нибудь, ну хоть на бумагу.
Долго спать ему не пришлось — дети поднялись часов в девять и устроили битву подушками. Когда подушка влетела ему в нос, Илья стерпел, но когда Сережка наступил ему ногой на живот, не выдержал:
— Ну что вам не спится с утра пораньше, а? — пробурчал он и сел на кровати. — Ногами-то зачем по мне ходить?
Ребятишки в азарте не заметили его ворчания, продолжая резвиться с криками и повизгиванием. Мишка спал. Точно, Мара говорила о том, что утром надо не забыть его разбудить. Илья прошлепал к его кровати и потряс за плечо:
— Тебе вставать не пора?
Мишка не пошевелился, продолжая мирно похрапывать.
— Алло, болезный, — Илья потряс его сильнее, но и это не возымело действия. Легкое похлопывание по щеке не помогло тоже. Только когда Илья брызнул ему в лицо водой, Мишка потянулся, открыл глаза и мирно спросил:
— А что, уже утро?
Илья выдохнул с облегчением — ему показалось, что Мишку не разбудит ничто.
— А че это у нас детский сад сегодня такой? — не понял Мишка, разглядывая шумную возню ребятишек.
— Это не детский сад, это пионерский лагерь, — ответил Илья. Наверняка девчонок хватились дома, и можно себе представить, какой будет скандал. Надо как минимум умыться и побриться, чтобы вести их к Веронике. Еще было бы неплохо проснуться окончательно, потому что ясности мысли Илья не чувствовал.
Сережка хотел увязаться за ними, но Илья ему категорически отказал — не хватало только зрителей при разговоре с Вероникой. Девочек пришлось вести домой в пижамках и тапочках, но теперь это не показалось Илье таким уж абсурдным: утро стояло теплое и солнечное, а в Долине кроме них с Мишкой и Вероники с домработницей никого не было. Нервничал он гораздо сильней близняшек — в отличие от них, он прекрасно представлял себе, как развернутся события. Вероника не даст ему и слова сказать, а дочерей отругает после того, как выгонит его вон.
Илья помедлил, прежде чем нажать кнопку звонка у калитки, собираясь с духом.
— Когда ваша мама обычно встает? — спросил он девочек.
— Часов в девять, иногда позже.
— А вас когда будит?
— А нас будит Надежда Васильевна, тоже в девять.
Илья глянул на часы в мобильнике — половина десятого. Значит, детей уже хватились. Ну что ж, это надо пережить: он надавил кнопку звонка. Забор у них был сплошной и высокий, и что происходило во дворе, Илья увидеть не мог, но вскоре услышал голос Вероники, загоняющей собак в вольер. К тому времени, как калитка отворилась, он потерял всю накопленную до этого твердую решимость.
Вероника, увидевшая Илью с собственными детьми, остолбенела. И он не нашел ничего лучшего, как заполнить паузу приветствием:
— Доброе утро.
Удивление на ее лице сменилось растерянностью, а потом, почти мгновенно, привычным для Ильи гневом. Она никак не могла подобрать подходящих слов для начала разговора и, видимо, не хотела скандалить при детях, поэтому до того, как она набрала в грудь побольше воздуха, Илья успел сказать:
— Мне надо с вами серьезно поговорить.
— Нам не о чем с вами серьезно разговаривать. Нам вообще разговаривать не о чем.
Если бы Илья не держал девочек за руки, она бы захлопнула калитку у него перед носом. Но вместо того чтобы растеряться окончательно, Илья вдруг почувствовал злость. В конце концов, речь идет о ее детях, это не ему нужно, а близняшкам! И что это за мать, если ему, постороннему человеку, приходится защищать ее детей от нее же самой!
— Нет, простите, — он повысил голос, вскинул голову и развернул плечи, — на этот раз вам придется со мной поговорить. Со мной и со своими детьми. Поэтому мы сейчас все зайдем к вам, сядем за стол и поговорим.
— Очень интересно! — Вероника брезгливо повела плечом. — По какому праву вы себе позволяете подобный тон! И что будет, если я вас просто не пущу?
— Тогда я воспользуюсь грубой силой. Можете прямо сейчас вызывать охрану; пока они едут, я успею сказать вам все, что хочу. Это во-первых. А во-вторых, я могу обратиться к их отцу, может быть, он будет к детям внимательнее, чем мать.
Илья шагнул во двор, так что Веронике пришлось отступить.
— Девочки, немедленно идите в свою комнату, — успела она сказать скороговоркой, но Илья не выпустил их ладошек из рук.
— Нет, девочки останутся с нами, — он сделал еще два шага вперед, тесня Веронику к дому.
— Я действительно вызову охрану, — неуверенно сообщила она.
— Я не возражаю, — согласился Илья.
— Я могу собак выпустить, вы этого хотите?
— Не успеете. К тому же с собаками вашими я как-нибудь разберусь, а вот разберетесь ли вы с ними после этого, я не знаю.
Вероника растерялась и, чтобы скрыть растерянность, повернулась к Илье спиной и направилась к дому.
— Ну? И о чем вы собираетесь разговаривать? Только быстрее, пожалуйста, меня ждут дела, — сказала она, войдя в столовую и указав Илье на место за столом.
— Зато я никуда не тороплюсь, — хмыкнул Илья и посмотрел на близняшек. — Давайте, девочки, рассказывайте вашей маме, что с вами произошло сегодня ночью и почему вы оказались у меня.