Улыбка Фёрста и притягивала взгляд, и раздражала.
– А как же личная жизнь? Разве вам не надо проводить выходные с друзьями, родителями, девушкой… собакой?
Ригальдо молча пожал плечами. В нем зрело желание завязаться в узел, но добиться этого места. А там, кто знает, может быть, удастся на нем задержаться. Как там пойдет у начальницы с операцией, еще неизвестно.
– Ну, вот и хорошо, – сказал босс. – По рукам. Мы с Орсеем придумаем, как лучше это оформить.
Громко цокая шпильками, вошла Люсиэла. Низко наклонилась, переставляя с подноса чашки. Ее длинные красные волосы упали на рукав пиджака Фёрста, и он аккуратно, привычным движением стряхнул их. Ригальдо это неожиданно понравилось.
– Ваш кофе, – сказала ему секретарша без какого-то намека на уважение. – Еще что-нибудь?
– Нет, спасибо, – Ригальдо выпрямил спину. – Мистер Фёрст, можно еще вопрос?
– Валяй.
– А что насчет моей текущей работы? Я должен буду как-то совмещать?
Исли крутанулся в кресле. Ригальдо моргнул – это было как-то… несолидно.
– Твой гипермаркет, кажется, находится за городом?
– В Такоме.
– А живешь ты в Сиэтле?
– Да, на Квин Энн.
– Тогда, я думаю, тебе лучше перебраться в центральный офис, – задумчиво сказал Исли. – Продажами на той точке временно займется кто-то другой.
Ригальдо чинно кивнул, старательно давя ухмылку, расползающуюся по лицу. Его переселяют в головной офис. Господи, он все ближе и ближе к ебучей «американской мечте».
– Мисс Сауз, покажите Сегундо кабинет Галатеи, – задумчиво сказал Исли. – Всем будет удобно, если директор продаж займет привычное место. Еще есть вопросы?..
Мисс Сауз взглянула на Ригальдо, как показалось, с голодным интересом. А потом, проходя мимо, будто случайно притерлась к его пиджаку мягкой грудью. Будто давая знать, что теперь он один из «своих».
«Ну нет, милая, – злорадно подумал Ригальдо. – Здесь тебе вообще ничего не светит».
– Вопросов нет, – отрезал он. – Спасибо вам, мистер Фёрст.
Когда он шел следом за «крокодилицей» мимо опустевшего опен-спейса, у него в голове ебашил победный марш.
Кабинет Галатеи был не таким идеальным, как кабинет Фёрста, и в мелочах неуловимо ощущалось присутствие женщины – но все же он был кабинетом топ-менеджера. Не описать, как давно Ригальдо к этому шел.
Он сел в кресло, сложил руки на животе, запрокинув голову и, бездумно глядя в потолок, и с трудом удержался, чтобы не покрутиться, как Исли Фёрст.
***
Вечером, после ужина, он с карандашом прикинул дебет и кредит и убедился, что сможет позволить себе немного расширить траты. И перевел крупную сумму на счет своей тетки из Айовы. На ее возмущенный звонок, что она отошлет деньги обратно, он очень аккуратно намекнул на грядущее повышение и не менее получаса слушал о том, как она счастлива и какой он молодец. Тетка, немолодая учительница младших классов, любила его до беспамятства, сильнее, чем если бы он был ее собственным сыном, а Ригальдо в меру сил помогал ей деньгами, лелея мечту однажды накопить на покупку элитной недвижимости подальше от кукурузных полей. Никаких других родственников у них не было. Никто им не помогал, но никто и не сосал из них кровь.
Обо всем этом Ригальдо лениво думал, ополаскивая миску из-под салата. Он прижимал плечом телефон к уху, рассеянно слушая голос Маргарет, а в голову фоном лезли мысли о том, что теперь делать, чтобы не облажаться, и еще о том, что в центральном офисе ему придется часто видеться с Исли Фёрстом. Мысли были тягучие и опасные. Он честно дождался, когда Маргарет дорасскажет ему последние новости, и попрощался, а затем, вытерев руки полотенцем, забрался с телефоном в постель.
Исли выпрыгнул на него из первой же строчки гугла. В прессе его называли «лесным королем». Сайт новостей страстно обсасывал фотографию, где босс засветился под руку с супермоделью. На девушке был скандальный наряд в виде двух кожаных ремешков и мехового плаща, как у Неда Старка. Больше на ней, кажется, ничего не было. «Зима в лесах штата Вашингтон, наивные летние дети», – гласила надпись под фото. Ригальдо посмотрел на длинные ноги девушки, на загадочную, как у Джоконды, улыбку босса и решительно закрыл интернет, чтоб не думать о всякой херне.
Эта похвальная предусмотрительность не помешала ему упоенно подрочить перед сном. Ригальдо вообще был мастером в этой области, изо дня в день уговаривая себя, что когда-нибудь обязательно займется устройством личной жизни. Но сейчас он старательно мастурбировал не на видео с голыми парнями, а повторяя, что отлично «взлетит» на новом месте, заработав и себе на пентхаус, и тетке на виллу в Калифорнии. Еще никогда мысли о работе не приносили столько удовольствия. То, что в них нет-нет да вклинивался образ босса, самоуверенного, умного и насмешливого, было чистой случайностью. Ригальдо твердо сказал себе, что дрочит не на Фёрста, а на будущий социальный статус, и наконец-то кончил и заснул.
Как водится, «повышение» оказалось засадой. Со Дня Ветеранов и до Дня Благодарения Ригальдо жил как в аду. Он заебался до нервного зуда, снова начал курить, хотя бросил два года назад, сладостно перегрызся со всем центральным офисом и навсегда нажил себе врагов в лице уборщицы, бухгалтера и Люсиэлы. В конце концов он даже с теткой умудрился поругаться, но спохватился и извинился на следующий день. Конечно, она его простила, но посоветовала приехать и отдохнуть. Ригальдо отказался.
При всем этом он с каким-то нездоровым упрямством зачастил ходить в тренажерный зал, будто кто-то мог оценить плоды его упорных трудов.
Когда Ригальдо стало казаться, что он откусил кусок больше, чем мог бы проглотить, все наконец начало налаживаться. Количество идиотов вокруг странным образом сократилось, Ригальдо разобрался во всяких тонкостях и стал свободнее вести себя на совещаниях, и даже Римуто Блэкмэн, второй по важности акционер и финансовый директор «Нордвуда», перестал смотреть на него, как на ящерицу, по недомыслию заползшую к нему в карман. Что касается Фёрста, то он традиционно встречал Ригальдо ухмылкой. И эта самая странная улыбка неизменно ставила Ригальдо в тупик, поэтому с боссом он общался безукоризненно вежливо и максимально отстраненно. В чем-то ином просто не было смысла. Ригальдо помнил про супермодель в кожаных шнурках.
Звонок с предложением приехать к Исли в пятницу застал Ригальдо врасплох. Он вдохнул, выдохнул и решил, что ничего страшного, съездит. Общение в неформальной обстановке – знак, что босс его выделяет среди остального «планктона», ну, так Ригальдо не зря вкалывал, как вол. Черт его знает, может, когда-нибудь, когда он откроет собственное дело, дружба с таким человеком, как президент «Нордвуда», пойдет ему на пользу. Его по-прежнему напрягали улыбки Фёрста и то, что иногда Ригальдо все-таки представлял его перед сном, но он подумал: похуй, он будет держать в руках свои тупые инстинкты, и если босс захотел обсудить с ним какие-то дела после работы – он, сука, приедет и будет их обсуждать.
Когда Исли положил ему на колено свою цепкую руку, вся выстроенная Ригальдо схема рухнула к черту, а в голове стало как-то пусто и стремно. Он наконец понял, в каком ключе босс собирается с ним работать, но это не принесло ему радости. Он совершенно не представлял, что теперь делать.
***
На самом деле Исли довольно легко принял бы любое развитие событий – ну, кроме, возможно, прямого удара в челюсть. Если бы Ригальдо стряхнул его руку с бедра или отодвинулся, он бы немедленно обратил все в шутку – с этим проблем у него никогда не было.
Ригальдо не стал от него отсаживаться или возмущаться. Он просто окаменел: только что был живой человек, болтал ногой, краснел и отводил взгляд от откровенно выпяченных японских сисек – и вот уже на его месте сидит каменный сфинкс. Исли такое видел у некоторых кошек – абсолютная неподвижность, когда непонятно, дышит ли. После визгливого шума треш-экшена в гостиной сделалось неестественно тихо. И в этой тишине рука Ригальдо медленно поднялась вверх. Он пил свой бурбон долгими глотками, которые вызвали бы возмущение у сомелье, а допив, без слов поставил стакан рядом с собой. И тогда Исли, не сводящий с него глаз, без спешки придвинулся ближе. Теперь он сидел к Ригальдо вполоборота, и его ладонь поднялась выше по чужому бедру. Ему показалось, миновала целая вечность, прежде чем Ригальдо повернул голову.
Их губы встретились и медленно раскрылись навстречу друг другу. Исли успел увидеть, как раздуваются ноздри Ригальдо. А потом все вытеснил вкус поцелуя – удивительно скромного, даже без языков, просто прихватывание губами чужих губ. Исли ни с кем так не целовался со времен средней школы. Тем страннее, что это вызвало у них обоих такой адреналиновый взрыв. Он услышал, как шумно Ригальдо дышит, а сам тяжело проглотил вдруг ставшую вязкой слюну. А вслед за этим в грудь Исли уперлась рука и смяла в кулаке ткань домашнего джемпера.
– Мистер Фёрст, – хрипло произнес Ригальдо, сжимая и разжимая кулак, словно не мог решиться, оттолкнуть ему Исли или прижать ближе. На его виске голубела тонкая жилка. – Вам так сильно понравился фильм?..
Исли смотрел на него, прищурясь. А потом, вместо того, чтобы отстраниться, придвинулся еще ближе и невесомо дотронулся до лба Ригальдо, сдвигая его челку набок. Ригальдо прирос к спинке дивана.
– «Исли», – наставительно сказал Исли. – Лучше по имени, я думаю.
Ригальдо едва заметно шевельнул губами, а Исли аккуратно переставил стаканы на стол.
Лицо Ригальдо было совсем рядом, глаза лихорадочно поблескивали. Исли положил локоть на спинку дивана и подтянул на сидение ноги. Чужой взгляд тут же прилип к его босым ступням. Губы Ригальдо искривились. Он резко дернул головой, чудом не угодив Исли по подбородку.
– Не надо, – сказал он, отклоняясь всем корпусом назад. – Давайте досмотрим, там… дальше еще интереснее будет.
При этом он смотрел на Исли так жадно, как голодный на кусок пирога, но продолжал упираться ему в грудь, удерживая их на расстоянии друг от друга.
Исли почувствовал, как в нем нарастает азарт.
– Ты прав, – сказал он серьезно и положил ладонь на промежность Ригальдо. – Дальше будет совсем хорошо.
Они снова столкнулись губами, и в этот раз Исли был более настойчив. Он прижимался ртом ко рту Ригальдо, ритмично и сильно надавливая на его губы, толкаясь в язык языком. Первое, что он понял: у его неприступного менеджера стоит, и стоит крепко, и член у него подходящий, хороший такой член. И второе: этого члена, похоже, никогда не касалась чужая рука. Когда Исли легко провел вдоль ширинки пальцами, Ригальдо ощутимо сотрясло. Он и до того почти не участвовал в поцелуе – держал рот приоткрытым, но при этом не шевелился и жмурился, – а теперь и вовсе задышал, как вытащенная из воды рыба. Его собственная рука, лежащая на бедре Исли, была горячей и мокрой.
По шкале сексуальной неопытности Ригальдо попадал в десять из десяти.
Исли случалось очаровать парочку натуралов, интересующихся и готовых идти до конца, но еще ни разу это не было… так. Он даже успел с легким смятением подумать, что, похоже, придется в какой-то момент притормозить, обойтись дрочкой или минетом, прежде чем Ригальдо каким-то стремным вороватым движением провел ладонью по его члену и тут же отдернул руку. А потом, глухо застонав, уронил голову на плечо Исли. И, сука, вдруг укусил его, прямо через джемпер, как будто был не в силах выразить влечение по-человечески.
Исли отчетливо понял, что никакой дрочкой им не обойтись.
Этот апофеоз беспомощности вкупе с молчаливым звериным желанием завел его так, что он не хотел больше ждать.
Он повалил Ригальдо на диван, уронив парочку подушек, задрал черный свитер – под свитером оказался горячий твердый живот, вздымающийся от дыхания. Исли внимательно оглядел маленькие коричневые соски и густую черную дорожку, бегущую от пупка под ремень, несколько темных родинок, сильно заметных на белой коже, и, низко наклонившись, поцеловал эти родинки. Ригальдо не посещал солярий, не выбривал волосы везде, где только можно, от него вкусно и резковато пахло туалетной водой, и эта естественность тоже понравилась Исли. Он лапал и мял спину, ребра, живот и бока, он подсунул руки под Ригальдо и стиснул его ягодицы.
Тот лежал, согнув руки в локтях, как шарнирная кукла, безвольно и неподвижно, и смотрел в потолок. Когда Исли, одновременно восхищенный и разозленный таким эгоизмом, навалился на него сверху, расстегивая пуговицы на джинсах, Ригальдо повернул голову к телевизору и напряженно сказал:
– Выключи уже эти ебучие сиськи.
При этом у него было очень странное выражение лица – как будто он отчаянно искал, где бы спрятаться. Исли пришла в голову идея получше. Он все равно не знал, куда завалился пульт.
– Вставай, – сказал он, поднимаясь с дивана, и дернул Ригальдо за руку. Ему пришлось повторить: – Поднимайся. Идем.
Он вел Ригальдо через свою необъятную квартиру, подталкивая его в спину, перекрывая путь отступления. Ригальдо брел, будто не понимая, что происходит. И уже на пороге спальни он замер – посмотрев сперва на огромный сияющий силуэт башни Спейс-Нидл за темно-синим окном, а затем – на широченную кровать Исли, преотлично подходящую для того, чем они собирались заняться, и в каком-то приступе малодушия сделал шаг назад. Исли ожидал этого – он как раз поднял обе руки и стащил через голову джемпер, а затем наклонился и, спустив с ног джинсы, аккуратно выступил из них.
Ригальдо смотрел на его полностью обнаженную фигуру, и глаза у него были мутные.
Исли кивнул на кровать, и Ригальдо забрался на нее, не пикнув. А потом все равно отвернулся в сторону, расстегивая трясущимися руками ремень.
***
Сколько Исли помнил, его личная жизнь была спорадической и ненапряжной – всегда, кроме красивого затяжного романа несколько лет назад, едва не закончившегося свадьбой и оставившего после себя кислый привкус вины. Последний раз он занимался сексом в октябре, с красивой девушкой, имени которой не помнил. До этого трахнулся на летнем морском фестивале с каким-то фриком, обслуживающим яхты, а еще раньше, на международном конгрессе технологий в Канаде, на него запал председатель собрания. Они с Исли некоторое время переглядывались, а к концу дня оказались в постели. Секс был по высшему разряду, прямо-таки образцовая демонстрация «технологий» с обеих сторон. Исли встретился с ним еще несколько раз, а потом ему стало невыносимо скучно, и он с большим облегчением покинул гостеприимный Ванкувер и закопался в работу.
Сегодня, когда он коротал темный ноябрьский вечер, Исли почувствовал, что готов что-то менять в своей налаженной жизни. Его неописуемо заебало любоваться бухтой в одиночку.
Как еще объяснить, что он собирался трахнуть своего менеджера, к которому несколько недель осторожно присматривался: почти на десять лет младше, красивый, угрюмый и неприступный, он и смешил, и восхищал, и вызывал оторопь. Исли следил за ним на совещаниях, как кошка за мышью, думая, как бы поудобнее наладить контакт. Раньше такой ерунды с ним не происходило – он старался не смешивать секс и работу. Но вообще-то с ним раньше много чего не случалось. «Акулий торнадо», например, он точно прежде на свиданиях не смотрел.
«Ну вот и наладили», – думал он, глядя на голые ноги Ригальдо. Ноги были что надо. Вообще без одежды Ригальдо был очень хорош. И он был ужасающе деревянный, о господи, не человек, а древесина. Самая настоящая экзотическая древесина – уж в чем-в чем, а в дереве Исли разбирался. Но еще никогда он не пытался уложить полено в постель.