– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae… – губы шептали молитву, а тонкие каблучки гулко стучали по древним камням дальнего двора. Гвинелан слышала совсем рядом уханье ночной птицы, пролетевшей над донжоном и чуть не задевшей крылом яркий факел на посту стражника. Стрекот цикад был настолько громким, что эхом отдавался и в дрожи рук, сжимающих вышитый мешочек с монетами, и в стуке взволнованного сердца… – Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam…
Оранжевые огни плясали тенями диковинных зверей и страшных чертей, с их острыми адскими копьями, Гвинелан, с ног до головы закутанная в черный суконный плащ, на миг остановилась, затем вжалась спиной в темный провал арки рядом с дозорной башней. Мимо прошел стражник, позвякивая полным доспехом. Он приложил свое тяжелое противоосадное копье к шершавым камням стены, всего в паре футов от лица прячущейся девушки. Она зажмурилась и перестала дышать, но, убедившись, что рыцарь спокойно занимается своими делами, не замечая ее присутствия, стала наблюдать. Черные расширенные зрачки чуть поблескивали, отражая свет факелов.
Стражник плавным движением извлек меч из ножен. Клинок сверкал огненными всполохами, пугая девушку неминуемой расплатой за то, что она собиралась сотворить. «Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo…», – беззвучно шептали дрожащие губы. Проверив остроту лезвия ногтем, стражник хмыкнул и пошел в караульную за точильным камнем. Тень в плаще тихо вздохнула и двинулась дальше. Пройдя мимо входа в подземелье, отыскивая нужный домик, Гвинелан столкнулась лоб в лоб со своей служанкой.
– Ваше высочество, вы уже здесь? – поклонилась девка и указала на нужную дверь, – Он уже ждет вас.
Плотно пригнанные друг к другу дубовые доски были испещрены обережным языческим орнаментом, некоторые руны были знакомы Гвинелан, но это ее не успокоило. Она взялась за тяжелую кованую ручку и потянула.
Свет в маленькой каморке был на удивление белым, потеки свеч, стоявших и на столе, и на больших книжных полках, и в углу, рядом с резным черным столом, напоминали вывернутые кости грешников, не одно столетие мучившихся в аду. Гвинелан подавила в себе желание перекреститься еще раз и закрыла за собой дверь.
Светло-серые глаза колдуна оторвались от графиков и фолиантов, оглядели гостью. Было в этом взгляде что-то уверенное и даже гипнотическое. Девушка подошла к резному столу, оценив четкость линий пентаграммы и огранку камней, инкрустированных во всех тринадцати лучах звезды. Мелькнула мысль, что не угодный богу и церкви, колдун выглядит слишком спокойным, он даже больше похож на святого старца, чем те люди, которые изображены на древних фресках в храме. Гвинелан решительным жестом протянула свою плату, не желая показывать свои страхи и сомнения. Старец улыбнулся уголками губ и велел положить деньги на полку.
На стол легла пухлая и древняя колода, а поперек стола растянулся длинный свиток.
– Луна в седьмом доме, – начал свои сумбурные речи колдун, – ваш жизненный успех всегда будет связан с выбором человека, который вас поддержит и будет рядом. Роль партнера чрезвычайно велика… думаю, это вы и сами понимаете, раз пришли ко мне накануне. В своем избраннике вы ищете замену своей матери, рано вас покинувшей. Защиту, понимание, принятие. Никак не возьму в толк, такое впечатление, что я уже видел вашу натальную карту и составлял…
Колдун поднял взгляд, пытаясь разглядеть девичье лицо, спрятанное под черной тканью капюшона, и примолк, осознав, что персона, его посетившая, не простых кровей. Да и судьба, ей предстоявшая была столь удивительна, что ошибки быть не может. Глубокий поклон, полный почтения.
– Госпожа Гвинелан, я предлагаю более детальный прогноз. – На столе появилась пухлая самодельная колода, расписная пурпуром, кермесом, кошенилью… Девушка кивнула. Колдун долго бормотал над картами, свечи то разгорались, то трепетали, увеличивая тени на стенах. В дальнем углу заскрипели доски пола. Наконец, старик предложил девушке вытащить три любые карты из дорожки, раскинутой по резной поверхности стола. Гвинелан знала, что к колдунам ходят многие, и что, вид раскинутых костей, (может, куриных, а может, младенческих…), не самое приятное зрелище. А кто-то гадает, бросая горсть камушков и воображая, что судьба оставила на них свой след… но этот колдун пользовался колодой. И предсказания его были почти всегда верны. Горе тем, кто не слушал его предостережений… поэтому девушка и решила не повторять материнской ошибки…
Первой вышла карта с изображением какого-то хитрого карлика-страрикана, карлик был вверх ногами. Напоминая повешенного, ей даже показалось, что картинка шевелит глазами… Девушка затаила дыхание, ожидая плохих вестей.
– Перт, перевернутая. – Проговорил колдун и успокаивающе махнул рукой. – Продолжай.
Это ни о чем ей не говорило, но успокоенная жестом, она вытащила карту вторую.
– Ингуз. Прямая, насколько я вижу. – Ободряюще произнес колдун и снова указал на карты.
Последней выпала карта с огромным зеленым драконом. Девушка вздрогнула, поймав на себе взгляд вертикального зрачка. Колдун нахмурился.
– В таком сочетании… раз на миллион… удивительно. Надо уточнить, как они соотносятся между собой, – желтые страницы древней потрепанной, но бережно хранимой книги зашуршали в поиске ответа.
– Итак, маназ, беркана… – перечислял, листая, старик. – Вот, нашел! Кано. Дракон. Весьма занимательно. Послушайте, у вас поворотный момент в жизни. Сама по себе первая руна говорит нам о том, что все тайное становится явным. Если вы никому зла не замышляли и берегли свою честь, то, скорее всего, речь идет о предательстве, направленном на вашу персону. Вам предстоит столкнуться с большими неприятностями, вам будет грозить опасность.
Старик вздохнул, затем решил не скрывать свою информированность и продолжил:
– Когда вы отправляетесь?
– Завтра, после полудня, – взволнованно пробормотала девушка внезапно осипшим голосом.
– Я бы рекомендовал вашему отцу еще раз проверить всех сопровождающих. Возможно, дорога будет непростой. Но не ехать вам нельзя. Именно здесь появляется одна из важнейших развилок. Видите, вторая руна ингуз. Если бы она выпала в другом сочетании, то я бы говорил о счастливом замужестве и здоровом потомстве. – Девушка улыбнулась уже более спокойно.
– Также эта руна говорит нам о начинающейся сильной страсти и заключении брака, возможно скорое рождение ребенка, но, скорее всего, речь здесь о рождении вас самих, вашей личности и судьбы. Говорится об окончании старого периода и начале нового. Вы найдете того, кто поддержит вас и сделает сильнее. То, что давно искали. Скажите… вас будут встречать? В Порт-Артуре? Очень жаль, стоило принять делегацию и выдвинуться вместе… ну, что ж.
Старик еще поводил пальцем по чернильным ровным строкам фолианта и вздохнул.
– Последняя руна кано. Это очень хорошая руна для пары. Исполнение желаний вас обоих, а не отдельно взятых. Вы найдете то, что давно и так упорно искали и ждали. Возможна встреча с человеком чуждым и приезжим, или… Родня к вам приедет. Это не точно. Сам рунический знак обозначает огонь, факел… Истинный путь, единственно верный. Ваши желания и возможности совпадут в самый удачный момент, и все получится, но совершенно не так, как вы полагаете. Вы получите необходимый импульс, чтобы пройти по этому трудному пути перемен и творчества до конца, и поверьте, путь будет не самым легким.
Девушка робко улыбалась, чего еще она могла ждать в последнюю ночь перед свадьбой. Услышано было ровно столько, сколько позволяло быть спокойной и счастливой. Старик вздохнул, понимая, что предсказание не было осознано. Многие, приходя к нему, лишь ждут этого момента, когда смогут уяснить себе да или нет, черное или белое, счастье или беда… услышав свою историю, они закрываются и не хотят больше ничего знать. Многие признавались, что встречу и сеанс забывали напрочь, связывая с особыми ритуалами и практиками… поэтому приходилось вручать письменный вариант предсказания…
Старик еще раз вздохнул и стал убирать колоду. На пол упала еще одна, случайно упущенная пальцами карта и приземлилась прямо на вышитый сапожок гостьи.
– Чистая руна. – Пробормотал колдун. Все гораздо сложнее. – В дверь постучали древком копья, затем раздался громкий голос:
– Именем короля! Откройте! – дверь треснула одновременно с окончанием фразы. Стражники вломились в дом.
Когда-то ей было скучно, и она пожелала разнообразия. Она забыла, что сладость всегда сопровождается горечью, а блаженство – страданием. Одно не существует без другого, как свет и тьма. Она познала блаженство, познала саму страсть, ее трепет и обжигающий восторг. Но вместе с тем она познала унижение, стыд и ярость. На великодушие ей ответили черной неблагодарностью, на щедрость – пренебрежением. Она совершила почти невозможное – она переступила через сословную гордость и протянула руку существу низшего порядка. Она вознесла это существо на невиданные прежде высоты, извлекла из нищеты. И что же взамен? Плевок, пощечина. Вот чем обернулось ее неосторожное любопытство, ее игра в жизнь. Боль, невыносимая боль. Но есть средство с этим покончить. Раненый солдат готов вытерпеть нож хирурга, занесенный над раздробленной конечностью, чтобы прекратить страдания и спасти жизнь. Перетерпеть, провалившись в небытие, пока пила кромсает кость, а затем жить, уже не тревожась о ране. Почему бы ей не поступить точно так же? Послать палача. И все будет кончено.
***
Я больше не вижу света. Я слышу только голос. Той радости и любовного торжества, что владели мной, упоенным, я уже не помню. Они истерлись, как щегольские башмаки на горной дороге, и осталась только вина.
Я погубил ее своим беспечным, равнодушным порывом.
А позже, когда Мадлен уже стала моей женой, разве я не был с нею груб? Она столкнулась с тем миром, о котором прежде ничего не знала. Родительский дом оберегал ее, как приграничная крепость. Она пряталась за его стены, и вдруг эти стены рухнули. Грязный поток тут же закрутил и унес. Ей пришлось учиться плавать, барахтаться, как слепому щенку. Вокруг было множество лиц, и далеко не все они были озарены улыбкой. Пловцы опытные, но мало кто из них торопился на помощь. На нее смотрели свысока, с опаской, с презрением. Ее пытались обмануть и облапить. Ее толкали и унижали. Даже я временами становился опасен.
Одно из самых мучительных воспоминаний! Я позволил себе недовольство и грубость. Раздраженный, едва живой после изматывающих сентенций профессора Граффе и последовавшей за ними хирургической фантасмагории, я обнаружил, что приготовленный Мадлен ужин несъедобен. Соус безвкусен, а бобы полусырые. В тот день это стало последней каплей. Я был так голоден и зол, что напрасно было бы взывать к христианскому милосердию и смирению. Сосуд моей души был пуст, как иссохший колодец. Вместо воды – горькая, мертвая пыль. Я швырнул ложку на стол, сказал ей что-то обидное и шагнул к двери. Господи, какие у нее были глаза… Как она смотрела на меня! Она вся сжалась, плечико задергалось. Я увидел, что под веками уже блестят слезы, и это окончательно вывело меня из равновесия. Я кричал на нее. На нее, носившую под сердцем моего ребенка… На нее, хрупкую, маленькую, доверчивую женщину. И она верила в свою вину. Она не спорила. Вместо того чтобы запустить в меня этой ложкой, она склонила голову, и руки ее упали. Глаза запавшие, носик за- острился. Мадлен была на восьмом месяце беременности.
На улице я замерз и быстро успокоился. Вернулся, просил прощения, был, разумеется, прощен. Да что толку… Сказанное и содеянное уже не исправишь. Напрасно полагают самоуверенные невежды, что брошенное мимоходом слово – лишь колебание воздуха и движение горла. Это не так. Слово – не звук, слово – это обрывок души. Это крошечное, но очень действенное послание, бальзам или яд. Память непременно сохранит его и упрячет в закрома, туда, где, недоступное разуму, оно будет храниться и окрашивать последующие радости и надежды в свой цвет. Слово – это первообраз, словом Господь создал Вселенную. Человек, сотворенный по образу и подобию, обладает той же преобразующей силой. Ругательство или похвала – это своеобразное заклинание, которое мы обращаем к ближнему. Дурным словом мы обращаем его в нечто грязное, ущербное, а добрым возводим до ангела. Особенно быстро это превращение происходит с теми, кто нас любит. Их не спасает магический круг сомнений, и волшебство действует быстро, разрушительно и неумолимо. Особенно уязвимы дети. Они – будто глина в руках мастера. Если мастер талантлив и движим любовью, выходящие из его рук фигурки изящны и правильны. А если мастер бездарен и убог сердцем да еще пьян, с его круга сойдут злобные, горбатые карлики.
Я вспоминаю и другие события, прощенные, незначительные, которые извлекаю теперь, как кости из могилы. Я оправдывался тем, что должен учиться, должен больше времени проводить со своим наставником, должен искать заработок, а Мадлен оставалась одна. У нее никого не было, кроме меня. Я был единственным, кто мог бы ее утешить, кто в этом грязном, захлестывающем потоке мог протянуть ей руку. Но я уходил. Она провожала меня тоскливым взглядом, не смея возразить. Ведь я был прав. Я во всем был прав. Я не говорил ей того, что мог бы сказать. Я торопился. Был занят. Или раздражен. Или зол. Я откладывал до утра, до следующего года, до лучших времен. Я думал, что времени у меня много, что я успею. Но не успел. И какое ей теперь дело до моих мук?
Воспоминания не оставляют меня. Я пытаюсь гнать их, уворачиваюсь, но они наступают стремительно, гулко. Когда же это кончится? Выпустите меня! Я не могу больше, не могу. Но заключение длится. Еду мне приносит не Любен, а незнакомый лакей. Я задаю вопросы, но он не отвечает. Ему запрещено со мной говорить. Потому что я должен быть лишен всего. Цвета, звука и голоса. Со мной только мои мысли. Ее высочество поступает мудро. Зачем утомлять палачей? Их роль я выполню сам. А мысли кружат, вспархивают и опадают, будто мертвые бабочки. Им не за что ухватиться. Ни благословенного цветка, ни сломанной ветки. И тогда они цепляются за меня самого, снова уводя в прошлое. А в будущем ничего – ни мечты, ни надежды. Даже меня самого там нет.
С голосом чтеца я пытаюсь бороться другими воспоминаниями. Я начинаю вспоминать все, что читал когда-то или зубрил наизусть. Гомер, Овидий, Марк Аврелий… Я даже произношу вполголоса стансы и афоризмы. С их помощью я отгоняю в сторону своих жену и дочь. Я, как преступник, прячусь в толпе, втягиваю голову в плечи. Но это так же действенно, как прятать голову в песок или притворяться невидимым. Как узник день и ночь выстукивает шаткий камень, так и я все думы свожу к судьбе моей девочки. Сквозь мечи и копья ахеян я вижу ту несчастную, преданную огню птицу. Я не смог ее оживить. Не смог научить летать.
Стоп! Птица… С нее все началось. Герцогиня вошла, обнаружила в моих руках это пародийное устройство и обезумела. Что ее так поразило? Что испугало? Ах, глупец! Ну конечно же. Я был близок к разгадке, когда предположил, что причина ее ярости – ревность. Она ревнует, да ревнует, но не к тем любопытствующим дамам, что глазели на меня в Лувре. Она ревнует меня к дочери. Вот в чем разгадка. Как все просто! Она поступилась своей гордостью, инициировав на вступление в мир равных, а я, слепец, вместо того чтобы пасть к ее ногам и благодарить за оказанную милость схватился за деревянных уродцев. Негодяй!
Когда за мной приходит Любен, снимает с меня оковы и помогает подняться, я готов его оттолкнуть. Это неприятное, ненужное беспокойство. И свет ранит глаза. И шумно. Все вокруг грохочет, звенит, ухает. И голоса – как трубы судного дня. Я похож на потревоженную личинку, которую выворотил из земли невежа садовник. У личинки нет ни крыльев, ни панциря. Только скользкое округлое тельце. Она слабо шевелится, сонная и беспомощная. Она хочет назад, в темную, безопасную подземную нору. Верните ее обратно. Дайте ей покоя. Пусть сон обратится в смерть. Жизнь – это слишком больно.
Давайте возьмем n членов. Нет, лучше возьмем больше, m членов.
Доцент кафедры математики КНУ им. Шевченко
— Четыре Великих Обета, — сказал он и даже зажмурился от злости.
— Пусть живые существа неисчислимы — я клянусь спасать их; пусть страсти необоримы
— я клянусь погасить их; пусть Дхармы неисчерпаемы — я клянусь овладеть ими;
пусть истина Будды непостижима — я клянусь постигнуть ее. Ну как, ребята?
Я говорил, что справлюсь. А ну-ка, тренер, выпускай меня на поле.
Джером Д. Сэлинджер. «Фрэнни и Зуи»
Эбернети, штат Техас
21 ноября 2016 г.
Полицию удалось спровадить сравнительно быстро. С местными жителями пришлось повозиться дольше, но и они вскоре разошлись по домам — Джей скормил им какую-то неправдоподобную чушь, которой люди охотнее всего верят. Труднее всего было с разнообразными гаджетами, которые имелись и у полиции, и у местных, но и с этим вышло справиться на отлично. Стемнело, и осенний холод воцарился даже здесь, в пустыне. Хотя ничего странного, Лорел вспомнила: именно в пустынной местности самый высокий контраст между дневной и ночной температурой. Днем было даже жарко. Она поежилась и втянула голову в плечи. Форменный черный костюм от холода совершенно не защищал.
Впрочем, бедняге, покоившемуся на дне кратера, уже точно не грозила перспектива замерзнуть.
— Ну и месиво, — сказал Джей, выдохнул густое, белое облако пара и вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, что лежало на дне ямы, получше. Фонарик светил издевательски слабо — слабее того, что сделало кратер и убило неудачливого парня. — Эл, ты ж типа сможешь его опознать, этого чувака, которого пришибло? Он же весь обгорел.
Джей, конечно, строил из себя опытного агента, но в патологической анатомии разбирался из рук вон плохо.
— Черепная коробка, — стараясь говорить полюбезнее, ответила Лорел, которая никак не могла привыкнуть к своему кодовому имени, «Эл», — разбита вдребезги, в том числе и челюсти — видишь? Я не смогу опознать этого беднягу…
— Неудачника. С какой стати он торчал здесь посреди ночи? — вставил Джей.
— …без помощи судебного остеолога, — закончила Лорел. — У нас есть судебный остеолог?
— Давай сначала разберемся с тем, что его убило, — бросил Джей и подошел к краю ямы. Сухая каменистая почва начала осыпаться с глухим, мертвенным звуком. — В конце концов, я же полицейский, елки.
Сложно не разгадать тайну, когда убийца остается на месте преступления. Даже если убийца — маленькая белая коробочка, светящаяся изнутри. Коробочка, которая пролетела все слои атмосферы, как кубик, выпавший из детских рук на ковер — нетронутой, без единой царапинки, насколько можно было рассмотреть. Даже если она не из космоса… Но если судить по размеру кратера, вряд ли коробочка вывалилась из пролетавшего мимо самолета.
Белая светящаяся коробочка… Что-то знакомое. Очень знакомое.
— Я сейчас спущусь туда, — храбро сообщил Джей, — и достану эту штуку, а ты страхуй.
Он щелкнул затвором своего очередного внушительного оружия (и наверняка назвал его неправильно — сначала оно было флуктуатором, потом дезинтегратором, интересно, как Джей назовет его в третий раз?) и шагнул вперед.
— Эй, постой, торопыга, — сказала Лорел. Что же такое с этой коробочкой? — Ты уверен, что нам не нужно сделать что-нибудь до того, как достать ее?
— Это ты у нас судмедэксперт! Думай.
— Я не судебно-медицинский эксперт, — возразила Лорел, начиная сердиться, — я патологоанатом и не обязана помнить протокол сбора улик… Стой! Коробочка!
Это же было в уставе — ну, не совсем уставе: положениях о работе организации, маленькая сноска внизу. Лорел была достаточно любопытна, чтобы прочитать положения от корки до корки еще до того, как дать согласие работать там, а вот Джей… Джей вряд ли даже заглядывал в них. Не тот характер.
— Агент, который обнаружит где-либо куб с длиной грани около пяти дюймов, неразрушимый и излучающий световую энергию силой около одного люкса, должен немедленно сообщить о находке… — Лорел запнулась: память и здравый смысл на секунду вошли в конфликт. — Сообщить папе Легбе.
Джей, который замер на середине шага, обернувшись к ней, фыркнул и захохотал.
— А Барону Субботе, часом, сообщить не нужно? — сказал он.
— Нет, стой! — Лорел вытащила рабочий телефон — черный, очень плоский и, кажется, куда более современный, чем самые последние новинки Кука и его компании. — Это куб, светящийся и… Я же видела этот номер в телефонной книге!
Телефонная книга была уже заполнена, когда ей выдали это фантастическое средство связи — некоторые функции до сих пор оставались непонятными. Папа Легба? Папа Легба!
— Вот! — Лорел подняла телефон и сунула Джею под нос железобетонное доказательство собственной правоты. — Папа Легба. Номер в телефонной книге. Я звоню.
Джей вытаращил глаза и начал что-то говорить, но Лорел не слушала его. Она нажала на интерактивную кнопку с зеленой трубкой так осторожно, словно та по меньшей мере могла запустить ядерные ракеты, и поднесла телефон к уху.
С этой работой никогда не знаешь, что начнется потом.
В трубке защелкало. Зашелестело. Зачирикало, как будто вызов передавался с сервера на сервер, летя сквозь бесконечное пространство. А может, и время. Нет, чепуха, чушь. Ни одни из известных Лорел инопланетян не владели технологиями, позволявшими путешествия во времени, даже самые элементарные. Чириканье и шелест сменились вялым попискиванием — слишком быстрым для обычных гудков.
После кто-то поднял трубку.
— Слушаю, — сказал мужской, равнодушный (даже, наверное, ленивый) голос. Кажется, с южным произношением, а может, и нет.
— Мистер… — начала Лорел и растерялась. — Мистер… Легба? Меня зовут агент Эл. Мы нашли коробочку… Параграф восемнадцатый, сноска к пункту три…
— Белую? — Голос заметно оживился. — Она светится? И куда она прилетела?.. А, дорогая, не надо ничего говорить. Сейчас буду.
Телефон едва ощутимо задрожал в руке. Связь прервалась, но казалось, что нет, казалось, что к телефону тянется тонкая невидимая нить, по которой кто-то движется к ним, ориентируясь, как на свет маяка.
— И что он сказал? — нарушил молчание Джей. Он выглядел недовольным: еще бы. Жертва инопланетной технологии, устав, незнакомые влиятельные люди, о которых ему никто не удосужился сообщить — даже Кей. Особенно Кей. А сейчас даже и спросить не у кого. Какая ирония. — И кто это такой вообще?
— Понятия не имею, — честно ответила Лорел, но в этот момент вдали заурчал мотор и сверкнули фары. Джей взял оружие наизготовку. Фары быстро приближались, словно невидимый в темноте автомобиль ехал не по бездорожью, а по гладкому, отлично уложенному покрытию. Свет бил в глаза.
— Так быстро? Да ну ладно, — пробормотал Джей, щурясь от яркого света. Лорел и сама прикрыла глаза рукой: кем бы ни был этот папа Легба, он явно обожал эффекты. Машина затормозила прямо перед ними, фары погасли, и стало черным-черно.
Хлопнула дверь.
— Стой где стоишь! — выкрикнул Джей. У Лорел не получалось разглядеть — глаза никак не могли приспособиться к темноте, — но, кажется, он взял того, кто приехал, на мушку.
— Стою, — отозвался знакомый голос. В нем отчетливо звучала насмешка. — Только тебе сейчас позвонят, и ты опустишь свое грозное оружие.
Телефон в кармане Джея действительно зазвонил. Нежная трель официального вызова огласила пустыню, а еще стало гораздо лучше видно. Джей шумно вздохнул и полез за телефоном, стараясь держать незнакомца на мушке своего дезинтегратора-флуктуатора-бог весть что за оружия.
— Зед? — сказал он, прижав плечом телефон к уху. — Что? Тьху! Какое еще сотрудничество?! Да плевал я на правительство! С каких это пор мы работаем на правительство? Зед? Зед!
— Вы не работаете на правительство, а сотрудничаете с правительством, — сказал тот, кто приехал на машине — кстати, довольно раритетной, как будто даже из тридцатых годов, но слишком новенькой для настоящей. Высокий, чернокожий, достаточно симпатичный — насколько можно было рассмотреть. Почему-то он был одет в серый халат поверх костюма, но задавать вопросы по поводу одежды хотелось меньше всего. — Хотя я не думал, что сотрудничество заключается в том, что в меня будут тыкать молекулярным диффлукатором. Так, что тут у нас?
Он подошел к краю ямы, заглянул внутрь и присвистнул. Потом осторожно, бочком начал спускаться. Коробочка осветила его лицо — незнакомец выглядел заинтересованным и, пожалуй, встревоженным.
— Эй, что ты там забыл? — возмутился Джей. — Перетопчешь нам все улики!
Он все-таки опустил диффлукатор (почему-то Лорел была уверена, что незнакомец назвал его правильно) и щелкнул кнопкой фонарика, но тот отказался включаться. Скорее всего, сели батарейки.
— Какая гадость, — с отвращением сказал незнакомец, разглядывая останки. — Он не нашел лучшего места, чтобы погулять, этот идиот? Хм, хм… А ведь гиперкуб не должен такого делать… Почему он упал, спрашивается? Почему?..
— Мистер… Легба, — позвала его Лорел. — Вам действительно не стоило туда спускаться. Вы нарушаете протокол, и…
Незнакомец поднял голову и внимательно посмотрел на нее — а потом улыбнулся. Эта улыбка вызывала стойкое желание проверить, на месте ли кошелек — такой она была хитрой и, пожалуй, не подходящей этому человеку. Как будто ее сняли с чужого лица и пересадили сюда, но улыбка еще не решила, стоит ли оставаться в таком странном месте или лучше сбежать.
— Мисс Лорел Уивер, правильно? — спросил он, улыбаясь. — О, моя дорогая, вы были просто восхитительны в том деле с галактикой. Такой напор, такая удивительная креативность! Аркиллийцы были крайне благодарны за настолько квалифицированную помощь.
— Эй! — возмущенно отозвался Джей. — Это же я…
Но незнакомец его проигнорировал и продолжил говорить:
— И ваше руководство было весьма вами довольно. Считают, что вы — ценное приобретение для организации, и я с ними согласен.
— Да он тебе зубы заговаривает, — проворчал Джей, продолжая клацать фонариком — тот все так же не желал включаться. — Эй, мистер! Не знаю, как вас там, но у нас тут человека убило инопланетной фигней, а вы, кажется, в курсе, чья это фигня… то есть, коробочка! И кто в этом виноват.
— Это моя коробочка, — просто ответил незнакомец. — Вернее, она предназначалась мне… кажется. Но это несчастный случай. О Господи! Очень, очень жаль погибшего, я подумаю, что можно сделать.
Он наклонился и, брезгливо скривившись, извлек коробочку из той мешанины из грунта и тканей, в которую она наполовину зарылась. Коробочка в его руке засветилась ярче и, как ни странно, оказалась совершенно чистой.
— Несчастный случай, — протянул Джей, передразнивая незнакомца. — Все так говорят! И пистолет подбросили, и наркотики чужие. Я не вчера родился!
Незнакомец оставил этот выпад без внимания. Он разглядывал коробочку.
— Нам нужен судебный остеолог, чтобы опознать тело, — сказала Лорел. Ей тут же пришло в голову, что в ближайшем городке обитает от силы пара тысяч жителей — опознать покойного будет проще простого и без помощи эксперта, но незнакомец вскинулся и радостно ответил:
— О, да, это гениальная мысль, моя дорогая…
— Ее зовут Эл, а не «дорогая», — воинственно заявил Джей.
— Гениальная! У меня как раз есть нужные специалисты, — незнакомец сунул коробочку подмышку и вытащил из кармана телефон — старый и архаичный кирпич с длинной выдвижной антенной. Запищали кнопки.
— Алло. Джек? Срочное дело. Нужно опознать труп… Я что, тебя разбудил? — Незнакомец мягко и вкрадчиво рассмеялся. — Ну извини, извини. Это Техас, Эбернети, запрос придет… через час. И ты, конечно, знаешь условия.
Он замолчал. Голос того, с кем он разговаривал, возмущенно жужжал из динамика.
— Тебе все равно никто не поверит, — сказал в конце концов незнакомец и захихикал. Потом спрятал телефон и обернулся. — Так, ладно. Вы можете ехать, мои эксперты прибудут на место через полчаса.
— Твои эксперты? — фыркнул Джей.
— ФБР, шестой отдел. — Незнакомец выкарабкался из ямы и посмотрел на Джея сверху вниз с явным чувством превосходства. Джей вперился в него, выпятив челюсть и стараясь выглядеть повоинственнее. Они друг друга стоили. Мальчишки. Лорел хмыкнула.
— Шестого отдела нет, — отчеканил Джей.
— Есть, но ты об этом не знаешь, дорогой мой, — насмешливо отозвался незнакомец и отошел к машине. Джей дернулся, будто хотел поймать его за рукав, но замер с недовольным видом.
— Можете ехать. А можете подождать экспертов. Только не забудьте стереть им память, они не должны о вас знать, — сказал незнакомец и негромко хлопнул дверью. Заурчал мотор, фары брызнули в лицо ярким светом, машина попятилась, развернулась и покатила прочь.
— Не нравится мне этот Легба, — сердито заявил Джей. — Готов двадцатку поставить, что мы что-то важное упустили, а звонок Зеда — липовый!
Шум мотора оборвался. Стало тихо, будто машина растворилась в воздухе, а потом послышался мелодичный, стонущий звук. Лорел могла со стопроцентной гарантией заявить, что никогда раньше его не слышала, но он все равно казался очень знакомым. До странности. Звук растворился в ночной тишине — наверное, это голос какого-нибудь ночного животного. Мало ли кто может обитать в пустыне.
— Перезвони Зеду и проверь, — сказала Лорел. — Пф! Интересный парень. Кажется, мы многого не знаем о правительстве.
Джей с остервенением клацнул кнопкой фонарика, и тот наконец зажегся, выхватив из темноты края ямы и редкие колючие кустики, росшие вокруг. Следы протекторов доказывали, что незнакомец им не привиделся. Джей тяжело вздохнул. Ему это все явно очень и очень не нравилось.
— Ладно, сейчас позвоню, — проворчал он и полез за телефоном.
Теперь оставалось только дождаться экспертов.
Ирен попыталась взять себя в руки, нужно было как-то справиться со всеми этими противоречивыми чувствами. Очень уж это все не вовремя: и история про завис, и подозрения в разумности, и долгий разговор с кэпом, и нервный срыв старпома… слишком насыщенно для одного дня. Для семидневки совсем уж перебор.
Не то чтобы она всерьез злилась на Майка, слишком хорошо помнила его рассказы о боевом прошлом, хрен такое забудешь. Эх, надо было ему полный курс реабилитации проводить, а не сокращенный, с такими-то психотравмами. Проморгала… Не удивительно, в команде сто пятьдесят человек. Не так уж много, но и не мало, за всем не уследишь, всего не учтешь. Вот где процессор в башке не помешал бы!
«Интересно, что чувствовал Джей, когда проходил протокол? Так. Успокойся. Вы-ды-хай. Не время об этом думать».
Проверенный годами службы рецепт от любых заморочек: две капсулы успокоительного и контрастный душ. Все по-военному, никакого тебе гидромассажа и голографических зеркал, как на более современных судах. Док очень редко смотрела в зеркало, собственная внешность волновала ее ровно настолько, чтобы не ронять себя в глазах команды. Сейчас из старомодного зеркала на нее смотрело худое лицо с острыми скулами и слегка запавшими зелеными глазами. Короткие русые волосы намокли и облепили голову, как нейрошлем. Ирен попробовала улыбнуться отражению, улыбка получилась усталой и до отвращения фальшивой. Тугие струи теплого воздуха в «сушилке» немного подняли настроение, но перенаправить поток мыслей в другое русло так и не получилось.
«Как он там? Надо проверить, а то ведь точно не успокоюсь!»
Джея как раз осматривали в одном из помещений технички. Привычная, можно сказать, рутинная обстановка. Деловые переговоры техников, по мониторам бегут графики биоритмов и строчки кода, попискивают приборы.
— Рефлексы по нижней границе.
— Синхронизация стабильная.
Один тонкий кабель торчит из затылка, второй из разъема под ключицей. Датчики на висках, такие же на груди. В сгибах локтей — катетеры с регенерантом. Капля крови, застывшая в уголке рта. Эта незначительная вроде мелочь снова выбила доктора из колеи. Она никогда не боялась вида крови, таких не берут ни в медики, ни в астронавты. Видимо, стресс не улегся до конца, или успокоительное пока не подействовало.
— Погоди-ка. Откуда на фильтре такие биоритмы? Их быть не должно.
— Фильтр не трогай, приказ командования, — осадил подчиненного старший техник, — Этим будет заниматься док, она как раз по мозгам. Да, док?
Ирен машинально кивнула. Пройдоха Джош нашел отличное оправдание, почему она тут торчит, вместо того, чтобы спокойно откисать у себя в каюте. Не показывать же своего почти настоящего волнения за сломанную технику. Авторитет все-таки надо поддерживать.
Она всегда была безжалостна и к себе, и к своим пациентам. Жалость – это непрофессионально. Только анализ и интуиция. К ней за все время работы на «Дискавере» приходили на исповедь буквально все, от командования до работников пищеблока. Сама же Ирен не любила никому жаловаться. Ей всегда было проще переживать любой стресс в покое, наедине с собой, анализировать и делать выводы. Еще куратор в академии говорил, что у нее самый подходящий психотип для избранной профессии. Ну да, что-то в этом есть, если крыша все еще не отчалила в космические дали, хотя у нее не раз была такая возможность.
Пока «Скаут» большую часть времени зависал во внешнем контуре, Ирен особого внимания на него не обращала. Машина и машина, пусть и человекообразная. Не пихать же живых техников туда, где воздух разрежен, а температура и гравитация максимально снижены, в целях экономии. Личный состав там вообще старался не появляться без крайней нужды. Зачем, если «Джет» и так справляется? Его и постричь-то постоянно забывали. Не отвлекать же технику от дел ради такой ерунды.
Из-за этой «ерунды» однажды вышел занятный казус. Неуставное безобразие заметил капитан и начал распекать завхозов за проявленную халатность. Это же космос, хоть какая-то дисциплина должна быть! Некое подобие устава на корабле все-таки имелось, некоторые члены экспедиции об армии знали не понаслышке. «Джет» же числился, как дополнительное оборудование, поэтому на него устав полноценно не распространялся. Можно было бы отдать соответствующий приказ, только очень уж рискованно. Киборг мог хорошо отладить самую капризную технику, с гигиеной биологической оболочки тоже вполне справлялся самостоятельно, вот только тонкости, вроде стрижки, в программу не входили. Он мог бы запросто отчекрыжить что-нибудь не учтенное директивой самосохранения. Уши, например. Некомплект есть некомплект, пусть и не фатальный. Отдавшему приказ впаяли бы штраф и выговор за порчу корабельного имущества. Кому охота подставляться? Было бы из-за чего.
Ирен все же вступилась за изрядно отросшие джетовские патлы, а заодно и за пришибленных после взбучки завхозов. Дело было не столько в сострадании, сколько в потребности отстоять свою маленькую слабость. По уставу все члены экипажа носили стандартные армейские стрижки, а так хоть иногда будет, на что глаз положить. Доктору Ирен вообще многое прощали. Не как женщине (которых в команде было немного, что не мешало спрашивать с них, как с равных), но как ценному члену экипажа. На корабле почти никто не болел, да и с чего бы? А вот поговорить по душам доктор умела не хуже заправского психолога, поддерживала моральное здоровье всего экипажа, включая капитана и старпома. Обладая средненьким пси-индексом, но хорошей интуицией, она безошибочно угадывала настроение собеседника и находила к нему подход. Таким образом Ирен успешно совмещала должности корабельного врача и психотерапевта. В космических экипажах такое нередко бывает.
«Гражданский военному не советчик»? Ага, как же.
Узнав про инцидент со «Скаутом», команда скабрезно захихикала. Ирен припомнили все интрижки на станциях, особенно последнего, или как говорили астронавты, «крайнего» — низкорослого и вечно лохматого диджея из ночного клуба, с которым у «Джета» обнаружилось некоторое сходство: оба коротышки, оба темноволосые и светлоглазые. Обряди кибера в разноцветный балахон из голографической ткани – вообще не отличишь.
Док отлично понимала суть провокации, бурных реакций не демонстрировала. Очень скоро зубоскалам стало скучно и насмешки прекратились, но прозвище «диджей», которое потом сократили до Джея, приклеилось к киборгу намертво. «Скаут» внес его в программу реакций, начал отзываться. Капитан, конечно, немного побухтел: «Ладно, хоть материться не научили. Матерящаяся техника — это уже слишком. А так, что с нее возьмешь, с чистой биомеханики?»
Не такая уж она и «чистая», как оказалось.
Док никогда не участвовала ни в каких сражениях. Боевые действия всегда казались ей чем-то далеким, что всегда происходит «где-то там». Более или менее внятные очертания война начала приобретать во время работы реабилитологом, еще на родной Терре-63, в самом начале карьеры. Сперва рассказы профильных пациентов шокировали, потом психика адаптировалась, и начались просто «факты биографии». Не смотря на некоторую абстрактность войны, Ирен никогда не видела в «Джете» по имени Джей — человека, и не сравнивала его со своими немногочисленными любовниками, как думал старпом и старался не думать капитан. Она прекрасно осознавала, что киборг прежде всего «техника», несмотря на человеческий геном. И все-таки есть к этой технике некоторая привязанность. Отрицать ее глупо.
Вот с чем можно такое сравнить? С отношением к питомцу? Да нет, ничего общего. С привязанностью к любимому, лично отлаженному терминалу? Тоже мимо… С научным интересом? Да, не без этого. Но это все-таки не главное. Возможно, что-то заподозрила профессиональная интуиция, отточенная годами практики. Пси-индекс у Ирен был ниже среднего, врачам ее профиля высокий и не рекомендовался, чтобы не эмпатировать чувства пациентов. Так и правда можно с ума сойти. Первый звоночек прозвенел во время уборки. Что же он там все-таки рассматривал? Показатели биоритмов только укрепили это подозрение. Теперь выяснилось, что это потенциально разумное существо в буквальном смысле спасло весь экипаж. Это обязывает.
«Кем же я буду, если тебя не вытащу? Эх, Джей… устроил ты нам проверку на человечность».
И ведь еще этот ангел. Почему он пошел на контакт? Что ему было нужно? Вопросы — вопросы.
— Джош, можно тебя?
Вдвоем они вышли их технички, но даже за дверью Джош говорил вполголоса:
— Короче, все нормально. Их на войне еще не так разносит, так что поднимем. Главный проц целый, остальные воткнем.
— Ну, хоть одна хорошая новость за этот долбанутый день!
— До того, как ты пришла, мы как раз скан закончили. Некомлект — капец, конечно. Зато блок контроля полностью исправен, фильтр пашет, как часы. А, вот еще, кэп приказал выдать тебе высокий уровень командного допуска. Пока чиним, Шпировски пропишет.
— Отлично! И когда Джей полностью восстановится?
— Минимум дней пять, плюс-минус еще два на замену сопроцессоров.
— Долго… Ну, ладно, пока с тебя замеры биоритмов, только тихо! А я пока к себе.
— Ну давай, если что, пришлю вызов.
* * *
<Активация систем.
<Активация штатного режима функционирования.
<Производится сканирование и диагностика.
<Пройден полный цикл регенерации.
< Синхронизация систем — в пределах нормы.
До слуха донеслось попискивание приборов, кожные рецепторы обнаружили наличие на теле нескольких датчиков.
«Я все еще функционирую».
От одной этой мысли по всему телу разбежались потоки положительных импульсов. Джей уже научился их идентифицировать. Помимо различий в составе впрыскиваемых в кровь медиаторов, позитивные импульсы хотелось испытывать, негативных — избежать.
— Ого! Ты посмотри!
База данных быстро опознала обладателя голоса, старшего техника Джошуа Макалистера.
— Да, вижу…
Это Ирен. И у нее, согласно показаниям интровизора, почему-то высокий командный допуск. Странно.
Джей открыл глаза, повернул голову и сфокусировал взгляд на людях.
— Система активна. Ожидаю ваших инструкций.
— Привет, Джей, — улыбнулась Ирен, — Ты как?
— Уточните запрос.
— Результаты диагностики, — подсказал старший техник.
«Джет» отчитался. Он понимал, что присутствующие в курсе его завышенных показателей. Нештатное поведение спровоцирует приказ о самоликвидации. Теперь у Ирен тоже есть такие полномочия.
Сопроцессоры оказались на месте, все пять, видимо, их заменили. С ними намного легче более— или менее отрегулировать биоритмы. Не до конца, конечно, они так и останутся завышенными. Нагружать потоковый фильтр выше предписанных программой сорока процентов Джей больше не собирался.
— Он что, подавляет активность? — снова Макалистер.
— Похоже на то… — вздохнула Ирен, — Джей, зачем ты это делаешь?
— Завышенные показатели нейронной активности, отклонения от штатного режима функционирования. Необходимо привести уровень активности к значению, максимально приближенному к программным показателям.
— Черт, логично, — хмыкнул старший техник, — И не придерешься, вот блин! Ладно, зайдем с другого конца. Что заставляет тебя подавлять нейронную активность прямо сейчас?
— Директива самосохранения, — честно ответил Джей.
— Он нам не доверяет, — вздохнула Ирен, — Ну, Майк, ну, скотина, из-за него у меня исследование обламывается!
— У нас, — поправил Джош, — Ты, я так понял, не особо разбираешься в киборгах. Я, конечно, не джетовод, но дело имел. Без меня ты его не расколешь, уж поначалу-то точно, особенно если упрется.
— Упрется? Зачем?
— Не «зачем», а «почему». Ты теперь прописана, как лицо с высоким командным допуском, поэтому в потенциале тоже способна задать любой протокол. Программа обучилась, сделала вывод, что отклонения от штатного режима провоцируют людей на ликвидацию. А уж что на эту тему думают его мозги – вообще не понятно. По ходу, ничего хорошего. С точки зрения «Джета» все, что вероятно, уже в какой-то мере существует и должно учитываться. Поэтому у них помимо центрального процессора еще пять дополнительных, в разных участках мозга. С одной стороны это позволяет управлять телом через киберсистему, а с другой рассчитать оптимальные действия, и свои, и противника. На данный момент он рассчитывает наши с тобой возможные шаги.
— Да-а, задачка… А Майк все-таки скотина. Так все осложнил, прямо врезала бы!
— Не кипятись. Лучше подумаем, что дальше делать.
Джей анализировал услышанное. В принципе, Ирен и Макалистер все правильно поняли. Что они предпримут?
— Может, дать понять, что ему ничего не угрожает? Мы же не собираемся запускать никакие протоколы, — Ирен потерла виски, что-то прикидывая, — Джош, сформулируй, пожалуйста, я не знаю, как правильно.
— Джей, принимай новые директивы. Во-первых, ты можешь блокировать запуск протоколов 3 и 4, если такой приказ поступит лично от Ирен. Во-вторых, когда я и док с тобой взаимодействуем, завышенные показатели нейронной активности, даже если они перегружает блок контроля выше верхней границы, считаются допустимыми.
— Запрашиваю подтверждение лица с высоким командным допуском.
— Подтверждаю! — немного нервно произнесла Ирен.
— Принято.
Киберсистема приняла к сведению новые данные, у психоматрицы на сей счет было собственное мнение.
— Отличный ход, док, скачок активности.
— Ненадолго, опять гасит…
Доктор и техник так увлеклись показаниями мозга «Скаута», что напрочь забыли о нем самом. А Джею захотелось уйти. Куда угодно. Обрабатывать полученные впечатления с датчиками на висках и разъемом в затылке оказалось рискованно. Это провоцирует нежелательный рост активности. Хорошо бы отослали обратно, осматривать коммуникации. Еще совсем недавно он думал, что не помешало бы больше бывать в коридорах и контактировать с членами экипажа, получать больше новых данных. Теперь же внутри все буквально кричало «пусть все вернется обратно, как было». Странная все-таки штука эта психоматрица. Не логичная. Или логика у нее какая-то другая, пока еще не распознанная до конца. Напомнить им, что ли?
— Ожидаю ваших инструкций.
Это тоже было допустимо, в рамках программы. Когда система долго бездействует, она обязана сообщить об этом. Нечего технике без дела простаивать.
— Что, надоело тебе? — подмигнула Ирен.
—Док, может, правда отпустить его? Пищеблок подмоги просил, заодно накормят. В коммуникации все равно «Босса» запускают, там рефлексы не намного, но получше. Как раз вчера с ним закончили.
Если бы Джей умел ругаться, он бы выругался, крепко и забористо, как старпом. Побыть одному, в безопасности и, как следует обдумать новое положение дел ему в ближайшее время не дадут. Остается ждать ночи или еще как-то выкручиваться. Нужно найти подходящее место, разобраться, откуда исходят не распознаваемые импульсы. Без всяких датчиков и наблюдателей. Пока его не собираются ни отключать, ни ликвидировать, уже неплохо. Но такая вероятность есть всегда, люди непредсказуемы. Чтобы их спровоцировать, можно вообще ничего не делать. Как на мостике.
— Да, пожалуй.
Ирен поднялась из кресла и принялась отсоединять датчики.
— Так, вставай, одевайся и топай в пищеблок.
— Принято.
Нет, пока бдительности терять нельзя. Рано.
— Все-таки он разумный, — задумчиво произнесла доктор, когда за Джеем закрылась дверь, — И почему-то мне упорно кажется, что мы что-то делаем не так.
*** Как разумные существа ***
«Что же мы делаем не так?»
Этот вопрос не давал Ирен покоя. Джей исполнительно являлся раз в три дня, сам цеплял датчики и кабели, отвечал на вопросы и упорно продолжал подавлять активность. Новые директивы в духе «мы не будем тебя убивать» — не сработали.
Ирен выставила на коммуникаторе режим записи.
— Что мы имеем? Принципиально новый, не изученный вид разума. На биологической основе. С травматическим прошлым. Когда рождается человек, развитие психики начинается еще в утробе матери. У клонов и репликантов развитие протекает медленнее. На эту тему дофига научных трудов написано. Есть вещи, в которых все генетические представители рода человеческого устроены одинаково. Например, защитные реакции формируются просто по ходу жизни. Для этого нужен баланс опасности и безопасности. Дали игрушкой по голове — побежал домой, в безопасную среду, где мозг успел «обработать» стресс и создать защитную реакцию. А что получается, если никаких защитных реакций нет? Что если они не успели они выработаться, все импульсы проходят «напрямую»? Да ничего хорошего.
Это была давняя привычка, записывать наблюдения в голосовом формате. Когда говоришь вслух, легче думается. Не Кейт же этим грузить?
— Если нет безопасной среды, в которой можно расслабиться, дать психике время адаптироваться и выработать здоровую реакцию, она и не вырабатывается. Вместо нее появляется привычка постоянно ждать подвоха, нет распознавания явной и потенциальной опасности. Как там говорил Джош? «Все, что возможно, уже существует и учитывается»? Очень похоже на то, что мы имеем сейчас. Личность, сформированная на основе программы и… и чего-то еще.
Эх, сюда бы хорошего псионика. Как же его расшевелить-то?
* * *
Слухи о возможной разумности «Джета» по кораблю все-таки поползли.
— Микросоциум, мать его! — ругался капитан, прекрасно понимая, что это было неизбежно.
Бороться со сплетнями дело неблагодарное, проблем и без этого хватало, как говорил Макалистер, «за глаза и за уши». Научный госкомитет, узнав про неполадки на корабле, запретил совершать последний прыжок до границ Конфедерации и выдало инструкцию дойти своим ходом до пограничной колонии Тетры. Там провести максимально полную диагностику «Дискавера», устранить поломки, если таковые обнаружатся, после ремонта ждать дальнейших распоряжений. До Тетры, судя по расчетам, пилить оставалось месяца три. Сколько придется висеть в космопорту, вообще не понятно. Предварительное сканирование систем больше никаких серьезных отклонений не выявило. Что, учитывая возраст корабля, вовсе не означало, что их нет.
Пока возились, проводили диагностику и мелкий ремонт, техники были при деле. Астрофизикам и биологам тоже было, чем заняться. Согласно задачам, поставленным перед экспедицией, по пути постоянно делали замеры излучений в открытом космосе. Навигаторы и оба пилота корректировали курс — «белый бог» никуда не делся, постоянно сбивал направление. В космических масштабах отклонение на десятую долю градуса уже критично, сверхмалые показатели потом перейдут в сверхбольшие. А вот для изнывающего от скуки и повседневных обязанностей персонала Джей оказался просто подарком. И чего только с ним не вытворяли! Работники пищеблока повадились проверять свои кулинарные эксперименты в духе «собери сбалансированный паек из того, что осталось». Химический анализатор «Скаута», заточенный даже под распознавание ДНК, отлично справлялся с подсчетом баланса веществ и количеством калорий. В пищеблоке анализатор когда-то был, сломался еще до прыжка, на этот раз бесповоротно. Полетела какая-то важная деталь, которой на складе не оказалось. В лаборатории анализаторов было целых два, но лабовцы не отдавали. На каждый запрос ответ был один и тот же: отвалите, самим нужен. Вот и приспособили кибера, а куда деваться? Правда, с проверкой вкусовых качеств оказалось затруднительно. Никаких особенных предпочтений «Скаут» не выявил, и «вкусное» от «невкусного» напрочь не отличал, только «оптимальное». Пищевики надежды не теряли, может, обучится еще.
Отдельная была история, когда из лаборатории, где проверяли влияние различных излучений на живые организмы, разбежались подопытные мыши. Биологам крепко влетело от Макалистера, опасавшегося, что живность пожрет коммуникации. Потом еще от старшего завхоза досталось: «Если мелкая тварь сдохнет где-нибудь в вентиляции, сами будете выковыривать!»
Ничего хотя бы отдаленно напоминавшего кота на «Дискавере» сроду не водилось, содержать любую живность, кроме подопытной, строго запрещали инструкции. Поэтому вместо кота припахали киборга. Его тепловые датчики вполне были способны засечь «цель» под переборками и покрытиями в любое время суток. Месяца полтора Джей периодически наведывался в лабораторию с рапортом об «обнаружении объекта «мышь» и очередным уловом. Сбитых рефлексов вполне хватало, чтобы не повредить ни зверьков, ни коммуникации. Корабль устоял, серьезного урона массовый побег не нанес.
Через неделю после несостоявшегося мышиного апокалипсиса капитан, проходящий как-то утром мимо медблока, застукал там медсестру Кейт, увлеченно заплетающую Джею косичку. От Ирен она, что ли, нахваталась? Кэп, конечно, высказал, что, мол, в детстве в куклы не наигралась, но не делать же выговор за такую мелочь. На тот момент он еще не осознавал всех последствий. «Джет» весь день красовался с веселенькой розовой резиночкой, утыканной какими-то бантиками и блестящими камушками. То ли у Кейт ничего поприличнее не нашлось, то ли она от скуки приколоться решила. Команда беззлобно ржала, киборг закономерно не врубался. При этом у него получался такой недоумевающий вид, что команда покатывалась еще больше. К вечеру все так развеселились, что работа на корабле практически встала! Пригрозить выговором все же пришлось, и перепуганная Кейт вернула все, как было.
А буквально пару дней назад на мостик ввалился недовольный Майк, с сообщением, что «эту штуку» уже кормят за одним столом с младшими техниками, и пора бы принять меры». Капитан решил лично посмотреть на такое нарушение субординации, и опять не обнаружил никакой крамолы. Ну сидит он там, сосредоточенно жует результат очередного эксперимента, никого не провоцирует, агрессии не проявляет, особой активности, кстати, тоже. Благодаря стараниям дока и присмотру старшего техника система реакций у Джея существенно расширилась, движения из-за сбоя рефлексов стали менее четкими. Вот ребята и не напрягались, уж очень легко было забыть, что это военная техника, спроектированная для уничтожения людей и себе подобных. Общение за столом отдаленно походило на какое-то подобие осмысленного диалога, но только на первый взгляд. «Скаут» реагировал, только если к нему обращались, и на вопросы отвечал в основном «да», «нет», «не знаю», «запрос отклонен» и «недостаточно данных». Материться его так и не научили, хотя идея витала в воздухе и даже были попытки. Джош быстро сообразил, к чему идет дело, «Джету» выдал ряд дополнительных директив, подопечным тоже, в матерной форме. Техники остались недовольны – такую развлекуху обломали!
Презервативы лежали в столе. Исли зубами надорвал край упаковки и сплюнул фольгу на пол. Ригальдо посмотрел на его руку с зажатым в ней сиреневым гондоном, потом на налившийся член, торчащий вперед, и отвел глаза. Как будто у самого не такой же. Исли откинул в сторону одеяла и встал коленями на матрас. В комнате царили темно-синие сумерки, и только золотая игла символа города за окном светилась, как ночник.
– Как тебе нравится? – на всякий случай спросил он, прилаживая презерватив. – Как ты хочешь?..
Ригальдо, сидящий на его постели, прижав колени к груди, медленно вытянул ноги и откинулся на подушки, опираясь на локти. Высоко задрал подбородок.
– Я хочу, чтобы быстро, – с вызовом сказал он.
Исли задумался, продолжая раскатывать презерватив по члену. И как это понимать? «Быстро» – это чтобы все скорее закончилось или чтобы скорее началось, без «лирической части»?
Он решил, что разберется в процессе.
– Да без проблем, – он тряхнул волосами и, цапнув Ригальдо за щиколотки, сильным рывком подтащил к себе. Перевернул на живот и заставил встать на четвереньки. И предупредил: – Будет больно – дыши ртом.
Ригальдо затрясло.
У него была красивая сильная спина, и Исли, наклонившись вперед, поцеловал его между шеей и плечом, сначала с одной стороны, потом с другой, а после укусил между лопаток. Ригальдо приглушенно всхлипнул. Исли надавил ему на позвоночник, заставляя прогнуться, положил руки на оттопыренный зад. Он чувствовал, как покрывается мурашками его собственная кожа, и видел вытянутые вперед, вцепившиеся в простыни руки Ригальдо. Выдавливая смазку, Исли не поскупился. Маленькое отверстие между твердых округлых ягодиц было плотно сжатым, темные волосы вокруг него блестели от геля. Ригальдо дрожал, широко раздвигая колени, а голову опускал ниже, открываясь и подчиняясь. Исли погладил его по спине, придержал за бедра; пристроился, осторожно надавливая скользкой головкой, раскрывая сжатые мышцы, а потом потянул на себя – и одним долгим плавным движением ввел член в дырку.
Ригальдо взвыл. Он напряг ноги, пытаясь вырваться, а его мышцы так сильно сократились, что Исли пришлось просунуть руку ему под живот и стиснуть мошонку, отвлекая.
– Тихо, тихо.
– Убью, – стонал Ригальдо, упираясь лбом в простыни. – Сука! Бля-а-а-адь!
Исли приотпустил его, позволяя члену выскользнуть, и тут же снова двинул вперед бедра. Ригальдо подавился всхлипом.
– Тебе же нравилась Мако из «Кровавой бани», – сказал Исли в мокрую, в испарине, спину. – Давай равняться на нее. Дыши ртом!
Теперь он двигал бедрами часто и мелко, член терся в чужой заднице взад-вперед, и Ригальдо, старательно и шумно дышащий, замычал, сжался, а потом выгнулся в пояснице еще больше и с какой-то лихорадочной быстротой задрочил себе.
– Рано, – сквозь зубы сказал Исли, и, поскольку Ригальдо не слушался, он поймал его руку и завел назад, утыкая Ригальдо лицом в простыню. Исли перестал сдерживаться – он толкался в горячее и тугое, положив ладони на плечи Ригальдо, он вколачивался в него, стиснув зубы, и внезапно Ригальдо, протянув назад руку, ухватился за его бедро, прижимая к себе. Исли порывисто поцеловал его в шею и с внутренним ликованием ускорил толчки – «Быстро, говоришь?.. Быстро?.. Получай, на!» – и Ригальдо захрипел, застонал, выгнулся, как возбужденная кошка, и пошел толкаться навстречу. Он двигался тяжело, может быть, испытывал боль – но эта боль, Исли знал, приносила ему радость, не могла не приносить. Исли запрокинул голову, закрыл глаза, выпрямился, как всадник в седле. И бурно кончил, вжимаясь в задницу Ригальдо, чувствуя неописуемое удовольствие и почти мальчишескую радость. Его «элитное дерево» оказалось вовсе не таким поленом, как он опасался. В последний раз содрогнувшись, Исли скатился с Ригальдо и толкнул его на бок. Лицо его любовника было красным, глаза подозрительно блестели, над верхней губой запекся пот. Исли провел рукой между его ягодиц, собирая смазку, и обхватил начавший мягчеть член, который опять стал образцово-твердым в его ладони. Исли дрочил от души, вынуждая Ригальдо скулить и разводить колени, и через минуту тот с глухим стоном кончил, забрызгав Исли грудь, шею и волосы.
– Боже мой, – пробормотал Исли, когда смог дышать. Он дотянулся до настольной лампы и включил «маленький свет». – Вот это посмотрели кино. Сейчас бы перекурить. Ты, случайно, не куришь?
Ему не ответили, и он повернул голову.
Ригальдо сидел на его кровати и озирался, как в фильме ужасов.
– Эй, – позвал Исли, щелкнув пальцами. – Сегундо? С тобой все хорошо?
Взгляд Ригальдо скользнул по постели, проскочил по лицу и груди Исли и задержался на опадающем члене, с которого все еще свисал полный презерватив.
– Блядь, – сказал Ригальдо, прикрыв рот ладонью. – Мне нужно в сортир.
Исли едва успел махнуть в сторону ванной. Ригальдо перескочил через него и вымелся прочь.
Было слышно, как хлопнула крышка унитаза, а потом с силой шарахнула дверь. Через какое-то время в душе зажурчала вода.
Исли содрал гондон и вытерся простыней. Потом, как был, обнаженный, сходил на кухню и выпил воды. Набросив халат, вышел на широкий балкон и покурил в ноябрьской темноте, стряхивая с двадцатого этажа пепел на город, который очень любил.
Вода в душе все так же журчала, журчала и журчала – похоже, Ригальдо решил мыться, пока не смоет с себя всю чужую ДНК.
Исли забрался в кровать, замотался в одеяло и задумался. Если он все понял правильно, впереди была куча проблем. Он сегодня выебал гея-девственника – стопроцентно девственника – двадцати семи лет. Исли не мог не думать о причинах такого феномена у того, кто живет в городе, в котором есть неформальный Кэпитол-Хилл и ежегодно проводятся «Парад гордости» и октябрьский кинофестиваль ЛГБТ. Вряд ли Ригальдо ждал столько лет именно его, как заколдованная принцесса, а значит, этот вопрос надо будет прояснить.
Исли также понял еще кое-что важное. Их с Ригальдо не зря тянуло – даже при разнице в опыте они подходили друг другу, как гайка и болт с нужной резьбой.
Исли перевернулся на бок и обнял подушку. Он хотел дождаться Ригальдо, чтобы сообщить, что они могут поесть и посмотреть «Зомби-бобров».
«Мы отлично начали, – подумал он, глядя на парящий в темном небе силуэт “космической башни”. – Мы отлично продолжим».
И не заметил, как уснул.
***
Ванная тонула в горячем пару, вода оседала конденсатом на зеркале. Ригальдо смахнул капли и с ненавистью уставился на отражение.
Зеркало демонстрировало предельно честно: и красную, как у рака, кожу, и сосульки мокрых волос, и глупую рожу с искусанными губами, и синяки от чужих пальцев на плечах.
Ригальдо застонал и коротко стукнул по зеркалу. Оно выдержало – должно быть, было дорогим и качественным, как все в этой ванной.
У него синяки и засосы, как у какой-то глупой телки!
Он и есть глупая телка, если вдуматься.
Он отвернулся и побрел по мокрому кафелю назад в душевую кабину, прибавил напор.
Сильные струи барабанили по спине и пояснице. Ригальдо набрал геля и растер его на себе в пену, а потом яростно смыл. Он уже много раз это проделывал, как будто вода могла вернуть все, как было. Так, как если бы он не совершил никакой херни.
…Самый пиздец был, когда он влетел в ванную. Ригальдо не хотел об этом вспоминать. Под горячей водой ему стало легче, и тут же пришло осознание: все злоключения его жопы не идут ни в какое сравнение с помятой гордостью.
Он сел прямо на пол кабинки и подпер рукой щеку, пытаясь оценить глубину падения.
Итак, что же случилось? Он спалился, не ясно, каким образом, но спалился. Он потерял бдительность в этой ужасной квартире, замороченный ее дороговизной, дурацкими фильмами и вкусным бурбоном.
Итог: у него в жопе был хуй, крепкий хуй Исли Фёрста. Человека, который, как он надеялся, ценит в нем профессионализм. И с которым ему, сука, придется каждый день видеться в офисе. И как им теперь закрыть на то, что случилось, глаза?
Ригальдо зарычал и в раздражении смахнул с туалетной полки батарею каких-то флаконов. Потом утер нос и принялся их поднимать. Гель для душа, шампунь, лосьон после бритья, пена, дезодорант, еще шампунь, какой-то кондиционер. Регенерирующая анальная крем-смазка с алоэ и чайным деревом. Ригальдо выронил тюбик и скривился. Его эти пидорские штуки не касались. Он ничего не хотел об этом знать.
Его нисколько не утешало, что босс оказался «таким же». Это все только осложняло. Какого хуя Исли с ним так поступил? У Ригальдо только появился шанс на нормальную, высокооплачиваемую работу. А теперь из-за этого пидорства все может рухнуть. И было бы из-за чего – ему вообще не понравилось.
Ригальдо взялся за полку обеими руками и снова взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел мрачный мокрый хмырь.
…Ему понравилось, вот в чем дело. Ригальдо подозревал, что теперь полжизни будет вспоминать, как Исли Фёрст целовал его между лопаток. Он будто до сих пор чувствовал его дыхание у себя на плече.
Но это все потом, а сейчас надо съебывать из этой квартиры. А перед этим – выбить у Исли обещание, чтобы он никогда… о господи, и никому… Да нет, он и не скажет, тогда ведь и о нем самом все узнают. А если он просто возьмет и уволит? Зачем теперь Ригальдо ему в офисе?..
Его затошнило.
Пиздец, как все стало сложно.
Он выключил душ, вытерся теплым махровым полотенцем, а потом закрутил его вокруг бедер, осознав, что одежда осталась раскиданной на полу спальни Исли. И несколько раз повторил перед зеркалом в разных вариантах, стараясь держаться холодно и с достоинством: «Спасибо за гостеприимство, я уезжаю домой», «Если мы все уже обсудили, я уезжаю», «Если у вас больше нет ко мне поручений, я, пожалуй, пойду».
Да, вот так.
Ригальдо высморкался в раковину и отпер дверь.
Исли Фёрст не планировал с ним ни о чем разговаривать. Он спал при включенном настольном свете, зарывшись лицом в подушку, и его сильная, с накачанными бицепсами рука лежала поверх одеяла, а спутанная копна светлых волос маняще серебрилась. Прекрасно. Человек, от которого зависит его благосостояние, флагман компании, самый красивый мужчина, по мнению журнала «Пипл» за прошлый год, у которого одна ванная в доме, наверное, стоила, как машина Ригальдо, – безмятежно спал после ебли с ним. И что прикажете делать?
«Надо сваливать», – решил Ригальдо. Он торопливо собрал свои вещи – трусы ему пришлось вытащить из-под бедра Исли, и его руки при этом немного дрожали. Ебаный стыд. Он натянул джинсы и свитер, сунул в карман носки и двинулся к выходу.
И там, уже в пальто, обнаружил, что дверь в квартиру Исли не закрывается. Хорошая, тяжелая дверь на сигнализации, с замком, который надо было запирать изнутри. Если бы Ригальдо сам жил в Беллтауне, у него бы тоже была такая дверь.
И что, блядь, вот так просто выйти, оставив ее незакрытой? А если к утру Исли обворуют? Ригальдо бы удавился, если бы у него что-то пропало таким образом. Из дома Фёрста было чего вынести.
Он снова прошел в спальню, прямо в обуви, и потряс Исли за плечо.
– Эй, – он не знал, как ему обращаться к человеку, который засунул ему в жопу хуй, а потом отдрочил. – Вставай. Закроешь за мной дверь.
Какое там. Исли только перевернулся на живот и натянул подушку на голову. Одеяло сбилось, перед глазами Ригальдо оказалась голая вспотевшая спина. Ригальдо отвел глаза. Да что за бред.
Он постоял немного над спящим Исли, чувствуя себя героем какой-то абсурдной комедии, потом осторожно присел на край кровати. В пальто ему было жарко, и он медленно стянул его и бросил на кресло. Потом так же медленно стащил ботинки. Ему снова пришла в голову мысль: а что дальше? Сбеги он сейчас, как Золушка, – и что? Исли сделает вид, что ничего не было? А если не сделает? Нет, лучше сразу все решить, как мужики. Ригальдо поколебался и лег прямо в джинсах, выпрямив ноги и натянув на живот край одеяла. Вот так, пусть Исли проснется и поймет, что Ригальдо играет по своим правилам. Устав ворочаться, он протянул руку и выключил «маленький» свет, и уже в темноте прикрыл глаза. Он перекантуется здесь до утра – а утром поедет домой.
Чужая рука с размаху шлепнула его по носу – Исли перекатился во сне на другой бок. Теперь он упирался согнутым коленом в печень Ригальдо, а его предплечье давило поперек горла. Ригальдо раздраженно сбросил руку, и тогда Исли придвинулся ближе, закинув на бедра Ригальдо тяжелую голую ногу. Час от часу не легче. Ригальдо чертыхнулся и перебрался на другую сторону кровати. Он лежал щекой на подушке Исли, пахнущей его одеколоном, и почти было начал задремывать, прежде чем на него навалились сзади и сжали в объятиях. Шея Ригальдо неудобно лежала на плече Исли, и голова сразу начала болеть.
«Да ну нахер эту идиллию», – подумал Ригальдо, злобно высвобождаясь. Исли был очень горячим, ну прямо печка, в его дыхании чувствовался перегар. От этого влажного теплого дыхания волосы на загривке шевелились. Ригальдо понял, что сегодня ночью вообще не заснет.
***
Проснулся он от того, что в левый глаз светил солнечный луч. Ригальдо приподнялся на локте, пытаясь понять, где находится.
Он спал на диване в гостиной Исли Фёрста, пристроив голову на кожаную подушку и по уши замотавшись в шерстяной плед. Огромная комната была полна света. Ригальдо оценил удачную планировку: сам он жил в лофте, не самом дешевом и обставленном с почти дизайнерским минимализмом, но из его единственного окна открывался вид на глухую соседнюю стену. Здесь же через просторные окна везде было видно небо. Слоистые облака над заливом редели проплешинами, через которые пробивалось тусклое солнце – как будто весь ожидаемый на выходных дождь уже вылился на город. По поверхности бухты ползли водомерки барж и судов. Ригальдо подумал, что погода лишь кажется теплой. На самом деле в любой момент мог пойти снег.
Он смутно помнил, как оказался на диване: вчера, промучившись какое-то время, он все-таки убежал – от близости спящего Исли, от чужой жаркой постели – и с облегчением вырубился. Так было во всех смыслах проще.
Пока он спал, кто-то убрал с журнального столика вчерашние стаканы. В комнатах пахло свежесваренным кофе. Ригальдо аккуратно сложил плед и двинулся на звон посуды, уговаривая себя еще немного потерпеть вот это все.
Сейчас он объяснится с Исли и сможет уйти.
У Исли была навороченная кухня, оснащенная, как в каком-нибудь ресторане. Ригальдо немедленно испытал укол зависти.
Сам Исли обнаружился тут же. Повернувшись спиной к Ригальдо, он спокойно жарил бекон. На нем была черная футболка с логотипом фестиваля марихуаны и – Ригальдо даже моргнул – джинсовые шорты. Вымытые белые волосы влажно блестели.
– Доброе утро, – сказал Исли, не оборачиваясь, и Ригальдо понял, что пялится на его длинные ноги, как дурак. Он насупился и скрестил руки на груди.
– Кофе в кофейнике, – снова подал голос Исли. – Чашки на столе. Тебе хватит двух яиц и сосисок?..
В животе предательски заурчало. Ригальдо вспомнил, что весь его вчерашний ужин состоял из одного лишь бурбона, обильно сдобренного неуместным эротизмом.
– Я не голоден, – чопорно сказал он. – Мистер Фёрст…
– Исли, – поправил его босс. – Мы же договорились.
Ригальдо сжал зубы и решил, что не даст себя смутить.
– Насчет вчерашнего. Я надеюсь, все это останется между нами?..
– Что, и даже в твиттере новость нельзя запостить? – Исли поднял брови. Он обошел стол и поставил напротив Ригальдо тарелку с завтраком. Щедро шмякнул по куску масла на тосты. – Иди пить кофе.
Он смерил Ригальдо взглядом и вздохнул:
– Ты так и будешь там торчать?
Ригальдо помедлил – и отлепился от косяка, к которому все это время прижимался спиной.
— Новая Сицилия? Почему бы и нет. – Тон у капитана «Космического мозгоеда» вполне серьезный, и Данди с Брутом переглядываются, боясь поверить в свою удачу. – До Загриуса нам по пути, в сроки укладываемся, плюс на этой планете всегда можно перехватить пару-тройку заказов — наш грузовой отсек наполовину пуст, а на Мине не нашлось ничего подходящего.
Услыхав последнюю фразу, Теодор с виноватым видом поджимает губы. Они с Кирой вполне могли полететь на Мин регулярным рейсом, оставив транспортник следовать изначальному маршруту, Ланс ведь уже почти полноценный пилот. Но это было бы дольше, да и капитан сам предложил…
— Я могу оплатить проезд, у меня еще командировочные остались, – торопливо предлагает Данди, хотя, кажется, капитану и не нужен дополнительный аргумент, чтобы взять их с Брутом на борт и лететь в нужном им направлении.
Капитан глядит на него как-то странно, едва заметно вздыхает, вновь порождая у Bond-а ощущение неловкости, возникшее в тот момент когда он здесь появился.
Тогда Теодор, Кира и Брут уже прошли внутрь корабля, а он замер у шлюзовой камеры, будто что-то мешало ему сделать следующий шаг. Все вокруг казалось смутно знакомым и одновременно незнакомым – звуки, запахи. Из здешних обитателей первым ему навстречу попался какой-то странный, похожий на сказочного гнома тип в промасленном комбезе, по самые глаза заросший черной кустистой бородищей. Зыркнул из-под густых бровей, усмехнулся в бороду, бормотнул непонятно:
— Чг стиш н проге, прхди двй!
И исчез в направлении машинного отделения.
Следующий член экипажа удивил его не меньше первого – огромный, размером почти с овчарку, черно-белый котище с кисточками на ушах неторопливо обошел вокруг гостя, попутно его обнюхав, и сунулся, было к выходу, но его ловко перехватил будто выросший из-под пола темноволосый DEX со странным шрамом на лбу. Киборг обернулся к Данди, держа кота в охапке, моргнул и чуть приподнял уголки рта. Они обменялись стандартными инфопакетами, а потом Ланс виновато пожал плечами и унес своего питомца вглубь корабля.
Аватар корабельного искина в виде фигуристой красотки в бикини, развалившейся в шезлонге с модным журналом в руке, выразил недовольство его появлением, нахмурившись и поджав губы, хотя какое тут недовольство, это же просто искин, компьютерная программа. Странная, как и все вокруг.
Девушка по имени Полина на его появление отреагировала непонятно – у нее увлажнились глаза, ускорилось сердцебиение, и она машинально прикусила костяшки пальцев, а рыжий DEX, сидящий за навигаторским пультом, лишь приподнял бровь.
Пожалуй, только после появления Вениамина Игнатьевича, с искренней сердечной улыбкой протянувшего Данди руку, чувство неловкости начало рассеиваться, а когда в пультогостиной появился капитан, исчезло окончательно – его радушие развеяло всякие сомнения в том, что присутствие гостей на борту может быть нежелательным. Последний член экипажа появился одновременно с капитаном – второй кот, вернее кошка, уже нормального размера — вынырнув из-под дивана она принялась с урчанием тереться о капитанские штаны.
Кашлянув, Станислав произносит твердым тоном:
— Нет уж. После полета на Джек-Пот на мой счет упала такая сумма, что мы год могли бы не возить грузы, а расслабляться на модных курортах. У меня совести не хватит брать с вас деньги.
Данди невольно съеживает плечи, будто придавленный тяжестью вины – Морс вбухал в его спасение столько средств, что хватило бы на покупку пары десятков киборгов. А он исчез, даже его не поблагодарив. Как там Кира сказала – он поступил по-свински? Скорее по-человечески, свиньи тут точно не при чем.
— Значит, мы летим с вами? – подает голос Брут.
— Да, послезавтра стартуем, надо еще запасы пополнить. Можете перебираться на корабль, скоро ужинать будем. – Капитан поворачивается к Теду. – А ты можешь остаться, побыть с родителями. Догонишь нас по пути.
Тот с мрачным видом качает головой.
— Полечу с вами. Стоит сюда наведаться, как тут же начинаются разговоры про радости фермерства, стариков-родителей, брошенных на произвол судьбы, упреки. У матери глаза на мокром месте. Ну его в баню.
Капитан вздыхает, хмурится.
— Значит побудешь с ними хотя бы до отлета, мы тут сами справимся.
— Насчет Новой Сицилии…, — подает голос Кира, и только теперь все замечают, что она сидит на диванчике в напряженной позе, обняв себя руками, словно в попытке согреться. – Данди, вам с Брутом точно нужно туда лететь? – Голос у нее под стать позе – натянутый будто струна. – Давай вернемся на Кассандру, втроем. Ты нужен нам. Стэна больше нет, заменить его некем. Ты мог бы…
— Почему ты говоришь, что Стэна больше нет? Он жив. – Произносит Данди с глубокой убежденностью.
Кира глядит на него из-под челки, прикусив губу.
— Я не сказала тебе… Сперва думала, что ты погиб, потом ты просто исчез. Я говорила с человеком по имени Леонтий Возняк, ты его знаешь. После покушения на президента он стал большой шишкой. Я просила его разыскать Стэна, и он согласился. Он прислал мне письмо спустя десять дней. Написал, что Стэн находился под стражей в спецотделе и погиб при попытке к бегству.
В пультогостиной становится тихо; слышно лишь как Котька с легким шорохом гоняет по полу фантик от конфеты. Все глядят на Данди как-то странно, словно ощущая… вину? Неловкость? Этих людей нереально сложно понять, хотя Bond довольно высокого мнения о своих способностях оценивать поведение людей и понимать их мотивы.
Он чуть пожимает плечами.
— Возняк не мог дать тебе иного ответа. Потому что есть вещи, о которых не рассказывают. И если я сейчас раскрою некую информацию, это может подвергнуть опасности всех присутствующих, так что мы можем пройти в одну из кают…
— Испугал ежа голой задницей, — хмыкает Теодор, — Мы много чего повидали и наслушались, справимся.
— Информация не покинет пределов этого корабля, — твердо произносит Станислав, — так что можешь говорить смело.
— Ладно. Есть такое обозначение – «канал D». Это канал связи между правительственными спецслужбами и преступными группировками. Оружие, киборги, промышленный и политический шпионаж. Взаимовыгодное сотрудничество, обмен услугами. Криминальный мир может много всякого предложить, чего не предложит никто другой. Например, помочь избавиться от неугодных людей, которых по каким-то причинам решили оставить в живых. Человека переправляют по каналу D, и он исчезает бесследно. Обычно таких людей продают в рабство на отдаленные планеты.
— Думаешь, Стэн…? –
Подавшись вперед, Кира жадно впитывает каждое слово, а все члены экипажа, кроме Ланса, понимающе переглядываются, услыхав о работорговле.
Данди кивает.
— Не думаю, знаю. Я получил информацию из надежного источника. Только вот о точном местонахождении объекта знают лишь те, кто непосредственно занимался его отправкой к месту назначения. Поэтому мне нужно на Новую Сицилию – тамошние кланы контролируют львиную долю этого рынка.
— Думаешь, они пойдут на контакт?
— Вот для этого мне и нужен Брут.
Все с удивлением косятся на Брута, лишь рыжий DEX, явно успевший подключиться к инфранету во время разговора, многозначительно шевельнув бровями, произносит:
— Монтенья, да? Наркотики, заказные убийства, оружие, рабы. Впечатляющий набор.
— Ты это о чем? – капитан недоуменно хмурится.
— О том, что мы должны знать кого именно берем на борт и оценивать риски.
— Дэн, ты не прав! – Решительно заявляет Кира, тряхнув челкой. – Брут такой же киборг как ты и Ланс, если он и участвовал в чем-то противозаконном, то он просто подчинялся приказам. Ты же не мог ослушаться приказа, когда служил Казаку, верно?
Рыжий отводит глаза, хотя по нему видно, что его окончательно не убедили, тем более он единственный, кто заметил тень ироничной улыбки, мелькнувшей на лице Брута.
***
Ужинают всей честной компанией у Лендеров – Ричард сменил гнев на милость, смирившись с ситуацией, или делает вид, что смирился, а Мария буквально излучает радость и радушие.
Данди вяло ковыряется в своей тарелке – его физическое состояние почти не изменилось, аппетита по-прежнему нет, а в голове невеселые мысли о том, что он превратился в бесполезную развалину и это может помешать его планам по спасению Стэна.
Брут был бы очень кстати в качестве силовой поддержки, но вряд ли стоит рассчитывать на его помощь – по их договоренности он обеспечивает связь с кланом, а там уж Данди сам по себе.
Отчего-то эта мысль рождает внутри странную болезненную пустоту, природу которой он пока не понимает до конца. Мэй говорит, что эмоции влияют на органику, но ведь эмоции — это результат химических процессов в организме. Можно управлять страхом и гневом с помощью регулировки гормонального фона, но как справиться с этим непонятным ощущением пустоты?
Еще Данди опасается, что Лендеры могут случайно узнать о том, что за их столом сидят пятеро киборгов, а не четверо – вдруг кто-то из экипажа «Космического мозгоеда» случайно проболтается, и как быть в этом случае – непонятно. Будут ли Ричард и Мария хранить это в тайне от шерифа? На них и так хлопот свалилось более чем достаточно.
— Я всегда думал, что если у киборга нет аппетита, то он либо тяжело болен, либо его зовут Ланс.
Вениамин Игнатьевич произносит эту фразу шутливым тоном, но Данди едва не подпрыгивает на стуле и тут же украдкой косится на хозяев фермы, которые, к счастью, слишком заняты обсуждением грядущего десерта. Вздохнув с облегчением, он вновь поворачивается в сторону мозгоедовского доктора и невольно ежится от этого фирменного взгляда с прищуром, похожего на окуляр ручного медицинского сканера.
Кира, что сидит рядом, тоже обращает внимание на содержимое его тарелки и недоуменно хмурится.
— Ты же вроде любишь картошку.
Данди прерывисто вздыхает. На его месте Стэн выдал бы что-то вроде поговорки про больные мозоли, на которые не стоит наступать. Конечно он любит картошку – хороший источник углеводов, но не приторная как сладости, из нее можно приготовить как минимум пару сотен блюд. Да и без картошки стол буквально ломится от деревенских разносолов, он еще вспомнит эту чудную картину когда аппетит вернется, и сильно пожалеет. А сейчас хочется просто поскорее попасть на корабль, выпить кормосмесь и завалиться спать. Авось регенерация быстрее заработает.
Остаток ужина проходит без эксцессов, в теплой, совершенно семейной атмосфере; кажется, даже между Тедом и Ричардом под конец устанавливается вполне себе союз, а не вооруженный до зубов нейтралитет.
На корабль они возвращаются поздно, осчастливив заскучавших в одиночестве Сеню и Котьку и почти сразу разбредаются по каютам, пожелав друг другу спокойной ночи. Данди с неимоверным облегчением делает шаг в сторону своей, но сенсорной панели коснуться не успевает.
— Может заглянешь ко мне по старой памяти?
Голос Вениамина Игнатьевича за спиной заставляет его застыть и чуть втянуть голову в плечи, но он тут же принимает более расслабленную позу, обругав себя несознательным подростком.
Ятрофобия получила широкое распространение среди разумных киборгов – слишком уж медицинские манипуляции напоминали о тестах дексистов. Она варьировалась от слепой паники и агрессии до вполне сознательного увиливания от визита к врачу пока совсем не припрет, и даже взрослые и ответственные киборги вроде Реми не являлись исключением.
После пары секунд раздумий, Данди решает, что его-таки приперло; обернувшись и покорно кивнув, он бредет в медотсек вслед за доктором, хотя каждый шаг порождает малодушное желание сбежать.
Второе пробуждение инициировал процессор, внезапно самопроизвольно вышедший из гибернации и нырнувший в первую попавшуюся локальную сеть.
Bond-ы обычно чувствуют себя в виртуальном пространстве как рыба в воде, но тогда дезориентированный Данди заметался, не понимая куда именно он попал. Вокруг него кружились и сплетались причудливыми спиралями цифровые коридоры, бесчисленные двери мельтешили хороводом, не позволяя подступиться ни к одной.
Наконец, извернувшись, он запрыгнул на «потолок» и выбил ногой решетку какого-то люка. Потом долго шел по уже ровному коридору без дверей, периодически щупал стены. Выход нашелся – едва заметные тончайшие полоски выдавали дверной проем. Данди подобрал ключ за пару минут и оказался в округлой формы зале, где явных дверей было всего лишь восемь, а не бесконечное количество как поначалу.
Одна из них привлекла его внимание – обитая искусственной кожей нежно-розового цвета, с игривым сердечком посередине. Данди тогда решил, что в вирте нет смысла соблюдать приличия и вошел без стука, чем сильно возмутил обитательницу комнаты, очень похожей на будуар гламурной дамы.
Фигуристая красотка в прозрачном пеньюаре на голое тело сперва оглушила его визгом, потом отлупила похожим на сосиску диванным валиком и выставила наружу пинком такой силы, что Bond буквально влетел в дверь напротив, попав в навигационную систему корабля. Да, это был именно корабль, тот самый, где он очнулся впервые, где встретил доктора с добродушным лицом и рыжего DEX-а, и корабль действительно следовал на Новый Альбион. А на борту в качестве пассажиров находились Морс и Дикон. Значит ему не соврали.
Возможно именно эта мысль способствовала пробуждения спящей органической части мозга – Данди открыл глаза и некоторое время наблюдал, как доктор Бобков Вениамин Игнатьевич, сидя за столом, гипнотизирует взглядом доску с расставленными на ней какими-то черными и белыми кругляшами, а Система, тем временем, построчно выдавала сведения о нем и обо всех остальных членах экипажа.
Словно почувствовав его взгляд, доктор поднял голову и едва заметно вздрогнул, а потом стремительно вскочил со своего места, бормотнув:
— Да что ж это такое творится, все вроде работает нормально…
И принялся торопливо проверять настройки медицинского модуля.
Понаблюдав за ним, Данди прочистил горло и произнес:
— Это у вас там игра такая, да? А меня научите? А то скучно просто так лежать.
Доктор прекратил свои суетливые манипуляции, шагнул к изголовью модуля. Лицо у него было удивленно-озабоченное, немного усталое, но на нем по-прежнему не было ни следа страха, злости, или раздражения.
— Дело в том, что… Ты вообще не должен пока что приходить в сознание. Это… не очень хорошо и полезно для здоровья. И я, честно сказать, не совсем понимаю почему так происходит, я не дексист.
— Очень хорошо, что вы не дексист. Не волнуйтесь. Если я не умер, значит все в порядке. Только вы не говорите пока никому. Особенно своему рыжему. А то опять примчится меня убивать.
— Безобразие какое-то! – возмущенным тоном выдает Вениамин Игнатьевич после осмотра, сканирования и экспресс-анализов. – Как они тебя из больницы выписали?! – Уловив выражение лица Данди, меняет тон. – Никто тебя не выписывал, верно? Можешь даже не отвечать. Киборгов среди моих пациентов было предостаточно за последние пару лет, невозможно с вами работать нормально если вы не в бессознательном состоянии.
— Вы можете меня починить?
Доктора слегка передергивает.
— Починить – это к Михалычу, а я живых людей лечу. – Чуть смягчив тон, он продолжает. – Если кратко — в результате массированного повреждения внутренних органов у тебя нарушился метаболизм. Это повлияло как на способность регенерировать, так и на мощность имплантов. Насколько я могу судить, ведь как я уже говорил – я не дексист. Случай не безнадежный, нужно только время.
— Сколько?
— Месяца два как минимум, а лучше три.
Данди качает головой.
— Я не стану откладывать поиски.
— Кто бы сомневался. Кира рассказывала, что ты сбежал из какой-то элитной закрытой клиники, куда тебя пристроил твой друг Дио после нашего возвращения. На редкость глупый поступок. В здоровом состоянии у тебя больше шансов на успех, хотя это твое предприятие кажется мне не просто сложным – оно практически невыполнимо. Может стоит обратиться к Роджеру, или Вадиму? Не надо пытаться в одиночку побороть Голиафа.
Данди удивительно осознавать, что этого человека совершенно искренне заботит его судьба, хотя для доктора он просто случайный пациент, не друг и не родственник.
Чуть улыбнувшись, он пожимает плечами.
— Меня для этого и создавали – выполнять невыполнимые миссии. Вместе со Стэном. Он не раз делал невозможные вещи ради меня, рисковал карьерой и жизнью.
Одним из моих заданий было слить дезинформацию террористической группировке, чтобы заманить их в ловушку. Я изображал секретного агента, который должен был как будто случайно засветиться, быть похищенным и расколоться на допросе. Почему они выбрали на эту роль киборга? Да потому что допрос агенту предстоял жесткий, после того, что они бы с ним сделали, человека оставалось бы пристрелить из милосердия, разве что, или оставить жить глубоким инвалидом. А мой реальный срок службы и так на тот момент превысил запланированный, меня при любом раскладе ждал мусоросжигатель.
Но Стэн не дал им зайти со мной слишком далеко – он внезапно нагрянул с группой зачистки, позволив улизнуть лишь одному из тех, кто меня допрашивал, чтобы дезинформация попала по назначению. Ему за это грозила дисквалификация с последующей ликвидацией, но он каким-то чудом убедил куратора, что так и было нужно для достоверности. В итоге группировку накрыли, а нас оставили в живых.
И теперь я сделаю все, чтобы мы вновь остались живы. Оба.
— Дежурный слушает, что у вас случилось?
— Это 911, диспетчер 8512. Поступило сообщение о срыве «шестерки». Спасатели уже выехали, скорая и полиция тоже. Требуется специалист от DEX Company. Координаты отправляю.
— Жертвы есть?
— Пока нет. Но обращение массовое.
— Сейчас будет группа. Выезжаем.
Пребывающий в недоумении Майкл Бартон проверил блокатор, инъектор и бластер. Еще три года назад Майкл служил в “DEX-Company” ликвидатором. Теперь, после реорганизации, возглавлял поисковый отряд, но уже не с целью уничтожить найденного разумного киборга, а помочь, если помощь тому требуется. В команду входили еще три киборга. Две «шестерки» — Ринат и Ник, и Ганс, «семерка».
— Данные есть по этому киборгу?
— Отсутствуют, — коротко отозвался Ганс.
— Как это? По этому адресу или рядом не значится ни один киборг? Ни разумный, ни какой-то еще?
— Не значится, — — так же коротко ответил Ринат Кобарин. Эту информацию он проверил в первую очередь.
В представлении киборга срыв мог наступить только по вине человека. Такого на Земле давно не случалось, да и неучтенных «шестерок» не должно было остаться.
– Надо спешить, пока полиция не расстреляла киборга.
— Ринат, давай без мрачных прогнозов.
Ник вмешался, хотя вряд ли хотел разрядить напряжение или кого-то задеть.
— Майкл, тебе на такие инциденты выезжать раньше приходилось?
Бывший ликвидатор кивнул.
— Да. Было в моей практике два срыва в общественном месте.
— Каковы были действия полиции?
Майкл помолчал. Не потому, что ему трудно было разговаривать на эту тему с киборгами, он просто припоминал подробности. Их, кстати, оказалось немного.
— Стрельба на поражение.
— А ты сам когда-нибудь задерживал сорванного?
— Тоже да. Агрессивный попался только однажды. Были жертвы, пришлось стрелять.
— Киборг был виноват?
— Глупый вопрос, — резко произнес Ринат.
— Был. Разумным он не был, произошел сбой в работе процессора, и он превратился в неуправляемую машину. Не сверли меня взглядом, Ринат. Не все ликвидированные киборги были разумными, больше девяноста процентов составлял именно брак.
— А сорванные? – продолжал допытываться Ник.
— Ник, ты что спросить хочешь?
— То, что спрашиваю.
— А то ты не в курсе? Вы на этом меня и взяли, — стараясь сохранить спокойствие, ответил Майкл, — я работал по жалобам соседей и родственников. Если хозяин настаивал, что с киборгом порядок, смотрел по ситуации. Если кибер походил на сорванного и хозяин был готов откупиться, брал деньги.
— А если сорванный, и хозяин сдавал?
— Вез в Центр.
— И сколько их было?
— Да что ты привязался?!
— Любопытно. Хочу знать, как именно попадали в ликвидаторы, что за люди шли на эту работу, как вас отбирали, как тренировали. Не могли же ограничиться словесным инструктажем.
— Не могли, — согласился Майкл.
— И?
Майкл обернулся.
— Ты уверен, что хочешь знать историю и специфику работы семнадцатого и шестнадцатого отделов? Уверен?
— Уверен.
— Увы. Помочь не могу, — Майкл широко ухмыльнулся. – Связан подпиской о неразглашении. И о работе до этого говорить не могу — прохожу по программе защиты свидетелей.
— Работая ликвидатором?
— Решено, что это лучше, чем если я продолжу брать контракты на людей. Нас там две трети таких было, кто профиль сменил. Кстати, мы приехали.
***
В списке профориентации профессии «наемник» нет. Заканчивая школу, никто ее не выбирает. Такая работа требует разносторонней подготовки в самых разных областях. Зря образование наемника не стоит в одном ряду с образованием агента спецслужбы. Хороший наемник может с блеском читать лекции в академии, а удачливый наемник — даже в академии ФСБ.
Правда, в здравом уме и твердой памяти никто в преподаватели не пойдет. Ибо «источник знаний» сразу станет ясен, а следом и коллеги навестят. Кто с заказом на тебя, кто с личными счетами.
Майкл не был исключением.
Армия, разведка, спецотряд. Общая специальность – разведчик, вторая – снайпер. Руководство части рекомендовало его к обучению в академии, где молодой перспективный офицер изучал психологию, следственное дело и еще множество предметов. И впереди отчетливо вырисовывалась перспектива стать правительственным агентом.
Его первым заданием была операция на другой планете. Обстановка на ней сложилась сложная, его задачей было выяснить, кто противодействует правительственным войскам и спонсирует повстанцев, кто эти самые повстанцы и как с ними можно справиться.
Потребовалось больше двух лет, прежде чем Майкл поступил на службу в нужный отряд, и еще около года, чтобы получить назначение в нужный конвой. Увы, то, что он выяснил, оказалось слишком неудобной информацией. Слишком высокие чины оказались замешаны, слишком большие деньги, слишком крупные интересы биотехнологических компаний. И Майкла тихо ушли со службы.
Ему фантастически повезло. Его сохранили как страховку, просто на всякий случай, как элемент устрашения и сдерживания. За счет бюджета провели косметическую операцию, оформили содержание как отслужившему в космофлоте. Вот вам документы, вот вам бог, вот вам порог. И закрыли за ним дверь.
Майкл немного оклемался и решил заняться тем, что хорошо умеет делать, так как сидеть дома молодому мужчине было тоскливо.
Работа с государственными конторами ему была заказана, но частных нанимателей во вселенной было ничуть не меньше. Он подсчитал, сколько денег ему для безбедной жизни нужно, и пообещал себе не жадничать и остановиться, как только сумма на его счете перевалит за пять миллионов. И за несколько лет он заработал себе и на домик на Аркадии, и на катер, и на тихую размеренную жизнь. До вожделенных пяти миллионов осталась всего пара заказов. Предпоследний окончился ранением.
Это было первым предупреждением фортуны, к которому он не прислушался. За что и был наказан, столкнувшись с правительственными агентами на одной линии огня.
Выкарабкался, потратил почти полторы сотни кредитов на лечение, пережил несколько неприятных недель, пока шло разбирательство, и был отпущен с последним предупреждением, что если он еще хоть раз будет замечен в этом бизнесе, то его миллионы будут переданы на благотворительность, а сам он будет развеян в космосе.
Майкл спорить и выпендриваться не стал. Продал снаряжение, сменил документы, продал дом, черт с ней, с этой Аркадией, и затерялся в тридцатимиллиардном населении Земли.
И снова заскучал.
Он не был человеком кровожадным, не получал удовольствия от убийств, но больше ничего не умел. И задумался: чем законным и легальным может заниматься человек с его прошлым. Наняться частным охранником? Открыть целое агентство? Открыть тир или клуб? Может, в детективы податься? Не самому, а в компаньоны. В конце концов, можно консультации давать.
На этом он и остановился. Если не понравится, детективное агентство или объект для охраны он тоже уже себе присмотрел. В жизни нужно разнообразие.
Работу наемники ищут двумя способами. Кто-то заключает контракт с агентством и уже оно предлагает задание. Или назначает. Это удобнее и безопаснее, так как прикрытие у тебя за спиной имеется, пусть и не всегда гарантированное. Минус – оплата меньше.
Можно работать самостоятельно. Это не запрещается и не преследуется. Оплата выше, риск тоже.
И одиночки и агентства пользуются одной общей базой, куда заказ может отправить абсолютно любой человек. Совсем любой. То есть можно было зайти и зарегистрироваться на сайте, и просто написать заявку: «Ищу специалиста для выполнения деликатного поручения». Писать-то могли сотни и тысячи, все эти «заявки» проверяли владельцы ресурса. И отсеяв ненужные, глупые, провокационные, эмоциональные и прочие пустые тексты, находили действительно заказы. Существовала целая система кодовых слов, фраз, спецсимволов, по которым производился поиск. И эти заявки переносились на другой ресурс, куда попасть могли только избранные и проверенные люди.
Майкл пользовался доверием среди наемников, и доступ у него был. Репутация у него, опять же, была хорошая.
И он отправился смотреть актуальные предложения в разделе «специалисты широкого профиля».
«Требуется специалист с опытом поиска людей». Это значит, что какой-то бедолага скрылся. С деньгами или чем-то еще, и недовольные готовы заплатить пятизначную сумму, чтобы недобросовестного человека вернуть. И еще столько же, если специалист добудет и то, что было украдено. Справедливо украдено или нет, это вопрос, не имеющий в данном контексте никакого значения. Кто платит, тот и прав.
Майкл сдвинул бегунок на следующее объявление.
«Требуется механик». Приятно, что в мире что-то постоянно и неизменно. Механиками уже не одно столетие называют киллеров. В этом разделе он заработал две трети своего состояния. И закрыл его, хотя гонорары заставляли вздохнуть.
«Требуется сопровождение». Майкл чуть прищурился. Хорошие деньги. Специалисту или команде требуется доставить кого-то или что-то из одного пункта в другой. В следующем разделе искали чувствующих в себе силы отбить что-то или кого-то, доставляемого из одного пункта в другой. За те же деньги.
«Контракт». Поиск желающих записаться на военную службу. Но не новобранцев, а людей опытных. Этот раздел Майкл тоже пропустил. Он уже намотался по джунглям, горам, рекам и базам на пару жизней вперед.
Он еще немного побродил по разделам, в которых искали хакеров, охрану, пилотов и множество других военных специалистов, пока не дошел до раздела «Разное». Именно здесь искали того, кто поможет советом или если задача была экзотическая настолько, что ее нельзя было впихнуть ни в один другой раздел.
«Требуется специалист широкого профиля для работы в сфере кибертехники. Работа с людьми и оборудованием».
Майкл еще раз перечитал шапку. И нажал просто из любопытства. Почему это не в разделе с хакерами или вербовкой, интересно?
«Компания набирает специалистов со знанием психологии, имеющих опыт в разведке, скрытом наблюдении, построении схемы операций по ликвидации объектов, владеющих современными навыками мониторинга социальных сетей».
Майкл озадаченно перечитал требования, пытаясь понять, почему это выделено в отдельное объявление. По социальным сетям искать ведь нужно человека. Так почему не в разделе поиск людей? Судя по требованию к схеме, возможна ликвидация объекта наблюдения. А возможна психологическая обработка. Странная заявка. Найти, что-то выяснить и ликвидировать.
Так как за спрос денег не берут, особенно в разделе «Разное», он написал автору объявления, оставив ссылку на свой профиль, чтобы подтвердить, что в общем он под требования подходит, но ему интересны подробности.
На следующий день с ним связались по телефону, хотя никаких контактов в профиле не было.
— Майкл Бартон?
— Слушаю.
— Предлагаю вам собеседование.
— На тему?
— Все в заявке, — последовал ответ.
Майкл помедлили всего миг.
— Где?
— Офис “DEX-Company” знаете где?
— Знаю, — ответ несколько озадачил.
— На проходную номер три, в одиннадцать. Вас встретят.
— А что за работа?
— С людьми, в основном.
— Сожалею, но вынужден отказаться. Я больше не беру заказы на людей.
— А людей вам никто заказывать не будет.
— А кого тогда?
— В одиннадцать. Не опаздывайте, мистер Бартон.
***
Собеседование проводил мужчина, представившийся Евгением Левицким. Майкл едва заметно наклонил голову. Он слышал это имя только раз, но никогда не видел того о ком говорили, и даже не очень верил, что такой человек или ксенос существует. Уж очень удачно работал и дорого стоил. Но причин сомневаться в том, что перед ним именно широко известный в узких кругах киллер, у него не было.
Евгений четко описал, для какой именно работы компания ищет работника. В первый момент Майкл ему не поверил. Потом, представив разумного боевого киборга и что тот может натворить, несколько секунд отгонял от себя картину апокалипсиса. Рациональность возобладала, и он снова засомневался и попросил конкретизировать задание.
— Все очень просто. — Евгений встал, обошел стол, чтобы спокойно сесть на него напротив сидящего в кресле Майкла. — Это брак, который нужно изымать. Но людям свойственно одушевление техники, тем более выглядят киборги как люди. И они пытаются скрыть бракованных.
— Но почему? – искренне удивился Майкл.
— Приписывают киборгам то, чего нет. Между тем поломка усугубляется. И когда доходит до критической точки, мы имеем вот это. — Он щелкнул пальцами и развернул между ними голографический экран, на котором застыл кадр полицейской хроники с места массового убийства киборгом людей.
Майкл понимающе кивнул.
— А это не просто заменить одну машину на другую. Это уже иск, компенсация за смерть, обязанность выплачивать пенсию. Суммы выше на порядок, а то и два. Наша задача — вычислять этот скрытый или скрываемый брак.
— А при чем тут социальные сети?
— Люди любят болтать, — спокойно ответил Левицкий, — любят напустить таинственности или важности, но всегда оставляют тем, кто будет читать, подсказку. Ведь иначе читать их будет неинтересно. Кто-то считает сбои результатом износа и успокаивает на форуме собрата по несчастью, мол это мелочи, кто-то делится в разделе «смех-смехом» тем, как киборг ухитрился альтернативно трактовать приказ. Признаки поломки стандартные, но в широкую общественность их не несем. Умников, пробующих выдать рабочую машину за сломанную и бесплатно сменить на новую, полно. Мол, глючит, не слушается.
— Понятно.
— Для такой работы просто ответственный человек не подойдет, понимаешь? Слишком похожи киборги на людей. А ты сам знаешь, есть чудаки, которые лично большого таракана убить не могут. А тут будет взгляд как у человека, может просить не трогать. Понимаешь?
— Понимаю. Я согласен.
— Я так и подумал, узнав подробности последних месяцев твоей жизни.
— Но вот социальные сети не мое. Я там не сидел, как раз чтобы следов случайно не оставить.
— Ничего. Мы тебе выделим в учителя симпатичную девушку из отдела маркетинга.
— Прогресс не стоит на месте, — — хмыкнул Майкл, — — рекламщики ищут цели для нас?
— Рекламщик научит тебя качественно искать. Тренируйся на котятках или зайцах, главное — научись способам, как по двум словам докапываться до первоисточника. Есть своя специфика.
— Ненавижу кошек.
— Без проблем. Выбери щенков. Или кулинарию. Щенки даже лучше, мужиков-хозяев больше попадет в выборку. Если сработаемся, поиск еще больше облегчим.
— Как?
— Испытательный срок два месяца. После поговорим. Завтра с утра будет инструктаж по составу продукции.
— М?
— Серия, подгруппа, даты выпуска, фенотипы. Должен с одного взгляда определять параметры, от этого зависит, как обращаться с оборудованием. «Семерку» видел уже?
— Не довелось. Только в рекламе. Вопрос можно?
— Можно.
— Как ты вот это сделал? – Майкл повторил щелчок пальцами в сторону вирт-экрана.
— Расскажу через два месяца. Пошли, покажу нашу новинку.
«Семёркой» Майкл впечатлился. Потом спросил.
— И эти тоже бывают бракованные?
— Эти нет. Полностью исключено.
— Это радует. Гоняться за такой штукой будет трудно.
— Работы и с «шестерками» хватит. Работа не пыльная, денег почти столько же сколько за людей платят. Страховка, опять же, работа в офисе, бонусы от фирмы.
Майкл рассмеялся.
— Не могу отказаться от такого щедрого предложения.
***
Майкл стал третьим, нанятым на работу в отдел Левицкого. Второго ликвидатора наняли за несколько дней до него.
Тот попал в крайне тяжелую ситуацию и почти полтора года сам был в роли жертвы. Бартон в своих бедах, в целом, был виноват сам, а вот работодатели его коллеги не поделили что-то с конкурентами. Два агентства пошли на принцип, втягивая в конфликт все больше людей, и дело закончилось вмешательством федералов и показательными зачистками. Пришлось бежать, каждую минуту оглядываться, мотаться с планеты на планету, подрабатывать грузчиком, разделщиком рыбы, оператором уборочной машины, голодать по несколько дней. Потом, впервые за полтора года, ему повезло. На его пути попался человек, предложивший стереть его изо всех баз, но и цену придется заплатить почти непомерную.
Он знал о беглеце все. Совсем все.
Бывший наемник согласился, деньги не важнее жизни. Будет жив — еще заработает, а силы бежать кончались и он практически готов был сдаться. Возможно, «благодетель» вычислил его давно и дожидался подходящего момента, не важно, перед ним был реальный шанс выжить, и он согласился. Спустя несколько дней держал в руке потрепанную паспортную карточку. Настолько похожую на его предыдущую, что казалось, это она и есть. Та же фотография, та же царапина в верхнем углу. Другое имя, дата рождения, планета, информационные значки по нижнему краю.
Поразительно. Наемник рассматривал ее и, кажется, не мог сообразить, что делать дальше. У него сотня кредитов в кармане и имущество, которое состояло из одежды, на нем надетой. И больше никаких тылов.
— Проблемы? – после второй минуты молчания спросил его «благодетель».
— Нет. Все хорошо.
Тот понимающе кивнул.
— У тебя уже есть планы, чем будешь заниматься?
— Нет, — честно признался бывший беглец. Надо привыкать к новому имени. Владимир Крапин. Непривычно, но слух не режет.
— Если тебе нужна работа, позвони вот по этому номеру, — благодетель положил перед ним кусок пластика.
— Что за работа?
— Легальная, по твоему профилю. Дарю бесплатно.
Вот, собственно, и вся история.
Крапину показалось странным, что у этого человека наготове оказалась такая вакансия. Чуть позже он предположил, что Левицкий брал под свое начало вовсе не случайных людей из числа наемников, подходящих по уровню профессиональных навыков. Вопросов не задавал, в их среде это считалось даже не невежливо, а попросту неприлично. Но и сам догадался. Кроме этого у каждого было что-то, стимулирующее дополнительную лояльность и старательность. Бартону дали понять, что работать больше не дадут, а прикладывать силы куда-то нужно, Крапину требовалась любая работа, где его примут без рекомендации, а дать ее некому, не продавцом ведь нанимался. Третий их коллега, Ларри Нимсон, любил играть и искал легкий способ быстро заработать.
Ник покосился на Накомото, сидевшего напротив зеркальным отражением лиса: тоже в наушниках, свет от экрана закрался в рыжевато-молочную шерсть, пальцы рефлекторно барабанят по пластиковому стаканчику. Едва заметно вздохнув, Уайлд включил очередное видео, стараясь не замечать помрачневшую напарницу у себя под боком. Джуди сидела сгорбившись и подпирала морду лапой, вперившись взглядом в экран; она выглядела вымотанной, но Ник знал: эта крольчиха куда выносливее, чем кажется, и если она всё ещё не сделала перерыв, значит, пока в состоянии внимательно следить за происходящим на экране.
Коридор на экране был пуст: ничего удивительного, время в углу экрана указывало, что отбой на базе был уже почти три часа. Впрочем, Дэниэл не врал: в просмотренных раннее видео Ник убедился в том, что учёные-полуночники порой бегали на кухню за чашкой чая и какой-нибудь мелкой съедобной ерундой, и лис уже мог составить примерное «ночное меню» базы «PredGenetics».
Когда Ник проводил взглядом очередного сотрудника — сонного хорька, несущего на кухню уже пустую чашку, — Накомото решительно снял наушники и поднял голову, озираясь, чтобы привлечь внимание:
— Капитан Буйволсон, — негромко позвал соболь сидевшего на диванчике коллегу и — когда Буйволсон отложил планшет и медленно подошёл к столу, на ходу разминая спину — показал на экран. — Думаю, стоит его допросить, если ещё не сделали… — Накомото перемотал запись, чтобы Буйволсон мог оценить. — Вроде ничего такого, но… Вы же тоже это видите, он заметно нервничает, да и это за сутки до отправления той злосчастной партии.
Накомото снова задумчиво побарабанил пальцами, на этот раз уже по корпусу планшета. Буйволсон нахмурился — но ответить не успел: Ник перегнулся через стол, заглядывая в планшет галактического коллеги, и непринуждённо спросил:
— Маш, ты тут?
Буйволсон поперхнулся от возмущения, Джуди с любопытством во взгляде вытащила наушники из ушей, к столу заинтриговано подтянулся Фурнье.
В скрытых динамиках послышался игривый смех:
— Всегда готова для тебя, лисёнок!
Ник фыркнул, но никак не отреагировал на заигрывания искина:
— Скинь мне на комм видео с камер видеонаблюдения, код «CV7LB6SH», если ты ещё не чистила архив.
— О, это не сложно, лисёнок! — голос искина прозвенел колокольчиками, — Скажи, я хорошая девочка?
Мгновение спустя на комме засветилась иконка нового принятого файла, и Ник усмехнулся краем губ:
— Ты очень хорошая девочка. А теперь отключи на ближайшие минут пятнадцать наблюдение за этим кабинетом, чтобы стать просто замечательной девочкой, идёт?
— Ладушки, лисёнок, — чуть обиженно бросила Маша и умолкла.
Повисло задумчивое молчание. Ник чувствовал на себе задумчивые взгляды и буквально слышал незаданные вопросы. Особенно красноречиво молчал Буйволсон, но решилась таки прервать тишину неожиданно прыснувшая Джуди:
— Значит, «лисёнок»?!
Уайлд задумчиво смерил напарницу взглядом, приподняв бровь:
— Нельзя сказать, что я в восторге, но у нас есть уже четырнадцать минут, чтобы сравнить видео без лишних зрителей.
— Думаешь, искина мог кто-то хакнуть? — скрестил копытца на груди Буйволсон.
— Или договориться, — лис пожал плечами, перекидывая видео на планшет, чтобы было видно всем.
Буйволсон скептически поднял бровь:
— Уайлд, с техникой не договариваются, её используют, — безапелляционно заявил капитан, но лис только пожал плечами, не желая, по-видимому, ни спорить, ни признавать свою неправоту, и запустил присланное Машей видео.
Копы дружно столкнулись лбами, уставившись в экран, на котором ровным счётом ничего не происходило: только пустой коридор и неяркая ночная подсветка. Наконец на экране появился зверь…
— Он из другого видео, — прокомментировал общее недоумение Ник. — Это хорёк, он проходил по параллельному коридору за сутки до этого.
— А на оригинальной записи кто? — Джуди смотрела оригинал только верх ногами и не могла с точностью сказать, кто там был.
— Куница, — Накомото положил свой планшет в центр, позволяя остальным сравнить видео.
— То есть… кто-то вырезал кусок записи с другой камеры и отредактировал компрометирующее видео, так? — Фурнье нахмурился. — Я не узнал, кто там в оригинале… мы его допрашивали?
Ник покачал головой:
— Думаю, работа немного… тоньше. Поза и походка скопированы с куницы на оригинальном видео.
Фурнье удивлённо моргнул:
— Думаешь, Маша же и отредактировала? Но она подчиняется Доре, Маша бы такое не провернула за спиной у хозяйки… Или Дора в этом замешана?
— Любой искин можно взломать, — фыркнул Буйволсон. — И если это так, то возможно, начальница базы и не в курсе: в открытый конфликт Маша не вступает, приказы выполняет, с чего бы подозревать взлом?
— Не знаю, как в «PredGenetics», но у нас всю систему периодически проверяют, нашли бы вирус или взлом, начали бы разбираться… — детектив Фурнье задумчиво покачал головой, и выпрямился, глядя Буйволсону в глаза.
Ник вздохнул, но, нахмурившись, всё же вмешался:
— Если взламывали с помощью инопланетных технологий — например, центаврианских — то могли и не заметить.
— Откуда такие познания в технике, Уайлд? — сощурившись, Буйволсон покосился на лиса, но тот и не думал смущаться или отводить взгляд. — Что-то не припомню у тебя в досье диплома по информационным технологиям.
Джуди с любопытством поглядела на напарника: даже ей не удавалось вытянуть хоть что-то о прошлом Ника Уайлда, а тут такой шанс на зацепку! Однако лис только усмехнулся краем губ — и Джуди уже поняла, что он снова выкрутится.
— Скажем так… я пересекался с одним хакером и вынес из этой встречи определённые… знания.
Капитан нехорошо усмехнулся, и Хоппс поторопилась вмешаться в этот поединок недоверчивых взглядов:
— Ну, в любом случае, нам надо найти эту куницу, причём без помощи Маши. И… на всякий случай, без Доры, — Джуди расстроенно опустила ушки и кисло добавила: — А лучше, чтобы вообще никто не знал, что мы его ищем.
Полицейские согласно замолчали, погрузившись в не слишком приятные мысли. Пока налицо было только одно: изменённая видеозапись с нервным незнакомцем-куницей в тёмном свитере и с массивным, повидавшим многое коммом на запястье.
Конечно, это не доказательство вины и не видео с порчей злосчастной партии искусственного мяса, но в сложившихся обстоятельствах подобное выглядело преступно подозрительным.
— Я видел его раньше, — неожиданно прервал тишину Роджер и задумчиво почесал затылок. — Я вчера немного… перепутал коридоры, и мы столкнулись в соседнем жилом отсеке. Он выходил, кажется, из пятьдесят пятой комнаты или что-то около того, это через два коридора в сторону кухни от нас. Крайняя дверь справа.
— Вы уверены, Накомото? — капитан поражённо повернулся к соболю, и тот слабо кивнул:
— Почти. У меня неплохая память на морды, но я видел его всего пару секунд. В любом случае, лучше проверить.
Буйволсон кивнул, призадумавшись. Идти к единственному подозреваемому всей толпой глупо, особенно, если у него есть сообщник; вызывать его официально — означало ставить в известность Дору…
— Офицер Хоппс, — неожиданно ухмыльнулся капитан, поймав на себе озадаченный взгляд Фурнье, — напомните мне, вы ещё не разучились изображать из себя правильного кролика?
Джуди недоумённо моргнула, соображая, — и радостно улыбнулась, подскочив на стуле.
— Будет сделано в лучшем виде, сэр!
***
Джуди, зевая в кулак, сидела на общей кухне и лениво читала какой-то мутный детективчик на планшете, грея лапки о всё ещё тёплую керамическую кружку. Место она выбрала удачное: сидя за крайним столиком, она могла видеть почти весь общий коридор жилого отсека. Оставалось лишь дождаться, когда нужный зверь вернётся в свою комнату… или выйдет из неё.
Сидевший напротив Ник задумчиво сверлил свою чашку взглядом; покосившись на него, Джуди невольно вздохнула: после их командного совещания лис резко помрачнел и замкнулся в себе, хоть и вызвался страховать напарницу. Хоппс уже открыла рот, чтобы в очередной раз попытаться растрясти напарника, но Ник предвосхитил её вопрос:
— Не отвлекайся, кто-то идёт, — лис покосился на тревожно дёрнувшиеся кроличьи уши и заметил: — И держи свои милые ушки под контролем.
Джуди одарила хитро улыбнувшегося — наконец-то — напарника гневным взглядом, отложив подзатыльник за «милые» на потом, и сделала вид, что углубилась в чтение. Осторожно скосила глаза в коридор — он! Их подозреваемый преспокойно плёлся по коридору, уткнувшись носом в комм…
Пора действовать: Джуди медленно встала, не отрываясь от «чтения», взяла во вторую лапку свою чашку и пошла навстречу, изображая из себя исключительно беззаботную крольчиху, которая оказалась в полиции по какой-то кошмарной ошибке. Несколько шагов почти вприпрыжку — и Джуди столкнулась лбом с не менее невнимательным куницей.
— Ауч, cazzatta! — незнакомец инстинктивно прикрыл лапой комм, хотя подобная модель наверняка имела защиту от влаги — чая Джуди, который та ловко выплеснула в сторону куницы при столкновении.
Джуди расстроенно охнула:
— Ох, простите, я такая неловкая! Вы не пострадали? — она с виноватой улыбкой посмотрела на куницу своими огромными фиолетовыми глазами и наивно захлопала ресницами.
Эффект был достигнут: с морды куницы исчезло раздражение, а улыбочка стала нагловато-самоуверенной:
— О, ну что вы, как я могу пострадать от такой bella donna, как вы? Позвольте представиться, Франко Фумагалли, можно просто Фрэнк, а вы?..
— Я Джуди, — крольчиха смущённо улыбнулась, подыгрывая вообразившему себя неотразимым хищнику. — Вы тут давно работаете? Мне кажется, я вас раньше не видела, Фрэнк!
Фрэнк приосанился, стараясь казаться выше и шире в плечах, и гордо бросил:
— Да, уже четыре месяца представляю собой весь IT-отдел!
Джуди удивлённо — и искренне — распахнула глаза. Так просто, не скрываясь?! На то, чтобы собраться, у Хоппс ушла всего секунда: крольчиха состроила жалобную мордашку и жалобно вздохнула:
— О, как кстати! Мне немного неловко, но… может, посмотрите, что у меня с планшетом? Я уже несколько раз систему откатывала, а он всё равно жутко тормозит, и совсем ничего не помогает! Сама-то я в технике совсем ничего не понимаю…
Засиявший подобно сверхновой звезде, Фрэнк горделиво предложил Джуди локоть:
— О, как два байта переслать! Идёмте, гарантирую, после Франко Фумагалли вся техника просто летает!..
Джуди рассмеялась, скрестив за спиной пальцы, когда куница выхватил у неё из лап планшет, и наигранно восхищённо посмотрела на своего «спасителя», позволяя Фрэнку утянуть её за собой, в сторону комнаты.
***
Ник ловко проскользнул в коридор вслед за Джуди и Фрэнком, как только дверь его комнаты стала закрываться, и подцепил когтями узкую щель. Сработала автоматика, и дверь покорно отъехала обратно в сторону, впуская лиса и открывая ему дивную картину: посреди жилой комнаты, больше похожей на серверную с кучей свисающих проводов и тихо шумящих приборов, Хоппс уверенно наставила на прикрывающегося планшетом куницу станнер.
— П-простит-те, но…
Ник достал из кармана полицейский жетон и с улыбкой показал его кунице:
— Планетарная полиция Зверополиса. Отключите, пожалуйста, всю передающую и записывающую технику, мистер Фумагалли, мы хотим поговорить с вами наедине.
Глаза Фрэнка округлились, и через мгновение хищник обмяк:
— Х-хорошо, обещаю, я всё скажу, только пообещайте, что вы защитите меня от них!
Сон длиною в годы подошел к концу, и Клойбер наконец проснулась.
Отсюда, с границ системы, цель её полёта всё ещё выглядела лишь звездой — немного более яркой, чем прочие звёзды, щедрой рукой создателя рассыпанные в небесах. Свет бесчисленных солнц терялся в полыхании облаков межзвёздного газа и пыли, заставляя их сиять многоцветными полотнищами туманностей. По мере приближения к звезде поток её излучения всё нарастал, и несколько дней спустя она превратилась в ослепительно яркий золотистый шарик, который всё рос и рос, щетинясь лучами и затмевая свечение звёздного неба.
Клойбер грелась в лучах чужого солнца, широко раскинув крылья накопителей, встопорщив чешуи радиаторных решёток, подставляя то один, то другой бок потоку тяжёлых частиц и жёсткого излучения близкого уже светила. Сопла ориентации лёгкими импульсами вращали её обманчиво неуклюжее тело вокруг продольной оси, равномерно согревая остывшую за время межзвёздного рейса плоть.
Паруса всё ещё были убраны, и полёт продолжался по инерции. Скорость разгона, которую удалось набрать в потоках мощного ветра безымянной звезды, что осталась далеко позади, сохранялась неизменной все долгие годы полёта сквозь вечное сияние небес центральных районов звёздного скопления.
Пираты-пустотники отстали, затерявшись в кометном облаке на периферии системы. Их убогие жидкостные ракеты, не сумев взять Клойбер из засады, на рывок, вынуждены были лечь на обратный курс к своим ледяным базам, когда была израсходована половина топлива. Клойбер, которая с лёгкостью справилась бы с ними, даже если бы пиратам удалось приблизиться на дистанцию абордажа, лишь отметила для себя, что межзвёздные путешественники явно не редкость в этом секторе скопления — очень уж слаженным было нападение, слишком отработанными маневры, чересчур единым отход. Всё говорило о том, что пиратами кто-то управляет, и управляет железной волей, не позволяя им растрачивать скудные ресурсы окраины на бессмысленное преследование ускользнувшей добычи. Однако теперь Клойбер знала, что ей следует быть осмотрительнее, когда придёт время покинуть систему жёлтой звезды и снова отправиться в путь.
Когда поток солнечного ветра приобрёл осязаемую плотность, Клойбер развернула полотнище паруса, гася скорость полёта. В зоне жизни звезды она легла в дрейф, чувствуя, как в глубине её плоти происходят некие изменения, которые не были для неё новыми, но к которым она так и не смогла привыкнуть за века скитаний среди звёзд.
Чувствуя сладкий трепет предвкушения в глубине своего необъятного тела, Клойбер оставалась на эллиптической орбите в двустах миллионах миль от солнца, питаясь его лучами, задремывая и просыпаясь вновь.
Она ждала.
***
За бесславным возвращением сыновей Аримастар наблюдал с дозорной башни родового гнезда, уродливым наростом украшавшего глыбу темного льда уже не одно столетие. Замок тоже был ледяным — здесь, в кометном облаке, трудно сыскать что-то, сделанное из иного материала.
Испаряя в реакторах последние капли воды, корабли сыновей синхронизировали свои орбиты с орбитой кометы, которая была им домом. Расторопная челядь прыгнула в пустоту и окутала изрядно уменьшившиеся в размерах корабли сплетенной из кометных саргассов сетью. Оставшиеся на поверхности слуги канатами притянули сети к замковым стенам, но его дети, не дожидаясь, когда лёд корабельных бортов коснётся льда кладки, покинули судёнышки и в облачках корректирующих выхлопов из наспинных газовых пузырей помчались навстречу отцу.
Он встретил их без упрёков и брани. Нестройной толпой дети обступили его, пали к его ногам, нависли над ним тенями, перекрывшими свечение далёких звёзд. Они ждали его слов, готовые внимать его недовольству, готовые вкусить яд его разочарования, готовые принять наказание, наложенное им.
Он обвёл их взглядом, подолгу задерживаясь на каждом из лиц. Сыновей была без малого сотня, и он давно уже не помнил имён их всех. Имена старших затерялись в тумане бесконечных лет его жизни, имён молодых он не мог упомнить, ибо память подводила его в последние годы. Аримастар чувствовал, что его долгий век подходит к концу. Вечность прозябания в плену наполненной льдом пустоты — такого ли пожелаешь своим потомкам, уходя?
Сыновья смотрели на него — кто с всепоглощающей преданностью, кто с чувством вины, которое и не пытался скрыть, кто с сомнением во взглядах немигающих глаз. Он в который уже раз за последнюю декаду почувствовал, что уже слишком стар для того, чтобы управлять кланом — но не мог допустить, чтобы те из его детей, чья жажда власти всё сильнее и сильнее давала о себе знать с каждым днём — в речах, манерах, поступках — хотя бы на мгновение почувствовали его слабость.
— Мы потерпели неудачу, отец. Расчёт оказался неверен, — сказал, наконец, за всех самый старший, один из первенцев Аримастара. Голос его был скрипучим и хриплым, как у отца. Ненамного моложе родителя, он немало повидал на своём веку. Тело его было искажено за бесчисленные годы противостояния излучению и пустоте, рубцы, оставленные былыми битвами с воинственными соседями, родственниками по крови, изборождали плоть. Он винит в неудаче меня, подумал Аримастар, чувствуя, как буравит его взгляд сына.
— И вы были нерасторопны, — ответил Аримастар. — И стремились показать каждый свою удаль, вместо того, чтобы согласовать действия и умерить гордыню. Как бы то ни было, — продолжал он, слыша, как волной нарастает возмущённый ропот, — результат налицо. Она ушла. И вряд ли у нас будет второй шанс.
— Но она всё ещё здесь, отец, внутри системы, — возразил голос помоложе, и Аримастар с удивлением понял, что помнит имя обладателя этого голоса. — Она раскрыла парус для торможения, прежде чем мы потеряли её из виду.
Игрим. Да, точно. Из самых младших, рождённых Матерью в глубоком посмертии, задолго до того, как она умерла окончательно, и прежде, чем её иссыхающее тело стало приносить только неполноценные плоды.
Один из последних… Но даже ему уже очень много лет. Клан угасает. Ещё немного, несколько столетий, может быть, тысяч лет — и их род, его, Аримастара, род, сгинет навеки.
Дети ждали его ответа. Глядя на Игрима, патриарх сказал:
— Пусть даже ты и прав, и она подняла парус не для нового разгона в своём путешествии невесть куда, и пусть даже, обманутая призывом нашего маяка, будет ждать сладкого свидания у тёплого солнца… От этого нам не легче, сын. Мы не знаем наверняка, намерена ли она остаться в системе, и если да — то надолго ли. Нам неизвестны её истинные цели, но даже если она и пробудет у солнца достаточно долго — нам-то что с того? Мы не сумели обуздать её здесь, где мы сильны — и теперь она так далеко от нас, что её и вовсе могло бы не быть на свете.
Взгляд Игрима был всё так же пронзителен, и даже тени смущения не промелькнуло в нём.
— Мы знаем, что она есть, и что она здесь, отец, — сказал он. — Наша неудача не должна стать приговором для рода. Я берусь выполнить то, что не может не быть исполнено — в одиночку, или вместе со своими братьями, если они захотят присоединиться ко мне. Мне нужно твоё благословение, отец.
— Что ты задумал? — спросил Аримастар, тщательно пряча всколыхнувшуюся вдруг в душе надежду, которой давно уже не было там места.
И тогда Игрим поведал отцу свой план.
***
Время шло.
Клойбер то и дело выныривала из дрёмы, навеянной живительным теплом близкого солнца, и слушала голоса в пространстве. Звёзды всё так же шептали о вечном; сёстры Клойбер, пересекая скопление, слали ей привет и хвастали успешными романами с встреченными ими в пути незнакомцами — а она всё ждала того, кто позвал её сюда годы назад, посулив то, от чего она не могла отказаться, ибо таково было её предназначение — дарить жизнь и расселять её по просторам Вселенной.
Ей некуда было спешить, пусть даже ожидание и затянулось. Призыв, направлявший её полёт, умолк — но она верила, что межзвёздный скиталец обязательно придёт за ней к маленькой жёлтой звезде, которая станет домом для их потомства.
Клойбер была простодушна и не могла даже заподозрить обмана.
Она ждала и надеялась, потому что не могла иначе.
***
Создание катапульты потребовало всех ресурсов энергии, которыми располагал клан. Всё то, что долгие годы запасали резервуары накопителей, собирая ажурной сетью коллекторов крохи солнечного излучения, достигающие границ системы, пошло в ход. Аримастар с лёгким сердцем расставался с богатством — терять было нечего, и в случае неуспеха конец клана попросту приблизился бы на десяток-другой лет.
Удача же, сколь бы призрачной она ни была, сулила клану бессмертие.
Ставки были высоки, и патриарх решил пойти на риск — к явственному недовольству старших сыновей, которые предпочли бы стабильность векового прозябания среди комет эфемерной надежде на возрождение рода в цвете былого могущества.
На построение направляющей для катапульты пошёл хребет Матери клана, что многими его сыновьями было воспринято не иначе, как святотатство. Гигантский остов Прародительницы, тысячи лет покоившийся в полыхающих небесах ледяного мира, освободили от остатков иссушенной вакуумом плоти, которая также пошла на строительство, распавшись в химических реакторах на составляющие ее элементы.
Глядя, как исполинский хребет, облепленный неустанно трудящимися челядинцами, обрастает рёбрами индукционных катушек, Аримастар с лёгкой грустью вспоминал то далёкое время, когда впервые увидел свет звёзд, выйдя из утробы той, что была Матерью ему — а впоследствии, когда семя её единственного отпрыска зародило в ней новую жизнь, стала Прародительницей всего клана.
Когда истерзанное тело Матери достигло границ системы жёлтого солнца, она уже умирала. Не сумев распознать в мирной звезде, давшей приют ей и ставшей колыбелью для ее потомства, готовую вот-вот полыхнуть огненным цветком сверхновую, Мать обратилась в бегство слишком поздно, когда светило утратило стабильность и обратило в шлак и пепел ближайшие миры. Опалённая короной распухающего солнца, она впала в кому на выходе из системы и летела в межзвёздной пустоте, безмолвная, агонизирующая, бесконечно долгие годы. Проносящиеся мимо солнца тенетами гравитации постепенно замедляли её бег сквозь пространство и время, пока, наконец, жёлтое солнце не захватило её в плен, превратив в ещё одну комету среди сонма ледяных скиталиц, стерегущих границы его системы.
Аримастар, зачатый у другого солнца, появился на свет посреди величественного танца висящих в пустоте льдин. Долгое время он оставался один, занятый выживанием в условиях, к существованию в которых изначально не был готов совершенно. Меняя свое тело под негостеприимную среду нового дома, он, унаследовавший с кровью Матери все знания цивилизации прародителей, сумел после долгих проб и ошибок приспособиться к жизни в пустоте, извлекая необходимые телу вещества и энергию из кометного льда.
Похожий на своих пращуров не более, чем была похожа на них Мать, и в той же мере отличаясь от неё самой, Аримастар стал идеальным существом для жизни в невесомости на границе вселенского Ничто. Когда модификации, которым он подверг своё тело, полуосознанно, на грани инстинкта, управляя его перестройкой, закрепились в его крови, Аримастар перешёл к следующему шагу.
Он зачал свой клан в функционирующих ещё ячейках могучей репродуктивной системы Матери, которая уже не была живой, не став, впрочем, и окончательно мёртвой.
***
За миллионы лет скитания по Вселенной раса путешественников, давно позабывшая координаты материнского мира, претерпела бесчисленное множество изменений своего внешнего облика и внутреннего устройства, уйдя по ветвям древа эволюции настолько далеко от изначального Предка, что потомки его казались теперь представителями совершенно разных видов. Бесконечное множество вариаций формы, размера, обмена веществ и прочих свойств организмов, абсолютно непохожих теперь ни друг на друга, ни на хрупкого примата, отважившегося некогда бросить вызов необъятному простору Вселенной, позволили выходцам с третьей планеты жёлтого карлика, давно затерявшегося в водоворотах звёзд, заселить собственную Галактику и выйти за её пределы, неся семя жизни и разума к незаселенным ещё мирам.
Неимоверно разнясь внешне, наследники древней расы, меж тем, сохранили возможность к зачатию совместного потомства от любых комбинаций участвующих в размножении особей. Записанная в крови видовая память позволяла потомкам различных ветвей племени звёздных странников осваивать все пригодные для той или иной формы жизни уголки космоса — и непригодные тоже.
Разумная жизнь неторопливо распространялась по всей Вселенной.
***
Прежде, чем тело Матери умерло окончательно, Аримастар успел произвести на свет несколько тысяч своих единокровных потомков. Часть из них превратились под его пристальным вниманием в узкоспециализированные, непригодные к размножению особи, став слугами зарождающегося клана. Именно они обеспечивали относительный комфорт новому племени космических охотников и собирателей, которые посвятили свои жизни поиску добычи в облаке кометного льда.
Некоторым из своих первенцев, агрессивным и целеустремленным, как и сам отец, самцам, Аримастар позволил оплодотворить Праматерь, встав во главе собственных кланов, которые со временем отселились от родового гнезда, время от времени напоминая о себе в пограничных стычках за скудные ресурсы кометного пояса.
Потом Мать угасла окончательно. Её гигантская мумия оставалась для клана объектом почитания и немым напоминанием о том, откуда произошли его члены.
Шло время, годы слагались в века, века — в тысячи лет, проходящих под сенью пламенеющих небес. Неуклонная череда неизбежных в жёстких условиях существования клана несчастных случаев и смертей от истощения в особенно трудные годы сократило число членов до неприемлемо низкого уровня. Тогда, использовав череп Матери в качестве направляющей антенны и потратив по крупицам накопленный за столетие энергоресурс, Аримастар и послал в межзвёздную бездну сигнал призыва в надежде, что он будет услышан и понят.
Род нуждался в воспроизводстве. В сложной структуре сигнала был зашифрован зов могучего самца, способного к размножению, способного обеспечить комфорт и безбедное будущее своему потомству.
Аримастар надеялся, что ни одна из полуразумных Матерей, услышав этот зов, не сможет противостоять древнейшим инстинктам.
Он не ошибся.
***
И теперь, глядя на последние приготовления своего угасающего рода, старый патриарх верил, что они смогут в конце концов добиться успеха. Самка, способная подарить его клану будущее, пришла по его призыву. Решившись на обман, Аримастар не испытывал ни малейших угрызений совести. Существование на зыбкой грани жизни и смерти научило его прагматизму. Он верил в то, что цели нужно добиваться любой ценой — и с радостью обнаружил сходные мысли в рассуждениях одного из своих младших сыновей.
Именно Игриму суждено стать продолжателем их рода. Аримастар давно решил это для себя. Чтобы избежать ненужного противостояния между своим преемником и теми из старших сыновей, что до сих пор оставались с ним, Аримастар приказал им погрузиться в глубокий сон — и они не осмелились ослушаться приказа дряхлеющего вожака. Теперь они спали в своих пещерах глубоко под поверхностью кометы, и лишь новый его приказ мог запустить необходимые для пробуждения процессы в их телах.
Когда всё было готово, Аримастар вморозил тела десятков своих сыновей в вырубленные из кометного льда корабли, дал последнее напутствие Игриму и тепло простился с ним. Когда ложе пилота наполнила стремительно замерзающая вода, сквозь покрывающую тело младшего корку льда Аримастар разглядел в глазах своего наследника лишь преданность и обожание.
Теперь он был спокоен — независимо от результата их отчаянной попытки.
Накопители выпустили из застывших недр чудовищный импульс энергии, и гроздь ледяных снарядов в оплётке из полос накопленного за всё время существования клана, а потому драгоценного, металла пронеслась по нацеленной в центр системы направляющей материнского хребта и устремилась к солнцу.
Аримастар долго смотрел вслед своим сыновьям, зная, что не увидит больше никого из них.
Потом он усыпил слуг и спустился в недра своей кометы. Погружаясь в сон, который мог длиться вечно, Аримастар приказал самому себе проснуться лишь тогда, когда его отыщет разумное существо, близкое ему по плоти и крови.
Его потомок.
Иначе пробуждение теряло всякий смысл.
Аримастар уснул.
***
Клойбер разбудили ненавязчивые сигналы, которые посылали её мозгу органы, отвечающие за навигацию Матери внутри солнечной системы. Впервые после долгих лет дрёмы её жизни угрожала опасность — призрак опасности, которую сочли за благо преувеличить чуткие системы безопасности, которые уже много раз прежде спасали её от увечий и смерти, предвестники которых были не менее эфемерными на первый взгляд.
Присмотревшись получше и обшарив пространство лучами радаров, Клойбер поняла, откуда исходит угроза. Несколько десятков комет, нарушив привычный порядок вращения небесных тел по их исконным орбитам, приближались к ней, выйдя из-за массивной туши газового гиганта, по орбите которого Клойбер дрейфовала уже давно. Излучение солнца разогрело лед, и кометы окутались дымкой атмосферы, отрастив шлейфы газопылевых хвостов.
Нечто странное было и в том, что они двигались столь близко друг к другу, и в синхронности их скоростей, и в приблизительном сходстве масс кометных тел. Их орбиты пересекали её собственную в опасной близости от Клойбер, и она дала дюзами импульс, уходя от вероятного столкновения.
Кометы неожиданно изменили траекторию своего движения, проделав этот манёвр на удивление слаженно, и резко ускорились. Теперь Клойбер отчётливо различала в спектральном рисунке их хвостов следы радиоактивных веществ от примитивных реакторов, вмороженных в массы льда.
Пираты настигли её. Назначенное ей невесть кем свидание обернулось смертельной ловушкой.
Времени на разгон не оставалось, и Клойбер была вынуждена принять бой.
***
Лёд пилотского ложемента давно растаял, и вода обнимала Игрима со всех сторон, превратившись в противоперегрузочный гель под воздействием смешавшихся с растаявшим льдом органических добавок. Отдавая братьям приказы в ультракоротковолновом диапазоне, Игрим руководил боем, призом в котором была новая жизнь для его клана.
Необъятное тело Матери, подсвеченное лучами солнца и отраженным газовым гигантом светом, неуклюже разворачивалось прямо перед ними, раскрывая щели орудийных портов, щетинясь пиками противоабордажной защиты, отчаянно ловя лепестками энегргосборщиков излучение солнца. Облака корректирующих выхлопов окутали её тело подобием атмосферы, плавники гравитационных движителей играли с тяготением звезды и планеты-гиганта, пытаясь увести Мать из-под удара.
Далеко-далеко позади Игрим ощущал незримое пока присутствие еще нескольких десятков родственных по крови разумов, не принадлежащих к его собственной стае. Он понял, что это его старшие братья, давным-давно основавшие свои кланы в царстве космического льда, предприняли те же действия, что и его отец, единые с ним в желании продолжить свой род.
Они не успевали к битве. Игрим и сопровождавшие его верные клану братья станут первыми, кто коснётся плоти Матери и даст начало тысячам тысяч новых жизней, которые смогут заселить систему от центральных планет до внешней её границы.
В случае же, если удача отвернётся от них, братья-отщепенцы получат свой шанс — но не раньше.
Игрим выпустил облако ложных целей и снарядов-перехватчиков и нырнул во главе боевого порядка своей стаи к развернувшейся им навстречу Матери.
Она встретила их залпом из главного калибра.
Пространство наполнилось хаосом битвы.
***
Клойбер отмахивалась от танцующих вокруг её огромного тела судёнышек импульсами силовых полей, поражала их ракетными ударами, распыляла в пространстве минные завесы из алмазной крошки. Пираты откатывались, теряя часть кораблей, которые разлетались облачками водяного пара, а потом набрасывались на неё снова и снова с поражающей её настойчивостью.
Вместо полного сил и неуемной страсти партнера Клойбер нашла у жёлтой звезды лишь разочарование и досадные мелкие проблемы. Она не жалела о потраченных на бесцельное ожидание годах — в её распоряжении оставалась ещё целая вечность, которую она проведёт куда более полезным для себя образом, когда покинет эту злополучную систему…
Вот только разберётся с этой досаждающей ей мелюзгой.
Не понимая замысла пиратов, Клойбер, считающая жизнь наибольшей ценностью во Вселенной, до поры до времени старалась быть сдержанной, по мере сил ограничивая смертоносность ответа своих систем безопасности. Однако в ней всё больше росло раздражение — пираты упорно не желали оставить её в покое, бросаясь в самоубийственные атаки и разбивая в ледяное крошево свои жалкие корабли при попытках пробиться сквозь поставленную ею защиту.
Отвоевав у пиратов достаточно обширный сектор пространства, Клойбер выстрелила солнечный парус, развернувшийся в огромное полотно. Поток солнечного ветра наполнил его, и Мать начала манёвр, который должен был увести её из-под атаки безумных самоубийц.
Несколько кораблей бросились на перехват, пересекая её курс в опасной близости. Шлепками силовых полей она отшвырнула их со своего пути, уже не заботясь о сохранности тех, кто управлял ледяными судёнышками.
В этот момент их реакторы одновременно взорвались, превратившись в маленькие, но очень близкие солнца. Парус испарился, а Клойбер на мгновение ослепла.
Этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы один из кораблей взял её на абордаж.
***
Покинув свой многострадальный корабль, нанизавшийся при посадке на острия пик, Игрим пробирался сквозь лес антенн и чешуй-терморегуляторов, усеивавших поверхность тела Матери. Её шкура едва заметно пружинила под его ногами, когда он отталкивался от неё для следующего прыжка. Ведомый будоражащим разум ароматом феромонов самки, Игрим безошибочно отыскал путь к одной из клоак Матери.
Створки шлюза мгновенно отреагировали на его прикосновение — сработали феромоны самца, обильно выделяемые его телом в горячке боя.
Игрим оказался во влажной тьме. Его зрение быстро перестроилось, но даже и без него он чётко знал, куда должен двигаться. Стенки тоннеля мягко пульсировали, подгоняя его вперёд, и наглухо смыкались позади. Время от времени тоннель ветвился, но Игрим шёл туда, куда вело его обоняние.
Наконец он нашел её.
Ячейка, мембрана которой гостеприимно лопнула при его приближении, встретила его одуряющим запахом страсти, в котором он поспешил раствориться — весь, без остатка.
Последней мыслью, мелькнувшей в его захлебывающемся в волнах экстаза сознании, было то, что он счастлив в это мгновение, как никогда прежде.
Потом Игрима не стало.
Чуть позже он возник снова — в миллионах своих крошечных копий, терпеливо ждущих момента, когда им можно будет появиться на свет.
***
Клойбер совершенно чётко ощутила момент оплодотворения — и тотчас прекратила сопротивление. Нечто подобное, видимо, почувствовали и оставшиеся пираты, которые тут же вышли из боя и легли в дрейф на орбите вокруг газового гиганта. Пираты, которые шли им на подмогу извне, изменили курс и снова ушли к границам системы.
Ничто не мешало Клойбер вынашивать нежданное потомство. Инстинкты вели её, и спустя много месяцев она оказалась на орбите небольшого мира, богатого водой и атмосферой, третьего по счёту от местного солнца.
Там она и рассеяла миллионы своих детей, которые к моменту рождения превратились в самостоятельные половозрелые особи.
У существ, которых она произвела на свет в этот раз, было два разных пола. Клойбер не знала, почему — но сочла, что таково было желание неизвестного ей отца их общих детей.
Когда её дети нырнули в атмосферу планеты, которая отныне становилась их домом, Клойбер, испуская призывный клич, полный страсти и вожделения, покинула систему жёлтой звезды и совсем скоро растворилась в океане звёзд.
***
В своей ледяной усыпальнице, среди безмолвно кружащихся во тьме комет, под пологом вечного сияния мириад солнц, Аримастар ждёт, когда его пробудит от сна длиной в тысячи лет разумное существо, близкое ему по плоти и крови.
Каким оно будет?
У спящего нет ответа на этот вопрос. Пока — нет.
Придет время — и он узнает.
И пусть даже это случится еще очень нескоро, Аримастар спокоен — ему некуда спешить.
А пока он спит, не видя снов.
Сон его безмятежен.
==Максим Тихомиров==
Родился, живу и работаю в городе Дивногорске Красноярского края, в центре континента, у подножия самой — некогда — мощной гидроэлектростанции мира. Доктор. Пишу давно. Публикуюсь недавно.
О публикациях: сборники издательства Эксмо («Настоящая фантастика», «Дети Хедина», «А зомби здесь тихие»), издательства «Фантаверсум» («Квартирный вопрос», «Я+Я», «Коэффициент интеллекта»), издательства «Снежный ком» («Фантум-2»), альманах «РБЖ-Азимут» и «Авторъ»…
Дипломы — Роскон-2012 за победу в «Роскон-грелке», дипломы фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг» за 2 и 3 места в мастер-классах 2010 и 2011 гг.
Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, открытый космос
– Капитан Пайел, вы обвиняетесь в измене!
Рядом уже стоял боец с наручниками. Вот ведь шустрые гады!
Деваться было некуда, я протянул руки.
Наручники защелкнулись, одновременно погружая в мышцы стальные пластины.
Я знал, что подобные наручники у нас на вооружении есть, но мне никогда не приходилось ими пользоваться. Рассчитаны они на экзотианскую элиту, противников, способных сделать вам гадость даже со скованными руками. Таких контролируют дополнительно, вводя в кровь психотропные вещества, подавляющие волю. Наручники дают информацию о кровотоке, температуре тела, выбросе гормонов в кровь. С их помощью можно усыпить, пытать или допрашивать, они довольно успешно используются в качестве «детектора лжи». Но… Почему меня здесь так боятся?
– И что дальше? – спросил я спокойно.
Датчики на наручниках замигали желтым, подтверждая, что я действительно спокоен как бревно.
– Дальше, – усмехнулся генерис (надзиратель за исполнением законов) фон Айвин, – дождемся подтверждения от командира крыла и выбросим ТЕБЯ в космос. Будешь летать вечно. Тебе понравится.
Я пожал плечами. Ну, уж огрызаться-то я умею.
– ТЫ сначала привычку заведи полезную – приказы на сон грядущий читать, – сказал я ласково. – С чего ты решил, что я командиру крыла подчиняюсь?
Генерис очень хорошо отреагировал на мое тыканье. Прямо-таки раздуваться от злости начал. Редкий дар в армии. Тутошние все больше кусаются с «закрытыми» лицами.
Напудренная морда фон Айвина сразу раскраснелась. А был такой белолицый душка…
– Да я тебя прямо сейчас!..
Ординарец дернул его за рукав раз, другой, наклонился и что-то прошептал на ухо. Наверное, получили сообщение от комкрыла. А я-то думал, рожа генериса исчерпала допустимый природой объем…
Подошел капитан «Поляриса» и тоже что-то тихо сказал. Установилась нервозная тишина.
– Скажите, капитан Пайел, «Каменный ворон» действительно подчиняется напрямую инспектору Его Императорского Величества лорду Джастину? – спросил капитан «Выплеска», седой, востроглазый мужик. Он меня немного знал, мы торговались с ним из-за навигатора.
– Подчиняется, – согласился я, поудобнее разворачивая руки. И наручники снова замигали желтым. – Так что, проводите меня, пожалуйста, в карцер, добрые люди. А то стошнит от вашей милой компании.
И я сам пошел к выходу из общего зала.
Вот так и помогай другим.
Примерно два часа назад, благодаря моей глупости и расчетам нашего нового навигатора, мы отбросили экзотианские корабли от Граны. Зря инспектор разрешил мне ввязываться. Надо было всыпать сразу, чтобы не лез никуда. Но я полез.
Решение казалось таким красивым, и так хотелось испытать корабль.
Навигатор был с того же года, что и Келли, но выглядел моложе: симпатичный голубоглазый блондин. Звали его Ивэн Млич. Странная фамилия, вызывающая ассоциации с «бунтом правых» и федерацией резервных земель. Но с картами он работал быстро и расчеты предъявлял с такой скоростью, что я едва успевал следить.
– Вот… выходим в предельно допустимую точку сферы. Меняем полярность и отлетаем, как пробка. Вот… – засветились линии на карте. – Вот сюда примерно, практически в тыл.
– Красиво, – сказал я. – Расчетной точки координаты перепроверили?
– Два раза. Но «развернуться» рекомендую именно здесь. Ни секундой раньше. Иначе не наберем нужную скорость. Посадите пилотов, чтобы руки не дрожали.
– А я таких и не держу, дрожащих. Но на первый раз – берите в ведущую пару Тусекса и Бата. (Бат – парень молодой, но глаз у него подходящий, и руки ласковые.) Работайте. Сейчас запрошу разрешение. Если мы пока не нужны лорду Джастину – проверим ваши расчеты на практике. Если нужны, все равно сделайте прикидку – пригодится.
(И усмехнулся про себя. Надо же – «ни секундой раньше». Вот гад ползучий. Хотя, что будет, если переполяризоваться секундой позже – и обсуждать, в общем-то, не надо. Любой первогодка поймет.)
Навигатор смотрел на меня с недоумением. Немного, пожалуй, растерялся даже. Видно приготовился убеждать, спорить…
Но заторможенность прошла быстро, и Млич начал отдавать приказы. Я смотрел. В общем и целом, мне пока нравилось, как он работает. Парень был внешне мягкий, однако «с начинкой». На такого можно давить только до определенного предела. Сначала все вроде пойдет, как по маслу, однако ядро своих убеждений он будет отстаивать до последнего.
Я связался с лордом Джастином. Доложил, что у нас есть возможность выйти экзотианцам в тыл. Если «Каменный ворон» ему пока не нужен, мы могли бы…
Инспектор разрешил.
В результате я оказался в наручниках на «Короне» – линкоре, где находился генерис. Есть такая должность на флоте: человек, следящий за исполнением законов Империи. Формально – лицо, представляющее отсутствующего Императора. Он обвинил меня в том, что я де продался экзотианцам и именно поэтому появился с «их» стороны. Что стреляли мы Хэд знает куда, просто изображая стрельбу, а экзотианские корабли отошли от Граны, сговорившись с нами. Типа – все это подстава, ловушка, и наступление нельзя развивать ни в коем случае. Ну, а чего лично я хотел добиться этим трюком – он вообще не смог внятно объяснить.
Однако избавиться от меня генерис намеревался всерьез. На «Короне» собрали капитанов с ближайших кораблей, якобы на поговорить. И обвинили меня перед лицом собравшихся.
Есть такая традиция, чтоб она провалилась. Если бы я подчинялся, как все остальные капитаны, командиру крыла, то после его одобрения меня могли казнить без суда и следствия.
Однако – ошибочка вышла. Командиру крыла я НЕ подчинялся.
Лорд Джастин прибыл часов через восемь. Значит, как сообщили, так и вылетел. Столько там собственно лету и было. Приходилось векторно. Отсутствовали условия для прокола.
Это мы развернулись меньше, чем за три часа. И то основное время потратили на торможение и разгон. И вышли гораздо дальше, чем сейчас «Корона».
Меня уже не интересовало, что инспектор сделает со мной, если я опять, по его мнению, не туда полез. Хотя вины своей я не чувствовал. Он меня отпустил. Я запросил разрешение командира крыла, получил приказ, выполнил боевую задачу. Какого Хэда?
Руки отекли и болели. Оба рукава пропитались кровью почти до локтей. Но на душе было относительно спокойно. Раздражало только одно – пальцы не слушались. Я все-таки пилот, и мне очень не хотелось бы… Ну, ты понимаешь.
Один из конвоиров, прежде чем вести в общий зал, помог мне напиться. Сам я уже не сумел бы.
В курятнике присутствовали те же и лиса. И – тихо-тихо. Ни перышка. Только воздух такой тяжелый, словно мы сели на планету со свинцовым ядром.
По лицу лорда Джастина трудно было что-то прочесть. Однако у остальных физиономии сохранили признаки того, что здесь без меня происходило. И признаки не веселые. Я бы вряд ли смог так «раскачать» эту компанию. Все-таки капитаны – люди опытные, много повидавшие. Кое-кто выглядел молодовато – видимо, это самое «первое омоложение». Но не больше. По глазам здорово заметно, когда человек переваливает некий внутренний рубеж. Так вот, с такими глазами, как у Дьюпа или у лорда Джастина – здесь никого не стояло. И сам генерис (явно после первого омоложения) – выглядел этаким бравым молодцом. Правда, морда у молодца была мокрая и белая.
Первым делом инспектор приказал снять с меня наручники.
И за это спасибо.
– В чем тебя обвиняют? – спросил он без лишних интонаций.
– В предательстве, – я изучал руки. Нервы загнал подальше, просто рассматривал. Переодеться бы…
– Почему именно в предательстве?
Хотелось отшутиться, но я слишком устал.
– Якобы вышел со стороны противника. То ли меня экзотианцы пропустили, то ли еще чего. Пытался объяснить – не слушают.
– А где прошел?
– Мимо черной дыры, переполяризовались в критической точке сферы Шварцшильда и отскочили от нее. Этот суперлетчик говорит – невозможно, – я кивнул на генериса, теперь уже украшенного красными пятнами на бледном фоне. Видно эмоциональный процесс продолжал развиваться в нем и без постороннего участия.
Инспектор разговаривал только со мной, демонстративно игнорируя присутствующих.
– Медик тебе нужен?
– Обойдусь пока.
Кровь уже не текла, а с нервами и связками вряд ли можно было что-то сделать быстро.
– В таком случае, чтобы ни у кого не возникло сомнений, возвращаться будем твоим путем. Возможно, основные силы и могли бы продвинуться сегодня дальше, чем мы закрепились, но время упущено. И мне здесь делать более нечего. Я прибыл на шлюпке и предпочитаю переместиться обратно с большими удобствами. Сумеешь?
– Расчеты на «Вороне», чего тут уметь.
– Тогда командуй. Капитаны, надеюсь, не возражают, – он не спросил. Он констатировал.
«Ну да, – подумал я, – теперь они не возражают. Они и когда надо было возразить – промолчали».
Обидно, но ни один капитан меня не поддержал. Я не верил, что никто хотя бы гипотетически не рассматривал такое же решение. Однако капитаны не захотели спорить с напомаженным ублюдком.
Затея лорда Джастина им тоже не понравилась. Особенно нехорошее лицо я заметил у капитана «Выплеска». Присутствующие немного трусили, но понимали – отступать поздно.
В принципе я был в курсе капитанских сомнений. О моих пилотах в южном крыле ходили легенды. Если капитаны и поверили в то, как мы сюда летели, то в пилотах «Короны» сомневались точно. «Корона» – не боевой корабль – посольский. Возит всякую шушеру.
Мне тоже надо бы посмотреть, что тут за «пилоты». Вряд ли я мог сесть за пульт сам.
– Где мои люди? – спросил я, повернувшись к генерису. – Со мной прибыли два бойца, где они? Надеюсь, не осваивают космос без скафандров?
Лорд Джастин тоже повернулся к бледнолицему уроду.
– Ну? – разжал он губы.
Генерис что-то пробормотал.
Капитан «Короны» не выдержал и сам приказал привести ребят.
Меня привез Неджел. Вторым сопровождающим был Джоб. Джоба за пульт не посадишь, а вот у Ано легкая рука. Если только руки у него вообще целы.
Ребят привели. Я выдохнул – они были без наручников.
– Можно для начала умыться? – сказал я и поглядел на генериса взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
Лорд Джастин кивнул, и я пошел искать туалет. Оба моих охранника с «Короны» по инерции двинули за мной. За ними – мои парни.
В туалете, пока я размышлял, как мне снять китель, Джоб закрыл дверь на замок, достал нож (оружие у моих забрали, но найти нож у Джоба без предварительной подготовки очень трудно).
В какой-то момент я понял, что за спиной стало уж слишком тихо, и обернулся.
– Нам заложники не нужны случайно, капитан?
Нож Джоб держал у горла одного из охранников, прямо, где ямочка в основании шеи. Тот пытался ввинтить башку в переборку. На второго охранника, ласково-ласково улыбаясь, смотрел Неджел, разве что не облизывался.
Мои ребята обучены своеобразно – Неджел и пилот хороший, и задушить этими же золотыми руками может легко. Чужой боец это чувствовал.
– А ну, брось! – сказал я Джобу. – Парни делали, что им приказали. На, разрежь лучше, раз есть чем, – я кивнул на рукав.
Джоб с сожалением убрал нож от шеи бойца и шагнул ко мне. Ано на всякий случай остался у двери.
– Может, вам рубашку чистую принести? – виновато спросил один из бойцов «Короны».
– Можно. Только размером побольше. Ано, выпусти его, чего встал?
Ребята мои, как я видел, бойцам местным доверять сегодня не собирались. Однако те, в отличие от генериса, дурных намерений не имели. Охранник принес рубашку, я в нее влез кое-как. Свою выбросил. Она уже совсем никуда не годилась.
– Так, конвоиры, – сказал я всем четверым. – Если хотите меня охранять, охраняйте не друг от друга. Хотя вряд ли при лорде Джастине тут кто-то на что-то решится. Айда в навигаторскую.