Между двумя черными скалами был выстроен каменный мост – он поднимался над болотом высокой дугой без опор. Камни, из которых его сложили, позеленели от старости. Мох между ними был не примят – сюда поднимались редко, как понял Исли.
Внизу, под ногами, посреди серебристо-белой низины словно распахнула свою жадную пасть топь.
Болотная вода здесь была ржавой – ее красила какая-то особая руда. Ровно под мостом находился заполненный этой грязищей провал, не замерзающий даже в сильные морозы. По его краям выросли неизвестные Исли белые ягоды размером с небольшое яблоко – никто их не собирал, они так и замерзли, скукожились от холодов, и сверху, с моста, красная дыра в обрамлении ягод смотрелась как широко распахнутый зев в окружении зубов.
– И все?.. – сказал Исли разочарованно. Здешнее капище представлялось ему более зловещим. – Да это просто лужа в земле.
С неба шел снег, оседая на ягодах, медленно таял, касаясь поверхности воды. Она едва заметно курилась туманом.
Монах, дрожащий рядом с Исли в своем сером плаще, посмотрел на него укоризненно.
– Ваше величество, вам ли не знать, как ревнивы и мстительны могут быть боги и как легко все живое может быть поглощено неживым.
Исли так резко обернулся к нему, что едва удержался на обледенелом мосту:
– Ты смеешь напоминать мне о том, что случилось с моей родиной?!
Монах смиренно потупился:
– Ваше величество, я всего лишь голос страны, которая теперь принадлежит вам. Но если, как в старые времена, целые дома и деревни начнут уходить в болото, эти голоса будут раздаваться повсюду, и они будут кричать: это потому, что королевская кровь Норфлара больше не падает в жертвенное жерло болота, люди снова прогневили древних богов.
Исли внимательно посмотрел на него, улыбнулся самым краем рта.
– Я не думаю, что кровь одного человека как-то отличается от крови другого, раз она такая же красная. Я могу сам «кормить трясину» каждые три месяца, как это делал король «химер». Я могу даже скармливать ей непокорных. А что, казнь не хуже прочих. Достаточно медленная.
Его собеседник склонил голову.
– Слово короля – закон. Как вы решите, так и будет, ваше величество. Хотите – попробуйте сейчас, и посмотрим, закроется ли «провал».
Поднялся ветер, погнал над болотом поземку. Монаха почти сдувало с моста, серые тряпки трепетали на ветру. Стража, ждущая на скалах, мялась и притоптывала от холода.
– Это какая-то уловка, – задумчиво сказал Исли. – Лужа затягивается и открывается в определенные дни? У нас в Вестфьорде отец тоже «кормил» собой море в дни особых приливов. Никто особенно не скрывал, что эти дни зависят от луны.
Он подошел к краю, наклонился, вглядываясь в красную мешанину далеко внизу.
– А что, при королях Норфлара дома совсем перестали уходить в топи?..
– Может, они иногда уходят, – потупившись, сказал монах. – Обычно на этих местах загодя пропадает брусника и начинают плясать синие огни. Хороший «болотник» знает, что, раз огни заплясали, пора переносить дом со всем скарбом в другое место.
Исли засмеялся. Вот хитрец. Воистину, вместе с короной ему досталось странная земля и коварные подданные…
И королевич, на чьей крови якобы держались безопасность и благосостояние страны.
*
На срочно собранном совете стоял грохот и рев. В круглой комнате пахло копченым кабаньим жиром и пролитым вином. Люди разгорячились и орали друг на друга в голос, стуча по столу костями – так, как когда-то орали их предки у вестфьордского костра. Исли сидел у самого камина и думал, что за годы лишений его хлебнувшие горя сородичи порядочно одичали и рядом с лордами Норфлара смотрелись дикими варварами. В чем-то Ригальдо был прав. Если их не осаживать, они и правда вели себя по-скотски.
Думать об этом было не слишком приятно, и мысли перепрыгнули на мальчика. Морозы стояли кошмарные. Исли велел держать принца в тепле. Ему передали одеяла, хорошую одежду и дрова.
– Но, государь мой, – Антейн поднялся, чтобы перекричать спорщиков, – не хочет же этот крысиный монах сказать, что молодой змееныш должен жить ради того, чтобы его кровь каждые три месяца капала в дырку?!
– Он хочет сказать именно это, – кивнул Исли, – поскольку верования болотной земли построены на ее неустойчивости и коварстве, а еще – на богатстве. «Скальная» часть королевства ничуть не лучше. Теперь каждая выработанная жила в шахтах, пустая порода, истощившееся месторождение будет восприниматься как пощечина нашей власти. А если не дай бог мастерские уйдут под землю или подмытая рекой скала обрушится на город…
Он вспомнил про зуботычину, которую ему отвесил Ригальдо. У принца была крепкая рука.
Большинство его людей угрюмо молчало. Им не надо было объяснять, что такое гнев богов земли.
– К тому же из других королевств уже приходят письма, – задумчиво сказал Исли. – Соседу, среди бела дня отобравшему чужой трон, нет веры. Если пленник по-тихому скончается в заточении, никто больше не захочет заключать с нами ни торговых, ни военных союзов. И никто не рискнет породнится с моей кровью. Так уже бывало с королями далекого Истхейма. Семь поколений они были вынуждены жениться на своих крестьянках, потому что никто не хотел вручать им своих дочерей.
– Но на каком положении его можно оставить? Он же не должен торчать при новом дворе нашего короля как бельмо на глазу…
– Он даже не может считаться заложником, поскольку все его родственники умерли…
– Зато он может служить целью разных мятежников и проходимцев, живым штандартом, ради которого будет подниматься смута…
– Может, держать его пленником в казематах, у которого раз в три месяца берут кровь? Так тоже нехорошо. Случись что, и скажут: это потому, что королевская кровь Норфлара страдает…
– Может, одурманить его? – среди общего гвалта пробормотал Хебер. – Есть же зелья, от которых становятся дураками. Кормить его мухоморами, пусть ходит по замку, роняя слюни.
– Казнить его, и будь что будет. Скинуть его заживо в ту трясину. Пускай нажрется королевской крови на годы…
– У меня есть идея, как все сделать лучше, – спокойно сказал Исли. – Посланец Серого ордена напомнил, как получить трон по закону, чтобы сберечь честь, совесть и уважение перед людьми, богами и перед собой.
В оглушительной тишине было слышно, как стреляют поленья в камине.
– И что это? – гулко спросил Финиан.
– Брачный союз. Если бы я породнился с кровью Норфлара, ни у кого не осталось бы вопросов, что трон мой по законному праву.
– Но у короля не было дочерей! – выкрикнул кто-то. – А мальчишка еще слишком молод и вряд ли успел завести собственное потомство…
Исли кивнул:
– Поэтому следует поступить по зову судьбы. Если король Норфлара так хотел породниться с Вестфьордом, что преследовал мою тетку Ингрид, не принимая отказов, мне следует жениться перед алтарем на его сыне. Я думаю, после этого ни один лорд-мятежник не захочет отвоевать юношу, чтобы поставить над собой.
Ветер за окнами швырял в узорное стекло твердый, колючий снег.
Воины Исли смотрели на своего короля в изумлении.
И в тишине, нарушаемой свистом ветра, Финиан хлопнул себя по ляжке и начал оглушительно ржать.
– Я думаю, он прыгнет с крыши, бедняжка, когда узнает, – сказал он, обращаясь ко всем, и вытер слезы. – А если нет – тем хуже для него. Хочу увидеть, как норфларская химера повернется к вестфьордскому жеребцу задом, и он насует ей под ее змеиный хвост!
Поднялся оглушительный рев – возмущенный, протестующий, одобрительный, просто пьяный.
Исли перевел дух и вытер вспотевшие руки о штаны.
Правую сильно жгло в том месте, где Ригальдо когда-то прижимался щекой к его ладони.
*
– Я не буду, – решительно сказал Ригальдо.
Он стоял у окна, которое снаружи наполовину занесло снегом, и его лицо казалось совершенно обескровленным.
Исли молча ждал.
– Я знаю, вы хотите унизить меня, – тяжело уронил Ригальдо, глядя в сторону. – Придумали это… эту… – последнее слово он выплюнул так, словно к его губам прилипла ядовитая жаба. – А что дальше? Потом вам захочется называть меня собакой, чтобы я ел с вашей руки и ходил на четвереньках? А когда вам надоест, посадите в железную клетку, как ворону? Есть много разных способов унизить человека…
– Это ваш батюшка так развлекался? – сохраняя внешнее спокойствие, спросил Исли. Внутри него уже начинала тлеть ярость, хотя он отчаянно старался сохранить терпение.
Когда он шел сюда, то думал, что Ригальдо ему не поверит. Ждал, что тот будет браниться, кричать, топать ногами.
Мальчик поверил сразу. Он побледнел и ушел в непробиваемую оборону. «Нет», «ни за что», «я не стану», «лучше смерть». Все хитрые, продуманные слова Исли разбивались об эту стену. Ригальдо стоял, зацепившись за решетку пальцами правой руки, и выглядел как человек, которого можно будет отодрать от окна только вместе с этой решеткой. Исли никак не мог перехватить его взгляд – тот ускользал, как будто Ригальдо стремился закрыться в себе наглухо.
Кажется, что за дни в заточении мальчик стремительно повзрослел.
После последней фразы Исли он наконец посмотрел на него с холодным недоумением.
– Отец? – сказал он, кривя губы. – Причем тут мой отец? Ведь это вы меня так ненавидите. Я только никак не могу понять, чем я это заслужил…
У него наконец проскользнуло в голосе что-то от прежнего обиженного принца, и Исли сразу попытался расширить эту брешь.
– Я вас не ненавижу, Ригальдо, – терпеливо повторил он, становясь рядом с мальчиком и тоже берясь рукой за прутья. От него не укрылось, что Ригальдо сразу же отодвинулся, чтобы не соприкасаться даже с краем его плаща. – Но сейчас это единственный способ вас спасти…
– Спасти меня? – эхом отозвался Ригальдо. В его глазах сверкнуло что-то похожее на гнев. – Но вы ведь уже однажды так же «спасли» меня. Эти разбойники на болотах, когда мы встретились… Вы их послали?
Исли потупился. Надо же, вспомнил.
– И вы так спокойно положили собственных людей?!
– Что вы, – поморщился Исли. – Это была просто шайка местных душегубов. Их нанял один из моих воинов, они даже не знали меня…
Ригальдо фыркнул. Глаза у него ярко горели:
– Вот видите. И как мне после этого вам доверять?!
Он сравнял счет. Исли бы восхитился его выдержкой, если бы этот упрямец не портил все.
– А вот я спас вас тогда по правде, – вдруг произнес Ригальдо. Его заострившееся лицо как-то смягчилось, он будто всматривался во что-то далекое. – Там, на болотах, когда вы упали с тропы с этим разбойником. Если бы я вас не направлял, вы бы увязли в трясине…
Он с изумлением поднял глаза на Исли и шепотом повторил:
– Выходит, я и правда вас спас.
Он попал в яблочко, и у Исли заломило виски. Живя в Черном замке, он благополучно выкинул то происшествие из головы, утешая себя, что все получилось случайно, а теперь вот его тыкали носом, и поделом. Ему вспомнилась поговорка «разве нужно тащить из воды ствол, за который уцепился неблагодарный человек», и Исли вздохнул. Сделал шаг вперед и схватил Ригальдо за шиворот. Преодолевая его сопротивление, развернул мальчика к окну и почти воткнул носом в стекло.
– Смотрите, вот она, ваша обожаемая трясина, – сказал он Ригальдо в ухо. – В которой ваш отец топил кости ободранных им людей. Совет настаивает, чтобы я сделал то же самое с вами.
Ригальдо отчаянно пыхтел и упирался в стену, пытаясь вырваться.
– Плевать! – выкрикнул он. – Смерти я не боюсь!
– А пыток? – прошептал Исли, снова встряхивая его. – А пыток, Ригальдо? Прилюдной казни, когда вас выведут на помост голого, без клочка одежды, и поступят так, как ваш отец поступал с людьми: отрежут язык, чтобы вам нечем было просить о смерти, отрубят пальцы, снимут с ног и рук кожу, оскопят, прижгут места кровотечений, затем раздробят суставы, а после посадят на кол, на котором, возможно, вы проведете несколько очень долгих часов или даже дней, прежде чем наконец вас вышвырнут в болото. Вы к этому готовы, Ригальдо?.. И ради чего? Этого просит не только совет, но и все ваши подданные, за всех, кого ваш отец замучил, запытал. У вас нет друзей в Черном замке. Кроме меня. Я правда хочу вас от этого уберечь.
Он говорил, не повышая голоса, по-прежнему удерживая Ригальдо за шею, вжимая его в холодное стекло. Мальчика трясло, его лицо было мокрым, губы вздрагивали. Когда Исли умолк, чтобы перевести дух, он разлепил губы и пробормотал:
– Господи, как я вас ненавижу… Вы не друг, вы хуже их всех… Я убью вас…
Исли тяжело вздохнул и отпустил его. Отошел на пару шагов и вытащил из ножен кинжал. Бросил его на каменный пол:
– Ну, давайте.
Ригальдо утер кулаком мокрые глаза и недоверчиво посмотрел на кинжал:
– Да?! Чтобы, когда я его поднял, ворвалась стража? Чтобы уж точно засудить за нападение на короля?!
Исли лишь восхищенно покачал головой. Мальчик быстро учился. Пока он любовался им, Ригальдо прянул к оружию змеей. Но Исли был быстрее и наступил на растопыренные пальцы.
Ригальдо заорал и второй рукой сильно ударил его по бедру. Исли усилил нажим, а сам сгреб его за волосы, побуждая задрать голову. И сказал:
– Ригальдо, поймите, что с вами никто не шутит. Вас либо казнят, либо отдадут толпе. Либо мы заключим союз, который сделает вас неприкосновенным.
Он нарочно избегал слова «брак». Но Ригальдо все понимал. Его рот приоткрылся:
– Но это же будет нарочно… позорная… женитьба… Все же подумают… Мы же оба мужчины…
– Да, – спокойно сказал Исли. – Все именно это и подумают.
Он отпустил мальчика и кивнул на кинжал:
– Ну что, попробуем еще раз? Сколько раз надо повторить, чтобы стало понятно: вы не в тех обстоятельствах, чтобы чего-то стесняться. Умный человек сделает все, лишь бы выжить.
Ригальдо стоял перед ним на коленях, бледный, растерзанный, с порванным воротом, и его губы беззвучно шевелились. Он посмотрел на кинжал в своей руке, потом на Исли.
И с отрешенным, просветлившимся лицом направил лезвие на себя.
Исли молниеносно оказался рядом. Выбил кинжал из руки, пинком отшвырнул его в угол. И молча ударил Ригальдо в лицо.
Тот схватился за рот и мешком осел на пол.
– Мы заключим этот брак, даже если слуги приведут вас к алтарю силой, – твердо сказал Исли, забирая кинжал. – Мне нужна кровь Норфлара, его трон и его земли. Лично к вам у меня нет ненависти, Ригальдо. Я король, и я просто делаю то, что должен.