Крысы не поддаются дрессировке.
Но могут подчиняться, ожидая еды
или вашего беззащитного горла.
(«Трактат о тварях земных, водных и небесных»)
— Доброе утро, дорогой жених, — промурлыкала, кусая его левое ухо, леди Аниэла. Племянница её величества тсарицы Саврии.
Альк поморщился: на голове саднила затянувшаяся тонкой багровой коркой рана, затылок чесался от спёкшейся вокруг неё крови. Судя по самочувствию в теле, его всю ночь трясло, как мешок картошки, где-то в телеге, по пути в Брбржисщ.
— Вероятно, ты мне сейчас подробно расскажешь, почему оно для тебя такое доброе? — хмуро спросил саврянин.
Ему очень хотелось пить. А ещё, лечь нормально, или, хотя бы, встать, а не висеть окровавленными запястьями на ржавой цепи с браслетами, перекинутой через потолочную балку. И друзья ничего не узнают, полагая, что очередной побег — простая блажь глупого видуна! Вот ведь крысий хвост!
Везде, куда ни посмотри, был бардак: булыжники из стен лежали на полу, камешки поменьше украшали обломки стола и стульев, в углу какие-то чёрные лохмотья притаились крысой, в полукольце кладки очага не хватало трёх кирпичей, словно в щербатой улыбке бродяги — зубов. Даже каменная пыль неравномерно покрывала всё вокруг, истончаясь лишь там, где следы были свежими.
О, Саший! Ты издеваешься!!! Неужто, это опять тот же разрушенный замок? Хотя, нет. Видимо, другой. Надо потом посоветовать тсарице раздавать эти развалины в подарок каким-нибудь провинившимся казнокрадам или ворюгам. Им жадность не позволит видеть собственность в таком запустении, а тсарству — прибыль: негде заговоры устраивать и людей неволить. Но мысли мыслями, а ему предстояла ещё самая малость — надо просто выжить!
— Что-то ты мне совсем не рад, а, любимый! — насмехалась девица, — а ведь я уготовила тебе такую важную роль в истории Родины!
— И чем же я тебе так не угодил, а?
— Вот только представь: знатный благородный мальчишка, безответно влюблённый в тсаревну, единственный королевский наследник мужского пола, уезжает учиться на путника в Ринтар. Семь лет он терпит издевательства и международную агрессию. Но это не заставляет его озлобиться — нет! Он свято верит в честность своих учителей ринтарцев. Лучший выпускник Пристани — мальчишка не сомневается, что станет великим путником и изменит мир! И что любимая расплачется от радости у него на груди.
— Ага, а ты-то — верная невеста ждёшь меня дома. В это ты заставила поверить досужих сплетников? (Ох, и ошиблись же родители, обручив пятилетнего сына с кузиной, когда наследная тсаревна — маленькая девочка «Иссся» тяжело болела. Боялись, что не выживет. А теперь все расхлебывают!)…
— Но его предали! — как ни в чём ни бывало, продолжала саврянка, — в пристани на выпускном испытании превратили в крысу! Но наш герой не сдался. Всё просчитав, он сбегает. Удачно находит себе необученную девку — новую стихийную путницу, с которой экспериментирует и добивается небывалых результатов! Пристань негодует! Секреты и авторитет путников под угрозой! Лучший крысолов не справился. Райлез, (это имя она будто с шипением выплюнула на пыльные камни), с дядькой чуть не поубивали друг друга. Но наш Герой уничтожает влиятельного племянничка, договаривается с крысоловом и возвращается домой победителем! И только у тайной зазнобы завтра свадьба с тсаревичем-ринтарцем.
— Брось этот спектакль, Аниэла. Будто я не знаю, что Райлез променял тебя на обладание вонючей облезлой крысой, пусть с нею в придачу достался и я. Он богатенький, потенциальный и влиятельный — и, действительно, польстившийся на твои прелести, в отличие от меня. Чем не пара тебе? Да вот только, похитрее оказался. Ну, да всё равно, сдох, как плешивый крысюк — прямо в норе!
— Мы говорим о тебе!
— Так что же ты не упоминаешь других моих подвигов? Ну, прекращение войны, например? А?
— Это временно. Теперь ты встанешь во главе сражения. Ты убьёшь тсарицу и Исенару. Люди поверят, и твоя ревнивая «месть» покажется логичной.
— С какой стати мне это делать?!
— Иначе я закопаю всех, кто тебе дорог. И сестру, и маму — прежде всего. С отцом чуть сложнее — он уже давно мне мешает, но четыре покушения пережил. Мои люди пробрались прямо в твой дом. Те, от кого ты даже никогда не ждал удара в спину — уже готовятся пустить женщинам рода Хаскилей кровь. Во всех смыслах, дорогой.
— Чего ты хочеш-шь? — прошипел, скривившись, как от пощечины, Альк.
— Я могла бы сказать, что хочу съесть целого быка, и отплатить тебе за него потом и, собственно, кровью, — саврянка в подтверждение своих слов впилась в его шею, не то целуя, не то кусая, оставляя яркий жгучий след, — Но тебя сначала надо привести в приличный вид, да и не к спеху пока. Мы с тобой приглашены на свадьбу тсаревны Исенары и тсаря Шареса. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня, и был послушным мальчиком.
Глаза саврянки имели безумное выражение, лицо застыло какой-то мечтательной мёртвой маской — она уже во всю наслаждалась будущей победой.
Кто позволил безумной девке возглавить озлобленную толпу?! Хотя… Альк очень сомневался, что она действительно является лидером заговорщиков.
Когда вошёл, запинаясь о мелкие острые камушки, щуплый усатый работник тайной службы Венцбурга, всё стало куда более понятно.
— Ну, как тут наш будущий король? Уже осознает всю тяжесть властительного бремени? Нравится тебе дорожка, крысий выродок?
— Всё неплохо, благодарю. Только рожи ваши немного бесят — пойдите, убейтесь, что ли, по моему приказанию, — ухмыльнулся Хаскиль. — О! Подскажите, господин Хрольвец? Правильно ли я вспомнил, что именно ваша жена восемнадцать лет назад спрыгнула из окна башни, увидев приближение ринтарских войск? Может, я что-то путаю, но они ведь даже не напали — мимо пробегали, не правда ли? Обидно, да? А потом у нас купцы стали пропадать… Ринтарские. Случайно. Да и путник при замке не оставил вас равнодушным — не предупредил. То-то вы их не любите.
В «комнате» на одного обезумевшего стало больше. Бить пленника не стали — зачем шкуру перед балом портить? Но усатый кричал, грозил, брызгал слюной от злости:
— Я их всех убью! Они у меня хвост крысий жрать будут! Сашиево отродье! Гнильё выгребной ямы! Они у меня попомнят кровавый рассвет Саврии! Если кто жив останется! Ухмыляйся, ухмыляйся! Не переживай, ты нам нужен будешь до первого наследничка. После смерти глупой слабой тсарицы и её влюбленной доченьки! Ваш ребенок будет полноправным наследником — гражданской войны мы избежим. Я с тобой и с твоей крысиной семьёй разделаюсь ещё! Надо только подождать.
Заговорщики вышли, гневно хлопнув покосившейся дверью. А белокосый стал искать свою жизненно важную горошинку: нужно срочно вычислить, кто из давних слуг замешан и поддался на искушение. Один к сотне, что Альк сможет догадаться, а на балу — передать нужную информацию кому-нибудь, прежде, чем его убьют… Свои же. Но невозможного почти не бывает для упорных! Хорошо хоть Рыска под защитой деда! Надеюсь, он не потащит её на свадьбу! Пусть девочка думает обо мне всё, что угодно, но, по крайней мере, будет жива. Вот как иногда везёт королевскому племяннику… Даже воды не дали.
Но войска мои лихие
Так готовились к войне,
Что восставшую стихию
Не сдержать, пожалуй, мне!
Гордый стяг упруго бьётся
Над армадой хладной стали.
А меня за полководца,
Несомненно, посчитали — вот беда!
(Йовин. Текст песни «Весна III»)
***
Замок Хаскилей был серебристо-серого цвета. Высокая крепостная стена, с одной стороны примыкавшая к скале, внешне неприступная, с бойницами и зубцами, могла сразу отпугнуть вражеское войско ещё до начала осады. Круглый донжон посередине, ещё три действующих башни на стыке крепостных стен, несколько конических крыш с красными флажками наверху. Строение своей строгостью и выверенностью линий очаровывало и завораживало.
Дед почти не смотрел на дорогу, отлично выучив её за столько лет. В его руках была небольшая книжица, название которой он прятал, будто невзначай. Было видно, что чтение полностью завладело его вниманием.
Жар с Рутой активно обсуждали, можно ли проникнуть в замок, с помощью одной Жаровой изобретательности, и, сможет ли ворюга незаметно вынести хоть булавочку мимо тсецов. Друг, рассматривая приближающийся замок, признался, что он намного неприступнее, чем строение господина Шарака Полтора Клинка.
Рыска же, впервые поняла, что Альк является не просто «знатным господином», а среди знати тоже один их первых. В груди кольнуло каким-то нехорошим предчувствием по этому поводу.
Девушка уже устала доказывать себе, насколько они не пара. В конце концов, нужно просто верить его словам. Она Альку нужна. Многие красавицы в веске выходили замуж за неказистых батраков, потому, что имеющая красоту весчанка, понимала: не лицо делает человека, а доброе сердце. Богатые тоже не всегда женятся, приумножая капитал, Жар рассказывал, что однажды не стал грабить зажиточного купца, опознав в его жене бывшую беднячку-побродяжку. Может, Альку совсем не нравятся такие же язвительные представительницы знати, а подруга всё-таки не раз ему жизнь спасала — есть за что хотя бы уважать…
Ворота открылись в десятке локтей от коровьих морд — стража опознала вернувшегося главу рода по затылку, выглядывающему из книги и иногда подрагивающему от смешков.
Ох, не так Рыска представляла себе въезд в этот замок! Алька рядом не было! Кроме слуг никто их не встречал. Вместо радушных объятий — сразу проводили в отдельные комнаты и дали помыться, отдохнуть с дороги и приготовиться к ужину.
В бежевом просторном зале, рассчитанном на сотню человек, сейчас был накрыт лишь небольшой кусочек стола: хозяева обычно обедали в уютной маленькой столовой, но для гостей решили сделать исключение.
В углу, под огромным фамильным портретом кого-то очень грозного на красном фоне, разговаривали дед и уже знакомый Рыске мужчина. Как жаль, что отец Алька смог бы опознать её только по чёрным косицам, свисающим с сыновьей спины… Так «прилично» они удалялись от зовущего их родственника по главному парадному выходу из королевского дворца. Вспомнить стыдно и обидно! А, если учесть, что у неё теперь статус невесты… Можно под пол провалиться — там как раз для таких непутевых пара подземелий есть! Может и колодец — утопиться.
Густав Хаскиль первым увидел гостью. И пошёл навстречу, разведя руки, как принято в веске — для объятий. Жар с Рутой уже сидели за столом и корпели над букварём. Ворюга убеждал мучительницу, что буква им написана правильная, просто зашифрована, чтоб никто не догадался. Друзьям не надо было маскировать слёзы и щепка за щепкой охлаждать красные глаза водой — а весчанке надо, потому, как ей все-таки дали положенные сто златов — да ещё каким образом! Она как раз нашла их в своей сумке — это дедушка всё-таки выдал часть наследства, да как затейливо!
Рыска безропотно дала себя обнять, пробормотав сбивчивые приветствия на саврянском.
— Это точно она? — удивлённо повернулся к деду Густав, — ты же говорил ринтарка.
— Это местные грибочки, сын. Ринтарцев накормить — если хвост не отбросят, то побелеют. — Грустно улыбнулся дед. Рыска тоже вымученно улыбнулась. Её неплохо приняли. И говорили на её родном языке.
— Очень рад с вами познакомиться, госпожа Рыска. Я невыразимо благодарен вам за спасение моего сына и за неоценимую помощь стране! Вы — удивительная и очень скромная девушка! Я очень рад приветствовать вас практически уже новым членом нашей семьи.
— Спасибо, — пробормотала Рыска. Ей очень сложно давались вежливые высокопарные разговоры. — Вам и вашим друзьям от её тсарского величества переданы приглашения на свадьбу тсаревны Исенары и тсаря Шареса. Я позволил себе вольность — побеспокоиться о вашем праздничном наряде. Хотя… Не могу не предупредить, что сия поездка очень опасна для вашей жизни. — Сказал Густав Хаскиль.
Рыску ощутимо кольнуло. Да, действительно, опасно. Так опасно, что дар заранее предупреждает, но это значит, что она обязательно увидит там Алька!
— Я рискну, господин Хаскиль, — поспешно сказала она.
В этот момент, как раз, зашли две женщины в красивых светлых платьях, простых по покрою, но не по ткани — шёлк с серебром. Неглубокое декольте, серебряная же вышитая тесьма по подолу и рукавам, высокие прически. Мать и дочь были прекрасны и очень похожи. Их сопровождала старая пухлая горничная, непрерывно шамкающая чем-то. Рыске она очень не понравилась — уж больно выбивалась из общей упорядоченной картины.
Будущие родственницы по очереди обняли Рыску. Лесса очень расстроилась, что не может увидеть сына, хотя уже наслышана, что он в городе. Ни Бовар, ни друзья не рассказали всей ужасной правды, поэтому она беспокоилась не так сильно, как могла бы. Люцина тоже переживала. Рыска поняла, что Альк — очень нежный сын и брат. Просто в чужой стране и в тяжёлых обстоятельствах он бывал так груб с чужими. Дома же его вспоминали совсем другим. Альк, наверняка, любит их больше жизни. Рыска вспомнила, как саврянин кинулся её саму спасать в проклятые пещеры Длани Сашия, рискуя собой. Да, её он тоже любит. Хоть в этот раз поберег бы себя…
0
0