В нем поселилось сосущее чувство тревоги. На празднике Исли был рассеян, приглядывался и прислушивался. Воздушные стены королевского шатра были сшиты из белой и зеленой с золотом ткани. Не обращая внимания на тосты, которые поднимали его люди, Исли время от времени смотрел на колышущийся на ветру свободный край полога и видел вместо него игру света и тени по дороге в ущелье.
Он даже не удивился, когда, повернув голову, обнаружил, что стул рядом с ним пуст.
– Где принц-консорт? – негромко спросил Исли, поманив к себе лорда-распорядителя.
Тот торопливо приблизился, оторвавшись от стола с пирогами и зажаренной птицей.
– Ваше величество, ваш супруг изволил отбыть в замок, – сказал он, вытирая жирные руки. – Изъявил пожелание подготовиться к вашему возвращению. Конечно, он уехал не один, а в сопровождении воинов…
Среди придворных поднялись крики и суматоха. Кто-то надрезал высокий запеченный пирог, и из него с шуршанием вылетели живые голуби и принялись оголтело носиться под крышей шатра.
Подбрасывая в руке нож, Исли смотрел, как они мечутся, а потом приказал:
– Командира ко мне. Пусть соберет солдат: я возвращаюсь в замок.
Пока конь нес его вверх по лесной дороге, в голове у Исли стучало: все-таки сбежал-сбежал-сбежал.
Хорошо бы, конечно, узнать, что мальчишка здесь, что уехал, не попрощавшись, потому что просто взял себе много воли, но Исли не был уверен, что все так просто.
По мосту он въехал первым, далеко обогнав своих людей. Конь прогарцевал по двору, дернул головой, фыркнул, косясь налитым глазом. Чья-то рука схватила его под уздцы. Исли посмотрел сверху на незнакомого парня в кольчуге и спросил:
– Где конюх?
И тогда на воротах опустилась тяжелая решетка, отделяя его от приехавших с ним людей.
Исли не стал спрашивать, что происходит. Он пнул незнакомца в лицо так, что хрустнули кости, выхватил меч и пришпорил коня, заставляя его перескочить телегу, которой перегородили двор – нарочно, должно быть. Со стороны ворот слышались удивленные окрики и проклятья: рыцари Исли сердились и колотили по решетке, но все равно оказались не готовы к тому, что из замка их осыплют градом стрел. Недоуменные оклики сменились воплями боли и страха, а из-под моста и из других укрытий к воинам Исли бежали спрятавшиеся норфларцы. С топорами, мечами и вилами. Они наваливались на рыцарей кучей и стаскивали их с седел. Пронзительно ржали раненые лошади. Кому-то удалось ускакать, но за ними тут же пустилась конная погоня.
У Исли дела были не лучше: двор в мгновение ока заполнился людьми, высыпавшими, казалось, из всех щелей, из дверей, из-под телег, даже из колодца. Первого же наскочившего на него Исли сбил конем. Он озирался, но нигде не видел никакого намека на помощь. Молчала кордегардия, и на галерее было тихо. Никто не кричал: «Смотрите, там убивают короля!» Никто вообще не кричал.
– Срублю башку каждому, кто ко мне сунется, – предупредил он. – Позовите вашего командира. Должен же у вас быть командир?..
Он блефовал, понимал, что в этом дворе он в ловушке. Они могли навалиться числом и растерзать его на клочки. Но плотная масса людей неожиданно зашевелилась, и вперед вышел один из его норфларских вассалов.
Он вежливо поклонился и церемонно сказал:
– Соблаговолите сдать оружие, ваше величество. С этого часа у вас больше нет власти над этой землей.
Исли смотрел на толпу, сжимавшую вокруг плотное кольцо. Люди напирали на него, глядели исподлобья – в абсолютном молчании, неестественном для распаленной толпы. Он видел: из дверей кухни выполз растерзанный солдат в вестфларской тунике. Он поднял лицо, увидел Исли и протянул к нему руку. Позади него шла повариха в мятом фартуке. Она деловито тыкала солдата в спину большим ножом для разделки мяса и улыбалась задумчиво и спокойно.
– Сдавайтесь, – повторил лорд.
«Надо поддаться, – подумал Исли. – Схитрить, обмануть их». Но вышло так, что они оказались хитрее: когда его оттеснили под навес галереи, сверху мягко опала большая вязкая сеть. А дальше все было несложно: его окружили, стащили с коня, прижали дюжиной рук. Распутали, вздернули на ноги.
Он ждал ударов, проклятий, пинков, плевков в лицо, но ничего этого не было. Бывшие подданные только обыскали его, забрали меч и кинжал.
Ему заломили руки за спину, связали и повели. По-прежнему не произнося ни слова, без зуботычин и насмешек. Норфларцы обходились с ним удивительно. Как будто он был в их замке дорогим гостем, а не арестованным узурпатором. Вот только конвоировали его так, чтобы он не сбежал.
Везде лежали трупы. Исли их узнавал. Все это были его вестфьордские воины, те, кто пришел с ним из-за моря. Те, кому он дал вестфларское дворянство и новую жизнь в этих чертовых землях.
Они шли через галереи замка, и Исли видел следы чудовищной резни. Порубленные, истыканные стрелами тела, обезглавленные, выпотрошенные, приколоченные к дверям, сброшенные из окон. Под ногами через весь коридор тянулась широкая красная полоса, которая закачивалась разваленным надвое телом – удар был так силен, что из верхней половины вывалились кишки. Еще один труп висел, перекинутый через балконные перила; под ним натекла лужа крови, наверное, живот был вспорот. Старуха-норфларка, поставив рядом с ним бадейку, невозмутимо подтирала каменные плиты тряпкой, как будто кровь была водой.
Насколько он мог понять, в замке не осталось ни одного его соотечественника.
– Сюда, ваше величество, – сказал один из конвоиров. Он даже склонил голову, словно Исли по-прежнему мог отдавать ему приказы. У дверей тронного зала, как раньше, дежурила стража. Они тоже молча поклонились, после чего его втолкнули внутрь.
Факелы не горели. Бледный дневной свет струился из стрельчатых окон, но его было слишком мало, чтобы осветить такое большое помещение, и стены тонули в сумраке. Исли сделал глубокий вдох и двинулся к возвышению в центре. Он уже видел очертания двух человеческих фигур на тронном кресле, но разум отказывался верить глазам, хотя чутье кричало: да, да, ты знаешь, что это правда.
На троне сидел Ригальдо. Он не смотрел на Исли, потому что все его внимание поглощало переброшенное поперек подлокотников тело, которое он придерживал, чтобы не сползло. Грузный мужчина, лежащий лицом вниз, бессильно обвисший, руки и ноги которого казались неестественно вывернутыми, как будто его что-то перекрутило, переломало. Туника у него на спине была порвана, и Ригальдо, склонившись, что-то делал с ним. Его голова ритмично двигалась. Издалека казалось, что он покрывает эту спину поцелуями.
Исли шагнул, чувствуя, что ноги отяжелели, будто на каждой из них пудовые кандалы. Заслышав его, Ригальдо молниеносно поднял голову.
Он был непривычно румяный, и его аккуратный рот из-за своего ярко-алого цвета казался нарисованным на лице, и подбородок тоже был красным, выпачканный в чем-то густом и лаково-блестящем, как будто Ригальдо неаккуратно пил брусничный сок или вино.
Глаза заполняла чернота без отблесков.
Исли сделал к нему еще один шаг, и Ригальдо немедленно пошевелился в кресле. Исли показалось, что он сейчас выставит зубы и предупреждающе зашипит, как сколопендра, поднявшаяся на хвосте.
Но вместо этого Ригальдо сунул в рот выпачканные пальцы и медленно и с удовольствием их облизал. А потом, положив руки Финиану на спину – теперь Исли видел, что это именно Финиан, он узнал эту бычью шею и перекинутые наперед волосы – сказал нормальным человеческим голосом:
– Отец был трус и дурак. Ему стоило объяснить мне все раньше. Сдерживаться нужно далеко не всегда.
Его пальцы вновь погрузились глубоко в рану на спине Финиана, он очень ловко отдирал там куски мяса, как будто щипал солонину или вяленую рыбу. Исли смотрел на него, примерзнув к полу, и думал, что у Ригальдо всегда были на редкость красивые, ослепительно-белые и ровные зубы. Только правый клык был сколот – это его так неудачно били после переворота по лицу. Исли любил обводить языком эту выщербинку, когда они целовались.
Сейчас у Ригальдо с клыками все было в порядке, насколько он мог рассмотреть.
– Кто ты? – спросил Исли и удивился, почему еще может внятно говорить. – Что ты такое?
На мгновение Ригальдо застыл, а потом его руки снова пришли в движение.
– Я – хозяин Норфлара, – хрипло ответил он. – Кровь от крови болот. И наш род правит этой землей уже довольно давно. Почему-то здесь очень отзывчивые нашему зову люди. Мы справедливо обходимся с ними и защищаем их от гнева болотных богов и чудовищ. Правда, иногда нам требуется их есть.
И тогда Исли все понял.
Слепое, безумное обожание: пекарь, благодаривший за отсечение пальцев, колышущаяся в едином ликующем реве толпа, стража, послушная принцу так, что казалась одурманенной. Запертые комнаты в подземельях за железными дверьми.
Король Норфлара вовсе не был безумцем и не мучил людей впустую.
«Говорят, в болотных землях есть камень, который притягивает железо», – когда-то сказал ему отец. Исли видел такой камень – магнитная руда, вот как его называли добытчики в шахтах. Говорят, есть люди, от которых лучше держаться подальше, потому что они притягивают к себе других людей. Молодая королевна Ингрид, сестра его отца, оказалась мудра не по годам, отказав норфларскому королю, чутьем ощутив эту сатанинскую силу, гнилое нутро, даже не понимая толком, что это такое. «Я за него не выйду, – сказала она брату, – он плохой человек. Не заставляй меня, не то прыгну со скалы».
– И все это время, – медленно сказал Исли, – ты все это время знал и скрывался…
И вот тут Ригальдо наконец зашипел.
– Господи, ну конечно, нет! – он пинком сбросил тело Финиана с колен. – Стал бы я церемониться с вашим лошадиным родом, если бы знал!..
Труп скатился с тронного возвышения, перевернулся несколько раз и упал под ноги Исли. Одежда Финиана оказалась разорвана и на груди, и выломанная грудинная кость позволяла увидеть: внутри ничего нет. Последнему из побратимов Исли Ригальдо вырвал сердце.
Лица на Финиане тоже не было.
Ригальдо тряхнул головой и вздохнул. Закинул ногу на ногу, положил руки на подлокотники кресла, на которых до сих пор были вырезаны химеры. Когда он снова взглянул на Исли, тот увидел, что чернота в его глазах отступает, уступая место прежней холодной прозрачности.
– Все это время я был как ребенок, – сказал он тихо. – Блуждал в потемках, не понимал, что со мной происходит. Отец не спешил мне открыться. Теперь-то я знаю, почему: он боялся. И жадничал, не хотел, чтобы мне досталась хоть капля… Потому что… ха-ха, мне даже неловко говорить это вслух… Мы чувствуем, когда нас любят, представляете? И чем сильнее нам преданы, тем больше в нас новой силы, чтобы привлекать, притягивать новых людей. Получается круг!
Лихорадочная краска на его щеках тоже поблекла. Теперь Ригальдо выглядел как хорошо знакомый Исли юноша. И этот юноша задумчиво разглядывал его, покачивая носком сапога.
– При жизни отца любили все в нашем замке, – сказал он шепотом. – Кроме меня; я видел, что с ним что-то не так. Он время от времени делал разъезды, останавливался в замках вассалов. Теперь я знаю, что это он так обновлял свою власть над людьми. Рядом с ним они теряли волю, а он тянул из них эту любовь, и пил их кровь, и пользовался их благами, и брал их женщин, а они даже не знали об этом. «Это был ангел»!
Ригальдо рассмеялся и сказал:
– Я тоже теперь так могу.
Он развел руки и засветился. Исли не мог отвести от него взгляда. Кожа Ригальдо стала пронзительно-белой, и он отчетливо засиял – холодным и ясным светом, так сильно, что черты его лица сделались на мгновение неразличимы, как будто сюда, на трон, действительно сел отдохнуть один из небесных ангелов. Исли вспомнил, что смутно видел что-то такое, когда сражался с прежним королем.
И еще он почувствовал, как эта самая сила, которую излучает Ригальдо, испытывает его исподволь, пытаясь прогнуть ему хребет: увлечь, обворожить, поставить на колени, покорить. Его тянуло к источнику этой силы, и он вспоминал: перекошенные, бессмысленные, обожающие лица горожан, слуги, которые понемногу проникались к Ригальдо симпатией, стража, во время болезни Исли позволявшая ему вольности…
Черт знает, как Ригальдо удалось пробудить в себе эту силу, но теперь, как подозревал Исли, он уже был могущественнее своего отца-упыря. Тряхнув головой, как пес после купания, Исли с сожалением сказал:
– Ригальдо, на меня это не действует.
Все оборвалось. Он по-прежнему стоял в центре залы. Ригальдо по-прежнему сидел в кресле и разглядывал Исли в упор, только теперь в его руках был кинжал.
– Да, – произнес принц, и непонятно, чего в его голосе было больше – сожаления или облегчения. – На вас, островных, это почему-то не действует. Поэтому я приказал, чтобы в моих владениях не осталось ни одного живого вестфьордца. Мне ни к чему подданные, которые меня ненавидят. К тому же я слишком устал от всего этого конского сброда в моем замке.
Он только что был на троне – и вдруг оказался в паре шагов от Исли. Господи, как же быстро он двигается, подумал тот. Как же он силен.
Как яростно, должно быть, он меня ненавидит.
Не глядя под ноги, Ригальдо небрежно переступил труп Финиана. Теперь они с Исли стояли лицом к лицу.
– Так странно, – еле слышно сказал мальчик. – Все как тогда, на болотах, когда мы встретились. Только тогда я был связан, а вы держали кинжал.
Он покачал головой и деловито сказал:
– Повернитесь, ваше величество. Ваши веревки мешают мне наслаждаться победой.
Исли медленно развернулся к нему спиной. Жар дыхания Ригальдо обжег ему ухо:
– Задумаете выкинуть глупость – я вам башку оторву.
Он рассек путы, и Исли скривился: руки занемели.
– У тебя кровь, – сказал он, не оборачиваясь.
– Что?..
– На подбородке. Кровь.
Ригальдо фыркнул. Обернувшись, Исли увидел, что он утирается рукавом.
– Простите, – чопорно сказал мальчик и по-волчьи сверкнул глазами. – Мои манеры оставляют желать лучшего.
Исли подумал: я могу на него напасть. Вырвать кинжал, замахнуться. Может быть, тогда моя участь будет милосерднее и быстрее, чем та, которую он мне наверняка уже приготовил.
Будто подслушав его мысли, Ригальдо сказал:
– Вы задаете удивительно мало вопросов, мой господин. С вами все хорошо?..
– А девушка? – перебил его Исли. – Ты и ее прикончил? Она не из болотных земель, значит, тоже не чувствует над собой твоей власти.
В нечеловечески красивом лице Ригальдо что-то дрогнуло, и он с неудовольствием сказал:
– Пока нет. Девчонка заперта у себя в комнате вместе с лекарем, – он скривил губы. – Я еще не решил, как с нею поступить. Вы плохо знаете южан, государь Вестфьорда, и эту их удивительную покорность судьбе. Абу Али давно называет меня «дэви». Я посмотрел в библиотеке – это значит демон-людоед.
– Откуда?.. – вскинулся Исли.
Ригальдо улыбнулся.
– Он же меня лечил. Сказал, что у меня сердце справа. И стучит вот так редко: тук, тук.
Он два раза громко хлопнул в ладони. Входные двери тут же распахнулись, и стража встревоженно заглянула внутрь. Они смотрели на Ригальдо с таким искренним обожанием, что Исли чувствовал холодок, бегущий по хребту. Казалось, никого не волнует, что на полу лежит труп, и то, что туника принца вся пропиталась чужой кровью.
– Они потом об этом забудут, – еле слышно сказал Ригальдо, поймав взгляд Исли. – Теперь я умею и так.
Солдаты мрачно смотрели на Исли. Он понимал: у стражи он один здесь сейчас вызывал беспокойство.
– Вы знаете, куда отвести его величество, – велел Ригальдо. – Смотрите хорошенько, чтобы он ничего не сделал с собой. Следите за своим оружием: он может его вытащить. Но не причиняйте ему вреда, не то я разгневаюсь.
Он улыбнулся, на мгновение сверкнув белоснежным клыком.
– А мне еще нужно подкрепиться, – сказал он, глядя в глаза Исли. – Такой жуткий голод, никак не утолить.