Будильник раздражающе запиликал ровно в пять утра. Фил показал оттопыренный средний палец и перевернулся. Знобило, хотя организм, вероятнее всего, был абсолютно здоров. Одеяло, накинутое на голову, давало ощущение хрупкого идеального убежища. «Может быть, вот он ежедневно теряемый нами рай?» — пронеслось в голове и потухло. Сон накрыл мгновенно. Второй сигнал будильника был в пять раз громче. Ни одной части тела в холод выставлять не хотелось. Лорик использовал приказ, но упрямая система не хотела его распознавать через толщу одеяльного покрова. Астронавт выругался, и таинственное заклинание вырубило звуковой сигнал. Сон укутал сознание дрожащей пеленой беспокойства. Но потом снова целиком овладел человеком.
В голове перешептывались странные голоса.
— Наверное, иммунитет не принял…
— Вполне вероятно. Утилизируем?
— Может, реакция идет с меньшей скоростью?
— Режим ожидания?
— Вот увидите, бракованный образец…
Разговор мало интересовал человека. Он был измучен. Измучен, несмотря на сон и теплое одеяло. Через пару часов температура пошла вверх. Было настолько холодно, что больной даже не заметил отогнутого одеяла и укола в вену. Он проваливался. Проваливался в какую-то ледяную безжизненную пещеру. Глаза залепило снегом, и не было никакой возможности их открыть, и даже дышать — снег был везде. Его кое-как растапливало горячее дыхание, но он точно знал, что человеку в такой среде долго не выжить…
Вскочил.
— Какая утилизация, Олис?! Ты что, с ума сошла?!
Часы показывали 4:58… Залепленные слизью и гноем глаза напряженно следили за циферблатом, пока не раздался сигнал. Человек дерганной неуверенной походкой поплелся в душ. Красные сосуды глазных белков говорили об очевидной инфекции. Человек рассматривал себя с ужасом: «Может, у людей тоже бывает утиль? Изношенность дикая…».
В столовой стояла еле теплая тарелка овсянки. Рядом лежала пластиковая ложка с двумя зубчиками. Прямо из стола возник стакан странного оранжевого компота. Лорик выпил его залпом. К еде прикасаться не хотелось.
Серость и лень мучили его, словно вокруг был противный пасмурный день. Наручные часы показали 21 час, Фил мигнул, в удивлении, и время изменилось на 5:49. Бормоча о сумасшествии и утилизации, астронавт оглядел дисплей с планом работ на сегодня. От однообразных отчетов мелким белым текстом на синем фоне разболелась бошка. Концентрация страдала. Пролистнув план еще раз, он увидел в самом низу пункт очистки верхнего слоя корабля от остатков метеоритного дождя. Хмыкнув, Лорик стал одеваться.
Космос встретил его неприветливо. Тьма еле-еле расступалась перед ярким лучом прожектора. Сев на одно колено, Фил осмотрел поле работ. Метеоритных бугорков было много. Включив музыку в рандомном режиме, космонавт понял, что сегодня день точно не задался — от скучных, как колыбельная треков, музыка переключалась к самым унылым, которые только мог собрать плейлист. Лезть в часы было лень. Все было лень. Он только видел свои бугорки, с которым подносил нож, вскрывал упрямую жесткую чешую, вытаскивал обломок, смазывал гидрокатионом и хорошенько придавливал. Следом шла полоска бф клея для регенерирующего слоя чешуек. Метеориты, словно горсть ракушек, болтались в мешке за поясом, придавая смешной гордости. Сколько часов ушло на починку — астронавт не глядел. Монотонная работа настолько поглотила его. Лишь бодрая мелодия, неизвестно как ворвавшаяся в неудачный список песен, отрезвила его. Прижав последнюю выкорчеванную шишку и смазав клеем, он поднялся во весь рост. Работа была закончена.
Космос был прекрасен. Далекие звезды, не закрытые от человеческого взгляда атмосферой родной планеты, казались голубыми крупицами чистого пламени, так же тихо перемигиваясь в тишине. Под корпусом корабля оранжевым камнем таился астероид. Фил поглядел на часы — датчик показывал 60% кислорода.
«Можно прогуляться» — решил астронавт и включил спускной механизм. Побрякивая своим мешком добычи, он с усилием закрыл дверцу клетки за собой. «Даже металлы ржавеют» — подумал человек и тяжело спрыгнул на камень за полметра до спуска.
Притяжение было несколько сильнее, чем он рассчитывал, но сделав кувырок через голову, астронавт отделался без травм. «Повезло, что шлем не побил!» — в сердцах махнул на себя рукой. Под светом лампы на голове оранжевая поверхность высвечивалась кислотно-голубой. «Удивительное место!» — подумал человек и сделал еще шагов десять.
«Странно, что это за ограда?! — Лорик пробежал метров десять, прежде, чем наткнуться на железную рабицу. — Я точно не устанавливал этого! Что, черт побери, происходит?!».
Рука произвольно легла на стальные проржавевшие прутья, взгляд зацепил силуэт человека по другую сторону. Человека?! Ограда была под напряжением. Лорик упал…
***
Сознание возвращалось не сразу, а наплывами. Астронавт помнил, что ему нельзя забывать какое-то важное событие, но не мог вспомнить, какое именно. Регенерационная капсула светилась ослепляющим белым светом. Кушетка под спиной была противно холодной, прилипая к голому телу трипластиковым покрытием. Дернулась одна рука, потом вторая, затем левая нога, после правая. Лорик напрягся, чтобы прекратить эти судороги, возникающие против его собственного желания.
В голове возникло неприятное жжение. Астронавт зажмурил глаза от боли. Тишина взорвалась какофонией звуков.
— Он живой?
— Да, он точно живой!
— Невероятно!
— Сворачиваемся!
Жужжание установки и женский голос искина на заднем плане. Шебуршание ткани, поднимающейся в паху — организм реагировал во всех местах без исключения…
Многообразие звуков после абсолютной тишины приводило в шок. Наверное, он потерял слух утром, и умудрился не заметить. Как такое возможно?! А человек? Человек…
Лорик с огромным усилием поднял руку и пытался разглядеть свое запястье. Розовая, еле заметная полоса была отчетливо видна ему.
Потом появился манипулятор. Он подал одежду и помог одеться. Выжившему был предложен апельсиновый восстановленный сок…
0
0