Девушка во флаере была без сознания. Она очень похожа на Сашку, и совсем не похожа на собственный портрет из личного дела. Словно сестра. Энергии в машине нет ни капли, в салоне уже ощутимо холодно. Игорь вгляделся в лицо Сашкиной подруги, и его прошибло холодным потом от страшной догадки.
— Саш, давно с ней это началось?
— Обморок? С утра, а болезнь примерно тогда, когда меня привезли в клинику. Месяц, может, больше.
Игорь сгреб Велчи на руки, спросил:
— Ты в состоянии идти?
Она улыбнулась:
— Я-то здорова.
Напоминать о промокших тапочках Игорь не стал. Альтернативы этим тапочкам все равно не было. А пройти нужно половину сквера, до самого заснеженного фонтана, где припаркован арендованный флаер.
Саша дошла. Забралась на заднее сиденье, помогла усадить рядом Велчи. Все это молча. Игорь вызвал Майкла, сообщил:
— Я их нашел. Лечу в министерство, вторая девушка в плохом состоянии.
— Увидимся, — коротко отозвался Майкл.
Саша ничего не спросила, и Игорь не стал объяснять, с кем он говорил, и почему первым делом нужно лететь в министерство.
На крыше, на стоянке, машин было уже мало, удалось припарковаться поближе к входу в здание. Игорь помог выбраться Саше, вынес Велчи. В этот момент рядом остановилась еще одна машина, из нее выскочили Курт и Калымов, Увидели Игоря, остановились.
— Что у тебя?
— Это Велчи Катиэли. Похоже, ее пытались трансформировать, но не очень удачно. Она без сознания. Это — Саша. Она и вправду ничего не помнит.
Вак кивнул, пристально вглядываясь в стоящую рядом пен-рит и пытаясь разглядеть в ней хоть какие-то черты своей лучшей ученицы. Но видел только замерзшую и усталую пен-рит.
Курт вызвал министра по кому, оказалось, тот еще в здании. Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался в новой информации и в результате санитарный флаер оказался на крыше даже раньше самого министра. Велчи забрали у Игоря, уложили на носилки.
Министр сказал:
— Ее отправят в центр трансформации, сегодня же проведем полное обследование, завтра будет ясно, что делать дальше. И конечно, вы всегда сможете ее навестить.
— Трансформация? — Саша подошла к Игорю и взяла его за руку. — Я догадывалась, но не хотелось верить. Представить не могу, что она скажет, когда узнает…
Рука снова была холодной. Игорь вспомнил про тапочки, очень осторожно обнял ее за плечи, прижал к себе.
Они почти одного роста, и Сашкины волосы защекотали нос. Он подышал ей в затылок и почувствовал, как девушка расслабилась, перестала жаться от озноба и неуверенности.
Министр пригласил всех к себе в кабинет. Не успели они подойти к крыльцу, как прилетел Майкл. Быстро поздоровался, широко улыбнулся Саше:
— Так вот кого мы целый месяц ищем! Приятно познакомиться. Майкл.
Она вернула улыбку:
— Саша. Если бы я знала, что меня ищут, я сбежала бы раньше.
В кабинете витал запах недавно выпитого кофе. Пустые пакеты от кофейного автомата валялись в мусорном ведре. Министр широким жестом пригласил гостей рассаживаться, стульев и кресел для этого едва хватило. Саша старалась не отходить от Игоря ни на шаг: она чувствовала себя не в своей тарелке, к тому же очень хотелось спать.
— Итак, — Вак посмотрел на министра, но тот не стал перебивать, — Судя по всему, эпопея с незаконными пен-рит трансформациями близится к завершению. Очень хотелось бы услышать, как вам удалось найти девушек?
Игорь вздохнул:
— Чистое везение.
Майкл развел руками:
— Мне сразу показалось странным, что профессор Ханчиэни не хотел объявлять машину в розыск, кроме того, человек, угнавший флаер, должен был либо дожидаться такой возможности прямо на стоянке, о чем знал бы сторож, либо лететь в одной машине с профессором. Когда сегодня проверяли клинику, я специально искал странности и несуразности в личных делах пациентов. И нашел.
— Майкл назвал мне три имени, среди них — Велчи Катиэли. Мы стали проверять связи этих людей. Кстати, думаю, те двое тоже подвергались трансформации. Причем, девушка — примерно полгода назад, именно тогда она перестала жить дома. Их тоже нужно найти.
— Значит, профессор, — покачал головой министр. — А как он рвался помогать в поисках! Зачем ему это?
— Ответ есть у меня, — лукаво улыбнулся Майкл. — Однако хотелось бы услышать пострадавшую сторону. Мне интересно, что с вами случилось, Саша.
— Знаете, не корректно задавать пен-рит такие сложные вопросы, — забеспокоился министр. — Перефразируйте. Задавайте их постепенно, тогда…
— Я в состоянии ответить. — Саша улыбнулась. — Только рассказывать особо не о чем. Тем более что это давние воспоминания, они отрывочны. Помню, как меня затолкали во флаер. Что было дальше, не помню, возможно, была без сознания…
Она говорила, чуть прикрыв глаза, тихо и ровно, старалась ничего не пропустить. Майкл кивал каждый раз, когда Сашин рассказ совпадал с его догадками. Совпадение было почти полным.
Когда она замолчала, аналитик улыбнулся и выложил на стол небольшую тетрадь и серый прямоугольник информационной друзы.
— Теперь понятно. Я вам сейчас открою страшную тайну профессора Хачиэни. Видите ли… старик болен. У него слабое сердце, которое выдержало уже три операции и одну процедуру омоложения. И он знал, что вторая процедура уже не принесет такой пользы, а третья вообще не будет иметь эффекта. А он всю жизнь работал с пен-рит. Всю жизнь он видел, как убогие, лишенные рассудка, даже почти полностью лишенные головного мозга существа превращаются в людей. Пусть тоже не вполне полноценных, но ведь наука не стоит на месте. Профессор давно мечтал провести трансформацию нормального человека. И тут представился шанс — этим шансом оказались вы, Саша. Трансформация прошла успешно. Профессор получал все отчеты вашего куратора, он практически жил в лаборатории под поселком пен-рит. Но вы тянули с завершающей стадией. Ханчиэни нервничал. Он стал подбирать людей для новой трансформации. Кое-кто шел на это добровольно. Особенно люди с физическими недостатками или страдающие бесплодием. Всего подобралось около десяти человек. Потом у вас, Саша, случился приступ, и вас отправили в центральную клинику министерства, потому что лаборатория профессора в данном случае не могла ничем помочь. С того момента к вашей персоне оказалось приковано ненужное внимание, министр побеседовал с вашим куратором, и все у профессора пошло наперекосяк. А тут еще мы с Игорем Петровичем и Валентином Александровичем навестили поселок пен-рит. У Ханчиэни сдали нервы, он отдал охране распоряжение избавиться от свидетелей. А вас, господин министр, он просто обманул, сообщив, что люди из Бюро космических исследований интересуются новейшими разработками в области пен-рит трансформации. Вы поверили, потому что причин не доверять научному консультанту у вас не было. Все полученные материалы были скопированы и изъяты, оригиналы стерты. Министерство одобрило такой шаг, но дело все же вылилось в небольшой скандал. После которого Игорь ушел в рейс, а мы, параллельно, стали приглядывать за Сашей, которая теперь жила у Гилоиса дома. Надо, кстати, ему сказать, что подопечная жива. А то ведь ночами не спит человек, переживает… а профессор возобновил исследования в своей клинике, в цокольном этаже. Там пустовало бывшее инфекционное отделение. Только вот беда, из всей экспериментальной группы выжили двое. Этого оказалось мало. К тому же их истории болезни совершенно не совпадали с Сашиной. И тогда профессор решил ее похитить, чтобы всегда иметь перед глазами живой пример и образец. Когда он увидел, что Саша регрессирует, он расстроился, но не сдался. Так в клинике появилась Велчи. Дальше вы знаете…
Курт покачал головой:
— Однако. Майкл, когда вы успели?
— После посещения клиники у меня была уйма времени, чтобы покопаться в биографии профессора, подумать и сопоставить факты. Моим домыслом являются только побудительные причины его поступков. Остальное подтверждено документально. Друза содержит документы, в тетради мои выкладки. Думаю, министр, это вам пригодится. Курт, для вас, разумеется, есть копии.
Министр предложил собравшимся кофе, но согласился только Курт, которому не надо было спешить к телепортатору.
Потом представитель местной власти посмотрел на Сашу и заметил:
— Я бы должен отдать вас на растерзание СПК за угон и кражу…
Саша улыбнулась. Она чувствовала, что ничего такого ей не грозит. Не на этот раз.
— Я же пин-рит. Спишите все на мою непроходимую глупость.
Тот серьезно ответил:
— Я подумаю.
А Игорь понял: нет, это все та же Сашка. Ничуть не изменилась. Только раньше была у нее прочная броня, панцирь из колкостей, а иногда и из нарочитой грубости. А теперь панциря нет. Забыла она про него. Потеряла. Будет жалко, если найдет…
Но если так надо, если без этого панциря она не сможет найти себя, я все равно буду ей помогать.
Это неправильно, если сильный и смелый человек потерялся среди снегопада. Там, в кругу чужих одиночеств, мы одинаково бессильны. Но я помогу тебе выбраться. Я обещаю.
Кто-то объяснил Ксапе, что ее имя значит. На меня дуется. Но я-то тут причем? Сама же не захотела Ом-Ксаной зваться. Сама на Ксапу отзываться начала. Так ей и говорю.
— Да что я тогда в вашем языке понимала? Ты должен был отстоять мою девичью честь. Постой! — замирает вдруг моя ЛЮБИМАЯ. — Это Верный Глаз придумал?
Что остается делать? Я киваю.
— Ну все!!! На этот раз он ДОИГРАЛСЯ! — подхватывается Ксапа. — Где ты, волчий ребенок?!! Как ты смел меня хулиганкой окрестить?! Я тебе уши оторву — и скажу, что так и было!
И начинаются тут ГОНКИ ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Общество в лежку лежит. Верный Глаз зигзагами по хызу носится, Ксапа — за ним. Охотники гадают, догонит, не догонит, советы дают.
— Стой, ботан недоделанный! Все равно догоню! — кричит Ксапа. Загоняет Верного Глаза в угол. Тот ладошки перед собой выставляет — как Ксапа, когда провинится. Ксапа кулаки в бедра упирает, много чего ему говорит, пару раз замахивается, будто подзатыльник хочет дать. Верный Глаз
пригибается, словно боится. Дурачатся, народ веселят. В общем, успокоился я за них. Помирились. А то все боялся, что встретит Ксапа его в лесу — и карачун парнишке устроит.
Дни совсем короткие становятся. Холода подобрались. Кто раньше у окон место выбрал, теперь жалеют. Холодно у окон, несмотря на ДВОЙНЫЕ РАМЫ. Сильные постепенно сгоняют тех, кто послабее из темных, но теплых углов. Бывает, до драк доходит. Я Ксапе говорю, чтоб не вмешивалась. Потому что это порядок. Кто сильнее, того слушаться должны. Ксапа обещает… Но когда бабу с ребенком кто-то прогнать хочет, все равно вступается. Якобы, за ребенка. Охотники отступают. С одной стороны, Ксапа как бы и права. С другой — все видели, какова она в ярости. Если медведица медвежонка защищает — ее лучше стороной обойти. Да и много ли чести — с бабой драться?
А Ксапа даже не смотрит, сколько у бабы полосок. Что одна, что три — ей без разницы. Прав был Головач, что нашу жизнь перевернет. Старики не помнят такой зимы. Чтоб тепло, чтоб сытно, чтоб три охотника общество прокормить могли, и все по вечерам детские сказки слушали.
Кто сказки рассказывает? А сами догадайтесь. Но в этих сказках много-много незнакомых слов. Ксапа их по несколько раз объясняет. Малышня на лету схватывает, бабы у детей переспрашивают. Охотникам хуже всех. Но в разговорах уже половина слов — от чудиков. А когда Ксапа заканчивает
сказку, вся малышня В ЭКСТАЗЕ. Но Ксапа неумолима: «Завтра, мои хорошие. Наступила ночь, и Шахерезада прекратила дозволенные речи. А сейчас — спать.
А с другой стороны, что сытно живем, в этом ксапиной заслуги нет. И неизвестно еще, что через пару лет будет. Что тепло — это да. Это ее придумка. Но и раньше от холода не умирали. Пока голод не начинался… Истории старики тоже любят рассказывать. У некоторых так же складно, как у нее получается. Правда, никто не знает столько историй, сколько Ксапа.
Зато теперь я знаю, какой это труд — сочинять истории. Ксапа полночи СЮЖЕТ АДАПТИРУЕТ. Бормочет что-то, сердится, потом меня тормошит и рассказывает ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ. Я о непонятном спрашиваю, Ксапа объясняет
и РЕДАКТИРУЕТ историю. После этого засыпает. Зато я ворочаться начинаю. Пытаюсь представить, во что эта сказка завтра переродится.
Коротки дни зимой. Кто оружие правит, кто одежду чинит. А и то не хватает дел занять себя на весь день. Только у Ксапы работ невпроворот. Со старухами нам, охотникам косточки перемыть. Молодых девок обучить МАССАЖ делать. С Мудром о чем-то пошушукаться. Беременных баб навестить. С малышами в РАЗВИВАЮЩИЕ игры поиграть. Мне на жизнь пожаловаться. Деревяшки какие-то постругать. Пошушукаться с девками, которые к ней за советами бегают. Опять мне на жизнь пожаловаться. А когда темнеть начинает, «спокойной ночи, малыши» ЭКРАНИЗИРОВАТЬ.
— Зачем ты на старух время тратишь? — спрашиваю я. — Все равно ведь по-своему делаешь.
— Это ПОЛИТИКА, — отвечает Ксапа. — Я ведь у вас пришлая. Мне нужны авторитет и поддержка МАСС. Они и есть эти самые МАССЫ. Когда я с ними советуюсь, получается, что я их уважаю. За это они меня уважают. Другие видят, что я с ними советуюсь, и то, что я делаю, как бы с разрешения всех мудрых женщин исходит. ПОЛИТИКА…
— Из них мудрая только Старая. Остальные сварливые да крикливые.
— Сварливые… — соглашается Ксапа. — Зато, когда я запретила гадить в хызе, все меня поддержали! Давай, я тебе спинку помассирую.
А сама ЗАНАВЕСКИ из шкур задвигает.
— Давай! — соглашаюсь я, скидывая ДУБЛЕНКУ. И как только она начинает массаж, резко переворачиваюсь, хватаю ее за ТАЛИЮ и бросаю на шкуры. Ксапа повизгивает, а я расстегиваю на ней ПУГОВИЦЫ. Каюсь, неправ был.
ПУГОВИЦЫ — очень полезное ИЗОБРЕТЕНИЕ.
— Молодой ЧЕЛОВЕК, что вы делаете? — визжит Ксапа.
— Моя твоя не понимать. Моя делать массаж.
— Ах, вы умеете делать массаж?
— Моя не уметь, моя только учится.
— Ой! Но, молодой человек, массаж делают руками…
И тут нас прерывают. Убить за такое мало!!!
Но суматоха в хызе поднимается изрядная. Натягиваем одежки, сдвигаем ЗАНАВЕСКИ.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Охотники степнячку привели, — объясняет Мечталка.
— Откуда здесь степнячка?
— С перевала.
Ну да, откуда же еще?
Ксапа расталкивает столпившихся, командует зычным голосом:
— Лава, Туна, сюда!
Две степнячки из наших пробиваются к ней, помогают тащить гостью на лежак. Гостья, как в хыз вошла, в ОСАДОК выпала. То ли жива, то ли уже не совсем. Ксапа укладывает ее на теплый лежак, вытряхивает из одежек, растирает замерзшие руки-ноги. Любопытные охотники толпятся вокруг,
советы дают, бабу обсуждают. Ксапа рычит на них.
А что, неплохая баба к нам забрела. Сильная, широкой кости. Ростом, может, лишь на чуть Ксапе уступает. А может, и нет. Исхудала только страшно. И сиськи с ксапиными не сравнить. У Ксапы тугие, упругие. А у этой — болтаются туда-сюда.
Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.
Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.
Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно — ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают. Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят. Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой
поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски — а на охотника рычит.
Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.
— Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, — сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.
И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно. Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.
Да и гости не простые. Медведь — второй человек в Заречном обществе. С ним двое лучших следопытов. Очень сильные охотники, если зимой, по глубокому снегу перевал прошли.
Охотники съедают мясо, съедают добавку, от второй добавки отказываются, сытно рыгают и приступают к делу.
— Осенью, когда вы уже из горелого леса ушли, — начинает Медведь, — к нам степняки заглянули. Девок на шкуры и мясо меняли. Девки не ихние, пришлые. Хорошие девки, но очень строптивые. Степняки говорят, чужие племена с восхода солнца идут, их земли занять хотят. Вот степняки у них девок и отбили. Много девок, девки сильные, непокорные. Степняки жалуются, им столько не удержать. Бегут при первой возможности, стоит на миг глаза отвести — бегут… Вот они и решили, пока все не разбежались, на мясо и
шкуры их обменять.
А у нас, вы знаете, три зимы назад голод был.
Мудр кивает. По рядам слушателей шумок проходит. Все тот голод помнят. Заречные тогда своих девок, совсем юных, всем предлагали. Только бы с голоду не померли. И степнячек всех раздали. С той зимы в нашем обществе у каждого охотника, считай, по две бабы. И это несмотря на то, что наши девки к Заречным уходят. И половина их баб весной, когда голод
спал, к своим вернулась. Мы держать не стали. Но все равно, у Заречных баб меньше, чем охотников. Хотя у степняков баб еще меньше.
— Три ночи назад, — продолжает Медведь, — лучшая баба сбежала. Я за нее лося степнякам отдал, сыновьям бабу дал, чтоб у них сильные, здоровые дети были. А они молодые, недоглядели… Три дня мы по следам за ней идем.
— Что вы хотите с ней сделать? — неторопливо спрашивает Мудр. Медведь переглядывается со своими следопытами.
— Да ничего такого… Проучим, чтоб неповадно бегать было, и в общество вернем. Очень уж баба статная. Я же говорю, хочу, чтоб сыновьям детей рожала.
В тяжелое положение попадает Мудр. Что бы ни сказал, то ли бабы, то ли охотники недовольны будут. Но тут в центр круга Ксапа пробивается. Я со стоном и за голову хватаюсь.
— Уважаемые охотники, — начинает Ксапа, — вы три дня и три ночи шли по нашей земле.
— Мы шли по вашей земле, но мы не охотились на вашу дичь, — вставил Медведь.
— Вы долго шли сквозь зимний холод, устали и проголодались, — продолжает Ксапа. — Мы встретили вас теплом и сытной едой. Пока вы наши гости, мы будем защищать вас от любых врагов. Так велят законы
гостеприимства той страны, откуда я родом.
Охотники насторожились. Вроде, Ксапа все правильно говорит. В чем подвох?
— Степнячка три дня сквозь снег и ветер пробивалась. Мы встретили ее теплом и сытной едой. Так же, как и вас. Вы долго шли, но опоздали. Вы не смогли ее догнать. Она пришла первой. Сейчас она под нашей защитой. Я сказала.
Тишина наступает. Нехорошая такая тишина. Никто не хочет ссориться с Заречными из-за степнячки. Но что делать после слов Ксапы?
Заречные тоже не знают. Руки оружие нащупывают. Чувствую, еще немного — и до смертоубийства дойдет.
— Охотники, — говорю, — сегодня степнячка под нашей защитой. Но подождите три-четыре дня. Она помрет, и мы отдадим вам ее тушку. Делайте с ней что хотите.
Таких круглых глаз я ни у кого еще не видел.
— Что ты сказал? — медленно поднимаясь, спрашивает Медведь.
— Да болеет степнячка ваша. Умрет скоро. Если попрощаться хотите, то сейчас самое время.
Я все верно смозговал. Степнячка, может, на самом деле сознания лишилась, а может, спит без задних ног. Но добудиться ее заречные не смогли.
Вот уже неделю ты видишь по ночам один и тот же сон. И всё ещё убеждаешь себя, что это сон, и ничего больше, что тебе просто привиделось. Брось, кого ты обманываешь? Чтобы такое приснилось, нужно иметь фантазию, а у тебя её никогда не было. Ты способен только цепляться за чужие выдумки, за то, что увидел в кино или прочитал. Даже в этот сон ты не сумел добавить ничего своего, он повторяется до мельчайших подробностей.
Ты не смог бы выдумать ту уродливую липу со спиленными, словно бивни у слона, нижними ветками. Ты стоял под ними, и как бы ни поворачивался, брызги дождя отскакивали от них прямо тебе на очки. Позже, вспоминая случившееся, ты всё списывал именно на то, что очки были залиты водой, и на самом деле ты не мог ничего видеть, а просто дорисовал в своем воображении. Которого у тебя… ну, в общем, ты понял.
Очки-очками, но её-то ты разглядел хорошо. Как и тех двоих с зонтиком, что двигались ей наперерез. Но сначала всё-таки её.
Она была одета в короткое летнее платье. Белая ткань быстро намокла от дождя и облепила её фигуру. Правда, там нечего было особо облеплять, но это и к лучшему. Иначе ты так и не поднял бы взгляда и не увидел её глаза. Да, они и в самом деле были зеленоватые, но это не главное. Они были… нет, не восторженные, и не счастливые. Предвкушающие. Ожидающие счастье. Она словно бы совсем не замечала дождь и так напряженно смотрела прямо перед собой, что ты не выдержал и взглянул в ту же сторону.
То, что ты там увидел, тебе и подавно никогда не вообразить самому. Мокрые от дождя деревья начали замысловато переплетаться ветвями, образуя что-то вроде крепостной стены. А над ними уже проступали очертания остроконечных башен с окошками, балконами и переходами, свитыми из тех же ветвей. Твоего воображения хватило лишь на то, чтобы назвать их «эльфийскими», хотя ты и сам понимал, насколько не подходит к ним это слово.
А вот тех существ, что неторопливо кружили над удивительным замком, разглядеть действительно было трудно. То ли гигантские птицы, то ли летучие драконы. Возможно, ими и в самом деле кто-то управлял. А может быть и нет. Но ты всё равно почувствовал себя немного неуютно и начал оглядываться.
Сначала ты увидел такой же сплетенный из ветвей мост через ручей. Хотя этого ручья здесь минуту назад и в помине не было. Затем, прямо у тебя на глазах, обрамляющие парковую дорожку кусты потянулись вверх и превратились в изящную арку. А через мгновение рядом с аркой появились те двое с зонтиком.
Они догнали девушку. Тот, что был повыше, в плотном кожаном плаще и черной шляпе, очевидно помешанный на шпионских детективах, что-то тихо сказал ей. А второй, в своей дутой куртке похожий на мыльный пузырь, неловко протянул ей зонтик. Зато вторая его рука двигалась точно и стремительно. Он вытащил из кармана серебристый цилиндр, напоминающий прибор для инъекций, и быстро прижал его к предплечью девушки. Или, возможно, это был электрошокер.
Так или иначе, но девушка вздрогнула и обернулась. И тут ты увидел — не отпирайся, это ты в самом деле увидел четко и во всех подробностях — как её глаза мгновенно погасли, уголки рта опустились, лицо обмякло и стало сонно-безразличным, тусклым, некрасивым. Настолько некрасивым, что ты сам удивился, как мог всего минуту назад смотреть на неё с восхищением.
Ты смущенно отвел глаза. Как раз вовремя, чтобы заметить, как исчезают, растворяясь в воздухе, силуэты башенок. Как расплетается и оседает стена замка, за которой уже остались лишь клочья серого тумана. Как болезненно изогнулся мостик через не существующий больше ручей. Ты в отчаянии оглянулся на арку. Неужели и она тоже растает, подумал ты. Нет, только не это! Должно хоть что-то остаться от чудесной картины! А это действительно было чудо, и ты сразу понял, кто его сотворил.
Ты снова обернулся к девушке, но двое незнакомцев с зонтиком уже уводили её по аллее, крепко удерживая под локти. Точнее говоря, утаскивали, потому что она едва успевала переставлять ноги. Но ведь это из-за них исчезло чудо, запоздало догадался ты. А сейчас исчезнет и сама девушка.
«Подождите! — крикнул ты и рванулся за ними следом, не успев продумать, что будешь делать дальше. — Куда вы её ведете? Она же…»
Незнакомец в дутой куртке обернулся ещё до того, как ты подавился последними словами.
«Что она?»
Теперь он уже ничем не напоминал мыльный пузырь. В какой-то момент тебе показалось, что это вовсе не болоньевая ткань, а его собственная синяя кожа, под которой бугрятся чудовищного размера мускулы. А взгляд его серых маленьких глаз был таким острым, что ты вдруг испугался, не проколет ли он тебя самого, словно тот самый пузырь.
«Она же… совсем промокла, — промямлил ты первое, что пришло в голову. — Как бы не простудилась».
«А мы её как раз в больницу и везем, — усмехнулся Дутый. — Вам случайно не по пути?»
Нет, на врача он похож не был. В лучшем случае, на санитара. Из тех, что одевают пациентов в смирительные рубашки, или выносят ногами вперёд. Неудивительно, что у тебя язык к гортани прилип. А когда отлип, отвечать уже было некому. Все трое вышли из ворот парка, повернули и скрылись из вида.
Ну как, вспомнил? И ты всё ещё считаешь, что сам выдумал всё это? Зачем бы вдруг? Чтобы чувствовать себя подлецом, трусом, предателем? Ты ведь предал эту девушку, даже если она всего лишь плод твоего воображения. Но из-за воображаемой подлости так не переживают. А если ты признаёшь, что это случилось на самом деле, тогда почему не ищешь её? Хотя бы по больницам, раз уж нет других зацепок. Почему ты направляешься именно в парк, словно преступник на место преступления? Может, тут есть еще что-то, кроме раскаяния?
Ах вот оно что! Значит, и это тебе тоже не показалось. Плетёная арка над аллеей так и не исчезла. Что ж, подойди и пощупай её. Развей свою последнюю надежду на оптический обман.
Удивительная красота! Издали кажется, что причудливый орнамент арки просто сплетен из ветвей. С близкого расстояния ты принимаешь её за искусную резьбу по дереву. И только прикоснувшись, убеждаешься, что это нечто иное. Живой, дышащий, непрерывно меняющийся узор из листьев, ветвей и цветов. Словно послание неведомого народа на непонятном языке. Хочешь — попытайся его расшифровать, не хочешь — просто любуйся.
«Удивительная красота!»
Нет, это уже не твои мысли, это кто-то произнес вслух. Ты поворачиваешь голову и видишь наголо бритого мужчину средних лет, в очках и с бородкой клинышком. Он одет в строгий костюм, и поэтому ещё больше напоминает тебе кого-то из университетских преподавателей. Лишь восточный разрез глаз немного портит общую картину.
«Да, — машинально соглашаешься ты. — А из чего это сделано?».
«Материализация чувственных идей», — отвечает он без всякого намека на улыбку. И объясняет, перехватив твой недоуменный взгляд. — Из фантазий, молодой человек, из фантазий».
Черт возьми, а ведь он в чем-то прав! Но откуда он знает? Или не знает, а просто предполагает? В любом случае тебе не стоит болтать лишнего. А лучше всего — вежливо попрощайся с ним и уйди.
Но если он действительно что-то знает, ему наверняка известно и про ту девушку. Куда её увезли? Зачем? Ты ведь всё ещё хочешь её найти, или уже нет? Попробуй осторожно расспросить его.
«Но как же это?..» — начинаешь ты, но бородатый тут же перебивает, словно только и ждал твоего вопроса:
«Мы пока сами не разобрались, как это происходит, — виновато разводит он руками — Видите ли, это первый устойчивый инообъект, который мы зафиксировали. А неустойчивые, сами понимаете, изучать довольно затруднительно».
С каждым следующим словом ты чувствуешь себя всё неуютней. Конечно, было бы интересно побольше узнать про «инообъект», но оброненное невзначай «мы» настораживает. Кто такие эти «мы»? Уж не те ли двое с зонтиком? В затылке у тебя начинает покалывать от предчувствия опасности. Ты беспокойно оглядываешься, а бородатый продолжает объяснения:
«Ещё одна трудность состоит в том, что нестабильные инообъекты способны увидеть лишь немногие. Сотые доли процента. И мы стараемся привлечь таких людей к работе. Поэтому мои сотрудники получили выговор за то, что отпустили вас, даже не спросив фамилии и адреса. — Он вздыхает и снова виновато разводит руками. — Правда, мы тогда ещё не знали про эту арку. А когда узнали, было уже поздно. Оставалось надеяться лишь на ваше любопытство».
Ты уже давно не слушаешь его. Стучащая в висках кровь заглушает другие звуки. Осторожно расспросил, называется! Значит, он заодно с теми двумя. Что делать? Бежать?
Поздно. Из-за придорожных кустов уже выходит тот самый Шпион. На этот раз без плаща, но по-прежнему в шляпе. А в дальнем конце аллеи появляется коренастая фигура в подозрительного знакомой дутой куртке.
Только без паники! Может быть, все удастся уладить миром. Поговорите и разойдетесь.
«А при чем здесь арка?»
По правде говоря, тебе интересней узнать, при чем здесь ты. Но на прямой вопрос последует такой же прямой ответ. Который может тебя не обрадовать.
«Простите, как ваше имя-отчество?» — неожиданно интересуется Бородатый.
Ты, разумеется, молчишь, но это его не сильно огорчает.
Остановитесь, молю!
Вторая терция.
Art by Dostochtennaja
Анна Матвеева
#GoodOmens #благиезнамения #Crowley #Кроули #Aziraphale #Азирафаэль
Акс не понимал, зачем в доме нужны были две искусственные ёлки. Но на всякий случай нарядил обе — вдруг новым хозяевам понравится? Окинул взглядом гостиную: гирлянды мягко отсвечивали в лаке шкафов, на столе сверкал хрусталь. Акс потратил целый час, чтобы отмыть бокалы и салатницы от пыли и сервировать тарелки с приборами точно так, как было показано в книге по этикету, что лежала в серванте рядом с пыльным хрусталём. Видимо, старые хозяева были традиционалистами и, скорее всего, новые не примут, как Акс всё обустроил. Да и хрен с ними — какая ему разница? Главное, что в доме было чисто и тепло. Холодильник забит, а во дворе вовсю работал генератор погоды. Тропинка к дому уже покрылась снегом, настоящую ёлку тоже припорошило.
Акс постоял перед окном, глядя на улицу. Ему вдруг стало грустно покидать дом. Даже слегка удивился, потому что не испытывал этого чувства… сколько? Пять лет? «Не ври себе, — подумал. — Ты ведь абсолютно точно знаешь, что прошло ровно семь».
Ручной секретарь пискнул и деликатно произнёс:
— Пора выходить. До Центра двадцать минут неспешным шагом, нужно быть к девяти, а вы отказались идти в такси…
— Спасибо, я знаю, — прервал Акс.
Прикоснулся к мягким коричневым шторам и вышел, не оглядываясь. За калиткой ступил на чистую пешеходную дорожку. Снег давно уже стал рудиментом, неудобством в быту. Поэтому от него отказались даже на Новый год.
…И всё-таки обернулся. Почему-то захотелось в последний раз посмотреть на старомодный дом с остроконечной крышей. Только в его дворе падал снег и росла ель. И сквозь коричневые шторы мягко сияли гирлянды.
Акс пятился и смотрел на дом, пока тот не скрылся за углом. Завернув за него, Акс случайно толкнул человека, что стоял в очереди.
— Осторожнее! — прошипел тот.
— Извините, — пробормотал Акс и широкой дугой обошёл очередь к такси-кабинке.
Он не мог терпеливо ждать с другими людьми. Такси — хорошая штука, если опаздываешь на работу, но в остальных случаях Акс предпочитал ходить пешком. За месяц он исходил весь сектор, благо тот был небольшим — стандартное место для житья людей. Но среди однотипных приземистых куполов находились настоящие жемчужины.
Акс как раз подходил к одной из них: за заборчиком начинался лесок. Небольшое частное пространство заняли низенькие берёзки и сосны. А ещё — Акс знал это совершенно точно — за одноэтажным покосившимся домиком с крышей, покрытой мхом, пряталось самое настоящее болото с лилиями и жабами. Правда, сейчас жабы должны были спать, а болотце — покрыться коркой льда… Что-то было не так. Берёзы уже превратились в призраков, сбросив листья. Но не было никакого намёка на иней на ветках, и тропинка к домику оставалась такой же сухой, как и общественная.
— У меня сломался генератор, Акси, — с грустью сообщила Элиза.
Старушка-одуванчик стояла у ограды. Видимо, надеялась, что её приятель в последний раз пройдёт по улице.
— Климат-контроль, мэм, — Акс достал из кармана значок и шутливо поклонился. — К вашим услугам.
— Как всегда вовремя! — просияла Элиза.
Акс прошёл к избушке, открыл крышку генератора. Странно… предохранители были в порядке.
— Я тоже сразу на них подумала, — сообщила Элиза. — Видимо, в управе всё-таки решили, что хватит с них поддерживать старуху.
Акс провёл диагностику. Всё должно было работать исправно. Однако не работало. Похоже, старушка была права. Её раньше времени списали со счетов. Только Аксу на это плевать… в этот момент ручной секретарь деликатно кашлянул и сообщил:
— Сэр, до распределения осталось четырнадцать минут…
— Заткнись, — процедил Акс. — Связь с домом.
— С бывшим домом? — уточнил секретарь. — Поскольку будущего у вас ещё нет…
— С моим домом! — рявкнул Акс. — До двенадцати это мой дом!
— Разумеется, сэр. Не нужно так кричать, — кротко уведомил секретарь.
Через пять минут снег падал во дворе Эльзы, и Акс мог поклясться, что слышал, как болотце за домом покрывается тоненькой коркой льда. Акс довольно кивнул. Делиться погодой со старинной приятельницей всегда было приятно.
— Ты, как всегда, безупречен, — улыбнулась Элиза. — Зайдёшь на чашечку коко?
— В другой раз, — по привычке махнул Акс, прошёл несколько шагов по тропинке и замер.
Другого раза уже не будет.
— Спасибо за Новый год, мальчик, — шепнула Элиза в спину.
— До распределения осталось семь минут, — пискнул секретарь, и Акс побежал.
Он никогда ещё не опаздывал на распределение и понятия не имел, что может случиться, если не успеет. До него доходили глупые и страшные слухи. Дескать, опоздавших распределяли в какие-то подвалы без удобств, где несчастных вынуждали провести целый год. Вонючие и обросшие, не видевшие света, они сходили с ума. Потом людей закрывали в коррекционных учреждениях, из которых никто не выходил прежним.
Акс всегда посмеивался над слухами, но сейчас под кожей зашевелился древний могучий страх: что случится, если он нарушит правила?
Единственный небоскрёб города казался маяком. Огни на всех этажах горели, слышались людские голоса и смех. Впрочем, вскоре раздался выстрел, и Акс вздрогнул. Увидел, как Тени скользнули, собрались и унесли человека. На ступенях сворачивалась лужица крови, и Акс отпрянул. Потом — через три ступени понёсся ко входу.
У прозрачных дверей его остановили дроиды:
— Идентификация.
— Акс, пятое поколение, климат-дизайнер, — послушно оттараторил Акс, но про себя удивился. Странно. Раньше не требовали удостоверения личности. Может, потому что он опоздал? Или времена действительно изменились к худшему…
Его просканировали, и в тот момент Акс увидел, что Распределитель вздрогнул, пошёл волнами, и с самого верхнего этажа небоскрёба посыпались розовые листочки. Люди хватали их, с жадностью читали… А после — кто-то пожимал плечами, кто-то начинал рыдать и обнимать других. Но большинство спрашивали друг друга: «Сектор 150… ты ведь жил там когда-то? Хороший квартал?»
Акс наблюдал лишь пантомиму — не мог слышать сквозь прозрачные двери, но прекрасно знал, что происходит.
Дроиды безмолвно расступились. Перед тем как войти в небоскрёб, Акс с опаской оглянулся: Тени его не преследовали. Он сделал шаг, другой… прозрачные двери открылись, и его чуть не снесла толпа, которая торопилась в Новый год и новую жизнь.
Войдя в пустое здание, Акс спросил:
— И что теперь?
Распределитель — огромная колонна посреди холла — мигнул, словно гирлянды в холле оставленного дома. Поскрипел и констатировал:
— Вы опоздали, сэр.
— Да, — признался Акс. — Так получилось.
— Советую вам поискать своё распределение, — любезно посоветовала гигантская колонна. — Скорее всего, оно завалялось в каком-нибудь углу.
— А разве меня не должны забрать в подвалы без света и тепла? — осведомился Акс.
Распределитель недоумённо моргнул праздничными лампочками и легонько содрогнулся.
— Извините, что вы имеете в виду? — наконец спросил он.
— Я же опоздал, — снова сказал Акс, не зная, что ещё сказать.
— Я вас не понимаю. Поищите своё распределение.
Колонна выключилась и Акс прошёлся по пустому залу, подсвечивая фонариком. Вдруг что-то померещилось в углу, и он поднял розовую бумажку. Прочитал и не поверил глазам: «Сектор 5, дом 34».
— Что за…
— Что-то не так? — ожил Распределитель.
— Всё не так… — пробормотал Акс. — Сегодня всё не так. Меня распределили в тот же дом, в котором я прожил последний месяц.
— Вам это не нравится?
— При чём здесь не нравится?! — вспылил Акс. — Такого на моей памяти никогда не случалось!
— Если хотите, я могу вам поискать другое распределение, — учтиво сказал Распределитель и выплюнул бумажку Аксу в лицо.
Акс отшатнулся, поймал распределение на лету. Прочитал и расхохотался.
— Что-то не так? — снова спросил Распределитель. — Ошибки быть не должно, билеты распределяются по уникальным биометрическим параметрам.
— Всё так, — махнул рукой Акс, решив попробовать.
— Счастливого Нового года! — пожелала колонна и замерла.
«Сектор 5, дом 34», — повторял про себя Акс, и без того зная наизусть адрес, сжимая в руке распределение. Другое, точно такое же, лежало в кармане.
Акс возвращался домой.
Студент решил приколоться и подарил мне мир. Вообще-то подарил всем нам, но как обычно все записали на меня. И все драконы единогласно решили, что раз уж записали на меня, то и горбатиться там буду именно я. Ведь они заняты в Академии со студентами, а я не то что преподавать, учиться там пока не гожусь. Вот и работай, негр, вперед, на плантацию…
Мир оказался совершенно сырым. То есть, ничего живого в нем не было. Да даже и воздуха либрис не сделал, решив — пусть сами делают, а он занятой ученый, вон эксперименты проводить, драконов с симбионтами тестирует…
Так что первым делом мне пришлось побегать с бумажками на этот мир в Совет демиургов и Совет сверхов, а уж потом лично посещать подарочек. В первый заход я создала воздух, чтобы потом не забыть и не притащить туда потеряшек. Угроблю же окончательно, даже души не останется…
Как раз к моменту обретения нового мира к нам повалили толпы страждущих. То никого, то прорвало. Явились дружественные ранее Федерации расы, поскольку избавившись от биоников, федералы начали выедать не похожих на людей инопланетян самых разных видов. Их это достало, и они решили, что лучше улететь в неизвестность, чем мучиться рядом с Федерацией и получать незаслуженные экономические и военные плюхи.
После прибыло еще несколько кораблей с беженцами. И все это добро я отправила заселять новый мир, выправленный в документах как Закат — закаты там действительно красивые, а с названиями у меня туго. Но кто бы видел, как великолепно там садится солнце! Сначала золотистые отсветы сменяются розовато-алыми, а после становятся зелеными и плавно переходят в синий — состав атмосферы идеальный для большинства живых организмов, так что никаких экзотических цветов там нет. Но поскольку воздух там свежий и шикарный, то закаты просто обалденные…
Первым делом на этой планете я взялась насаживать растительность, велев этим же заниматься всем пришлым страждущим. Создавать семена и уже готовые саженцы приятно и полезно. А уж колония подобранных в пустоте эльфов помогала им прорастать как можно быстрее, чтобы местным жителям было чем дышать, и воздух вскоре не превратился в сплошную клоаку.
Группа спасенных фурри тоже поселилась там же, помогая с озеленением и искусственными водоемами — поливать-то надо чем-то растительность.
Мне нравилось заниматься этим миром. Чистенько, красиво, с самого начала там действуют мои правила, все жители с первого же дня прихода дрессируются на предмет защиты окружающей среды и чистоты природы. Дали вам халявный мир — так будьте добры поддерживайте его в чистоте и порядке. А то как дали, так можем и забрать.
Шеврину в этом плане повезло не так. Он как-то наткнулся на один из аналогов Куштака, где просто психанул и затребовал у Зеры наш вирус против человечества. Только попутно доработал, чтобы он действовал не так быстро, и добавил несколько условий — выживут только те, кто согласен заботиться о себе, своих близких и своем мире.
Честно говоря, у доброй половину студентов-демиургов были именно такие миры, но помочь сразу всем мы не могли. Потихоньку выгребали сами, потихоньку приучали выгребать студентов, чтобы они привыкли действовать вместе, дружным коллективом. Частично помогали взрослые адекватные демиурги и сверхи, но у них самих работы было невпроворот. После активации паразитов, таких миров-зажопинсков стало невероятно много, а как известно: за двумя зайцами погонишься и ни одного не поймаешь. Вот мы и стремились в первую очередь выгребать то, что ближе к телу, а там уже будет видно.
А еще мне пришлось заказать крупную партию биоников в ТЕХ-БИО, чтобы было кому заселять новый мир. Там нужны электростанции, нужны космические станции, спутники, нужно строить города и поселки, нужны заводы и фабрики, нужны рабочие, чтобы все это построить и чтобы там работать. Нужно все и побольше, а одними потеряшками, зачастую пребывающими в глубоком шоке, запастись невозможно.
Я бы хотела, чтобы Закат стал миром, похожим на Приют. Чтобы магия соединилась с техникой, чтобы люди мирно жили с другими расами, чтобы все слушались закона и соблюдали порядок. А для этого нужно до хрена биоников и представителей других рас. И если естественным путем и собиранием в черной пустоте я много не наберу, то биоников можно штамповать пачками — через несколько месяцев я получу тысячи рабочих рук и голов. Ну и ТЕХ-БИО прибыль, работа и куча всяких плюшек — опять же реклама в новом мире: «Этот мир построен руками биоников». Звучит, однако. И станет чистой правдой. Так почему бы не воплотить этот выдуманный рекламный слоган в реальность?