«Впрочем, мы ещё успеем познакомиться. А пока, молодой человек, рассудите сами. Это не такая уж и сложная логическая цепочка. Мы впервые зафиксировали стабильный инообъект. Раньше этого не случалось. Как на полигоне, так и в нештатных ситуациях. Вынужден признать, что пациенты у нас иногда сбегают. — При слове «пациенты» ты непроизвольно вздрагиваешь, но он не замечает. Или делает вид, что не заметил. — Такова уж специфика работы. И данная пациентка — не исключение. Но раньше она ничего похожего не выдавала. Спрашивается, что изменилось в этот раз? Ничего. Кроме того, что рядом случайно оказались вы».
Нет, только ничего не говори. Не соглашайся. У него нет доказательств, одни подозрения. Хотя… Ты нервно оглядываешься на подошедших Шпиона и Дутого. Кроме них, поблизости никого нет. При раскладе «трое против одного» особых доказательств не потребуется.
«Но что я такого сделал?» — сдаешься ты.
Бородатый снова довольно ухмыляется.
«Вот это мы и собираемся выяснить. Только я ещё не решил, в каком качестве мы будем вас использовать — как лаборанта, или как пациента. Но хочу предупредить: если вы будете упрямиться, — его взгляд на мгновение становится еще более холодным и жестким, чем у Дутого, — я, скорее всего, выберу второй вариант».
В клинике с такими вот санитарами? Тебе оно нужно? А с другой стороны — разве кто-то спрашивает, нужно или нет? Начнешь вырываться — они тебя той самой серебристой штучкой уколют, и привет. А прохожие ничего даже не заметят. Как в тот раз, когда уводили девушку.
Это конечно, мало утешает, но хотя бы искать ее тебе больше не нужно. Эти люди сами тебя к ней отведут.
Вот наконец и их хваленый полигон. Огромное поле, со всех сторон окруженное лесом. А также колючей проволокой — и наверняка под током. Бежать отсюда — ещё глупее, чем из самой лаборатории. Хотя у тебя пока не было возможности проверить, насколько это глупо. Шпион и Дутый по очереди ходят за тобой как привязанные, а иногда — сейчас например — сразу оба. Они даже спят в одной комнате с тобой. То ещё удовольствие. Дутый храпит, как трактор, а Шпион периодически вскрикивает во сне. Видать, нелегкая у них работёнка.
Кстати, может быть, ты зря смеёшься. Неспроста же Бородатый выдал им сегодня усыпляющие пистолеты. По крайней мере, он сказал, что усыпляющие. Неужели он и в самом деле боится, что ты убежишь? Или это для пациента?
Ну да, пациент немного странноват, от такого всего можно ожидать. Толстый дядька, лет тридцати пяти — сорока, с двойным подбородком и пухлыми губами. Одет он в нечто напоминающее фланелевую пижаму. Скорее всего, это она и есть. Всю дорогу сюда Толстый сонно посматривал то на одного конвоира, то на другого и время от времени разочарованно бормотал себе под нос: «Живой, и этот живой «. Почему-то его тихий голос пугал тебя сильнее, чем вопли какого-нибудь буйно-помешанного.
Впрочем, чему ты удивляешься? Тебе уже объяснили, что все здешние пациенты — психи, только не буйные. Просто у них чрезвычайно развито воображение. Хотя на самом деле не так все это и просто. Психов много, но материализовать свои «чувственные идеи» — как выразился Бородатый — способны лишь единицы.
Вообще-то у Бородатого и его подчиненных есть имена, но ты из принципа обходишься либо кличками, либо местоимениями. «Ненасильственная форма протеста», по словам того же Бородатого.
Однако шутки, похоже, закончились. Дутый и Шпион выводят толстого пациента вперед, развязывают ему руки и вкалывают дозу чего-то бодрящего — тебе говорили название, но ты не запомнил. В обычное время пациентов держат на транквилизаторах, иначе сбегут. Никто не понимает, как они это проделывают. Бородатый подозревает, что просто проходят сквозь стену. Но никаких доказательств нет — система видеонаблюдения просто дает сбой. Как и другие приборы.
Тем не менее и тебя, и пациента облепили всевозможными датчиками. Особенно тебя, потому что это первый опыт с «закрепителем». Бородатый придумал тебе такую кличку в отличие от пациентов — «проявителей». Он подходит к тебе, по-отечески кладет руку на плечо и инструктирует:
«Когда появятся инообъекты, постарайтесь стабилизовать хотя бы один из них. Вспомните, что вы делали в прошлый раз, о чем думали, куда смотрели. Уверен, что у вас всё получится».
Судя по голосу, ни в чем он не уверен. Волнуется, как первокурсник перед экзаменом. Но тебе не до его переживаний — своих хватает. Могли бы хотя бы предупредить, что это будут за «инообъекты». Не в первый же раз они Толстого на полигон привозят? Или это всегда бывает по-разному?
Бородатый обрывает твои мысли легким толчком в спину. Ты возмущенно оборачиваешься, но он уже бежит без оглядки к укрытию, напоминающему блиндаж из фильмов о войне. Следом несутся и Шпион с Дутым. Ты стоишь в нерешительности, раздумывая, не броситься ли за ними. Но тут с грохотом захлопывается сварная металлическая дверь, щелкает засов, и ты остаешься один. Не считая толстого пациента и его фантазий.
Какое-то время ничего необычного не происходит. Ты даже успеваешь подумать, что всё обойдется. Но тут лес на горизонте начинает превращаться в силуэты высотных домов. Постепенно они приближаются, и ты понимаешь, что сними не всё в порядке. Похоже, добрая половина домов сгорела во время гигантского пожара. Некоторые до сих пор дымятся, а другие и вовсе стоят полуразрушенные. Уцелевшие тоже производят гнетущее впечатление, и приглядевшись — точнее говоря, подождав, когда они приблизятся, — ты понимаешь, в чем причина. В окнах нет стекол.
Ты оглядываешься на Толстого, и сразу же отворачиваешься, сдерживая тошноту. Он жадными, голодными глазами смотрит на приближающийся разрушенный город, тянется к нему. Нет, вытягивается. Он даже кажется теперь не таким толстым. Мысленно он уже там, на обезображенных пожаром улицах, которые перегораживают обугленные, перевернутые вверх колесами автомобили. В конце концов до тебя доходит, что, наоборот, это он тянет город к себе. И ждет, напряженно ждет встречи с кем-то. Но с кем? Город мёртв, и это должно быть ясно даже такому дебилу, как Толстый.
Всё, хватит паниковать. Соберись. У тебя есть задание. Стабилизировать этот, как его, инообъект. Чем быстрее ты справишься, тем раньше закончится этот кошмар. Давай, вспоминай, как ты выдернул из мира чужой фантазии ту арку. Что ты сделал? Да вроде бы ничего? А что подумал, почувствовал?
Точно! Ты испугался, что она исчезнет, и захотел сохранить её.
Вот, значит, как. Ну что ж, пугайся, сохраняй. Вот, например, эту кучу мусора в темном глухом переулке. Как раз подходящий размер.
Что, не хочется?
Не то слово. Тебе вдруг становится отчетливо ясно, что всё это безобразие, которое ты видишь перед собой, не собирается никуда исчезать. И его не нужно никуда вытаскивать, оно и без того настолько настоящее, что дальше некуда. Настоящие развалины, настоящий дым, настоящая вонь жженой резины и гниющих отходов.
Да пошел он в зад, этот Бородатый! Не будешь ты ничего здесь стабилизировать. Особенно эту кучу, подобравшуюся уже совсем близко. Настолько, что ты можешь различить, как в ней что-то копошится. Приподнимается. Встаёт на ноги.
За спиной раздается восторженный визг Толстого. Вот, оказывается, с кем он мечтал встретиться. Полусгнившая дырявая одежда, из-под которой проглядывает лилово-зеленоватая с бурыми пятнами кожа, ввалившийся рот с гнилыми обломанными зубами, тусклые бессмысленные глаза цвета жидкой глины. И протянутые вперёд костлявые скрюченные пальцы.
Тебе становится дурно. Настолько дурно, что ты не в состоянии даже блевать. Вообще ничего не можешь сделать. Ни заорать во всё горло, ни убежать со всех ног. Ни хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого.
Стоп! Вот что ты должен сделать! Не видеть всего этого. Оттолкнуть от себя этот жуткий мир. Раз уж ты «закрепитель», то и раскреплять тоже должен уметь.
Ты закрываешь глаза и мысленно возводишь стену между собой и разрушенным городом. Ты хочешь, чтобы появилась эта стена, чтобы она тянулась вдоль всей границы миров. Чтобы мерзкие твари никогда не проникли в твой мир. Ты очень этого хочешь, и твое желание должно сбыться.
Раз! Два! Три!
Ты открываешь глаза и с облегчением вздыхаешь. Вот она, стена! Пока ещё призрачная, непрочная, но с каждым мгновением становящаяся все реальней. Разрушенный город за ней просматривается уже с трудом. Только…
Что-то настораживает тебя. То ли изменившаяся панорама города, то ли счастливое хрюканье Толстого за спиной. Ты оборачиваешься и вскрикиваешь от ужаса. Пока ты зажмурился, этот дебил продолжал тянуть город к себе, и часть улицы с ковыляющим по ней зомби оказалась за стеной. Теперь эта тварь съест мозги толстого дебила. Да и черт бы с ним, не мозги и были. Но потом зомби сожрет и твои. А вслед за твоими…
Блин, да какая разница кого он съест потом, тебя-то уже не будет!
Бежать! Скорее бежать отсюда! Куда-нибудь. Пусть сами разбираются. Вызывают бригаду спецназа, или боевые вертолеты. Тебя это уже не касается. Твое дело — уносить ноги. Но в какую сторону? Ты дёргаешься вправо, но успеваешь сделать не больше десяти шагов. Черт возьми, куда ты раньше смотрел? Оказывается, зомби здесь не один. А может быть и не два. Может…
«А-а-а!» — кричишь ты, уже ничего не соображая, и бежишь куда глаза глядят. А глаза видят смутную тень впереди. Но ты уже не можешь остановиться и прешь напролом. В последний момент до тебя доходит, что это всего лишь Толстый, но тебе уже все равно. Ты втыкаешься в него на полном ходу, сшибаешь с ног, падаешь сверху и едва не теряешь очки. Вскакиваешь, чтобы бежать дальше, и со всей мочи попадаешь коленом по приподнявшейся голове Толстого. Оглядываться некогда. Придерживая рукой очки, ты мчишься так, как никогда в своей жизни не бегал, задыхаясь, но не сбавляешь хода. И останавливаешься только возле колючей проволоки. Вот и молодец, не хватало ещё под две тысячи вольт угодить.
Эта неожиданно пришедшая в голову здравая мысль немного успокаивает тебя, и ты отваживаешься посмотреть назад. Вот те раз! Никакого разрушенного города у тебя за спиной нет, только унылая равнина полигона с одиноким блиндажом метрах в пятистах. Возле железной двери стоит Бородатый и что-то кричит, а Дутый и Шпион быстрым шагом направляются к неподвижно лежащему на траве Толстому.
У тебя не осталось сил гадать, что произошло и куда подевались зомби, ты только смутно понимаешь, что опасность миновала, и тоже падаешь на траву. Пропади оно всё пропадом!
0
0