Пока девчонки плескались в душевой, Саша, утерев пот со лба, сказал, будто извиняясь:
– Ну что с них возьмёшь? Они в жизни ничего толком не видели, кроме шлюх из телевизора. Вон Овдеенку три недели назад в райцентре избил подонок городской, якобы за «динамо», – он её водкой и шавермой угощал, а она крик подняла, когда он ей под юбку полез. Сцука, задушил бы, если бы нашел, – ногами в живот бил девочку пятнадцатилетнюю. Но я представляю, как она ему глазки строила, как намазана была, – ведь не поняла, что ведёт себя как шалава… Ты на них не обижайся, от глупости это все.
– Да я не обижаюсь.
– А ты правда дяди Феди Смирнова сын? – вдруг сменил тему Саша.
– Я не знаю.
– Ты похож на него сильно. Не лицом даже, а… Не знаю чем, но похож. Дядя Федя хороший был мужик. У меня на глазах утонул, мы пацанов со льдины снимали… И если что, ты меня зови… Я хорошо плаваю.
– Если… что? – переспросил Ковалев.
– Да нет, ничего… Я подумал… Нет, ничего… – смутился вдруг Саша.
Тоже решил, что Ковалев прибыл «отцу» на смену?
Селиванов вошел в бассейн, декламируя известное:
– Стиль баттерфляй на водной глади продемонстрировали девы… Как вам понравились наши девы, Сергей Александрович?
Ковалев проигнорировал его вопрос, и Селиванов продолжил:
– А вслед за ними стилем «брасс» плывет какой-то мастер спорта…
– Селиванов! – прикрикнул Саша. – Не хами!
– Давно побивший все рекорды и к нам заехавший на час, – скороговоркой закончил Селиванов, в свою очередь проигнорировав окрик Саши.
Занятие с мужской половиной старшей группы было сущим кошмаром, хотя, надо отдать Саше должное, пацаны его уважали и слушались – в меру своих пацанских представлений о добровольном подчинении. От младшей группы они сильно отличались только ростом. Ну и с тумбочки ныряли «головкой» – беспонтово, по-лягушачьи.
Один попытался было нырнуть с той стороны, где мелко, Саша засвистел с противоположной стороны бассейна, и Ковалев едва успел ухватить парня за плечо – судя по разбегу, тот собирался сломать шею о бетонное дно.
– Чё такое? – возмутился дурачок. – Вы мне руку щас бы сломали!
– Нефедов! – гаркнул Саша. – Жаль, что не сломал! Ты бы лучше запомнил.
– Это рукоприкладство! – продолжал препираться мальчишка. – Пользуетесь тем, что за сиротку вступиться некому!
– Так, сиротка! Сейчас останешься без воды до будущего года, – ответил Саша и проворчал потише: – Сотрясение головного мозга тебе, конечно, не грозит, а вот спинной мозг береги, если другого нету…
Сашенька Ивлев плескался на мелководье, в полном, впрочем, восторге.
Попытки поиграть в «наездников» Саша пресек на корню, равно как наложил запрет и на другие способы утопить друг друга. «Утонуть» пробовали как минимум пять человек, первым был Селиванов – натурально пускал пузыри и шел на дно. У остальных получались только пузыри. Хитрости их были шиты белыми нитками, потому спасать «утопающих» никто не собирался. «Утонув» в третий раз, Селиванов вынырнул с возмущенным воплем:
– А чё это мастера спорта не спешат на помощь тонущему ребенку?
– Тонущий ребёнок сейчас отправится в душевую, – невозмутимо ответил ему Саша. – За баловство на воде.
– Не, ну мажорно было б! – продолжил Селиванов, перекрикивая шум в бассейне. – Почти неотвратимый песец ребёнку – и тут мастер спорта коршуном летит с тумбочки на самое дно и извлекает ребёнка на поверхность!
– Селиванов, я тебе сказал, куда ты сейчас полетишь коршуном…
И в эту минуту Ковалев вдруг представил холодную темную воду реки, вспененную ледяным дождем и ветром, ощутил её неумолимое течение – и Селиванова, беспомощно и слабо бьющего руками по этой воде. Представил, как его лицо захлестывают мелкие острые волны и как темная вода смыкается над мокрой головой без купальной шапочки… Как тело опускается на дно, как тьма вокруг него делается всё темнее, вяжет, становится густой и непроглядной, будто смола…
– Так как, не возражаешь? – Саша говорил вполголоса, подойдя к Ковалеву вплотную.
Тот встряхнул головой, прогоняя наваждение.
– А?
– Наперегонки с ними проплыть не против? Мальчишкам интересно…
Ковалев пожал плечами: почему нет? Конечно, развернуться негде, да и нет у пацанов ни одного шанса, сколько им форы ни дай…
Остаток занятия он показывал детям экзотические стили плавания, а они пытались за ним повторять, глумливо хохоча друг над другом. Перед выходом из воды Селиванов «утонул» в четвёртый раз, но почему-то быстро выплыл на поверхность и торопливо выбрался из бассейна, не дожидаясь, когда освободится лесенка. Лицо у него было немного испуганным, но больше задумчивым и злым, будто он обнаружил на дне как минимум повестку из военкомата.
До полдника оставалось меньше часа, когда Инна снова предложила прогуляться. И была при этом мечтательной и томной. А потом шла впереди Ковалева не торопясь, молча – будто в самом деле просто гуляла. И только оказавшись за территорией, резко остановилась, повернулась к нему лицом. И смотрела так, будто оценивала, примеривалась.
– Лучше вам знать. Глупое положение… Вас подозревают в краже денег.
Ковалев сперва онемел от негодования, не нашел, что сказать, а она продолжила:
– У секретаря, Ольги Михайловны, сегодня пропали отпускные, и никого кроме вас наедине с её сумкой в приёмной не было.
– Но… я не брал никаких денег… – выдавил Ковалев, понимая, как глупо оправдываться. Невиновный не оправдывается!
– До этого я додумалась без ваших объяснений.
– Да пока я был у Зои, в приёмную мог кто угодно зайти! Её сумка раскрытая на стуле валялась!
Инна отвела взгляд и продолжила так, будто не слышала слов Ковалева:
– Они ни за что впрямую вас не обвинят, потому что не пойманный не вор. А слухи пойдут, и на каждый роток вы платок не накинете.
Растерянность сменилась злостью, он втянул воздух сквозь зубы, сосчитал до трех и спросил:
– Много денег было?
– Какая разница. Для секретаря много. Десять тысяч. Две пятитысячные купюры.
– Вообще-то это и для меня немало… – проворчал Ковалев.
Он в самом деле был благодарен пожилой секретарше и за путевку для Ани, и за возможность быть здесь рядом с ней, она одна из немногих стояла на его стороне, к ней он не боялся обращаться с просьбами… Мысль о том, что она теперь считает его вором, была невыносима.
– Вы сумели расположить к себе слишком многих Зоиных коллег, Татьяну в том числе. Даже Ириша и та перестала считать вас врагом! Вы победили волка-демона, не крестом и не молитвой вовсе, – кто из детей после этого будет верить в силу её бога? Мало кто верит в вашу любовь к маленьким мальчикам. Ваша дочь не боится страшных историй и вполне справляется с конфликтами в коллективе. Что же остается Зое? Обвинение в краже – неплохой вариант, знаете: то ли он украл, то ли у него украли… Сплетни поползут, даже если вы поклянетесь на Библии, что не брали денег.
– Я приехал и уехал, что мне до местных сплетен?
– У вас тут дом. И от зова реки вы так просто не отмахнетесь. И… с обвинением в воровстве не смиритесь, это не просто местные сплетни, это задевает вашу честь.
У Ковалева снова перевернулось все внутри, даже кулаки сжались.
– Вы не хотите спросить у меня совета? – Инна остановилась на краю обрыва и посмотрела Ковалеву в лицо.
– Нет.
– А я все время жду от вас вопроса: «Что же мне теперь делать?»
– Мой дед учил меня хорошенько подумать самому, прежде чем о чем-то попросить. Я найду того, кто украл деньги, и вытряхну из него душу, – сказал Ковалев, совершенно не уверенный в том, что это осуществимо.
– Это Зоя взяла деньги. И вы никогда этого не докажете. Право, не станете же вы угрожать физической расправой уважаемой женщине… Не подумайте, она не воровка. Завтра она отдаст эти деньги батюшке, а тот скажет, что храм должен оказать помощь пострадавшей, и вернёт деньги якобы из церковной кассы… или как это у них там называется… Все останутся при своих, батюшке добавится очков, а вы будете вором. Впрочем, есть вариант и похуже: деньги подложат вам в карман. Или в Анин шкафчик для одежды – так их проще найти и вернуть.
– На деньгах не написано, из какого кошелька их достали. Это могут быть и мои деньги.
– Им не нужны бесспорные доказательства. Они не посадить вас хотят, а запятнать. Вы всё ещё не хотите спросить у меня совета? – Инна посмотрела лукаво, скосив взгляд.
– Нет. Того, что вы сказали, вполне достаточно.
– Вот как? Не боитесь ошибиться и сделать ещё хуже?
Если бы она была его женой, он бы её убил… Влада не спрашивала, нужен ли ему совет, и всегда говорила прямо: «Не делай этого» или «Сделай так» – без вопросов и намеков. Но зато она точно знала, что поступит Ковалев по-своему.
Ковалев боялся опоздать на полдник и даже запыхался, добравшись до дома тети Нади. Выбрал из портмоне всё, что там было, – набралось чуть меньше восьми тысяч. Влада боялась непредвиденных расходов и уговорила Ковалева взять с собой побольше денег…
Назад в санаторий он едва не бежал – и торопился не напрасно: Ольга Михайловна шла по аллее к воротам санатория. Ковалев кинулся вдогонку, посчитав невежливым орать что-то ей в спину. И нагнал за воротами, у самой автобусной остановки.
– Погодите! – окликнул он ее. – Погодите…
Её сгорбленные плечи развернулись, едва она увидела Ковалева, на осунувшемся за последние два часа лице появился нездоровый румянец.
– Что вам нужно? – спросила она отстраненно и гордо.
– Погодите… – Ковалев перевел дух. – Вот, возьмите.
Он протянул деньги, которые почему-то всю дорогу сжимал в кулаке.
– Что… это? – Ольга Михайловна сначала опешила, а потом набрала в грудь воздуха, но заговорила тихо-тихо: – Да как вы смеете?
– Возьмите. Это всё, что у меня есть. Если ваши деньги найдутся, вы мне их вернете.
– Что… Как… Зачем вы мне это даёте? Не надо мне от вас ничего!
– Послушайте… Я не брал ваших денег. А если бы взял, разве стал бы я отдавать их обратно? Возьмите.
Ольга Михайловна задумалась ненадолго, возмущение и отстраненность постепенно сползали с её лица – Ковалев ждал, всё ещё тяжело дыша не столько от бега, сколько от волнения.
Её вопрос сразил Ковалева наповал:
– Значит, вы уверены, что сегодня вас разоблачат? – Она поморгала немного, а потом обезоруживающе улыбнулась.
– Нет, не уверен. Но хотел бы надеяться, иначе я остаюсь без копейки…
Секретарша протянула руку и приняла скомканные купюры.
– Ну что ж… Или вы большой хитрец, или интриган, или… – Она пересчитала деньги, сильно Ковалева удивив. – Если до завтра вас не разоблачат, будем считать, что у меня украли только две тысячи. Думаю, мне следует вернуться и посмотреть, что будет…
0
0