Предупреждение: тентакли, гуро, ворарефилия.
Ричард был хорошим копом. Он должен был заметить подвох сразу.
Когда никто из задержанных не мог внятно описать Келли, хотя одни его татуировки, гордо выставляемые напоказ несмотря на все запреты, выдавали бы его с головой.
Когда странные люди подходили к ним на улице – закутанные так, что только нос торчал, несмотря на жару на улице, или в солнечных очках поздним вечером, или в медицинских масках на всё лицо, из-под которых просто никак не могли показываться уголки рта – бред, Норвуд! и продирающее до костей заунывное хрипение в голосе всего лишь ангина, потому он и носит маску! – и заговаривали с Келли на непонятном, каком-то почти нечеловеческом языке, то шелестящем, то щёлкающем, то странно посвистывающем.
– Гэльский, – пожимая плечами, ухмылялся Келли. – У меня много родственников в городе, а у них – много полезной информации. Кстати, по нашему кейсу есть зацепка, езжай, а я догоню.
Когда он наотрез отказывался садиться в машину.
– Эти железные коробки – не для меня, Риччи. Скейт – вот транспорт настоящего мужчины! Давай наперегонки до места, спорим на двадцатку, что я успею раньше тебя!
Ричард никогда не спорил.
Потому что Келли каждый раз добирался первым. На скейте. Даже если ехать нужно было через весь город.
Когда тот, впервые приехав к нему домой, внезапно резко остановился перед дверью и нахально – как и всё, что делал белобрысый говнюк, – спросил:
– Приглашаешь, Норвуд?
Тогда это действительно прозвучало странно, но в Келли было так много странностей, что Ричард просто списал всё на очередную ебанцу ирландца.
– Мне казалось, я уже пригласил. Заходи и прекрати страдать ерундой, Келли.
И тот широко ухмыльнулся.
И шагнул через порог.
*
Ричард прекрасно представлял, как пройдёт эта ночь: наглый, хамоватый Келли точно захочет быть снизу и наверняка окажется в постели громким и ненасытным. Возможно, с кинком на принуждение или грязные разговорчики – Ричард думал попробовать назвать его «развратной девочкой» и посмотреть на реакцию, с такими как Келли это обычно прокатывало на ура, как и жёсткий секс, граничащий с насилием. Ричарду такое нравилось, и он ещё ни разу не ошибался. Он был хорошим копом и неплохо разбирался в людях.
Только вот незадача.
Эйдан Келли.
Не человек.
Масса чёрных, склизких щупалец оплетает тело Ричарда, не давая вздохнуть, сдавливая, стискивая, обволакивая пульсирующим коконом; одно затыкает рот, когда он пытается закричать, и от густой слизи на языке – вкус земли и подгнивших осенних листьев.
– Я очень рад, что ты пригласил меня к себе, Риччи.
Келли ухмыляется, безотрывно глядя на оцепеневшего в ужасе Норвуда – широко, как и обычно… шире… шире… кожа лопается, точно перезрелый помидор, и его лицо – последнее человеческое в облике – с омерзительным хрустом рвётся пополам, ощериваясь на Ричарда оскалом сотен акульих зубов.
– Давно хотел познакомиться с тобой поближе, – мурлычет – шипит – шелестит монстр, и в его голосе сплетаются десятки других, звеня эхом в унисон.
Его глаза жёлтые, а зрачки – горизонтальные, как у козлов; они смотрят пристально, не мигая, и Ричард невольно смотрит в ответ, не в силах отвести взгляд. Кажется, он тоже не мигает. Почему-то думать становится всё сложнее, мысли становятся тягучими и медленными, совсем как слизь, которая неторопливо стекает по его горлу, обволакивая изнутри, успокаивая судорожное дыхание, утихомиривая бешено бьющееся сердце.
Келли наклоняет голову – но Ричард уже не может закрыть глаза и так и висит в сплетении щупалец, безотрывно глядя на раскачивающийся потолок над собой. Что-то сильно дёргает его – раз, другой – раздаётся громкий хруст и влажные, хлюпающие звуки, но пошевелиться или хотя бы скосить взгляд ему не удаётся. Впрочем, это и не нужно: уже через пару секунд лицо Келли снова оказывается перед его глазами. Он всё ещё широко ухмыляется.
– Ты – наш, Ричард, – ласково выдыхает чудовище.
Его губы при этом не шевелятся, но голос звучит всё так же отчётливо, пробираясь в каждую клеточку тела Ричарда. Акульи зубы почти нежно удерживают вяло бьющееся, сочащееся кровью сердце.
Но Ричарду не больно. И почему-то уже совершенно не страшно.
– Наш, – повторяет Келли – и резко сжимает зубы.
Торжествующий хохот сотен голосов, слившихся в один, гулким набатом отдаётся в холодной пустоте в груди Ричарда, пахнущей прелыми листьями.
Оставшись в одиночестве, Азирафель заскучал. Комната, которой ещё только предстояло стать его домом, была слишком пустой, чересчур чистой и какой-то безликой. Словно в ней раньше никто не жил. Наверное, пара картин, коврик у камина и свечи могли бы привнести уют в это логово уныния, но без книг вокруг Азирафель чувствовал себя некомфортно. С другой стороны, он ведь хранитель библиотеки, так почему бы, пока некоторые любуются мандрагорами, не взглянуть на «самое лучшее собрание книг магической Британии»?
Библиотеку он нашёл без проблем, и несколько мгновений просто стоял на пороге, вдыхая аромат многовековых знаний и припорошенных старинной пылью тайн. Азирафель прошёлся вдоль стеллажей, лаская корешки переплётов и наслаждаясь каждым мгновением происходящего. Где-то должен быть формуляр, каталожные карточки и общий план библиотеки. Азирафель непременно найдёт это чуть позже, а пока будет просто знакомиться. Многих из этих книг он не видел ни разу, о существовании некоторых не догадывался, но всё равно среди них он чувствовал себя очень уместным, будто вернулся домой.
— Есть тут кто? — на пороге библиотеки стоял Аластор Хмури и, забавно вытягивая шею, пытался разглядеть Азирафеля через забитые книгами стеллажи.
— Да, конечно. Чувствуйте себя как дома.
— Это лишнее, — Аластор ухмыльнулся изуродованными губами. — Я пришёл сказать, что буду у вас частым посетителем.
— Вы любите читать? — обрадовался Азирафель.
— Очень. Как вы понимаете, специфика моей работы предполагает тесное знакомство с книгами Запретной секции.
— А здесь есть и такая?
— Конечно, есть. Некоторые книги не должны попадать в руки студентов.
— Но почему? Разве можно ограничивать знания?
— Вы ещё скажите, что одобряете, когда всякие неокрепшие умы начинают задавать вопросы.
Азирафель с грустью вспомнил боль и обиду Кроули, который считал своё падение следствием неудобных вопросов, но уйти от ответа просто не смог.
— Я не могу осуждать жажду знаний, но полагаю, что всё имеет свою цену.
Дурацкий фальшивый глаз Аластора несколько раз прокрутился в глазнице, прежде чем уставиться на Азирафеля. Если бы глаз не был настолько стеклянным, его взгляд можно было бы посчитать удивлённым. И как бы ни щурился Аластор, ему не обмануть того, кто привык различать оттенки чувств за непроглядно чёрными стёклами очков.
— Вы так считаете?
— Считаю.
Азирафель и без того уже определил Аластора в потенциальные собеседники из-за любви к книгам, и уж, конечно же, не смог устоять пред искушением утешить ещё одну мятежную душу. Он улыбнулся, прекрасно понимая, каким доверчивым и наивным при этом выглядит, и предложил:
— А вы любите чай?
— В смысле?
— Я был бы очень рад, если бы вы составили мне компанию за чашечкой. Разумеется, я не собираюсь навязываться, если вам это не интересно…
Аластор на несколько мгновений замер, и, прежде чем он сделал глоток из своей фляжки, Азирафелю вновь показалось, что контуры его лица слегка поплыли, становясь нечёткими. С этим определённо стоило разобраться.
— Интересно, — Аластор несколько раз кашлянул, прочищая горло. — Мне это интересно.
— Вот и славно, — Азирафель мягко потрепал его по напряжённому плечу. — Вы какой чай предпочитаете?
— Исключительно свой, — он несколько раз тряхнул фляжкой, булькнув её содержимым. — Многолетняя привычка. Вас это не смутит?
— Совершенно не смутит, — снова улыбнулся Азирафель.
— А ваш приятель не станет ревновать? — Аластор осёкся и быстро добавил: — Раньше я был ого-го.
— Вы и сейчас ого-го, — утешил его Азирафель. — А приятель не станет заниматься такими глупостями.
Пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть, что Кроули Азирафелю никакой не приятель, и вообще они придерживаются противоположных взглядов на большинство вопросов мироздания. Но кого здесь интересовала эта правда? Тем более что назвать её истиной Азирафель бы не смог. Уже не смог. Кажется, ответ полностью удовлетворил Аластора, и тот ушёл, шаркая деревянной ногой. Глядя ему вслед, Азирафель подумал о том, как долго человек привыкает к искусственным частям самого себя. Или Аластор потерял ногу недавно, как и глаз?
Впрочем, у Азирафеля были сейчас дела поинтереснее — он собирался обустроить для своих нужд маленькую комнатку, примыкающую к библиотеке. Там как раз должны были отлично разместиться пара диванчиков и столик для чаепитий. И, наверное, даже останется место для небольшого шкафчика — надо же где-то хранить посуду и милые сердцу вкусности? Азирафель не успел ещё полюбоваться делами своих… гм-м… рук, как появился Кроули. Очень недовольный Кроули.
— Ангел, здесь просто чёрт знает что такое творится! — он покосился на предложенную Азирафелем чашку и со вздохом вытащил из-под дивана бутылку, которой там просто не могло быть. — У меня пересохло в горле.
— Наверняка от возмущения.
Азирафель достал вазочку сухого печенья, с тоской вспоминая французские блинчики и бриоши. Никакой эльфийской кухни в замке не оказалось, как и самих эльфов, а жаль. Такие были надежды…
— Мандрагоры просто вызывающе не воспитаны. Вызывающе! — Кроули снял очки и, подышав на стёкла, протёр их. — Ты бы слышал, как они орут!
— Мандрагоры орут? — удивился Азирафель.
— Ещё как! Меня-то им, конечно, не перекричать, но сама попытка… — он многозначительно взглянул на Азирафеля. — А ещё филин.
— Что с филином?
— Жив, здоров, и его воспитанием тоже никто не занимался.
— Кроули, я боюсь представить, что ты скажешь, когда в замке появятся дети. Их воспитание наверняка тоже не эталон.
— Ерунда. Я же был няней у Мага, и мы неплохо ладили.
— Он был один, — напомнил Азирафель, — и в том нежном возрасте, когда авторитет взрослого…
— Авторитет! — перебил его Кроули. — Точно! Я для филина должен стать авторитетом. Непререкаемым. Иначе мне придётся с ним разобраться.
— Но ты же не собираешься его убивать?
— Только в крайнем случае. Тогда я подарю тебе его чучело, и оно оживит твой убогий интерьер.
Разумеется, Кроули шутил, и Азирафель ни мгновения в этом не сомневался. Просто юмор у него был слегка черноват, как и положено настоящему демоническому юмору.
— Меня больше привлекает живопись.
— Ну, хорошо, принесу тебе картину — их тут по всему замку щедро развешано. А ещё я хочу показать тебе один фокус, — Кроули довольно усмехнулся. — Тебе понравится.
— Уже страшно.
Наверняка бутылка под диваном была частью его дьявольского плана.
— Да будет тебе, — отмахнулся Кроули. — Разреши представить тебе эльфа.
— Эльфа? — Азирафель заинтересованно огляделся, пытаясь угадать задумку Кроули.
— Да! Винки! — Кроули щёлкнул пальцами и склонил голову, к чему-то прислушиваясь.
В то же мгновение у стола появилось странное создание, назвать которое сказочным эльфом у Азирафеля не повернулся бы язык. Невысокое, почти гномьего роста, чумазое, босое. Мало того, что это чудо было растрёпано и одето в какие-то убогие тряпки, так от него ещё разило перегаром, а тоненькие ручки тряслись явно с похмелья.
— Господин Кроули, — пропищало это нечто. — Винки готова служить…
Так это ещё и леди? Блинчики с черникой, круассаны с франжипаном, маскарпоне, зефир и прочие маленькие радости медленно таяли в сознании Азирафеля, превращаясь в несбыточную мечту.
— Ты издеваешься, Кроули? Зачем ты её притащил?
К чести демона, тот выглядел по-настоящему смущённым.
— Ну, ты же хотел побаловать себя кулинарными излишествами? Мне сказали, что эльфы могут…
— Тебя обманули, Кроули! Ты оказался слишком доверчивым для этого мира.
Азирафель собирался сказать ещё несколько слов о дьявольской доверчивости, излив тем самым горечь собственного разочарования, когда вдруг услышал:
— Винки всё сделает. Винки любит кулинарные излишества. Винки приготовит устриц под сырно-чесночным соусом.
И пока Азирафель думал о том, где это существо возьмёт устриц, Кроули уже всё решил:
— Дай ей шанс, ты же ангел.
В общем-то, они ничем не рисковали, поэтому Азирафель согласился. К тому же он очень любил устрицы.
Стены палаты окрашены в цвет свежего салата, лампы дневного света включены, а окна затенены плотными шторами. Возле больничной койки мелкими цветными лампочками мигает медицинское оборудование непонятного назначения. К безжизненно вытянутому телу девушки в белых бинтах тянутся десятки проводков и трубок. Так себе герр Линдт представлял последнюю иллюстрацию к странной истории жизни Юю Майер. Зачем сохранять жизнь тому, кто проведет ее жалкий остаток в больничных стенах?
Уилли Линдт знал это не понаслышке. Его бабка много лет была прикована к постели и только портила воздух. Вначале ему казалось, что она симулирует болезнь, притворяясь в своей немощи, притягивая к себе лишнее драгоценное внимание матери. Из-за постоянно болевшей бабки внимания фрау Линденбрант едва хватало на старшего сына и дочь. В итоге муж ушел из семьи, найдя себе молодую официантку, и укатил в неизвестном направлении. Зельден, постепенно превращающаяся в серую мышку, зубрила катехизис и правила правописания. Уилли возненавидел душные стены своей квартиры, где все пропахло старческой мочой и таблетками. Где не было ни одного уголка, где он мог бы побыть наедине с собой и со своими честолюбивыми мыслями.
Надо ли удивляться, что после окончания школы парень навсегда ушел из семьи, и даже в анкетах и резюме указывал на то, что он сирота. И даже фамилию сократил до «Линдт». Сироте гораздо легче снискать расположение общества, чем парню из рабочего квартала. Неплохо закончив школу, он поступил в университет, где сразу примкнул к спортивной секции. Посещение спортивного клуба лыжников, баскетболистов и теннисистов не дало развиться его спортивным способностям, так как он рассеивал свое внимание и силы. Но компания молодых спортсменов более демократична, среди них попадаются не только сироты, но и сынки и дочери богачей. Уилли скоро завел себе нужные связи. Еще в университете он познакомился на одной из вечеринок с Мирандой Майер. Скромное обаяние отпрыска известнейшей семьи Антверпена покорило Уилли, и он сделал все, для того, чтобы покорить Миранду. И это дало ему пропуск на первое рабочее место – простым клерком в «Пивной Империи Майеров». За десять лет он вырос до начальника юридического отдела. Любил ли он Миранду? Уилли никогда об этом не думал. Он знал только одно – Миранда – это цель его жизни и ее единственный смысл. Альтернатива ему была хорошо известна: санитарка в приюте, официантка в баре, продавец супермаркета, с каждой из которой он жил бы в муниципальной крохотной квартире с кучей орущих детей.
Но Уилли планировал свою жизнь, начиная с шестнадцати лет, и вмешаться в нее слепому случаю он не давал. Поэтому он выкрал семейный альбом из квартиры своей материи, за кругленькую сумму исправил актовую запись о рождении, записав вместо матери вымышленное имя Марии Линдт, тем самым очистив предыдущую историю жизни.
Планомерно идя к своей цели – браку с Мирандой, он освоил прихоти богатых – игру в гольф и горные лыжи, два иностранных языка, танцы. Завел себе модный гардероб и большую библиотеку, обставил небольшую, но уютную квартиру холостяка и избавился от привычки пересчитывать сдачу в магазинах и кафе.
Уилли не принимал на веру ничего, и когда он стал начальником юридического отдела «Пивной Империи Майер», он стал проверять финансовое положение компании и всех ее дочерних предприятий. Уилли было нужно убедиться, что фундамент, на котором он построит свою империю, заложен прочный. Помня о жесткости Лилиан Майер по отношению к младшей внучке, Уилли нисколько не сомневался, что от мелкой сошки в виде жениха старшей внучки Лилиан избавится без особых колебаний. И потому проверки деятельности компаний велись скрытно. О них знал лишь он сам и Юрген Бах, к тому времени уже достаточно потрепанный жизнью, но горящий желанием досадить старухе Лилиан, лишившей его куска хлеба в редакции газеты. К чести Уилли, он довольно быстро нашел странное обстоятельство с «Золотой бочкой Вероны» в виде соглашения Лилиан Майер и уже покойного Якоба Майера о передачи прибыли не на нужды «Пивной Империи Майеров», а на счета сторонних лиц — Бориса Казарина и Жана Дантена. Лилиан Майер даже не прятала сведения о получателях прибыли от деятельности «Золотая бочка Вероны», видимо, не рассчитывая на то, что кто-то заинтересуется выгодоприобретателями.
Париж экономил электричество, и свет на ночь отключали. После визита к изобретателю пришлось спускаться по лестнице почти впотьмах, только внизу пробивалось от консьержки дрожащее мерцание свечей. Шерц сосредоточенно анализировал только что состоявшуюся беседу. Он не любил, когда события, вместо того, чтобы развиваться логично и последовательно, вдруг начинали хаотическую пляску. При необходимости мог, разумеется, импровизировать и находить удачные решения непредвиденных проблем, но это не доставляло ему удовольствия — по натуре Шерц был скорее педантом, чем авантюристом. Поэтому любая непредвиденная мелочь настораживала. Вот и сейчас — парнишка сказал, что товар по ошибке унесла из дома его сестра. Правда это или ложь? Действительно он настолько не от мира сего, что раскладывает свои изобретения где попало, или ломает комедию?
Шедший впереди Леблан придержал дверь, пропуская Шерца. Снаружи у крыльца мокли пустые цветочные горшки и велосипеды. Шерц искоса взглянул на толстячка-француза. Леблан уверяет, что изобретатель и вправду чокнутый. Но кто поручится за самого Леблана? Не ведёт ли он двойную игру?
Тот ответил безмятежным взглядом, заметил благодушно:
— Я же говорил, что он с придурью. Но вы молодец. Сразу сумели расположить его к себе.
— Да неужели? — скептически приподнял брови Шерц. — Вот уж в жизни не подумал бы. Он цедил слова сквозь зубы и за всё время разговора посмотрел в мою сторону всего пару раз. Заметили?
— Конечно, — кивнул Леблан. — Но он разговаривал с вами. Отвечал на вопросы. Даже о планах на будущее упомянул. Говорю вам, вы ему понравились.
— Ему понравился задаток, — с иронией возразил Шерц. — Деньги открывают любую дверь и привлекают сердца. Кстати, а какой процент он вам должен отстегнуть с этой сделки?
— Наймите меня сбывать свой товар — и узнаете, — ухмыльнулся посредник. — А пока — пардон, коммерческая тайна. Идёмте — я провожу вас до шантана, где поёт эта девица.
Он внезапно остановился, хлопнул себя по карманам.
— Забыл перчатки у него в прихожей. Подождите секундочку, я мигом.
***
Эжени била нервная дрожь, она изо всех сил старалась не смотреть на лежавший на полу труп высокого рыжеватого мужчины, из-под которого медленно расползалась тёмная лужа. Полицейский фотограф — низенький, худой, похожий на старого седого грызуна — неторопливо делал снимки. Второй полицейский, чуть помоложе и поупитаннее, расспрашивал свидетельницу, время от времени делая пометки в блокноте. Tут фотограф снова поджёг магний и девушка так вздрогнула, что допрашивающий перешёл с официального тона на отечески-сочувственный:
— Успокойтесь, мадемуазель, вы вне опасности.
Та судорожно всхлипнула:
— Это было так ужасно… Он, наверное, маньяк. Ворвался в гримёрку, набросился на меня, пытался сорвать одежду… Какое счастье, что Алекс вернулся и пристрелил его!
— Вам очень повезло, — кивнул ажан, покосившись на скромно стоявшего у стены англичанина. — А вы, мсье, просто замечательно стреляете. Девять человек из десяти не рискнули бы пустить в ход оружие — побоялись ненароком попасть в мадемуазель.
— В моей стране аристократ обязан уметь всё, — с достоинством проговорил герой дня. — Фехтовать, стрелять, боксировать, скакать на лошади и управляться с парусом и вёслами. Меня учили всему этому с раннего детства.
— Похвально, мсье, весьма похвально, — полицейский записал имена и адреса свидетелей, кивнул напарнику, и представители закона удалились.
— Пустите! Я ищу мадемуазель Эжени Вышински! — дверь распахнулась, и в гримёрку вбежала девочка лет двенадцати.
— Мими? — удивилась Эжени. — Что случилось? Это дочка моей консьержки, — объяснила она Алексу.
— Добрый вечер, мадемуазель! Матушка послала меня к вам сказать, что вашего брата нашли мёртвым с воооот такой дыркой в голове! Его кто-то пристрелил из пистолета!
Эжени сначала несколько мгновений тупо смотрела на Мими, потом пронзительно завизжала и забилась в истерике.
***
Леблан сидел за угловым столиком и смотрел на эстраду. Под низким потолком подвального зала плавали сизые клубы дыма. Старуха-тапёр, не вынимая из густо накрашенных губ сигареты, энергично барабанила по клавишам. Кордебалетные девицы, заученно улыбаясь, старательно подбрасывали вверх обтянутые тёмным шёлком ноги.
Алекс пробрался к столику Леблана, брезгливо взглянул на стоявший рядом стул, тщательно вытер его салфеткой, осторожно уселся.
— Всё в порядке, — сказал он без предисловий. — Девушка дала нужные показания, у вашей полиции нет ко мне никаких претензий. Я предпочёл бы убить его в менее людном месте, но дать ему уйти сейчас означало бы идти на риск его потерять. Как вам удалось убедить его пойти в гримёрку?
— Да я, собственно… — начал было Леблан и замолчал.
Англичанин молча ждал ответа.
— Он услышал фамилию мадемуазель, когда объявляли её номер, — объяснил Леблан. — Вот и решил познакомиться. Моей заслуги тут нет.
— Что ж, в любом случае вы мне очень помогли. Спасибо.
— Да не за что, — отмахнулся Леблан. — Долг патриота и французского гражданина. Мы же вроде как союзники.
— Да, — с достоинством кивнул Алекс, достал из-за пазухи конверт. — Вот ваш… хм… гонорар за эту операцию. Кстати, вы абсолютно уверены, что наш юный гений не успел изготовить это своё снадобье? Страшно даже подумать…
— Абсолютно уверен, — успокоил толстяк, принимая конверт. — Парнишка так долго оправдывался перед немцем за то, что заказ будет готов только через неделю…
Он поднял глаза на собеседника.
— Здесь больше, чем мы договаривались.
Алекс покровительственно улыбнулся:
— Небольшой бонус лично от меня. Вы хорошо провернули это дело. Изобретение не создано, германский агент уничтожен, изобретатель — тоже. Секретное оружие кануло в Лету и — ничто не мешает Эжени уехать в Англию и стать моей женой.
Леблан изумлённо вытаращил глаза.
— Вы что — серьёзно хотите жениться на шантанной певичке? Я думал, вы ухаживали за ней только чтобы подобраться к её братцу…
Алекс резко встал, с шумом отодвинул стул.
— Я британский офицер и джентльмен, — сухо сказал он. — И никогда не позволил бы себе давать серьёзных обещаний порядочной девушке, не имея намерений их исполнить. Всего доброго.
Леблан проводил его взглядом, пожал плечами, пробормотал:
— Островитяне…- и опять поднял глаза на эстраду. Танцовщиц там уже не было. Вместо них пышная блондинка в розовом трико и прозрачных шароварах сладострастно извивалась под восточную музыку, отвлекая публику от завозившегося с реквизитом фокусника.
— Хороша, — одобрительно заметил Леблан и не отводил глаз от сцены до конца номера. Потом наскоро нацарапал записку, подозвал гарсона и велел ему отнести послание за кулисы.
Подошёл полицейский — тот самый, что допрашивал Эжени.
— Я тщательно обыскал всю гримёрную — проверил и сумочку девушки, и карманы её пальто, и ящики, где они хранят всю эту актёрскую дребедень. Ничего. Или ты ошибся, или тебя намеренно пустили по ложному следу.
Леблан кивнул. Hе глядя, сунул в подставленную ладонь купюру, снова уткнулся в бокал.
Наконец появилась Роз, уже переодевшаяся, без грима и без парика. Гарсон проводил её к столику Леблана.
— Привет, — сказала она, плюхаясь на стул.
— Привет, — Леблан оценивающе разглядывал девушку, задерживая взгляд на особенно аппетитных изгибах её крупного тела. — Как тебя зовут?
— Роз.
— Красивое имя. Меня можешь называть мсье Леблан. Как дела, Роз?
— Хреново, — равнодушно ответила девушка.
— Что так?
— Платят мало, любовника нет, работа дурацкая, заведение ещё хуже. В гримёрке воняет так, что свинью бы стошнило, да ещё какой-то придурок подружку сегодня чуть не пристукнул, да сам нарвался на пулю. В результате имеем труп и лужу крови на полу. Всё в той же гримёрке. А у тебя?
— С деньгами всё в порядке. Любовницы в данный момент тоже нет. Bони, трупов и придурков и вокруг меня хватает. — Он посмотрел на пустой бокал, потом опять на девушку. — Пить будешь?
— Буду.
— Молодец, — Леблан одобрительно кивнул, сделал заказ. Когда принесли вино, пригубил, спросил:
— А ты хотела бы уметь читать мысли?
— Не знаю… Никогда об этом не думала. Хотела бы, наверное.
— Вот и я хотел. Не вышло.
— Почему?
— Тот, кто мог бы сделать средство для чтения мыслей, умер, — Леблан помолчал и добавил: — Скоропостижно.
— Царствие Небесное, — набожно прошептала Роз, осеняя себя крестным знамением. — Отчего он умер?
— От пули в лоб.
— Мир праху его.
— Аминь, — поддержал Леблан. — Ты чего не пьёшь?
— Я, наверное, аспирин сначала приму. А то с утра голова болела.
Роз достала из сумочки пузырёк, вытряхнула на ладонь белую таблетку.
— Странный какой-то аспирин, — сообщила она, проглотив лекарство. — Вовсе не кислый.
Некоторое время оба молчали, неторопливо потягивая из бокалов своё вино.
— Ты очень привлекательная, — неожиданно сказал Леблан. — Как раз в моём вкусе.
Роз смотрела на него странным, слегка удивлённым взглядом.
— Ну, что замолчала? — Леблан посмотрел в упор, нахмурился. — Не нравлюсь?
— О чём ты сейчас думаешь? — спросила Роз. — Только честно.
— Честно? Думаю, что с тех самых пор, как уехал из Нормандии, не видел такой здоровой, пышной, крепкой девки. И ещё кое о чём, но пока рановато об этом рассказывать. Если споёмся, позже сама всё узнаешь, — он подмигнул, усмехнулся. — А почему ты спросила?
— Интересно же, какое впечатление я произвожу на умных, солидных, разбирающихся в людях мужчин… — Роз улыбнулась. — Знаешь, похоже этот аспирин не так уж плох. Голова почти совсем прошла. Так что ты там говорил насчёт попозже?
Оккультно-эфирная коррида
Конец.
Страница 36. На руках у меня засыпай.
Art by Dostochtennaja
Анна Матвеева
#GoodOmens #благиезнамения #Crowley #Кроули #Aziraphale #Азирафаэль
Лететь через «червоточину» — та ещё скучища. В обычном пространстве хоть звёзды подмигивают, душу радуют. А в «гипере» — тьма беспросветная.
Через тридцать семь часов корабль вынырнет в конечной точке. Пока же, чтобы чем-то себя занять, Васин решил сразиться с главным компьютером в стереошахматы. Выставил ему средненький игровой уровень (иначе — без шансов!), подвесил под потолком разбитый на ячейки виртуальный куб и для разнообразия выбрал себе черные фигуры.
Поединки с ГК успели стать такой же рутиной, как регулярные проверки бортовых систем. Но на сей раз пилота ждал сюрприз. Не успел он объявить начало игры, как одна из белых пешек скакнула вперед на две ячейки.
— Что за черт? — буркнул Васин. — Чьи это шуточки?
— Мои, — раздался бесцветный, но явно мужской голос. Вслед за этим прямо из воздуха вылепился полупрозрачный радужный шар размером с арбуз.
— Бр-р! — Васин помотал головой. — Ты кто?
— Галактический обходчик, — как нечто само собой разумеющееся сообщил шар. — Слежу за порядком. Кстати, то, что ты находишься здесь, — вопиющее нарушение порядка. Пользоваться «червоточинами» могут только цивилизации не ниже седьмого уровня. А у твоей — третий.
— Да? — выдавил Васин. — Не знал… И что же теперь?
— По закону полагается выдворить тебя на родную планету и перекрыть портал. Но, на твое счастье, я тоже изнываю от скуки. Поэтому предлагаю сыграть. Выигрываешь — летишь дальше. Побеждаю я — отправляешься домой. Идет?
…Они рубились несколько часов. Пешек лишились уже давно, и теперь у каждого остались только короли с жалкими остатками свит. Васин отчаянно искал пути к победе — и не находил.
— Позиция ничейная, без вариантов, — наконец констатировал обходчик. И начал отплывать назад, к переборке, явно собираясь пройти сквозь неё и исчезнуть навсегда.
— Уф-ф, — расслабленно выдохнул Васин, мозги которого уже дымились от напряжения. И тут его словно кольнуло.
«Ничья, значит… — подумал он. — Так что же теперь? Ни вперёд, ни назад? Навеки застряну здесь?!»
— Стой! — заорал Васин и рванулся за ускользающим радужным шаром. — К дьяволу ничью! Я сдаю-у-у-усь!
О, город, конечно, был беззащитен…
Был бы.
Три месяца назад. Тогда обычный человеческий город — его бы пятерка вельхо раскатала за день, если б постаралась.
И даже два. Потому что магия, пусть самая сильная, пусть дареная хоть самым Старшим драконом, сама по себе не сделает человека могучим магом. А тогда, два с лишним месяца назад, маги-новички и с собой-то справиться порой были не в состоянии, не то что врагов отражать. Нужен опыт, нужно обучение, нужны тренировки, в конце концов.
И даже месяц назад, может быть. Ведь сила сама по себе не гарантия победы — чтобы выйти на бой и сражаться, подсознательно согласившись на боль и потери, у человека должен быть стимул. И этот стимул у горожан появился. Когда на только-только набравшихся опыта «диких магов» состоялось первое нападение. Когда на них буквально рухнула информация (правдивая информация!), что такое Нойта-вельхо без прикрас и маскировок. И что обычно делают с дикими магами, такими как они.
Спокойным не остался никто.
Город… рассерчал.
Ощетинился злостью, окутался тревогой… и сплотился против врага.
Не все, нет, не все. Люди есть люди. Были попытки нескольких семей просто сбежать потихоньку, были вспышки мародерства с попытками залить страхи каким-нибудь пойлом покрепче, были нападки на драконов — мол, и принесло ж в город чешуйных тварей с их непрошеными подарками… Было и самое противное — четыре попытки ренегатства. Один вельхо из молодых, два преступивших и один из торговцев просто и незатейливо искали способ сдать остальных и за счет этого выторговать себе участь повыгодней. Даже связную шкатулку выкрасть пробовали, на чем и попались.
Но остальные…
До потемнения в глазах выкладывались на полигоне отряды защитников.
Кузнецы плюнули на сбережение секретов мастерства, резко набрали множество новых подмастерьев, и оружие от них шло потоком.
Торговцы раскрыли склады. Богатство — это, конечно, хорошо, имущество — вещь полезная и приятная, но если город сдадут, они сами станут имуществом. И никакое богатство не поможет, перед Нойта-вельхо дички все равны — и равно бесправны.
Мастера-столяры взялись за арбалеты и связные шкатулки. Кожевники, сапожники и швеи с портными — за одежду и снаряжение. Каменщики — за обустройство «магоотводов» и укрепление домов. Стеклодувы объединились с камнерезами и, подтянув к себе несколько новичков с подходящими способностями, без устали формировали и выдавали кристаллы-заготовки для накопителей. Два городских ювелира и единственный рисовальщик с подмастерьями, учениками и вообще всеми, кто мог и желал научиться, сутками наносили новичкам Знаки.
Да если бы только мастера! Хозяйки соперничали в готовке для бойцов, старушки, кое-как научившись основам вязания, решительно брали в морщинистые руки спицы — рукавицы защитникам будут не лишние. И шарфы. И теплые жилеты. Эх, шерсти мало! Мальчишки ухаживали за дракончиками, помогали вести учет, бегали с поручениями, сортировали и по возможности заряжали накопители. Девочки… о, девочки — это отдельный разговор.
Все-таки это какая-то очень особенная часть человечества.
Примерно пятиху назад некая пятилетняя особа, пошушукавшись с подружками, отправилась доставать старшего братца, настойчиво требуя, чтобы он ее… напугал. Брат постучал пальцем по лбу, но девчонка была настырна, доставуча и непреодолима, как комары на болоте после недельной диеты. Обозленный брат в конце концов не выдержал и, нарушив строгий мамин наказ, показал зловредной малявке мышь. Просительница, которая как раз грызунов и боялась, предсказуемо завизжала, разом взлетев даже не на табурет, а на стол, в комнате на миг сгустилась тьма… и ярко блеснул в руке девчонки кристалл-накопитель.
Брат со вздохом ликвидировал иллюзию мыши и подошел к столу:
— Ну и зачем все это было, Милька?
Мелкая зловреда осторожно разжмурилась. Покосилась на пустой пол. На брата. На свой кулачок. И расцвела:
— Получилось… — нерешительно сказала она… — Тий, получилось!
— Что получилось?! На стол влезть?! И стоило так меня допека…
— Отпечаток….
— Где?! — в панике подпрыгнул мальчишка. Рука вельхо за эти месяцы много в чем преуспела, но внедрение всем и каждому из новообращенных мысль о недопустимости отпечаткасчитала главным своим достижением. И сейчас Тия запоздало тряхнуло от мысли, что он — он, старший! — поддался на нытье и теперь отпечаток возник… в доме?! Упаси боги!
Увидев выражение его лица, девчонка поспешно залепетала, запинаясь и путая слова:
— Вот. Он в кристалле, не бойся. Если разбить — он вылезет… а пока он безвредный. Тий, ты не думай, это мы с девчонками придумали, у Динки… Ты Динку ведь помнишь? Курносая такая, с толстенькими такими косичками… белобрысыми…
— Дочка пекаря? Ну, помню.
— У нее братик маленький, младенчик, ему всего годик, и он тоже с магией теперь, и он ревет когда, то его кристаллы успокаивают. И она заметила: когда злится… или боится, а он всегда боится, а отпечатков почему-то ни одного нет. И Динка подумала, что они туда уходят, а потом разбила один, на полигоне, понимаешь? И правда получилось — кристалл разбился, и оттуда такое полезло… Вот.
Мальчишка потряс головой. Динки, младенчики, кристаллы, в которых могут застрять отпечатки… кристаллы… впитать отпечатки… впитать, а потом выпустить… Ох, Пятеро богов!
— То есть ты уговорила меня, потому что специально хотела испугаться…
— Ага.
— Чтобы получился отпечаток.
— Ага… Тий…
— ..и загнала свой отпечаток в этот кристалл. Так?
— Ну да…
— И если его разбить, оттуда выберется… что?
— Ну не знаю. Мышь, наверное. Большая и страшная. Или…
— Понятно. А если б не получилось с кристаллом? И твоя «мышь» сюда бы выбежала?
Сестричку шатнуло.
— Ну вот и зачем ты меня опять пугаешь? — жалобно спросила она, чуть не уронив кристалл. — Все же получилось. Лучше сними меня со стола, а? Голова кружится…
..Конечно, поверить в девчоночье открытие сразу не поверили, но проверить — проверили. И у осажденных появился аналог земных гранат, неслабое оружие ближнего боя. Правда, очень разнотипное, поскольку предсказать, какой именно случится отпечаток, не получалось еще ни у кого и никогда. Да и опасное, отпечаток же! Как ядерное оружие — мало радости уничтожить врага, если жить придется потом на загаженной земле. Но потом вельхо Руки вместе с парочкой талантливой молодежи его творчески доработали, ухитрившись один отпечаток распихивать сразу в несколько «копей». Отпечаток получался ослабленным, но действенным. Навредить нападающим он все равно мог, зато после этого рассеивался в течение трех-пяти часов.
Так что беззащитность города в этих условиях была под большим вопросом.
Группы вельхо, «Шагнувшие» на его улицы (подальше от жуткого отпечатка и неожиданно сильных противников), убедились в этом быстро…
Они были неслабыми магами, умеющими в случае чего справиться и со своими коллегами по магии. У них — неофициально, конечно, — хватало на руках не только разрешенных Знаков. Хватало и амулетов. И — будь оно все проклято! — они были полны решимости все это использовать. Покровители прикроют, но только если все будет сделано, как велено. Так что смазать ноги жиром (аналог нашего «ноги в руки») и вперед.
Первая группа десантировалась в квартал близ городской площади. Квартал людей небедных и традиционно информированных. И, если прихватить под нежные шейки их родичей, можно разжиться информацией — например, где предатели-коллеги из Руки и как к ним лучше подобраться. Это самое важное, пока не уберешь с поля этих, ничего толкового не выйдет.
Шаг, под ногами мостовая, перед глазами — сероватая стена дома. Нависающий над головой второй этаж, высокая резная дверь, в которую тут же влепили воспламеняющим. Дверь дрогнула, в окне мелькнуло чье-то белое лицо… но устояла. Магоотвод, установленный в этом квартале, принял удар на себя, но пришельцам неоткуда было это знать. Они просто увидели, что дверь устояла, а им нужно было срочно захватить заложников и попасть под защиту каких-никаких стен. Поэтому не сильно задумываясь, засадили по строптивой двери сначала воспламеняющим уже с усилением, потом «толкачом», ну а потом пришла пора «эксплози».
И нарвались.
Штаб обороняющихся единодушно решил и предупредил всех и каждого из своих сограждан, что применять взрывной Знак к дверям, крышам и окнам не рекомендуется. Ну, понятно же, почему…
Так что, когда Знак сработал в «запретной зоне», магоотвод тут же среагировал — отразил удар «по производителю».
Эксплози у пришельцев вышел хороший. Мощный.
Почти все полегли…
Единственному уцелевшему хватило времени очнуться от собственного удара и хватило сил поднять голову. Он даже смог порадоваться, когда увидел перед собой маленькую девочку, лет восьми-девяти, она робко выглядывала из приоткрытой двери. Совести у него, однако, не хватило, и он тут же прикинул, какой удобный из малявки получится заложник… и держать легко, и ценность…
А потом милая девочка бросила в него каким-то камушком и быстро захлопнула дверь. В полете побрякушка блеснула, и маг на всякий случай долбанул по ней чем пришлось, чтоб она не упала прямо на него.
Кристалл раскололся — это вельхо, мечтавший о заложниках, еще успел увидеть. А больше ничего…
В воскресенье двадцать пятого мая в офисе ОЗРК, пока что находящемся в универмаге, с утра прошло совещание на постоянно-больную тему: где взять денег на выкуп киборгов? И куда этих киборгов после выкупа пристроить? То, что выкупать предстояло совершенно новых только что протестированных киборгов, напрягало ещё больше, так как фиксированной цены на них не было, единой фирмы-производителя не было тоже, а так как новых киборгов почти не выпускали, то Борис мог заломить за двух фактически «семёрок» и трёх irien’ов сумму реально неподъёмную – или отдать на рудники, например, за «спасибо».
Карина как глава отделения ОЗРК взялась сама переговорить с Борисом Арсеновичем о том, чтобы он не продавал этих киборгов без ведома ОЗРК, а подождал, когда будет собрана нужная сумма. Светлана пообещала организовать повтор спектакля и повтор концерта в ДШИ плюс помощь волонтёров, Эва предложила помогать населению вроде службы «Муж на час», но Нина возразила, что приход Irien’а для ремонта в квартире будет воспринят совсем иначе, чем предполагается – и Эва предложила выезжать на вызов парами из человека и киборга.
В конце концов было решено использовать любые доступные и законные методы зарабатывания денег – Irien’ки будут плести кружево на продажу, Юлий займётся выращиванием рассады в теплице, Радж возьмёт в помощники любого из живущих у Нины Irien’ов и увеличит количество производимых свистулек, а Змей с бригадой и живущие на островах ещё старательнее будут искать жемчуг, ловить сома и обследовать дно в поисках утонувших флайеров и скутеров. Нина, подумав, скинула сообщение на видеофон Степана.
Платон хотел сунуться с предложением купить лотерейные билеты – но вспомнил прошлый раз и промолчал. Но зашёл на сайт лотереи и приобрёл следующие десять билетов.
Переезд обеих организаций в особняк решили начать на следующий день, чтобы открытие провести первого июня – в день защиты детей – потому как киборги тоже вроде как дети и тоже нуждаются в защите. При этом Карина предупредила всех, что всё-таки заигрывать с этими «детьми» нельзя ни в коем случае, а вот приучать их к осознанному труду необходимо. Если имеющиеся на данный момент разумные киборги курс психотерапии частично прошли, то с вновь поступающими подопечными надо быть предельно внимательными и осторожными, так как у любого из них могут быть психотравмы.
***
На следующий день новый завхоз с Дамиром и Юлием собрали теплицу и подключили её к водоснабжению и отоплению, и осталось только отремонтировать флигель и сделать в одной половине небольшую квартирку для Юлия и его будущего напарника, а во второй – небольшую лабораторию для работы с семенами растений. Флигель представлял собой небольшой коттедж, но фактически использовался для хранения инвентаря, и поэтому выделить пространство для обустройства жилья не представилось трудным.
***
Через два дня мастера «Лады» перебрались в отведённую для них часть особняка и остро встал вопрос о названии этого самого особняка – или слить две равные организации в одну под названием ОЗРК, или быть отдельными структурами в одном здании и иметь две разные вывески? В случае слияния отпадает необходимость в двух бухгалтерах-пенсионерках – вполне достаточно одной плюс Лариса, вполне освоившая тонкости профессии. Ни о чём толком не договорились – но удалось согласовать работу сувенирной лавки и устроить на работу помощником продавца Нестора.
***
Внезапно влившийся в коллектив Игорь Леонидович оказался очень сложным человеком. Карина пока не допускала бывшего военного до чисто воспитательной работы – у него было своеобразное представление о психологии киборгов, — но обязанности охранника, завхоза и прораба он выполнял блестяще. Уже на второй день его работы выяснилось, что, когда он соглашался работать в ОЗРК, ему и в голову не пришло спросить, какие именно киборги в этом ОЗРК уже есть и какие будут – везде писали и говорили только о разумных DEX’ах, не говоря ни слова о разумных Irien’ах и Marу, и он был то ли обижен, то ли разочарован, узнав, что как раз DEX’ов здесь не так много, как он хотел бы.
С разумными DEX’ами он успел наладить контакт уже через неделю работы на ремонте – но только потому, что отправленные ему в помощь Леон и Дамир были достаточно хорошо проинструктированы Кариной и Ниной, чтобы не провоцировать его. Но Irien’ы с Игорем общались нормально и не машинно только в присутствии хотя бы одного из разумных DEX’ов или знакомых им людей – Irien’ы чувствовали его презрительно-брезгливое отношение к себе и не доверяли ему.
Варя с ним нормально разговаривала только на рабочие темы, только по необходимости и только в присутствии Дамира под запись на него. Но стоило Игорю только начать спрашивать Варю что-то о ней самой, как она замыкалась и становилась машиной:
— У Вас недостаточно прав, обратитесь к владельцу.
Это нервировало и бесило, так как прав управления на Irien’ов у него не было, и Игорь не раз и не два думал уйти с этой работы, но брала своё гордость – «Неужели не справлюсь?» — и он снова и снова пытался наладить контакт с этими киборгами. Нина, видя это, пару раз попыталась с ним поговорить, но он, видя рядом с ней Платона, только брезгливо морщился, еле сдерживаясь, чтобы не нахамить – и она отступилась.
Вскоре он заметил, что в офисе сотрудники ОЗРК стараются говорить с Irien’ами только о работе и будущем, не задевая личных отношений и не касаясь прошлой жизни. Родион с Эстер говорил только о программировании и ведении сайта и группы в соцсетях, Светлана Кирилловна говорила с Златко о рисовании, танцах и будущей выставке его работ, Карина Ашотовна говорила с Ларисой только о счетах и приходе-расходе денег. И только Нина Павловна могла говорить со своим Платоном обо всём — и о косметике, и о новых платьях, которые он для неё выбирал, и о своём скачущем давлении… – но и она не спрашивала его публично о его прошлом.
Но более всего шокировало то, что люди разговаривали на равных не только с DEX’ами, но и с этими куклами бордельными! – и эти куклы не делали никаких попыток кого-то совратить. Тогда зачем они здесь?
Он старался незаметно наблюдать за Ниной и спокойно выслушивать то, что она говорила о киборгах, — и если он соглашался с ней, когда речь шла о DEX’ах, так как сам был в армии и сам знает, как там относятся к киборгам, то её слова о разуме Irien’ов и Mary воспринимал с непонятной ей брезгливостью. Она приводила через день шестерых Irien’ов и одного DEX’а на пять или шесть часов, один из Irien’ов (Платон) тенью ходил за ней следом, ещё один (Юлий) занимался только теплицей, а остальные помогали Варе, словно не замечая его – человека, руководящего ремонтом.
И тогда Игорь сам стал подходить к ней и заговаривать – о выкупе новых киборгов она говорила много и охотно, но при любой попытке заговорить не о работе словно переходила в боевой режим – и старалась тут же от него уйти под охраной любого появлявшегося DEX’а или сменить тему, если уйти не представлялось возможным. Только об одном она могла говорить бесконечно – о выкупе и пристройстве киборгов. Словно мания у неё на этот счёт… понимает ли сама, насколько это заметно и смешно?
***
Тридцатого мая Нина пришла в особняк с огромным тортом и пачкой чая – и объявила, что заповедник выкупил у Бориса этих пятерых киборгов за почти триста грамм мелкого жемчуга, два ожерелья и десять пар серёг-бабочек из жемчуга на серебряной проволоке, сделанных Вороном:
— …хоть они и неразумны, но «семёрки» будут охранять туристические сектора, а Irien’ов отправили на Жемчужный остров… разум у них тоже не обнаружен… пока что. Пока будут на огороде работать, а потом ягоды-грибы собирать…
Чай пили все вместе – люди и киборги за одним столом – и все так радовались… чему? Были бы эти пятеро разумными – было бы понятно, но выкупать явную технику… глупо… просто глупо!
Он так и сказал в присутствии Нины и её киборгов, прямо за столом и добавил, глядя на её покрасневшее от возмущения лицо:
— Развели тут бордель! Проходу не стало от всех этих… кукол! Что Вы тут бродите туда-сюда со своим гаремом?
Нина вскочила с места, и, не сказав ни слова, вышла из-за стола и молча пошла к своему флайеру — только крепче вцепилась в руку своего Irien’а — в окружении своих киборгов, которые в присутствии Игоря просто демонстративно её от него охраняли.
Это было невыносимо – и Карина как глава отделения вечером того же дня была вынуждена пригласить Игоря в свой кабинет на разговор:
— Что вообще происходит? Оставьте личные отношения за воротами особняка! И, если Нина Павловна не желает с Вами общаться, принуждать запрещаю.
— Но почему? – изумился Игорь, — что, даже спросить нельзя, зачем ей эти куклы бордельные? Чего вы все так с ними носитесь? Почему? Или ей этот её гарем так нужен? Позорище!
В ответ Карина молча открыла файл на своём ноутбуке и повернула его монитором к Игорю:
— Это рисунки Златко. Его первый альбом… когда он начал осознавать себя. Нравится? – и стала показывать изображения пыток киборгов, — Златко пять лет провёл в борделе… вот его избивают, вот девочки в цепях… вот записи, сделанные Раджем, вот видео Клары… и запись выкупа Ворона… Вы всё ещё считаете, что Irien’ы «работают» в борделях добровольно? А DEX’ы в армии добровольно шли на смерть? Смотрите-смотрите… её ребята… «гарем», как Вы изволили выразиться… только рядом с ней чувствуют себя в безопасности… от Вас. И, если Вы не сможете с ней сработаться, нам придётся расстаться.
— Но… они для этого и сделаны… они же ничего не понимают… и ничего не чувствуют…
— Варя, по-Вашему, тоже ничего не понимает? А Платон, значит, ничего не чувствует? Они живые… поймите это. Тема закрыта. И… у нас не бордель ни в коем случае… повторяю, если до Вас ещё не дошло. Irien тоже киборг и тоже нуждается в помощи… и вполне может работать на огороде или в саду, танцевать или вышивать.
Игорь вышел из кабинета словно из-под ледяного душа – и Карина всё правильно сказала, и эти картинки… о том, каково киборгам в борделях, он никогда не задумывался, и получается, что не киборги охраняют Нину Павловну, а она их! Тем более стоит попытаться поговорить с ней… извиниться… и пригласить для этого в ресторан.
***
В это же время Нина с Платоном, Дамиром и Варей ходила по магазинам, выбирая игрушки для киборгов.
Для психотерапии и отдыха на очередном собрании ОЗРК решили оборудовать в мансарде игровую комнату, которая при необходимости может служить дополнительной спальней, и для этого приобрести надувные кровати и игрушки – и Нине выпало закупить игрушки для «детишек». Она этому не обрадовалась совершенно, но – раз надо, значит надо.
Платон игрушки выбирал, Дамир охранял флайер и переносил покупки в багажник, а Варя с карточкой ОЗРК оплачивала счета. Нина накупила больших мягких игрушек, большой конструктор и набор кубиков, пару мячиков, наборы для вышивки и вязания, ленточки-заколки-бантики для девочек, фломастеры-карандаши-альбомы для рисования… флайер был заполнен до отказа. И уже на выходе из почти последнего магазина Варя неожиданно спросила про куклу для себя.
— Куклу? – удивлённо переспросила Нина. – Но… ведь дома есть игрушки… или ты хочешь какую-то особенную куклу?
Irien’ка покраснела и замолчала, вместо неё ответил Платон:
— Дома игрушки общие, а ей хочется свою куклу… которую наряжать можно и водить гулять. Недалеко, около дома.
— Хорошо, покажи мне, какую куклу ты хочешь, и мы её купим.
Пришлось вернуться в универмаг, и в секции игрушек Варя выбрала себе куклу серии «Мальвина» высотой около сорока сантиметров в широком светлом платье с бантом и с простейшим искином. На куклу ушли почти последние свои деньги – но радость Вари того стоила.
Когда Нина вернулась домой, то попросила парней сделать во дворике у дома песочницу и беседку для кукол, чтобы Варя могла играть своей Лялей в свободное время. Пока Дамир размечал участок и искал в сети схему беседки, а Альберт и Вальтер делали клумбы у дома, Платон сообщил о предстоящей работе Василию, и тот заказал в магазине стройматериалов несколько досок, три кулёчка гвоздей разного размера, краску, кисти и два кубометра сухого речного песка. Оплачивали заказ с двух карточек – Василия и Платона. К ночи игровая зона и клумбы были готовы, и Нина разрешила всем полчаса поиграть перед тем, как отправиться спать.
***
Открытие особняка, всё-таки названного «Надежда» началось за час до полудня. Погода была изумительно тёплой, пришли многочисленные гости, долго говорили речи, потом торжественно перерезали две ленточки…
Нина стояла в окружении своих «детишек» и снова и снова думала: «А вот если бы Фома не привёл тогда Змея, а оставил себе… или привёл бы другого DEX’а… то всё было бы иначе… или не было бы ничего… но Платон точно не стоял бы рядом…». Рядом стоял не только Платон, но и Змей с Владом и Вороном, прилетевшие поддержать усыновившую их хозяйку. Звучали речи, в беседке подавали лимонад, конфеты и фрукты, потом приглашённые гости пошли осматривать здание вместе с Кариной и Зией… среди гостей Нина заметила Гулю под руку с Грантом и с верной телохранительницей.
Уже в пятом часу Нина проводила Змея с братьями и засобиралась домой. И, когда она уже подошла к своему флайеру, появился Игорь с букетом роз, извинился за своё поведение… и пригласил её в ресторан. Не успела она раскрыть рот для ответа, как вмешался Платон:
— Это моя любимая женщина и в ресторан она будет ходить только со мной.
И на глазах у изумлённого Игоря Платон помог Нине сесть на переднее пассажирское сиденье, подождал пару секунд, пока сзади садились Варя и Дамир – сел на место пилота и поднял флайер в небо.
Новая напасть появилась, когда ее совсем не ждали. На Шаале в магической школе обучались одаренные полукровки — полубоги, полудемиурги, еще слишком слабые и мелкие, чтобы идти в основную Академию, но и слишком сильные, чтобы их не учить вовсе. В целом они сами вообще ни при чем.
Проблема в том, что преподавала в этой школе одна из студенток Академии, которая нравилась сразу двум сверхам-студентам. Ну и оба петушка решили порадовать девушку, пришли к ней в гости одновременно, заревновали и устроили безобразную драку. Да, прямо в школе магии с кучей простых магов. Повезло еще, что забежали они в порыве своих чувств в класс к этим полубогам, поскольку обычных магов раскатали бы в блинчик. Полубогам досталось тоже, но им отчасти повезло — они просто превратились в котиков, хоть и говорящих. Сверхам повезло меньше — они такого наворотили в заклинаниях, что один стал лягушкой, а у второго на десять лет отрезало магию, и он остался как обычный человек.
Расколдовать котят они, понятное дело, не смогли, к тому же еще и получили по башке от Шеврина, которого вызвала сигналка. Естественно, дракон смерти не мелочился и устроил студентам втык. Тот, который лягушка, отправился в коллекцию Гитвана в Совете сверхов, а тот, который остался без магии, теперь будет использован в качестве рабсилы на кухне Академии, а это не так легко, как кажется.
Котята остались не при делах, но учить-то их надо. Преподаватели открестились, мол, мы кошек учить не умеем, как расколдуете, так сразу и начнем обучать. В Академии Шеврину озвучили примерно то же самое, только в более грубой форме. Пришлось ему самому браться за урок, а то необученные даже полубоги могут творить много чего нехорошего. Один из демиургов заснял процесс обучения кучи котят и Шеврина в котятах на видео, грозясь компроматом. Смешно же — суровый начальник со скривленным лицом, пытается не угробить щелчком пальцев кучу мелких котят, которые облепили его со всех сторон.
Шеврин рвал и метал — его репутация безнадежно погублена. Пришлось брать всю драконью братию и проводить открытый урок, чтобы показать, что мы не против котиков. В котятах были все — и Шиэс, и Лэт, и Шеат, и даже Висс. Ну и я за компанию. Рен отказался под предлогом «море работы», и его никто не осуждал — они опять с Зерой замутили какое-то открытие века, которое нельзя будет использовать. Весь этот открытый урок мы снимали на видео, чтобы тот компромат уже никому не помешал и никакой роли не сыграл. Запустили флэшмоб «Поиграй с котиком», показали, какие эти ребята милые и умные, даже несмотря на то, что они превратились в разноцветных пушистиков. В целом, помогло. Не все же вопросы решать насилием и мордобоем.
С другой стороны, эта ненужная реклама нам подложила свинью. Через день после флэшмоба неизвестные попытались котиков похитить. Мол, это бесполезные куски мяса и шерсти, вы их все равно не расколдуете, а нам пригодятся. Судя по тому, что котят лупили головой об стену с электрозарядом, то живые они были не так уж и нужны.
Конечно же Шеврина сорвало, и он поубивал всех похитителей, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Да там любого бы сорвало. А так как он свою работу выполнил, то мне пришлось выполнять свою — искать лазейку, как похитители проникли в общем-то защищенную школу магии и вообще в закрытый щитами мир, и думать, как законопатить обнаруженную на ментальном плане дыру. Вечно я не учитываю этот ментальный план, а потом оттуда то мимики лезут, то еще какая дрянь…
Так как я сама ментальный план игнорирую и не могу с ним работать, то пришлось искать нашего дражайшего доппельгангера, обосновавшегося на Шаале, и упрашивать помочь нам с решением этой проблемы. Он согласился только в обмен на снятие проклятия, которое не давало ему напиться — уж кто его так проклял, я не знаю, но видимо кого-то же так допек… Может ведьму какую, а может колдуна. И простейшая задачка превратилась в квест «найди ведьму». Хорошо хоть ведьма, способная снять проклятие запросила не услугу, а просто деньги. Но хоть закрыли и эту брешь, чтобы наши миры жили спокойно.