В закутке за бараком было темно. Слепой угол срабатывал и ночью – крутящийся прожектор сюда не пробивал, рельефно обрисовывая пронзительно-белым светом с чёткими фиолетово-чёрными тенями каждый мельчайший камешек в полутора метрах от Ямы. Ритмично, каждые восемь секунд. Но не тревожа густой чернильный мрак у забора. Стена барака загораживала надёжно.
Сейчас осторожно, придерживаясь рукой этой стены, дойти до глухого угла. Три шага вглубь непроницаемого мрака, словно в воду чёрного торфяного озера входишь. Потом, так же на ощупь, вдоль бетонной плиты. Тоже три шага. И ещё несколько.
Тут уже надо щупать обеими руками – левой вдоль забора вести, правой впереди шарить. Пока правая не наткнётся на край доски. Вот тогда – оно самое, значит. Ага. Отлично…
Яма ведь не дурак какой. И вовсе не случайно он их тут так складывал. Удобненько так. Словно лесенку. Раз-два – и ты уже на заборе. И – заметьте! – на заборе, погружённом в тень. Ибо двухэтажный барак надёжно загораживает от прожектора бетонные плиты до самого верха. Единственное, кстати, место, Яма специально несколько вечеров потратил по-первости, проверяя. Идеальный план!..
Но идеальный план оказался нарушен в самом начале – столь любовно и удобное подготовленное Ямой место отхода было занято. Причём дважды. Двоими, то есть. Парочка расположилась у самого угла барака – Яма чуть на них не наступил. Спас инстинкт охотника. Впрочем, эти двое были настолько увлечены друг другом, что, возможно, не заметили бы, даже наступи Яма на них.
Яма распластался на краю выгребного провала – даже мысленно он не собирался именовать это вонючее углубление собственным именем! – и зажмурился, ожидая, пока глаза привыкнут к чернильной темноте. Очень мешал прожектор – хотя теперь он и не доставал напрямую, но ритмичные яркие вспышки рядом всё равно не давали разглядеть хоть что-нибудь вне освещаемой ими зоны. Любвеобильную парочку Яма не видел. Зато слышал – будьте нате! Сопение, возня, постукивания… ну конечно! Можно даже и не спрашивать, кто именно тут развлекается. Никаких сомнений – во всяком случае, по поводу женщины. Так металлически цокать и пощёлкивать коленным суставом лишь одна из них умеет. Поскольку сустав искусственный.
Да что за наказание! Судьба, похоже, заодно с этой сволочной Полторашкой – и они вместе измываются над бедным Ямой. Стоило только ему смириться с тем, что убить её так и не удастся, стоило мужественно скрепить ноющее о несбыточном сердце – и вот тебе. То ли подарок, то ли очередное издевательство. Вот она, Полторашка. Рядышком. Не надо искать, метаться по лагерю, заглядывать в чужие отсеки. Просто рискнуть. Подкрасться неслышной тенью, протянуть руку и чиркнуть по горлу. Несложно.
Правда, есть ещё её неизвестный партнёр. Он вряд ли останется в стороне, когда его любовные развлечения столь грубо прервут. Значит, придётся и его. Скверно. Очень скверно убивать человека не в бою, да ещё и со спущенными штанами. Лишний грех на душу. Ма не одобрит, а уж Бабуля… лучше, если Бабуля вообще не узнает об этом.
Потому что убить придётся. Искушение слишком велико, пройти мимо невозможно. Да и сложно это – мимо пройти, самый удобный проход по темноте перекрыт, а если обходить выгребное углубление справа, то возникает сразу две проблемы. Во-первых, там не было заботливо выстроенной Ямой лесенки из досок, и забираться на стену пришлось бы, создавая лишний шум. И во-вторых – что было куда существеннее – там луч прожектора уже вполне себе доставал до верха этой самой стены.
Поразмыслив так, Яма решил, что всё-таки случившееся – подарок судьбы, а не её насмешка. А от подарков судьбы не отказываются. Грех это. Да и несправедливо как-то. А несправедливостей Яма не терпел.
И вот когда он уже начал осторожно приподниматься, примериваясь, куда будет сподручнее ударить, ориентируясь исключительно на звук, всё это и случилось.
Парочка завозилась активнее, а потом на секунду распалась с невнятным воплем:
– Ах ты, сука!
И снова сцепилась в единое целое, переместившись на полметра правее – и тем самым выйдя из-под защиты угла барака. На долю секунды их обоих залил ослепительный свет прожектора – Полторашку со спущенными до колен штанами и огромного незнакомого мужика, чьи лопатообразные руки сдавливали её шею отнюдь не в любовной ласке.
Что куда важнее – мужик был повёрнут к Яме спиной. И луч прошёлся как раз по этой спине, высвечивая корпоративно-базовую принадлежность.
«ForwardOperatingBaseHawk»,
Нет, конечно же, Яма не прочел этого и не запомнил. Он просто понял, что надпись неправильная – слишком длиннаяЮ, слишком мелкая, вместо родных четырёх буквBREST, которые каждый день видел Яма на спине собственной формы, одевал её когда. И на спинах соседей по бараку. И на воротах базы. И на рюкзаках. И на винтовках даже.
Не то чтобы Яма грамотей какой, но одно слово в четыре буквы от четырёх слов в кучу букв отличить сумеет и страус.
Чужак!
0
0