Ро кивнула. Ответила на второй вопрос, уже готовый сорваться с губ:
— И проснулась, когда её поцеловал принц. Король пообещал выдать её замуж за того, кто снимет проклятие. Вот и получилось, что она вышла за первого встречного. Жила с ним, и тоже понесла под сердцем девочку, и тяжело заболела, и была выкуплена торговцем в обмен на «неучтенного человека», так как никто её мужу обо всем этом не рассказывал… Одна разница — принцесса, к тому времени давно бывшая королевой вместо своей матери, умерла при родах. И её дочь повторила её судьбу, и дочь её дочери, и дочь дочери её дочери, — голос Ро опустился до едва слышного шепота. Она выпрямилась, до того совсем сгорбившаяся над тканью. — Вот что бывает, если торговать с незнакомцами. Вот что бывает, если попытаться обмануть бродячего торговца.
Рыбка поежилась, Горляна, подвинувшись ближе к Ро, обняла ту за плечи. Спросила Дичка:
— Но раз сейчас принцесс нет, эта история закончилась?
— Закончилась, — тихо отозвалась сказочница, замерев под теплой рукой. — Он же обещал, что замок их недолго простоит. Наверное, по его меркам он и правда стоял недолго.
Все замолчали. Скрипнул ставень окна, ойкнула Дичка, от неожиданности уколовшаяся иглой.
— Ну все, попугались и хватит, — решительно тряхнула выкроенной штаниной Горляна. — Закат, у тебя есть какие-нибудь не страшные истории, чтобы эту заесть?
Тихонько фыркнула Ро, Закат тоже оценил — истории Тёмного Властелина как средство перестать бояться. Однако за прошедшую луну он запомнил много разных сказок, и теперь мог рассказать хоть о девушке и волке, хоть о северной королеве и лесорубе, хоть на ходу придуманную Колосом байку про то, как дружили кот с мышью.
Впечатление от сказки Ро сгладилось быстро. Но не забылось.
***
Он слушает доклад советника и смеётся до колик в животе.
— Что же, через год эта девчонка заснёт?
Пламя кивает, раздвоенный змеиный язык трепещет в приоткрытой пасти.
— И вы получите её как законную супругу, ведь она с рождения обещана принцу, который разбудит её поцелуем.
Его юный ещё господин мрачнеет, отворачиваясь к окну. Миг стоит, рассеянно поглаживая кружева манжетов, затем ухмыляется:
— Мне скучно ждать год. Пусть выходит за меня сейчас! Я Тёмный Властелин, она принцесса. Сама утренняя заря склонится перед моим Черным королевством!
Дракон качает головой. Принцессу в самом деле зовут Авророй, как и её мать, и мать её матери. И старому дракону, убившему больше людей, чем он может вспомнить, жаль увиденную один раз мельком деву. Её судьба без того незавидна, однако вряд ли она может представить, что бывает участь даже хуже, чем бесконечные рождения и смерти.
Сказочная принцесса, сказка которой закончилась на нём. Пусть ей была продана далеко не лучшая жизнь, но финал оказался страшней всего остального.
Закат берёг память о своей королеве, перебирал жемчужинами — золотая карета, голубое платье, красная сорочка, ощущение входящего в спину меча. Улыбка, которую он не видел ни разу до того вечера, когда она убила его. Когда он убил её в ответ.
У них не рождались дочки, сказка не могла продолжиться. Что-то в этой мысли беспокоило Заката, хоть он и точно знал, что помнит правильно.
Однако после воспоминания, пришедшего следом за сказкой Ро, жизнь снова потекла так мирно, что сны отступили. Рубашка, раскроенная под мрачную историю о зачарованной принцессе, удалась на славу, Лужа нахвалиться не могла.
— Не руки, а золото! Эх, была б я помоложе, честное слово, на холм бы увела! — Закат слегка краснел, старуха веселилась, подсказывая, как лучше подрубать край, чтобы не трепался. Шитьё оказалось даже проще плетения — знай себе тыкай иголкой по намеченной угольком линии. К концу луны Закат наконец решился заняться ещё одной рубашкой. Мерки снял с себя, прикинул на глаз, насколько уменьшить. Сметав наживую, взялся за вышивку, замучив Лужу расспросами. В конце концов та, посмотрев, как он корпит над рисунком, отобрала работу.
— Давай я тебе размечу, уж на это-то меня хватит! А дальше крестиком вышьешь. Не мельчи главное, а то скоро Медведь всех в поля позовёт, снег пахать. Жалко будет, если не успеешь.
Ему оставалось совсем немного, когда одним морозным утром Лужа, выглянув в окно, зафыркала, поторопила:
— Долго тебе там ещё? Ну давай я его задержу немножко, как раз успеешь.
Закат заставил себя не спешить, слушая, как старуха забалтывает гостя на пороге. Провел рукой по получившейся полосе вышивки — белая на сером, неброская, но красивая. Вышел в сени, протянул рубашку Паю. Попросил:
— Примерь. Я на глаз шил, мог ошибиться.
Лужа, поглядев на смущенного, не знающего, куда себя деть Пая, захихикала:
— Ну чего ты мнёшься, а? Ты же не девица, которую замуж зовут.
Пай вспыхнул, поблагодарил неловко. Рубашка села прекрасно, нигде не жала и не висела. Закат улыбался.
— Не всё же тебе обо мне заботиться. Ты ведь до сих пор в старом ходишь.
— Мне Дичка обещала рубашку сшить… Спасибо, — Пай запнулся, едва не назвав Заката господином. Снова замер, не зная, что говорить.
— Ты приходил-то зачем? — напомнила Лужа.
Как оказалось, его послал Медведь, сказать, что завтра нужно идти в поля. Перед уходом Пай всё-таки решился, обнял Заката. Убежал, подпрыгивая, будто мальчишка.
Вздохнула Лужа.
— Хороший он у тебя. До страшного хороший — он же тебя не просто любит как друга. Ты ему отец, господин, спаситель. Так собаки к людям относиться должны, а не другие люди.
Закат кивнул. Увы, с чувствами Пая он вряд ли мог что-то сделать. Разве что действиями, а не только словами показывать, что тот дорог ему не меньше.
***
Следующим утром снова выпал снег. Закат не знал, что по такой погоде нужно делать в поле, но пришел, как и обещал. Увидел плуги, в один из которых пытались запрячь Злодея. Подошел, помог, успокаивая недовольного коня.
Оказалось, что снег тоже нужно пахать, чтобы потом пшеница лучше росла. Закат, став за плугом, старался как мог, убеждая коня идти ровно, а не выплясывать, всё время норовя подняться на дыбы. Как ни странно, получалось.
— Верховой, непривычный, — усмехнулся Медведь, подошедший посмотреть на борозду. Похлопал коня по бархатистой шее, отдернул руку, не дав себя укусить. — Но старательный.
Закат улыбнулся, вытирая плечом пот со лба. Несмотря на лежащий ещё снег, он взмок, будто летом. Злодей в самом деле, хоть и кусался, работал усердно, раздраженно выдергивая ноги из глубокого снега. Хотя он и не был приспособлен к роли крестьянской лошадки, всё равно так работа шла быстрей, чем если тащить плуг на собственной спине, да и борозда за ними ложилась довольно ровная.
Они остановились передохнуть, когда от дороги, тянущейся по верхушкам холмов, отделился всадник в таких белых одеждах, что на фоне заснеженного леса только по движению и можно было догадаться, что это не новый сугроб. Закат наблюдал за ним с притворным спокойствием, опершись на плуг, Злодей увлеченно хрупал овсом, пытаясь зарыться поглубже в подвешенную к морде торбу.
— Приехали, — подошедший Щука почесал затылок, сбив шапку на лоб. — Всю пахоту испоганят. Сейчас ещё заявит, что лес на их сторожку тоже нам рубить…
Гонец светлых рыцарей, впрочем, торопиться с новостями не стал. Спешился у края поля, повертел головой, выискивая главного. К нему подошел Медведь, заговорили о чем-то. Закат, отобрав у фыркающего Злодея торбу, снова приналег на плуг. Борозда подвела их ближе к разговаривающим, заставила пройти мимо. Закат впервые смог идеально развернуть плуг, провести следующую борозду рядом. Доносились обрывки фраз:
— Ближе к весне…
— Пахать же надо…
— Приедет три рыцаря…
— Лес заготавливать?..
— Будет телега…
Шестая борозда оказалась уже слишком далеко, и Закат не разобрал слов. Повел плуг дальше — в конце концов, основной целью было поле вспахать, а не разговор подслушать. Староста и гонец отправились в деревню, к Закату снова подошел Щука:
— Ну чего? Видно, этот у нас останется, а дальше-то что?
— Ближе к весне приедут три рыцаря с телегой, — не стал скрывать услышанное Закат. — Наверное, с брёвнами для стройки.
— Так и знал, что они нам всю пахоту испоганят, — повторил Щука, сплюнув в снег. — А если ещё и приедут те доставучие, так хоть из дома беги.
Закат кивнул задумчиво. Щуке-то бежать вряд ли придётся, а вот ему…
***
— И не думай, — заявила вечером Лужа, у которой непонятно каким образом собрался целый женский совет, только Горляны недоставало. — Здесь твой дом. Кто после меня за избой-то присмотрит?
— Если они узнают, кто я, в опасности будет вся деревня, а не один дом, — тихо отозвался Закат.
— В какой опасности-то, выдумщик? — еще сильней вскипятилась старуха. — Это может когда ты только пришел, бледный весь и серьёзный, подозрительно было. А сейчас селянин как селянин, с какой стороны не посмотри!
— В одном он прав, — тихо вклинилась всегда молчаливая Крошка. — Свет может быть опасен для всей деревни. И не в Закате дело. Мы же, на самом деле, живём не по их законам, что бы там Светозар не говорил. Праздник будет третьего дня третьей луны, как мы его отмечать будем? Надо же чучело делать, жечь потом в поле…
— Как начало жатвы отмечали, — отмахнулась было Лужа, — рыцарь его проспал вообще!
— Это потому что рыцарь такой, — возразила Ежевичка. — Светозар вон ко мне приходил ещё в самом начале, за отваром для спокойного сна. Спрашивал про травки мои, улыбался. Я тогда понять не могла, это он такой глупый и не догадывается, что у меня половина лекарств сказочная, по-ихнему — колдовская, или мимо ушей пропускает. Сейчас понимаю — он вообще об этом не думал. Не подозревал нас ни в чем, не искал зла. А если кто захочет поискать — найдёт наверняка.
Помолчали. Закат думал о том, что Светозар, рыцарь с куцыми усиками, вопросов и подозрений в первые дни вызывал не меньше гонца. Но хотя ему хотелось бы верить, что поодиночке все рыцари хорошие люди, цена ошибки была слишком высока.
— Зовут-то его как? — ворчливо спросила Лужа.
— Яросвет, — ответила Рыбка, успевшая по пути забежать к Горляне и узнать последние новости. — Мы спросили, теперь у всех рыцарей такие имена. В городах сплошные Лучезары, Солнцелики и Добронравы.
— Совсем с ума посходили, — развела руками старуха. — Если они и нас переименовываться заставят, вот будет потеха, запутаемся все напрочь…
— Вряд ли они так глупы, — вклинился все-таки Закат. Ему до сих пор было странно от подобных разговоров — от того, что кому-то кроме Темного Властелина нужно было защищаться от света. — Зачем ломать то, что работает?
— Глупый ты, — фыркнула Лужа, взлохматила ему отросшие волосы. — Чтобы себе подчинить, конечно. Чтобы люди с новыми именами новые законы принимали без споров, слишком озабоченные тем, как теперь зовут соседа.
Закат опустил голову. Похоже, он понимал происходящее хуже всех.
Или остальные могли поверить в то, как изменился свет, скорее, чем бывший Тёмный Властелин, еще помнивший Героя.
0
0