В участке ни души. Прав Сизый, вызвав нас в выходной день, — рабочих рук действительно не хватает. Серый кидает бумаги на стол Виталика Рязанцева.
— Надо его предупредить.
— Будет ему сюрпризом! — отвечает Серый и идёт к выходу. — На сегодня хватит!
Серый, видимо, забыл про это дело, как только опустошил свой портфель, а я никак не могу выкинуть его из головы. Или хочу думать о нём, чтобы забыть иные мысли, которые появились вместе с дурацким звонком из прошлого.
Тот бедняга… Что же он смотрел? Что за воспоминания стали для него последними в жизни? Мог ли он смотреть чужую смерть? Если да, то зачем? И тут приходит такая простая и очевидная мысль.
— Серый, а что, если это убийство? — Мы выходим из участка. Холодный ветер хлещет наши лица, и напарник спешит спрятаться в машине.
— Вот ты даёшь, мать твою! Какое, к херам, убийство? — раздраженно кричит он, открывая дверцу. — Давай садись! Поехали!
Я подхожу к машине. Эта мысль уже плотно сидит во мне. Не отпускает. Или я сам держусь за неё? Так или иначе, выходной для меня потерян. Серый расположился на водительском сидении, но не успевает закрыть дверь. Я придерживаю её рукой.
— Что, если потерпевший смотрел воспоминания о смерти?
— Ну, и? — Закуривает сигарету Серый и косится на меня. — Смотрел и смотрел! Самоубийство или несчастный случай. Мы уже обсудили это…
— Серый, я не об этом! — пытаюсь перекричать отчаянный свист ветра. — Вдруг ему кто-то специально подменил диск. Или обманул, выдав одни воспоминания за другие! А если он не знал, что на диске его ждёт смерть? Ведь это и есть убийство!
Серый тяжело вздыхает, несколько раз нервно затягивается, поднимает на меня злобный — как у добермана — взгляд.
— Ещё один висяк хочешь?
— Но если я прав, мы должны…
— Ведь мы никого не поймаем! Да и убийство не докажем…
— Серый, ты езжай. Я немного поработаю…
— Вечно ты так… Сизый попросил заехать на пять минут, а ты решил убить весь день?
— Серый, я просто думаю…
— А нечего и думать, мать твою! Я тебе уже всё объяснил. Кроме проблем ничего на свою задницу не получишь.
— Но я должен проверить хотя бы личность убитого. Там будет видно… Да и по левым воспоминаниям есть кому позвонить. Те три недавних случая теперь не дают мне покоя. Ведь они могут быть связаны между собой.
— Ты уверен, что хочешь в этом копаться?
Мне нечего ответить. Только развожу руками, словно извиняюсь перед ним.
— Ладно, мать твою! Иди. Может, даже заеду за тобой. Есть у меня одно дельце. На пару часов. — Он сильно затягивается и громко выдыхает. Дым заполнят салон авто. — После заберу, посидим в «Дублине», расскажешь, что нарыл. Самому интересно стало. — Натянутая улыбка тонкой трещиной расползается на обычно хмуром лице напарника. — И на этот раз ты не увильнешь.
— Ок! — улыбаюсь я при мысли о холодном ирландском пиве.
— Давай! — машет рукой Серый и захлопывает дверцу. — Даю тебе два часа!
П-е-т-р-о-в В-л-а-д-и-м-и-р, — набираю я на клавиатуре. В кабинете всё так же пусто. Забиваю паспортные данные. По запросу на экране появляется информация об умершем. Правда, дату смерти пока не проставили. Здесь он ещё живой… Обычный человек, ни в чем криминальном не замешен. Учёба, работа… Бухгалтер. Последнее место работы — ЗАО «ЭнергоБанк». Замечательно…
Вздыхаю, заложив руки за голову, потягиваюсь. Никаких зацепок. Состав преступления не соберёшь. «Видимо, Серый был прав», — с этими мыслями встаю со стула.
Но ещё есть как минимум три случая, о которых я знаю. Вновь сажусь к компьютеру. Забиваю в систему фамилии и даты.
Иван Чернов — бывший наркоман, торговец нелегальными воспоминаниями… Всё верно, обычный несчастный случай.
Далее идёт Юрий Мороз, которого уже ловили на покупке настоящих воспоминаний. Похоже, вместо того, чтобы встать на путь исправления, он пошёл ещё дальше…
Третья жертва — Михаил Фесюк. Он так же чист, как сегодняшний несчастный. Ничего криминального за ним не числится. Жена, двое детей. Окончил университет по специальности экономист. Последние три года работал в компании…
— Мать твою! — невольно слетает с моих губ.
… ЗАО «ЭнергоБанк».
Предварительное заключение по данному делу, как и по всем остальным, — «Несчастный случай». Зацепка. Возбужденно набираю на клавиатуре Э-н-е-р-г-о-Б-а-н-к. Проверяю акционеров, директоров…
Десять человек — ничего. Однако на имени Дмитрия Тарасова останавливаюсь — занятная информация.
Этим парнем плотно занимается отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Один из главных акционеров ЗАО «ЭнергоБанк» владеет ещё несколькими барами, двумя клубами, сетью магазинов. У него довольно бурная молодость: несколько арестов по подозрению в мошенничестве, проходил по делу об убийстве, в качестве одного из обвиняемых. Но везде выходил сухим из воды.
Ещё раз просматриваю досье на двух убитых (именно убитых — теперь у меня нет в этом сомнений) сотрудников. Всё расследование в отношении Тарасова засекречено, и этих ребят никто официально не допрашивал, но очевидно, что именно на их показаниях и строится дело. Будущее дело. Ведь обвинение Дмитрию Тарасову предъявить не успели. А свидетелей уже нет…
— Опять хочет сухим из воды выйти… — Всё кажется таким очевидным, что хоть сейчас езжай и бери его. Но без доказательств ни черта не получится. Как можно обвинить человека в убийстве, если это самое убийство не могут доказать?
С монитора на меня смотрит немолодой человек в тёмных очках — тонкие губы на худом лице чуть искривлены. Словно он слышит мои мысли и теперь надсмехается надо мной.
Нужны улики, свидетели… Но те, кто осмелился пойти против Тарасова, теперь мертвы. Мы же их и не защитили. Да какой там не защитили! Руки сжимаются в кулаки от злости.
— Небось ещё и убийц прикрываете? — вновь Маринин голос пробивается в мысли.
Беру мобильник. Нахожу в контактах Роберта.
Слышу на другом конце заискивающий голос. Как обычно за приветливыми нотками он пытается скрыть раздражение и тревогу. Для него каждый мой звонок — очередной повод для волнения.
— Ничего не слышал о воспоминаниях смерти? — спрашиваю я после обмена дежурными любезностями.
— Ну ты же не думаешь, что я ими торгую? Это верная смерть!
— Те, кто торгуют… Знаешь таких?
Роберт всё отрицает. Я устало вздыхаю — ничего не меняется!
— Слушай, это — ни хрена не шуточки. Я тебе даже не буду напоминать о незаконной торговле. Тут дело посерьёзнее. Я сейчас говорю об убийстве. И если ты знаешь что-нибудь об этом, тебе лучше рассказать. Тебе просто необходимо это сделать, мать твою! — Этот парень понимает только крик. — Иначе мы найдём свидетелей, которые укажут на тебя. Понимаешь? Они прикроют свои задницы тобой. И потом будешь в камере шептать, что тебя подставили. Ты же знаешь, как мы работаем?
Слышу тяжёлое дыхание в трубке телефона.
— Были какие-нибудь заказы для конкретных людей? Появлялись ли в последнее время новые поставщики? Может, кто из клиентов пропал? — задаю наводящие вопросы.
— Я… я действительно ничего не могу сказать. Не знаю, о чём ты…
— Хорошо, — спокойно произношу я. — Скоро буду у тебя… И чтобы ты к этому времени что-нибудь узнал! Слышишь, Роберт?! — вновь перехожу на крик.
— Понял, понял… — лепечет он.
Я отключаюсь. Набираю Сергея, чтобы уточнить, приедет ли он за мной. В ответ слышу: «Скоро буду!».
Вновь возвращаюсь к компьютеру. При расследовании махинаций Дмитрия Тарасова должны были быть ещё свидетели. Нахожу несколько имён. Один из них разбился на машине. Трое ещё живы. Интересно, им кто-нибудь сказал, что защищать их не собираются? Надо поговорить с парнями из ОБЭПа.
— Нарыл что-нибудь? — раздаётся за спиной. Вздрагиваю и оглядываюсь.
На пороге стоит Серый.
— По дороге расскажу. Тут нужно к одному товарищу заехать! — Я вскакиваю со стула, на ходу надевая куртку.
Серый недовольно кривит лицо.
— Вечно у тебя так.
В машине он только вздыхает, когда слышит мой рассказ.
— И что будешь с этим делать? Ведь хрен что докажешь.
— Сейчас Роберта прижмём. Он, по-любому, должен про это знать. Поможешь? И зацепки появятся. Можно дело заводить. По-моему этот Дмитрий Тарасов хорошо подставился.
Серый гонит, не щадя машину. Мы то и дело подпрыгиваем на неровном асфальте. А я всё не могу успокоиться:
— Неужели можно вот так просто убирать свидетелей, и всем по барабану?
— Куда уж там… — Серый зубами вытягивает сигарету из пачки и закуривает. — Не строй из себя дурачка. Будто не понимаешь.
Я, конечно, всё понимаю. Здесь замешаны многие из наших. Не хочется думать об этом. Лучше и вовсе не знать имён, не ворошить эту кучу дерьма, дабы не задохнуться. Откидываюсь в кресле, пытаясь отвлечься. Сколько голов полетит? Налицо обычные несчастные случаи. Разве что умирают тайные свидетели по важному делу. Интересно, как высоко прикрывают этого урода?
— Трус, долбаный трус!
Шла бы ты!
Смотрю в окно: мимо проносятся тесные улочки со старыми кирпичными пятиэтажками; пустынно.
— Слышь, Серый. По-моему, ты проехал поворот. Лавка Роберта по Волгоградской.
— Я помню. Сейчас только в одно место заедем. Не всё же мне тебя возить.
Машина сворачивает с дороги, проезжает несколько метров по грунтовке и упирается в высокие ворота. Серый несколько раз сигналит. Медленно разъезжаются железные створки, и мы оказываемся на территории автосвалки. Серый останавливается, не глуша мотор. Обычное место для таких, как он. Мелкие делишки, что проворачиваются в таких местах, позволяют моему напарнику зарабатывать на хлеб с маслом. Я не виню его. Самому не интересно заниматься таким. А может просто лень? Хрен его знает.
Я жду, ждёт и Серый. Наконец к нам подъезжает еще одна машина: старый седан, который будто готовится пойти на запчасти.
— Выходи!
— Зачем?
Серый вцепился в руль и смотрит в одну точку впереди себя.
— Чё, придурок, доигрался?
— Не понял! Че за на…?
Не оборачивается! У меня же начинает колотиться сердце.
— Когда ты чуть не заложил парней своей шлюхе, я заступился за тебя.
— Ты о чём?
— Решил, что никто не заметил, как ты копал под нас? Но ты вовремя одумался. Я так и сказал мужикам, мол, что поделать, кто бы не стал думать членом с такой бабой? Но теперь ты доигрался. Задолбался я с тобой!
Не успеваю ничего сказать, как он распахивает дверь и вываливается на улицу. Чувствую, как рубашка липнет к спине. Внизу живота тянет от дурного предчувствия. Серого боялись все, кроме меня. Теперь и мне не по себе.
— Выходи, бл-ть! — Серый распахивает дверцу с моей стороны.
Нет, никому не пожелаю быть против этого громилы. В отчаянии спрашиваю себя, как так получилось, что этим «никем» оказался я?
Вокруг ни души. Только странные звуки раздаются вдалеке: редкое шипение и лязг метала.
— Говорил тебе, не лезь в это дело? — цедит сквозь зубы Серый, захлопывая за мной дверь.
Его синяя куртка раздувается на ветру. Руки спрятаны в карманах брюк.
В этот момент у подъехавшей машины распахиваются одновременно все четыре дверцы. Оттуда выходят три бугая, сильно крупнее меня, но и они уступают размером Серому. Все в черных кожаных куртках. Четвёртый — невысокий сухощавый мужчина с короткой стрижкой и в темных очках. Несмотря на холодную погоду, одет он в джинсы и вельветовый коричневый пиджак поверх легкой рубашки.
Три здоровяка меня не пугают. Был бы Серый со мной, я и вовсе стоял бы с самоуверенной ухмылкой. Но Серый на их стороне. Сомнений нет. И от этой мысли к горлу подкатывает ком. От вида мужика в вельветовом пиджаке и вовсе становится не по себе. На меня смотрит самодовольное лицо с монитора — Дмитрий Тарасов. Не могу поверить, что всё это происходит наяву. Трудно дышать — лёгкие переполняются бессильной злобой. Как же я так попался?
— Это и есть твой честный напарник? — смеётся Тарасов.
Оборачиваюсь к Серому.
— Серый! Ты чего? Сколько лет мы с тобой работаем?
— Таких придурков нужно держать поближе к себе, — отвечает он. Но в глаза не смотрит.
— Видели? — усмехается Тарасов, обращаясь к своим людям. — Учитесь! Моя школа.
Я не спускаю взгляда с Серого. Сука, посмотри же на меня!
Нет, он не посмотрит. Остаётся Тарасов. Как-никак бизнесмен. Можно договориться.
— Убийство полицейского, это не собственных служащих мочить, — высказываю мысль. Должно же что-то на него подействовать.
— Какая разница? Все вы — крысы. Что они, что ты. Правда, Сергей?
— Правда, — недовольно бросает Серый.
Надо же! Он ещё недоволен!
Кулаки непроизвольно сжимаются. Неприятное чувство в груди перерастает в ощущаемую боль. На хрен всё! Бросаюсь на Серого. Только теперь он оборачивается. Вижу его взгляд, полный ненависти. Как я мог так ошибаться, успеваю подумать я. Затем всё темнеет. Теряются мысли…
0
0