— Здравствуйте, инспектор. Это Мелисса.
— А? Рад, что с вами все в порядке. Где вы? Подъезжайте к центральному офису. Через десять минут летучка…
— С этим проблема. Мы все еще здесь, около вокзала. Не успели отступить с основной группой. Со мной Джет Дага и…
— Я вышлю за вами Вика. До встречи.
Канал связи освободился за миг до того, как Мелисса успела рассказать о Риммере.
— Ждем, — сказала она скорее Джету, чем инспектору.
Риммер пожаловался, что у него затекли руки, но на это никто не отреагировал. И Джет, и мисс Робсон увлеченно наблюдали за происходящим на взлетном поле.
Со стороны города в желтых клубах пыли появилась группа машин. Нетрудно было догадаться, что это встречающие. Двигались песчаные кары на пределе скорости. Никакой степенности официальных приемов…
Вот уже по полю в сторону хищных птиц атмосферников вышли трое. Три крохотные фигурки на смазанном маревом фоне песков. Вот появились военные. Вопреки ожиданиям, они не забрались сразу в прохладный салон ближайшей машины. Остановились. Начался долгий разговор.
Мелисса хмыкнула:
— Военные сканируют развалины. Ищут выживших, наверное.
— Или гведи.
— Да. Интересно, нас заметят?
Джет пожал плечами. Удачи ждать не приходилось. Как-то уж очень редко в последнее время удача оказывалась к нему благосклонна.
Вик появился лишь спустя четверть часа после того, как пятерка «встречающих» машин отбыла в Руту. Он вел старенький полицейский кар. По внешнему виду машины можно было предположить, что она приняла участие во всех без исключения боях и этой и предыдущей войны с гведи. Впрочем, жаловаться не приходилось: к моменту, когда кар обогнул развалины, все трое приближались к состоянию теплового удара.
Вик гостеприимно раскрыл дверцы, но с сожалением сообщил:
— Кондиционер только плохо работает. Я не успел поменять кассеты.
Потом он увидел Риммера и изумленно спросил:
— А это что?
— Валентин Риммер. Арестован по подозрению в участи в бандитском формировании. — В голосе Мелиссы заскользили суховатые нотки. — С другой стороны, он нам здорово помог. Тащим его к нам. Во всем остальном разберется уголовное законодательство.
— Понятно. Ну что, поехали? Боб просил доставить вас срочно.
Инспектор Гус ему уже Боб, — ворчливо подумал Джет. Наглядный пример того, как война отметает условности.
Побитый кар удивительно резво взял с места и, подпрыгивая на оставшемся после взрыва мусоре, взял курс на Руту. Вик поделился новостями:
— Завтра день траура по погибшим при защите порта. Мэра официально объявили погибшим от рук бандитов. Он теперь у нас чуть ли не национальный герой. Даже Лерой на втором месте. Гус свалился с давлением, но его быстро подлатали, и он снова у руля. Скипидарит там наших. Население испугалось. Сидят по домам. И правильно делают.
— А что пустынники? — спросил Джет.
— А что с ними? Их в городе почти не осталось, ушли с кочевьями. Не понимаю вопроса.
— Да нет, это я так. Просто интересно, что с ними дальше будет. Без государственной поддержки они не выживут. А культура очень интересная, по-своему уникальная.
— Да? А по-моему, просто примитивные дикари. А, ла-халлта!
Машина подпрыгнула на кочке.
— Примитивные значит… — пробормотал Джет. — а что значит «лахалта»?
— Понятия не имею. Один торговец так на своего племянника орал, когда тот какие-то мешки на рынке перепутал. Привязчивое слово.
Машина остановилась возле поста проверки документов.
Вышел патрульный. Явный новичок в полиции, может даже из вчерашних ополченцев. Вик протянул личную карточку. Взгляд полицейского затуманился, — он добросовестно проверял документ, используя все ресурсы сети.
Мелисса, сидевшая рядом с водителем, зевнула в ожидании своей очереди.
И вот тут случилось неожиданное.
Велли Риммер, видимо решивший не надеяться на правосудие, вдруг резким толчком распахнул дверцу и побежал, петляя, по улице, в сторону каких-то заброшенных сараев. Резво. Не помешали даже связанные руки.
Джет не ждал от пленника такой прыти — до того Риммер вел себя спокойно и лояльно.
Патрульный же, у которого на поясе болтался табельный бинк, и вовсе заметил беглеца только через несколько секунд, когда вышел из сети.
Бинк — оружие, радиус поражения которого не превышает восьми метров. Стрелять в Валентина, когда он уже почти добежал до конца переулка, стало бесполезно. Джет, выскочивший из машины следом, не успел пробежать и десятка шагов, когда беглец скрылся за поворотом.
Для очистки совести, он к тому повороту все-таки добежал. Переулок вился среди типовых хозяйственных построек. И ни души.
Джет, плюнув, вернулся к машине. Обсуждать инцидент не хотелось.
— Дана, подожди. Давай передохнем.
Длинный пустой коридор уходил влево и вправо. В тусклом свете автономных осветителей, тускло поблескивали рельсы.
— Что? Снова, да?..
В голосе искреннее беспокойство.
Девчонка остановилась, не сделав и трех шагов по коридору.
— Нет. Все нормально. Просто нужно немного подумать.
Саат присел у края ниши, в которую вывел технический туннель. Потер ладонями виски. Пояснил:
— Вот-вот появится сеть. Придется отвечать на вопросы.
— Ну и что. Мы же ничего плохого не сделали?
— Не сделали.
Пауза затягивалась. Стала натянуто-тоскливой. Дана, не дожидаясь, когда она оборвется, прервав эту неожиданную посиделку, спросила:
— Не хочешь встречаться с отцом, да?
— Не в этом дело. Не знаю, в чем дело.
Она поежилась. На лице отразилась растерянность, приправленная сочувствием:
— А знаешь, чего я боюсь? Что когда выберемся, окажется, что телепортация на орбиту невозможна. Или что нет связи с нашим швартовочным спутником… и что никто не станет ради меня гнать на орбиту катер. Я даже… даже решила помогать полиции, потому что думала, что успею и запрограммировать искин и пробраться к телепортаторам… а оттуда сразу на орбиту. И во время осады думала, что будет, если меня убьют. Там же звери, они ни в чем не виноваты. А их оставили одних… Рядом ни меня, ни Бродяги… Я боюсь, что когда появится сеть, и наладится связь с орбитой… там, на яхте, что-нибудь будет не так.
— Пошли.
Саат решительно поднялся.
Дана нахмурилась. Сказала:
— Погоди. Так не честно. Скажи, чего боишься ты?
Приложила так приложила. Почти такой вопрос задал ему вчера Риммер.
Отвечать «честно» было нечего. Риммеру он тогда наврал. Верней, сказал, что показалось правильным по ситуации.
Сейчас ситуация другая. Чего же я боюсь? Что возвращаться будет некуда. Или не к кому. Что все уже изменилось, а я даже не представляю, в какую сторону. Я уже не отвечаю за ситуацию, от моих решений ничего не зависит.
Но это — свершившийся факт. С ним придется жить. Страх — это другое. Боюсь…
— Новостей. Знакомых имен в списках погибших. В сущности, того же самого — неопределенности. Пошли, Дана. На самом деле я боюсь высоты. Иррационально.
Она невесело хмыкнула и, не ответив, зашагала вперед. Обиделась?
Возможно. Но кажется, это у нее такая привычка, обрывать разговор в самый неподходящий момент.
0
0