Они нашли грот под крутым склоном и спуск для повозок. Развели костёр, чуть более тихие, чем обычно. Любовались лунной дорожкой, легшей на беспокойную гладь. Закат увидел далекие ещё огни Светокамня, опустил голову. Сказал наконец, не обращаясь ни к кому и в то же время ко всем:
— Я уйду утром.
Принц кивнул молча, подтверждая его слова. Вздохнула было Рада, но тут же улыбнулась хитро, толкнула его в плечо:
— Так то ж утром! Эй, бродяги, ну что вы все! Человеку завтра одному идти, неужели мы дадим ему запомнить нас такими скучными?
И были пляски, праздник, костёр до небес. Хоровод вокруг ширился, разбивался на два, три, на отдельные семьи и пары. Вокруг смеялись, отражения огней танцевали на волнах. Закат вдруг понял, что смеётся тоже. Искра первой сбросила платье, влетела в воду, не выпуская факела из рук. Нательная рубашка вздулась пузырем, девушка забавно обиженно воскликнула что-то. Её догнала Рада, плеснула водой, так что мигом промокшая ткань прилипла к телу. Женщины поплыли, отфыркиваясь, разбивая лунную дорожку на отдельные пятна-осколки. Заката толкнули в спину, бродяги откололись от костра, заходя в воду. Кто-то гасил факелы, кто-то наоборот, грёб одной рукой, но держал над головой огонь. Закат зашел в море едва ли по пояс, когда рядом вынырнул Принц, дёрнул за рубашку. Скользкие камни подались под пятками, Закат взмахнул руками, но не устоял, шлепнулся в воду, чудом не притопив Принца. За спиной фыркнул Пепел, проплыл мимо, неуклюже загребая воду. Остановился передохнуть, тут же возмущенно вскрикнул, когда вынырнувший сзади Принц обнял его за шею и попытался повалить на себя.
Бродяги дурачились, как дети, смеялись, плавали в холодном море до стука зубов. Едва отогревшись у костра, лезли обратно, плескались у берега, плавали до темной глубины. Закат лег на воду, раскинув руки. Подумалось невольно — наверное, он в последний раз так радуется. Приходили странные образы, воспоминания, хотелось нырять и дурачиться, и удивительно было, что он умеет плавать лучше, чем многие бродяги.
Море держало, волны мягко покачивали расслабленно лежащее на них тело.
Вспомнилось — он уже лежал так однажды. Первая его не злая радость. Последняя на много лет.
Ветер треплет волосы, дракон взмывает над грядой и у юноши на его спине на миг перехватывает дыхание. До края мира тянется водная гладь, в которой тонет солнце, расцвечивая море алым, золотым, фиолетовым — ярче, чем все, что он когда-либо видел. Дракон парит над водой, все дальше от берега, и мальчишка на его спине выпутывается из сложных креплений седла, встает во весь рост, балансируя руками. Из груди рвётся клич — победный, счастливый. Дракон хмыкает, пуская клубы дыма из ноздрей, аккуратно заворачивает к берегу, стараясь не уронить своего господина. Но мальчишка сам колотит его пятками, требуя:
— Давай ниже!
Спрыгивает со спины в море, поднимая фонтан брызг. Плавает, ныряет, горстями доставая со дна блестящие камушки, тут же позволяя им вновь утонуть. Чёрный костюм промок и будет потом весь в разводах соли, но мальчишке плевать.
Скоро он вспомнит, что он — Тёмный Властелин. Поднимется на спину дракона, осмотрит, как собирался, земли, ещё не ведающие, что принадлежат ему. Вернётся. Заставит слуг очистить одежду.
Но сейчас он просто мальчишка, который впервые увидел море. Дурачится, брызгая водой в морду обеспокоенного дракона. Качается на волнах…
Волна накрыла с головой, Закат зажмурился, потер щиплющие глаза. Рядом вынырнул Дрозд, извинился. Закат улыбнулся ему — ничего страшного, всё равно окоченел, давно пора вылезать. Поплыл обратно к костру, где собралось большинство бродяг.
На берегу Принц разливал по кружкам травяной настой. Вручил одну Закату, лязгающему зубами от пронизывающего ветра.
— Выпей, пока горячее, тогда ни одна болезнь не прилипнет.
— Плясать надо! И согреемся, и хвори не догонят! — Искра подала пример, закружилась вокруг костра. Некоторые демонстративно откинулись на спины, Тскаш ещё и ноги положил на борт повозки. Закат его понимал — самому хотелось лежать, не шевелясь. Но Искра плясала так, что не присоединиться было невозможно. Достала бубен Рада, звякнула вделанными в борт железными пластинками, отбила ритм по краю. Искра мазнула пальцами по плечу, Закат встал, покачнулся, но хлопнул в ладоши, влился в танец.
Последний вечер же. Когда ещё плясать, если не сейчас.
К ним присоединялись остальные, кружились в хороводах. Запыхавшись, расползались по повозкам. Искра будто не знала усталости, хотя Рада уже и бубен отложила, махнув на плясунов рукой — сами разберутся мол, а ей спать пора.
Они свалились одновременно, когда уже ноги не держали. Искра приподнялась на локтях, улыбнулась хитро. Змеиным движением скользнула к нему, нависла, капая водой с растрепанных волос. Потянулась поцеловать.
Закат отвернулся, подставив щеку. Поцеловал её сам, так же, дружески.
Она улыбнулась, не обидевшись, провела рукой по его щеке, пачкая песком. Хотела сказать что-то, но только откинулась на спину рядом, охнула:
— Смотри, звездопад!
Закат прищурился, кивнул. Красиво. Искра перевернулась, уложив голову ему на плечо. Тут же засопела, заснув — или притворившись, чтобы не отстранился. Он улыбнулся: когда заснёт по-настоящему, сама отодвинется, неудобно же.
Звёзды падали, будто капли дождя, часто-часто, скрывая знакомые созвездия.
Он закрыл глаза.
***
Наутро его попытались завалить подарками, но Закат отказался от всего. Попросил присмотреть за Злодеем, совсем обжившимся в караване. Объяснил:
— Я вряд ли выйду из Цитадели.
Его не останавливали, видя, что бесполезно. Поцеловала в обе щеки Рада, напомнила — если выживешь, найти способ сказать об этом. Покачала головой, утирая блестящие глаза.
— Дурак ты, мальчишка. Хороший такой, но совсем глупый.
Пожал руку Принц, попрощался Пепел. Закат сказал наконец:
— Я рад, что у тебя всё хорошо сложилось.
— Я для этого стал другим, — впервые серьёзно ответил тот, обнял, на миг дав почувствовать слишком горячую для человека кожу. — Может, и у тебя получится. Но это уже не моя история и не моя забота.
Закат склонил голову. Ему хотелось бы многое сказать, за многое извиниться — я зря не слушал тебя, мудрый дракон. Но Пламя, ставший Пеплом раньше, чем человеком, давно не нуждался ни в извинениях, ни в благодарности бывшего Тёмного Властелина. Вместе с именем сменив характер, научившись жить легко, справляясь с ношей своей памяти, старый дракон был куда сильней нынешнего Заката.
Он поднялся на дорогу, помахал рукой вслед каравану, двинувшемуся дальше вдоль берега. Повернулся к виднеющимся вдали шпилям светлой столицы.
Нужно было идти.
***
Светокамень был красив. Даже в предместьях дороги мостили белым камнем, ни за одним плетнем не было грязи, и скотина на лугах паслась светлых мастей, без единого пятнышка, словно на картинке. Небольшие дома, прячущиеся в глубине дворов, блестели свежей краской.
— Простите, добрые господа, я стар, одному справляться с хозяйством тяжело…
Дребезжащий голос резанул ухо. За забором трясся старик, которому пара рыцарей указывала на полускрытый за плетущимся виноградом домик. Белая краска на нём давно облупилась и теперь осыпалась на землю хлопьями, открывая потемневшее от старости дерево.
— Закон един для всех! Если ты не можешь соблюдать его — уходи и освободи дом для более достойных жильцов.
Закат шагнул было к забору… Замер.
Цитадель. Ро.
Он должен пройти через столицу, не останавливаясь.
На него покосились, рыцарь, не занятый разговором, положил руку на оголовье меча. Вскинул бровь, взглядом спрашивая, чего забыл прохожий посреди дороги. Закат мотнул головой, пошел дальше, стиснув зубы. Но спустя несколько домов не удержался, оглянулся снова.
Старик за забором отсчитывал монеты, по одной перекладывая их в требовательно протянутую ладонь. Второй рыцарь всё так же настороженно смотрел вслед Закату.
«Вира» — вспомнил тот. Ещё Щука говорил, что светлые за всё назначают виру. Закат отвернулся, сжимая кулаки.
Лучше бы помогли старику, а не забирали деньги, наверняка хранимые на черный день!
И никто из соседей не вступился. Отворачивались, прятали глаза, притворяясь слепыми и глухими.
Как и он сам.
Закат поднял взгляд на кованые ворота, светлую каменную стену. Над ней виднелся старый дворцовый холм, белые шпили. Если он сейчас вмешается, попытается защитить старика, дойдет ли потом до Цитадели? Или его убьют как смутьяна, не узнав и не поверив, что безоружный путник — бывший Тёмный Властелин? А потом казнят и Ро…
Он не мог рисковать. Не её жизнью.
Сзади хлопнула калитка, слышно было как удаляются рыцари. Вздохнул старик. Снова скрипнули несмазанные петли, кто-то юный спросил:
— Дед, у тебя краска есть? Я подмажу, только у нас кончилось все.
— Откуда, Заречка? А теперь и купить не на что. Ну да ничего, как-нибудь…
Закат вздохнул — найти краску он точно не мог. Хорошо, что хотя бы после ухода рыцарей кто-то решился пойти к старику.
На въезде не было очереди, проход закрывали скрещенные копья. Стражники в белых доспехах придирчиво оглядели остановившегося перед ними чужака. Старший спросил скучающе:
— Почему не в белом?
— Я издалека, — коротко отозвался Закат.
— А нам-то что, — хмыкнул стражник. — Покупай у кого-нибудь на фермах одежду или плати нам за проход.
— У меня нет денег. Но мне нужно в Цитадель.
На него посмотрели недоверчиво, стражник поджал губы, наткнувшись на твердый взгляд. Переглянулся с напарником. На пробу повторил:
— В тёмном не пускаем.
— Мне нужно в Цитадель.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга в упор. Закат сморгнул, первым отводя глаза, изгоняя поднимающуюся алую пелену. Расслабил плечи, напряженные в подспудном ожидании боя. Он ведь даже не на это препятствие злился, а на тех двоих, стребовавших плату с незнакомого старика. И нельзя было драться. Закат был здесь один и не мог ни перебраться через стену, ни пробиться сквозь город силой. Нужно было договариваться.
— Я могу отработать виру, — начал было он, но не успел закончить предложение. Кто-то подошел сзади, шаркая по булыжникам, в спину Заката постучали, словно в дверь.
— Мил человек, возьми-ка, — за ним стояла сгорбленная старуха, похожая на больное дерево. В руках у нее высилась стопка аккуратно сложенной одежды. — Можешь зайти в дом, примерить.
Он глубоко поклонился женщине, принял вещи. Следуя за ней к избе, маленькой, но аккуратно окрашенной, спросил:
— Чем я могу вас отблагодарить?
Она засмеялась невесело, но не ответила, пока не завела его в тесные сени. Глаза в окружении глубоких морщин сверкнули, как у кошки — дряхлой, но такой же яростной, как и прежде.
— Тем, что пройдёшь в город вопреки закону. Тем, что доберёшься до Цитадели. Не знаю, зачем тебе туда, но вряд ли чтобы рыцарем стать.
Она любовно погладила лежащие у него в руках вещи, взяла сверху рубашку. Развернула, глядя на тонкую ткань с болезненной нежностью.
— Это одежда моего сына. Его сожгли третьего дня за непослушание Светлому ордену. За то, что сломал нос рыцарю, который полез к его невесте.
0
0