Ханна узнала Элли с первого взгляда. Она скрестила на груди руки, не собираясь отступать и уж тем более пропускать кого-то в свою квартиру.
— Опять вы? Всё вынюхиваете?
Элли была уверена, что Харди продолжит игру в полицию, и потому сильно удивилась, когда тот с улыбкой поднял вверх руки, признавая капитуляцию:
— Один вопрос, миссис Роу. Сколько получил ваш муж за постановочные фотографии с Лизой Торн?
— Что?! — Ханна побледнела и схватилась рукой за дверной косяк. — Что вы сказали?
— Я спрашиваю…
Договорить Харди помешала Ханна: тревожно оглядев лестницу, она прижала палец к губам:
— Тс-с! Не здесь же!
— А где?
— Проходите, — она отступила, пропуская Харди, и недовольно поморщилась, когда тот вежливо придержал дверь перед Элли. — Проходите в гостиную.
Гостиной, очевидно, считалась крошечная комната, подоконника которой было не видно из-за горшков с цветами. Элли быстро огляделась и взглядом пригласила Харди разделить с ней диван. Ханна успела достать шаль, в которую зябко закуталась, усаживаясь на стуле напротив.
— Я ничего не знаю про деньги, — хрипло начала она и, прокашлявшись, продолжила: — Наверное, будет лучше, если вы об этом расскажете.
— Около двух месяцев назад с вашим мужем познакомился некий мистер Смит, предложивший немного заработать. Когда мистер Роу узнал, что от него требуется, он, не раздумывая, выгнал Смита, но спустя месяц пересмотрел свои взгляды из-за внезапной потребности в деньгах. Речь шла о том, чтобы скомпрометировать Лизу Торн, в безупречном брачном контракте которой была оставлена небольшая лазейка для такого случая.
Ханна, несколько раз дёрнув тесный воротник старомодной блузки, оторвала пуговицу, после чего принялась постукивать по губам дрожащими пальцами:
— Но почему именно Саймон?
— А вот это, миссис Роу, можете знать только вы, — Харди участливо взглянул на Ханну. — И дело здесь вовсе не в рогипноле, которым вы снабжали сестру, не спрашивая назначения врача.
— Не в нём, — эхом отозвалась она.
— А в чём же?
— Извините, — Ханна порывисто встала и ушла, вернувшись с открытой бутылкой вина: — Будете?
— Нет, — Харди покачал головой. — Мы на службе.
— Хорошо… а я выпью…
Когда Элли уже ждала, что она просто приложится к бутылке, Ханна достала с полки совсем не уместный бокал для шампанского и, наполнив его, осушила за три глотка, после чего снова налила до краёв. Несколько минут она разглядывала рубиновую жидкость, а потом медленно подняла взгляд:
— Торн шантажировал меня.
— Что вы такого сделали?
— Он инициировал проверку в аптеке, где я работаю. Его человек знал, где искать.
— Это касается проданного Лизе рогипнола?
— Нет. Два месяца назад ко мне обратилась девушка. Совсем юная, возможно, даже несовершеннолетняя — она сделала аборт и что-то пошло не так… с её слов. Я отправила её к врачу, она обещала пойти… утром… а пока попросила всего одну таблетку чего-нибудь посильнее, чтобы дома не догадались о её состоянии…
— Вы пошли ей навстречу?
— Она плакала… и пыталась встать на колени.
— Что вы ей дали?
— Буторфанол. Я списала пришедшую в негодность упаковку, и меня оштрафовали, — Ханна ещё раз приложилась к бокалу. — Это у нас обычная практика, ничего особенного… так вот, проверка была исключительно по этому случаю.
— И чем это вам грозило?
— Дисквалификацией и потерей работы. Я сильно нервничала, почти не спала… а потом проверяющий намекнул, что не даст ходу результатам проверки, если я буду вести себя осмотрительно.
Элли сама не заметила, как стиснула горячую ладонь Харди, а он, пожав её пальцы, продолжил беседу:
— Вы поняли, чего это касалось?
— Да. Это касалось Торна.
— Вы стали свидетелем чему-то?
— Да. Я случайно оказалась возле отеля «Кимптон», начальница просила передать пакет одному из постояльцев.
— Вы встретили Торна?
— Да. С любовницей. Они заселились в «Кимптон» как мистер и миссис Смит, — Ханна опрокинула в себя остатки вина. — Мне надо было рассказать об этом Лизе… но она такая ранимая… я не смогла… и позвонила Торну. Я хотела просто его остановить.
— Что было дальше?
— Через день я вляпалась в историю с буторфанолом.
— Спасибо, миссис Роу, вы нам здорово помогли.
Ханна уткнулась лицом в ладони и продолжила:
— Двадцать пятое сентября. Отель «Кимптон». Мистер и миссис Смит. Они должны быть в книге регистрации постояльцев, возможно, и на камерах наблюдения, да и обслуга точно их запомнила — Торн вёл себя не слишком сдержанно.
— Спасибо, Ханна, — Элли отключила диктофон и чувствовала себя очень неловко.
— У Саймона с Лизой что-то было?
— Только фотосессия, за которую он получил пять тысяч.
— Смешные расценки, — глухо пробормотала Ханна. — Он никогда не умел зарабатывать.
Оказавшись на улице, Элли уселась на скамейку, где когда-то беседовала с соседкой Ханны, и Харди, немного помедлив, сел рядом. Элли взглянула на него и устало вздохнула:
— Всё сходится. Мисс Эллиот подтвердит, что Роу два месяца назад спустил с лестницы приличного джентльмена, и, скорее всего, опознает его.
— И это будет наш Смит. Вероятно, именно он делал тот отчёт, с которого мы начинали.
— Не удивлюсь. И что теперь?
— Теперь? — Харди тяжело вздохнул. — Сначала я узнаю, зачем нас втянули в это дело, а потом мы его закончим.
— Когда вы планируете допросить Торна?
— Давайте завтра, Миллер, а? Никуда он не денется, а до среды у нас есть время.
— До среды? — удивилась Элли.
— Да. На среду назначено слушанье по делу Джо Миллера.
— Уже?
— Да. Это будет всего лишь формальность. Но нам надо обязательно присутствовать.
— А когда вы узнали?
— Мне позвонила Дженкинсон, пока вы прихорашивались в машине.
— Я не…
Харди иронично приподнял бровь:
— Возможно, мне показалось.
— Могли бы и поспорить, сэр, — фыркнула Элли.
— А смысл? — Харди поднялся со скамейки и невозмутимо поинтересовался: — А где, кстати, вы берёте своих улиток? Мне показалось, что в холодильнике ничего не осталось.
— Просто вы слишком много едите, сэр.
— Кто бы говорил.
Несмотря на все события дня и известие о суде, настроение Элли улучшилось — в последнее время Харди действовал на неё как-то неправильно, а в голове почему-то звучали его слова: «У нас всё получится». И по какой-то нелепой случайности в эти моменты Элли думала вовсе не о деле.
Картошка с рыбой пахла очень аппетитно, и, поднимаясь по лестнице домой, Элли едва сдержалась, чтобы не позвать Харди к себе. Остановило её лишь возможное неодобрение няни, которая именно сегодня переработала почти час. Рассказывать ей про нелёгкую работу в компании, которая с первого взгляда казалась приятной, было недальновидно.
— Приятного аппетита, Харди, — кивнула Элли. — Я зайду к вам позже. На перевязку.
— Буду ждать.
Вроде бы они не сказали друг другу ничего особенного, но почему-то от этого почти обещания сердце сладко сжалось, пропуская удар. Элли взглянула Харди в глаза и зачем-то протянула руку. Он осторожно стиснул её пальцы, словно скрепляя соглашение, и повторил:
— Буду ждать.
— Я приду, — пообещала Элли. — Обязательно.
Она не помнила, как оказалась в своей квартире и о чём говорила с няней — но о чём-то же они беседовали?! — потом подхватила Фреда и его рукой помахала уходящей няне, после чего расспросила Тома про школу, но так и не услышала его ответов. Даже ужинала она, не чувствуя вкуса еды и её запаха. Если честно, то что-то похожее она испытывала в школе, когда поняла, что влюбилась в Тома Эшли. Это было слишком странно, чтобы оказаться правдой. Это было нелепо и почти невозможно. А ещё это было очень страшно, но Элли не привыкла отступать и прятаться, а стало быть, сейчас она уложит спать Фреда, пожелает спокойной ночи Тому и отправится к Харди. На перевязку.
Фред уснул быстро, но Элли не торопилась покидать комнату. Несколько минут она просто разглядывала потолок, стараясь ни о чём не думать, потом зачем-то умылась и, уже засунув в рот зубную щётку, остановилась, чтобы унять надвигающийся приступ паники. В сущности, у неё не было ни малейшего повода нервничать, но убедить себя в этом не получалось. Одно дело — пойти на поводу своих эмоций и позволить себе немного лишнего, и совсем другое — пытаться это повторить осознанно. Элли побрызгала в лицо холодной водой, чтобы щекам стало не так горячо, и в сотый раз повторила, что перевязка — это всего лишь помощь человеку, да ещё и не совсем здоровому, но не поверила сама себе. Очень неубедительно!
— Мам, ты куда? — Том стоял на пороге своей комнаты, с подозрением разглядывая идущую на цыпочках Элли.
— Я делаю Харди перевязки после операции, и нам ещё надо обсудить дело Лизы Торн.
— Вы её посадите?
— Не всё так просто, Том.
— Как всегда, — он сморщил нос. — А почему ты крадёшься?
Элли даже удалось не покраснеть, и, улыбаясь сыну, она почти не солгала:
— Думала, что ты заснул, не хотела будить, — правда была в том, что она на это надеялась. — Ложись спать.
Том потянулся и действительно зевнул, даже не прикрыв рот:
— Спокойной ночи.
Элли на мгновение замерла перед дверью в квартиру Харди, решая, стучать или нет. С одной стороны, она никогда не стучала, потому что здесь был как бы офис, но с другой… сейчас её визит носит более личный характер. К чёрту!
Харди сидел за столом, и если бы не его сонный вид, можно было решить, что он работает. Взмахом руки он привлёк внимание Элли к рабочей стене, на которой поменял местами некоторые элементы, в результате чего в центре оказалась фотография Торна, окружённая многочисленными вопросами.
— Что скажете, Миллер?
— Он сильно рисковал, сэр.
— Не сомневаюсь, что помощник может рассказать много интересного, — Харди зло усмехнулся. — А ещё я выяснил, почему нас привлекли к этому делу.
— И почему же? — насторожилась Элли.
— Так работает слава Сандбрука. Я же, по мнению прессы, «худший коп». Очевидно, это было именно то, что нужно, но в этот раз моя «известность» сыграла нам на руку… не то чтобы я к этому стремился, Миллер. Завтра мне разрешили провести допрос Торна в полицейском участке Глазго, а заодно предложили должность инспектора.
— Поздравляю, сэр.
— Вы не поняли. Я бы хотел продолжить работать с вами, Миллер, а потому спрашиваю: готовы ли вы вернуться в полицию? Моим напарником?
Подобной постановки вопроса Элли никак не ожидала. Наверное, именно так и выглядел пресловутый «второй шанс», на который она даже не смела рассчитывать.
— Но… последнее дело здорово подмочило мою репутацию…
— Не думаете же вы, что иметь в послужном списке Сандбрук крайне почётно? Мы не идеальные, Миллер. Да и мир вокруг тоже не идеален, и это уже похоже на гармонию. Что скажете?
К такому разговору Элли точно не была готова. И так далеко не загадывала. Одно дело — временная работа с перспективой вернуться домой, и совсем другое — окончательный переезд в Глазго. Она ведь даже ещё толком не поняла, нравится ли ей здесь что-то ещё… кроме Харди. Да и с ним всё непросто. Он уже работал с женой, и всё закончилось слишком плохо, чтобы второй раз пытаться войти в эти воды. Скорее всего, Элли разглядела то, чего нет, и вообще начала слишком часто ошибаться в вопросах отношений.
— Мне надо подумать.
— Да, конечно, — Харди поправил очки. — А завтра утром вам надо будет допросить помощника Торна. Было бы хорошо, если бы им не удалось договориться, поэтому вам предстоит разговорить его примерно в то же время, пока я буду беседовать с Торном.
— Но как я сообщу вам о результате?
— Просто отправите сообщение. «Да» или «нет».
Неужели Элли теперь будет видеть подтекст во всём? Разумеется, Харди говорит лишь о работе. Ничего личного… чёрт!
— Хорошо, сэр.
Харди кивнул, деловито принимаясь записывать что-то в блокнот. Элли подошла к стене, с интересом изучая изменения в порядке записок, сделанные Харди — её нравился ход его мыслей, а вот собственные фантазии начинали пугать.
— Я сделаю вам перевязку? Поздно уже.
— Да, конечно, — кончики ушей Харди покраснели. — Мне лечь?
— Если вас не затруднит.
Элли была уверена, что именно такая вежливость должна расставить всё по местам, но вместо этого получались какие-то двусмысленности, и всё запутывалось окончательно. Харди расстегнул рубашку и улёгся на кровать, терпеливо дожидаясь, пока Элли помоет руки. Казалось, он намеренно устроился так далеко от края, чтобы затруднить процесс, но времена, когда в его вредности не приходилось сомневаться, прошли.
Для удобства Элли уселась на кровать и осторожно подцепила ногтем край пластыря:
— Не жмурьтесь, сэр. Это не больно.
— Я не… больно, — пожаловался Харди. — Вы мне кусок кожи оторвали.
— Не выдумывайте.
Элли принялась протирать покрасневшую кожу антисептиком, утешающе поглаживая Харди по плечу второй рукой. Он зажмурился и, похоже, совсем перестал дышать. Во всяком случае, когда Элли наклеила пластырь, Харди шумно выдохнул и взглянул на неё из-под ресниц, словно боялся спугнуть.
— Всё хорошо, — Элли улыбнулась, разглаживая повязку.
— Да, — прошептал Харди, осторожно накрывая её руку своей и вопросительно глядя в глаза. — Вы не возражаете?
Хоть вопрос и показался Элли немного странным, она покачала головой и выдохнула, не успев подумать:
— Нет…
Кончиками пальцев она чувствовала, как гулко стучит его сердце, отбивая ритм, явно не соответствующий настройкам прибора. А Харди осторожно потянул её руку, словно случайно задев ладонью свои губы, прежде чем прижать её к щеке. Теперь и сердце Элли стучало в том же самом тревожном ритме, мешая дышать.
— Нет? — по-прежнему глядя Элли в глаза, Харди потёрся щекой о её ладонь, а потом с отчаянной решимостью коснулся её губами, осторожно целуя: — Нет?
— Да… — Элли, словно слепая, изучающе очертила пальцами его нос и нерешительно коснулась губ. — Да!
Она медленно склонилась над ним, целуя сначала лоб, затем кончик носа, не решаясь коснуться губ.
— Нет! Не так…
Элли не ожидала подобной ловкости от Харди, но горячо её одобрила. И ловкость, и гибкость, и напор, и страсть, и жажду. Дикую жажду, для утоления которой мало поцелуев, да и всего мало. Потому что под тяжестью рухнувших запретов и самоограничений, на обломках доверия и осторожности рождалось что-то новое, чему Элли не знала названия, зато отлично чувствовала, ощущала, осязала. Привычная реальность раскололась, а та, что собиралась заново, была гораздо ярче, насыщеннее, в ней даже воздуха было больше, и Элли задыхалась, теряясь в ощущениях, которых становилось всё больше и больше, пока не стало слишком много.
— Да, Харди… да! Да…
Элли прижалась горячим лбом к прохладному от пота плечу Харди, прислушиваясь к мерному ритму его сердца. Она не помнила, когда в последний раз вела себя столь легкомысленно, да и вела ли вообще, но так хорошо ей точно никогда не было.
— Я не мог представить, что это будет так, — Харди прижал её к себе и ласково поцеловал в висок.
— А ты представлял?
— Да, — прошептал он, целуя ещё и ещё. — Да!