Из-за близкой гряды невысоких холмов хлынул широкий поток всё того же колдовского зеленоватого цвета. Трой был не в состоянии разобрать деталей. Наконец он догадался активировать оптические усилители мантии, которая, воспользовавшись тем, что всё внимание хозяина полностью поглощено грядущей встречей, к тому времени перебралась на голову Троя и обмоталась вокруг неё урчащим тюрбаном. Муркнув, мантия наползла на глаза Троя, и приближающийся поток распался на отдельные фигуры, среди которых на первый взгляд не было двух одинаковых.
В стократном увеличении открывшаяся Трою картина была достойна кисти безумных художников древности, рисовавших в назидание современникам круги Ада.
Далеко впереди основной массы кочевников неслись светлячки дозоров, рассыпаясь по равнине широким полукольцом. Сохранившие антропоморфные черты существа сидели верхом на тварях, отличающихся друг от друга формой тел и количеством конечностей, но сходных в своей стремительности. Всадники, державшиеся попарно, явно были вооружены. Трой счёл это остаточными проявлениями интеллекта, которым нашлось применение в мультисообществе, благодаря чему часть человеческих навыков у специализированных особей сохранилась и закрепилась.
Сияя, словно россыпь мелких звёзд на небе близкой к центру Галактики планеты, по пятам дозоров двигалась, обшаривая каждый квадратный дюйм осмотренной стражами и признанной ими безопасной земли, бесчисленная толпа собирателей. Особи всевозможных размеров и форм, одинаково ощетинившиеся усиками сенсоров, отражающие свечение друг друга фасетками огромных глаз, обнюхивали землю бешено трепещущими рыльцами, а их неимоверно длинные гибкие передние конечности постоянно находились в движении, подхватывая найденную добычу, сортируя её и отправляя в широкие складки мешковатой шкуры, образующей естественные карманы.
Между собирателями и телом Орды муравьишками сновали взад и вперед длинноногие транспортировщики, доставляя добычу к ненасытным глоткам живых фабрик и бегом возвращаясь обратно, чтобы обшарить карманы собирателей в поисках новой порции добычи.
Следом за ними, значительно отставая, катились шеренги огромных, словно земные слоны или арктурианские гебеманты, тварей, орошающих землю перед собой потоками фосфоресцирующей слизи из многочисленных хоботов. Короткие толстые ноги с широкими ступнями позволяли им без усилий удерживать равновесие и, едва перебирая ими, споро скользить по собственным выделениям.
Позади истекающих слизью толстоногов валом катилось тело Орды. Масса кочевников сливалась в мешанину разнородных фосфоресцирующих тел, покрытых кожей гладкой, кожей слизистой, поросшей волосами кожей и лишённых кожи совсем. Лес конечностей, гибких и членистых, коротких и длинных, беспрестанно шевелящихся и замерших в странных жестах, волновался над бесконечной толпой. Тысячи тысяч голов, увенчанные путаницей антенн, щупалец и челюстей, без устали крутились во все стороны на коротких и длинных шеях, сверкая блюдцами разнокалиберных глаз либо слепо таращась в пространство безглазыми мордами.
Орда жила своей непостижимой, ни на миг не останавливающейся в бесконечном движении жизнью. Со стороны вся эта кипучая деятельность выглядела абсолютно хаотичной и лишённой какого-либо смысла, но Трой знал, что со временем сможет разобраться в причудливом танце миллионов слагающих Орду особей и понять закономерности их поведения. Трой верил в торжество логики и порядка над абсурдностью хаоса, и даже везунчик Разов с его непостижимой, алогичной, противоестественной удачливостью не смог поколебать его веры.
Картина перед его глазами вдруг помутнела и подёрнулась рябью. Трой, завороженный сюрреалистическим парадом уродств, не сразу осознал, что происходит. Только когда тюрбан мантии, сдавленно мявкнув, обмяк у него на голове и стремительно начал остывать, и одновременно с этим зрение пропало вовсе, Трой наконец понял, что Орда уже совсем рядом.
Вновь ощутив холод ночи, он в раздражении сорвал с головы околевшего симбионта и завернулся в его дряблое прохладное тело, пытаясь согреться. Ткань мантии расползалась под пальцами — близость Орды с её дестабилизирующим излучением рвала молекулярные цепи искусственного тела, многократно ускорив процесс разложения.
Трой, одинокий, совершенно голый и дрожащий от холода, остановился посреди равнины и ждал, когда надвигающаяся Орда коснётся его.
Вылетевший из неглубокой лощины меж холмов дозор поднял его на копья.
***
— Открой глаза, — приказал человек-улитка.
Трой со стоном разомкнул веки. Из глаз полились рождённые болью и бессильной злостью слезы. Сквозь их мутный занавес он с ненавистью уставился на своего мучителя.
Человек-улитка тут же плюхнул ему в лицо пригоршню едкой жидкости из сложенных лодочкой ладоней. Трой заорал благим матом от дикого жжения в глазах, но нечто горячее и упругое тут же заполнило его распахнутый рот, и он почувствовал, как отдающее мускусной горечью сладкое тепло покатилось по языку в горло.
Трой сглотнул, потом ещё и ещё.
Глаза наконец открылись, и он понял, что зрение его чудесным образом улучшилось. Окружающий мир обрел резкость и глубину, превратившись из хаотической пляски изломанных форм и неясных теней в небывало чёткую, хотя и по-прежнему совершенно безумную, картинку.
Человек-улитка, развернув бескостный торс к Трою, кормил его на ходу одной из грудей, храня невозмутимое выражение лица. В жидкости за тусклыми роговицами его огромных, посаженных на стебельки, глаз извивались бледные тела паразитов.
Трой выплюнул грудь, напоминающую женскую, но увенчанную длинным хоботком соска. Человек-улитка вез его на собственной спине, небрежно придерживая одной из пар рук. Утопая в прогибающейся бледной плоти, которая упруго пружинила при его движениях, Трой чувствовал себя как спеленатый ложементом пилот. Отличие состояло в том, что Трой не мог повлиять на направление движения своего транспортного средства.
Он и не пытался.
Человек-улитка третий день вёз его к центру Орды против общего потока движения её бесчисленных представителей.
И Трой уже третий день чувствовал, как меняются его разум и его тело.
Казалось, совсем недавно из-за холмов выскочили существа, принятые было Троем за всадников, но на деле оказавшиеся кем-то сродни кентаврам. Торсы, подобные человеческим, вырастали прямо из середины рыхлых спин многоногих дисковидных туловищ, которые с легкостью могли двигаться в любом направлении, не тратя времени на борьбу с инерцией на поворотах. Многочисленные руки, расположенные на верхней части тела дозорных подобно ветвям древесной кроны, сжимали заострённые предметы крайне неприятного вида, угрожающе размахивая ими. Глаза на оплывшем шаре головы располагались по окружности — каждый дозорный смотрел во все стороны сразу.
Плана проникновения в тело Орды у Троя не было. Почему-то он наивно надеялся, что стоит ему встать прямо по курсу катящей бесчисленные валы своих особей массы кочевников, и всё решится само собой: его примут и препроводят прямо туда, куда он и стремится попасть. Трой был уверен, что с Разовым всё вышло именно так.
Однако он забыл, что степень удачливости у них с Разовым значительно отличается. И отличается не в его, Троя, пользу.
Кроме того, он забыл и о том, что дозорные выполняют функции не только разведчиков, но ещё и стражей.
И охотников.
И что в центр Орды можно попасть не только в качестве гостя, но и в совершенно ином, но ничуть не менее важном для выживания Орды качестве.
В качестве пищи.
Дозорных было двое, и оба они устремились прямиком к Трою, резко увеличив скорость. Пики, копья и кривые клинки были недвусмысленно направлены на него.
Трой не выдержал и побежал, в один миг внезапно для себя превратившись из преследователя в жертву.
Он понимал, что не может быть ничего глупее, чем попытаться спастись бегством от преследователя, передвигающегося верхом… пусть не совсем верхом. Но Трой всё равно бежал, временами резко меняя направление, совершая немыслимые скачки из стороны в сторону, бежал без оглядки.
Ему казалось, что стоит ему оглянуться, и копье вонзится ему прямо в глаз, и тогда последним, что он увидит в жизни, будет стремительно приближающийся к лицу острый наконечник.
Почему-то именно это пугало его больше всего.
Он бежал и бежал, не слыша топота множества преследующих его ног позади из-за оглушительного шума, производимого надвигающейся Ордой. В какой-то момент ему даже стало казаться, что если он достаточно сильно опередит стражей, оказавшись далеко снаружи их цепи, то они оставят его в покое до тех пор, пока не подтянется ближе тело Орды. Тогда он сможет пересмотреть свою тактику и попробовать проникнуть в Орду снова.
Потом практически одновременно два увенчанных зазубренными остриями древка, покрытых чем-то густым и красным, выросли у него из груди, и Трой почувствовал, что его ноги отрываются от земли, а скорость движения резко увеличивается.
Он успел удивиться, почувствовав, как его тело, почему-то вдруг утратившее легкость и подвижность, разворачивается навстречу стремительно гаснущему шумному пятну мерцающей зелени.
Потом шум океанского прибоя заполнил собой весь мир, и Трой умер.
***
Человек-улитка выменял ещё теплое тело Троя у транспортировщиков, не позволив им швырнуть его в бездонный рот фабрики, без устали перемалывающий подношения тупыми пластинами зубов. В обмен он накормил фабрику парой умерших от старости особей Орды, которые тащил в естественном кузове на своей спине.
Человек-улитка схитрил, обманув простаков-транспортировщиков. Трупы и так предназначались фабрике — Орда не могла позволить себе роскоши отказываться даже от такого источника пищи, наилучшим образом иллюстрируя пример бесконечного круговорота химических элементов и вечного цикла смерти и возрождения. Транспортировщики, хитроумно подкупленные человеком-улиткой, радостно удалились, пережевывая остывшую плоть ещё одного из почивших соплеменников.
Потом человек-улитка оттащил тело Троя к самоходным ваннам-целительницам, заплатил им ещё одним мертвецом и вдохнул в Троя жизнь.
Все остались довольны произведённым расчётом.
Некоторое время спустя Трой понял, что подобное поведение здесь в порядке вещей.
При всей примитивности рассудков отдельных особей, слагающих Орду, чей интеллект находился в обратной зависимости от степени их специализации, Орда представляла собой прекрасно отлаженную и на удивление стабильную систему с крайне разветвленной и запутанной системой отношений между слагающими её индивидами. В её поведении угадывалась определённая логика, в хаотическом кишении миллионов её членов порой намечалась некая структура, а в их отношениях между собой Трой начинал усматривать даже признаки иерархической лестницы, нижние ступени которой занимали особи, находящиеся на периферии необъятной массы Орды. По мере продвижения к центру статус составляющих её особей неуклонно возрастал.
Человек-улитка, бывший по человеческим меркам кем-то вроде представителя малого бизнеса, занимал положение неизмеримо высшее, чем те же транспортировщики, которые главенствовали над собирателями, но пресмыкались перед фабриками и целителями, с которыми человек-улитка был на короткой ноге. Однако при приближении к центру поведение его по отношению к странным, многофункциональным особям Орды становилось всё более подчинённым и подобострастным, чего не мог не отметить Трой.
Цель их путешествия оставалась для Троя неясной. Человек-улитка не отвечал на прямые вопросы Троя с того самого момента, как тот вновь осознал себя живым. Собственные честолюбивые устремления Троя, его погоня за постоянно ускользающим, словно призрак, Разовым, его оптимистичная настроенность на успех своей миссии — всё это давно превратилось в полузабытые воспоминания о прошлой жизни.
Жизни до смерти Троя и его воскресения.
0
0