Люциус Малфой любил появляться эффектно, поэтому на вопрос Кроули, не видел ли кто господина министра, Азирафель улыбнулся — чтобы его не увидеть, надо быть слепым. Сам Малфой иронии не оценил, добросовестно перечислив, кого успел поприветствовать по пути к их комнатам. Кроули остановил его жестом и поинтересовался:
— Как идут дела с амнистией?
— Я подготовил заключение целителей о состоянии здоровья узников Азкабана и планирую передать его мисс Скитер. Следующим должен быть шаг Дамблдора, — Малфой любовно погладил рукоять трости.
— Вы с ним это обсуждали? — Кроули прищурился, глядя на Малфоя поверх очков.
— Нет.
— Почему?
— Мне казалось, что вы…
— И? — Кроули холодно улыбнулся.
— Я всё сделаю, мой Лорд, — спина Малфоя стала идеально прямой.
— Не сомневаюсь, — Кроули щёлкнул пальцами, и ему в руку упал свёрнутый лист пергамента, который он тут же протянул Малфою. — Это список тем, исследования по которым в Отделе Тайн мне интересны.
Малфой с лёгким поклоном принял пергамент, и его взгляд заскользил по строкам списка. Азирафелю нравилась невозмутимость нового министра — казалось, ничто на свете не может вывести его из равновесия.
— Это всё, мой Лорд?
— Пока да.
Малфой тотчас же откланялся и отправился на разговор к Дамблдору. Стоило ему только выйти, как Кроули развалился на диване, после чего снял очки и устало потёр переносицу.
— Как думаешь, ангел, когда он поймёт, что Дамблдор не так прост, как выглядит на вкладышах к шоколадкам?
— Думаю, скоро. А о каких шоколадках ты говоришь?
— Шоколадные лягушки, которых надо съесть до того, как они сбегут, — усмехнулся Кроули и добавил: — Интересно, а можно такую утащить в нашу реальность?
— Зачем?
— Хастуру бы понравилось.
Азирафель не сразу понял, что речь зашла вовсе не о карликовом пушистике.
— Ты собираешься сделать ему подарок? — удивился он.
— Не то чтобы подарок, — Кроули поморщился и махнул рукой: — Забыли! Всё равно он не оценит.
— А тебе бы хотелось?..
— Ангел, ты уже исчерпал лимит на моё удивление.
— Просто ты его часто вспоминаешь, — улыбнулся Азирафель.
— Часто? Не замечал, — Кроули чуть повернулся, укладываясь на диван и устраивая ноги на спинку. — А тебя это задевает?
Азирафелю показалось, что в его голосе мелькнула надежда. Странно, конечно, но почему бы не подыграть, если Кроули этого хочется?
— Немного. Самую малость, — Азирафель несколько раз кивнул и на всякий случай уточнил: — Не так, как кто-то другой.
Кроули повернулся так резко, что едва не свалился с дивана, и только природная гибкость позволила ему удержаться:
— Кто-то другой?! Но кто?
Он выглядел таким обескураженным, что Азирафель назвал первое имя, что пришло в голову:
— К примеру, Скитер.
— Ангел, серьёзно?
Очевидно, Азирафель ступил на скользкую почву, поэтому поспешил обратить всё в шутку, пока не стало слишком поздно:
— Разумеется, нет. Кроули, ты уже думал над ритуалом?
Кроули уставился на него с явным непониманием, но быстро сообразил:
— Это ты про Лорда?
— Конечно. Сейчас Скитер поднимет шум, Дамблдор выступит… расскажет о гуманизме и любви, — Азирафель вздохнул, понимая, как цинично это звучит. — Потом они утрясут всё, связанное с бумажной волокитой. Мне кажется, освобождение займёт не больше месяца. Ещё неделю возьмём на подготовку…
— Я всё сосчитал, ангел. Для ритуала идеально подходят пасхальные каникулы. Мы всё успеем.
— Поэтому-то я и спрашиваю. Ты не передумал насчёт состава участников?
— Нет. С ним как раз всё нормально. Участие бывших противников даст гарантии, что они не пустят всё на самотёк, а будут затейливо следить друг за другом.
Азирафель принялся загибать пальцы:
— Малфой, Дамблдор, Блэк, Снейп…
— И мы с тобой. Классическая гексаграмма — Лорд и хоркруксы в центре. Всё должно сложиться.
— Больше никого?
— Нет, — Кроули покачал головой и усмехнулся: — Подумать только… самую малость.
Азирафель не стал поддерживать тему, только сейчас сообразив, что, отдавая кабинет Барти, он даже не задумался о месте для уединения и медитаций, где как раз-таки можно было бы укрыться от неловких разговоров. Поэтому он отправился в библиотеку, сославшись на важное дело, а то, что при этом почувствовал себя беглецом, не имело никакого значения.
Азирафель никого не ждал, поэтому не спешил отпирать дверь, услышав стук. Всё-таки Кроули подал чудесную идею обозначить часы работы библиотеки, а сейчас точно было нерабочее время. Однако стук повторялся с завидной настойчивостью до тех пор, пока Азирафель не решил открыть. Просто для того, чтобы взглянуть на бестолочь, не умеющую читать.
Бестолочью оказался Дамблдор, который, кажется, не сомневался, что Азирафель на месте. Он широко улыбнулся и сделал вид, что только что подошёл и не имеет никакого отношения к навязчивому постукиванию.
— О! Добрый вечер, дорогой Азирафель, у вас не найдётся для меня немного времени?
— Конечно же, Альбус, входите!
Слова «раз уж от вас не отвязаться» не прозвучали, но Дамблдор и без них всё понял, потому что начал с главного:
— Азирафель, вы, наверное, знаете, что сегодня в замке был Люциус?
— Да, конечно.
Смысла скрывать визит Малфоя не было никакого — тот с таким же успехом мог раскачиваться на люстре, привлекая внимание. Или просто пройти по коридору Хогвартса. Его, безусловно, видели все. Даже те, кому он был не столь интересен, как директору. Дамблдор уселся в кресло напротив и сложил пальцы домиком, задумчиво касаясь подбородка. Азирафель ждал, но Альбус не спешил начинать разговор, и только когда пауза чересчур затянулась, он прокашлялся.
— Речь шла об амнистии группы заключённых. Срок давности, невыносимые условия содержания… — Дамблдор тяжело вздохнул. — Кому я говорю? Вы и так всё знаете.
— Знаю, — согласился Азирафель.
— Я прекрасно помню о нашей договорённости и сделаю всё от меня зависящее, чтобы этот вопрос решился быстро и в пользу нашего дела, но есть одно «но».
— Как обычно, — Азирафель улыбнулся, поощряя Дамблдора на откровенность.
— Это «но» находится чуть в стороне от политики, но имеет огромное нравственное значение.
— Я не очень хорошо понимаю, о чём речь.
— Да-да, конечно. Все дело в том, за какое преступление было назначено столь суровое наказание. Кстати, я настаивал на пожизненном сроке, но арестанты получили от пятидесяти до восьмидесяти лет. Разумеется, я прекрасно осведомлён, что в маггловском мире существует практика пересмотра и сроков и условий отбытия наказания, но не в этом суть.
— А в чём же?
— Вы помните, за что их осудили?
— За нападение на семью авроров.
У Азирафеля всё ещё не доходили руки, чтобы изучить это дело, поэтому он предпочёл поверить на слово Кроули, который, кстати, всегда был честен.
— Именно, — Дамблдор с тяжёлым вздохом достал из кармана мантии пожелтевший газетный листок, сложенный вчетверо, и поморщился, словно от боли. — Взгляните. Здесь лишь сухие факты.
Азирафель несколько раз перечитал статью, испытывая острую жалость ко всем участникам этой трагедии. Он сострадал и паре совсем юных авроров, лишившихся под пытками рассудка, и их малолетнему сыну, и преступникам, перечеркнувшим собственную жизнь, среди которых самым младшим был Барти. И всё это ради совершенно дурацкой идеи, будто бы одни смертные чем-то превосходят других.
— Лонгботтом… какая знакомая фамилия, — Азирафель нахмурился, пытаясь поймать воспоминание.
— Вы его знаете, — подтвердил Дамблдор. — Это наш студент. Четвёртый курс, Гриффиндор.
— У него ещё сложные отношения со Снейпом, — вспомнил Азирафель, прикусив язык, чтобы не проболтаться, что и с Барти у него всё было непросто, по очевидной причине.
— Да, я бы мог упрекнуть Северуса в предвзятости, но, к сожалению, он не ладит с большинством студентов.
Дамблдор снял очки и долго их протирал, дав Азирафелю возможность всё обдумать. Потом он устало зажмурился, прежде чем поднять взгляд. И это был взгляд глубоко несчастного человека.
— Я, конечно же, приглашу Невилла на разговор и попытаюсь рассказать ему о милосердии, но боюсь, в этом случае он меня не услышит. Слишком глубока рана.
Азирафель прекрасно понимал Дамблдора, но всё ещё не мог сообразить, к чему он клонит. Тот, похоже, уловил его вопрос, потому что взглянул на Азирафеля с надеждой:
— Вы ведь не откажетесь помочь?
0
0